Когда всего неделя (гет)

— Эмма… — мягко повторил он, словно прошептал, — красивое имя. Рад был познакомиться, Эмма Свон. Береги себя и наслаждайся своим пребыванием в Ирландии. Бывай!

Попрощался он и продолжил свой путь в противоположном от неё направлении. Она наблюдала за ним, пока он не исчез из виду, поглощённый толпой людей.

— Чёрт, — пробормотала она, чувствуя нарастающую досаду. Он ведь так и не сказал мне, какие места в Ирландии я должна посетить в поисках вдохновения. Ладно… Неважно. Каждый Ирландец сможет рассказать мне. Не волнуйся, Эмма, ты отлично проведёшь эту неделю. Она достала карту, на которой собственноручно отметила дом, где живёт её принимающая семья. По-видимому, они жили не так далеко от места, где она сейчас стояла.

Славно.

Она оглядела ближайшие таблички с названиями улиц, и, когда, наконец, вычислила, где конкретно находится и по каким улицам ей нужно проследовать, чтобы добраться до своего временного пристанища, взяла чемодан и пустилась в путь.

Тем временем Киллиан прокладывал себе дорогу по городу, который знал как свои пять пальцев. В конце концов, хоть он и не родился в столице — его малой родиной был маленький городок под названием Дрόэда в 56 километрах к северу от Дублина — но вырос здесь: в окружении своих друзей и близких. Кажется, он мог дойти до любого места в городе, которое только взбредёт ему в голову, с закрытыми глазами.

Он скучал по каждому бару, по каждому художнику и артисту, пытающемуся заработать на улице продажей своих картин или игрой на инструментах. Не важно, какой захватывающей и удивительной была Америка, только Ирландия — а вернее, Дублин — всегда был тем местом, где он чувствовал себя именно так: здесь он был дома.

Киллиан было направился в сторону Темпл-Бар, но, внезапно повернув налево, запетлял по маленьким улочкам. Ему хотелось снова окунуться в творческую атмосферу «улицы искусств» — как он сам любил её про себя называть — где он мог проводить дни напролёт. Без сомнения, именно она была его самой любимой улицей во всём городе. Где отовсюду раздавались мелодии и ритмы музыкальных групп, а туристы завороженно глазели на витрины магазинов и живые скульптуры.

Да, чёрт возьми, это звучало как дом.

Он брёл вперёд, его мысли блуждали где-то далеко, глаза — закрыты. Так он добрался до Сант-Стивенс-Грин, парка где привык проводить время с своими подружками — да, у него их было гораздо больше чем одна — когда он был подростком. Самоуверенная усмешка появилась в уголке его губ, стоило ему вспомнить те беззаботные деньки. Ха-ха. Сейчас уже и не сосчитать скольких девушек он сводил на свидание.

А потом, а потом появилась она. Единственная женщина, которую он смог назвать своей родственной душой.

Мила.

~*~

Эмма ступила на тротуар, её взгляд был направлен в сторону парка Тринити Колледжа. Он был огромный, спокойный и зелёный. Множество людей расположились на скамейках или прямо на траве. Отличное место для пробежек. Стоит взять на заметку. Она подумала, что придёт сюда позже, возможно днём, чтобы осмотреть этот известный Колледж и немного побегать. Если она сейчас не дома, это не значит, что она не должна заниматься спортом.

Она добралась до улицы, в которой узнала «Пирс», железнодорожную станцию, что показал ей Киллиан на случай, если ей вздумается отправиться за город. С чего бы ей захотеть? У неё не было там знакомых. Но сама станция была по настоящему красивой: она располагалась на втором этаже, и от неё через дорогу был перекинут мост. Само здание было выкрашено в коричневый цвет, и Эмма разглядела позолоту — нет, конечно это не было настоящее золото, всего лишь золотая краска, но она делала здание совершенно непохожим на железнодорожную станцию.

Она сверилась с картой, чтобы убедиться, что идёт верно, и продолжила путь. Она была совсем недалеко от дома своей принимающей семьи, а часы показывали без малого одиннадцать. К счастью, пара, ожидающая её, уже давно вышла на пенсию и проводила всё своё время, наслаждаясь игрой в гольф и прогулками на лодке. Они лишь предупредили её, что в доме живёт собака, на случай если она имеет что-то против.

Но Эмма любила собак. На самом деле, собака, пожалуй, была её любимым животным ещё с тех самых пор, когда они были её единственными друзьями, в то время как она ребёнком жила в приюте. Иногда она даже представляла как сбежит вместе с ними и будет жить на улице со своими любимыми друзьями, которые стали ей настоящей семьёй. Да. В детстве, она хотела, чтобы собаки стали её семьёй. Как волки стали семьёй для Маугли.

Именно поэтому ей всегда нравилось читать. Персонажи книг никогда не оставались одни, даже если после рождения их бросили родители. Маугли вырастили волки, Тарзана — гориллы… Но не её. Она выросла совершенно одна, пока в её жизни не появился он… тот, кто заставил её поверить, что теперь всё будет хорошо и что больше она не одна.

Она всё ещё была юна и неопытна, когда влипла в эту историю: поверила ему всем сердцем. Она была такой наивной в том время… Стоило Эмме вспомнить о том, как она повела себя тогда, ей сразу стало стыдно перед самой собой. Ведь она знала. Воры никогда не ведут правильную жизнь. Но сейчас, всё изменилось. Сейчас она писатель и, если верить критикам, довольно неплохой.

Около месяца назад она принесла свою рукопись редактору — Реджине Миллс. И строгой брюнетке понравилось. Она даже сказала, что это подарок судьбы. Эмма тогда смогла выдохнуть с облегчением, ведь теперь наконец у неё появилась зарплата, на которую она могла позволить себе приличный обед. Между тем её книга снискала такой успех в Америке, что с ней заключили контракт на продолжение истории.

И, конечно, она понятия не имела, о чём писать дальше. Именно поэтому она была сейчас здесь, в Ирландии, бродила по улицам в поисках вдохновения. У неё была неделя. Всего неделя.

Она продолжила свой путь по Пирс-стрит. Оставалось только найти нужный дом. Сперва, увидев множество маленьких — похожих друг на друга как две капли воды — домиков в центре города, она посчитала это забавным. Теперь, когда ей предстояло найти один единственный верный среди них, это уже не казалось таким милым.

А, вот и он.

Она поднялась по невысоким ступеням и постучалась в дверь. Услышала, как кто-то шебуршится за дверью, и отступила назад.

— Иду-иду! — раздался женский голос. Женщина, которой он принадлежал, показалась ей приятной. Наконец дверь открылась, и прямо перед Эммой появилась бодрая не по годам пожилая женщина. Эмма дала бы ей где-то между 65 и 70. — Добро пожаловать домой, милая!

~*~

Киллиан продолжал свой путь, вспоминая всё то, что когда-либо происходило с ним на каждой из улочек, что он пересекал. Наконец, он осознал, что ноги сами привели его обратно в район Темпл-бар, одно из самых любимых его мест во всём мире. Тут всегда можно было послушать очередную группу, играющую в одном из пабов.

Он мысленно представил себе те славные времена, когда он обретался здесь со своими друзьями и семьёй. Семьёй, которую, он вот-вот снова увидит. Совсем скоро. Его осенило, что недавно он звонил им. И ни словом не обмолвился о том, что вернётся домой сегодня. Пусть это будет сюрприз!

Он добрался до паба, который искал. Фасад был зелёный словно трилистник клевера, а большие окна кристально чисты — хозяйка была очень щепетильна. Над зелёной дверью любой желающий мог прочесть название бара. «Крошка Щенок». Он улыбнулся, вспомнив, почему паб получил такое имя. Теперь он определённо был дома. Он пробежался глазами по меню: ничего не изменилось. Всё тоже отличное пиво и кофе, который он так любил. Зачем менять то, что и так идеально?

Он толкнул дверь, схватившись за ручку. Помещение внутри также ничуть не изменилось: полно людей, повсюду столы и стулья (за исключением угла слева, в глубине зала, чтобы группам было где играть — даже если на сегодня вступлений не запланировано) и такой знакомый запах алкоголя, витающий в воздухе. Он глубоко вдохнул, чтобы наполнить лёгкие любимым ароматом.

Он направился вглубь, к барной стойке, на ходу приветствуя знакомых. Спиной к нему стояла официантка. Она разливала Гиннесс по бокалам для клиентов, и несмотря на всеобщий шум, услышала, как кто-то подошёл и тут же откликнулась: «А вы что будете пить, сэр?»

— Зависит от того, что ты нальёшь мне, рыжик! — ответил он, и искренняя улыбка озарила его лицо, стоило ей подпрыгнуть от неожиданности и мгновенно повернуться к нему. Их взгляды встретились, и судя по её удивлённому выражению лица, она совершенно не ожидала его увидеть. Он точно застал её врасплох.

 — Киллиан! О Боже мой! Ты вернулся! — наконец улыбнулась она в ответ, и её белоснежная улыбка казалась ещё ярче благодаря алой помаде, — Самое время! Мы всё гадали, когда ты наконец появишься! Почему ты не предупредил нас?!

Она вышла из-за барной стойки и обняла его. Киллиан крепко прижал её к себе. Боги, как он скучал по ней. И по нему. Вдруг она резко отстранилась и хлестнула его полотенцем, которое до сих пор держала в руке. Он удивлённо заморгал, удивившись такой смене настроений.

— Я же говорила: «Не называй меня «рыжиком»! — пояснила она. Он рассмеялся, она тут же подхватила.

— Только так ты меня и узнала, не правда ли? — поддразнил Киллиан. Она закатила глаза, но кивнула. — Но разве ты не врач? Что ты вообще здесь делаешь, одетая официанткой? — поинтересовался он, и его правая бровь тут же вопросительно изогнулась.

— Просто помогаю Эрику, ну знаешь, летние каникулы ещё не начались, студентов, ищущих подработку официантами пока нет. И я уговорила своё начальство дать мне недельку отгула. И… теперь я здесь: помогаю своему мужу в пабе.

— Ариэль, Ариэль, Ариэль… ты слишком потрясающая. Ему очень повезло с тобой, ты знаешь, — заявил он весёлым, дразнящим тоном. Он на самом деле так считал. Он знал её всю жизнь, но она не переставала удивлять его своей добротой и самоотверженностью. Да, Эрику действительно чертовски повезло. — Так значит у тебя сейчас выходные?

— Вроде того… как видишь, — она оглядела паб, — мой отпуск очень суетливый. Но меня устраивает. Я наконец могу поболтать с теми, с кем больше не вижусь из-за своей работы. В конце концов, у меня есть шанс поспать, и под «поспать» я имею в виду не «о Боже, у меня есть целых четыре часа на сон», так что — да — можно сказать — я в отпуске.

Её тон был беззаботным и напрочь лишённым усталости.

— Ага, вот только твоим пациентам нужен кто-то такой же потрясающий как ты, — он подмигнул ей, и она хихикнула. Ариэль заметила новых посетителей, усевшихся за столик, и заспешила к ним, сказав Киллиану, что вернётся через минуту. Он остался ждать, забравшись на высокий стул возле барной стойки.

— Целая семья. Прости — пояснила она, пробегая мимо него за двумя кружками, — Придется всё бросить и обслужить их, кажется, они настроены недружелюбно и куда-то спешат. Один Ирландский кофе, один кофе с молоком, одна кола и 2 горячих шоколада. — Протараторила он. Киллиан поднялся и перешёл за стойку, готовый прийти на помощь. — О нет, Киллиан, тебе необязательно. Не беспокойся, я сама об…

— Ш-ш-ш. Просто дай мне помочь, — его тон был мягким, но при этом не требующим возражений. Он достал чашки и принялся наполнять их горячим шоколадом. — Раз я теперь здесь, а ты пытаешься обслужить всех в одиночку, всё что я могу сделать — это помочь тебе.

Она улыбнулась. Он знал, что это её способ сказать «спасибо». Она остановилась и взглянула на него, её голубые глаза встретились с его: «Я скучала по тебе, малыш.»

— Да. И я. Скучал по вам обоим, — он замер, расставляя чашки и стаканы на подносе, который держал на одной руке, и направился к столику, откуда поступил заказ.

Отдал Ирландский кофе главе семейства, кофе с молоком — для матери, колу — для мальчика подростка и горячий шоколад для младших детей. Вернувшись к стойке, он тут же поинтересовался:

— Кстати, об Эрике, где он? Разве он не должен со всей ответственностью исполнять свои обязанности бармена?

— Он скоро будет: отправился за продуктами, потому что наши холодильники совсем пусты. Ты застанешь его, если задержишься, — ответила Ариэль, протирая стаканы. — Он будет рад видеть тебя. И Макс ждёт не дождётся, когда любимый дядюшка возьмёт его на прогулку.

Её тон и выражение лица были такими живыми.

— Я скучал по своему любимому псу. Могу взять его на прогулку сегодня, если хочешь. Всё равно хотел размяться, так что… — предложил он.

— Ой, это было бы просто отлично. И да, что ты хочешь выпить? — спохватилась она. — Нет, вообще-то не отвечай: думаю, я знаю, что ты хочешь.

Она быстро подмигнула ему, отвернулась и наполнила кружку тёмной жидкостью. Когда она вновь повернулась к нему, на её лице играла широкая улыбка:

— Вот, пожалуйста. Кружка Гиннесса. Знаю, ты наверняка скучал, но нему.

Она облокотилась на стойку и опустила подбородок на сложенные руки, по-прежнему тепло улыбаясь ему.

— Да-а, и ты не представляешь КАК, — Киллиан схватил кружку и поднёс напиток к губам. Он сделал долгий глоток, прежде чем вновь опустить кружку на стойку, и вытер губы тыльной стороной ладони. — Знаешь, в американских пабах тоже наливают тёмное, но оно никогда не сравнится с этим. Совершенно. — Он сделал ещё один глоток. — О боже, как же хорошо снова быть дома. — Он закрыл глаза и даже чуть застонал от удовольствия, смакуя чудесный вкус и чувствуя, как жидкость растекается по телу.

—  Ха-ха. Сегодня вечером тебе придётся рассказать нам всё о своём путешествии, — он поднял бровь. — Да, малыш Джонс! Сегодня вечером, ты придёшь! Мы слишком долго не собирались, — скомандовала Ариэль.

— Так-так… кажется, отказаться я не могу? — фыркнул он — Так и быть. Звучит отлично!

— А как там Виктор и Джефф? Я слышала Виктор тоже стал врачом! Ведь это здорово! — воскликнула Ариэль. — А Джефферсону удалось пробиться в моду… Я так горжусь ими обоими!

— Эй, эй… Спокойно. Кажется, это я должен рассказывать тебе об этом! — он ухмыльнулся. — Да они всё те же: Вейл по-прежнему бегает от женщин, которые хотят отношений больше-чем-на-одну-ночь. — Ариэль возвела глаза к потолку, по-прежнему улыбаясь, — а Джефферсон так печётся о благополучии Грейс, что, клянусь, это сведёт его с ума.

Вдруг в заднюю комнату распахнулась и вошёл тот, кого Киллиан и Ариэль знали слишком хорошо:

— Мой Бог! Киллиан, ты вернулся! — Эрик поспешил навстречу брату и крепко обнял его, — Как ты, старина?

Эрик обхватил младшего брата одной рукой за шею, так что тому пришлось наклониться, а другой — принялся ерошить его тёмные волосы. Киллиану пришлось сопротивляться захвату, наконец ему удалось вырваться, он отступил на шаг, провёл рукой по растрёпанным волосам, прочистил горло:

— Мило болтал с Ариэль. А потом пришёл ты.

Он попытался изобразить раздражение, но не смог, не со своим братом. И рассмеялся, к нему подключился и Эрик, прежде чем вновь обнять брата на глазах у счастливой Ариэль.

Наконец Эрик отпустил Киллиана и поцеловал свою любимую:

— Как ты, милая? Не тяжело управлять пабом в одиночку? — спросил он, явно обеспокоенный.

— Нет, всё в порядке. И Киллиан мне помогал, — она обратилась к младшему, улыбка вновь заиграла на её устах, затем она снова взглянула на своего мужа — будущего мужа, они не были ещё женаты, но уже помолвлены, а свадьба была не за горами. — Я пригласила его сегодня к нам на ужин.

— Блестящая идея. Особенно если учесть, что я купил то, что вы оба любите, так что отлично! Не знал, что ты придешь, но не прогадал. Кажется, я просто волшебник, правда, братишка?

Киллиан не ответил, его бровь вновь взлетела вверх, а на губах заиграла самая насмешливая из ухмылок. Эрик продолжил, как только Ариэль ушла обслуживать других посетителей:

— Итак, когда ты вернулся? — поинтересовался он, расставляя кружки на стойке. — Полагаю, сегодня утром?

— Точно. Приземлился в 9 утра, — он сладко зевнул, — вообще не спал, устал как чёрт. Кажется, лучше пойти сейчас домой, вздремнуть, а потом я вернусь и заберу Макса на прогулку. Уже пообещал Ариэль, что возьму. — Эрик кивнул. — Потом опрокинем по кружке перед закрытием паба и сразу ужинать.

— Звучит как отличный план! — откликнулся Эрик, в его голосе, полном радости от встречи с братом, начали проскальзывать усталые нотки. Он много работал, пока Киллиан путешествовал по Штатам в компании их общих друзей. Киллиан поднялся на ноги и пожал руку брату, прежде чем поцеловать Ариэль в щёку:

— Увидимся позже, ребят! Возьму Макса на прогулку, которую он заслуживает! Бывайте! — махнул он, отправившись к выходу, чтобы снова оказаться на заполненной людьми улице.

~*~

— Привет! Я Эмма Свон. Приятно познакомиться с вами! — она старалась, чтобы её голос звучал как можно более радостно, но очень устала с дороги, поэтому была уверена, что этот факт не останется незамеченным. — А вы… вы Мэгги, верно?

Она заставила себя широко улыбнуться — ей действительно хотелось произвести хорошее впечатление.

— Это я. Рада познакомиться, Эмма! — женщина отступила на шаг, приглашая Эмму пройти внутрь. Она так и расплылась в приветственной улыбке. — Вот сюда, позволь помочь тебе.

Мэгги оказалось совсем пожилой, что заставило Эмму смутиться:

— О нет-нет, не беспокойтесь, всё отлично! Чемодан совсем не тяжёлый.

— Хорошо, можешь поставить там, — предложила улыбающаяся Мэгги, указав в угол коридора, рядом с лестницей, — Пойдём со мной на кухню, я сделаю тебе чаю.

Такой радушный приём. Кажется, это черта всех Ирландцев. Нет, американцев нельзя было назвать недружелюбными. Но это было не то же самое.

Эмма оставила свои чемодан и сумку, пересекла гостиную и вошла в кухню. Обстановку дома она нашла крайне милой. Эмма и сама бы хотела поселиться в таком доме в центре города. Всё что у неё было — это небольшая квартирка в Бостоне, располагающая на седьмом этаже. И район, где находился её дом, точно не мог похвастаться такой живой и приятной атмосферой.

Мэгги указала рукой на один из стульев, приглашая Эмму присесть. Она взяла чайник, сняв с него полотенце, которым накрыла его, чтобы сохранить температуру напитка:

— Тебе добавить в чай молока, дорогая? — спросила Мэгги, обернувшись и одарив Эмму очередной улыбкой. Тёплой улыбкой.

— Да, пожалуйста, — ответила Эмма. Она не привыкла пить чай, хоть и очень его любила: вместо этого постоянно приходилось пить кофе. Но сейчас от чашечки чая она не смогла отказаться. — Спасибо! — добавила она, когда Мэгги налила золотистую жидкость в чашку и протянула ей.

— Итак, дружок, как прошёл твой полёт? — принялась расспрашивать Мэгги, пока наливала в свою чашку. — Должно быть это была длинная ночь? Не хочешь немного вздремнуть?

Эмму опустила взгляд на чашку в её руках. Мэгги выглядела действительно обеспокоенной. Эмме стало не по себе. Долгое время никто не был так добр с ней. Никто не спрашивал её, устала ли она, хочет ли она поспать. А ведь она много работала и едва ли находила время на сон. Теперь она уже привыкла.

— Нет, спасибо! Мне удалось поспать в самолёте, — Эмма вновь подняла взгляд на женщину, чуть улыбнувшись. — Если я посплю сейчас, то ни за что не усну ночью. Но всё равно спасибо.

Дважды поблагодарив Мэгги, она вспомнила слова Киллиана о том, как часто она говорит «спасибо». Но ведь это началось только в самолёте. Раньше за ней такой привычки не водилось: она никого не благодарила так часто.

Две женщины немного поболтали о том о сём, пока чай в чашке Эммы окончательно не остыл. Но Эмма всё равно допила его до конца. Как только она закончила и вскочила на ноги, Мэгги поднялась следом, догадавшись, что Эмма намеревалась сделать дальше:

— Пойдём со мной, я покажу твою комнату! — сказала Мэгги и снова улыбнулась.

Эмма прихватила свой чемодан и сумку, прежде чем проследовать за пожилой женщиной вверх по лестнице. Комнатка оказалась небольшой, но очень уютной. Мебели в ней было немного, но и самой Эмме много шкафов не требовалось. Все её вещи вполне могли уместиться в одном ящике.

— Чувствуй себя как дома и устраивайся поудобнее, дорогая! — Мэгги стянула постельное бельё с кровати и вышла, через пару минут вернувшись обратно. — Я перестелю постель, прежде чем ты вернёшься домой с пробежки. Здесь, — она подошла к окну и, толкнув его, открыла, — нужно открывать вот так. Знаешь, такие окна вызывают недоумение у иностранцев, — пояснила она со смехом.

После, показав Эмме, где она может разложить свои вещи, Мэгги вышла из комнаты. Эмма проводила её кроткой улыбкой. Она осталась одна в своей комнате. Прилегла на кровать, сложив руки на животе и уставившись в потолок. Закрыла глаза и снова улыбнулась:

Вот оно! Ирландия. Дыши, Эмма. Ты найдёшь здесь своё вдохновение. А если нет, то сядешь на самолёт до Англии, Франции, Испании или любой другой европейской страны. Ведь история каждой из них завораживает! Ты точно найдёшь, о ком написать. Не волнуйся, просто наслаждайся моментом.

Чувство одиночества преследовало её, сколько она себя помнила. Так разговор с самой собой вошёл у неё в привычку, как и раздача себе советов. Её разум говорил сейчас, что она должна просто наслаждаться своим пребыванием здесь. И именно этого она хотела больше всего на свете.

Она села на кровати и с неохотой оглядела свой багаж. Придётся разложить, прежде чем отправиться в город. Вот чёрт. Без сомнения, распаковывание и сбор чемодана будет худшей частью её путешествия. Не то чтобы это было очень сложно… но в этом вопросе она была такой лентяйкой, что с радостью оставила бы все вещи в чемодане. Тем не менее, поступи она так, и через пару дней на месте её вещей образуется полнейший хаос.

Ну, вперёд. Она встала с кровати и опустилась на колени у своей дорожной сумки. Через некоторое время вещи были разложены по местам.

— Ух ты. Неужели кто-то вроде меня может так аккуратно всё разложить… — она ухмыльнулась сама себе.

Кто-то, очевидно, Мэгги, постучал в дверь:

— Эмма, дорогая? Я тебя не отвлекаю?

— Нет, конечно, нет, Мэгги! Входи, — поспешила заверить её Эмма, её голос звучал мягко, а губы сами расплывались в улыбке.

— Просто хотела показать другие комнаты, которые могут тебе понадобиться, — она махнула рукой, приглашая Эмму следовать за ней. — Здесь, — открыла она дверь, — твоя ванная комната —Джон и я будем использовать другую, поэтому не стесняйся:

можешь расставлять здесь свои вещи так, как тебе хочется! И вот здесь, — она вошла в комнату, облицованную кафельной плиткой, — ты должна нажать эту кнопку, прежде чем идти в душ. Иначе у тебя не будет горячей воды.

Эмма внимательно выслушала всё, что объясняла ей пожилая женщина.

Они продолжили свою экскурсию по дому, Мэгги рассказывала буквально обо всём. Когда они закончили, Мэгги схватила пульт и закончила свой рассказ, объяснив Эмме, как работает телевизор.

— Хорошо? — всё это время Мэгги продолжала улыбаться. Последний её вопрос был полон как беспокойства: ей действительно хотелось, чтобы Эмма от всей души наслаждалась своим пребыванием в доме, так и доброты — как и всегда.

Эмма наконец вернулась в свою комнату, чтобы проверить мобильный телефон. Два пропущенных звонка… от Реджины. Боже, уже? Не успела она прибыть в Ирландию, как ее редактор пытается её достать? Что за женщина! … Или, может быть, она просто хотела знать, как прошел полёт. От Реджины никогда не знаешь, чего ожидать. Приходится быть начеку. В любую минуту. Она взяла телефон в руки, чтобы прослушать сообщения на автоответчике.

«Добрый день, мисс Свон. Как прошел ваш полет? Искренне надеюсь, вам понравилось, так же как и семья, которая встретила вас в Дублине. Только не забывайте работать над продолжением своего романа. Дети жаждут быстрее узнать, что же сталось с героями Сказки. А дети очень нетерпеливы. Жду вашего скорейшего ответа. С уважением, Регина Миллс.»

Эмма рухнула на кровать лицом в подушку, глубоко вздохнула. Стоило ей услышать голос собственного редактора по телефону, и её накрыло страшное истощение. По крайней мере, она хотела насладиться самым первым днем за пределами Штатов. Она это заслужила.

Эмма пролежала так некоторое время — несколько минут, может быть часов, она не знала точно — просто слушала, звуки города или как Мэгги переставляет кухонную утварь. Она перевела взгляд к окну, чтобы понаблюдать, что происходит снаружи.

Автомобили и автобусы проезжали вдоль по улице, послушно останавливались на красный и пропускали пешеходов, позволяя им быстро пересечь перекрёсток. В субботу на улице было полно детей и молодых детей, и их весёлый смех отчётливо доносился до Эммы, грея душу, чего она не чувствовала довольно давно.

~*~

Его щека упиралась прямо в оконное стекло. Стоило ему сесть в поезд, и он почувствовал знакомое чувство облегчения. Путешествия на поезде мало что значили для большинства людей, но, когда ты скучаешь по своему городу, ты скучаешь по всему, что связывает тебя с ним. Поэтому междугородный поезд, который сейчас вёз его домой, был частью этого.

Он улыбнулся промелькнувшему в окне Дублинскому стадиону. Как много дней и вечеров он провёл здесь с Эриком и Ариэль, как они болели за свою любимую команду. Неважно за кого. Он просто любил спорт. И Эрик тоже. Как-никак Эрик не пропускал ни одной игры в регби или матча по гэльскому футболу. В их семье со спортом всегда были на «ты».

Как бы здорово ни было с Джефферсоном и Уэйлом, спорт они не любили, и потому Киллиан был уверен, что немного набрал лишнего веса за этот месяц. Завтра он возьмёт брата в зал, пока Ариэль — как она это обычно делает — пойдёт плавать. Русалка. Вот как Эрик и Киллиан звали ей пока были детьми. Она была блестящим пловцом: двигалась грациозно и мягко, словно растворяясь в воде и становясь с ней единым целым.

Вскоре металлический голос, объявивший следующую станцию, бесцеремонно вырвал его из потока мыслей. О, как много родного в этом названии.

Поезд прибыл на южные окраины Дублина. Блэкрок. Киллиан проследовал мимо зелёного парка и добрался до автобусной остановки недалеко от колледжа Блэкрок Никогда он не переступал его порога. Учёба там обошлась бы слишком дорого. Но его всегда поражали масштабы: парк был скрыт за высокими деревьями, за которыми также можно было разглядеть главное здание и замок. Как много школ имеют собственный замок?

Уж точно не та, в которой учился он сам. У него была «правильная» школа. Он получил хорошее образование, у него были славные учителя и отличные результаты. Но стоило ему ответить на вопрос «Кем ты станешь, когда вырастешь?» его тут же начинали презирать.

Художник.

Такая потрясающая профессия.

Вот только люди не понимали этого, потому что ты не можешь быть уверен, что сможешь обеспечить себя, пока не стал по-настоящему знаменит. Только самые смелые идут на такой риск. Это не случайная прихоть. Это призвание. Ты или рождаешься художником, или не становишься им вовсе. Конечно, если усердно работать, можно добиться определённых высот. Но идеальные бриллианты не требуют лучшей огранки. Искусство течёт по их жилам: они страстные и влюблённые в своё дело.

"Страстный и увлечённый" — не придумать лучшего сочетания, чтобы описать Киллиана. И это касалось не только искусства. И в своей любви к Миле он был таким: страстным и увлечённым. Он действительно любил её, она была его солнцем, светом его жизни. Но их история не была так проста и наивна как кажется, чего Киллиан крайне стыдился. Но в то время, это не имело никакого значения. Он любил её.

Он принимал её тёмную сторону, а она — его. Они всё делили на двоих. Но в один день — который начался как и любой другой — сердце Милы остановилось. Его не было рядом, он рисовал на улицах Дублина, чтобы заработать хоть немного денег. А когда вернулся домой, нашёл её тело, лежащим около кровати.

Он не хотел верить своим глазам. Его сердце пропустило удар — и кажется не один — прежде чем он приблизился к ней. Он уставился в пустоту, лишённый возможности двигаться, говорить, плакать или соображать. Он схватил её за плечи и принялся трясти в надежде, что она жива и просто упала с кровати во сне.

Но она не упала.

Она была мертва.

После ни Ариэль, ни Эрику не удалось помешать ему: он впал в глубокую депрессию. Он надолго забросил рисование. Не было желания. Едва ел, и не хотел никого видеть кроме брата и его девушки. Едва говорил.

Когда Киллиан был гораздо младше, он был самым очаровательным и счастливым ребёнком. Его восхищали даже самые простые вещи, в его глазах горел задорный огонёк. Он всегда улыбался и смеялся. И, "к несчастью", жизнь не побила его раньше. Только когда ему было десять, произошёл инцидент с лодкой… и вот теперь…

Её тёмные волосы, глубокие синие глаза и стройное тело. Никогда больше ему не услышать её чарующего мягкого голоса, не увидеть улыбки на губах. Никогда не поцеловать. Никогда больше он не сможет уткнуться носом в её шею, фыркнув от смеха, когда она ласково водит рукой по его груди назло одежде.

Что он сделал, чтобы заслужить это?

С тех пор сердце его было закрыто. Он ничего не чувствовал. Не хотел чувствовать. Он потерял слишком много. И не пережил бы, потеряй он ещё кого-нибудь. И поскольку больше ему ничего не оставалось, он отдавал всю свою любовь Ариэль и Эрику, которых он больше жизни боялся потерять. Лучше умереть самому. Большинство друзей стали просто хорошими знакомыми. Тьма, вызванная ее безвременным уходом, разрасталась в нем с каждым днём, и он не мог — или не хотел — противостоять ей. Она стала частью его самого, и Эрик и Ариэль это осознавали.

Вот она ещё одна причина, по которой он отправился в Америку. Переключить собственные мысли. И это сработало. Пока он снова не вернулся в Ирландию. Сейчас он видел Милу во всём. Она преследовала его мысли.

Конечно, с женщинами он по-прежнему вёл себя как чёртов соблазнитель и одаривал каждую фирменной улыбкой. Так уж он был устроен. Но он не чувствовал. Нет. Он ничего к ним не чувствовал. Ему просто нравилось видеть, как они заливаются краской: значит, он не растерял своего природного очарования. Это всегда приятно знать.

Думая о ней, он закусил нижнюю губу и нахмурил брови. Мысли ранили. Ранили даже сейчас спустя много месяцев.

Приехал автобус, Киллиан купил билет у водителя, прежде чем подняться на второй этаж и разместиться у переднего окна. Этот вид. О Боже, почему сразу столько воспоминаний? Будто он был далеко от Ирландии гораздо дольше. Хотя не прошло и двух месяцев. Но всё равно, он был абсолютно счастлив, оказавшись на переднем сиденье. Он старательно разглядывал проплывающие мимо улицы, чувствуя мерное движение автобуса.

Он не обращал внимания ни на что и на кого в автобусе, наслаждаясь музыкой, игравшей в наушниках. Теперь он уже не думал ни о чём. Остались только музыка и дорога. Автобус пересекал знакомые улицы, периодически останавливаясь, чтобы выпустить и впустить пассажиров. В это время движение не было плотным, дорого не должна занять много времени.

Тридцать минут спустя он наконец поднялся со своего места, спустился вниз по ступенькам и нажал на кнопку «стоп». Водитель остановился, Киллиан отсалютовал ему на прощанье в качестве благодарности. И теперь он здесь, глубоко вдыхает родной воздух. Киллини. Южный пригород Дублина.

Ему всегда хотелось иметь собственный дом, не квартиру или комнату. Но позволить себе такой в центре города он не мог, даже если бы очень захотел. Для этого он не был достаточно богат. Всего лишь художник. Но обстановка в этом районе была миролюбивой и жизнерадостной, а потому переезжать ему не хотелось. До города было недалеко, и именно этот дом они некогда делили с Милой. Неважно, как часто она являлась ему, он не мог забыть её, и только это место утешало его. Дом был пропитан ей.

Автобус остановился напротив парка, который он пересёк, чтобы подойти к дому. Высокие деревья, разрывающие небо и зелёная трава, по которой сновали туда-сюда вороны. Справа от парка расположился супермаркет «Теско», где он привык делать покупки, а по другую сторону дороги — другой парк, ещё больше, и поле для регби.

Он торопливо открыл входную дверь и вошёл в дом. Опустил сумку на пол в коридоре и повалился на диван, тут же провалившись в сон. Он так устал, а диван в такие моменты был вполне комфортен для того, чтобы хорошенько вздремнуть.

Он проснулся несколько часов спустя — был уже ранний полдень — вскочил на ноги, привёл себя в порядок. И позволил ногам отнести себя на кухню, приготовить кофе, чтобы окончательно проснуться. Он до сих пор не привык к тишине в этом доме. Он помнил как заливисто и легко смеялась Мила. Нет, парень. Просто прекрати думать об этом.

Он принял душ, надел чистую одежду, и, заперев дом, отправился на автобусную остановку. Пришло время отправиться с Максом на прогулку. Макс. Этот пёс был для него маленьким ребёнком. Или скорее племянником, с учётом, что он принадлежал его старшему брату. Он вырос на его глазах. Когда Эрик и Ариэль приютили его, он был ещё совсем маленьким щенком. Щенком бобтейла. Маленьким пушистым комочком.

Таким милым.

Эрик и Ариэль так обожали своего пушистого друга, что даже назвали свой паб «Крошка Щенок», потому что Эрик обзавёлся баром как раз в то время, как они приняли Макса в свой дом. И щенок быстро стал талисманом для посетителей.

Киллиан снова пересёк весь город, чтобы добраться до паба своего брата.

— Хей, я вернулся! — объявил он с порога, распахнув дверь.

— Как раз вовремя, братишка. Макс уже заждался тебя, он наверху, — откликнулся Эрик, расплываясь в улыбке, но не отрываясь от мытья посуды. — Вот ключи! Не забудь принести обратно, когда выйдете.

Эрик поднял ключи мокрой рукой и кинул их Килилану.

— Замётано, — спокойно ответил Киллиан. Он прошёл мимо стойки и направился к двери, ведущей к жилым комнатам. Он уже мог слышать как лает и скачет за дверью Макс, радостно предвкушающий то, что его ожидало. Прогулка с дядей. Конечно, Макс учуял Киллиана за несколько миль.

— Воу-воу! Успокойся, парень! — усмехнулся Киллиан, открывая дверь… и тут же оказался на спине. Счастливый Макс облизывал его лицо.

Он спихнул с себя пса и поднялся, великодушно потрепав друга по голове. Оба были рады видеть друг друга, судя по восторгу Макса и довольному смеху Киллиана. Он схватил поводок и прицепил его к кожаному ошейнику Макса. Закрыв за собой дверь, он спустился вниз, прежде чем покинуть паб с его талисманом — и поприветствовав мимоходом парочку знакомых посетителей — он отдал брату ключи.

Краем глаза он заметил Ариэль, которая обслуживала посетителей в дальнем углу зала. Она тут же повернула голову, едва заслышав, как лает её «малыш». Ей лицо всё ещё светилось. Она махнула ему рукой на прощанье, и он ответил тем же.

Киллиан с Максом направились в сторону Тринити колледжа, там, на огромном зелёном поле, Максу было где развернуться в полную силу. Территория Тринити Колледжа была открыта для всех желающих, и это был ближайший парк, где они могли насладиться прогулкой. Макс отлично знал дорогу до Тринити Колледжа, потому как Киллиан водил его туда, когда тот ещё был пушистым щенком.

~*~

Эмма сменила одежду: её выбор пал на тренировочный костюм. Она не особо заботилась о своём внешнем виде будучи за границей, потому что она здесь никого не знала. Разве что это парня Киллиана — навязчивого засранца — которого встретила в самолёте. Но их пути едва ли ещё раз пересекутся. И уж точно не в таком большом городе.

Эмма предупредила Мэгги, что собирается на пробежку и заодно осмотреть некоторые части города. Она прихватила с собой телефон и наушники, чтобы насладиться любимой музыкой. Её хозяйка указала несколько парков невдалеке от дома, и Эмма выбрала самый известный из них: парк Тринити Колледжа. Заодно она могла осмотреть и сам колледж.

So when the sun is coming up and you go, and there's still so many things you don't know, don't you look back, I've no doubt that I will see you on the road

Она добралась до кампуса и начала свою пробежку вокруг корпусов. Она совершенно не обращала внимания на темп, просто двигалась в ритм музыки. «Кин». Она и не подозревала, что в её плеере есть эта песня, но сейчас она была очень кстати. Ей нравилась музыка и нравился бег. Она мирно осматривала строения Тринити колледжа, и стоило её завернуть за угол одного из зданий, как огромная собака — очень пушистая — почти сшибла её с ног, если бы не пара крепких рук, схвативших её в охапку: одна рука на талии, другая — за плечи.

Испуганная грозящим падением, Эмма подняла взгляд. О. Мой. Бог. Её глаза расширились, как только она осознала, кто именно её поймал. Широкая улыбка расползлась по его лицу, хотя сперва он был удивлён не меньше чем Эмма сейчас. Как такое вообще возможно?

— К-как? — пробормотала она, удивлённо хлопая глазами.

— Что ж, кажется, ты и минуты без меня прожить не можешь, лапочка, — поддразнил её Киллиан Джонс, и ухмылка его стала ещё шире. Лапочка. Эмме совершенно не понравилась эта очередная кличка. Она насупилась, начиная злиться всё больше с каждой секундой.

Чёртов мерзавец.