Слепое пятно Дамблдора (джен)

-1-

Второй год обучения Гарри Поттера в Хогвартсе прошел для всех учеников, да и для преподавателей тоже, в каком-то угаре. Он был настолько плотно наполнен разнообразными событиями и происшествиями, что их, казалось, хватило бы лет на десять. Для начала на Прайвет драйв в дом Дурслей заявилось лупоглазое, лопоухое, заморенное до невозможности и замотанное в грязную наволочку создание, в котором лишь с большим трудом удалось бы признать домового эльфа.

— Мистер Поттер, сэр, в этом году вам ни в коем случае нельзя ехать в Хогвартс, вот никак нельзя, там поселилось зло, там опасно, — приговаривал домовик, заматывая вытащенного из постели полусонного Поттера в ковер, чтобы придать еще больший вес своим словам. — Добби все сделает для того, чтобы не пустить Гарри Поттера в Хогвартс. Глупый Добби потом сурово покарает себя за такое своеволие, но Гарри Поттер ни за что не поедет в Хогвартс.

— Добби, говоришь? — глухо переспросил его туго спеленатый по рукам и ногам Гарри, у которого от неудобной позы уже начали затекать все конечности и противно свербело в носу от скопившейся в ковре пыли. — А тебе, Добби, никто случайно не говорил, что при первом знакомстве себя несколько иначе ведут, и что, нападая на спящего, следует хорошенько подумать, сойдет ли тебе это с рук?

Последние слова Гарри договаривал, уже твердо стоя на обеих ногах и полностью освободившись от ковровых пут. Он почему-то совсем не оценил трогательное волнение эльфа за свою жизнь. Домовик и пискнуть не успел, как оказался пришпилен к стене жесткими невидимыми тисками. Его тощие ножки-спички нелепо дергались в полуметре от пола, а сам он хрипел и извивался под невидимыми чарами, выпучив глаза, слово глубоководная рыбина, неожиданно вытащенная на берег.

— Так вот, Добби, — продолжил Гарри, — придется, видимо, мне восполнить такой недопустимый пробел в твоем воспитании. На магов…

Жест кисти, словно Поттер что-то пытался сдавить ею. Домовик захрипел еще отчаяннее, выпучив и без того круглые глазищи еще сильнее.

— Нападать…

Еще одно похожее движение. Добби уже еле-еле шевелился в невидимых тисках. Его маленькое сморщенное личико побагровело от нехватки кислорода.

— Нельзя.

Резкое движение руки. По-птичьему хрупкие косточки домовика жалобно хрустнули, и он безвольной куклой свалился на пол.

— Упс, — делано удивленно произнес Поттер. — Кажется, слегка перестарался. Ну ничего. На домовиках, говорят, все как на собаке заживает. Надеюсь, мой маленький незваный гость, ты усвоил то, что я хотел тебе сказать, и впредь не станешь нарываться со своими глупыми советами. А сейчас, извини, мне хотелось бы еще немного подремать перед завтраком.

Снова взмах рукой, и еле дышащего домовика подняло в воздух и выбросило в открытое окно. Невербальная магия удавалась Гарри все лучше и лучше. Он удовлетворенно улыбнулся и вновь забрался в теплую мягкую постель, откуда его так бесцеремонно извлек нахальный домовик. После занимательной беседы с эльфом, в Гарри проснулось здоровое любопытство. Что же это за зло такое в замке поселилось, что туда и носа сунуть нельзя? Неужели Дамблдор допустил к преподаванию очередного неадекватного учителя типа Квиррелла? И с какой это стати маленький уродец кинулся вдруг предупреждать его об этом? В школу захотелось поехать еще сильнее.

Добби бесформенным кулем шлепнулся на каменные плиты под окнами дома, прямо под ноги только что вернувшимся из магазина Дурслям. Мистер Дурсль как раз только что достал из багажника машины объемные пакеты с продуктами и чуть не споткнулся о непонятное нечто на своем пути. Мозг его был настолько неспособен воспринимать что-либо связанное с магическим миром, что он принял едва шевелящегося домового эльфа за обычную кошку.

— Петуния, ты только взгляни на эту мерзость! — пробасил он. — Терпеть не могу этих вечно орущих под окнами тварей. Теперь и к нам одна из них пробралась.

— Я тоже, Вернон, я тоже, — поддержала мужа Петуния Дурсль, в глазах которой несчастный Добби также выглядел, словно представитель породы кошачьих. — Ненавижу кошек, тем более эту лысую породу. Наверно, эта дрянь сбежала из дома миссис Фигг, нашей ненормальной соседки-кошатницы.

— Ну, как сбежала, так и назад вернется.

С этими словами мистер Дурсль занес свою ногу над скорчившимся домовиком и с силой пнул его в сторону дома миссис Фигг. Эльф, подвывая от боли, полетел в заданном направлении, на ходу, прямо в воздухе, умудрившись куда-то аппарировать с громким хлопком. Дурсли, не обратив на это совершенно никакого внимания, направились к дому. Следовало успеть разобрать все купленные продукты и накрыть завтрак до того, как проснется их Дадлик и Этот Ненормальный. Миссис Дурсль в своих мыслях уже давно только так и называла «любимого» племянника.

Несмотря на всю убедительность внушения, полученного от Поттера, Добби, как истинный мазохист, им не внял и еще несколько раз пытался остановить юного волшебника от поездки в Хогвартс. Сначала он заколдовал проход на платформе 9¾ на вокзале «Кингс Кросс», и Гарри едва не расшиб лоб о внезапно возникшую преграду. Затем, когда Поттер так и не оставил планов поехать в Хогвартс, силой мало кому понятной и изученной магии домовиков возвел крепкую решетку на окне его комнаты. Потом, когда Гарри все-таки удалось преодолеть с помощью Рона Уизли и эту преграду, направил их маленьких летающий автомобильчик прямо в ветви дракучей ивы, которая вполне могла искалечить или даже убить обоих гриффиндорцев. Они лишь чудом избежали гибели. Подобная забота настолько вывела Поттера из себя, что он поклялся во что бы то ни стало отомстить мелкому поганцу рано или поздно.

Практически в самом начале учебного года по школе расползлись зловещие слухи о заточенном в стенах Хогвартса ужасном монстре, который вот-вот вырвется на свободу и умертвит всех на своем пути. Масла в огонь подливали слова Гарри о том, что он, якобы, слышит иногда некий таинственный шепот в темных мрачных коридорах школы, который угрожает разорвать, уничтожить, убить всех. Поттеру мало кто верил, водилась за ним привычка ради красного словца сочинить какую-нибудь небылицу, а потом насмехаться над теми, кто в нее поверил. Но Поттер Поттером, а в школе и впрямь происходили странные и даже страшные события. То тут, то там в безлюдных школьных коридорах стали находить окаменевшие тела учеников, на лицах которых застыл непередаваемый ужас. И преподаватели, и директор были в полнейшей растерянности. Дамблдор, конечно, пытался успокоить всех в своей излюбленной манере, используя кучу совершенно ненужных цветистых оборотов и уменьшительно-ласкательных суффиксов, но разумные люди понимали, что дело пахнет керосином и старались не появляться лишний раз без уважительной причины в многочисленных коридорах Хогвартса в одиночку. Но находились и те, кому все происходящее казалось захватывающим приключением, до жути интересным и захватывающим. Одним из таких недалеких людей был Рон Уизли, приятель Гарри.

— Вот это класс! Вот это жесть! Нет, Гарри, ты видел, в какой прикольной позе Почти Безголового Ника прихватило? Он будто неделю от запора страдал, а потом увидел нечто ужасное, и р-раз, пронесло.

Рон ржал, как мерин, катаясь по дивану в гриффиндорской гостиной и прихватив живот от смеха, под неодобрительными взглядами остальных гриффиндорцев. Мало кто из них находил происходящее настолько смешным.

— Рон, как ты можешь! — пыталась усовестить Уизли Гермиона. — Как тебе не стыдно! От неизвестного врага пострадало уже несколько учеников. Ты и над ними будешь насмехаться? А Почти Безголовый Ник? Неужели тебе совсем не жаль его?

— А чего ему будет-то? — удивился Рон. — Он же призрак. Он и так уже помер давным-давно, и хуже ему не станет.

Гарри, в принципе, в этом вопросе с Роном был полностью согласен. Привидение-то уж точно второй раз умереть не сможет при всем желании, но, чтобы не выглядеть бесчувственным чурбаном в глазах остальных гриффиндорцев, тоже неодобрительно покачал головой.

— Учеников жалко, конечно, — продолжал Рон, — но тут с какой стороны посмотреть еще. Всем ведь было заранее известно, что в школе какая-то пакость завелась, так нет же, поперлись за каким-то хреном в самые отдаленные коридоры замка. Медом им там намазано было что ли?

Нет, совсем не медом. Уж Гарри-то это было известно лучше, чем кому бы то ни было другому. Кровь предков, темных магов, бурлила в нем все сильнее, выталкивая наружу не самые человечные черты характера и стремления. По какой-то неведомой прихоти судьбы, именно он оказался тем магнитом, который притягивал, аккумулировал в себе темное начало рода. Темная магическая энергия требовала выхода, грозя в ином случае просто уничтожить своего носителя, и Гарри с готовностью шел ей навстречу. Кто знает, каким бы он был, если бы не темное наследие, но вторым Дамблдором, добрейшей души человеком, сильнейшим светлым магом, ему было не стать в любом случае. Он давно уже понял, что, играя на простейших человеческих слабостях, добиться можно многого и без зазрения совести пользовался этим знанием, постепенно оттачивая свое мастерство на том «материале», что попроще. Не одна Гермиона Грейнджер любила порыться в старинных манускриптах и гримуарах в поисках новой информации. Поттер тоже был жаден до знаний, но никогда этого не афишировал. Недавно, к примеру, в одной очень интересной книжице, которую мадам Пинс скрывала в надежном, как она сама полагала, месте, Поттер прочитал об окаменяющих чарах, и они настолько увлекли его, что он тут же решил опробовать их. Первыми пострадавшими оказались обычные хогвартские крысы, которых вблизи кухни и в слизеринских коридорах всегда было предостаточно. Затем дело дошло до более сложного материала. И тут знание человеческих слабостей оказалось как никогда более кстати. Ведь если грамотно сыграть на них, человеком можно управлять, как куклой, завести его в какой угодно темный и опасный коридор с его же собственного согласия. Тот мелкий пуффендуец, к примеру, который стал первой окаменевшей жертвой, легко повелся на уговоры проверить некое тайное местечко в заброшенном классе на предмет спрятанных там сто лет назад сокровищ. Пятикурсник райвенкловец же оказался настолько одержим гормонами и сладострастными мечтами об одной из своих прекрасных и недоступных однокурсниц, что едва завидев ее манящий за собой жест (оборотное зелье творит настоящие чудеса), ринулся за ней, не разбирая дороги и чуть ли не капая слюной. За что, собственно, и поплатился. Да-да, ужасным монстром, превратившим уже нескольких учеников и одного призрака в камень, оказался не кто иной, как Гарри Поттер, но посвящать в эту тайну кого бы то ни было он, само собой, не собирался. Ну не его же, в самом деле, вина, что в Хогвартсе все настолько пресно и скучно, что приходится развлекаться самостоятельно всеми доступными методами.

— Короче, сами виноваты, — подытожил Рон, с вызовом глядя на хмурую Гермиону. — Мозги нужно включать время от времени, и тогда ничего бы с ними не произошло. Со мной вот никогда ничего подобного не случится. Да и с тобой тоже.

Рону, однако, пришлось несколько поумерить свой пыл, когда через несколько дней рядом с библиотекой нашли окаменевшую Гермиону Грейнджер. В отличие от остальных учеников, на лице ее застыло выражение презрения и искреннего непонимания. В одной руке ее был зажат клочок вырванной страницы из тетрадки. Гарри появился на месте преступления одним из последних и тихо стоял в сторонке, с любопытством прислушиваясь к ахам и охам преподавателей и студентов. Что тут можно сказать? Грейнджер оказалась не в меру наблюдательной и сообразительной особой, любящей совать свой длинный нос в дела, совершенно ее не касающиеся. За что и поплатилась. Наблюдая частые ночные отлучки Гарри из гриффиндорских комнат, она заподозрила неладное. А однажды и вовсе умудрилась проследить за ним, когда он репетировал окаменяющее заклятие на вездесущих серых крысах. Гермиона долго не хотела верить в происходящее, хотела даже поговорить с самим Гарри, потом с директором, но в итоге решила сначала сама докопаться до истины, а уж потом, во всеоружии, предстать перед Дамблдором с полным набором улик и доказательств. Ха! Кто бы ей еще дал время и возможность безнаказанно шпионить за Поттером и собирать эти свои улики! Хотя одну неопровержимую улику ей все же удалось раскопать. На клочке тетрадного листа была записка для того доверчивого пуффендуйца, который все еще верил в сказки и мечтал найти настоящий клад в стенах замка. Записка, правда, была написана Гарри исчезающими чернилами, которые он летом стянул у своего братца Дадли, и текст ее вот-вот должен был исчезнуть. Но Грейнджер об этом знать, конечно, не обязательно. Она и так слишком далеко продвинулась в своих подозрениях. Короче, не суй свой нос, куда собака хвост не сунет. Собственное любопытство иногда обходится очень дорого.

— Всеблагой Мерлин! Марс и Венера! — тихо попискивала в толпе, сгрудившейся вокруг окаменевшей Грейнджер, Сивилла Трелони. — Что же это происходит? Неужели ничего нельзя сделать? Вот и мой хрустальный шар на днях предсказывал гибель еще нескольких студентов школы. А Марс в восьмом доме и вовсе предвещает…

— Сивилла, вы уже с самого утра огневиски что ли закинулись? — поморщилась Макгонагал, стоящая рябом с горе-прорицательницей. — Ну как так можно? Такая трагедия, а вы пьете, как извозчик.

— Что вы, Минерва, — испуганно замахала руками Трелони, — какое огневиски? Это пойло для мужланов. Всего лишь капелька ягодного ликера.

— Капелька? — возмутилась Макгонагал. — Да меня чуть с ног не сбило от вашего дыхания! Имейте совесть, в конце концов, Сивилла! Если уж не можете предсказать по своим шарам, чайной гуще, куриным костям, звездам и чем вы там еще пользуетесь, очередное нападение, то хотя бы помалкивайте в сторонке.

— Кофейной, — скромно уточнила Трелони.

— Что?

— Я предсказываю исключительно по кофейной гуще. Чайная только для посредственностей и бездарных личностей.

— Да мне что совой об пень, что пнем об сосну, чем вы там пользуетесь во время своей шарлатанской ворожбы! — вскипела Макгонагал. — Один хрен не работает! И вообще, не мешайтесь под ногами, когда профессионалы работают! Мы с директором, в отличие от некоторых, пытаемся оказать реальную помощь пострадавшим.

Студенты, раскрыв рты и выпучив глаза, наблюдали за пикировкой профессора Трелони и такой невозмутимой и сдержанной обычно Минервы Макгонагал. Гарри искренне наслаждался развернувшейся перед ним сценой, уже не скрываясь хихикая над подвыпившей Сивиллой и разгневанной Макгонагал.

— Надеюсь, вам с директором Дамблдором вскоре удастся разрушить наложенные на учеников чары, хотя искренне сомневаюсь, что вам это удастся сделать без помощи моих карт таро и последних астрологических данных, — обиженно поджала тонкие губы Трелони и демонстративно запахнула аляповатую цветастую шаль на груди.

— Сивилла, лучше отойдите, — прошипела Макгонагал, — не будите во мне зверя.

— Мяу! — раздался чей-то голос в толпе.

Студенты буквально схватились за животы от хохота. Кто же не знал анимагическую форму строгого гриффиндорского декана? Макгонагал разгневанно обернулась на веселящихся учеников, и те вмиг примолкли. Но тут, наконец, подоспели Дамблдор со Снейпом, и всякому веселью пришел конец. Они быстро разогнали всех студентов и горячо принялись о чем-то совещаться вполголоса. Гарри очень хотелось остаться и узнать, о чем пойдет речь, но ослушаться прямого приказа Дамблдора он не посмел, а потому вместе со всеми прочими учениками удалился с места происшествия.

-2-

Педсовет Дамблдор решил собрать на следующий же день после происшествия с Гермионой Грейнджер. Честно говоря, сделать это следовало намного раньше, как только стали появляться первые жертвы неизвестного нападающего. Но директор все чего-то ждал, все надеялся, что можно будет уладить возникшее «недоразумение» по-тихому, быстро найти контрчары, позволившие бы вернуть все на свои места. А время меж тем было упущено. В больничном крыле в особой палате под присмотром мадам Помфри собралась уже целая коллекция окаменевших статуй, бывших когда-то студентами. Как директор ни старался скрыть масштаб всей трагедии, но шила в мешке не утаишь, заплатки на все рты не пришьешь. Слухи поползли за стены замка, и вот уже забеспокоился попечительский совет школы во главе с сиятельным лордом Люциусом Малфоем, чей сын в данный момент являлся второкурсником слизеринского факультета. А какой бы нормальный родитель на его месте не занервничал? В общем, тянуть с решением возникшего вопроса дальше было просто опасно.

— Дамы и господа, мы собрались здесь сегодня на внеплановом совещании по очень прискорбному поводу. В Хогвартсе в последнее время происходят странные и даже пугающие события. Некто неизвестный нападает на учащихся и накладывает на них чары окаменения. Ученики без сомнения живы, но утратили способность двигаться, превратившись в статуи.

Дамблдор сидел во главе своего стола в директорском кабинете. Напротив него полукругом были расставлены трансфигурированные из книг кресла для всех остальных членов преподавательского коллектива.

— Да ладно, — тихо буркнул Снейп, — быть того не может.

Он уже давно, после первого же нападения на студента, настаивал на общем собрании учителей, чтобы были приняты меры для решения проблемы, но Дамблдор, боящийся огласки, не прислушался к его мнению. Ведь Хогвартс, по идее, должен был быть самым защищенным и безопасным местом в магическом мире. В школе учились дети не самых бедных людей, имеющих большое влияние в обществе. В итоге же получилось, что именно Хогвартс и стал рассадником опасности. С таким фактом смириться было куда как не просто.

— Что же делать, Альбус? — с тревогой в голосе спросила Минерва Макгонагал. — Вы говорите, что дети живы, но можем ли мы что-либо предпринять для того, чтобы снять с них чары окаменения? И можете ли вы гарантировать, что подобных ужасных нападений больше не повторится?

— Увы, Минерва, но на оба ваших вопроса у меня пока нет однозначного ответа, — развел руками Дамблдор. — В данный момент мы с Поппи Помфри и Северусом усиленно работаем над поиском решения проблемы, ищем контрзаклинания, зелья, снадобья, все, что может помочь, но пока безрезультатно. Что же насчет повторных нападений… Я не предсказатель и не возьмусь утверждать, что все прекратится после случая с мисс Грейнджер.

Единственным официальным предсказателем в школе была Сивилла Трелони, но от нее и в обычном-то состоянии толку было мало, а уж с похмелья и подавно. Потому ее даже не пригласили на педсовет. Лишний раз слушать стенания и причитания этой женщины никому не хотелось, у самих нервы не железные.

— Что вы предлагаете предпринять, Альбус? — спросил Филиус Флитвик. — И как нам найти злоумышленника?

Все согласно закивали на его слова. Ответы на эти вопросы интересовали всех.

— С этого момента в школе вводится комендантский час, — сурово вымолвил Дамблдор. — Ученикам запрещается покидать свои комнаты после ужина и тем более в одиночку бродить по школе. Учителя и раньше патрулировали в ночное время по замку, теперь же данное действие будет осуществляться только в парах, дабы никто не смог безнаказанно напасть и беспрепятственно уйти с места преступления.

— Очень своевременные меры, — опять буркнул Снейп со своего места в углу комнаты. — Не прошло и года.

— Северус, ты что-то хотел сказать? — поднял на него глаза Дамблдор.

— Нет-нет, что вы, директор, ваши инициативы вполне разумны. Вот только вводить их нужно было раньше. И тогда, возможно, удалось бы избежать стольких жертв.

— Мы уже обсуждали этот вопрос с тобой, Северус, — вздохнул директор. — И я приводил тебе свои аргументы.

— Жизнь и здоровье ученика — вот главный аргумент, — припечатал Снейп.

— Северус, прав, Альбус, — сухо заметила Макгонагал. — Дети — наша главная забота, а все наши школьные дрязги второстепенны. Но сейчас главное понять, кто именно сеет ужас и панику в школе? Кто виноват в удручающем состоянии пострадавших студентов? У кого-нибудь есть предположения?

Макгонагал внимательным взглядом окинула всех присутствующих. У Снейпа была своя версия происходящего, но настолько дикая и неправдоподобная, что ее и озвучивать-то было нелепо. Альбус и так постоянно упрекал его в предвзятом отношении к Поттеру. Не стоило нервировать его еще больше. Пока не стоило.

— Возможно, все эти бедолаги стали жертвами моего неземного обаяния, окаменев от восхищения, — глубокомысленно заметил Златопуст Локонс. — Я слышал, раньше такое бывало. В древнегреческих мифах, кажется, есть некие упоминания о подобных казусах.

Снейп бросил на Локонса столь уничижительный взгляд, что тот почел за лучшее умолкнуть.

— Златопуст, — протянул Дамблдор, — вы бесспорно, э-э, довольно видный мужчина, но не думаю, что причина всех наших бед в вашей неземной красоте. Уж призрак и найденные в подвалах замка окаменевшие крысы точно в число ваших фанатов не входили. Еще предположения, дамы и господа?

— Знаете, Альбус, — задумчиво вымолвила мадам Пинс, — я работаю в школьной библиотеке уже много лет, и порой в книгах мне встречаются поразительные факты. В одной из них, к примеру, повествовалось о том, что окаменять своим взглядом могут разные магические и мифические существа. Медуза Горгона, например. Или же кокатрис. А в другом издании, не припомню автора, к сожалению, утверждается, что в глубочайших подземельях Хогвартса издревле обитает некое могучее существо, имя которому василиск. И при одном взгляде на эту жуткую тварь любой может окаменеть буквально за несколько секунд.

Во время выступления мадам Пинс Дамблдор сидел, смотря на свои сложенные замком длинные сухие пальцы. Все происходящее настолько выбило его из колеи, что он даже не притронулся к своим любимым лимонным долькам и имбирному печенью.

— Что ж, — наконец выдохнул он, — вижу, хранить в секрете при данных обстоятельствах древнюю тайну Хогвартса больше не имеет смысла. Вы полностью правы в своих предположениях, Ирма. В замке и впрямь с незапамятных времен обитает василиск.

— Ах!

— Василиск!

— Не может быть!

— Какой ужас!

— Как такое возможно?!

Со всех сторон раздались испуганные выкрики и восклицания.

— Альбус, неужели вы и впрямь хотите сказать, что где-то под нами, в подземельях школы прямо сейчас ползает самая жуткая тварь, какую только можно себе представить? — тихо спросила побледневшая Минерва Макгонагал.

— Минерва, вы, как всегда, несколько преувеличиваете, — поморщился Альбус. — Василиск и впрямь существует, но уверяю вас, дамы и господа, он совершенно безопасен и никак не может являться тем, кто нападает на наших студентов.

— Боюсь, Альбус, мы с коллегами имеем полное право усомниться в ваших словах, — ехидно заметил Снейп. — Думаю, каждый из нас знаком с мифами в достаточной мере, чтобы понимать, что названный вами монстр меньше всего похож на безобидного книзла и как нельзя лучше подходит на роль искомого нами злодея.

— Все совсем не так, Северус, — поднял руку вверх Дамблдор. — Видимо, мне придется рассказать вам все с самого начала. Слушайте же. Все вы знаете, что Хогвартс был основан примерно в десятом веке четырьмя великими магами: Годриком Гриффиндором, Салазаром Слизерином, Кандидой Когтевран и Пенелопой Пуффендуй. При закладке замка они вложили немалую часть своей магической силы, делая его настоящей крепостью, неуязвимой для врагов и невидимой для маглов. У каждого здания, обладающего настолько выдающимися магическими характеристиками должен быть свой хранитель. Основатели долго думали, кого же определить в хранители. И вот в один прекрасный день Салазар Слизерин из одного из своих путешествий по далеким пустынным землям принес в замок огромное темно-бурое яйцо, в котором до поры до времени покоился королевский василиск. Именно Салазар предложил сделать это существо хранителем замка, многократно увеличив тем самым магический потенциал здания. Став хранителем Хогвартса, василиск навеки оказывался бы привязанным к нему, питаясь магией замка и в то же время насыщая его своей силой. Сам он ни в коем разе не смог бы причинить вреда ни самому замку, ни обитающим в нем людям. Остальные основатели согласились с предложением Салазара, навеки выбирая достойного хранителя для созданного ими магического замка. Василиска решено было спрятать подальше от людских глаз в некую Тайную Комнату, так как далеко не все могут справиться со своими предрассудками, и при одном лишь упоминании о нем впадают в ужас.

— Ничего удивительного, — прошептала мадам Пинс, — я и сама была в шоке уже от одного только изображения этой твари в найденной мною книге. Что уж говорить о возможности лично на нее наткнуться?

— Но послушайте, — вмешалась вдруг Помона Стебль, — что если этот ваш хранитель за столько веков пребывания в подземельях немного, так сказать, одичал и оголодал? Это же, по сути, самая опаснейшая и непредсказуемая тварь волшебного мира. Что если ему вздумалось немного развеяться и подзакусить? Он же, наверняка, легко может вырваться из этой вашей Тайной Комнаты и устроить здесь, наверху, настоящий конец света.

Профессор Стебль оглядела всех окружающих расширившимися от страха глазами.

— В моих теплицах водятся некоторые экземпляры растений, которые способны передвигаться и даже парализовать свою жертву. Почему бы и здесь не предположить нечто подобное?

— Нет, Помона, этого просто не может быть, — отрезал Дамблдор. — Назначенное хранителем существо просто физически не способно нарушить наложенные на него обеты. К тому же, вот уже несколько столетий василиск находится в глубоком летаргическом сне, вывести из которого его может только опасность, угрожающая замку.

— Но ведь именно сейчас такая опасность и появилась! — воскликнул Флитвик, даже подпрыгнув в своем кресле от переизбытка эмоций.

— Я сказал, опасность, угрожающая замку, — охладил его пыл Дамблдор.

— Но ведь…

— А не тем, кто в нем обитает, как бы цинично это ни прозвучало.

— И в самом деле, звучит до неприличия цинично, — поджала тонкие губы Макгонагал. — Но если в нападениях виноват не василиск, то кто же тогда? Если мы в скором времени не выясним это, то могут появиться новые жертвы, а школу в итоге просто закроют.

— Все окаменеют, и нам некого будет учить, — хихикнул Локонс.

— Не вижу ничего смешного, Златопуст, — коротко бросил Снейп. — Ваше чувство юмора в данной ситуации абсолютно неуместно. Нужно как можно быстрее искать выход из сложившегося положения.

Преподаватели вновь заспорили друг с другом, предлагая план, один нелепее другого, пока, наконец, Дамблдор не решил, что на сегодня хватит, и не распустил собрание. Активное обсуждение вопроса происходило и между многочисленными портретами бывших директоров Хогвартса, коими были увешаны практически все стены в кабинете Дамблдора. Они тихо шушукались меж собой, вспоминая случаи из своей практики и делясь друг с другом опытом. Гомон портретов становился все громче, пока Армандо Диппет, предшественник Дамблдора на посту директора школы, не цыкнул грозно на болтунов, призывая к сдержанности и благочинности.

-3-

Портреты Хогвартса относятся, пожалуй, к самой занятной категории обитающих в школе существ. Они и живые и неживые одновременно. Они двигаются, говорят, общаются меж собой и с обычными людьми. В общем, ведут себя, как эти самые обычные люди, но при этом оставаясь все же картинами, некогда написанными маслом, углем или пастелью. Это несколько ограничивает их свободу передвижения и возможность жить полноценной жизнью. Но обитатели картин вполне могут ходить в гости друг к другу, дружить и враждовать, любить и ненавидеть. От их прежней жизни им достались и все их прежние слабости.

Портрет Армандо Диппета появился в школе относительно недавно, в октябре прошлого года, и его обитатель считался новичком среди прочих нарисованных старожилов замка. Следует отметить, что этот «новичок» умер в довольно преклонном возрасте, когда ему исполнилось уже триста пятьдесят пять лет. То есть был далеко не юным мальчиком, когда упокоился на смертном одре. При жизни Диппет был суров и немногословен, всегда держался с достоинством и серьезностью, но была и у этого несгибаемого человека своя слабость. Седина в бороду, как говорится, бес в ребро. На старости лет Диппет просто с ума стал сходить от молоденьких симпатичных простушек, дарил им подарки, засыпал сладостями и цветами. Девушки млели от подобного внимания, но отвечать взаимностью старому, лысому, высохшему, болезненного вида старику не спешили. Слабость сия осталась вместе с бывшим директором Хогвартса и в его нарисованном посмертии, благо, картин с миловидными дурехами в школе было не счесть. В данным момент благосклонностью старика Диппета пользовалась некая Мелинда, пастушка из Уайтчепела, хорошенькая пампушка с милыми ямочками на щеках и не по годам цепким и холодным взглядом прекрасных карих глаз. Она вертела новым кавалером, как заблагорассудится, практически веревки из него вила. И Диппет, ставший в посмертии чрезвычайно сентиментальным и падким на лесть, просто не мог в чем-либо отказать своей новой пассии. И та, конечно же, с легкостью выудила из разомлевшего от ее комплиментов старика все подробности беседы преподавателей, состоявшейся недавно в кабинете Альбуса Дамблдора. Чего никак не мог предвидеть Диппет, так это того, что его милая пастушка водит давнюю дружбу с неким студентом и докладывает ему обо всем происходящем в замке, являясь, по сути, его верными ушами и глазами в школе.

— Василиск, говоришь? Тайная Комната?

Гарри задумчиво потеребил пальцами нижнюю губу.

— А ты, часом, не врешь, Мелс? Любишь ты иногда лапшу на уши вешать.

— Да истинная правда! — воскликнула Мелинда, обиженно надув пухлые губки. — Клянусь своей самой любимой овечкой в отаре! Не стал бы старикан врать мне про такое. Он у меня на крючке уж месяца два, почитай. А ты знаешь, я умею верно обращаться с такими, как он. Меня матушка еще при жизни урокам сим научила. Берешь эдак нежно престарелого ловеласа за бороду да в ушко ему нежно дуешь, затем…

— Фу, Мелс, — поморщился Гарри, — без подробностей. Мне твои навыки, думаю, вряд ли пригодятся. Так что василиск? Дрыхнет, говоришь, без задних ног?

— Спит, как младенец, — подтвердила с хихиканьем Мелинда. — Только никаких ног-то у него и нету. Мой Ди-ди говорит, что змеюка это двадцатиметровая и страшенная, как Полная Дама, когда не накрашенная на своем портрете появляется после очередного загула с корнетиком из лазарета местного.

— Это тот, который в любимчиках у Помфри ходит? — полюбопытствовал Гарри. — Вечно раму его портрета метелочкой обмахивает от пыли да беседы задушевные с ним ведет.

— Тот самый. Умеет же, прохвост, в доверие к пожилым леди втереться, а те и тают, как лед на солнце.

— Сама-то недалеко от него ушла. Тоже своим Ди-Ди помыкаешь, будь здоров. Хм, василиск, — вновь задумался Гарри. — Да еще и спящий мертвым сном и ни на что не реагирующий. Знаешь, а это интересно. Очень-очень интересно. На сей раз твоя информация, Мелинда, оказалась поистине бесценной. Благодарю. Пусть и в будущем мимо твоих прелестных ушек не проходит ни одна школьная сплетня.

В голове Гарри уже зрел некий пока не вполне оформившийся план. Где-то в Хогвартсе, буквально под самыми ногами, валяется туша практически неспособного к сопротивлению монстра, за малую часть тела которого любой вменяемый зельевар или торговец ингредиентами двадцать лет жизни готов будет отдать. Это же настоящее золотое дно! Там же и бесценная чешуя, и когти, и клыки, и внутренности, и, Мерлин знает, что еще. К официалам с таким набором, конечно, не сунешься. Тут же доложат, куда надо, и авроры заметут за милую душу. В Азкабан Гарри еще рановато, так что Лютный переулок для таких целей самое то. Уж там-то привередничать и требовать сертификат качества никто не станет. Осталась сущая малость — найти этого поистине золотого монстра и прибить его по-тихому, пока он не оклемался. Хогвартсу, вроде, в ближайшем будущем никакая серьезная опасность не угрожает, так что эта тварюга, в идеале, даже кончиком хвоста не должна дернуть, когда он заколет ее, словно индейку на Рождество. Эх, жаль, что Грейнджер так не во время подставилась со своим любопытным носом. Вот уж у кого был поистине нюх на всякие тайны и загадки. Она бы со своим аналитическим умом и сверхъестественной дотошностью перерыла тонны макулатуры в библиотеке, по крупице выудив из бумажной рухляди действительно важную информацию, и в два счета нашла бы Тайную Комнату. Ну, ничего не попишешь. Придется самому выкручиваться. Благо Дамблдор с какого-то перепугу еще на первом курсе снабдил Гарри мантией-невидимкой, принадлежащей ранее его отцу Джеймсу Поттеру. Уж под мантией-то пробраться в запретную секцию библиотеки не составит никакого труда. Библиотекарша Пинс совсем мышей не ловит. Даже охранные заклинания в этой части библиотеки обновляет всего раз в месяц, что крайне неразумно в школе, доверху набитой ушлыми и пронырливыми студентами.

К удивлению Гарри, найти книгу с нужной информацией о Тайной Комнате оказалось до смешного просто. Он-то приготовился проводить множество бессонных ночей, бродя по закрытой для большинства студентов части библиотеки в поисках нужной информации, а этот несчастный талмуд просто свалился ему на голову с одного из стеллажей, когда он оперся о него рукой. При этом бешеный гримуар все время лязгал перед лицом Гарри мелкими острыми зубками, так и норовя откусить нос или ухо зазевавшегося студента. Вот почему у маглов книги как книги, а у волшебников все не как у людей? Стоит заинтересоваться более или менее любопытным изданием, как тут же оказывается, что оно снабжено множеством мелких лапок с острыми коготками или двойным рядом кинжальных зубов в широко открытой пасти. И все это лишь для одной цели — нанести как можно больший вред пытающемуся прочитать ее магу. Мерзкая пакость, одним словом.

Кое-как усмирив бешеную книгу в своих руках и получив при этом пару глубоких царапин, Гарри решил взглянуть, что же свалилось ему на голову. «Путеводитель по тайным закоулкам Хогвартса. Только для авантюристов» под авторством некого Уилфрида Хокинза. Гарри хмыкнул и раскрыл книгу. И чего же он, интересно, еще не знает о Хогвартсе, который к концу второго курса обучения излазил почти вдоль и поперек? Как выяснилось, не знает он, мягко говоря, многого. Ушлый Хокинз умудрился побывать в таких местах замка, о которых Гарри даже и слышать никогда не приходилось. Пронырливый автор, бывший, видимо, некогда студентом Хогвартса, подробно описывал такие потайные ходы и лазы, рассказывал о настолько скрытых от ученических глаз помещениях, что у Гарри глаза на лоб лезли от удивления. Как этот Хокинз умудрился добыть настолько секретную информацию? Кто он такой, вообще? Бог шпионажа и разведки?

Одна глава заинтересовала Гарри особо. Касалась она некой Потаенной Комнаты, как называл ее сам Хокинз. «А глубоко в недрах замка находится и вовсе чудо чудесное, именуемое Потаенной Комнатой. Дабы добраться до сего помещения, пришлось преодолеть мне множество препон и ужасных злоключений. Мысль о сокровищах, спрятанных, должно быть, в этой комнате, настолько захватила меня, что ни о чем другом и помыслить не мог я. А путь в это скрытое помещение расположен столь хитро, что лишь каким-то волшебным провидением удалось мне разузнать о нем. Расположен вход в заброшенном много лет назад женском туалете на втором этаже. Проникнуть в него мне, к сожалению, не удалось, так как не владею я змеиным наречием, кое оказалось необходимо в данной ситуации, но спрятано там, внизу, нечто поистине грандиозное. Намеки на это были получены мною их достоверных источников».

Ха, еще какое грандиозное, подумалось Гарри. Вот, значит, где расположена Тайная Комната! Дар к змеиному наречию, парселтангу, у Гарри был врожденный. Спасибо не самым светлым предкам по отцовской линии. Так что здесь проблемы возникнуть не должно. Завтра же вечером он и попробует открыть тайну Тайной Комнаты. Гарри усмехнулся собственному каламбуру и поставил усмиренную на время, но не покорившуюся окончательно книгу на первое же свободное место на ближайшей полке, поплотнее завернулся в мантию-невидимку и покинул библиотеку.

-4-

Про туалетную комнату, упомянутую в «Путеводителе» Хокинза, в Хогвартсе знали почти все, ведь там обитало одно из самых своенравных и капризных привидений замка — Плакса Миртл. Почему местом своего обитания эта умершая много лет назад по непонятной причине тринадцатилетняя девочка выбрала столь странное место, было известно лишь ей одной. Связываться с вечно ноющим и скандалящим призраком не хотел никто, даже преподаватели, потому никто старался даже рядом с этим местом не проходить. Миртл в любую минуту могла вылететь из одного из сломанных унитазов и залить вас своими бесконечными слезами. Настолько бесконечными, что несколько раз по ее вине в школе уже случался небольшой потоп. На призраков и их причуды Гарри всегда было начхать с высокой башни. Уж с одной-то противной девчонкой, пусть и мертвой, он как-нибудь управится.

В туалете было сыро и прохладно. Из плохо прикрытого окна тянуло сквозняком. Где-то в углу тихо капала вода. Здесь было относительно чисто, хотя и пыльно. Даже домовые эльфы Хогвартса не спешили делать уборку в столь редко посещаемом людьми месте. Гарри огляделся. Плаксы Миртл нигде не было видно. Возможно, она инстинктивно чувствовала, что с этим незваным ночным гостем ей лучше не связываться. В центре круглой комнаты располагались давно неработающие ржавые краны для мытья рук. На одной из стен висело большое треснутое зеркало. У другой стены располагались туалетные кабинки. В общем, обстановка воображение не поражала. Взгляду зацепиться было абсолютно не за что.

— И где же мне искать эту дурацкую Тайную Комнату? — вслух поинтересовался Гарри у собственного отражения в мутном зеркале. — Не под унитазом же в самом деле Хокинз ее обнаружил.

В книге и впрямь давалось довольно расплывчатое описание злоключений Уилфрида Хокинза в женском туалете. С его слов Гарри только и смог понять, что войти в комнату можно, только владея парселтангом. Он принялся тщательно обследовать кабинку за кабинкой, раковину за раковиной, даже плитки на стене прощупал и простучал. Ничего. В раздражении он оперся руками на одну из потрескавшихся от времени раковин и прошипел по-змеиному одно из самых заковыристых ругательств, подслушанных им как-то у школьного полтергейста Пивза. Под его руками что-то вдруг заскрипело и задвигалось. Гарри быстро отскочил назад, с удивлением наблюдая, как поставленные крУгом раковины постепенно складываются внутрь самих себя, как магловский конструктор. И вот уже вскоре у его ног открылся темный провал, ведущий куда-то в неизведанные недра Хогвартса. Из ямы пахнУло затхлостью и еще чем-то, резким и непонятным. Гарри бросил в нее отколовшийся осколок кафельной плитки. Никакого звука не последовало. Дно было где-то очень далеко. Или его не было вовсе. Всякий нормальный человек поостерегся бы даже рядом с таким колодцем стоять, но Гарри даже бровью не повел. Там, внизу, его ждало неимоверное богатство, и времени на сопливые переживания просто не оставалось.

Еще только собираясь на поиски Тайной Комнаты в заброшенном обиталище Плаксы Миртл, Гарри предполагал, что ему предстоит долгий и, скорее всего опасный спуск вниз, а потому своевременно запасся метлой. Ее он за несколько дней до этого позаимствовал из сарайчика с различным инвентарем мадам Трюк. Метла была, конечно, совершенно дрянного качества, с растрепанными прутьями и потемневшим от времени и частого использования занозистым древком, но он и не на квиддич с ней собрался. Гарри поудобнее устроился на допотопном средстве для перемещения по воздуху, зажег на кончике своей волшебной палочки магический огонек и бесстрашно шагнул в чернильную пустоту. Лететь пришлось долго и очень осторожно, так как вокруг было полно острых каменных выступов, так и норовивших изодрать мантию или выткнуть глаз. Люмос на кончике палочки почти не разгонял окружившую Гарри со всех сторон темноту, наоборот, казалось, она стала еще гуще. Потому Гарри больше надеялся на свою чутье и интуицию, чем на этот ненадежный источник освещения. Полет на старой дурацкой метле, больше похожий на слегка подкорректированное падение, наконец-то закончился, и Гарри оказался в огромном сыром туннеле, тянущемся вниз под небольшим уклоном. Под ногами его, стоило шагнуть вперед, что-то противно заскрипело, словно он ступал по плотно усыпавшей пол яичной скорлупе. Гарри присел и пригляделся. Это оказалась вовсе никакая не скорлупа, и крупные темно-серые чешуйки, ковром устилавшие все пространство вокруг.

— Хм, похоже, я на верном пути, — кивнул сам себе Гарри. — Такую прорву чешуи могла оставить только очень крупная рептилия.

Он осторожно двинулся вперед, уже не обращая внимания на хруст под ногами. Парселтанг пригодился ему еще несколько раз по мере продвижения вперед, помогая открывать запертые люки, хитроумные засовы и проржавевшие запоры в виде змей. За одним из люков совершенно неожиданно для уже слегка подуставшего от долгой ходьбы Поттера открылся гигантский зал, хотя, скорее даже пещера, потолок и стены которой терялись в непроглядной тьме. Здесь было на порядок теплее и суше, чем в тех туннелях, которые Гарри пришлось пройти до этого. Чешуи под ногами тоже заметно прибавилось, хотя, казалось бы, куда уж больше. Да уже только на одной этой чешуе, валяющейся вокруг в великом множестве, можно было заработать целую кучу галеонов. А где-то там, впереди, Гарри ожидало и вовсе бесценное богатство, представленное одной на удивление редкой тварью. В глазах Поттера, при мысли о предстоящей наживе, вспыхнул алчный огонек, который по своей яркости вполне мог соперничать с люмосом. Он встряхнул головой, отгоняя мысли о богатстве, о своей горе галеонов в Гринготтсе, ведь глупого василиска предстояло еще найти и прибить.

Долго искать хозяина пещеры не пришлось. Огромная рептилия, свившись кольцами, возлежала на небольшом возвышении в самом центре пещеры. Увидев ее, Гарри даже охнул от удивления. Судя по всему, Дамблдор изрядно преуменьшил ее истинные размеры, или же за прошедшие столетия тварь успела значительно подрасти и заматереть. Большущая лобастая голова возлежала на крупных кольцах. Крупные глаза твари были плотно прикрыты толстыми морщинистыми веками. Длинные узкие ноздри едва заметно трепетали, указывая на то, что василиск все же спит, а не помер за давностью лет. Огромные лоснящиеся бока мерно и тяжело вздымались от редкого дыхания.

— Это я удачно зашел, — тихо пробормотал себе под нос Гарри. — Но только какие же это двадцать метров? Тут явно больше пятидесяти наберется. Старик Дамблдор, видимо, совсем разучился считать или это василиск так разожрался за века. Ну да мне же лучше. Больше ценного материала на продажу получится выставить. О, теперь я понимаю восторги первобытных охотников, которым удавалось найти и загнать гигантского мамонта в ловушку.

Василиск, видимо, почувствовав направленную в свою сторону неприкрытую агрессию и алчность, нервно дернул кончиком хвоста, и Гарри поспешно заткнулся и даже постарался не думать ни о чем связанном с предстоящим делом. Осталось только решить, как получше и побыстрее прикончить тварь, пока она не очухалась и не сожрала самого Поттера. На этот случай у Гарри был припасен целый арсенал смертельно опасных заклинаний, которые он успел изучить за время своего пребывания в Хогвартсе. Не за школьной партой, естественно, а все в том же запрещенном отделе библиотеки. Гарри не уставал мысленно благодарить наивного старикашку директора за так своевременно предоставленную ему мантию-невидимку. Простодушный маразматик в дурацкой, вечно мятой шляпе с пошлыми звездочками даже и предположить не мог, для каких целей Гарри использует мантию.

Итак, атакующие чары. Использовать откровенно запрещенные заклинания, наподобие Авады Кедавра, Поттер не хотел, так как их остаточный след в волшебной палочке при желании было довольно легко обнаружить. Он сосредоточился, принял более-менее устойчивое положение и взмахнул палочкой.

— Секо!

С кончика палочки вырвалась ослепительно-яркая вспышка света и ударила прямо в центр лба спящего василиска. Гарри в волнении замер, но не произошло абсолютно ничего. Тварюга никак не отреагировала на страшное режущее заклинание, кожу на лбу не прорезала глубокая рваная рана, не хлынули потоки крови. Да она даже не дернулась! Внезапно из огромных ноздрей василиска вырвался тугой поток горячего влажного воздуха, чуть не сбивший Гарри с ног. Но этим все и закончилось. Рептилия лишь поплотнее свернула свои мощные кольца и погрузилась в еще более глубокий сон. От возмущения Гарри забыл об осторожности и принялся осыпать монстра всеми атакующими заклинаниями, которые знал. Те, казалось, словно впитывались в его толстую шкуру, не оставляя на ней никаких следов.

— Да василиск же просто питается магией! — осенило Поттера. — Он поглощает ее, словно темный бездонный колодец яркий солнечный свет. Похоже, магией эту тварь не проймешь. Что же делать?

Мысли Гарри лихорадочно забегали в голове. Вариант, в котором он уходит из подземелья, так и не добившись своего, он даже не рассматривал. Не для этого он преодолевал все трудности и препятствия, всеми правдами и неправдами выведывал нужную информацию. А вдруг в следующий раз, когда он придет сюда, василиск уже не будет спать? Да тут тогда целая армия Дамблдоров потребуется, чтобы одолеть этого монстра. Глаза Гарри случайно наткнулись на канализационную систему, часть которой видимо, проходила именно через эту пещеру. Он подошел поближе. Где канализация, там и трубы, где трубы, там и железо, где железо, там и уроки трансфигурации Макгонагал в помощь. Гарри подошел к старинным трубам, выглядывающим из каменной стены, подергал одну из них, затем другую. Вскоре ему удалось отломать довольно приличный кусок одной из них. Гарри решил попробовать превратить этот невзрачный на первый взгляд обломок в меч. Макгонагал на своих уроках их такому, конечно, не учила. Но Гарри было достаточно и первоначальных азов трансфигурации, чтобы спокойно освоить все дальнейшие премудрости. Помучившись с полчаса, ему таки удалось превратить обломок трубы в самый настоящий меч. Был он, правда, тяжеловат для его еще детской руки, да и ржавые пятна не добавляли ему привлекательности, но зато кромка его была остра и вполне пригодна для того, чтобы зарубить парочку другую дрыхнущих василисков. Гарри для пробы взмахнул мечом несколько раз, упражняясь и приноравливаясь к его тяжести. Убедившись, что достаточно уверенно чувствует себя с холодным оружием в руках, он вновь приблизился к василиску. На сей раз тот вряд ли так же безразлично отнесется к его действиям, а потому следовало предпринять некие упреждающие маневры.

— Глациус!

Спящая рептилия с головы до кончика хвоста покрылась снежной изморозью, на выступах ее чешуек заиграли ледяные блики. Тварь застыла, даже дыхание стало почти неразличимо. Еще со времен своего обучения в магловской школе Гарри знал, что рептилии крайне чувствительны к теплу, а при малейшем намеке на холод становятся вялыми, полусонными, могут даже впасть в летаргический сон до более теплых времен. Физиология огромного василиска ничем не отличалась от физиологии его более мелких собратьев. Он застыл, сон его стал еще крепче и беспробуднее, чем раньше. Это, в какой-то мере, было даже актом гуманизма со стороны Поттера. Так зверюга практически ничего не должна почувствовать, когда он заколет ее своим мечом. Магловская анестезиология во всей красе. Бить абы куда Гарри не собирался. Следовало найти наиболее уязвимые места на теле рептилии, чтобы уж наверняка прикончить ее если не с одного, то с двух-трех ударов максимум, иначе ему будет несдобровать. От колотых и режущих ран даже от летаргического сна можно очнуться.

Поттер обошел василиска вокруг, выбирая место, куда можно нанести сокрушающий удар. Он исходил из мысли о том, что тварь была ровесницей Хогвартса, то есть настолько древней, что с нее пыль и песок должны были тоннами сыпаться. А значит, брешь в толстой шкуре просто обязана найтись. И она, конечно, нашлась, и не одна. Василиск и впрямь был стар, очень стар. Прочная чешуя местами просто выпала из его шкуры, оставляя светлые проплешины. Именно по одной из них и следовало нанести удар. Гарри выбрал место почти под самой головой рептилии, где кожа казалась наиболее тонкой. При более внимательном взгляде можно было рассмотреть бьющуюся под ней крупную жилу или даже артерию.

Взмах мечом, резкий удар! Есть! Меч по самую рукоять ушел под правый угол огромной челюсти твари. В лицо Поттеру брызнула обжигающая кровавая струя, заставив его с воплем отскочить назад. Кожу тут же принялось немилосердно жечь. Хорошо хоть в глаза не попало. Гарри бросился к ближайшей растекшейся по полу луже и быстро принялся плескать холодную воду на пострадавшее лицо. Через мгновение он бросил взгляд назад, опасаясь, что его удар мог оказаться не смертельным, и что василиск вот-вот набросится на него. Но боялся он напрасно. Рептилия дергалась в последних предсмертных конвульсиях, широко раскрыв зубастую пасть и лупя хвостом направо и налево. Каменное крошево и острая чешуя полетели во все стороны. Гарри поспешил укрыться за ближайшим каменным выступом. Через несколько минут все было кончено. Василиск затих окончательно, бесславно окончив свое бренное существование под подлым ударом меча обычного второкурсника Хогвартса.

-5-

Смерть хранителя Хогвартса Альбус Дамблдор почувствовал буквально всем телом. Его словно тупая игла в сердце кольнула, да там и осталась. Дико заломило виски, мелко затряслись руки, выронив гусиное перо, которым директор составлял очередные нудные отчеты для попечительского совета школы. Он допоздна засиделся в своем кабинете над бесконечной бумажной работой и сначала подумал было, что слишком давно не принимал сердечные капли, вот и прихватило. Но все оказалось намного хуже. Каждый директор Хогвартса, вступая в свою должность, берет на себя не только административные обязанности, но и обязанности по магическому благополучию замка и всех его обитателей. Он знает и чувствует все, что происходит с замком, может вовремя реагировать на все изменения. Но такая связь порой имеет не только положительный эффект. Тупая боль в сердце становилась все сильнее и сильнее, пока Дамблдор, наконец, не осознал, в чем дело. Настолько мощный отзыв могло вызвать только одно событие — гибель хранителя школы. Эманации его боли лишь в незначительной мере коснулись директора, но даже таких слабых отголосков хватило, чтобы заставить его испытывать дикую боль и дискомфорт. Дамблдор захрипел и повалился на стол, опрокинув чернильницу и залив большую часть только что написанных отчетов. Последним усилием воли он сумел послать патронус мадам Помфри с просьбой о помощи.

Гарри, которому из-за своих ночных похождений удалось урвать на сон всего около двух часов, ощущал неприятную разбитость во всем теле и зарождающуюся где-то глубоко внутри черепной коробки головную боль. К тому же, всю кожу на лице и шее неприятно саднило и стягивало, появилось отвратительное ощущение, словно под ней копошится целый рой мелких жучков, безумно раздражая своей щекоткой и зудом. Завтрак он пропустил, так что ко всем утренним недомоганиям добавился еще и понемногу просыпающийся голод. Гарри выругался сквозь зубы, приподнял тяжелую голову с подушки и потер лицо, пытаясь снять накатившее раздражение.

— Э-э, братан, ну и видок, — раздался над его головой голос Рона Уизли. — Ты себя вообще сегодня в зеркале видел?

— Нет еще, — зевнул Гарри, с усилием отгоняя от себя непонятную слабость и головокружение. — А что такое?

— Да ты будто рожей на углях всю ночь спал. Где это тебе так подфартило?

— А, — «вспомнил» Гарри, — так это я, должно быть, вечером возвращался в гриффиндорскую башню и влетел в какую-то подлую слизеринскую ловушку. Схлопотал вот проклятие на свою голову.

— Дела-а, — протянул Рон. — Слушай, нельзя это просто так оставлять. Нужно обязательно Макгонагал рассказать. Совсем слизни охамели.

— Не вздумай даже, — хмуро посмотрел на приятеля Гарри. — Всем факультетом меня тогда в доносчики запишут. Сам как-нибудь разберусь.

— Это да, — кивнул Рон. — крысятничество у нас не в почете. Ты, это, если что, учти, могу помочь с разборками.

— Учту, конечно. Но лучше уж сам.

— Угу. Тогда это, к Помфри сходи обязательно, больно уж рожа мне твоя не нравится.

— Да ты тоже с утра далеко не красавчиком выглядишь, — не остался в долгу Гарри, но с визитом к школьной колдоведьме все же решил не затягивать, мало ли чем там мог «наградить» его сдохнувший василиск.

— Слышал, кстати, о чем вся школа с утра гудит? — сверкая глазами от возбуждения спросил Рон.

— Нет еще. Откуда? Я же только что проснулся.

— Дамблдор слег с сердечным приступом, прикинь! С банальным магловским приступом! Лежит сейчас в больничном крыле под бдительным присмотром Помфри.

— Да ты что? — удивился Гарри. — Как это его так накрыло?

— Да вот это-то и непонятно! Такие сильные маги, как он, по идее, даже насморком болеть не должны, а тут приступ. Пацаны болтают, что неспроста это. Что-то в школе неладное творится. Все же знают, что директор связан с замком магическими узами, которые и помогают ему грамотно всем здесь заправлять.

— А преподаватели что? — поинтересовался Гарри, который, кажется, начал догадываться о причинах директорского недомогания.

— Молчат в тряпочку, а вид у всех такой суровый, словно вот-вот война начнется. Особенно на Снейпа смотреть страшно. Он за завтраком так на всех зыркал, что у студентов кусок в горло не лез. Будто подозревает каждого в причастности к какому-то злодеянию.

Болтать Рон мог сколь угодно долго, но Поттер оборвал его, сказав, что собирается перед занятиями успеть забежать в больничное крыло. Едва увидев Гарри, мадам Помфри тут же забегала, засуетилась вокруг него, всплескивая руками и качая головой.

— Мерлин правый, мистер Поттер, где же это вас так угораздило? Такое милое личико, и так серьезно пострадало! Как же так!

— Хм, мне бы тоже интересно было послушать ваш ответ на поставленный вопрос, мистер Поттер, — протянул за его спиной голос Северуса Снейпа.

— Потом, все потом, Северус, — оборвала его мадам Помфри. — Первым делом мне нужно обработать повреждения на лице и шее Гарри, иначе все может закончиться плачевно.

Колдоведьма быстро провела диагностику состояния пострадавшего с помощью хитрых медицинских чар, ловко обработала его раны смоченной в противно пахнущем ярко-желтом растворе ваткой. Гарри лишь слегка морщился, но стоически вытерпел сильное жжение, понимая, что иначе может и вовсе остаться с обезображенным лицом. Снейп, все это время неотрывно наблюдавший за процедурами Помфри, обратился к ней.

— Итак, Поппи, каков твой вердикт относительно полученных мистером Поттером ранений? Сам герой, по-видимому, решил хранить героическое молчание.

— Ну, — задумалась мадам Помфри, — сначала я предположила, что мистер Поттер пострадал от обычного проклятия или сглаза, наложенного другим учеником. Вы же знаете Северус, как это обычно бывает. Не поделили что-то, доказывают собственное превосходство. Мальчишки, одно слово.

— Но, — поторопил ее Снейп.

— Но диагностические чары показали, что характер ранений у мистера Поттера носит скорее животное происхождение. Да, пожалуй, такие симптомы и ожоги на коже пострадавшего характерны скорее для яда какого-то животного, чем для растений, хотя они тоже могут быть далеко не безвредны.

— От яда, говоришь, — прищурился Снейп. — Ну-с, дорогой мистер Поттер, что вы на это скажете?

У Гарри так и вертелось на языке, что, мол, сам же зельевар на него и плюнул своей ядовитой слюной, но вступать в настолько открытое противостояние с преподавателем он не посмел.

— Молчите? — прошипел Снейп. — А я вам скажу, откуда у вас на лице такие живописные отметины. Этой ночью был зверски убит хранитель Хогвартса — королевский василиск. Подло заколот холодным оружием прямо во сне. И у меня есть все основания предполагать, что вам, Поттер, об этом известно гораздо больше, чем кому бы то ни было другому в этом замке. Не так ли?

Зельевар вперил взгляд своих черных глаз в лицо Гарри.

— Ну?! Отвечай же, мальчишка! Ты убил василиска? Из-за тебя сейчас Альбус Дамблдор находится при смерти?

— Северус! — ахнула мадам Помфри, в шоке прикрыв рот рукой. — Что ты такое говоришь?

— Отвечайте, Поттер, не заставляйте меня нарушать закон и применять к вам легиллименцию! Поверьте, я сделаю это, если вы меня вынудите!

— Северус, — раздался тихий старческий голос из-за одной из ширм в комнате.

Снейп стремительным шагом подошел к ширме и отодвинул ее. За ней оказалась кровать, на которой возлежал бледный и измученный Дамблдор.

— Северус, — еле слышно повторил он. — Как ты можешь обвинять ученика в столь мерзком деянии?

— Альбус, поверьте, у меня есть основания для этого. А вам нельзя нервничать. Так что не переживайте. Мы с Поттером сами разберемся. Не так ли, мистер Поттер?

Гарри, решив, что терять ему больше нечего, пошел ва-банк.

— Это был Волдеморт! — громко заявил он.

— Что?! — вскрикнули все маги разом.

— Как такое может быть? — неверяще спросил Дамблдор.

— Ты врешь, паршивый щенок! — вскричал Северус. — Том Реддл давно мертв и не может отвечать за случившееся сегодняшней ночью!

— Нет, он был там, — упорно твердил Гарри. — Ну, не он сам, а его призрачная сущность.

— Мальчик мой, расскажи нам все подробно, — прикрыв глаза, устало попросил Дамблдор.

— Вчера вечером я случайно забрел в какой-то тупик в конце одного из коридоров. Вдруг плитки пола под моими ногами закачались и рухнули вниз, я полетел следом за ними в темную глубокую яму. Настолько глубокую, что потерял счет времени, пока падал. И уже прощался с жизнью, как мой полет прервался падением на кучу мягкого трухлявого сухого мха. Он-то и спас мне жизнь. Вернуться в школьный коридор прежним путем я, конечно, уже не мог, а потому пошел по открывшемуся передо мной туннелю. Часа два брел почти в кромешной темноте, пока, наконец, не дошел до гигантской пещеры. Там, в центре, лежала огромная, свившаяся в кольца, змея, а над ней застыл чей-то призрачный силуэт с занесенным вверх мечом.

— Не может этого быть, выдумки, — отрезал Снейп. — С чего ты взял, что это Волдеморт? Неужели он сам сказал об этом?

— Да сам, — не моргнув глазом, соврал Гарри. — Правда, не мне. Уже занеся меч над беззащитным спящим глубоким сном василиском, он прокричал: «Отныне же приношу тебя, тварь бессловесная, в жертву темной стороне силы, именуемом Волдемортом! Да поможет твоя душа возродиться моей! Да будет сила твоя моей силой! Умри же, тварь!»

Про темную сторону силы Гарри подсмотрел в одном из магловских фильмов, о звездных войнах, кажется. Теперь вот пришлось как нельзя более к месту.

— Потом он исчез, просто растворился в воздухе, словно призрак. А я подошел к василиску, узнать, может его еще можно спасти. Но он уже не подавал признаков жизни. Вдруг из раны, которую подло нанес, не побоюсь этого слова, гнусный преступник, брызнула струя крови и угодила мне прямо в лицо. То были, вероятно, последние конвульсии погибшего зверя. Я, как мог, промыл глаза в ближайшей луже с ледяной водой и пошел искать выход. Блуждал почти до самого утра, но кое-как выбрался. Хотя сейчас, видит Мерлин, даже под страхом смерти не смогу вспомнить, где находится та яма, в которую я упал, и тот лаз, из которого я выбрался из подземелья.

Снейп побледнел пуще лежащего на кровати Дамблдора. Он никак не мог поверить в то, что нес этот мальчишка. Но настолько складно врать ни у кого бы не получилось. Неужели его учитель, его друг Том Реддл и в самом деле является тем самым легендарным злом из пророчества полоумной Трелони? Дамблдор вдруг застонал и схватился за левую сторону груди.

— Альбус!

Помфри тут же ринулась к хрипящему директору, на лету накладывая на него лечебные чары. Снейп и сам в этот момент чувствовал себя не лучшим образом. Верить Поттеру не хотелось, но и не прислушаться к его словам было нельзя. Ох и попали же они все в переплет.

-6-

Ближе к концу учебного года студенты, на которых Поттер оттачивал свое владение окаменяющими чарами, стали оживать. Заклинание оказалось хоть и долгим, но не вечным. Первые из пострадавших уже ожили и полностью восстановили способность разговаривать и передвигаться. Видя такое развитие событий, Гарри зачастил в больничное крыло. В любой момент могла прийти в себя и Гермиона Грейнджер, и ему просто необходимо было застать ее в это время одну. Девчонка раскусила его дьявольский замысел и могла донести на него директору. Гарри так часто навещал свою однокурсницу, что мадам Помфри заподозрила неслабый романтический интерес Поттера к бедной девочке. Каждый раз, завидя его, она ностальгически вздыхала и смотрела на Поттера с умильной улыбкой. Гарри было абсолютно плевать, что там вообразила себе чересчур сентиментальная колдоведьма, но переубеждать ее он не спешил. Пусть думает, что он по уши втюрился в Грейнджер и переживает за ее благополучие. Для него это было идеальным прикрытием. В одно из таких посещений Грейнджер, наконец, тоже начала оттаивать. Грудь ее приподнялась при легком, почти невесомом дыхании, на щеки вернулся слабый румянец, веки затрепетали и приоткрылись. Гарри склонился над Гермионой и нежно-нежно прошептал одно слово, но совсем не то, которое ожидала бы услышать от влюбленного подростка любопытная мадам Помфри, если бы в этот момент находилась рядом.

— Обливиэйт.

Осмысленное выражение тут же исчезло из больших карих глаз Гермионы, лицо приобрело сонное, безвольное выражение. Несколько минут спустя полностью удовлетворенный результатами своего вмешательства в воспоминания Грейнджер Поттер уже покидал лазарет, попросив мадам Помфри хорошенько присматривать за ней, ведь Гермиона еще так слаба, и ей в любую минуту может понадобиться помощь профессионального колдомедика.

— Молодой человек, я рада, что вас так беспокоит здоровье мисс Грейнджер, но не нужно учить меня делать мою же собственную работу, — сухо заметила мадам Помфри. — Уверяю вас, что и без того приложу все усилия для ее скорейшего выздоровления.

-7-

Альбус Дамблдор оправился от полученного удара гораздо раньше, чем ожидал Гарри. Уже через двое суток он перестал судорожно хвататься за сердце и закатывать глаза. А через трое его самочувствие почти вернулось в норму. Все-таки он был одним из сильнейших магов современности, и не стоило недооценивать этот факт. О гибели василиска, хранителя Хогвартса, и тем более о возрождении Волдеморта решено было никому ничего не сообщать. Лишь сам директор да несколько преподавателей были в курсе всех произошедших событий. Студенты и так были запуганы не столь давними нападениями с применением окаменяющих чар. Не стоило давать им дополнительный повод для паники. Да и попечительскому совету школы ни к чему знать лишние подробности. Этим крючкотворам только дай повод придраться к руководству школы и распределению бюджетных средств.

Нападения же на студентов прекратились по одной простой причине. Гарри Поттеру наскучило столь однообразное занятие, доставлявшее ему прежде удовольствие. Его изощренный мозг все время требовал разнообразия, сочиняя все новые и новые каверзы. Да к тому же у него и так дел было невпроворот. Следовало как можно быстрее разобраться с тушей заколотого василиска, пока она не протухла окончательно, или пока на нее не наткнулся Дамблдор. Гарри заранее навел некоторые справки в Лютном переулке насчет предполагаемых покупателей частей этого редчайшего животного. Полную цену, конечно, никто из них ни за что не даст, но это и понятно. Плата за риск, быстроту и конфиденциальность никто не отменял. Но даже при таком раскладе состояние Гарри значительно увеличивалось. Гоблинам же из Гринготтса на происхождение приносимых к ним денег всегда было плевать, лишь бы несли побольше да хранили подольше. Даже на процент от мысленно прикинутой Гарри суммы можно было жить припеваючи, если особо не роскошествовать. Все мысли Поттера сейчас были заняты исключительно этими меркантильными вопросами. Он практически не смотрел по сторонам, когда спускался вниз по лестнице, в результате чего чуть не сбил с ног поднимающегося по ней же сиятельного лорда Люциуса Малфоя, за спиной которого суетливо приплясывал уже знакомый мелкий, тощий домовой эльф с откровенно несчастным и забитым выражением на своем сморщенном личике.

— Молодой человек, — окинул Поттера Малфой презрительным взглядом серо-стальных глаз, — вы слепой или просто слабый на голову?

— Что? — не понял Гарри, подняв на Малфоя непонимающий взгляд.

— Понятно, — прищурился тот, — второй вариант. Полное отсутствие манер и чинопочитания вкупе с неумением вовремя смотреть по сторонам. И куда я только отдал на обучение своего сына?

Лорд Малфой патетически возвел глаза к потолку.

— К тому же, молодой человек, — вновь обратил он свой брезгливый взгляд на стоящего перед ним Гарри, — вы испачкали рукав моей новой мантии. Да она одна стоит дороже, чем вы со своими обносками в придачу.

Малфой достал из кармана тончайший надушенный платок и принялся оттирать с рукава мантии одному ему видимое крохотное пятнышко. А Гарри постепенно начал закипать. Что этот напыщенный павлин себе позволяет? Ходит тут, как у себя дома, нос задирает. Было бы неплохо поставить на место этого зазнавшегося фафарона. Да и домовику Добби не помешало бы припомнить «веселое» путешествие Поттера в Хогвартс. Малфой тем временем закончил делать вид, что оттирает несуществующее грязное пятнышко, и небрежным жестом засунул платок обратно в карман, но неглубоко, и когда лорд величественно стал спускаться вниз по лестнице, тот выпал из кармана на каменные ступени. В мозгу Гарри мелькнула шальная мысль о подвернувшейся возможности отомстить павлинистому лорду, да и домовику заодно. Он быстро нагнулся и незаметно подобрал скомканный платок.

— Всего хорошего, молодой человек, — даже не повернув к Поттеру головы, высокомерно произнес лорд Малфой. — И не забывайте о хороших манерах. Можете попросить моего сына Драко преподать вам несколько уроков достойного поведения и этикета. Уверен, он не откажет, за небольшое вознаграждение, разумеется. Пойдем, Добби, — холодно бросил он своему домовику. — Где ты там застрял, мелкий дармоед?

Так и не дождавшись ответа, он обернулся. Эльф застыл на верхней ступеньке лестницы, держа в руке какой-то комок и благоговейно взирая на него.

— На что ты там пялишься, убогий?

Эльф поднял на Малфоя огромные, сияющие от счастья, глаза, полные слез.

— Хозяин подарил Добби платок.

— Чего ты там лепечешь? — не понял Малфой.

— Хозяин отдал Добби принадлежащую ему вещь и освободил его от рабства.

Люциус недоуменно уставился на зажатую в лапках домовика тряпицу. Постепенно до него начал доходить смысл произошедшего, и он злобно посмотрел на Гарри, ухмыляющегося чуть в стороне.

— Ты! — взревел Малфой. — Ты отдал домовику мой носовой платок! Мерзкий щенок! Вздумал лишить меня моего домовика? Да как ты посмел?! Играть со мной вздумал?!

Он разгневанно замахнулся на Поттера своей тростью, намереваясь хорошенько стукнуть его по вихрастой голове.

— Ой, не бейте меня, пожалуйста, уважаемый лорд! — громко запричитал Гарри, заметив идущего к ним навстречу Дамблдора. — Что я вам сделал? Умоляю, не причиняйте мне боль!

— Лорд Малфой, что здесь происходит? — сердито сведя седые брови, произнес Дамблдор. — Почему вы позволили себе напасть на беззащитного ученика?

— Беззащитного? — рявкнул Малфой. — Да этот паршивец только что лишил меня прекрасного домовика, обманом отняв его у меня!

— Даже если и так, это не повод избивать студента, да еще и на глазах директора школы.

— В вашей школе, Дамблдор, принимают всякое отребье, которое, мало того, что совершенно не знает хороших, манер, так еще и пакостит исподтишка.

— Это пустые наговоры, Люциус, — спокойно произнес Дамблдор. — Уверен, мистер Поттер не хотел ничего подобного, и все вышло совершенно случайно. Не так ли, Гарри?

— Конечно, сэр, именно так. Я случайно заметил, как из кармана мистера Малфоя выпала какая-то вещь, а так как он уже уходил, то я решил передать ему ее через его домовика. Я совсем не хотел причинить вред уважаемому лорду Малфою.

— Вот видите, Люциус, все и разъяснилось, — спокойно заметил Дамблдор. — Мистер Поттер просто не знал, к чему может привести его жест доброй воли. Вы по делам в школу или с частным визитом?

— Я приходил навестить сына, — сквозь зубы процедил Малфой. — И уже ухожу. А вы, мистер Поттер, еще ответите мне за потерю моего имущества. Да и о ваших методах обучения, Дамблдор, попечительский совет вскоре узнает много нового, и уж будьте уверены, члены совета выскажут вам свое мнение.

— Я всегда рад услышать здоровую и конструктивную критику в свой адрес, Люциус, — с улыбкой отозвался Дамблдор. — А сейчас у нас время ужина, и если вы не планируете присоединиться к нам, то…

— Да упаси Мерлин! — брезгливо поморщился Малфой. — Сидеть за одним столом со всякими нищебродами, еще чего не хватало.

— В таком случае рад был повидать вас, Люциус, всего хорошего. Пойдем, Гарри. Сегодня подают просто замечательные тефтельки в сливочном соусе.

Дамблдор демонстративно отвернулся от лорда Малфоя и пошел в большой зал. Гарри предпочел не отставать от него. Мало ли что еще взбредет в голову этому аристократу. А Добби рано обрадовался своей неожиданной свободе. Насколько Гарри знал, смысл существования домовиков заключался именно в служении магам, в противном случае, оставшись без хозяина, эльфы быстро дичали и деградировали. Так что весело скачущий домовик еще пожалеет, что связался с Поттером.

Идя за директором, Гарри вновь погрузился в свои мысли. В целом, этот год ему понравился. Удалось и хорошенько развлечься и неслабо подзаработать. Удачное стечение обстоятельств, приведшее Поттера к победе над василиском, подняло его настроение на небывалую высоту. Удалось и самому сухим из воды выйти, и приснопамятного Волдеморта в тему приплести. А сегодняшний случай с Малфоем и вовсе был вишенкой на торте. Кто-то давно должен был обломать его павлиньи перышки. Так почему бы и не он, Гарри? Оставалось надеяться, что и следующие годы обучения не подкачают по накалу страстей. Уж он-то приложит к этому все усилия. А сейчас пора на ужин. Тефтельки в сливочном соусе манили своим одуряющим ароматом даже отсюда.