Скамейки одиночества (гет)

— Ладно, признаю, скамейки выглядят интересно.

Крупные, из серого камня, они покрыты аккуратными узорами — волнами, кругами и цветами; спинки и подлокотники выглядят так, словно сделаны из облаков. К тому же малфоевские изобретения отлично сочетаются с приозёрным пейзажем.

Но Малфой самодовольно улыбается, и я решаю ограничиться лишь одной лестной фразой, уже произнесённой.

— Предлагаю протестировать, — говорит он, вытянув руку в приглашающем жесте.

Я продолжаю стоять неподвижно, потому что никак не могу разгадать: издевается он или всё-таки ведёт себя по-деловому. Я больше привыкла к первому, а на этот раз вдруг сомневаюсь — как и неделю назад. В этой тенденции есть что-то пугающе странное.

В прошлый раз мы встретились в «Трёх метлах» и обсудили всё так быстро и чётко, что я чуть не прослезилась от счастья и дважды (надеюсь, незаметно для Малфоя) ущипнула себя за предплечье. Я подумала: «Мерлин Всемогущий, просто идеальный напарник!» — а потом испугалась своих мыслей. Малфой ещё спросил: «Что у тебя вдруг стало с лицом?»

— Думаешь, я буду тратить кучу времени на то, чтобы разыгрывать тебя, или что? Садись!

Я покосилась на Драко с подозрением, чем заслужила ещё одно раздражённое поторапливание, и наконец села. Малфой тут же оказался рядом.

— Вот, значит, сидят они, такие независимые, но такие одинокие и всё думают: «Это идеальное место, чтобы найти гармонию». И слёзы бегут из глаз, и всё кажется таким ничтожным — даже видится, что озеро уменьшается…

Я больше не могу выслушивать это всерьёз и усмехаюсь.

Малфой возмущён:

— Вторая староста школы, что, совершенно не разбирается в романтике?

Я поворачиваюсь к нему и пожимаю плечами, но не могу справиться с собой и снова улыбаюсь. Можно подумать, что в тот же момент у меня начинаются галлюцинации: Малфой улыбается в ответ.

* * *

— Всё в порядке? Ты проверил ниши с подарками? А корона мисс Хогвартс на месте?

Малфой в который раз вздыхает, сдерживается, чтобы не послать меня подальше, потому что мы действительно притворяемся влюблёнными и идём прямо по главному коридору.

— Да всё нор-маль-но. Я триста пятьдесят раз проверил и больше не собираюсь! — шипит он сквозь зубы.

— Прямо-таки триста пятьдесят!

— Если считать с твоего стука в мою дверь в четыре утра, когда ты вдруг засомневалась, что сердечки для Большого зала достаточно красные, — именно столько.

Мне становится немного стыдно.

— Надо было оставить в общей гостиной. Зачем ты забрал их к себе? Что там с ними делал?

— О, тебе лучше не знать!

Я хочу возмутиться, но смотрю на Малфоя и понимаю, что он и правда почти потерял всё своё как будто специально накопленное терпение. Неужели я немного… зануда?

— Ладно, всё, я успокоилась.

Драко выдаёт что-то вроде громкого «ха!» и добавляет:

— Обожаю тебя в такие моменты, любимая.

Я не знаю, как реагировать, только слегка откашливаюсь. Мы всё ещё идём по коридору, приближаясь к Большому залу, и последнюю фразу вылавливает в шуме МакГонагалл. Внимательно покосившись на нас, она очень мило бросает:

— Ребята, это выглядит как хороший праздник.

Малфой выдаёт довольно длинный ответ, но я пропускаю всё мимо ушей, потому что одновременно с этим он притягивает меня за талию так близко, как ещё не позволял себе с того случая у «Сладкого королевства».

Как только Драко замолкает, а МакГонагалл уходит, я показательно отодвигаюсь.

— Может, ты прекратишь так делать? Это вызывающе и…

Я абсолютно точно собираюсь сказать какую-то глупость, но вовремя прикусываю язык. Впрочем, Малфой оказывается поразительно проницательным и предлагает очень похожий на правду вариант:

— И-и?.. — тянет он, наклонившись к моему уху. — Может, ты хотела сказать: «Слишком приятно»?

— Да успокойся! — звучит почему-то неубедительно.

Да, неубедительно. И Малфой так доволен собой, что, стоя рядом, я почти физически ощущаю его самомнение.

Проходит около часа. Пока в Большом зале играет музыка и все танцуют, мы с Малфоем впервые осознаём, что всё действительно в порядке и можно разойтись хоть на несколько минут, чтобы дать друг другу отдохнуть. Ко мне подходит Гарри, с большим беспокойством рассматривает меня: как потом выяснилось, он просто не может поверить, что мы с Драко притворяемся, потому что делаем это очень уж правдоподобно.

— Ты как? — спрашивает Гарри. — В порядке?

А я… не знаю. В порядке ли. И в своём ли уме.

* * *

Мистер и мисс Хогвартс награждены, угощения съедены, подарки найдены. Большой зал почти опустел, а на улице стемнело.

Я выхожу к озеру и глубоко вздыхаю. Заметив, что небо стало ясным, решаю присесть на одну из скамеек одиночества, чтобы посмотреть на звёзды и немного «помедитировать». Но только по-настоящему расслабляюсь, как кто-то за спиной громко кричит:

— Грейнджер!

Я буквально подпрыгиваю, больно стукаюсь локтем об «облачную» спинку скамейки, и успокоение исчезает, как будто его и не было. Тут же со звонким приветствием возвращается привычное раздражение. Прежде чем я успеваю нагрубить, Малфой продолжает:

— Мы с тобой расстались, что ли?

До меня доходит не сразу. Тем более Драко кажется каким-то удивительно бодрым: садится рядом, опять заговаривает:

— Заняла скамейку одиночества, хотя сегодня у тебя есть пара.

И, поиграв бровями, добавляет:

— Я.

Мне приходится мысленно сосчитать до пяти и только потом хоть как-то отреагировать на этот псевдособлазняющий выпад:

— Скамейки пользовались успехом. Ты видел? Сюда приходили по одному, потом кто-то решался позвать всех на танцы, и они, как мне кажется, неплохо проводили время в новых компаниях.

— Ты что, за ними следила?

— Ну… я беспокоилась.

Малфой смеётся, потому что большую часть времени был рядом и всё-таки видел, что я шпионила.

— Ладно. Я всё ещё не услышал от тебя ключевого вывода.

Расслабление ушло, и я снова начинаю быстро соображать. Сразу разгадав, чего хочет мой напарник, я закатываю глаза, но в кои-то веки решаю пойти на уступку:

— Это была хорошая идея, Драко.

Наступает тишина. До этого, по непонятным причинам, я несколько раз мысленно называла Малфоя по имени. Вслух же — никогда. Мгновенно начинаю раздумывать, как бы превратить это в шутку; к сожалению, чувство юмора и воображение дружно отказывают в самый неподходящий момент.

— Можно вопрос? — слышу голос Малфоя.

Я теряюсь. Не могу понять, что произойдёт дальше, просто оборачиваюсь и говорю:

— Задавай.

Он немного медлит; отчего-то мне кажется, что Малфой сомневается, на самом ли деле готов спрашивать. Потом всё-таки произносит:

— Что потребовалось, чтобы ты наконец назвала меня по имени?

— Иногда для этого тебе достаточно перестать быть ленивой врединой, — выкручиваюсь я, как мне кажется, довольно удачно. Это ещё и оказывается вполне искренним ответом. Потом я для верности атакую: — И вообще, почему я первая должна переходить на имя?

Меня совсем загоняет в тупик то, как осуждающе и в то же время саркастично смотрит на меня Малфой.

— Если ты не заметила, я называл тебя Гермионой весь вечер.

— Я… не заметила, — выдавливаю с трудом.

И не вру.

Что-то вроде стыда в который раз за этот день застаёт меня врасплох, так что хочется срочно оправдаться:

— Подожди, ведь это было для пущей убедительности? Чтобы другие поверили в наш роман?

— Не-а, — быстро отвечает Малфой.

Молчу. Только примерно через десяток ударов сердца я заставляю себя продолжить этот весьма неловкий разговор. И превращаю его в ещё более неловкий:

— А зачем ты это делал?

— Ну, — спотыкается Малфой, — чтобы… сократить… дистанцию…

В какой бы ступор ни впал Драко, самый большой идиот здесь всё ещё я.

— Знаешь, что нужно делать тебе, чтобы стать Гермионой?

— Что?

— Не быть занудой хотя бы минуту в день. Надо иногда отвлекаться.

Видимо, от нервозности — я начинаю смеяться, пряча лицо в ладонях.

Воспользовавшись случаем, Малфой пододвигается и заводит руку мне за спину. Когда я успокаиваюсь и осознаю, что вот теперь дистанция сократилась сильнее некуда, он уже с умиротворённой улыбкой смотрит на звёзды. Мысленно отмечаю: всё-таки хорошо, что утром решила отложить суперкороткую мантию до… менее трудного дня.

— Сейчас у тебя два варианта, — говорит Драко. — Поцеловать меня или уйти и заняться уборкой в Большом зале.

Я снова задумываюсь на секунду: в порядке ли я, в своём ли уме? И выбираю первый из предложенных Малфоем вариантов.

* * *

Мы сидим там, очень близко друг к другу, уже около двадцати минут. Большой зал всё ещё не убран, но в этот раз — и, честное слово, больше таких мыслей не допущу — мне думается, что домовики могут справиться и без нас.

— Слушай… Драко, — говорю я, прервав очередной поцелуй.

Малфой так доволен, что его снова назвали по имени, — это сразу отражается на его лице.

— Мы ведь всё равно ленивая вредина и зануда. В целом-то. Что с этим делать?

— Что тут поделаешь, — философски отвечает Драко, ухмыляясь. — Можно попробовать смириться.