Эра Мориарти (литературный сценарий) (джен)

Ночь, темные трущобы, отсветы Пекла. Отец Маккензи бежит, прижимая к груди сверток, его преследуют моро-волки. Настигают, сбивают с ног — оскаленные пасти, рычание. Отбирают сверток, разворачивают — это младенец. Маккензи пытается отобрать ребенка у волков, его снова снова сбивают с ног, смеются, ловко перебрасывают ребенка друг другу, ребенок кричит. Убегают в сторону Пекла. Маккензи выкрикивает им вслед проклятья, плачет. Молится, перебирая четки.

* * *

смена кадра

* * *

Радоновые бассейны Парадиза (гламурного Пекла). Уоллис Симпсон застегивает белый халатик с рубиновыми пуговками, с многозначительной улыбкой говорит мужчине в клетчатом костюме:

 — Надеюсь, когда-нибудь мы все-таки придем к согласию, сэр Джон. И тогда вы узнаете, насколько Германия умеет быть благодарной.

Мужчина уходит, не отвечая. Лицо у него непреклонное и скептическое. После его ухода . Уоллис перестает улыбаться, ругается по-немецки, достает мобильный телеграф. Отбивает:

 — Рыбка сорвалась. Спускайте собак.

* * *

смена кадра

* * *

Дом-музей Шерлока Холмса на Бейкер-стрит 221-Б.

Гид, группа туристов, ходят, смотрят.

Экскурсовод рассказывает о делах знаменитого сыщика, об авторе не менее знаменитых «Записок» и его неусыпной и постоянной преданной службе Короне в самых различных областях, — вот, например, и сейчас он работает над биологическим аналогом кейворита.

Вскользь — об ужасах Мировой войны и Нашествия с Марса. С напором на то, что в наше мирное просвещенное время таких ужасов, конечно же, нет и в помине, все это прошлое, леди и джентльмены, грубое и жуткое прошлое, и как же хорошо, что оно осталось исключительно в прошлом.

* * *

смена кадра — перебивками

* * *

Полицейские осматривают растерзанный труп мужчины в клетчатом костюме, слышат далекий собачий вой. Находят документы. Один говорит другому:

 — Дело серьезное, он важная шишка. Придется подключать Скотленд-Ярд

* * *

смена кадра

* * *

Музей на Бейкер-стрит.

Мисс Джейн заговаривает с мисс Хадсон, та с апломбом говорит о мужском шовинизме:

 — Имена суть закрепощение женщин! Мужчины вообще шовинисты даже в мелочах, мой папочка, например, наградил меня таким кошмарным имечком, что лучше вообще никакого! Двадцать лет с ним промучилась, и все, хватит, теперь я свободная современная женщина и меняю имена по нескольку раз в день!

Восковая фигура Холмса с трубкой в кресле, портрет Ватсона в военной форме на фоне боевого треножника, дагеррограф от иностранной газеты делает общий снимок туристов на фоне экспонатов.

* * *

смена кадра

* * *

Майкрофт навытяжку (собеседник за кадром):

 — Да, Ваше Величество, конечно, Ваше Величество, никакой огласки, мы задействуем лучшие кадры.

* * *

смена кадра

* * *

Бейкерстрит, комната Холмса.

Холмс сидит в кресле, в той же позе, что и его манекен внизу, в музее. Он так же неподвижен и поначалу тоже кажется манекеном. Фоном издалека — приглушенный голос экскурсовода. На столе — газета «С пылу-с жару», кричащая передовица о зверствах оборотня «Сэр Джон Баскервиль растерзан на пороге собственного дома». На газете стоит домашний телеграфный аппарат. Начинает стучать, выдает длинную ленту. Холмс поворачивает голову, улыбается хищно:

 — Ну наконец-то!

* * *

смена кадра

* * *

Музей на Бейкер-стрит.

Мисс Хадсон провожает туристов, Джейн остается.

Мисс Хадсон (громко, обращаясь наверх):

— Можете выходить, они ушли. Завтрак будет через пять минут и лучше бы вам поторопиться, я не буду греть два раза! (фыркает) Мужчины!

Ватсон осторожно выходит, на первом этаже видит Джейн. Замирает:

 — Вы заблудились? Дверь там.

Мисс Джейн улыбается приветливо, но решительно:

— Нет, я задержалась специально, воспользовавшись благородным предложением вашего секретаря. Кажется, у меня важное дело к вашему другу.

* * *

смена кадра

* * *

Спальня в дворцовом флигеле.

Уоллис Симпсон и принц Эдвард, она в пеньюаре, он в парадной форме, собирается на слушанья в парламент. Говорит, поправляя воротничок перед зеркалом:

 — Слышала ужасную новость, дорогая?

— Да, я читала утренние газеты, какой кошмар, бедный сэр Джон, я разговаривала с ним только вчера, кто бы мог подумать

Принц сосредоточенно хмурится, рассматривая прыщик на верхней губе, и Уоллис позволяет себе быструю досадливо-удовлетворенную улыбку.

 — Эти твари совсем потеряли страх! — говорит принц Эдвард, убедившись, что прыщик не так уж и заметен.

— Полагаешь, дорогой, что это были моро?

Уоллис делает большие глаза, словно бы сомневаясь. Принц Эдвард не разделяет ее сомнений.

— Конечно! Кто же еще? Мы сами расплодили этих тварей у себя под боком, вот теперь и пожинаем плоды, я давно это предсказывал.

— Ну, тогда они совершили большую ошибку, убив своего самого ярого защитника.

Принц Эдвард презрительно пожимает плечами

— Безмозглые твари, чего от них еще ждать!

— Зато теперь у твоего законопроекта нет реальных противников в парламенте. Иди и дерись как лев!

Принц Эдвард морщится, ему явно неприятно такое сравнение.

— Я буду драться как человек. Ибо только человек создан по образу и подобию самим творцом! И это звучит гордо.

Эдвард уходит. Заходит Картрайт — со спины, просто молодой офицер, неузнаваемый. Уоллис (в пространство с улыбкой):

 — Бедные волки. Знаешь, мне их даже немножечко жаль. Но кого-то же надо отдать на закланье толпе, так пусть лучше это будут они. В конце концов, такова изначальная роль всех животных, кем бы они себя ни воображали. Вы согласны со мной?

Картрайт молча щелкает каблуками, вытягивается по стойке смирно.

 — Отрадно, молодой человек, очень отрадно. Впрочем, волки — не ваше дело. Для вас у меня будет особое задание.

* * *

смена кадра

* * *

Бейкер-стрит.

Завтрак приготовлен Джейн, Холмс хвалит, мисс Хадсон возмущается (женщины — не кухонные рабыни!)

Ватсон: 

— Холмс, я слышал, вам кто-то стучал? Что-то важное? У нас новое дело?

 — Да, но Майкрофт поставил всего два восклицательных знака. А значит, он не придет раньше окончания парламентских слушаний и у нас есть время спокойно позавтракать и разобраться с делом нашей очаровательной гостьи. Ведь не думаете же вы, что она нанесла нам визит в столь неурочное время лишь для того, чтобы приготовить этот восхитительный омлет. Мисс Джейн, мы все внимание!

Мисс Джейн:

 — Верите ли вы в проклятия, мистер Холмс?

 — Нет. Но я верю в зло, которые одни люди могут причинить другим. В том числе и словами.

— Рада это слышать. Я тоже не верю. Но с недавних пор вокруг меня начали твориться странные вещи…

 — И они заставили вас ранним утром бежать из уютного сельского дома, где вы пытались забыть печальные обстоятельства, при которых покинули Лондон около полугода назад, недоучившись. Сразу после похорон жениха.

— А что вы ещё можете обо мне сказать?

— Не слишком много. Вы любите возиться в саду и с некоторых пор избегаете шумных компаний. Вы долгое время жили в Лондоне, были студенткой, но получить диплом не успели. Хотя и сейчас не оставляете своих занятий, но вряд ли помышляете о возобновлении обучения. У ваших соседей много детей, которых вы балуете. А ещё у вас случилось что-то настолько серьёзное, что вы уехали в Лондон, бросив любимую кошку и соседских детей, которых баловали.

Джейн восхищена, Холмс красуется, Ватсон улыбается с довольной гордостью (да, он такой, мой знаменитый друг!), мисс Хадсон закатывает глаза и фыркает.

Джейн спокойно:

 — Мисси умерла, а детям больше не разрешают со мной играть. А как вы догадались?

— Платье, цвет лица, выговор, сумочка, перчатки, фантики от конфет и следы траурного крепа на шляпке.

* * *

смена кадра

* * *

Рассказ Джейн (закадровый голос, кадры хроники, флешбек в сепии).

Жених погиб при усмирении бунта в алиенской резервации, оставил наследство — полдома (майорат отменен во время войны). Она туда приехала, родственники жениха очень милые люди (розовый флер на флешбеке). Брат жениха — копия Ватсона, выглядит старше своего отца (тоже ветеран-инвалид) реальность резко противоречит ее словам, родственники смотрят угрюмо и зло и явно недовольны приездом Джейн.

Голос Джейн:

 — Они такие заботливые, предлагали деньги, чтобы я продолжала учиться в Лондоне и дальше…

Встреча с цыганкой:

 — Над вами проклятье, вы должны уехать, иначе вокруг вас все будут умирать!

Не поверила. Никому не сказала. Но садовник был рядом, мог слышать. Через неделю сгорел ее любимый розовый куст. Потом страшной смертью умерла кошка (Джейн работала в саду и не сняла перчаток, потому избегла укуса и царапин). Кошку в ту же ночь разрубили на куски и облили керосином, Джейн похоронила ее на клумбе под сиренью. Потом умер садовник. (похоже на столбняк) родственники жениха в полный голос говорят о проклятии, смотрят косо. Сгорела сирень, и Джейн поехала в Лондон к лучшему сыщику всех времен и народов узнать — на самом ли деле она проклята.

Холмс обещает заняться, выпроваживает девушек, отправляет телеграммы, получает ответы.

Хмурится. Пристально рассматривает свою руку — не дрожат ли пальцы? Замечает взгляд Ватсона, убирает руку, заговаривает о другом:

 — Полагаете, я был слишком развязным?

— Нет. Наоборот, вы были на редкость скромны. Я даже начал нервничать.

— С чего бы это?

— Холмс, вас что-то гнетет? Не хотите поговорить об этом?

— Не хочу. Майкрофт задерживается. Похоже, парламентские слушания затянулись. Боюсь, антигуманистам пришлось туго без сэра Джона.

— А что случилось с сэром Джоном?

— Вы не читали утренних газет? Растерзан оборотнем.

— Но оборотней не бывает!

— Конечно не бывает.

— Но кто же тогда?

— Полагаю, это нам и предложит выяснить мой брат. Жаль, что он задерживается, я так рассчитывал на его пунктуальность! Дело мисс Джейн слишком простое, а готовит она восхитительно, расследование смерти Баскервиля дало бы нам прекрасный повод задержать милую мисс под нашей кровлей на денек-другой. Но раз нет Майкрофта — нет и повода, увы, придется вернуться к ее делу и закончить его. И плакал наш вечерний омлет.

* * *

смена кадра

* * *

Перебивкой — окончание слушаний.

Из зала выскакивает первый репортер, оккупирует уличный телеграфный аппарат, начинает бешено настукивать свежую информацию в редакцию. Рядом — веранда кафе, за столиком сидит Уоллис Симпсон, слушает перестук. Раздраженно сминает салфетку:

 — До чего же люди все-таки глупы! Урок придется повторить.

Пишет короткую записку, подзывает уличного мальчишку:

 — Передай это сэру Уинстону, он сейчас выйдет. Знаешь такого?

Тот радостно кивает, убегает к повалившей из парламента толпе. Находит Черчилля, вручает ему записку. Тот читает, хмурится, сует записку в карман. Мальчишка вертится рядом:

— А деньги, сэр?!

 — Может, тебе еще и ключи от квартиры?

Но все же лезет в карман за бумажником, вытаскивает купюру. Оглядывается. Но мальчишки рядом уже нет.

* * *

смена кадра

* * *

Бейкер-стрит.

Ватсон Холмсу (немного смущенно):

 — Я знаю, от чего умерла кошка и почему ее расчленили, но сжечь не смогли…

(огнебоязнь части солдат Z). Сам при этом играет с зажигалкой в пальце протеза, заворожено смотрит на огонь.

Холмс  (мягко):

— Дело на полсигары. Квартирный вопрос испортил лондонцев, отмена майората нам еще аукнется. Им нужен был дом, они пытались подкупить Джейн, не вышло — напугать. Садовник — случайная жертва, поцарапан кошкой или сам оцарапался. На самом деле жертвой должна была стать сама Джейн, никто бы ничего не заподозрил. Хладнокровно спланированное убийство. если она подаст в суд — я поддержу.

Мисс Джейн (она подслушивала):

 — Спасибо! Вы потрясающий человек! Вы дарите людям спокойствие и облегчение, это величайший дар! Я хочу быть такой же, я возвращаюсь в университет и обещаю закончить с отличием, я буду сыщиком! Частный детектив мисс Джейн Марпл на службе Короны и справедливости — это звучит гордо.

Убегает, в дверях сталкивается с Майкрофтом, уже собиравшимся стучать.

Холмс:

 — Надеюсь, твоя задержка означает, что закон об ужесточении сегрегации не был принят?

— Перевесом в один голос. Ты не представляешь, мой мальчик, чего это стоило, все висело на волоске, и если бы не пламенная речь сэра Уинстона…

— Но все же — не приняли?

 — Да. Слава богу, в Лондоне хватает здравомыслящих людей, даже среди парламентариев. Но я пришел к тебе по другому делу. Веришь ли ты в оборотней, мой мальчик?

 — Нет.

— Вот и хорошо. Потому что тебе придется убить одного из них. Или нескольких, как повезет.

 — Зачем?

— Ну хотя бы для того, чтобы доказать, что их не существует.

* * *

смена кадра

* * *

Рассказ про оборотня, который терроризирует пригороды Лондона, а теперь вот зверствует даже в самом городе. Перебивкой — кадры из полицейской хроники.

Холмс уверен, что оборотней нет и это просто зверь или моро. Майкрофт шипит:

 — В эту сторону не смей даже и думать, в нынешней сложной ситуации я скорее поверю в оборотня, чем… К тому же на трупах следы зубов очень крупной собаки или волка, но среди жертв были и женщины, а у моро-волков рефлекс преклонения перед самками закреплен генетически.

— А с вашей анималфарм никто не убегал в самоволку?

— Исключено. Да и зачем бы им это? На ферме их кормят отборнейшим мясом по спецпайкам, я бы и сам не отказался так питаться.

Во время рассказа уличный мальчишка приносит Холмсу записку.

Майкрофт:

 — Но ты согласен, что эту тварь, кем бы она ни была, надо остановить?

Холмс:

— Конечно. Поймаем его на следующей жертве.

— Но мы не можем сидеть и ждать!

— И не придется. Он нападет сегодня вечером, ровно в девять, или чуть позже.

— Но где? На кого? Мы не можем оцепить весь Лондон!

— И не придется. Место — западный край Сент-Джеймс-парка. Имя жертвы — сэр Уинстон.

Шокированное молчание. Потом Майкрофт:

— Но он давно уже не ходит без охраны!

— На эту встречу он не потащит за собой охранников. (показывает записку — «Сегодня в девять, третья скамейка от входа. Будьте один. Р.Г.»)

Майкрофт меняется в лице:

 — Но о прилете Руди Гесса в Лондоне знают лишь три человека!

— Как видите, она тоже знает.

— Она?

— Ну да. Записку писала женщина. Средних лет, решительная и уверенная в себе, судя по почерку — немка. Мне продолжать?

— Тише, Шерлок, тише, ради бога!

* * *

смена кадра

* * *

Вечер. Сент-Джеймс-парк тонет в тумане.

Уоллис смотрит из окна дворцового флигеля на торопливо идущего по аллее сэра Уинстона. Больше в парке никого не видно. Удовлетворенно кивает. Отбивает на изящном наручном телеграфе: «спускайте собак».

Нападение стаи светящихся монстров в парке, прятавшиеся за всеми кустами полицейские открывают беспорядочную стрельбу, бегут. Панические вопли, рычание, выстрелы, визг.

Холмс хладнокровно расстреливает собак, после высмеивает струсивших:

 — Фосфор! Вы испугались детского фокуса! Я же говорил, что оборотней не существует! Вото и это всего лишь обычные псы, просто очень крупные. Куда интереснее — кто их натравил? А, Майкрофт?

Майкрофт (чопорно):

 — Это дело вне твоей компетенции, братец. (смотрит на флигель. Вздыхает) — К сожалению, и вне моей тоже.

* * *

смена кадра

* * *

Дом-музей на Бейкер-стрит.

Ватсон, поднимаясь по лестнице, заканчивает рассказ о том, что никаких оборотней, конечно же, не существует и это были просто крупные собаки. Замолкает на полуслове, видя сидящего в гостиной Холмса, который перезаряжает свой револьвер. В перчатках и доставая пули пинцетом. Пули очень блестящие и сильно отличаются от тех, что лежат в фабричной коробке рядом. Холмс сгребает вытащенные в отдельную коробку. Одна, покатившись, задевает его незащищенное перчаткой запястье. Холмс отдергивает руку, со свистом втянув воздух сквозь зубы. Скидывает и последнюю в коробку, тщательно закрывает крышку. Снимает перчатки.

Ватсон (нейтрально):

 — Серебро?

Холмс (после короткой паузы):

— Да. А что вас так удивляет?

— Но зачем, Холмс? Вы же сами! Сами утверждали, что оборотней не существует!

— Утверждал. И продолжаю утверждать. Я в них не верю. Однако Нильс Бор утверждает, что висящая над дверью лаборатории подкова помогает даже тем, кто в нее не верит. Не знаю, прав ли он, но точно знаю, что серебряная пуля совершенно определенно убивает и обыкновенную собаку. А я человек предусмотрительный. В отличии от вас — вы ведь так и не позаботились о нашем ужине, правда?

— Вы правы, как всегда. Закажем рагу?

— Нет. Татарский бифштекс, чтобы с кровью, но без этого их ужасного чесночного соуса.

— Вы… уверены?

— Да. Сегодня не смог вспомнить счет полуфинала за 79 год. И дважды промазал по близкой мишени. Так что да, я уверен.

* * *

конец серии

* * *