K1L1: Грустная песнь океана (джен)

Интерлюдия №3

— Кофе было что надо! Зря не стал пить! — Бернард улыбался, крутил во рту зубочисткой. Им пришлось сделать крюк, чтобы вернуться на дорогу к фермерским полям. Солнце взошло окончательно и теперь нещадно припекало. Джош расстегнул куртку и откинулся на спинку, ища наиболее удобную позу. Он не любил кофе, всегда предпочитая ему сок.

— Уже пятнадцать лет у Бетти готовится самый вкусный кофе в радиусе ста миль. Сюда едут люди даже из Тарума!

Отчим продолжал расхваливать дорожную забегаловку; он улыбался, кидал на Джоша короткие взгляды сквозь очки и старался приободрить.

— Что-то ты совсем невесел, не наелся?

— Я думаю о Пите, — Джош почти не соврал. Из головы не шло предостережение одноглазого Сэма, это загадочное выражение: Красный Вихрь. В напряженной тишине он взглянул на Бернарда. Тому уже нечего было добавить к тем словам, что были произнесены у вечернего костра. Он обреченно опустил плечи и прошептал:

— Прости...

Джошу стало по-настоящему жалко своего отчима. Двадцать лет назад он пережил смерть брата, но что самое страшное, всё это повторялось снова, и мальчик мог лишь догадываться о его душевных муках. Джош потупил взор, напряженно всматривался в приборную панель; он искал слова, чтобы разрядить обстановку. Бернард заговорил первым.

— Хочешь знать, как умер мой брат? — предложение прозвучало неуместно и грубо, но Джош слишком сильно хотел услышать эту историю и еле заметно кивнул.

— Мы тогда были еще совсем мальчишками. Ему было девятнадцать, мне семнадцать, — отчим судорожно вдохнул, воспоминания не приносили ему облегчения, но Джош был слишком увлечен рассказом, чтобы почувствовать это.

— Мы жили тут же, в Уошпуле, на ферме. Только тогда она была намного больше, простиралась до самого холма с одиноким белым буёнгом. Джош притаился, отчим упомянул их с Джесси секретное место.

— Марвин тогда впервые стал уходить на охоту один, без отца. В тот год к нам в долину забрело стадо кабанов, они вытаптывали угодья и пугали скот.

Джош смотрел на профиль отчима, безуспешно пытаясь разглядеть за стеклом солнцезащитных очков его глаза.

— Он отправился на их тропу с ночевкой, взял два ружья, провианта на неделю и целую коробку патронов.

Бернард сделал паузу, сбавляя скорость и готовясь к повороту. Их поля находились севернее Уошпула, не доезжая до Тарума двадцати миль. Пикап запрыгал на неровностях грунтовой дороги.

— Я нашёл Марвина в полумертвом состоянии на восьмой день. Мать послала меня принести ему еды; то, что я увидел в лагере, навсегда осталось у меня перед глазами, — Бернард поморщился. — Ему удалось убить четырёх тварей, Марвин сделал шалаш на дереве, установил приманки. Он обезопасил себя, как только смог, но не учел одного. Вирус, которым были заражены вепри, мог пройти через любой защитный костюм, подняться на любую высоту, ему не были страшны ни пули, ни ножи.

Джош покрылся мурашками. Отчим понизил голос и теперь, вкупе с рассказом, выглядел особенно зловеще.

— Он был еще жив. Я протащил брата на сложенной палатке десять миль. Шёл три часа без отдыха и передышек, — Джош вздрогнул, услышав тихий всхлип. — Врачи ничем не смогли помочь ему, нам даже не отдали тело. Они сожгли его. Сожгли дотла.

Бернард замолчал, и, лишь убедившись, что продолжения не будет, Джош задал мучивший его вопрос.

— Что такое Красный Вихрь?

— Что? — отчим отвлёкся на дорогу, выгнул шею.

— Красный Вихрь — терпеливо повторил Джош. — В той закусочной одноногий старик говорил...

— Что за черт?! — воскликнул Бернард поморщившись, Джош украдкой взглянул на дорогу впереди, не сразу заметив перекрывший проезд самодельный шлагбаум. Несколько дней назад его здесь ещё не было. Отчиму пришлось остановить машину. Они молча смотрели на раскинувшийся лагерь ветеринарной службы. Флаг красного креста над белыми шатрами развевал ветер. Бернард раздраженно просигналил несколько раз. Из самой большой палатки вышло двое. Люди, одетые в неудобные костюмы биологической защиты. Джош с интересом наблюдал за приближающимися фигурами, всё это навязчиво напоминало ему какой-то фантастический фильм. Мужчины поравнялись с машиной, но не спешили открывать проезд.

— Мне надо на поле, ваш шлагбаум перекрыл дорогу! — отчим опустил боковое стекло, пошёл в словесную атаку, с трудом сохраняя спокойствие.

— Простите сэр, дальше проезд закрыт, эпидемиологическая ситуация. Идёт массовый забой скота, — голос старшего ветеринара звучал как из трубы, он не стал снимать защитный шлем. Джош заметил эмблему на плече ветеринарного инспектора, звезду желто-красного цвета, с десятком острых углов.

— Я требую, чтобы вы пропустили нас к нашему полю! — процедил Бернард сквозь зубы. — У нас нет скота, мы выращиваем ананасы!

— Простите, сэр, мы не можем вас пропустить, есть риск заражения, советуем вам...

Отчим в сердцах включил заднюю скорость, надавил на газ. Спорить с ними было бесполезно.

— Чертовы эпидемии! — выругался он, развернув пикап. Обращаясь к пасынку, Бернард снова заулыбался во весь рот. — Ну что ж, работать нам не дали, тогда устроим выходной.

Джош неуверенно кивнул, отвлёкся на пришедшее смс. Джесси не дождалась утреннего приветствия, написала первой, коротко и тревожно: "Надо встретиться. Срочно!"

Джош отложил все дела по приезду и обеспокоенно поспешил к БунХиллу, с трудом понимая, о чем предстояло говорить. Джесси не дала конкретики, но он чувствовал: случилось что-то важное. Она ждала его, спрятавшись за стволом дерева, а услышав знакомые шаги, вышла навстречу.

— Они закрыли аэропорт Линкольна! — Джесси произнесла это на выдохе, пошатнувшись и едва не потеряв равновесие. Она сжимала в руках телефон, экран пестрел заголовками о новом витке заражения. Оправдались самые пессимистичные прогнозы, и теперь современный штамм красной лихорадки представлял куда большую угрозу, чем прежде.

— Что? Зачем? — Джош переводил дыхание после долгой дороги, смотрел на подругу с недоверием и ничего не понимал.

— Заразился человек, ты не понимаешь, что это значит? — Джесси едва не заплакала, сжала кулаки, почти прокричав это. Джош вздрогнул, осознание сказанных слов постепенно захватывало разум.

— И что теперь? — он не нашёл, что можно было сделать в сложившейся ситуации.

— Отец говорит, что мы на материке, вдалеке от очага болезни, и нам пока нечего бояться, — Джесси начала уверенно, но опустила взор, замолчала, подбирая правильные слова. В этот раз их разговор выходил из привычных рамок, Джош чувствовал это, видел, что подруга пытается смягчить грядущий удар, но Джесси не знала, как сделать это, не посеяв паники и страха.

— Есть аэропорты, корабли. Я боюсь, вирус доберется до нас, рано или поздно, если уже не добрался.

— И куда нам бежать? — Джош сел на траву, сложил по-турецки ноги. С откровенным безразличием смотрел на подругу. Очевидно, что и она не знала ответ на этот вопрос.

— Я не знаю... — Джесси села напротив, смотря на друга с состраданием, от которого у Джоша бежали мурашки. — От предыдущего штамма в организме переболевших людей остались какие-то агенты. Ученые назвали их Эпитоплемами; недавно они обнаружили, что такие люди заражаются новым штаммом гораздо быстрее.

— И много таких? — для Джоша этот разговор начинал граничить с чем-то ирреальным; он сохранил странное спокойствие лишь потому, что не хотел верить в серьезность происходящего.

— Ты смеешься? — Джесси вздрогнула, как от пощёчины. Она поникла, взгляд устремился в пустоту.

— Нет, — Джош нервно сглотнул, не понимая, что происходит с подругой, и попытался коснуться её руки. — Всё будет хорошо.

— Ты не понимаешь? — выкрикнув это, Джесси зарыдала, вдруг потянулась к другу, обняла его. — Вирус проявлял себя каждый год в течение тридцати лет. Почти все люди на планете переболели им, наши родители, старшие братья и сёстры, ты меня слышишь?

Джош замер, руки его безвольно повисли. Осознание страшных слов накрыло его холодной волной. Он вспомнил утренний разговор с отчимом. Бернард сказал, что мама плохо себя чувствует, неужели она заболела лихорадкой?

— Мне надо домой! — Джош решительно вырвался из объятий. Он начал задыхаться, чувствуя, что ситуация выходит из-под контроля, ругал себя за то, что первым делом побежал сюда.

— Что случилось?

— Мама! Берн сказал, что она плохо себя чувствует, мне надо домой!

— Нет, стой! — Джесси еще настойчивей обняла друга. Они встали, но Джош не смог вырваться. — Пожалуйста, не надо!

— Почему? — он испугался, услышав от подруги слова, граничащие с предательством. Джош мог ожидать такого от кого угодно, но не от Джесси.

— Ты не знаешь, что произошло с твоим отчимом много лет назад. Сейчас с ним нельзя связываться, он настоящая угроза, если лихорадка уже здесь, — она заговорила быстро, шепча слова Джошу на ухо, гладила по голове.

— Красный вихрь! — вдруг осенило его.

— Так ты знаешь? — Джесси заглянула другу в глаза.

— Нет. Что такое красный вихрь? О нём рассказал Одноглазый Сэм, старик из закусочной.

— Да, он местный старожил. Я знаю эту историю. Она связана с братом твоего отчима, с Марвином.

— Он рассказал мне её сегодня утром, когда мы ехали на поле. Кстати, поле уже заняла ветеринарная служба, они не пропустили нас.

— И что он рассказал? — Джесси напряглась, вслушивалась в каждое слово.

— Что он тащил брата десять миль на свёрнутой палатке, что тот заразился лихорадкой от диких кабанов, когда был один на охоте, и его тело сожгли.

Джош рассказал лишь самые запоминающиеся моменты.

— Какая ложь! — Джесси в ужасе отшатнулась, закрыла лицо. — Они вместе пошли на охоту, но Марвин не заразился лихорадкой и его тело не сжигали. Да, твой отчим притащил на палатке его труп, вот только... Я не знаю всех подробностей, но ходили слухи, что он сам убил брата, что это он заразился лихорадкой, и она дала осложнение. Это помешательство встречается редко, но всё же... Иногда его называют красным вихрем.

— Что? — на выдохе пролепетал Джош, его глаза расширились от ужаса. Он отступил, их руки разомкнулись. — Почему ты не рассказала об этом раньше?

— Говорили, что он прошёл курс лечения, что он выздоровел. Но я не уверена в этом... Прости, я не хотела тебя пугать. — Джесси снова плакала. Джош сжимал кулаки от злости, он отступал, готовясь кинуться прочь.

— Прости, это были слухи! — она упала на колени, но Джош уже не увидел этого и едва расслышал слова. Он бежал по полю, ориентируясь на красную крышу своего дома.

— Мама! — Джош ворвался внутрь, едва не выломав дверь. В ответ — тишина; казалось, в доме не было даже отчима, хотя его машина стояла у амбара. Все оставленные утром вещи лежали на своих местах. Недолго думая, Джош кинулся к лестнице. В коридоре второго этажа закрыты ставни на окнах, свет пробивался сквозь недавно разгромленный проём детской комнаты. На него Джош шёл почти на ощупь. Сердце клокотало от страха, по лицу струился пот.

— Мама... — он добрался до родительской спальни, осторожно приоткрыл дверь. Внутри царили порядок и чистота, постель была заправлена и, кажется, не тронута ещё с вечера.

— Мама? — Джош вошёл внутрь, с трудом сдерживая слёзы. Джесси сказала, Бернард убил брата в приступе красного вихря, но мог ли он сделать то же самое с мамой сейчас? Джош встал напротив кровати, хотел заглянуть под неё. Он услышал, как за спиной скрипнула дверца шкафа. Джош затаил дыхание и, собрав волю в кулак, повернулся к своему страху лицом. Перед ударом, отключившим сознание, он увидел силуэт отчима. Бернард замахнулся прикладом ружья.

* * *

Водоворот событий смешивался в голове Джоша, играя красками пережитых страхов. Противный смех старика из закусочной сменился отчаянным криком, что перешёл в навязчивый шёпот Джесси, проникавший в душу и требующий остаться. Всё это оборвалось громкими выстрелами.

Солнечный свет ударил по глазам мягкой зеленой. Джош обнаружил себя в лесу, он замер от протяжного карканья. С ветки над головой вспорхнула пара птиц. В утренней тишине кроны деревьев качались, укутавшись туманной дымкой. Джош вспомнил, что не должен останавливаться и, с трудом передвигая ногами, продолжил путь. Путался в сухостое, едва не падая, он стонал и рычал, харкая алой слюной. Что-то сдавило горло. Испачканные в грязи и крови руки коснулись перекинутой через шею лямки, грубой, сделанной на скорую руку. Джош чувствовал, как обострён его слух, вокруг слышались бесконечные шорохи, движения. Он шёл вперёд, в голове был только один ориентир — родной дом. Джош продолжал рычать, подъёмы из оврагов давались ему невероятным трудом, но нельзя было останавливаться, нельзя бросить ношу. Он вышел в поле, дорога становилась ровней, можно было прибавить шаг, открывалось второе дыхание. До дома всего несколько миль.

"Будь аккуратен, малыш, он пережил красный вихрь..."

Джош остановился, огляделся по сторонам. Слова смеющегося старика прозвучали над самым ухом, отдалились. Он рывком сорвался с места, перешёл на бег.

"Прости, это были лишь слухи, слухи..."

Еще один голос прозвучал совсем рядом. Джош не отреагировал, встряхнул головой. В этот раз он решил, что если сбавит ритм, уже не наберёт его снова. Вдох-выдох, он контролировал дыхание совсем по-армейски, но не знал, откуда эти навыки, ведь ему всего двенадцать лет.

Джош остановился перед крыльцом до боли знакомого дома, сбросил ненавистную петлю. Глубоко вдохнув, расправил плечи. Он пристально смотрел на дверь, ждал, когда её откроют и выйдут на улицу. Солнце давно взошло, стояло ранее утро, но никто так и не появился. Джош набрал в легкие воздух, закричал, как раненый зверь. Через минуту щелкнул засов, дверь дома распахнулась, и из его глубины выбежали родные. Отец на ходу укутывался в халат, мать осталась в ночнушке. Она бросились к Джошу, в ужасе отпрянула.

— Так было надо, простите... — еле слышно произнёс тот чужим голосом.

Отец тряс его за плечи, спрашивал о том, что произошло. Стон матери за спиной превратился в сдавленный крик боли и отчаяния. Она откинула запачканный кровью брезент, заглянула в лицо мертвого сына, бросилась к Джошу с кулаками:

— Что ты наделал? Как ты мог?

Отец оттащил её прочь, оставил у крыльца. Всё это время Джош не двигался, покорно ожидая своей участи. Взгляд приковала маленькая шестилетняя девочка, осторожно выглядывающая из-за приоткрытой двери дома. На малютке была пижама, заспанное лицо смотрело на происходящее с ужасом и интересом. Сестра сжимала в руках любимого плюшевого медведя, еще не зная, что её старший брат мёртв.

— Что произошло, ответь? — взревел отец, увидев в сложенной палатке труп, изрешеченный пулями. Одна из них угодила несчастному в голову. Джош не смог ответить, но помнил, что хотел добить брата и таким образом окончить его страдания. Как объяснить им, что так было надо? Мощный удар в щеку заставил Джоша пошатнуться. Он упал на колени, но не почувствовал боли, задрав голову, смотрел широко раскрытыми глазами в синеющее небо. Мать крикнула, что вызовет полицию, Джош не отреагировал на угрозу, мысли покинули голову, и он с радостью отдался пронзившему его потоку. Дрожащий голос отца повторял, как заклинание:

— Это несчастный случай, просто несчастный случай...

Наваждение отпустило Джоша. Его сознание приподнялось над этой картиной. Люди застыли как статуи, остановилось время. Он увидел Бернарда со стороны. Он молод, ему нет двадцати, но это был, без сомнения, он. Джош разглядел глаза отчима. Их белки усеяла россыпь красных точек. Бернард ожил, их взгляды с Джошем вдруг пересеклись. Лицо убийцы растянулось в безумной улыбке:

— Я не стал будить маму, она почувствовала себя плохо...

Он начал смеяться, тихий хрип разрастался странным бурлящим звуком.

Джош с трудом открыл глаза, обнаружил себя сидящим на стуле, руки заведены за спину и перетянуты верёвкой. Он поднял голову и тут же обмяк, застонал от боли. По виску сбежала струйка крови. Он всё ещё был в спальне, заметил у ножки стула свой телефон, аппарат разрывался входящим вибровызовом от абонента с инициалами Джей Ми.

— Джош, ты очнулся, как ты, дружище? — Бернард покинул оборонительную позицию у окна, заботливо прильнул к пасынку, встав на колено. Охотничье ружье не покидала его рук, отчим приоткрыл мальчику один глаз, потом второй. Он по-прежнему был в тёмных очках и не обратил на лежащий рядом телефон никакого внимания.

— Мама... — из глаз Джоша потекли слёзы отчаяния, мироощущение вернулось вместе с пережитым страхом. — Где мама?

— Прости, сын, я не смог помочь ей, но не переживай, я облегчил её страдания. Она там же, где и остальные, на заднем дворе, за амбаром. Я же сказал, ты сможешь навещать их, когда захочешь.

Отчим заплакал следом, обнял пасынка свободной рукой, поцеловал в лоб.

— Ты же знаешь, так надо, они становятся опасны, когда болеют, от них можно заразиться.

— Нет, нет, нет!!! — Джош задергался в истерике, яростно выкручивал запястья, мирился со жгучей болью, надеясь ослабить узел.

— Тихо, тихо! Что ты делаешь? — Бернард пытался успокоить пасынка, водил рукой перед его лицом. — Ты привлечешь их внимание раньше времени!

— Нет, мама, мама! — Джош не мог успокоиться; осознание, что отчим убил единственного родного для него человека, выжигало душу огнём.

— Я не хочу делать тебе больно, пожалуйста! — Бернард отложил ружьё, но пасынок не прекращал истерики. Тяжело вздохнув, отчим покопался в карманах, достал строительный скотч, оторвав кусок зубами, заклеил им рот пленника. Он озорно улыбнулся Джошу:

— И не пытайся вырваться, сделаешь себе только больнее. Когда всё закончится, я сам развяжу тебя.

Бернард подобрал с пола телефон. Он молчал уже минуту, Джош мог только догадываться, сколько времени провёл в отключке, сколько раз звонила Джесси. Самое страшное, если она решиться лично проверить ферму. Сердце Джоша тревожно сжалось. Он должен высвободиться, предупредить соседей об опасности, спасти хоть кого-то!

— Джей Ми, — отчим отошёл к окну, осторожно отвёл край занавески, выглянул на улицу. — Кого ты скрываешь под этими инициалами? Неужели Джесси Миллер?

Бернард посмотрел на пасынка, озлобленно заиграв скулами, Джоша сковало страхом.

— Миллеры никогда не симпатизировали нам, даже в самые трудные времена. Хотя соседей и не выбирают, а ты, получается, солгал мне, сын? Солгал, что не встречаешься с этой девчонкой!

Отчим небрежно кинул телефон на кровать.

— Когда ты виделся с ней в последний раз? — он сделал в сторону Джоша угрожающие шаги. Мальчик вжался в спинку стула, отвёл лицо. — Ты видел её глаза? В них не было красных крапинок? Что, были? Ты же знаешь, что это верный признак того, что с ней что-то не так!

Джошу показалось, что Бернард с кем-то разговаривает, но сам он не слышал посторонних голосов. Отчим крепче сжал ружьё, преодолел разделявшее их расстояние двумя огромными шагами, занёс руку, но лишь для того, чтобы похлопать пасынка по плечу.

— А ты умён, Джош! Правильно, не отвечай на звонки, приманим их выводок сюда полным составом и остановим эту чертову чуму! — отчим ликовал; он смотрел на пасынка с неподдельной гордостью. — Молодец, Джош, молодец, не зря ты мой сын!

Бернард вернулся к окну.

— Ты спрашивал, что такое красный вихрь? Это просто. Иногда зараженные проявляют буйство, это опасное явление, и таких людей надо убивать немедленно, пока они не убили тебя.

Откровение не принесло Джошу хоть какой-то пользы. Теперь он испытывал всё это на своей шкуре.

— Тихо! — Бернард встрепенулся, отошёл от окна, повернув в сторону пасынка голову, зловеще улыбнулся. — Они уже здесь...

Телефон Джоша завибрировал в очередной раз, Джесси безуспешно пыталась узнать судьбу своего друга.

Стивен Миллер остановил машину у открытых ворот забора. Они так и манили въехать внутрь, подобраться к дому как можно ближе и попасть в засаду. Он заглушил двигатель, обернулся к дочери на заднем сиденье. Джесси, бледная как полотно, судорожно набрала номер Джоша, но и в этот раз он не ответил. Она обреченно покачала головой, глаза мокли от проступающих слёз.

— Ну ладно, — Стивен застегнул куртку, взял карабин, кивнул сидящему рядом сыну. В дрожащих руках Уолтера была сжата винтовка. Мужчины вышли на улицу, остались вне зоны видимости. Миллер подождал сына, обернулся на вышедшую следом Джесси, резким жестом приказал ей сесть обратно, цыкнул вслед:

— Если что-то случится, доберись до города, предупреди полицию!

Мужчины переглянулись, проверили обоймы, взвели курки. Уолтер молчал, плотно сжав губы. Он не проронил ни слова с того момента, как они покинули дом, Стивен угрюмо взирал на сына, хотел, чтобы в машине остался и он, но парня не удалось переубедить, в этом он полностью походил на отца, и Миллеру это льстило. Идти с оружием наперевес — плохая идея; если Бернард уже сошёл с ума, ждать от него ничего хорошего не приходилось. В любом случае, чтобы спасти Джоша, действовать надо было прямо сейчас.

— Прикрой меня, — Стивен оставил Уолтера у ворот, вышел во двор. Подняв винтовку над головой и отведя в сторону, крикнул:

— Берн! Где ты? Я хочу поговорить!

— Что ты сказал? — Бернард почти прошептал это, перевёл на стонущего в углу пасынка задумчивый взгляд. — А ты прав, надо подпустить его поближе.

Отчим поднял винтовку, прицелился.

— Эй, Берн, я знаю, что у тебя проблемы, давай обсудим это! — Миллер остановился посередине двора, недоверчиво рассматривал округу. Он чувствовал, что за ним наблюдают, и не спешил соваться на рожон, подходя к дому слишком близко. — Я же один, ты сам видишь, я не хочу в тебя стрелять!

Стивен опустил ружье, поставил на землю, небрежно облокотился о приклад.

— Это не беда, — усмехнулся Бернард. — Зато я хочу...

Джош попытался закричать, но не смог остановить отчима. Грянул выстрел, пуля пробила стекло, всколыхнула занавеску. Она попала соседу в грудь. От неожиданного удара Миллер завалился на спину, успел крикнуть сыну: "Стреляй!" Уолтер выскочил из-за забора, с рёвом отчаяния выстрелил в окна второго этажа, на полусогнутых подходил к раненому отцу. Захлебываясь в крови, Стивен успел подтянуть к себе ружье и сделать несколько выстрелов. Один из них окончательно разбил стекло спальни. Бернард отшатнулся от окна; он не издал ни звука, не выронил оружия, лишь ухватился свободной рукой за щеку. Осколки исполосовали кожу, один застрял в скуле.

— Не переживай, сын, со мной всё в порядке, — Бернард успокаивал оглушенного стрельбой пасынка. Джош сумел перенести вес тела на левую сторону и опрокинуть стул, это спасло ему жизнь. Отчим подошёл к трельяжу. Висевшее на нем зеркало отразило не лицо, а восковую маску. Застывшую, израненную маску, лишь отдаленно напоминавшую человека. Деревянная щепа от рамы торчала в щеке. Засела глубоко, рана кровоточила. Бернард извлёк осколок рывком. Он победно усмехнулся, но не произнес ни слова. Солнцезащитные очки слетели от удара, обнажили глаза, усеянные красными точками. Бернард смотрел на них несколько мгновений. Стрельба с улицы утихла; ругаясь, Уолтер звал на помощь сестру. Джош еще не знал, что произошло, звон в ушах заглушал собственные мысли. Он видел, как отчим, отшатнулся от трельяжа. В его глазах, в которых бушевал красный вихрь. Бернард замер посреди комнаты, его губы задрожали.

— Так вот значит, как... — он отстранённо усмехнулся. — Прости, сын, но получается, что мама и Пит умерли зря...

Джош не разбирал слов, всё было как в бредовом тумане, Бернард поднял ружьё.

— Эта зараза достала нас, но не дадимся ей просто так. Давай, сначала я, потом ты!

Отчим приложил дуло к горлу. Джош не понимал, что происходило; он откашлялся, напряг затёкшие руки, проверяя петлю и в этот момент вздрогнул от очередного, но уже последнего выстрела. Кровь с кусками плоти фонтаном взметнулась к потолку. Бернард упал на пол и завалился на бок. Он отстрелил себе полголовы и больше не двигался. Джош дрожал от страха, смотря в зияющую кровавой пустотой рану. Ему пришлось пролежать так не меньше десяти минут, прежде чем Уолтер и Джесси отважились войти в спальню. От пережитого шока Джош терял сознание; в его голове постоянно звучала одна и та же мелодия, слова напрашивались сами собой:

"A cricket sing behind stove

Hush, don’t you cry, my son, my love…"

Джесси рыдала, когда развязывала друга. К этому моменту их отец, Стивен Миллер, уже перестал дышать. Ему повезло умереть, не видя того безумия, в которое начинал впадать мир...