Отблески историй (гет)

389 год. Надор

Солнце выглядывало сквозь серые облака, желая подарить всем хоть чуточку тепла. И у него получалось. Было по-весеннему тепло, и небо не обещало дождя. Солнечные лучи озорно скользили по комнате, по тумбочке, по кровати, заставляя маленького графа Горика вырваться из объятий сна, чтобы встретить новый день.

Эгмонт Окделл с улыбкой наблюдал за сыном, который тер глаза и трогательно щурился на солнце в свой день рождения. Он только проснулся и еще не прогнал сонную дрему, но глаза уже смотрят с детским любопытством: что же на этот раз подарит отец? Сегодня Ричарду исполнилось восемь лет — малый возраст для великих планов и управлением целым герцогством, но однако это и не требуется от него. Эгмонт всегда удивлялся, как стремительно время летит и как быстро растет сын. Его единственный наследник, будущая опора для Окделлов и, возможно, для всех Людей Чести. Через восемь лет уже пора в Лаик, чтобы стать достойным оруженосцем, а там служба своему эру и воинские успехи… Но это тоже потом, а сейчас у Ричарда день рождения, собственный праздник, который просто должен быть отпразднован с радостью и счастьем, чтобы он никогда не забывал, как его семья любит.

Эгмонт слегка взлохматил волосы Ричарду, чтобы окончательно не расчувствоваться, и улыбнулся:

— С днем рождения, Дикон!

И не дожидаясь ответной улыбки, вручил торжественный подарок — приоткрытую коробку, а внутри маленький щенок. Он немного смущенно, но дружелюбно гавкнул и завилял хвостом, желая о ласке, например, почесать за ушком или просто погладить.

Ричард с радостью смотрел на щенка и понимал, что это самый лучший день рождения, в котором исполняются все твои тайные мечты. Конечно, он так желал о домашнем питомце! О котенке и не смел надеяться — все-таки спутница Леворукого, по словам матушки, которой не место в доме или во дворе. Значит, навряд ли допустят котенка, но вот щенка… Любого цвета, пусть не породистого, а обычного дворового, но щенка… Сейчас отец вручил его, и Ричард не верил до конца своему счастью.

Он встретился взглядом с парой такого же серого цвета глаз, маленьких, восторженных, дружелюбных, и медленно протянул руку, словно боясь, что щенок исчезнет, как морок, растает в воздухе и все это окажется обычным сном. Ричард прошелся рукой по шерсти, чувствуя мягкость сквозь пальцы, и зажмурил глаза от удовольствия. У него есть свой лучший друг, с которым он будет играть и дурачиться. Настоящее, истинное счастье…

— Мы ждем тебя в столовой, — произнес отец, поцеловал Ричарда в висок, что себе не позволял в обычных обстоятельствах, и вышел из комнаты, оставив сына подумать над именем для щенка.

Когда Ричард спустился, в столовой все уже было готово. Ради такого случая матушка позволила всем детям надеть более праздничную одежду без унылых серых оттенков, какие использовали в повседневности, и не возражала против ярко накрытого стола, насколько позволяли средства в Надоре. Ричард сидел по правую руку от отца, и, как имениннику, ему можно было пригубить кислое надорское вино, чтобы он знал о достоинствах своей родины.

Все тосты предназначались Ричарду: пили за его здоровье, за счастье, за пожелание не опозорить свой род и прожить достойно, отомстив всем неприятелям. Ричард кивал, пока не понимая надежды и чаяния Людей Чести, и незаметно от матушки с отцом подкармливал щенка. И было приятно чувствовать, как щенок облизывает ладонь, благодаря за еду.

393 год. Надор после смерти отца

Девятый день Весенних Скал навряд ли будет отличаться от других унылых дней. Ричард проснулся рано утром, долго глядел в потрескавшийся потолок и с грустью вспомнил убитого отца, который всегда поздравлял здесь в комнате, с нетерпением дожидаясь пробуждение сына, а потом жестом фокусника, демонстрируя отцовскую любовь, вручал подарок с приятной улыбкой на губах.

Теперь это все осталось в прошлом, как и неожиданные, радостные подарки и праздничная, веселая атмосфера дома. Что праздновать, что подавать на стол, если в Надоре шаром покати, и он с матушкой и сестрами живет впроголодь? Наверное, будет пустая каша, какую подают обычно по утрам. А что еще ожидать после подавленного мятежа? Правильно, ничего. Ричард со вздохом встал с кровати, взглянул в зеркало и подумал, что он — настоящая свинья, раз мечтает о пышном празднестве в день рождения. Он жив, этому и нужно радоваться, а не пускаться в мечты и чуть не плакать о прошлом.

Чего он ожидает? Каких-то ярких подарков и шикарных блюд, которые они не могут позволить из-за нищеты? Их и раньше не баловала судьба, а сейчас после мятежа, окончившейся полным поражением Людей Чести и смертью Эгмонта Окделла… Нужно вообще радоваться, что Надор у герцогов Окделлов не отобрали. Да, обложили огромными налогами в наказание, но не отобрали!

Ричард решил поспешить, а рассуждение о своей жизни можно и оставить на потом.

В столовую торжественно вплыла матушка и спокойно произнесла:

— С днем рождения, Ричард Окделл, — в равнодушном голосе не слышалась нежность. Матушка просто поздравила, как велит её воспитание. Таким же тоном она поздравляла и с Изломом, и с днем Святого Алана, и с множеством других праздников.

Ричард кивнул, поблагодарил и подумал, что на этом его день рождения закончился. Оказалось, что нет, после утренних молитв и скудного завтрака сестры поднялись в комнату Ричарда, нежно обняли брата и торжественно вручили сшитого с любовью медведя. Младшие Дейдри и Эдит даже подарили лист бумаги с нарисованной семьей в полном составе. Ричард поблагодарил и улыбнулся в ответ, ощущая приятное тепло в груди от внимания своих родных.

Он говорил, что день рождения окажется унылым? Он ошибался…

397 год. Лаик

— Господа, что вы делаете в десять часов ночи и почему не спите?

Кляча твоя несусветная, безликий слуга появился в темном холодном коридоре как из ниоткуда! Нельзя ли не так неожиданно? Арно, пробормотав сквозь зубы любимое ругательство, вздрогнул и чуть не уронил драгоценную бутылку «Дурной крови». Сзади братья Катершванцы сделали шаг вперед, словно желая защитить от напасти и вино, и друга, а Альберто открыто и обезоруживающе улыбнулся, предоставляя шанс слуге самому поразмышлять, что же делают трое несносных унаров в поздний час.

Арно почесал затылок, придумывая наиболее удачные отговорки, которые применяли его старшие братья, обучаясь в Лаик. Что же такое сказать? Да и вино усложняло задачу… Не заявишь же, что шел в туалет и случайно забежал в столовую, также случайно взял вино, чтобы пойти к Дику праздновать день рождения!

— Я должен доложить капитану Арамоне о нарушении правил Лаик, — бесцветным тоном заявил слуга и остался стоять на месте, хотя должен был давно спешить к Арамоне.

Сколько помнил Арно, все слуги Лаик без исключений жаловались Арамоне об унарах, если случались нарушения, и были по-своему преданными, а этот стоит и ждет с нечитаемым выражением лица. Неужели хочет своеобразную взятку в виде алкоголя? Арно переглянулся с Катершванцами и прочитал в их глазах такое же удивление вперемежку с желанием откупиться вином. Что ж, ради дня рождения Ричарда можно пожертвовать одной бутылкой. Да за дружбу и не таким жертвуют!

— Мы хотеть договориться, — нарушил тишину Йоганн Катершванц и, не услышав ожидаемых возражений от слуги, продолжил. — Вы не бояться брать вино, оно есть очень вкусное. А мы пройдем? Мы спешить.

Слуга бережно прижал бутылку к груди, оглянулся и вскоре исчез в темноте, будто его и не было. Арно, Альберто и Катершванцы могли спокойно идти дальше, не боясь быть обнаруженными Арамоной. До комнаты Ричарда оставалось всего лишь одна лестница и пару шагов, навряд ли им опять встретиться следующий слуга. По крайней мере, Арно хотелось в это верить, тем более так вином и не напасешься с этими взятками. Слишком расточительно.

Заспанный Ричард был удивлен приходом своих друзей и как настоящий спросонья не сразу понял, что от него хотят Арно, Альберто и близнецы Катершванцы и почему держат в руках бутылку «Дурной крови», дорогое и редкое вино для многих унаров Лаик. И только после словосочетания «день рождения» Ричард очнулся, вспоминая, что прошло три часа, как ему исполнилось семнадцать лет. Это что? Друзья решили ему устроить праздник, когда он точно бы и не вспомнил о нем?

— Естественно, мы пришли тебя поздравить, если ты, конечно, вновь не захочешь поспать… — подмигнул Альберто, сверкнув белозубой улыбкой, и шагнул в комнату.

Арно пробурчал, что грех вину пропадать, и зря ли они, дрожа от холода, тащились по темным коридорам, чтобы потом повернуться и уйти по комнатам, так и не испробовав лучшее кэналлийское вино. Ричард засмеялся на его заявление и вдруг почувствовал детскую радость и легкость от осознания, что его друзья сами узнали дату дня его рождения, хотя никто об этом не распространялся, а Ричард вообще забывал, окончательно перестав отмечать свой личный праздник после смерти отца. Подумать только, все трое друзей отчаянно рисковали! Капитан Арамона мог легко их поймать да еще с такими «компрометирующими» бутылками вина, которые обязательно конфискуются. И тогда наказания не избежать, если учесть, как Арамона любил придираться к унарам, будто срывая злость на них за свою неудавшуюся военную карьеру.

— Теперь точно не смогу заснуть, — искренне улыбнулся Ричард и про себя добавил, что дядя Эйвон оказался не прав, когда велел держаться закрытым перед всеми унарами и ни в коем случае не заводить ни с кем дружбы.

398 год. Дом на улице Мимоз

Подарок в столовой оказался очень неожиданным, а вот приятным ли… Это как подумать.

Ричард с удивлением смотрел на большой коричневый торт с нарисованными белым кремом пяточком, парой глаз и ртом. Интересно, кто это все подготовил? Слишком уж торт был похоже на вепря, точно также будто в насмешку смотревшим угрюмо с герба Окделлов. Это подарок в стиле семейных ценностей? Очень оригинально и, в стиле Алвы, двусмысленно. Пойди пойми, как это воспринимать.

— Юноша, держите нож и режьте, — велел Рокэ Алва, прерывая тишину.

— Вас?! Ножом и за столом? Как вы могли подумать… — казалось, что удивляться больше невозможно. Ан нет!

— Юноша, я говорил, что у вас чересчур богатая фантазия? Торт режьте, карьярра, вы же именинник в конце концов! А со мной все ясно… Или это не вы вызывали меня на дуэль?

Ричард кивнул, чувствуя, как загораются щеки от смущения. Ну и подумал! Конечно же, эр обещал честную дуэль, не зря же взялся за личное обучение фехтованию и навряд ли собирался, чтобы его прирезали ножом, как какого-то вепря в Надоре… Тьфу ты, ну и придет сравнение в голову! Видимо, день такой, чтобы вспоминать свой собственный герб, как и родной дом. Вон даже торт необычный… Интересно, кому в голову пришла идея оформить его подобным образом? Пририсовать и глаза, и пятачок, и рот да ещё так аккуратно. Издевательство или желание сделать приятное?

— Ричард, чего вы ждете? Залюбовались собственным отражением? — и Ричард, пребывающий в благодушном настроении и преисполненный благодарности к эру, возненавидел Рокэ Алву снова.

— Для меня стало неожиданностью увидеть вепря, — признался Ричард, решив не обращать внимания на насмешки.

Все равно он не умеет толком парировать! А нелепые попытки огрызнуться только развеселят Алву.

— Кончита постаралась, — пожал плечами Алва. — Сказала, что не оставит «нашего любимого дора без сладкого в день его рождения». А я как мог отказать? Да и отказать Кончите — себе дороже, так что советую вернуться к торту. Понимаю, трудно резать, кхм, «вепря», но вы попробуйте.

Ричард кивнул, чувствуя разочарование. Ему хотелось услышать, что эр Рокэ лично попросил Кончиту, чтобы она сделала подарок, даже если вепрь выглядит издевательски. Впрочем, даже если это так, то когда Алва в этом признается? И с каких это пор герцог Окделл огорчается, что потомок предателя не заботится о нем и по-прежнему ведет себя как с неразумным щенком?

399 год. Ружский дворец

Ричард машинально ответил на реплику Альдо Ракана, думая, что если Альдо и являлся его другом, то очень никудышным. Нет, конечно, Ракан не обязан знать все даты дня рождения своих поданных — для этого нужно обладать феноменальной памятью, но он знает имена и титулы — уже плюс. Но Альдо был еще другом, и Ричарду было бы приятно его внимание. Всего лишь пару слов с пожеланием здоровья и счастья герцогу Окделлов, о большем и не мечталось.

— Ричард, ты чем-то недоволен? — спросил Альдо и чуть нахмурился, вызывая в душе Ричарда горечь и стыд.

— Нет, Ваше Величество, всё в порядке.

Мысли о поздравлениях показались сейчас Ричарду нелепыми и недостойными Окделлов, как-то слишком мелко так думать. Альдо подарил дружбу — уже большая честь. При чем здесь день рождения? И вообще если он так обижен забывчивостью Ракан, то может напомнить о дате, чтобы услышать поздравления. Все просто! Но нет, Ричард почему-то решил обидеться на сюзерена, как замужняя эреа, намекающая мужу о подарках. А у Ракан целая страна под управлением, поданные, ему сейчас не до праздников.

Вскоре мысли тут же прервались (Альдо о чем-то с ним заговорил и просил совета), зато подсознательное желание исполнилось — Робер Эпине со стуком зашел в кабинет и тепло поздравил Ричарда с девятнадцатилетием, не забыв обнять. Ричард смущенно кивнул, косясь на Альдо. Тот встрепенулся, извинился и также бросился с объятиями к Ричарду, признаваясь, что о друзьях совсем забыл, настолько его захватили государственные дела.

— Ну что ты желаешь, Ричард? — поинтересовался Альдо, отстранившись.

Ответ вырвался прежде, чем Ричард сформулировал его как следует. Но ясно было одно — это тоже являлось подсознательным желанием, не раз обдуманным.

— Отпустите эра Рокэ… Рокэ Алву из Багерлее.

Лица и Альдо, и Робера от услышанного, воистину, нужно было запечатлеть, да только нечем!