Сын трех братьев (джен)

— Персик мой, ну прости меня! — властелин тьмы бежал за своей женой, как провинившийся смертный, а по мраморному залу его дворца эхом разносились их гулкие шаги.

— КАК. ТЫ. МОГ? — громыхала молодая девушка, выглядевшая, словно невинный ангел, но на самом деле являющаяся сущим дьяволом, даже похлеще своего муженька. — Зачем ты стал кидать кости смертных в моего отца? Зачем ты отобрал к него молнии, а у Посейдона — посох? Зачем ты их кресла оживил и отправил в пляс?! Я же просила тебя!

— А что я мог сделать? — запротестовал Аид. — Он совсем с катушек съехал! Собрал полный состав Олимпа, а потом стал втирать про какую-то бурду, про кризис на земле. Вот скажи, какое мне дело до их кризиса? И почему это я должен спасать смертных? Они мне что — родня? — с этими словами он поймал свою жену за руку и развернул к себе.

— Именно что родня! Ты знаешь, откуда взялись маги? — начала свой архискучный рассказ о появлении магии Персефона, который Аид никогда не слушал. Так уж получилось, что о том, что появились маги, он узнал только тогда, когда первые волшебники переступили порог его царства.

— Зайчик, ну давай без твоих лекций, прошу, — Аид никогда ничего ни у кого не просил, а вот с женой ему приходилось поступаться и не такими принципами.

— Я ТЕБЕ НЕ ЗАЙЧИК! — кричала разгневанная Персефона. — Не подходи ко мне сегодня, иначе Тартар покажется тебе Олимпом!

А ведь она и правда могла сделать что-нибудь похуже заточения в огне. Однажды Аид забыл о ее просьбе не называть ее цветочком, за что получил такой «подарочек», что до сих пор побаивался серьезно злить жену.

Персефона растворилась во тьме, а дезориентированный Аид поплелся по своему замку. И что он такого сделал? Ну, покидал костями в Зевса, ну, бросил пару разрушающих на его трон, ну, свалился великий и светлый своей владыческой пятой точкой на пол — это же все мелочи. Так, братские шутки. Обещал-то он только никого не убивать. Да и собрание он отсидел мирно. Кто же виноват, что братец сам попросил его остаться и снова, как заведенный напоминал о том, что он тут главный? Да еще и при хихикающем Посейдоне! Ну, вот они и получили ответочку от старшего брата. Ничего, пусть полежат, отдохнут — им полезно.

Персефона в это время решила успокоиться, прогулявшись по берегу реки Стикс. Почему-то именно там она всегда находила равновесие и спокойствие. Как будто сама река навевала ей приятные мысли и дарила спокойствие. Это было странно, потому что все, кто посещал подземное царство — ну, кроме Харона, конечно, он ведь работал именно на Стиксе, — предпочитали обходить ее десятой дорогой. Ни божки, которые периодически тут появлялись, ни души не подходили к ней ближе, чем на десяток футов. Это было плюсом, так как тут было безлюдно, можно было предаваться долгим думам.

И действительно, только попав на берег, Персефона впервые задумалась, почему она накричала на мужа? Что он, собственно, такого сделал? Поругался с братом? Так они ругались чаще, чем на земле шли дожди. А уж если разговор заходил про людей, Аид просто уходил в разнос. Он их ненавидел, но старался не подавать виду. Что-то случилось с Аидом очень давно, то, от чего он очень сильно страдал, что-то, что он так и не сказал никому. Но что что-то произошло, Персефона была уверена и догадывалась, что это случилось по вине людей.

С этими тяжелыми думами она подошла к Стиксу, однако сегодня оказалась здесь не одна. Прямо на берегу реки сидел маленький мальчик с темными, торчащими во все стороны волосами и ярко-зелеными глазами.

— Мальчик, что ты здесь делаешь? — удивилась Персефона. По древнему закону, все дети до десяти лет, что бы они ни совершили, все равно не попадали в подземное царство, а перерождались, полностью теряя связь с прошлой жизнью. А тут мальчишке не более пяти лет, а он сидел на берегу Стикса и смотрел вдаль. — Ты потерялся? Как тебя зовут?

Тема детей всегда была очень болезненной для Персефоны. Главным образом, потому, что сама она их иметь не могла. Персефона с детства была несчастной; рядом с ней росли Артемида и Афина, охотница и воительница, обе они были красотками с неудержимым нравом, а когда к ним присоединилась Афродита, Персефона вообще ушла на второй план. Все считали, что она лишь посредственность, превознося трех великих и несравненных дочерей Зевса, забывая о том, что она тоже его дочь и достаточно сильна, чтобы заткнуть за пояс любую из них, хоть и выглядела как ребенок-ангелочек.

Достойной партией ее никто не считал, и это бесило юную богиню. И вот однажды она увидела Его. Аида. Он был такой красивый, но молчаливый, тихий и холодный настолько, что казалось, стоит тебе подойти ближе, чем на десяток футов, и ты запросто превратишься в ледяную статую. Стоило ей его увидеть, хоть и мельком, но она уже каждой клеточкой своего тела хотела прижаться к нему и никогда не отпускать. Все думали, что Аид похитил несчастную Персефону, но на самом деле она ушла с ним добровольно. Когда предмет ее мечтаний появился рядом с ней и предложил стать его женой, ее чуть не разорвало от счастья. Оказалось, что она ему тоже нравилась. Аид однажды увидел ее в лесу, где она могла хоть изредка побыть собой, не претворяться хорошей дочкой или милым ангелочком, а действительно быть собой, взбалмошной девчонкой с вздорным характером и при том играющей со щенками адской гончей, которые на дух не переносили никого, кроме него.

С тех пор Аид наблюдал за ней, но не решался подойти, но, как и у нее, каждая клеточка его тела также хотела забрать это сокровище себе или хотя бы нагло заявить на него свои права. Но решился он только тогда, когда узнал, что Арес и Аполлон заключили пари, призом которого должна была стать Персефона. Никто даже на секундочку не задумался, что она могла отказать победителю, ведь партией ее считали не самой завидной. Аида же это взбесило; как можно вот так делить это сокровище, даже не поинтересовавшись у нее самой? Хоть он и считался самым мрачным богом, готовым на подлости и интриги, но даже он бы не стал так поступать с девушкой. Пари выиграл Арес и пришел свататься к Деметре и Зевсу, те дали свое согласие, но Персефона сбежала с Аидом, оставив с носом бога войны. Но при брачном ритуале они узнали одну страшную вещь, или скорее две страшные вещи — они оба не могли иметь детей. Это привело Персефону в ужас. Аид, как оказалось, догадывался об этом и не сильно переживал. О себе он был осведомлен, а о жене — понял из отношения Зевса к дочери. Иногда просто наблюдая, можно узнать самые сокровенные тайны человека. Позже они узнали, что Гера, жена Зевса, прокляла Деметру, когда та была беременна, из ревности, но Персефона не умерла, как хотела Гера, а лишь стала бесплодной.

— Я… — мальчик уже хотел было сказать, что он Гарри Поттер, сын Джеймса и Лили Поттеров, но вдруг вспомнил, что отец его предал.

Сколько бы он ни старался получить от него любовь и заботу, получал только презрение, а мать никогда не шла против главы семьи и не проявляла свою любовь открыто, даже когда рядом никого не было. Гарри и не знал, любит ли она его на самом деле. Она, конечно, как казалось ей самой, любила и проявляла заботу, но из этой любви сочилась жалость, а это самое противное — когда за тобой ухаживают из жалости. А значит, даже если он не вернется, никто сильно не расстроится, а если вернется, то, скорее всего, не сильно обрадуется. Гарри как-то подслушал, что отец говорил матери о том, что его, как сквиба, нужно скрыть и отдать на воспитание сестре матери — маггле. А мать безропотно соглашалась.

Это было за год до похода в банк. За это время Гарри старался открыть в себе способности мага, но не мог. Если бы эти коротышки подтвердили, что он сквиб, то привет, Тисовая улица, здравствуй, мир магглов!

— Я никто. У меня больше нет имени, — он замолчал и тихонько заплакал.

— Ты что, в Лету упал? — ужаснулась Персефона, когда увидела, что мальчишка был насквозь мокрый.

— Я искупался вон в той речке, — подтвердил он, — а потом пришел сюда, тут так хорошо и спокойно! — сказал он и снова отвернулся к горизонту.

— А как давно ты тут сидишь? — спросила она, присаживаясь рядом с ним.

— Я не знаю, но вот тот милый господин, — указал он на нелюдимого перевозчика, — уже три раза приходил сюда на своей лодке, но меня не видел.

— Три дня…

Харон перевозил все души раз в день, значит, малыш тут уже три дня. И вдруг Персефона снова ужаснулась — мальчишка мокрый!

— А сколько раз ты купался в этой речке, малыш?

— Шесть раз, — спокойно ответил Гарри. Он уже давно понял, что в рассказах все врут, он уже столько раз опускался в Лету, но все не забывал то, что было в прошлом, даже подумав, что перепутал речки, он нырнул и в Стикс, ну мало ли, легенды слегка перепутали, но и это не помогло.

— Шесть раз? — сказать, что правительница подземного царства была в шоке — это ничего не сказать. Мало кто решался зайти в эту реку хоть раз и уж точно не спешил повторить такой подвиг снова, но чтобы шесть раз — это нонсенс. — Малыш, пойдем, я тебя переодену и накормлю, ты же, наверное, голодный!

«Нужно срочно показать его Аиду, может, с этим ребенком что-то не так?»

То, что этот мальчик совсем даже не душа, а обыкновенный человек — она не подумала. Да и кто бы мог подумать, что в к ним в подземное царство так просто попадет ребенок?

* * *

Владыка подземного царства уже час сидел и думал, как бы извиниться перед женой. И единственное, что приходило ему в голову — это поездка к ее маме. Буэ-э. Деметра и Аид не любили друг друга. Прямо на дух не переносили. С того самого момента, как они с Персефоной поженились без ведома ее родителей, отношения у них испортились до конца.

— Милый! — голос жены прервал его как раз на последней строчке письма к Деметре. — Я срочно должна тебе кое-кого показать!

В зал медленно вплыла Персефона, а прямо за ней шел маленький мальчик лет пяти.

— Персик мой, кто это? — на лице у Аида появилось странное испуганное выражение.

Своих детей у него не было, вернее, когда-то давно у него был сын, но он был полукровкой, от обычной женщины. Аид был с ней всего один раз, они тогда как раз были в размолвке и Персефоной — та ушла от него — и он решил прогуляться по миру живых. Так получилось, что у женщины от него родился сын. Это было подарком небес, учитывая то, что Аид был практически бесплоден. Мать, конечно, умерла при родах, но ребенка воспитывала ее сестра — милейшая женщина. Но сын Аида погиб от рук мерзких людишек, которые, увидев, как он спас девочку из воды с помощью своих божественных сил, просто убили его за день до его совершеннолетия, а он так и не успел завести наследника.

Ну, а с Персефоной детей они завести не смогли. Аид тогда убивался очень долго, ведь в день совершеннолетия он намеревался подарить сыну бессмертие, введя его в состав богов. Выжечь наследие людей просто, главное, смешать кровь трех братьев-основателей, и вуаля, наследник — настоящий бог. А за уговорами братьев дело бы не стало, тем более тогда они еще были довольно дружны. Зевс, конечно, взъелся из-за Персефоны, но вроде бы как быстро успокоился.

И, естественно, первое, что пришло на ум Аиду, когда он увидел мальчика — у Персефоны ребенок не от него. Пусть она и была практически бесплодной, но ведь и у него родился сын, пусть и случайно. И именно это «практически» давало надежду супругам. От этой мысли сразу захотелось самому прыгнуть в Тартар. Да, конечно, многие боги погуливали на стороне, но Аид всегда презирал такое поведение и считал это занятие ниже своего достоинства. За тот единственный раз ему до сих пор было стыдно.

— Ты не поверишь, но имени своего он так и не назвал, сказал, что он больше никто. Я нашла его на берегу Стикса, и он рассказал, что побывал в водах Леты шесть раз! Милый, как такое может быть? — Персефона искренне удивлялась, а Аид был бесконечно рад, что этот мальчик не сын Персефоны. Нет, он был бы бесконечно рад, если бы она оказалась беременной и смогла стать матерью, но сама мысль о том, что жена могла ему изменять, сводила с ума.

— Хм, ну подведи его сюда, посмотрим и поговорим, — Аиду и правда стало интересно. Если мальчишка не врет насчет шести раз, значит, Лета на него не действовала, а, значит, он как минимум малый божок, причем довольно сильный. Ведь если он помнит прошлые разы, значит — память не стерлась.

— Здравствуйте, — тихонько, но вежливо сказал малыш. Увидев его, Аид задумался. Этот ребенок ему кого-то очень напоминал, но вот только он не мог вспомнить, кого. Эти вихры, ровный нос, выражение лица. Только вот глаза у него были зеленые, что явно не входило в тот образ, который Аид пытался вспомнить, возможно, именно из-за глаз память никак не хотела помогать ему.

— Здравствуй, дитя, скажи, кто ты и как тут оказался? — Аид пытался сдерживать свой голос и придать ему лишь немного мягкости, но получалось откровенно не очень.

— Я сбежал, — Гарри давно понял, кто перед ним, и знал, что соврать не получится, но все же не мог поверить, что все это не сон. Ему нравились рассказы портретов в зале предков о богах и мире, где все обладали невероятной силой. Больше всего ему нравились рассказы Игнотуса Певерелла — тот всегда рассказывал про подземный мир и его обитателей. Ну и, конечно, из богов маленькому Гарри нравился именно Аид.

— Сбежал? От кого, и где твои родители? — на слове «родители» Гарри скривился и, кажется, попытался скрыть накатывающую на него волну гнева.

— У меня больше нет родителей. Для отца я недостаточно хорош, не то что мой братец. Он сделал свой выбор и отдал меня на верную смерть, но я сбежал. Когда я зашел в Лету, то хотел лишь одного — забыть все и всех, — голос у ребенка был холодным и печальным, и если бы не было этой печали, его можно было бы принять за вполне взрослого человека.

— А как же твои мать, брат, бабушки, дедушки? — не удержалась от вопроса Персефона.

Аиду тоже было интересно, какой это божок осмелился бросить на смерть своего ребенка. И притом такого сильного — даже не все боги решались зайти в Лету. Эта река очень своенравная и живая. Если ты слаб и не достоин, тебя просто развеет. Хорошо хоть в Стикс не пошел, иначе, если он действительно слаб и не умен, его бы просто разорвало или поглотило. Те немногие, кто решался зайти в реку, были либо невероятно умны, либо им помогали спастись.

— Мама слушается во всем отца и готова была меня отдать на воспитание практически чужим мне людям, а родители отца очень трепетно относятся к благу семьи и сильным наследникам, коим меня не считают, — последние слова мальчик просто выплюнул и замолчал. Было видно, что ему это все дается очень нелегко. Конечно, когда семья так тебя бросает, всегда тяжело. Стоит только вспомнить Кроноса. Именно мысли об отце заставили Аида задуматься о судьбе этого ребенка.

— Слушай, малыш, а как насчет того, чтобы стать моим сыном? У нас с женой детей нет, а я тебя всему научу. Может, ты еще и переплюнешь своего отца-идиота, — непонятно что заставило Аида это сделать, но как только он произнес эту фразу, на душе сразу стало как-то легче.

— Я согласен, — голос у мальчишки был невероятно решителен, — но тогда, если вы мои новые родители, то и имя мне дадите вы. Не хочу иметь ничего общего с теми людьми, которых я считал своими родителями — ни вспоминать, ни носить их фамилию.

— Хорошо, — Аид на минутку задумался, но имя само всплыло в памяти, и ни о чем другом он уже думать не мог. — Белиал тебя устроит?

— Вполне, оно мне даже больше нравится, — мальчик в первый раз улыбнулся.

— Ну, тогда я просто Аид, а это моя жена — Персефона. Она покажет тебе наш дом, можешь выбрать любую комнату, — Аид улыбнулся, а Белиал побежал вместе с его любимой Персефоной исследовать дом.

* * *

— Аид, ну у меня не получается! — Белиал, которому по виду уже было лет семнадцать, никак не мог удержать Адское Пламя в правильном направлении. — Оно убегает!

— А ты будь добрее, оно тебя боится, — Аид рассмеялся; вот уже сколько времени прошло, а этот мальчишка не перестает его удивлять.

Изначально Аид просто хотел выяснить, чей же он все-таки сын, и обучение начал с того, что давал Белиалу различные задания. Вначале — а это почти год — у него вообще ничего не получалось, и Аид уже было подумал, что ребенок вообще не божок, но потом внезапно Адское Пламя отреагировало на него и просто… сбежало! С тех пор Белиал начал проявлять свои способности, причем самые разнообразные: сначала он смог полететь, потом научился бегать на суперскоростях, с его пальцев срывались молнии, воды подчинялись его зову, а растения отзывались на его магию, но так как показывать его снаружи Аид не спешил, и цветы, и реки были из подземного царства. Получалось у него все по чуть-чуть. Это наводило на определенные мысли. Все и сразу получалось только у детей старших богов. У остальных была только одна специализация. И вот уже двенадцать лет Аид пытался понять, кто этот отец-идиот.

— Ну почему оно у тебя не убегает? — все возникал Белиал. У него уже получалось все по чуть-чуть, только огонь не поддавался.

— Может, потому, что я не якшаюсь с адскими гончими? — усмехнулся бог. — Персик вон тоже с ними возится, и огонь ей не дается, а все время пытается платье подпалить.

— Уж точно не поэтому, я же не виноват, что они такие милые! — принялся защищать своих питомцев Белиал. — А у мамы просто нет связи с огнем.

— Ладно, укротитель Ада, пойдем, а то нас Персик убьет.

За двенадцать лет, которые Белиал провел под одной крышей с богом подземного царства, оба они сильно изменились. Аид стал спокойнее и больше не обращал внимания на своего брата, что порядком настораживало последнего.

— Брат, с тобой все в порядке? — поинтересовался как-то Зевс у Аида после очередного глупого заседания.

— А? Что ты говоришь? — не сразу сообразил тот.

— Аид, ты меня пугаешь. Почему ты со всем соглашаешься и даже не возникаешь? О чем ты вечно думаешь?

— А что тебе не нравится? Ты же таким меня хотел видеть, да и вообще, я занят, мне пора бежать! — и через мгновение Аид уже оказывался дома.

Но сегодня у него особенный день, поэтому он рыкнул на брата и исчез с собрания с последним словом бога. Сегодня у его сына день рождения, а он просиживает его вместе с очередными идиотскими затеями Зевса. Хотя Бел, конечно, нашел чем заняться: попугать Адское пламя — чем не занятие?

— Ой, ребята, вы уже вернулись? — Белиал привел к невероятным изменениям и в Персефоне: она расцвела, как цветок по весне, ей хотелось сделать все и сразу. Она не была для него «мамочкой», которая вытирает своему сыну сопельки, она была скорее старшей сестрой, готовой горой встать за этого юношу, которая любит его без памяти, но и подзатыльник дать может вполне.

— Да, мы… — договорить Аид не успел, случился новый прорыв. Конечно, Тартар ужасное место и оттуда нет выхода, но когда магии становилось там слишком много, образовывались души мщения — нет, с богинями мщения у них не было ничего общего. Кронос посылал их, чтобы захватить подземный мир и освободиться, а Аид успешно и не очень с ними боролся. Всегда парочка душ успевала смыться — они становились демонами — или нанести царству и самому богу серьезный урон. Вопреки убеждению, боги не были бессмертны. Существовали специальные клинки, которые убивали полубогов и божков, а вот с высшими не все было так просто. Чтобы такие ножи могли убить, они должны быть, во-первых, смочены в крови другого бога, причем добровольно отданной, ну и во-вторых, им нужно было попасть четко в сердце. От простого ранения, даже таким ножом, боги не умирали.

— Прости, Персик, прости, Бел, но мне нужно идти. Случился прорыв, — Аид развернулся и ушел, а Белиал, воспользовавшись чарами скрытности, пошел за ним.

Пролом был небольшой, но зато армия была хорошо сформированной. Вместо клинков у них были стрелы. Конечно, они не наносили Аиду сильного вреда, и вроде бы все шло хорошо, но он не учел, что один из духов мщения обошел его со спины и прицелился в сердце. Позиция была удобная, Аид не видел и сильно не отклонялся с курса. Лук мгновенно взметнулся в воздух, тетива натянулась, и стрела отправилась в полет. Аид не видел и не слышал летящей стрелы, поэтому Белиал бросился к нему. Сейчас вопрос заключался в том, кто быстрее: Ахиллес или черепаха, ой, то есть Белиал или стрела? Они оказались равны по скорости, пока мальчик подбежал к Аиду и столкнул его с огневой дистанции, стрела достигла цели, только целью стал не Аид, а сам Белиал.

Разгневанный Аид натравил на оставшихся духов всех своих адских псов, а сам бросился к Белиалу, тот дышал очень тяжело. Стрела была пропитана кровью бога, но попала она не в сердце, а в легкое. Но и сам Белиал был не высшим богом, а всего лишь божком или полукровкой. Если бы он оказался малым божком, то его ничто не спасло бы, а если он полубог, сын одного из старших богов, то следует немедленно сделать его богом, а для этого Аиду нужна была кровь трех братьев, причем срочно.

— Аид, я умру? — в глазах у Белиала были слезы; он тяжело дышал. — Знаешь, пап, я так испугался, когда подумал, что тебя не станет. Я очень тебя люблю, ты единственный стал мне настоящим отцом, а Персик — мамой. Если я умру, ты не плачь, я не хочу, чтобы ты расстраивался, за все время, что я провел здесь, ты умудрился сделать меня самым счастливым ребенком на свете.

— Молчи, ничего не говори, — Аид попытался его прервать, у Белиала кровь уже стала подступать к дыхательным путям, и он стал кашлять кровавыми сгустками, но пока оставалось немного времени, нужно было действовать, и Аид, передав ребенка Персефоне, направился к братьям.