Империус (гет)

Из-за министерских перестраховщиков, закрывших платформу девять и три четверти от любых перемещений — хотя не то чтобы у них не было для этого причин, — до Кингс-Кросс Спайку с провожавшей его матушкой пришлось вместо привычной аппарации добираться через маггловский Лондон. Не очень удобно, но, с другой стороны, довольно интересно после безвылазного торчания в особняке на протяжении целого месяца, хотя чистокровные снобы, в жизни не выбиравшиеся за пределы своих домов и волшебных поселений, наверняка испытали не один десяток весьма неприятных минут, добавив работы и без того предельно загруженным обливиаторам. Спайк же прекрасно ориентировался в маггловском мире, так что их путешествие от «Дырявого котла» до вокзала даже можно было назвать приятным; правда, под конец впечатление несколько подпортила необходимость пробежать сквозь стену.

На платформе царило нездоровое, лихорадочное оживление: студенты делились новостями и радовались встрече после долгой разлуки так бурно, словно уже не чаяли увидеться — и часть из них имела все основания для подобного пессимизма, — а взрослые наслаждались редкой возможностью почувствовать себя в относительной безопасности и тоже активно общались, обсуждая всё на свете, но главным образом, конечно, последние нападения пожирателей смерти.

Заметив слизеринцев, сбившихся в отдельную кучку, от которой остальные старались держаться подальше, Спайк сердечно попрощался с матушкой, крепко обняв её напоследок и клятвенно заверив, что будет писать. Протолкавшись к однокурсникам и приветственно всем кивнув, он не отказал себе в удовольствии облобызать ручки Булстроуд, Гринграсс и Паркинсон, последней — дольше и тщательнее прочих, поскольку официально она считалась его девушкой, хотя на самом деле просто по-дружески спасала от внимания многочисленных поклонниц; девицы премило зарделись. Паркинсон из них, кстати, была самой интересной: темноволосая, скуластая, с большими, яркими глазами и строгим выражением на хищном лице; он невольно засмотрелся на неё, но почти сразу мысленно одёрнул себя: рисковать потерей единственного друга — оно того не стоило. Мимолётных интрижек в его долгой жизни хватало, имелась настоящая любовь, но вот кого-то настолько близкого, чтобы можно было доверить прикрыть спину, так и не встретилось. Да и с кем Спайк мог подружиться, ну вот серьёзно? С Пуфом? Признаться, он пытался и даже какое-то время наивно верил, что получилось, ровно до того момента, когда застал того трахающим Дру, как будто в этом не было ничего особенного. Его Дру, чёрт побери! Или, быть может, с миньонами? Даже не смешно. Кстати, о миньонах: Кребб и Гойл тоже были здесь, что странным образом грело. Пусть они не семи пядей во лбу и с ними особо не поговоришь, но зато старательные и верные, даже несмотря на не самое хорошее к ним прежде отношение.

Власть Спайка обычно не привлекала, разве что в качестве средства для достижения цели, и должность старосты с этой точки зрения могла пригодиться, однако после прошлогодних подвигов Драко Малфоя в составе инспекционной дружины его могли с неё и попросить, поэтому он, взяв Паркинсон под локоток, направился в сторону остальных слизеринских старост — создавать благоприятное впечатление.

Вшестером они довольно быстро организовали посадку своего факультета на экспресс и распределение по свободным купе, обезопасив младшекурсников от возможных неприятностей: тень Тёмного Лорда легла на весь Слизерин, а они пока были не в состоянии защитить себя в случае чего. Дети часто более жестоки, чем взрослые. У Спайка даже была теория, что именно поэтому Истребительниц призывают в столь юном возрасте,⁽¹⁾ пока совесть и человеколюбие отрасти не успели. Разумно и практично — в их работе они только мешают, ведь противники начисто лишены даже подобия таких качеств. Может, ещё и поэтому Истребительницы долго не живут, размякая, когда взрослеют, и потому становясь более лёгкой добычей?

Спайк, закинув свой багаж в одно купе с миньонами и Забини, уже привычно ухватил Паркинсон и потащил её в вагон старост.

Там их ждало развлечение: Уизли периодически бросал в его сторону мрачные и очень многообещающие взгляды, Грейнджер подчёркнуто игнорировала. В эту игру интереснее было играть всем вместе, поэтому Спайк повторил их тактику, но для разнообразия и большего эффекта поменял местами и довёл до абсурда: неотрывно сверлил Грейнджер глазами и делал вид, что даже не подозревает о существовании кого-то по фамилии Уизли. К концу собрания это взбесило обоих — не последнюю роль сыграли сдержанные, но всё же различимые смешки свидетелей устроенного им представления, — и обход он начал в изрядно приподнятом настроении, ко всеобщему удивлению вызвавшись идти первым. Паркинсон, задремавшая на его плече под нудный бубнёж главных старост, после несильного тычка под рёбра к нему присоединилась, и патрулировали они вместе, что Спайка более чем устроило, даже несмотря на краткую, но очень эмоциональную лекцию о недопустимости щекотать старосту в её исполнении.

По пути им встретился незнакомый очень похожий на моржа волшебник, что вообще-то было странно — обычно учителя предпочитали аппарацию или камины, а на одного из охранников (авроров, откомандированных Министерством) он никак не тянул, с таким-то брюшком и отдышкой. Представился волшебник Горацием Слизнортом, новым преподавателем зельеварения, был весьма любезен и словоохотлив, пока не узнал фамилию Спайка, после чего поспешил закруглить разговор и откланяться, сославшись на неотложные дела. Его уход больше напоминал паническое бегство.

— Флюгер, — скривилась Паркинсон, как только круглая фигура профессора Слизнорта скрылась из вида. Коридор пустовал, и она не опасалась, что кто-то услышит. — Ещё год назад он облизал бы тебя с ног до головы, а сейчас удрал, как от чумного — какие у него могут быть дела в поезде? — только полный идиот не понял бы этого.

— Ты его знаешь?

— Попечительский совет уведомили о новом назначении ещё месяц назад. Отец у него учился, ну и рассказал немного о том, чего стоит ждать: Слизнорт любит собирать вокруг себя перспективных студентов; нам попасть в его клуб не грозит.

— А ведь он испугался, — Спайк в совершенстве знал все оттенки страха и мог утверждать это с уверенностью. — Не просто так наш новый профессор забился под крылышко к Дамблдору.

Паркинсон бросила на него острый, полный сдерживаемого любопытства взгляд, но ничего не спросила.

— Без понятия, — поспешил внести ясность он, чем вызвал разочарованный вздох с её стороны, и они продолжили обход.

Уже в самом конце перед их глазами предстала интересная картина: Корнер зажал в углу младшую Уизли и что-то монотонно ей втолковывал. Уж лучше бы попытался облапать, честное слово. На лице бедняжки крупными буквами было написано, как же он её достал, но глупые предрассудки о том, что такое хорошо и что такое плохо, мешали проклясть зануду или хотя бы послать по известному адресу без ярко выраженного повода, хотя темперамент у неё был маменькин, в Молли, и рано или поздно рвануло бы.

— Отработка у Филча, Корнер, — протянул Спайк самым противным голосом, на который только был способен.

— За что? — вскинулся тот.

— За препирательства со старостой.

— Я не препирался со старостой! — казалось, он вот-вот лопнет от возмущения.

— Конечно-конечно. Именно этого ты сейчас не делаешь, Корнер. Советую прекратить, а не то… где одна отработка, там и две, мне не жалко, — Спайк демонстративно отвернулся от него и посмотрел на Уизли. — Шла бы ты в своё купе, рыжая, если не хочешь к нему присоединиться. Что может быть романтичнее совместного драинья унитазов?

Та демонстративно откинула на спину длинные волосы и, боком протиснувшись мимо них с Паркинсон, словно не хотела даже случайно соприкоснуться полами мантий, гордым шагом удалилась в конец вагона. Корнер же, напротив, с силой задел Спайка плечом, заставив пошатнуться.

— Вот и помогай после этого людям, — философски вздохнул он, а Паркинсон насмешливо фыркнула.

— Да ты, кажется, запал на неё, Дракусик!

На его недоверчивый взгляд она с хихиканьем пояснила:

— Чтобы ты сделал что-то хорошее Уизли? Хотя она всё равно не оценила.

Скорее уж Корнеру, которому грозил Летучемышиный сглаз — лучше пару часов попротирать пыль, чем неделю ходить с расцарапанной мордой, — но да, помощь людям была не в привычках Драко Малфоя; честно говоря, Спайк подобным тоже не увлекался — это скорее походило на Уильяма. Что характерно, результат стабильно плачевный, как и прежде. Если он снова засядет за стихи, можно сразу пускать себе Бомбарду в ухо. Ладно, просто операция «дружелюбный Слизерин» началась раньше, подумаешь. Ему хватало проблем и без дурацкого школьного противостояния, и он не намеревался его поддерживать. Более того, один из пунктов плана заключался в том, чтобы улучшить репутацию: как его собственную, так и семьи Малфоев в целом.

— Оценила или нет — пусть её. Она всё равно не в моём вкусе. Знаешь, в этом году я планирую направо и налево наносить добро и причинять справедливость.

Хихиканье Паркинсон как отрезало, и она тихо спросила:

— Это из-за твоего отца, да?

— Да.

Ведь, по большому счёту, именно с решения Люциуса Малфоя принять метку всё и началось.

До своего купе они шли молча, Паркинсон удержалась от выражения сочувствия и даже не кидала на него жалостливых взглядов, за что Спайк был ей благодарен.

Забини куда-то слинял, а миньоны читали комиксы «Патрик Пикс — помешанный простец». Лучше бы Бэтмена взяли, кстати, это ведь вполне можно устроить. Спайк негромко хмыкнул, в красках представив их реакцию после приобщения к классике, особенно на Снейпа, и, дождавшись, пока Паркинсон устроится у окна, нагло завалился на два сиденья, использовав её колени в качестве подушки.

— Моя очередь на тебе спать!

Открыто протестовать она не стала, вместо этого запустив пальцы ему в волосы и принявшись перебирать прядки. Была у неё такая привычка: в задумчивости вертеть что-нибудь в руках. Драко Малфой относился к своей причёске очень трепетно, и Спайк, не шибко далеко от него ушедший в этом плане, мысленно отметил: не забыть потом привести себя в порядок. Он задремал почти сразу, чему немало способствовали мерный стук колёс и приятные поглаживания. Снилось ему что-то смутное и ускользающее, но вроде бы хорошее.

Из забытья его нагло вырвал — и заставил подскочить — стук купейной двери: вернулся Забини. Он умудрился свалиться на колени Гойлу и поругаться с тем, из-за чего со Спайка слетели последние остатки дремоты, правда, спросонья ему внезапно привиделась пролетевшая в воздухе у багажной полки маггловская кроссовка. Тряхнув головой, он улёгся обратно — Паркинсон тут же вновь принялась его лохматить — и спросил, чтобы отвлечь Забини от ссоры:

— А ты где ходил?

Тот состроил важное лицо.

— Его пригласил Слизнорт, — буркнул Гойл, поднимавший свой комикс, который в результате всего произошедшего свалился на пол, и вновь уселся рядом с Креббом.

— Вот как? — Спайк посмотрел на Забини с лёгким удивлением. В данном случае поговорка про детей гениев оказалась суровой реальностью. Лично он никак не назвал бы его «перспективным».

— Просто подыскивает людей со связями, — ответил тот, недовольно покосившись в сторону Гойла. — Не сказать, чтобы он так уж много их нашел.

— Понятно.

— Кто ещё был? — не удержалась от вопроса Паркинсон. Её любопытство было известно всему Хогвартсу и могло сравниться лишь с её же страстью к сплетням. Не будь они с Браун с противоборствующих факультетов, стали бы лучшими подружками ещё на первом курсе.

— Маклагген из Гриффиндора, — сказал Забини.

— Ну да, у него дядя — министерская шишка, — припомнил Спайк.

— Еще какой-то тип по фамилии Белби из Рейвенкло...

— Он такой придурок! — негодующе ввернула Паркинсон.

— А еще Лонгботтом, Поттер и мелкая Уизли, — закончил Забини.

— Он пригласил Лонгботтома? — переспросил Спайк.

Вот уж странно: чем тот мог заинтересовать кого-то вроде Слизнорта? Уж не родителями в больнице и бабкой в маразме точно. Хотя Спраут часто хвалила его на своих уроках, но старому моржу это знать было неоткуда.

— Ну, наверное, пригласил, раз он там оказался, — равнодушно ответил Забини.

— Мне интересно, почему он его пригласил, — терпеливо уточнил Спайк, но ни у кого, похоже, не было идей на этот счёт.

— А Уизли у тебя вопросов не вызывает? — поддела Паркинсон.

— Её отца этим летом повысили, а он и раньше при желании мог доставить кучу проблем любому волшебнику.

— Многим мальчишкам она нравится. Даже Забини считает ее хорошенькой, правда? А ведь мы все знаем, какой он разборчивый!

Похоже, идея о том, что Спайк увлёкся Уизли, глубоко запала Паркинсон в душу.

— Осторожнее, дорогая, а не то я решу, что наскучил тебе и ты таким образом пытаешься от меня избавиться. Если так, то у тебя может и получиться. А может, она тебе самой нравится, м? — вернул он шпильку, за что получил лёгкий шлепок по уху. Во время разговора его взгляд то и дело невольно останавливался на багажной полке — в последнее время некоторые глюки имели пугающую тенденцию оказываться реальностью, — и ему показалось, что после слов об Уизли оттуда донёсся какой-то тихий звук: не то стук, не то треск.

— Я бы побрезговал прикоснуться к такой предательнице, которая ни во что не ставит чистоту крови, будь она хоть раскрасавица, — холодно вставил Забини.

— А я бы не стал так явно кричать о своих принципах, не сейчас, когда все только ждут и ищут, кого бы обвинить в принадлежности к пожирателям смерти, — осадил его Спайк. — Это другие, а не мы должны ходить оглядываясь.

— Что-то раньше ты не был таким разумным и осторожным, Малфой, — скривился Забини. — Думаешь, прикинешься паинькой, так все сразу обо всём забудут? Особо на это не рассчитывай, как и на приглашение от Слизнорта. Когда я только пришел, он спросил меня про отца Нотта. Вроде они старые друзья, но как услышал, что того арестовали в Министерстве, не обрадовался и Нотта так и не пригласил. По-моему, Слизнорта не привлекают пожиратели смерти.

— Они сейчас многих не привлекают, — равнодушно ответил Спайк, ничуть не задетый этим фактом. Ему и самому пожиратели категорически не нравились. — В наших же интересах до определённого времени делать вид, будто мы не имеем с ними ничего общего.

— Ну, у вас-то с Ноттом не получится, — якобы сочувственно вздохнул Забини, не то безбожно переигрывая, не то издеваясь.

— До определённого времени? — встрепенулась Паркинсон.

— Да, до определённого времени. Это же так по-слизерински: втереться в доверие к жертве, вынудить её саму прийти в смертельный капкан, да ещё подпрыгивать от нетерпения и умолять. А осознание, приходящее к ней в последний момент, когда уже поздно и спасения нет? Оно восхитительно бодрит.

На самом деле, не столько по-слизерински, сколько по-вампирски. С каждым словом Спайк всё больше погружался в прошлое, где таких бабочек, прилетевших на пламя и ставших обычной закуской, было без счёта. Лучше этого только танец на грани жизни и смерти с равным противником — очередной Истребительницей; цена ошибки — твоё существование. Два раза он выходил победителем, третьего так и не случилось… Из задумчивости его вывела наступившая тишина. Паркинсон и Забини смотрели на Спайка с одинаковым странным выражением восхищённой опаски, даже миньоны оторвались от своих комиксов и с интересом ждали продолжения. Кажется, он немного перестарался. И хотя в его воображении жертвой был Тёмный Лорд, они совершенно точно подумали совсем о другом.

— Так что я буду паинькой, но вовсе не из-за Слизнорта, — подвёл итог Спайк будничным тоном, и напряжение, стоявшее в купе, немного ослабло.

— Даже если кто-то окажется феерически глуп и купится, в школе ты не сможешь этим воспользоваться, — сказал наконец Забини с изрядной долей иронии.

— Если так, тебе-то что? У меня есть задача, и я уж постараюсь с ней справиться.

— Это то, о чём я подумала? — коленки Паркинсон пугливо дрогнули.

— И о чём ты подумала, милая? — прищурился Спайк. — Моя фамилия Малфой, это, знаешь ли, накладывает некоторые обязательства.

— Ещё скажи, что теперь выполняешь поручения Тёмного Лорда вместо отца, — Забини скептически выпятил нижнюю губу. — Кому нужен несовершеннолетний недоучка.

— А это уже ему решать, кто и для чего нужен. Или ты считаешь себя умнее Тёмного Лорда, а, Забини?

Тот молча отвернулся. Паркинсон дрожала уже непрерывно, поэтому Спайк поймал её ладонь и успокаивающе сжал. Пусть она тоже ратовала за чистоту крови, но главного пугала магического мира боялась сильнее, чем какая-нибудь хаффлпаффская первокурсница. Наверное, потому что точно знала, за что его нужно бояться.

Завтра весь Слизерин будет знать, что Малфой валяет дурака не просто так, а по приказу Тёмного Лорда, чего он, собственно, и добивался в надежде, что это избавит его от кучи дурацких вопросов, подозрений и попыток наставить обратно на путь истинный.

— Уже видно Хогвартс, — добавил Спайк после взгляда в окно. — Пора надевать мантии.

Когда Гойл доставал свой чемодан, от злосчастной багажной полки донёсся новый звук, на этот раз подозрительно похожий на оханье; и вновь никто больше не обратил внимания на очередную странность, от чего у Спайка возникли серьёзные подозрения насчёт собственной адекватности. Хотя где он и где та адекватность?

Вместе с остальными натянув мантию и заперев чемодан, Спайк накинул плащ — поезд как раз начал замедлять ход, — но всё это время багажная полка упорно не шла у него из головы.

Они окончательно остановились, и Гойл вышел из купе первым; за ним в толпе оставалась широкая просека. Кребб и Забини поспешили следом, а Паркинсон задержалась в двери, протянув ему руку, но Спайк медлил.

— Ты иди, милая. Мне тут нужно кое-что проверить, — решил он после недолгого раздумья, а когда она ушла, запер дверь и опустил шторку — не хватало ещё проходившим мимо студентам стать свидетелями его странностей, — после чего внимательно уставился в ту сторону, откуда, как ему показалось, исходили звуки.

Спустя минуту бесплодного разглядывания Спайк решил сменить тактику и быстро, пока не передумал, протянул руку в пустоту багажной полки. Пустота оказалась мягкой и гладкой на ощупь. Он машинально сжал ладонь, прежде чем её отдёрнуть, и перед ним, словно бы из ниоткуда, появился Поттер собственной персоной. Кулаки явственно зачесались.

* * *

Когда Малфой стащил с него мантию-невидимку и с шокированным выражением лица отшатнулся в другой конец купе, Гарри от неожиданности дёрнулся и свалился на пол, ушибив локоть и коленку, но тут же подскочил, готовый к любым неожиданностям. По крайней мере, так ему казалось.

— Поттер! Ты себе не представляешь, как сильно я этого хотел!

На лице Малфоя расплылась улыбка абсолютно счастливого человека, и он, отбросив мантию-невидимку, двинулся к Гарри (не переставая при этом довольно лыбиться), которого такая реакция заклятого врага ввела в ступор, из-за чего первый удар в челюсть он позорно прошляпил, размышляя, не сошёл ли тот с ума, очень уж было похоже.

Боль, однако, быстро привела его в чувство, и Гарри с большим удовольствием ответил, от души засветив по ненавистному острому малфоевскому носу; из него тут же хлынула кровь. Они обменивались тумаками азартно и увлечённо, совершенно позабыв о волшебных палочках и с каждым ударом щедро выплёскивая друг на друга все пять лет взаимной вражды, и их совершенно не смущала теснота купе, из-за которой они периодически налетали на стены и сиденья.

Удивительным было то, что Малфой явно умел драться и бил красиво, с выдумкой, точно какой-нибудь герой маггловского боевика. Наверное, проникся и тренировался после того, как Гермиона врезала ему на третьем курсе. Спасало Гарри только то, что силёнок его противнику явно не хватало — затрещины двенадцатилетнего Дадли и то были увесистее. Хоть он и старался компенсировать этот недостаток количеством ударов, но по скорости они были примерно равны; и выдохлись тоже одновременно, свалившись рядышком на сидение.

— Боевая ничья, Поттер, — прохрипел запыхавшийся Малфой и неожиданно улыбнулся разбитыми губами. Гарри хотел бы врезать по ним, чтобы стереть довольное выражение с его лица, но сил не осталось совершенно.

— Иди к чёрту, — вяло огрызнулся он.

— Я там был. Ничего особенного.

Гарри уставился на Малфоя во все глаза. Это что, он сейчас типа пошутил?

— Точно-точно. Особенно по сравнению с головомойкой, которую нам устроят деканы, — внезапно добавил тот, с кряхтением приподнявшись, и опёрся на стенку. На непонимающий взгляд Гарри Малфой снисходительно пояснил, точно разговаривал с каким-нибудь тупицей или ребёнком: — Времена нынче неспокойные, Поттер, если ты не заметил. Представь, что с ними будет, когда они недосчитаются двух студентов, один из которых целое национальное достояние и вероятный спаситель магического мира. Снейпу-то ещё ничего — он мужик молодой и крепкий, — а вот ваша киска может и не выдержать. Такие переживания в её возрасте, да после прошлогоднего отдыха в Мунго… — он цокнул языком.

Уж кому-кому, а ему Малфой мог не говорить про неспокойные времена, но в целом гад был прав, и за это Гарри ненавидел его даже сильнее обычного, потому что сам он про Макгонагалл не вспомнил, не подумал, каково ей будет не найти его в числе студентов. С другой стороны, а кто в этом виноват? Кто кинулся на него с кулаками? А перед этим ещё обсуждал свои мерзкие планы втереться ко всем в доверие? Отвратительный, двуличный змей!

— Не пытайся делать вид, что о ком-то беспокоишься, Малфой! — прошипел Гарри, тоже приподнимаясь. Ноги уже почти не дрожали, но тут поезд дёрнулся, начиная движение, и он плюхнулся обратно на сидение. — Я слышал, как ты тут разливался про задание Волдеморта!

— Да и насрать, Поттер, — внезапно спокойно ответил Малфой, хоть и с трудом, но всё же удержавшийся от падения. — Я пошёл, а ты можешь оставаться здесь сколько угодно и вовсе вернуться в Лондон.

Отлепившись от стены, он похромал к двери, немного пошатываясь в процессе. Гарри, наконец-то вспомнивший про волшебную палочку, жаждал проклясть его, но не мог подло ударить в спину даже пожирателя смерти и потому, снова поднявшись, забрал валявшуюся в углу мантию-невидимку и с трудом засунул её в карман. Отбитые костяшки болели, а пальцы дрожали и слушались не очень хорошо.

Малфой, очевидно, испытывал похожие проблемы: у двери он ковырялся слишком долго, при этом бормоча под нос такие ругательства, какие чистокровному снобу вроде него знать, вообще-то, не положено. Наверное, у подельничков научился. В конце концов дверь поддалась, и они вывалились в коридор, лишь чудом оставшись в вертикальном положении из-за очередного рывка набиравшего скорость поезда. Слизеринское купе располагалось почти посередине вагона, и Гарри принципиально повернул в сторону, противоположную той, которую выбрал Малфой. Уже на втором шаге он об этом пожалел: в голову пришла запоздалая мысль, что уж тот-то никогда не упускал возможности сделать подлость и ударить в спину. Гордость и нежелание показать свой страх боролись в нём со здоровой паранойей и инстинктом самосохранения; победили последние, и Гарри обернулся. Опасения не оправдались: Малфой не держал его на прицеле своей волшебной палочки, более того, он уже успел добраться почти до самого конца вагона, однако дорогу ему преградила ведьма-разносчица, обычно продававшая сладости; она что-то недовольно выговаривала. Из-за расстояния разобрать, о чём шла речь, не получалось, но лицо у неё было сердитое. В следующую секунду Гарри не поверил своим глазам: прежде добродушная и приветливая пожилая женщина внезапно хищно оскалилась. Малфой попятился, а потом резко отпрыгнул назад, едва разминувшись с чем-то, запущенным в него ведьмой-разносчицей. Кажется, это был тыквенный пирожок, но тыквенные пирожки обычно не взрываются, когда падают на пол. Вслед за первым снарядом полетели второй и третий — шоколадная лягушка и котлокекс, — а Гарри поклялся себе никогда в жизни больше не покупать еду в поезде. Малфой кинулся бежать во весь опор, периодически совершая резкие обманные рывки из стороны в сторону, насколько позволяла ширина коридора. Поравнявшись с Гарри, он схватил его за край футболки и потянул с шипением:

— Я понимаю, ты уже готов к новому эпичному подвигу, Поттер, прямо всем сердцем верю: превозмогёшь и победишь, как обычно, но очень, знаешь ли, не хочется пойти в графу «сопутствующие потери», так что шевели ходулями. В темпе!

Вообще-то, ничего подобного у него и в мыслях не было: если этот придурок умудрился настолько разозлить бедную женщину, пусть сам и отдувается. К сожалению, его мнение никого не интересовало: очередной пирожок разорвался практически у ног Гарри. Похоже, ведьма-разносчица решила, что он с Малфоем заодно. Пришлось бежать. Тамбур был уже близко, когда им чуть ли не под ноги прилетело два снаряда сразу, и взрывной волной их отбросило вбок, до треска приложив о купейную перегородку.

Гарри обернулся — ещё несколько котлокексов летело следом, — выхватил палочку и крикнул:

— Скорее! Протего!

До тамбура оставалось всего ничего, и они смогли быстро преодолеть это расстояние; очередным взрывом их тряхнуло, но, благодаря щиту, не так сильно, как могло бы. Малфой распахнул дверь, и Гарри с разбега пролетел её, впечатавшись всем телом в стену: очередной снаряд разорвался прямо за их спинами, и Протего лопнуло, не выдержав напора. Он быстро отскочил и, дождавшись, пока Малфой ввалится следом за ним, запер дверь Коллопортусом. Они прислонились к ней спинами, тяжело дыша и уперев руки в колени.

— Что ты такого сказал? Что-то сделал?

— Да ничего, клянусь! В конце вагона просто наткнулся на тележку, отказался покупать перекус, сказал, что уже собираюсь уходить, и тут она взбесилась, принялась нести какой-то бред про свои чёртовы пирожки и запрет сходить с поезда. А потом попыталась меня убить!

Дверь ощутимо дрогнула, затем ещё раз, и начала непрерывно трястись. Она едва держалась, вероятно, только благодаря тому, что они подпирали её спинами. Гарри убрал палочку и обеими руками схватился за дверную раму. Не сказать, что это сильно помогло, но лучшего варианта у него не было.

— Чёрт! Долго не продержимся, — Малфой для большей устойчивости цеплялся за неё же (и с тем же успехом), но с другой стороны. Внезапно в дюйме от его уха дверь прошил тонкий острый шип. — Чёрт-чёрт-чёрт!

Стоило им перестать удерживать дверь, и в тамбур ворвалась бы сошедшая с ума ведьма-разносчица, но никто не мог гарантировать, что не будет ещё шипов и какой-нибудь из них не попадёт в цель.

— На счёт три, — скомандовал Гарри, достав палочку и кивнув в сторону выхода из вагона. — Раз. Два. Три! Бомбарда!

Каждый из них вложил в рывок все оставшиеся силы, и они, рыбками нырнув в образовавшийся проём, по инерции покатились кубарем по железнодорожной насыпи, остановившись неопрятной кучей лишь на границе Запретного леса. Гарри не смог бы сейчас встать, даже гонись за ним лично Волдеморт. Из последних сил он приподнялся на локте и посмотрел в сторону поезда: тот резво уносился от них, а в дыре, проделанной его заклинанием, маячил силуэт ведьмы-разносчицы, однако спрыгивать с поезда она не спешила, лишь в ярости кривила лицо и потрясала острыми шипами, в которые превратились её руки.

Когда состав стал точкой на горизонте, Гарри выдохнул и упал обратно на землю. Лицо неприятно стягивала подсохшая кровь, ныли челюсть, бровь и рёбра, но он почти не обращал на это внимания и с наслаждением вдыхал свежий воздух, глядя в звёздное небо.

— Одно лишь твоё присутствие, Поттер, — это уже гарантия какого-нибудь пиздеца. Мне вот интересно: у тебя хоть что-то бывает нормально?

— Как будто мне это нравится. Я такой жизни не просил, — проворчал Гарри, совсем забывший о Малфое. Настроение тут же снова испортилось. — Вообще-то, та дамочка взъярилась на тебя, а не на меня.

— Я пять лет ездил этим чёртовым поездом, и всё было нормально. Знаешь, я тут подумал: на самом деле ты оказал мне большую услугу на первом курсе, когда отказался дружить. Боюсь, иначе я до совершеннолетия просто не дожил бы.

— У тебя ещё есть все шансы, если не заткнёшься.

Малфой сделал вид, что не понял:

— Кстати, об этом: лучше нам двигаться. Пойдём назад по путям до Хогсмида? Вряд ли поезд успел отъехать слишком далеко.

Он встал и принялся отряхивать изгвазданный плащ, но в итоге расстегнул его и сбросил на землю, признав затею бесполезной. Его движения были нарочито небрежными, а интонация слишком нейтральной для человека, который говорил со своим заклятым врагом, пусть даже они вместе оказались в трудной ситуации, и Гарри это не понравилось. Он неуверенно глянул в ту сторону, куда предлагал идти Малфой, потом на лес.

— Нет, Поттер! Даже ты не настолько туп!

— Трусишь?

— Твою мать! Смерти нашей хочешь?

— Тебя в лес никто не тащит. Иди в свой Хогсмид, как и хотел.

— Слушай, Поттер, ты герой, самый настоящий, никто не спорит, честно говоря, меня всегда это в тебе восхищало, так что не нужно ничего сейчас доказывать, ладно? Давай спокойно дойдём до школы, на сегодня с нас хватит приключений.

Такая реакция окончательно утвердила Гарри в его подозрениях, и он со всей очевидностью понял: назад по путям идти категорически нельзя — там ждёт засада пожирателей смерти. Малфой специально задержал его, как-то связавшись со своими, скорее всего при помощи тёмной метки, он ведь не видел его рук, пока тот открывал дверь купе. Может, и ведьма-разносчица была с ними заодно?

— Нет никаких «нас», Малфой: я тебе не верю, и нам с тобой не по пути, — отрезал Гарри и взмахнул палочкой. — Указуй.

Запомнив направление, он выдохнул и шагнул в Запретный лес. Через несколько секунд позади раздался треск, и Гарри развернулся, наставив палочку на последовавшего за ним Малфоя:

— Я не оставлю тебя за спиной. Пойдёшь первым.

На что тот лишь пожал плечами, скривился, но не стал возражать и в несколько шагов обогнал Гарри.

— А я уж было подумал, что это приключения тебя любят, а ты от них только страдаешь, но нет: у вас полная взаимность, — ворчал он, с шумом продираясь сквозь ветки и мешая Гарри вслушиваться в окружающее пространство. Люмос на конце его палочки казался тусклым и освещал не больше пяти футов, делая тьму за пределами пятна света вовсе уж кромешной и пугающей. — Конечно, отчасти тебя можно понять: вы, герои, все такие — отчаянные, спасаете мир. Это так… — Малфой замолчал, не то подыскивая нужное слово, не то пытаясь отдышаться. — Круто. Только все герои делятся на две категории: одни борются против чего-то, а другие — за что-то. Первый путь — это тупик. Вот взять тебя…

— Не трудись, Малфой, — оборвал его Гарри. — Я не страдаю провалами в памяти и не успел забыть твои слова в поезде.

— Ну а что я должен был им сказать? — возмутился тот с такой искренностью в голосе, что кому другому на его месте Гарри обязательно поверил бы. Малфой остановился и развернулся. — Простите, ребята, но что-то я захотел переметнуться? Поймите, ну не нравится мне, когда меня шантажируют жизнью и здоровьем родителей, так, что ли? И через сколько дней, по-твоему, состоялись бы похороны моей матери? Об этом ты не подумал, гений?!

С каждым словом он говорил всё громче и размахивал руками всё активнее, а под конец уже натурально орал и больше походил на мельницу.

— Тише, — шикнул на него Гарри, которому почудились какие-то подозрительные тени под деревьями впереди них. Они двигались как-то слишком упорядоченно для царившего в Запретном лесу хаоса.

— Ну нет, я ещё не закончил!

— Заткнись, Малфой! — рявкнул Гарри и перешёл на шёпот: — Мне кажется, там кто-то есть.

И действительно: тени под деревьями уплотнились, обрели объём, и теперь в них можно было легко опознать отряд кентавров. В руках они держали луки с наложенными на тетивы стрелами, наконечники которых смотрели отнюдь не в землю.

Обернувшись, Малфой начал очень медленно пятиться и, поравнявшись с Гарри, вцепился в его плечо, вынуждая к себе присоединиться. Кажется, это уже начинало входить у него в привычку. Если вспомнить их с Гермионой последнюю встречу с кентаврами в прошлом году, то не так уж он был неправ, и Гарри не стал сопротивляться.

— Не делаем резких движений и очень медленно отступаем, — тихо скомандовал Малфой, внимательно следя за кентаврами. — И главное — улыбаемся. С Дру это иногда прокатывало, а у них довольно много общего.

Так они и пятились, изображая идиотов, пока в спину Гарри не упёрлось что-то острое. Он замер и обернулся: их окружили. Не надо было слушать это пожирательское отродье, надо было бежать или попытаться поговорить. Хотя поговорить никогда не поздно… но тут Малфой тоже наткнулся спиной на одну из стрел и, обернувшись, ляпнул:

— Ну, оборжаться теперь.

Лица кентавров перекосило от ярости, а их копыта принялись рыть землю. Им ещё повезло, что Бейна здесь не было — тот бы такого наверняка не стерпел, — но очень жаль, что в отряде также не оказалось Магориана или Ронана, которые, как помнил Гарри по прошлым встречам, были снисходительнее прочих к «жеребятам».

— Не в том смысле! — тут же принялся оправдываться Малфой, похоже, осознавший, чем им это грозило. — Я…

— Как ты, человек, — сказал, по-видимому, главный в отряде, серый в яблоках, не дав ему договорить, — осмелился вернуться в наш лес после того, как мы тебя предупредили?

Обращался он к Гарри.

— Поттер, ты и этих ребят умудрился выбесить? И когда только успеваешь?

Двинув Малфою локтем под рёбра, чтобы тот не мешался, Гарри заговорил:

— Простите, мы не хотели вам мешать, но нам очень нужно попасть в школу. Позвольте нам просто пройти через ваш лес. Пожалуйста.

— Нас не волнуют нужды волшебников, — вмешался ещё один кентавр, чёрной масти, немного похожий на Бейна. — В прошлый ваш визит вы оскорбили нас.

— Это не мы — это была Амбридж!

— Многие наши братья пострадали! — не унимался серый. — Вы нарушили запрет и поплатитесь за это.

— Правильно! Пусть заплатят! — выкрикнул кто-то из задних рядов, и остальные согласно загомонили.

— Довольно, — внезапно встрял Малфой, и Гарри, обернувшийся к нему, чтобы снова заткнуть, обомлел: вместо привычного с первого курса мелкого пакостника, язвы и мажористого папенькиного сынка перед ним стоял полный достоинства и силы молодой волшебник. — Бесчестно издеваться над безответными школьниками. И вдвойне позорно для столь мудрого и древнего народа, прозревающего грядущее и стоящего над суетным. Вы позволите нам пройти, — он говорил чистым и уверенным голосом.

— А если нет? — один из кентавров демонстративно натянул тетиву потуже.

— Давайте, стреляйте, покажите себя неразумными мулами, презирающими собственные законы, — спокойно предложил Малфой (Гарри нервно дёрнулся) и медленно взмахнул своей волшебной палочкой (их окружила тонкая плёнка щита, чем-то похожего на Протего, но более прозрачного). — Тогда я остановлю стрелы, а потом засуну их вам в задницы.

Его голос был абсолютно спокойным, а выражение лица — скучающим. Как будто он ничуть не опасался и готов был выполнить свою угрозу: без удовольствия, как неприятную, но нужную работу. Гарри невольно поверил, что он способен это сделать, и кентавры, видать, поверили тоже: они опустили луки и освободили дорогу.

Малфой опустил палочку — щит пропал — и, требовательно посмотрев на ошалевшего от увиденного и услышанного Гарри, твёрдой походкой двинулся вперёд. Никто из кентавров не выстрелил ему в незащищённую спину, никто даже не дёрнулся и ничего не сказал напоследок. Гарри поспешил за ним, и вскоре они уже шагали рядом.

— Какие ещё законы? — не удержался он от вопроса, когда счёл расстояние между ними и потенциальной опасностью достаточным и убедился, что не слышит звуков преследования. — И что это за щит? Какая-то тёмная магия, да? А со стрелами? Ты правда смог бы…

— Они не трогают детей, а мы несовершеннолетние. Щит — обычное Протего, Поттер, только невербальное, — едва слышно прошептал Малфой, склонившись к его уху. — И я сильно сомневаюсь, что оно удержало бы даже брошенную щепку.

— Так ты блефовал? — ошалел Гарри.

— Сработало же.

— Малфой, ты псих.

— Не больше твоего, но иногда это бывает полезно.

Какое-то время они шли молча, и Гарри начало чудиться, будто кентавры идут следом за ними, но внимательное изучение окружающего пространства доказало: то были лишь естественные природные шорохи. Думать и представлять, что им грозило, окажись Малфой чуть менее искусным вруном — а не думать и не представлять не получалось, — было жутковато, и он спросил, надеясь отвлечься:

— А кто такая Дру?

— Моя бывшая, — сухо ответил тот, бросив на него быстрый нечитаемый взгляд.

— Я думал, ты встречаешься с Паркинсон, чуть ли не с первого курса.

— Все так думают.

— Так значит, твоя бывшая девушка, — протянул Гарри. — Она кентавр?

Ну… почему бы и нет? Кто ещё мог польститься на Малфоя?

— С чего вдруг?

— Ты сказал, она имеет с ними много общего, и я подумал…

— Не пытайся, если не умеешь, — Малфой резко дёрнул головой, но чуть погодя всё же снизошёл до пояснения, видимо, ему тоже было неуютно идти в молчании. — Она провидица. И конкретно так не в себе, примерно как тётка Белла, разве что не такая деятельная большую часть времени… Она называла меня своим маленьким дьяволёнком, — и что-то такое нехарактерное, мечтательное и нежное, абсолютно несвойственное было в его голосе. Гарри повернул к нему голову. — Даже в глубоком подземелье она видела звёзды, как я вижу их сейчас.

Запрокинутое к видневшемуся в просветах ветвей небу лицо Малфоя было… одухотворённым? Он как никогда походил на нормального человека.

— Это многое объясняет, — не удержался от язвительной реплики Гарри, желая разбить охватившую его неловкость из-за того, что он стал свидетелем чего-то настолько личного. — Но даже сумасшедшая не выдержала тебя долго.

— Дру меня бросила потому, что я стал слишком скучным, — возразил Малфой, опустив голову. — А я всего-то помешал ей и её бывшему уничтожить мир.

— Ха, так я тебе и поверил. Чтобы ты играл за хороших?

— Я не играл за хороших — я заключил с ними временный союз. Взаимовыгодный.

— Ну да.

— Может, мне просто нравится жить? — предположил Малфой немного обиженным тоном. — Я вообще, если честно, не понимаю этой вампирской мании на тему апокалипсиса.

— Оу, — Гарри немного подвис. — Так твоя бывшая девушка — безумный вампир, пытавшийся уничтожить мир и бросивший тебя из-за того, что ты ей не позволил?

— Типа того.

— И после этого ты меня называешь магнитом для неприятностей? — поразился он, а потом додумался до прекрасного объяснения. — Слушай, а я тебя не слишком сильно по голове приложил?

— Откуда эта странная забота?

— Есть такое ощущение, что ты бредишь, знаешь, при сотрясении такое бывает, — признался Гарри. Потом немного подумал и добавил более вероятный вариант: — Ну, или издеваешься.

— Во-первых, тебе всё равно никто не поверит. Во-вторых, мы толком не общались раньше, если не считать редкого искромётного обмена колкостями. И в-третьих, рука у тебя действительно тяжёлая, а я летом сильно болел и ещё не до конца оправился.

— Я так и знал, что ты врёшь.

— Да думай как хочешь, — устало махнул рукой Малфой. — Я задолбался тебе что-то доказывать.

Весь оставшийся путь он обиженно молчал, но Гарри и без того получил достаточно материала для размышлений, а ещё у него возникло опасение, что он в конце концов может поверить Малфою, если тот продолжит говорить, — и по поводу подружки, и насчёт смены взглядов, — поэтому молчание его более чем устроило.

Они уже вышли к ограде Хогвартса и направлялись в сторону ближайших ворот, когда дорогу им преградил Снейп; в его левой руке был фонарь, которым обычно пользовался Филч, а правая сжимала волшебную палочку.

— Очень мило, что вы наконец-то соизволили явиться, Поттер, — хмыкнул он. — По-видимому, чудесный опыт третьего курса глубоко запал вам в душу. Или, быть может, вы хотели привлечь к себе ещё больше внимания? Тогда поздравляю: вам удалось. Половина профессорского состава и авроры, направленные охранять Хогсмид, прочёсывают сейчас окрестности Хогвартса в поисках нашего неуловимого героя. Надеюсь, вы счастливы.

— Я не хотел, это… — начал Гарри, уже предчувствуя по меньшей мере несколько месяцев отработок, но Снейп перебил его на полуслове.

— Мистер Малфой. Как неожиданно найти вас в такой компании и в таком… хм... виде. Следуйте за мной, — он взмахнул палочкой, из которой вылетело нечто серебристое, тут же умчавшееся к школе, и развернулся, полностью уверенный: они послушаются.

Им ничего другого не оставалось, как пойти за ним следом.

В одном Снейп был прав — выглядели они отвратно: изгвазданная в земле одежда, разбитые лица, покрытые кровью. Кто-нибудь более впечатлительный — или просто сердобольный — наверняка разохался бы и как минимум спросил, в порядке ли они (а они были совершенно точно не в порядке и нуждались в визите к мадам Помфри), но от этого человека подобного ждать не приходилось.

— Профессор! — подал голос Малфой, чуть ускорившись, чтобы поравняться со Снейпом, хотя они и так едва поспевали за его энергичным шагом: после всего пережитого и долгой дороги через лес воздух казался плотным, точно вода, а ноги отяжелели, словно к каждой было привязано по школьному чемодану, не меньше. — По поводу нашего опоздания…

Гарри с удивлением слушал отредактированную версию их похождений, в которой всему виной были трагические случайности, никак не зависевшие от них самих обстоятельства и дикий фестрал, выскочивший из Запретного леса, от которого он героически спас Малфоя, но в процессе оба немного пострадали. Ни слова не прозвучало не только про драку — удивительно, — но и про ведьму-разносчицу, от чего подозрение, что та была сообщницей, превратилось в твёрдую уверенность. Рассказ уже подходил к концу, когда наконец показались высокие каменные столбы по обе стороны ворот с фигурами крылатых вепрей наверху, и Гарри не сдержал облегчённого вздоха: он устал, замёрз, невероятно проголодался, и ему не терпелось избавиться от осточертевшей компании ненавистных пожирателей смерти, один из которых к тому же был виновен в смерти Сириуса.

Снейп прикоснулся к висячему замку — цепи, которые тот скреплял, тут же разошлись в стороны, а створки ворот со скрипом распахнулись — и застыл ненадолго, ожидая, пока они с Малфоем пройдут в ворота.

— Значит, фестрал, — сказал он, когда чуть подотставший Гарри проходил мимо него. — Очевидно, Хагрид из рук вон плохо выполняет свои обязанности.

Праведное возмущение застряло у Гарри в горле, потому что Малфой исхитрился точно в этот момент незаметно наступить ему на ногу и одними губами просигналить: «Молчи!» Пусть он и был прав — Снейп просто искал повода придраться, раз уж так вышло, что за опоздание его не наказать, а иначе придётся снять такое же количество баллов и со Слизерина тоже, — но понимание этого факта ничуть не уменьшало клокотавшую в груди злость. После нескольких секунд борьбы с собой — желание защитить друга против нежелания доставить удовольствие врагу — победило всё же первое, но было поздно: не дождавшийся ответа Снейп уже запечатал ворота и успел отойти на десяток футов, а Малфой, вновь пристроившийся рядом с ним, разливался соловьём о каком-то зелье, которое ему не терпелось попробовать приготовить в этом году, и спрашивал совета по поводу температурного режима, как будто нельзя было сделать это позже — на уроке. Гарри молча пошёл за ними.

Вскоре они подошли к ступеням у входа в замок. Огромные дубовые двери распахнулись, пропуская их в просторный, вымощенный каменными плитами вестибюль, и стали слышны смех, разговоры, звон тарелок и бокалов из раскрытых дверей большого зала, у которых Снейп вновь остановился и несколькими взмахами волшебной палочки привёл Малфоя в идеальный порядок.

— Спасибо, профессор, — тот довольно ощупал вправленный нос. — А Поттер?

— Поттер?

В этом вопросе было столько удивления, сколько почувствовал в тот момент и сам Гарри.

— Ну, вдруг подумают, что мы его пытали? Я в принципе не против, но ведь скажут-то, скажут, что мы с ним справились только за счёт численного преимущества, а это, согласитесь, обидно.

Особенно обидно ему, наверное, было оттого, что плачевное состояние Гарри — целиком и полностью его заслуга, и он просто не хотел делиться ни с кем лаврами. Хмуро посмотрев на них обоих, Снейп повторил свои взмахи палочкой. По коже пробежался освежающий ветерок, заставивший и без того замёрзшего Гарри ощутимо поёжиться — теперь у него и вовсе зуб на зуб не попадал, — в челюсти и рёбрах что-то щёлкнуло, прежде стоявшая колом от грязи и крови футболка мягко обвисла.

— Поторопитесь, если не хотите остаться голодными. Распределение давно закончилось.

Гарри не собирался заставлять Снейпа повторять или рисковать тем, что он передумает и всё же снимет баллы, а то и назначит наказание, и первым ринулся в Большой зал. Парившие в воздухе свечи ярко сияли, а стоявшие на столах тарелки и кубки переливались и бликовали, сливаясь в одно большое мерцающее пятно. Он шел так быстро, что успел миновать стол Хаффлпаффа, прежде чем на него начали оглядываться, но к тому моменту Гарри уже высмотрел Рона с Гермионой, рванулся вперед и втиснулся на скамью между ними.

— Где ты был? Почему так задержался? — полюбопытствовал Рон.

Половина гриффиндорского стола повернулась к ним, насторожив уши. На Джинни и Невилла можно положиться, но в остальных такой уверенности не было, и потому Гарри коротко ответил:

— Потом расскажу.

Гермиона наклонилась к нему и поскребла его ногтем по шее за ухом.

— Это что, кровь? — едва слышно прошептала она с беспокойством. Лицо её побледнело. Рон это заметил и придвинулся ближе.

Гарри мотнул головой и повторил:

— Потом.

Он потянулся к ближайшему блюду, чтобы положить себе пару куриных ножек и картошку, но не успел: те исчезли, а вместо них появился десерт.

— Мы видели Тонкс, Гарри, представляешь? — сообщил Рон как ни в чём не бывало, накладывая себе в тарелку сразу два куска шоколадного торта. Гарри благодарно улыбнулся ему за смену темы.

— Она растаскивала Корнера и Томаса, которые кое-что не поделили, и дошло до драки, — поддержала Гермиона.

— Облила их водой из своей волшебной палочки, — хохотнул Рон с таким видом, будто интереснее зрелища в жизни не видел.

— Что могли не поделить Корнер и Томас? — удивился Гарри и поспешил взять себе пирога с патокой.

— Лучше скажи: кого. Джинни, — мрачно пояснил Рон, неодобрительно глядя на сестру.

— И кто победил в итоге?

— Тонкс победила. А если ты про этих придурков, то я послала к Мордреду обоих: я им не какой-то дурацкий трофей! — поставила точку недовольная Джинни.

Гарри счёл за лучшее не развивать тему, чтобы не злить её ещё больше и не войти в число придурков, посланных к Мордреду. Всё-таки она была хорошей девчонкой и отличным другом. Он жевал свой пирог, а его взгляд машинально бродил по Большому залу и в какой-то момент остановился на слизеринском столе. Малфой сидел на своём привычном месте и что-то весело рассказывал Паркинсон, азартно размахивая при этом руками. Не было никаких сомнений, что он живописал их совместное приключение, на этот раз наверняка выставив себя в наилучшем свете.

1) Баффи, например, стала Истребительницей в пятнадцать лет.

Вернуться к тексту