Десятилетний новый год (джен)

В шахматном клубе было тихо и почти безлюдно. В любой другой день здесь бывали самые разные посетители: от школьников до скучающих пенсионеров. Сейчас же их было всего четверо, включая его.

Две девушки готовились к турниру. Они играли уже не первую партию и, вероятно, сидели за шахматами с самого утра, делая небольшие перерывы. Компанию им составлял одинокий старик, что бывал здесь ежедневно, не исключая и крупные праздники. Зачастую кто-нибудь подсаживался к тому, когда хотел сыграть с серьёзным противником или послушать длинные путаные истории. К Изае тоже нередко кто-нибудь норовил подсесть, что порядком раздражало. Человеческая навязчивость не знает границ.

Десятилетний новый год было принято отмечать весь день. Самый разгар праздника приходился на вечер и ночные гулянья, но многие начинали праздновать с самого утра. Изая пришёл за пару часов до назначенного времени и уже успел заскучать. С одной стороны, тишина и не многолюдность в клубе не могли не радовать. С другой, играть с самим собой ему никогда особо не нравилось. Слушать долгие рассказы старика завсегдатая он был не в настроении, а наблюдать за не отличающимися разнообразием поединками девушек быстро надоело.

В том, что Хейваджима придёт, он не сомневался. Хоть тот и слыл в школе хулиганом из-за вспыльчивости и частых драк, на деле был обязательным и исполнительным. Наверняка пунктуальность тоже входила в число его полезных качеств. А потому, как ни посмотри, ждать оставалось недолго, разве что того задержит очередная незапланированная драка. Изая понадеялся, что в праздник на людных улицах Хейваджиму не задержат неудачливые хулиганы, и тот явится вовремя. И не ошибся.

Даже появление того было шумным: он распахнул дверь и громко ею хлопнул, привлекая внимание немногочисленных посетителей клуба. Осыпав на пол ворох снега с волос и куртки, Хейваджима виновато улыбнулся и остался стоять, растерянно оглядываясь. Изая поднял руку, привлекая его внимание, указал на гардероб и продолжил наблюдать, как тот возится с вешалками. Он даже прикинул, насколько велик шанс того, что старая плохо закреплённая дверца останется у Хейваджимы в руках.

— Почему именно это место? — вместо приветствия поинтересовался тот, опускаясь на стул напротив.

— И тебе доброго дня, — отозвался Изая.— Почему нет? Здесь тихо. Идеальное место для отдыха.

— Привет, — запоздало добавил Хейваджима и ещё раз осмотрелся, — но здесь почти никого нет.

— А тебе кто-то ещё нужен? — фыркнул Изая. — Или ты всерьёз ждал шумной компании, приходя в шахматный клуб?

— Но ведь праздник же, — возразил тот.

— Вот все и отмечают, поэтому здесь так хорошо сегодня, — подвёл итог Изая, расставляя фигуры на шахматной доске. — Ты шумный, говори тише: другим мешаешь, пусть их и немного.

— Как в библиотеке? — усмехнулся каким-то своим ассоциациям Хейваджима.

— Как в библиотеке, — подтвердил Изая. — Умеешь в шахматы играть?

— Ну да, играл… — тот замялся, рассматривая доску. — В начальной школе как-то, — наконец, добавил он.

— Ну и замечательно, — сказал Изая. — Ты первым ходишь.

— Почему? — тут же поинтересовался Хейваджима.

— У тебя белые фигуры. Белые ходят первыми. Разве это не очевидно?

— А да, точно. Я просто забыл уже некоторые нюансы, — оправдался в своём невежестве Хейваджима и сделал ход.

В том, что тот не только не умеет играть в шахматы, но и впервые, наверное, о них слышит, Изая убедился уже через пару минут. Нелогичные ходы, незнание правил, фигур и их назначения было очевидным. Партия быстро превратилась в обучение с пояснениями. Хейваджима, может, и неплохо учился в школе, но логические игры явно не были его коньком.

— Нет, — в который раз покачал головой Изая, возвращая фигуру назад по шахматной доске. — Конь так не ходит. Буквой «г», а не по прямой. Я же уже несколько раз тебе говорил.

— Но это же лошадь, — возразил Хейваджима, — лошади скачут прямо.

— Шахматы — это стратегическая логическая игра со своими правилами, — вздохнул Изая.

Со стороны столика, где тренировались девушки, раздался отчётливый смешок.

— На месте того, кто играет по двум одним и тем же схемам, мне перед турниром было бы совсем не до смеха, — отчётливо произнёс он.

Сидящая к ним боком девушка покраснела и отвернулась, уткнувшись в свои фигуры.

— Зачем ты? — укоризненно спросил Хейваджима.

— А почему нет? — пожал плечами Изая. — Это правда, а на правду не обижаются. С таким арсеналом навыков участвовать в серьёзных турнирах — только расстраиваться зря. А участие в несерьёзных — пустая трата времени.

— Но ведь главное не победа, а участие, — сообщил Хейваджима, наконец, делая ход. — Люди ходят на такие мероприятия развлечься.

— Слова неудачников, — фыркнул Изая, забирая очередную белую фигуру с доски.

— Не надо обижать других в праздник, — вновь пожурил Хейваджима, пытливо всматриваясь в клетки игрового поля.

— А в другое время можно? — осведомился Изая и тихо рассмеялся, наблюдая замешательство и недоумение у того на лице. — Я пошутил, — добавил он. — Как вообще отмечают Десятилетний новый год? Я имею в виду дома, с семьёй или друзьями, а не общие гулянья, парады и прочее.

— Ты разве не праздновал в детстве? — удивился Хейваджима.

— Там, где я жил до переезда, не принято было отмечать.

— Это весело, — тут же оживился тот. — Мы с соседом написали письма желаний и оставили в почтовом ящике для снежного духа, а ночью он принёс нам подарки.

— Ты и сегодня писал письмо желания? — поинтересовался Изая.

— Разумеется, — ответил Хейваджима.

— Ты всерьёз в это веришь? — рассмеялся Изая: такого простого и честного ответа он не ожидал, а потому не сдержался. — Тебе что, пять лет? Я тебя расстрою, снежного духа не существует.

— Даже если нет, это всё равно весело, — смутился тот, делая очередной бессмысленный ход.

— Писать письма несуществующему существу скорее грустно, чем весело, — подытожил Изая. — Логика явно не твоя сильная сторона. Тебе шах и мат.

— Вот чёрт, — Хейваджима с досады стукнул кулаком по столу.

Девушка за соседним столиком подпрыгнула от неожиданности, оставшиеся фигуры попадали и скатились с доски.

— Если не умеешь играть и любишь большие компании, тогда зачем вообще пришёл? — спросил Изая, поймав своих короля и ферзя, скатившихся со стола.

— Потому что доктор Пассед сказал, это поможет.

— А ты веришь всему, что тебе говорят, да? Ну и наивный же ты, Хейваджима, — усмехнулся Изая.

— Зато я умею радоваться мелочам! — выпалил тот, поднимаясь с места. — И мне есть, с кем эти мелочи разделить, — добавил он, разворачиваясь и направляясь к гардеробу.

— Да-да, — протянул Изая. — Прощай-прощай, Хейваджима.

— Друзья не говорят «прощай», — отозвался тот, оборачиваясь через плечо.

Изая не ожидал подобного: в его расчётах недовольный вспыливший Хейваджима уже должен был выскочить на улицу, хлопнув дверью. А потому он не нашёлся, что ответить.

— Увидимся в школе, Изая, — тише добавил тот, подхватил куртку и вышел из клуба.

— Ага... — проронил Изая, рассматривая рассыпавшиеся по столу белые шахматные фигуры.

До самого дома Шизуо корил себя за излишнюю вспыльчивость. Да и говорить о друзьях человеку, у которого с этим проблемы, было грубостью. Несмотря на всю циничность и прямолинейность, Изая ведь старался научить его играть, не издеваясь над нулевыми навыками. Как ни посмотри, это было довольно весело.

Весь день Шизуо не покидало чувство вины и лёгкой досады. К вечеру пошёл снег. Тот сыпал большими белыми хлопьями. Окна покрылись витиеватой вязью морозных узоров, а за крыльцом быстро образовались сугробы. Накинув куртку, Шизуо вышел во двор. Постояв какое-то время у почтового ящика, он открыл тот и сунул замёрзшую руку внутрь.

На самом деле он не надеялся что-то там отыскать, а потому весьма удивился, нащупав небольшой бумажный свёрток. На боку рядом с бечёвкой тонкими аккуратными буквами было выведено его имя. Распаковав неожиданный подарок, Шизуо нашёл внутри маленький брелок в форме белой шахматной фигуры «конь» и короткую записку.

«Было весело бесить тебя, Шизуо. С Десятилетним новым годом.

P.S.: Прямолинейный конь для тебя: скачет прямо, прёт напролом».

Шизуо улыбнулся и прицепил брелок на кольцо с ключами. Он рассматривал огни гирлянд на деревьях и думал о том, что и этот Десятилетний новый год вышел замечательным.