Золотые яблоки (гет)

Пока занят работой, ты вовсе не замечаешь, как меняется погода за окном и летит время. Явился в офис — солнечно, спустя много часов вышел на оживлённую улицу — либо солнце заходит за горизонт, а небосвод облачается в краски заката, либо темнота непроглядная, если в холодное время года.

Ноябрь — тот месяц, когда над головой чаще нависают грозовые тучи, выпадает первый снег, а сутки, как кажется, проходят стремительнее. Работники из Министерства магии смотрят в колдовские окна, которые несложно принять за самые обыкновенные... Если не брать во внимание тот факт, что здание находится глубоко под землёй.

С каминной сетью сегодня что-то стряслось. Примерно около полудня произошло следующее: одну леди, грузную блондинку лет сорока пяти, одетую в туго сидевшее на ней пёстрое платье, перенесло в министерский камин. Судя по её отнюдь не деловому виду, попасть в главный правительственный орган страны она не планировала.

— Я же твёрдо сказала адрес дома своей подруги, которая живёт, как и я, в Лестершире! Как... Как это понимать? — возмущалась женщина, широко размахивая юбкой.

Лицезревшие это работники сразу смекнули, что если не поставить всё на место сейчас, в ситуацию мадам могут запросто угодить и они. Отдел магического транспорта, к счастью, решил проблему быстро, и далее случайных гостей не появлялось.

— Что, говоришь, случилось? — поинтересовался Гарри у коллеги, когда они пересекали Атриум. Так до него и дошла новость. Тем самым коллегой, что весьма странно, был Кьюберри, за которого утром отчаянно заступался ворчун Боур.

— А как дела со студентами?

Гарри на то хмыкнул, снял мантию и продемонстрировал рубашку, левый рукав которой был испещрён дырками, как будто в него палили из огнестрельного оружия.

— Славное решето, — пробормотал Кьюберри, явно радуясь, что это не его одёжка пострадала. — Надеюсь, на втором курсе они станут более...

— Управляемыми? — подсказал Гарри, пряча продырявленный рукав обратно под мантию.

— Вариант "спокойными", хоть ты его и не предложил, мне нравится больше.

Из стоявших вдоль стен каминов начали вырываться один за другим языки ядовито-зелёного пламени. Пора возвращаться домой.

— До завтра, Уилл. И... Ещё раз извини за утреннее, — сказал Гарри на прощание и шагнул было в очаг, но Кьюберри остановил его:

— Ну тебя с извинениями! Я и не обиделся. Мы с Боуром, конечно, друзья со школьной скамьи, но я не проклинаю вслух всё, что попадается мне на глаза. Давай, до завтра!

— Площадь Гриммо, двенадцать! — воскликнул Гарри, бросил под ноги порох и исчез, поглощённый зелёным пламенем.

Не прошло и минуты, как он очутился в камине, находившемся в просторной и светлой гостиной. Откуда-то доносился голос Селестины Уорбек, а вторили ему шипение воды и стук лезвия ножа о деревянную разделочную доску.

— Дорогая, давно ты до... — увидев "дорогую", Гарри поперхнулся словом. Возле стола, слегка нагнувшись над доской, стоял Рон и резал морковь соломкой. — Ты на званом обеде не наелся?

— На обед я так и не попал. И что за ерунда делалась с каминной сетью? Я побывал, кажется, во всех каминах Великобритании, кроме того, что в указанном месте. Наконец, я оказался здесь, — объяснил друг, отправив нашинкованную морковь на сковородку. На соседней конфорке в кастрюле варились спагетти.

— И долго ли ты у меня хозяйничаешь, раз так? — спросил Гарри, подёргав носом — уж очень ароматной была зажарка.

— Сам не знаю. Теперь моя очередь задавать вопросы! Как там мои детишки?

— Обыкновенно. Сними ты этот дурацкий фартук! Даже знать не хочу, откуда он взялся... — Гарри прыснул в кулак. Весь раскрасневшийся не то от жара, не то от стыда, Рон развязал пояс белого фартука с вышитыми на груди двумя жёлтыми розами и порхающей над ними птичкой. Но Джинни фартуки не любит, просто смотреть на них не может. У Гарри остались только две мысли: либо в фартуке когда-то готовила какая-нибудь леди Блэк, либо Рон его в портфеле с собой таскал.

— Значит, никто не пострадал? Только рубашка? — пробубнил Рон, поставив на стол две тарелки спагетти, обильно политых соусом. — Ты ведь её магией подлатаешь?

— А куда же я денусь! — Позабыв, что держит вилку, Гарри махнул рукой. Столовый прибор звонко ударился о каменный пол. — Чёрт возьми... Помнишь, как я нечаянно схватил вместо палочки вилку и начал выкрикивать "Аберто! Аберто!" А потом Джинни подсказала, что не так.

— И ты гадал, почему не открывается шкафчик, — добавил Рон. — Все чуть не попадали со смеху, особенно мама и Джордж. Гермиона выразилась что-то наподобие: "Не помню, чтобы Олливандер продавал, а тем более изготавливал вилки".

Гарри показалось, что если он не покажет колдографии яблок, которые валялись где-то на дне его портфеля, Рон вспомнит ещё не один забавный случай, а дело затянется допоздна.

— В гостиную, — наигранно угрюмо произнёс Гарри.

— А в чфём дфело? — удивился Рон с полным макарон ртом.

— Дожуёшь, пойдём, и я всё объясню по порядку. Я доедать не буду. Спасибо.

* * *

— Ну и... — всего-то и смог вымолвить Рон. — Засада...

— Мне тоже так казалось, пока Люциус не сказал, что это дело рук Беллатрисы. И её схватим, и Малфою поможем, — притворяться спокойным больше не было сил.

— Не радуйся, не перепрыгнув речку. Видел сегодняшнюю статью про побег? Не исключено, что некоторые из пятнадцати сбежавших могут быть сообщниками Лестрейндж. Вот, смотри, — Рон положил газету к себе на колени и поставил палец на снимок женщины с сонным выражением лица. — "Ленор Эпист, тридцать восемь лет, американка. Осуждена за продажу опасных ядов, таких как Уидосорос, под видом обычных разрешённых зелий". С Долоховым, Макнейром и Мальсибером всё понятно, они уж точно пошли за Беллой. А это что за тип?

Дядька, на которого показал Рон, на колдографии расчесывал косматую бороду деревянным гребешком и злорадно улыбался во все жёлтые зубы.

— "Борис Грачёв, пятьдесят лет, русский. Осуждён за многочисленные преступления, в том числе нападение на члена правительства", — далее шла преступница, у которой на голове словно гиппогриф гнездо свил. Волосы запутались до такой степени, что им, кажется, не поможет не один парикмахер. Она скалилась на камеру, сжимая в руках табличку с номером, чем напоминала Беллатрису на старых колдо. — Это у нас Дайана Даурова, тоже русская. В тюрьму угодила за убийства. На счету у неё более восьмисот невинных жизней, а власти активно разыскивают главаря русской волшебной мафии. И напоследок Марк Розенберг, наименее опасный из всех беглецов, — плечи Рона напряглись. Видимо, больше он не озвучит.

— И за что его?

— Он держал в коровнике на заднем дворе мантикору. Мантикору, Гарри!

Очевидно, не один Хагрид любит больших тварей, которые норовят слопать всё живое, что попадёт в поле зрения. Мантикора же и огнём плюётся, и скорпионьим хвостом жалит, и когтистыми лапами машет. Возможно, она даже будет похуже некоторых драконов. Другой вопрос, как Розенберг её сдержал. Заковал в стальные кольца?

— Может, зверь и еврей сошлись характерами, — Рон издал сдавленный смешок. — Всё. Больше не могу, — и побрел на кухню доедать спагетти.

Гарри трясущейся рукой вытянул колдографию из середины стопки. Золотая кожура яблока переливалась бликами, хоть в чёрно-белых тонах это было не слишком заметно, а камни на большом серебряном листе, что касался острой частью столешницы, отражали на себе лучи яркого солнца. И над чем он смеялся... Несомненно, если бы кто-то из Аврората пришёл за таким яблочком в ювелирный, то созерцал бы на ценнике свою зарплату.

В субботу состоится расследование на месте преступления, где Гарри должен присутствовать независимо от обстоятельств. Соваться в Малфой-мэнор, а тем более пострадавший после ограбления, желания было мало.

— Двери на главном входе с петель слетели, колонна завалилась влево, два окна разбиты в мелкие дребезги! — заливал Люциус, шныряя по кабинету Сарджента. Да уж, на такие случаи надо иметь с собой беруши.

Бам-с! Что-то грохнулось на пол, следом послышался шорох, будто в окно залетела летучая мышь. Гарри встрепнулся, посмотрел за плечо.

Его портфель из драконьей кожи лежал за диваном, раскрытый, точно крокодилова пасть. Вещи разлетелись в разные стороны, а по ковру, как заговорённые, ползли... ключи.

Гарри удержался, чтобы не закричать как первокурсница. Ключи не спеша двигались по ворсу, оставляя за собой бордовую, темнее остального ковра, полосу.

— Что у тебя... Мерлин и Моргана, это что за чудеса?! — Рон застрял в проёме, разинув рот.

— Без понятия. Я к ним не подойду, — пробормотал Гарри, потянувшись за палочкой. — Вингардиум Левиоса!

Ключи взмыли вверх и весело забренчали, правда, Гарри было не до шуток.

— Фините! — упавшие в ту же точку, откуда поднялись, ключи опять поползли, но теперь в сторону дивана.

— Стоя-ать! — заорал Рон, бросив вниз по диагонали только что помытую кастрюлю. Из-под тары донёсся тихий скрежет, словно там очутилась крыса. — Флипендо!

Кастрюля перевернулась в воздухе, легла на бок. А там, где она стояла, свернулся калачиком белый в чёрную крапинку зверёк с вытянутым и приплюснутым, как у утконоса, носом.

— Нюхлёр? Откуда?.. — Гарри удивлялся самому себе. И почему многие жуткие штуковины, если взглянуть на них под другим углом, оказываются милыми и безобидными? — Он ещё совсем детёныш!

— У тебя на портфеле заклятие Незримого расширения? — смекнул Рон, поражённо глядя на нюхля. — Вероятно, кто-то из студентов по-тихому его тебе подкинул.

Нюхлёр фыркнул в знак согласия, взобрался к Гарри на диван и снова съёжился.

— Не злюсь я, не злюсь, — успокоил того Гарри, погладив по шёрстке. — Так уж заведено в природе, что ты всё блестящее тащишь. Ну посмотри, какой ты красивый...

Зверёк оглядел себя, приняв комплимент за лесть.

— Ага, красавец! — воскликнул Рон, подхватив нюхля на руки. — Хоть сейчас неси колдоаппарат и устраивай фотосессию!.. Ох, у него в животе урчит...

— Дай ему молока. Оно в холодильнике, на нижней полке стоит, — скомандовал Гарри, подобрав ключи. А если бы он не обратил внимание? Как бы тогда пришлось открывать шкафчик в Министерстве, на замок которого Алохомора не действует? Ломом, что ли?

Нюхль подобрался к принесённой Роном миске, доверху наполненной молоком, приподнялся на задних лапах и принялся осторожно лакать.

— Мантия, — невесть отчего сказал Рон.

— Что "мантия"? Откуда? — Гарри продолжил бы задавать глупые вопросы, если бы взгляд не упал на скомканную мантию-невидимку. Нюхлёр поддерживающе зафыркал. — Малыш, так ты в мантии моей запутался? Ладно, впредь буду трясти мантию по возвращению домой, а то всякое бывает. Сегодня принёс нюхлера, а завтра под тканью может оказаться одно из этих яблок. То-то Люциус обрадуется! Придётся его держать, чтоб в пляс не пустился.

— И как вы собираетесь их возвращать?

— Рон, тут уж как повезёт. Вообще, мы думаем сначала выследить Беллатрису, как-то загнать её в западню и допросить, — Гарри мысленно обругал себя за враньё. Во-первых, он и Сарджент ничего толком с Малфоем не обсудили, всего-то выяснили, что украли и кто за этим стоит. Во-вторых, Беллу не то что допросить, а схватить — дело не из простых.

— Не забывай, кому раньше Беллатриса ботинки целовала. Велика вероятность, что она, как бывшая Пожирательница, имеет круг каких-то воров, убийц и прочих личностей. Представь: вы гонитесь за ней в ночи по неосвещённой улице, ни зги не видно, отовсюду доносятся шорохи, и тут вокруг загорается десяток Люмосов, и свет озаряет перекошенные от ухмылок лица сволочей. Неприятная ситуация, не правда ли?

— Вот потому и ночью мы к преступникам лезть не станем, — отрезал Гарри, протирая синюю брючину салфеткой — нюхлёр расплёскивал молока больше, чем пил. — Они любят рисковать. В их крови бурлит адреналин, а глаза безумно блестят. Конечно же, будет хотя бы одно проишествие средь бела дня. Тогда объявятся авроры, в числе которых будем я, ты и, положим, даже Сарджент. Кранты им! Не с первого раза, так со второго всех задержим!

Рон тут же нахмурился. На щеках его проступили жевалки, лоб исчертили морщины.

— А что? Что я не так сказал?.. — Гарри попятился назад, озираясь по сторонам. Рыжего тряхнуло, он вдохнул и выкрикнул:

— Какие, чёрт побери, мы?!

Ноги Гарри подкосились. Голеностопы пронзила боль. Вмиг он очутился под столом. Рядом обеспокоенно попрыгивал на месте нюхль.

— Я с Малфоем якшаться не собираюсь! Никогда и ни за что!

— Ни за что и никогда, — вставил простуженный голос. По лестнице спустился Кричер, баюкавший на руках старую статуэтку. — Кричер считает, так звучит лучше.

— Да пошёл ты, бес домашний! — проревел Рон почти что медведем, схватил связку ключей и с широкого размаху бросил в эльфа. Гарри согнул левую ногу, незамедлительно занывшую.

— А-ай! — глухой щелчок — ключи полетели в обратном направлении и угодили Рону промеж глаз. — Дракл, это было больно!

— Сам ты дракл, — бросил Кричер, закрываясь в чулане.

— Да чихать я хотел на Люциуса, на яблоки! — Уизли лихо долбил кулаком по столешнице. — На всех, кто в деле! Поднимайся, ты! Нечего пялиться на меня, как на портрет Волдеморта!

— Я не могу. Ногу... подвернул... Помоги мне, — простонал Гарри. В глазах стояли слёзы. Нюхлёр, точно зная его всю жизнь, заботливо водил лапкой по больному месту.

— На, — на грудь Гарри грохнулась его палочка. — Давай, начерти полукруг и чётко, как Флитвик учил, произнеси заклинание. Ты знаешь его. Не пытайся изобразить идиота.

— Рон, мне больно... Либо ты не тот Рон, которого я знаю и уважаю.

— Ошибки нет. Меня тебе не подменили. Просто я не могу поверить, что ты согласился помогать Люциусу. Он... трус! Он хам!

— Да, не спорю. Но Беллатриса... Её причастность всё меняет, — прохрипел Гарри, приподнявшись на локтях. — Пойми, будет хорошо не одному Люциусу, а всей стране.

— Сто раз сказать надо! Водиться с Малфоями не в моих приоритетах. Гарри, чтоб ты скис...

— С тобой-то... — нет. Зачем спорить дальше? Обстановка и так накалилась до невозможности, куда ещё рваться? — Взаимно. А теперь — проваливай. И стряпню свою с собой захвати.

Рон ровно так и поступил. От макарон избавился одним Эванеско, перекинул через плечо сумку и ушёл не без хлопка дверью.

Нюхлёр, которого вроде бы отпустили паника, заглянул Гарри в глаза, дескать, а сейчас болит?

— Эпискеи, — пострадавшая кость встала на место. — Всё замечательно. И, раз Рон оставил тебя мне, стоит дать тебе имя. Будешь...

Так-с, придётся подумать. С кошками всё гораздо проще. Дымка, Пушинка, Снежинка.

— Ты мальчик?

Нюхль на это показал язык.

— А, девочка... Я раньше и не знал, что у нюхлёров бывает разный окрас. Твоя шерсть напоминает мне о мороженом с шоколадной крошкой, — хм, мороженое? И какое же мороженое сюда подходит? Уж точно не вафельный рожок и не сорбет... — О! Придумал! Будешь Эскимо!

Новоиспечённая питомица кувыркнулась вперёд и весело запрыгала.

— Ой! Не надо на животе скакать! — сил встать у Гарри, наконец, хватило. Выпустив Эскимо из объятий, он описал круг по гостиной и заглянул на кухню, где в раковине возвышалась гора немытой посуды и словно невзначай была распахнута дверь холодильника.

— Гермиона, я уже готовлюсь отправить тебе сову, — приговаривал Гарри, отскребая со дна сковороды пригарь. — Твой муж, в чём я не сомневаюсь, тебе не расскажет.