Не романтикой единой (джен)

Почти всё время Гермиона проводила в Министерстве магии, в соседнем с министром кабинете. В тяжёлые моменты, которых не становилось меньше с послевоенных времён, иногда приходилось и ночевать прямо на месте, чтобы не тратить время на дорогу до дома. Сначала было неудобно, но постепенно от неловкости не осталось и следа — их работа была слишком важна и сложна, чтобы отвлекаться на всякие глупости вроде общественного мнения.

Как-то Гермиона уснула на диване в кабинете министра, и тот не стал её будить и выпроваживать, напротив, укрыл пледом и продолжил уже в одиночку штудировать текст нового законопроекта, да так и сам уснул. На рассвете, разбуженные Патронусом с отчётом из МКМ о раннем заседании, Гермиона с Кингсли просто продолжили обсуждение с того места, на котором вчера прервались.

Приглашения на свадьбу Гарри с Джинни пришли со стаей сов прямо в кабинет министра. Посмеявшись над ситуацией — никого их них невозможно было застать дома, поэтому почтальонам пришлось преодолевать многочисленные проверки, чтобы добраться до собравшихся в одном месте адресатов, вся команда вернулась к работе, а Гермиона продолжила вносить правки в документ, что должен был стать внутренней инструкцией Аврората, когда министр неожиданно обратился с вопросом:

— Гермиона, у тебя есть личная жизнь?

Она даже не сразу поняла, о чём её спрашивают.

— Моя личная жизнь, — рассмеялась она, — это ты и Перси. Я с вами провожу всё время, а с тобой даже спала здесь, — и она указала на диван под собой, на котором недавно уснула. — Кингсли, ну какая ещё личная жизнь? Когда? У меня времени даже на кота нет.

— Это неправильно, Гермиона, — не поддержал шутливого тона тот. — Ты молодая красивая девушка…

— Я слишком умная, — вздохнула Гермиона, — большинству парней такое не нравится. И я слишком самостоятельна и независима, что не нравится мужчинам. Ну а девушки меня, уж извини, не привлекают.

— Как ты… — Кингсли замялся. — Не все мужчины идиоты, — наконец нашёлся он.

— Не все, — не стала спорить Гермиона, — да только где такого искать и где взять время на поиски?

— Так может, далеко ходить не надо? Тот же Персиваль…

— Перси — отличный парень, но ты помнишь, что он Уизли? Я уже встречалась, пусть и недолго, с одним Уизли, и уверена, семья не обрадуется. А если серьёзно… Мне очень нравится Перси, он стал мне хорошим другом, но… как бы Уизли мне ни нравились, мы слишком разные, чтобы я смогла стать частью их семьи, да и не хочу я.

— Не твоё? — понимающе кивнул Кингсли.

— Не моё, — помотала она головой и шутливо ткнула в него пальцем: — А ты сам? Разве вы, господин министр, не убеждённый холостяк? Подали бы пример своим верным сторонникам, а?

— Я вовсе не убеждённый холостяк, — замахал тот руками. — Но строить отношения с той, кого интересует только мой пост министра или возможность посещать многочисленные светские мероприятия — увольте.

Неизвестно, до чего бы они договорились, но в кабинет вошёл Перси с очередной стопкой бумаг министру на подпись, и Гермиона ушла к себе — пять минут перерыва на праздную болтовню были максимумом, который она могла себе позволить.

И всё же тема получила продолжение.

— Ты не можешь идти туда один! — решительно перебила Гестия Джонс совещание, врываясь в кабинет.

— Гестия, мы вообще-то заняты, — холодно озвучил очевидное Перси.

— Всё свои, — отмахнулась она и наставила указательный палец на министра. — Вы же сами это говорили: важно показать, как правильно, а теперь — что?

Кингсли, Перси, Гермиона, Адам, Элизабет и Ричард — вся команда министра — недоумевающе уставились на Гестию.

— Ты сейчас о чём вообще? — осторожно уточнил последний.

Гестия взмахнула руками и принялась ругать собравшихся за оторванность от социальной жизни.

Оказалось, что дело в «брачной работорговле».

Некоторое время назад, узнав о том, что покупать девушку на роль будущей жены — совершенно законно, Гермиона пришла в ужас и с помощью коллеги быстро переписала часть «брачного закона», внеся многочисленные поправки в старый закон, которые и пропихнули на голосование в Визенгамот, предлагая категорически запретить все соглашения о браке, принятые за несовершеннолетних «жениха и невесту». И судьи не только не одобрили новшества, но и во всеуслышание осудили «незамужнюю магглокровку, ничего не понимающую в традициях магического общества».

Министру пришлось немало потрудиться, чтобы погасить пожар недовольства; закон пришлось ещё несколько раз переписывать, возвращая средневековые положения и смягчая современные запреты, и всё же Визенгамот не торопился утверждать правки. И потому предстоящее празднование первой годовщины победы всем показалось отличным поводом для официального заявления министра в поддержку изменения закона.

— Это просто глупо — холостякам распинаться о достоинствах и недостатках брачных контрактов. Конечно вас не послушают! Кингсли, ты должен прийти с парой — это не обсуждается. И я не желаю слушать, что у тебя нет пары. Пойди с Гермионой или Лизи, главное, чтобы не один!

Гермиона с Элизабет в унисон возразили, Кингсли затряс головой… Гестия молча упёрла руки в бока, ожидая, когда «отрицание» сменится «принятием».

— Она права, — со вздохом признал Перси, и все остальные нехотя покивали.

Гестия действительно была права, и они это даже обсуждали, и всё же… Гермиона прекрасно понимала, что стоит ей появиться в роли спутницы министра, и она уже никогда не отмоется от подозрений, что вся её карьера — проложена через постель. И остальные тоже это понимали. Как и то, что Гестия Джонс, ветреная и не склонная к постоянству женщина, не может даже рассматриваться в качестве «подружки министра».

— Мы не может так подставить Гермиону, — обречённо вздохнула Элизабет — чистокровная вдова с прекрасной репутацией, в три раза старше Гермионы. — Придётся тебе, Кингсли, терпеть моё общество.

— Почту за честь, Лизи, — без намёка на энтузиазм криво улыбнулся министр.

Гестия просияла, пообещала взять на себя всю подготовку и унеслась, совещание возобновилось…

Гермиона старалась не отвлекаться, но мысли невольно то и дело возвращались к вопросу выбора пары для министра. Ей казалось, что досужие сплетни и шепотки за спиной её совершенно не волнуют, но стоило Гестии поднять эту тему, как обида буквально захлестнула, утягивая на дно. С первого появления в мире магии Гермиона ежедневно доказывала, что ничуть не уступает другим, а на самом деле и вовсе заметно превосходит. Она шесть лет подряд была лучшей на курсе, её СОВ были в числе десятка лучших результатов двадцатого века, а Жаба она сдала лучше всех за последние двадцать лет. Она, магглорождённая волшебница, не побоялась выступить против тирании Волдеморта, без неё Гарри просто не смог бы уничтожить крестражи — ведь именно Гермиона проводила бессонные ночи за поиском информации в книгах, мальчишки совершенно не умели работать со справочной литературой! Пусть и недолго Гермиона проработала в ДМП, но она отлично справлялась. Как и перейдя в аппарат министра — у неё всё получалось, она была на своём месте, её уважали коллеги, её заслуги признавались и она работала по сто двадцать часов в неделю! Но этого, оказывается, было недостаточно, чтобы про неё не думали плохо.

— Кингсли, если ты не против, я бы хотела пойти с тобой вместо Лизи, — решительно произнесла Гермиона, как только с обсуждением дел было покончено.

— Ты точно понимаешь?.. — заботливо спросила Элизабет, но Гермиона не дала закончить:

— Я понимаю, что могу до скончания веков доказывать, что не верблюд, и это будет так же бессмысленно, как убеждать дементора, что одежда, светящаяся, как Патронус, должна его отпугивать. Мне нет дела до мнения людей, не способных понять, что не романтикой единой вымощены ступени карьерной лестницы. Мои ступени это дотошность, усидчивость, добросовестность, гибкий ум, желание совершенствоваться и улучшить окружающий мир. И раз для того, чтобы сделать мир лучше, мы с Кингсли должны явиться на празднование вместе, я согласна.

Коллеги молчали, но не в знак одобрения — понимали, какую цену Гермионе придётся заплатить. Кингсли действительно нужна была спутница для официальных мероприятий; семейный человек у руля всем казался более надёжным, чем холостяк — даже если тот вёл аскетический образ жизни. И Элизабет на первый взгляд подходила идеальна — немолодая вдова была во всех отношениях достойной женщиной, но мало кто поверил бы в романтическую линию между ней и министром. А вот Гермиона… Её все знали, многие восхищались её мужеством, но уважения она пока не сумела заслужить. Английским волшебникам нравился образ юной героини, но не сама Гермиона.

* * *

Официальное расписание дня победы Перси переписывал раз десять, прежде чем все задействованные лица остались довольны результатом. Завтрак в Хогвартсе для героев, затем «свободное» время — как раз чтобы пообщаться с учениками, раздать автографы и вспомнить прошлое. Затем — посещение кладбища, возложение цветов на могилы Дамблдора и павших героев, там же — речь министра. А в три часа — пресс-конференция в Атриуме, где министр под запись скажет несколько слов о том, чего удалось добиться за год, воздаст должное отличившимся, попозирует на камеру вместе с победителями Волдеморта и — самое главное — выступит в поддержку вызвавшего столько споров закона о браках.

Второе мая в Магической Англии было объявлено выходным днём, и уже с самого утра люди начали отмечать праздник. По пути к лифту Гермиону остановили пять раз, так что, нажимая кнопку нужного этажа, она уже кипела от злости. И это чувство лишь возросло, когда в последнюю секунду в закрывающиеся створки протиснулся мужчина, принявшийся тараторить о том, как он рад её видеть, и хватать за руки в попытках задержать.

— Мой сын сейчас подойдёт, пожалуйста, не уходите, Калеб будет счастлив с вами лично познакомиться!

— Мне очень жаль, сэр, — вежливо улыбнулась Гермиона, — но я очень спешу. Передайте сыну привет от меня.

— Но, Гермиона, он так мечтал с вами встретиться!

Её покоробила фамильярность, но Гермиона продолжила улыбаться.

— Извините, у меня правда очень много работы, — дёргая рукав мантии, который цепко держал мужчина, сказала она.

— Не надо обманывать, Гермиона, сегодня ведь выходной. Ну что вам стоит задержаться на десять минут и порадовать моего сына?

Резко и уже не заботясь о вежливости Гермиона отдёрнула руку и, сузив глаза, яростно прошипела:

— Это у вас выходной! А мы вынуждены работать, чтобы радовать таких как вы и ваш сын! Пока Волдеморт творил что пожелает, у вас небось тоже выходные были!

Она тотчас же раскаялась в своих словах, видя шокированное лицо мужчины, но извиняться не стала и унеслась прочь по коридору — у неё на самом деле не было времени на все эти глупости!

За всей этой подготовкой, написанием речей, очередными правками в «брачный» закон и тысячей других дел Гермиона даже не имела возможности подумать о том, что война закончилась год назад. И сейчас… Воспоминания о первых днях мая прошлого года нахлынули внезапно, словно тот мужчина разрушил старательно возведённую Гермионой плотину. Перед глазами вставали как живые балагур-Фред, весёлая Тонкс, грустный профессор Люпин, преданно заглядывающий Гарри в глаза Колин и, конечно же, Снейп — с презрительной гримасой на губах и болью в глазах. Она вспоминала животный ужас от близости егерей-оборотней, парализующий страх перед поигрывающей палочкой Беллатрисой Лестрейндж, кипящую ненависть в адрес Волдеморта, смешанную с восторгом панику во время полёта на драконе, окрашенную кровью решимость идти до конца во время битвы… И любовь, которой было переполнено её сердце.

Любовь к Гарри и Рону — не идеальным, порой раздражающим, но самым близким людям, друзьям, ради которых она была готова на всё. Любовь, от которой она почти отказалась из-за мелочной обиды и загруженности работой.

Стоило этой мысли пробиться сквозь льющийся через разрушенную плотину поток мыслей и чувств, и Гермиона вскочила из-за стола.

— Мне нужно в Хогвартс! — прокричала она уже на бегу, спеша прочь из Министерства.

В школу! К Гарри и Рону! Сказать им, как она их любит, как скучает, как нуждается в них, как ценит их дружбу!..

Она нашла их сразу же — мальчишки были первыми, кого Гермиона увидела. Для неё не существовало толпы волшебников, пришедших отдать дань уважения погибшим, она видела только их.

— Гарри! Рон!

— Гермиона! — хором закричали они, тоже бросаясь навстречу.

Они обнялись; Гермиона не скрываясь плакала, Гарри утыкался ей в волосы и тоже всхлипывал, и только Рон, обнимающих их обоих, пока держался, хотя и его глаза блестели. Они не обращали внимания на жадное любопытство и вспышки камер репортёров, не замечали сотен обращённых на них взглядов; как путники в пустыне, они радовались воссоединению и не могли надышаться друг другом.

Нехотя Гермиона покинула друзей только когда министр взошёл на импровизированную трибуну — первая помощница и с сегодняшнего дня официальная спутница министра поспешила занять место после лидера Магической Англии.

Очень давно Гермиона не испытывала такого умиротворения и довольства миром. Пусть она не смогла осознать потерю, когда та случилась, зато теперь, вновь обретя такую важную для неё дружбу, поняла, что больше ни за что не откажется от неё. Весь день она улыбалась. Что думают о ней, видя эту улыбку, чужие люди, её не волновало…

До следующего утра, когда она развернула утренний «Пророк» и не прочитала о себе столько гадостей, сколько не встречала за всю жизнь — и это с учётом Малфоя, оскорблявшего её на протяжении шести лет, статей в этой же газетёнке после её дебюта на Святочном балу с Виктором Крамом, и официального объявления её недочеловеком при власти Волдеморта.

— Гермиона? — Она подняла голову и посмотрела на вошедшего в кабинет министра, попыталась убрать «Пророк»… — Я уже читал это, — поморщился Кингсли, закрывая дверь, и сел на стул для посетителей напротив Гермионы. — Ты как?

— Мы знали, что так будет, — горько усмехнулась она. — Главное, чтобы это было не зря.

— Не будет, — пообещал министр, сверкнув глазами. — Но ты не ответила.

— А что тут скажешь? Неприятно. Обидно. Злит и сама ситуация, и высасывание из пальца сенсаций журналистами, и… Больше всего злит, что я не давала ни малейшего повода к сплетням! Кингсли, ну какая из меня «охотница на мужчин»? В каком месте я — «роковая обольстительница»? Да я даже не умею с парнями общаться! Гарри с Роном мне как братья! А ты…

— А что я? — вкрадчиво спросил тот, подаваясь вперёд, но увлечённо жестикулирующая Гермиона этого не заметила.

— Будь я твоей любовницей — такая статья непременно разозлила бы меня, но по крайней мере не было бы так обидно. А так…

— Так может пора это исправить?

Зубы Гермионы клацнули, когда она резко закрыла рот и уставилась на министра с распахнутыми в пол-лица глазами.

— Что?.. — пролепетала она, сомневаясь, что слух не подвёл.

— Мы проводим вместе две трети… а то и три четверти жизни, — спокойно пояснил он. — Мы прекрасно ладим, мыслим в одном направлении, у нас общие цели… И мы оба не имеем времени и желания на то, чтобы заниматься устройством личной жизни. Так теперь ещё и весь магический мир уверен, что мы спим вместе, — он хохотнул и протянул Гермионе руку через стол. — Может, пора оправдать людскую молву? Нам обоим это пойдёт лишь на пользу.

— Но… Это разве не усложнит всё? — засомневалась Гермиона, не столько смущённая предложением, сколько растерянная.

— Только если мы сами это допустим. А мы не допустим. Мы прекрасная команда, Гермиона, так почему бы не расширить рамки общения?

— И вправду, — задумчиво протянула она, глядя вроде на Кингсли, а вроде и сквозь него. — Я читала, что сексуальная неудовлетворённость плохо сказывается на способности концентрироваться, влияет на эмоциональность да и для здоровья не слишком полезна…

Кингсли одобрительно кивнул.

— Мы отлично сработались, — продолжила вслух размышлять Гермиона, — думаю, в этом вопросе мы тоже сумеем найти общий язык, — она чуть покраснела, поняв двусмысленность фразы, и решительно кивнула: — Не романтикой единой строятся отношения, бывает же секс по дружбе, так почему бы не быть деловому сексу?

И уже не колеблясь она протянула руку, вкладывая пальцы в так и лежащую на столе ладонь Кингсли. Пальцы переплелись на мгновение, а затем сошлись в крепком рукопожатии.

— Тогда вечером аппарируем ко мне, — откидываясь на спинку стула, улыбнулся министр, — а сейчас надо обсудить ситуацию со списком запрещённых к ввозу растений. Ты слышала, один из рецептов Снейпа опубликовали в «Вестнике зельевара», и теперь каждый доморощенный мастер пытается сварить эту отраву.

— Не отраву, лекарство действенное, но ты прав. Я уже набросала список растений, который нужно включить в реестр, и отдала Ричарду — завтра… максимум послезавтра тебе на одобрение ляжет новый список…

Никакой неловкости ни один из них не испытывал — решив вопрос, оба тут же переключились на насущные дела. И как бы Гермиона ни протестовала против браков по расчёту, идеальная пара — это не только романтика, идеальная пара — это правильный расчёт.