Когда взойдёт луна (джен)

Крупный пепельно-серый дракон стрелой пролетел над верхушками деревьев, устремляясь всё дальше и дальше. Сильные кожистые крылья рассекали воздух, порывы ветра трепали густую шерсть.

Вот впереди показалась очередная невысокая скала, и зверь растопырил передние лапы, выпустив крепкие когти, и ухватился за уступ. Принюхавшись, дракон ощетинился и яростно взревел, расправляя широкие крылья. Он словно звал кого-то, всматриваясь в ночную тьму.

Но никто не отвечал. Уже давно.

Разочарованно фыркнув, зверь оттолкнулся от неровной каменной поверхности, взмахнув крыльями, и начал набирать высоту. Он проносился над лесом, испещрённым невысокими зубчатыми скалами, то вглядываясь в кроны деревьев, то улавливая чутким носом воздушные порывы.

Иногда в ночном небе раздавалось сердитое рычание, и горе тому, кто стал ему причиной. А если бы кому-то удалось заглянуть в драконьи глаза, что ярко поблёскивали в лунном сиянии, то там он бы увидел решимость, с которой бросаются защищать тех, кто дорог.

Дракон улетал всё дальше.

* * *

Она с трудом вспоминала момент, когда всё покатилось, как любил говорить её друг Лантес, «одиуму под хвост». Помнила собственный надрывный вой, а после всё словно окутал туман. Лапы с силой отталкивались от рыхлой почвы, временами разъезжались, но уверенно несли волчицу вперёд.

Мутные очертания деревьев и кустарников сменяли друг друга. Лишь чудом она не растянулась под очередной корягой, поскользнувшись на попавшем под лапу… чём-то. Не стала разбираться — побежала дальше.

В какой-то момент обычно зоркий взгляд не заметил вовремя оврага впереди. Элин попробовала свернуть и отпрыгнуть, но не успела: задняя лапа сорвалась с зыбкого земляного края. Не спасли ни когти, ни зубы — волчица задом съехала вниз.

Когда шерсть на животе пропиталась холодной водой, Элин словно очнулась и поняла, что стоит по грудь в неглубокой речке. Лапы частично увязли в глинистом иле, и её едва не передёрнуло от отвращения. Покрутив головой, Элин нашла место, где берег был более пологим.

Плеск воды, толчок и прыжок, после которого едва не упала обратно, но вот она уже забралась наверх. Лапы не держали, и Элин, попробовав идти вдоль берега, по течению, не устояла и осела на землю.

Волчица лежала на берегу, подрагивая. Мокрая шерсть противно липла к телу, высасывая остатки тепла. Мутный взгляд фиалковых глаз был устремлён на тёмную речную воду.

Мысли наконец-то утихли. Хоть ненадолго. Ещё недавно хотелось рвать и метать, рычать, выть… Сейчас внутри стало пусто. И холодно. Почему так холодно? Да какая теперь разница.

Закрыть глаза и заснуть. Но стоит погрузиться в желанную темноту, как воспоминания услужливо рисуют картинки прошлого: сначала того, где она была счастлива, а после…

«Зачем мне магия, если всё напрасно?»

Она — эльфийский чародей. Совсем не слабый чародей. Её сила позволяет обращаться волком: особенность волшебников их мира — перевоплощение в одного выбранного животного. Кем только она не пробовала быть в детстве, однако когда пришло время определяться, Элин остановилась на волке. И что? Это помогло?

Когда сразу несколько одиумов вторглись в их деревню, она встала наравне с остальными чародеями: сражаться и защищать. Рядом бился и Лантес — друг детства. Они вместе учились, вместе стали полноправными волшебниками и теперь вместе защищали их общий дом.

— Элин?

Она медленно открыла глаза — никого. Когда тихий голос позвал снова, пришлось поднять голову и оглядеться: рядом стоял Лантес в своём человеческом облике. Лицо осунулось, взгляд потух, и зародившаяся было в сердце Элин надежда тоже растаяла.

— Ты… Ты идёшь? — неуверенно спросил друг, разглядывая мокрую волчицу.

А для чего ей возвращаться? Чтобы остальные жители со страхом смотрели на неё? Это ведь маги придумали пустить огонь против одиумов. Пусть и не они направили его обратно, началось всё с Элин и Лантеса, в том числе.

Она качнула головой, с мольбой глядя на друга.

«Мне надо побыть одной. Разобраться в себе».

Казалось, он понял без слов. Ещё раз посмотрев на волчицу, которая всё же нашла в себе силы подняться, Лантес нахмурился.

— Ты промокла.

Элин озадаченно уставилась на него и повернула голову, оглядывая себя. Ах да. Вот почему холодно.

Ей нечем было успокоить Лантеса. Всё уже случилось.

— Тебе надо согреться.

Волчица протяжно вздохнула, опустила к затылку уши и посмотрела на друга: поникшие плечи, уставший взгляд.

«Тэсу тоже тяжело. Но я не могу пойти с ним».

Качнув головой, Элин одним взглядом попросила прощения и понимания и осторожно попятилась. Лантес вздохнул, с болью в глазах наблюдая за ней. Не остановил. К счастью. Они оба потеряли больше, чем доверие односельчан.

Элин, мысленно поблагодарив друга, развернулась и бросилась в лесную чащу. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

Запах гари она почувствовала задолго до того, как приблизилась к месту, где ещё недавно шла своим чередом обычная, размеренная жизнь. Хотелось уйти обратно. И никогда не возвращаться. Но Элин должна была вернуться.

Жители деревни уже начали разбираться с последствиями сражения с одиумами. То тут, то там виднелись полуразрушенные, полусожжённые дома, и большая часть из них не подлежала восстановлению. Смотреть на это было больно. А осознавать, что здесь произошло недавно — невыносимо.

Вот последние заросли кустарника расступились, и Элин вышла на небольшую полянку, за которой начиналось поселение. Она успела сделать всего несколько шагов, когда маленький мальчик, заметив её приближение, оглянулся и крикнул, указывая на волчицу пальчиком:

— Элин вернулась. Смотрите!

Люди стали по очереди оборачиваться, и в их взглядах отражалось то, что чародейка когда-то боялась увидеть: недоверие и страх. Сейчас же она ничего не чувствовала.

— Вы только взгляните на неё!

— Да как только совести хватило?

— Можешь сразу идти обратно!

Переводя взгляд с одного человека на другого, Элин поняла: это конец. Они боятся её. Презирают. Ведь это она подожгла их дома. Да, не специально, но это было уже неважно.

Чем дальше Элин продвигалась вглубь деревни, тем больше людей поворачивалось, посматривая на неё. Кто-то со страхом, кто-то даже с презрением. Она подмечала это почти неосознанно. Те, кто ещё совсем недавно с улыбкой здоровались с Элин, сейчас не хотели её знать.

Вдалеке показался поникший силуэт в окружении разгневанной толпы.

«Тэс!»

Она бросилась к другу и остановилась рядом, едва не шарахнувшись назад от ненависти, что светилась в глазах людей. Кто нахмурившись, кто поджав губы, многие уже разворачивались и уходили. На двух чародеев более никто не смотрел.

Лантес повернулся к ней, и в его взгляде Элин не увидела ничего, кроме боли.

— Они изгоняют нас. Нас всех. До заката маги должны покинуть деревню.