Повести Смерти (джен)

Вой. Тяжелый громкий вой раздаётся над городом, который почти полностью разрушен. В этом городе куда больше жизни, чем в других, что на него похожи. Все адские твари, что есть в нём, приведены в движение: они рыщут, водя своими отвратительными мордами, пытаясь уловить запахи своих жертв. Кажется, весь город бурлит, кипит жизнью, а на самом деле это не больше полутора десятка тварей движется вместе, нарезая круги по городу, словно стервятники. Они точно знают, что их жертвы никуда не денутся — им некуда бежать. Терпеливые охотники исследуют каждый квартал, каждый закуток, каждый подвал, они знают: у них есть время.

Тем временем, в одном из подвалов, который раньше использовался как склад, сидят, сжавшись в один дрожащий от страха комок жизни, люди, что искали здесь спасения от этих тварей. Они шепчут молитвы, думая, что они их защитят от этих трупоедов. Но молитвы тут бессильны, так же как и бессильны старые двери от запаха смерти, который разносят эти чудовища. Этот запах надвигается медленно, поглощая весь город, где уже побывали адские твари. Это не запах даже, а смрад, вонь гнили и сукровицы, серы и тухлых яиц, непередаваемо отвратительная вонь, которая была знаком того, что в этом месте новые господа. Также не защищали стены этого подвала от звуков, издаваемых адскими созданиями. Утробное рычание, повизгивание, вой. И в такт издаваемым трупоедам звукам сжимались, повизгивая, словно слепые щенята, испугавшиеся грозы, и люди в углу.

Здесь, в этом подвале, собралось много людей: тут и дети, и взрослые, и старики, женщины и мужчины — и все дрожат от страха. Но это не все звуки, что раздаются в стенах этого подвала, им наперекор звучат щелчки патронов, вгоняемых в магазин. Это здоровый, медведеподобный мужчина в другом углу склада, не верящий в помощь богов, ищет пути спасения, к которым привык. А конкретно: заряжает оружие, проверяет гранаты, подгоняет разгрузку и ножны. Он точно знает, что молитвы их не вытащат из этой передряги, а вот его винтовка и пара гранат — вполне.

Лицо у Джейкоба напряженное: всё же он не рассчитывал, что застрянет в городе вот так, без специального бронекостюма, который мог выдержать прямое попадание из танка и поднимать по несколько тонн. Но у него был приказ, так что он не собирается возвращаться на базу без этих людей, которых ему надо доставить до безопасного места. О чем думал этот похожий на медведя мужчина, неизвестно, он лишь молча курил и проверял и так идеально подогнанное снаряжение.

От его занятия его оторвал гулкий удар в дверь. Видимо, твари уже поняли, где они. Двери хоть и старые, но всё еще крепкие, да и открываются наружу, но вот замок уже ни к черту и он долго точно не продержится.

— Это конец! — взвизгнул кто-то из дрожащих людей.

— Заткнись, — грозно прорычал Джейкоб и слез с короба, на котором сидел.

Он подошёл к двери не доходя до нее метров пять и стал прислушиваться, чтобы понять, сколько же уродцев их ждёт.

Твари, тем временем, окружили вход и перестали двигаться, кажется, они даже перестали дышать, и лишь один трупоед бился в дверь. Он набирал разгон после каждого удара, которые были сокрушительно тяжелы. Но двери стойко их держали. Тучи, вечно находящиеся в небе, с интересом наблюдали за событиями внизу. С таким интересом, что забыли о том, что должны проливать воду на землю, так что было на удивление сухо. Звуки ударов были столь непривычны в этом городе, что все птицы, обитающие на его территории, поднялись в небо посмотреть на это действо. Множество птиц кружилось над этим складом, но не издавало звуков. Эти безмолвные наблюдатели в десятки глаз следили за событиями, развернувшимися снизу.

Джейкоб тем временем докурил очередную сигару и затушил ее о ладонь своей механической руки. У этого огромного бойца одна рука дана природой, а другая, которую когда-то отобрали демоны, ему заменили на созданную людьми. Люди также заменили ему один глаз, но тогда отобрали его они же. Так же как они отобрали его волосы на голове, заставляя работать в машинах, где происходили утечки токсичных веществ. Именно эти вещества попали ему на голову, выжгли глаз и оставили ожоги на коже. Это было тогда, когда люди тестировали первые боевые костюмы, намного хуже, чем тот, что был у Джейкоба сейчас и что сейчас сломанный стоит на входе в город и по которому этот боец так тоскует. Но Джейкоб не винит людей, всё же он — преступник, чья участь до конца жизни гнить в тюрьме, а ему дали шанс получить прощение: для этого он должен был служить людям, что он и делает. Ему впервые доверились настолько, что отпустили на задание в одиночку, без надзора, и он, во что бы то ни стало, должен выполнить это задание, дабы оправдать доверие.

Удар за ударом расшатали замок так, что вот-вот он слетит. Джейкоб знает это, и он готов к этому, взяв в одну руку пистолет, а во вторую — механический мачете. После очередного удара, когда тварь пошла на разгон, боец сорвался с места и сам ударил дверь ногой так, что та распахнулась, а замок слетел — всё же открывается она наружу, и потому подобное сделать проще. Тварь уже мчалась и готовилась биться в дверь, но последняя была уже распахнута, и поэтому она, чуть замешкавшись, прыгнула, пытаясь вгрызться в лицо наглого человека. Джейкоб не даром состоял в лучшем подразделении армии сопротивления, и потому он знал, что надо делать. Он вставил в пасть летящего на него трупоеда свою механическую руку, тут же подводя пистолет к его башке. Вены на бескожей голове этого трупоеда стали пульсировать — так сильно он сжал пасть, из которой желтой пеной капала слюна и гной, а смрад был такой, что неподготовленный человек потерял бы сознание. Но когда раздался выстрел, и черная с личинками паразитов кровь брызнула во все стороны, попадая на лицо Джейкоба, даже он едва сдержался, чтобы его не стошнило, но адреналин не дал ему возможности отвлечься. Перед ним полукругом сидело ещё почти полтора десятка таких же тварей, в оцепенении смотря на него.

— Ну, давайте же! — его могучий голос прозвучал даже оглушительней, чем предыдущий выстрел, и было видно, как волна звука выводит из оцепенения и заставляет двигаться всех тварей, что бросились на него.

Даже птицы начали истошно вопить, когда началось это действо, а люди перестали молиться и замолчали, боясь дышать. Единственная их надежда — этот похожий на медведя человек, что стоит в проходе. Только он отделяет их от кривых, но острых, как бритва, зубов трупоедов, которые мчатся со всех ног на него. Они надеются, что он их спасет, но сможет ли он?..