Сила привычки (джен)

Гигантская летающая голова с двумя лицами (одно спереди, другое сзади), превращающая розовыми лучами людей в сердечки и затем пожирающая их, — это совсем не то, что среднестатистический человек ожидал бы увидеть после перемещения, однако Пятый даже испытал своего рода облегчение, посчитав столь явного врага ощутимым прогрессом в сравнении с вечной неопределённостью.

В совпадения подобного рода он не верил: конец света не мог быть никак не связан с неизвестно откуда именно сейчас взявшимся невиданным сверхъестественным чудищем. И эта зацепка по любым меркам намного лучше стеклянного глаза в руке мёртвого Лютера.

Незаметно — до поры — прыгая за головомонстром по крышам, выламывая подходящий кусок трубы и решая, куда бы его лучше воткнуть, чтобы наверняка, Пятый успел вывести целую теорию того, что могло случиться.

Допустим, ночью всё ещё не вполне трезвая Ваня проснулась и решила посмотреть телевизор. А там это. Она и полетела геройствовать: и с горя, и от чувства вины, и для самоутверждения. Может, даже кого-то с собой взяла, может, они и Пятого тоже звали, но не добудились. Так или иначе, но в бою Ваня или пошла вразнос, или банально не рассчитала сил. Помнится, часть их была в мальчишке, когда она положила всех оперативников Комиссии в шестьдесят третьем, так что вполне могла перестараться с непривычки.

Кажется, он слишком упорно пытался убедить себя, что Ваня ни в чём не виновата. Не потому ли, что на самом деле — где-то в глубине души — сомневался? Но ведь в прошлые разы не была, не больше его самого или любого другого члена семьи, особенно Лютера — и уж точно гораздо, просто несравнимо меньше отца, — так почему сейчас всё должно измениться?.. Может, дело в том что один раз — случайность, два — совпадение, а три — повод серьёзно задуматься?

Чего Пятый совершенно не ожидал, так это появления троицы незнакомых героев — две девчушки и паренёк — в масках и пёстрых обтягивающих костюмах. Серьёзно, откуда? Он слыхом не слыхивал ни о каких аналогах академии в Европе или где-то ещё.

Но ведь и головомонстр не был чем-то обыденным. Очевидно, следствие их похождений в семидесятых, но почему Комиссия всё не исправила? Или именно для того его сюда и отправили? Но Хёрб показался ему не идиотом, и расстались они на хорошей ноте, так почему было не объяснить и не попросить помощи у всей команды? Если только за главного всё ещё он…

Тем временем герои пошли в атаку, и Пятый приготовился нанести свой удар, как только представится удобная возможность. Не получить бы самому от этих ребят заодно с головомонстром, но ситуация к обстоятельному знакомству не располагала. Может, они приняли Ваню за злодейку, и ей пришлось защищаться?

— Да вы издеваетесь?

Кто бы ни учил этих ребят командной работе — и геройству вообще, — у него категорически не вышло: одна из девчонок порывом ветра закинула соратника головомонстру прямо в рот. Парнишка едва успел зацепиться своим шестом, хотя Пятый, будь его воля, посмотрел бы, не подавится ли их противник некондицией: в сердечко-то несостоявшуюся закуску никто не превращал. Может, конечно, девчонка отправила этого неудачника в полёт намеренно, с той же мыслью.

Горе-герои скакали вокруг головомонстра наскипидаренными блохами, головомонстр скакал вокруг горе-героев ошпаренным сайгаком, уже задолбавшийся Пятый ждал своего шанса и медленно сатанел. Летать-то он не умел. Оставался вариант телепортироваться прямо над макушкой цели и упасть на неё, но та всё время перемещалась — притом очень быстро и хаотично, — а зацепиться там было особо не за что.

Секунд через тридцать, когда Пятый уже почти созрел рискнуть, сраный головомонстр просто взял и самым наглым образом исчез. Пуф! Как не было! Что с ним для этого сделали, ни увидеть, ни понять не получилось, но зато прекрасно было видно, что на его месте в воздухе появилось двое людей в нелепом костюме, напоминавшем парную плащ-палатку.

Герои не дали им разбиться в результате падения с высоты, на которой летал головомонстр, и вообще повели себя так, будто бы инцидент полностью исчерпан: свалили. Догонять их Пятый не стал, а вместо этого задумался, не разумнее ли будет ту парочку по-тихому где-нибудь закопать — во избежание рецидива и конца света; но для принятия такого решения ему катастрофически не хватало информации. Убивать людей понапрасну он категорически не любил. Мучимый желанием понять, какого хрена, чёрт побери, происходит, Пятый на автомате телепортировался в библиотеку.

Центральную публичную библиотеку города Индианаполиса, Индиана, США.

Ему потребовалось не больше секунды для понимания значения того факта, что у него получилось это сделать. Комиссия не запирала его в Париже или Европе, как он решил прежде. Может, в будущем что-то случилось с особняком как раз между его уходом и попыткой вернуться? Но сейчас-то всё должно было быть в порядке! Ну, не считая парадоксального психоза, если самый первый он уже вернулся из Далласа, что проверить легче лёгкого.

Пятый шевельнул мышку ближайшего компьютера из стоявших в читальном зале и посмотрел на дату. Десять дней до конца света — ну или восемь, если считать до того, который уже точно не состоится, чёрт, как бы с ним до кучи чего случайно не испортить, — и на данный момент он тут единственная версия себя. Только это ненадолго и изменится уже через пару часов. Вопрос в том, что нужно успеть за это время, если вообще что-то нужно делать именно сейчас.

Предыдущий опыт изменения прошлого оставил больше вопросов, чем ответов.

Старый он не поверил, что во всём виновата Ваня, и решил, что молодой Пятый его обманул на её счёт, как обманул с поправкой в формуле, тем более что Лютер своим поведением это косвенно подтвердил, когда встал не на ту сторону. Ну, старый он ещё не знал, что Лютер и почти в тридцать останется полным идиотом. Но было ли так всегда? Или в первый раз Пятый действительно ничего не знал, а после их путешествия в прошлое и той встречи изменилась часть его воспоминаний, и он пытался логически обосновать несоответствия между кусками, чтобы не сойти с ума? И почему тогда старый апокалипсис вообще оказался предотвращён?

Не потому ли, что Пятый задумался о том, может ли он сейчас просто телепортироваться в академию, схватить Ваню и утащить её на какие-нибудь Фиджи: расслабляться на пляже, балуя себя коктейлями все эти несчастные десять дней, может, даже дольше. А он тем временем тихонько удушит Харальда Дженкинса во сне.

Могло ли именно это всё исправить — может, именно это и должно было? — или только сделать хуже, Пятый решил узнать на практике. По крайней мере, идея казалась вполне логичной.

Только переместиться у него не вышло. Снова.

— Ладно же! — злобно пробормотал он и пошёл пешком. Уж этот способ никогда его не подводил. Ещё бы все полчаса, потраченные на дорогу, на него не глазели прохожие. Ну бежит себе человек куда-то с дикими глазами, ну в пижаме, ну в тапочках; ну и что. В пределах прямой видимости телепорт работал исправно, так что уйти от парочки слишком добросовестных полицейских не составило особого труда.

Однако добравшись до места, Пятый мигом забыл обо всех этих маленьких неудобствах, потому что никакой академии Амбрелла там и в помине не было: на месте особняка располагался магазин одежды, и даже сама архитектура здания разительно отличалась от того, что ему помнилось.

Внутрь он решил пока не соваться — уж больно подозрительный был у него вид в чёртовой пижаме, — и до самого закрытия магазина проторчал на стоянке с другой стороны здания, на том самом месте, где по воспоминаниям прежде находился внутренний дворик и должен был изначально появиться сам Пятый; замёрз так, что не чувствовал уже ничего, даже голода или злости, но голубой воронки в небе так и не дождался.

Необходимость прятаться от работников и посетителей магазина — а также случайных прохожих, — ставшая очевидной после того, как Пятому едва удалось отвязаться от очередного доброхота, из самых благих побуждений возжелавшего непременно вызвать социальную службу, не стала такой уж большой проблемой: помог опыт работы на Комиссию. Скрываться, выжидать, сидеть в засаде — он занимался этим годами.

Стоило последнему сотруднику уйти домой, закрыв магазин на ночь, как Пятый телепортировался внутрь, чтобы окончательно убедиться: здание было полностью перестроено. Вероятно, именно поэтому у него и не выходило переместиться в академию: здесь и сейчас её фактически не существовало.

Сменив опостылевшую пижаму на более подходящую одежду — потеплее и не такую приметную, — благо, выбор здесь был отличный, он вернулся в библиотеку, где и провёл ночь в попытках отыскать всю возможную информацию о том, что случилось с академией, её членами и недоброй памяти основателем. Но главное: когда и почему.