Город Времени (гет)

Кажется, будто ТАРДИС кружится в вихре, потом зарывается в глубину, потом взлетает ввысь, и снова кружится так, что это вызывает легкую тошноту. Доктор сосредоточенно работает с одной стороны консоли, Романа — с другой. До сих пор она встречалась с обособлением куска пространственно-временного континуума только в теории. Она знала, что делать, но не подозревала, до какой степени это выматывает. Будто временной вихрь высасывал их собственную энергию. Людей в консольной не осталось — Доктор заблаговременно отправил всех в комнаты, велев не высовываться, пока он не разрешит.

Очередной бросок — стабилизировать, выпрямить. Еще раз. И еще.

— Почему Земля? — спросила Романа, мягко поворачивая ТАРДИС в нужную сторону.

— Мне всегда нравилась эта планета, — весело ответил Доктор, щелкая рычагами со своей стороны.

Кусок пространства и времени не берется из ниоткуда. И они не боги, чтобы самим его создать. Они лишь могут отделить его от общего пространственно-временного потока и изолировать. Доктор решил этот кусок оторвать от Земли. Впрочем, Романе было всё равно на самом деле — и спросила она просто так. Земля так Земля.

Наконец, ТАРДИС остановилась, замерла, окончательно укрепилась. Вихри времени улеглись вокруг нее, волнение успокоилось. Романа посмотрела на Доктора, и он кивнул. Решительно прошагав к двери, Доктор распахнул ее, а потом с широкой улыбкой повернулся:

— Получилось!

— Неужели ты сомневался? — ехидно удивилась Романа, подходя к нему и в свою очередь выглядывая наружу.

За дверями ТАРДИС простиралась обширная равнина, покрытая травами и цветами, посреди которой медленно текла полноводная река. Если присмотреться, можно было заметить, что на горизонте небо плавно спускалось, соединяясь с землей. И это была не оптическая иллюзия — небо действительно соединялось с землей.

— Конечно, нет! — самоуверенно заявил Доктор. — Я изначально знал, что всё получится.

Романа улыбнулась — он мог хорохориться, сколько угодно, но она-то видела, что он был далеко не так уверен, как хочет показать.

— Знаешь, выглядит немного жутковато, — заметила она, выходя наружу и махнув рукой на горизонт.

Доктор беспечно пожал плечами:

— Это просто с непривычки.

— Возможно. Но вблизи еще хуже, — заметила Романа, когда обернулась и обнаружила, что ТАРДИС стоит возле самого края — там, где небо, соединялось с землей, будто купол, а река просто текла, исчезая за пределами края этого мира. — Кстати, куда течет река?

— Вливается в разные реки в общем времени, — Доктор повернулся к ней и широко улыбнулся — одной из своих редких настоящих улыбок, когда он не прятал чувства и тревоги за радостным выражением, а действительно был счастлив. — Отличная работа, Романа. Мармеладку?

Она засмеялась — давно она не чувствовала себя настолько воодушевленной — и кивнула, беря у Доктора предложенную конфету. Апельсиновая. Ее любимая. Романа сочла это добрым предзнаменованием.

Потом она с удовольствием наблюдала, как люди, выходя из ТАРДИС, осматриваются, перешептываясь, обмениваясь впечатлениями. Романа видела на лицах изумление, восхищение, недоумение, беспокойство и даже страх. И их можно было понять — небо, спускающееся до земли, выглядело жутко, что бы ни говорил Доктор.

А вот на тех, кто вышел последними, смотреть было больно: те, чьих родных успели убить далеки. Заплаканные женщины, угрюмые мужчины, всхлипывающие растерянные дети. Хотела бы Романа хоть чем-то им помочь, но здесь она, увы, была бессильна.

«Как ты с этим справляешься?» — спросила она Доктора.

Он не стал уточнять, с чем именно, прекрасно поняв по ее взгляду, устремленному на несчастных.

«Никак. Просто говорю себе, что я не могу спасти всех».

«Помогает?» — скептично поинтересовалась Романа.

«Нет. Но это правда».

Правда, да. Их никто ни в чем не обвинял — наоборот, люди были бесконечно благодарны и без конца подходили сказать спасибо. Но от этого почему-то становилось только хуже.

К счастью, сейчас у них было множество насущных проблем — им предстояло построить целый мир, — и это помогало отвлечься от скорби и угрызений совести.

* * *

Первым делом Доктор взялся устанавливать временной шлюз — прямо на том месте, где река вытекала во внешний мир.

— Зачем тебе постоянная связь с внешним миром? — поинтересовалась Романа.

Доктор завис в ТАРДИС над рекой, сосредоточенно работая над шлюзом, а Романа наблюдала, стоя сзади.

— Нам надо наладить с ним торговлю, — ответил Доктор, соединяя и разделяя временные линии, чтобы создать туннель. — Нам нужны строительные материалы. Но прежде всего нам нужна еда. Даже если прямо сейчас распахать и засеять поля, урожай будет еще не скоро, а запасов ТАРДИС не хватит надолго для такого количества людей.

Романа кивнула — она уже думала об этом. Торговля, конечно, хороший выход, но…

— И чем же мы будем торговать?

— Знаниями, конечно! — Доктор широко улыбнулся, резко повернувшись к ней. — Но только с фиксированными эпохами, естественно.

— Знаниями, — Романа скептично посмотрела на него. — Не хочешь ли ты сказать, что собираешься дать людям доступ к библиотеке ТАДРИС?

Доктор активно закивал:

— Именно. Не ко всей, конечно. А кроме того, я сам по себе источник знаний. Позже обучу преемников. Эта экспедиция сплошь состоит из умнейших ученых — они справятся.

Он снова повернулся к шлюзу, чтобы закончить настройку. Да, пожалуй, это выход.

— Ага! — Доктор торжествующе распрямился и шагнул назад.

Обширный квадрат над рекой мягко засветился, обозначая открытый проход. Романа невольно улыбнулась на сияющую торжеством физиономию Доктора. Он захлопнул дверь и прошагал к консоли, чтобы переправить ТАРДИС на берег, где его ждали несколько ученых во главе с Питером.

Конечно, он оставался их руководителем, к нему обращались люди в первую очередь, если у них возникали вопросы, но Доктор незаметно и по умолчанию стал считаться главным.

— Ну как? — встретили его сразу несколько голосов, стоило Доктору высунуться из ТАРДИС. — Получилось?

— Конечно, получилось! — возмутился Доктор подобным недоверием. — Теперь осталось наладить торговлю и, получив всё необходимое, начать строительство.

Ответом ему были радостно-торжествующие восклицания.

— Faber est quisque suae fortunae, — задумчиво изрекла Селия, а потом ее темные глаза весело сверкнули: — О, Джон! А ведь ваша фамилия вам удивительно подходит: вы действительно кузнец — и не только собственной судьбы, но и судеб окружающих. Фабер Джон — это звучит, не находите?

Доктор фыркнул. Селия была единственной из колонистов, кто прекрасно понимал, что Джон Смит вовсе не его имя, но с каким-то извращенным удовольствием обращалась к нему только так.

Романа искренне рассмеялась:

— А и правда, Доктор!

Он одарил ее взглядом «И ты, Брут!», но в глубине его глаз сверкало веселье, так что она не слишком поверила его надутой физиономии. Селия, кажется, тоже.

А имя прижилось — и очень быстро.

* * *

Связями с внешним миром занимался Доктор. Людям нельзя было там показываться под угрозой разрушения мироздания. А Романа предпочитала заниматься обустройством их нынешнего жилища, которое вскоре нарекли Городом Времени. Она не знала, откуда это пошло (возможно, с легкой руки всё той же Селии), но людям понравилось. Да и они с Доктором не возражали.

Торговля налаживалась. Жизнь в Городе — тоже. Люди работали с огромным энтузиазмом, обустраивая новый дом. Неудивительно, если подумать, что они никогда и никуда не смогут отсюда уйти. И вот уже появились здания, улицы, площади… Доктор высказал предложение, что в городе, носящем имя Времени, все объекты должны называться соответственно. Питер горячо его поддержал, и теперь все развлекались, наперебой предлагая наименования: площадь Закрытие Времени, Дневная аллея, площадь Эры, парк Долгие Часы, Вековая площадь, авеню Четырех Веков… Единственную же реку назвали просто Время.

Территорию по другую сторону реки оставили полями — для сельского хозяйства, — на которых возвели лишь несколько деревенских домиков на приличном расстоянии друг от друга, как и положено фермерским имениям.

Поначалу неуверенные и даже боящиеся будущего колонисты, теперь расправили плечи и подняли головы — фигурально выражаясь. Куда бы ни пошла, Романа встречала радостные улыбки и уважительные приветствия. А уж Доктора они почитали примерно как Лорда Президента на Галлифрее. С той лишь разницей, что Доктор обитал не в заоблачных высотах, а рядом с людьми, которые в любой момент могли обратиться к нему со своими проблемами. Романа уже не в первый раз убедилась, что он прирожденный лидер. Даже если сам он терпеть не мог подобные облекающие властью и ответственностью должности.

Они с Доктором поселились в хромированном доме на площади Закрытие Времени, где Доктор припарковал ТАРДИС — благо дом был достаточно большим. Как раз в тот день, когда он был закончен, и они вступили в пока еще пустой обширный вестибюль, Доктор огорошил Роману заявлением:

— Нам все-таки придется слетать на Галлифрей.

Романа невольно вздрогнула.

— Зачем?

Доктор с подчеркнуто небрежным видом пожал плечами:

— Чтобы заключить союз между нашими Домами, как полагается.

Романа застыла и ошарашенно поморгала, недоверчиво уставившись на него.

— Доктор… это ты сейчас мне предложение сделал?

Он молча кивнул, вдруг растеряв всё свое знаменитое красноречие. Романа широко улыбнулась, чувствуя себя бесконечно счастливой. Она не думала, что Доктор решится на этот шаг — не в ближайшее время, во всяком случае. Она знала, что он любит ее — чувствовала, как могут чувствовать только повелители времени. Но он слишком любил свою свободу и независимость. Тем приятней стал сюрприз. Она никогда не стала бы давить и торопить, согласившись с ролью дорогой подруги, но это не значит, что ей не хотелось большего.

Однако существовала еще одна проблема.

— Должна предупредить — моя семья, скорее всего, будет сильно против.

Доктор небрежно отмахнулся — мол, с чем я не справлялся! И Романа рассмеялась. Он улыбнулся ей в ответ — одной из тех редких искренних улыбок, которые она так любила.

* * *

Их появление на родине было эпичным — чего и следовало ожидать. Материализовавшуюся ТАРДИС немедленно окружила стража.

— Охрана Канцлера, — пренебрежительно фыркнул Доктор, глядя на изображение на экране: несколько человек в красно-белой униформе с белыми плащами; и с сарказмом добавил: — Добро пожаловать домой.

Романа невесело улыбнулась. Именно такого приема она и опасалась. На родине к Доктору относились двойственно — одни считали его героем, который не однажды спасал Галлифрей, другие презирали как ренегата. Но что точно — так это то, что каждое его возвращение сопровождалось какой-нибудь катастрофой. А на этот раз добавлялось еще одно обстоятельство: требование вернуться на Галлифрей Романа получила уже давно. Они с Доктором требование проигнорировали, и теперь их наверняка ждало разбирательство.

Доктор подмигнул ей и решительно двинулся к двери, Романа последовала за ним. Распахнув дверь и шагнув наружу, он широко улыбнулся, отсалютовав солдатам:

— Господа, я счастлив вернуться на Галлифрей!

Солдаты в ответ нацелили на него стазеры. Однако это нисколько не смутило Доктора. Прошагав вперед между двумя рядами, он жизнерадостно продолжил:

— О, мне это нравится! Почетный караул? Нет, вы просто толпа. Вы не подходите для охраны мармеладок. Хотите мармеладку?

Солдат, к которому Доктор обратился, достав из кармана неизменный бумажный пакет, ошарашенно моргнул.

— Ну-ну, бросьте, Доктор, — из двери на другом конце шестиугольного зала, в котором они приземлились, появился человек в одеяниях Кастелляна. — Прошу прощения за не слишком дружелюбный прием, но вы же понимаете, что сами его спровоцировали.

— Кастеллян Спандрелл! — радостно воскликнул Доктор. — Сколько лет, сколько зим! И нет, я понятия не имею, что натворил на этот раз.

Плотный пожилой Кастеллян, чьи редкие седые волосы почти полностью закрывала форменная шапочка, коротко улыбнулся, но сразу же вернул себе суровое лицо.

— Доктор, Дом Хатсхевен официально обвинил вас в похищении своей наследницы и потребовал суда.

Романа демонстративно прочистила горло:

— Для сведения, Лорд Кастеллян: меня никто не похищал, я путешествую с Доктором абсолютно добровольно.

— Ваша мать придерживается иного мнения, леди Романадворатрелундар, — почтительно поклонился Кастеллян.

Романа тяжело вздохнула и закатила глаза. Еще бы! Ей стоило ожидать от своей матери именно таких выводов.

— В таком случае, я должна ее разубедить, — твердо произнесла она и зашагала вперед. — Пошли, Доктор.

Доктор улыбнулся и помахал страже и Кастелляну, прежде чем последовать за ней.

— Но… — Кастеллян хотел что-то возразить, а потом со смирившимся видом махнул рукой; Романа успела еще услышать его бормотание: — Полагаю, мне лучше остаться в стороне.

— Весьма разумно, — прокомментировал Доктор, но так, что его услышала только Романа.

Мать она нашла в их семейных садах. При виде знакомого пышного великолепия сердца кольнула ностальгия. Вдоль аллей, посыпанных белым песком, стояли изящные статуи. Вековые деревья создавали в глубине сада таинственную тень. Цветы увивали арки над аллеями и беседки, в которых Романа в детстве любила сидеть с очередной книгой в руках. Здесь всё было полно воспоминаний — хороших и плохих. Это был ее дом. Дом, который она видела последний раз в жизни.

Доктор заметил ее настроение.

— Не жалеешь о своем решении? Еще не поздно передумать.

Вопреки деланно веселому и беспечному тону, Романа чувствовала в нем глубоко спрятанную горечь… и страх потерять ее. Он всей душой хотел, чтобы она осталась с ним. Но если бы она сейчас сказала, что остается на Галлифрее, он отпустил бы ее, не стал бы удерживать. Как бы больно ни было ему самому, в первую очередь он думал о том, чего хочет она. Романа настолько ясно и четко почувствовала это, словно их сознания уже объединились. Если бы у нее были сомнения (которых у нее не было) одно это немедленно прогнало бы их. Она улыбнулась и взяла его за руку, переплетя их пальцы.

— Я хочу быть с тобой. До пределов вселенной и до конца времен.

На этом им пришлось прервать разговор, поскольку навстречу по аллее шла ее мать, как всегда величественная и прекрасная в летящем белом платье до щиколоток. Бежевый брючный костюм Романы, отрытый в глубинах гардероба ТАРДИС, рядом с этим платьем выглядел откровенно плебейским. Мать регенерировала с тех пор, как Романа видела ее в последний раз, и теперь выглядела как высокая темноволосая женщина с очень бледной кожей. При виде Романы она на мгновение замерла, а потом бросилась вперед с выражением безграничного облегчения на лице:

— Романадворатрелундар!

Обнимая мать в ответ, она подумала, что Доктор был прав: ее имя слишком длинное. Эта мысль вызвала невольный смешок. Мать отстранила ее от себя, чтобы внимательно вглядеться в лицо.

— Ты регенерировала. Что случилось? Этот ужасный ренегат подверг тебя опасности? Тебе удалось сбежать от него?

Доктор многозначительно кашлянул:

— Ужасный ренегат вообще-то здесь.

Мать вздрогнула так, будто до сих пор не осознавала его присутствия. Романа прыснула, покосившись на него. Он стоял, засунув руки в карманы и покачиваясь с пятки на носок, с самым оскорбленным видом.

— Матушка… — начала Романа, но больше ничего не успела сказать, поскольку та взорвалась возмущенной тирадой, хотя скорее не взорвалась, а зашипела:

— Ты! Как ты смел появиться в этом Доме! Как ты смеешь находиться здесь, не рассыпаясь пеплом от стыда! Ты похитил мою несчастную девочку, таскал ее по Рассилон знает каким ужасным местам, подвергал опасности…

— Матушка! — Романа повысила голос, чтобы перебить поток обвинений. — Никто меня не похищал. Я с Доктором по своей собственной свободной воле.

Это заставило мать замолчать, пораженно уставившись на нее. И Романа воспользовалась этим, чтобы продолжить:

— И вообще-то я пришла сказать тебе, что выхожу за него замуж.

Романа отступила назад, чтобы взять Доктора за руку, обменявшись с ним коротким взглядом, а потом снова решительно посмотрела на мать. И имела сомнительное удовольствие наблюдать, как ее темно-синие глаза постепенно расширяются, практически вылезая из орбит, а рот открывается в немом крике. Пока немой крик не обрел звучание.

— Никогда! — рявкнула мать. — Моя дочь не опозорит свою семью таким образом!

Романа тяжело вздохнула. Она знала, что будет непросто.

Некоторое время криков и уговоров спустя, мать всё же вынуждена была признать, что Романа достаточно взрослая, имеет свою голову на плечах, и никто не может запретить ей выйти замуж за того, за кого она хочет. К счастью, переговоры с отцом прошли гораздо проще и спокойнее: второго подобного скандала Романа не вынесла бы.

Еще какое-то время ушло на переговоры между родителями жениха и невесты и улаживание всех формальностей (в том числе и касающихся игнорирования официального вызова Высшего Совета). В нормальных обстоятельствах подготовка началась бы минимум за полгода до свадьбы. Но Доктор сумел настоять на более простой церемонии без лишней помпезности. Хотя Романа так и не поняла, как он умудрился назначить свадьбу всего через два дня после их появления на Галлифрее. Вот уж действительно чудо.

Большой зал Капитолия сверкал отполированными поверхностями. Романа чувствовала себя немного неуютно в парадной ало-оранжевой мантии. Она успела отвыкнуть от тяжелых официальных одеяний. И у них совершенно дурацкий воротник — пафосный и неудобный! Впрочем, Доктор смотрелся в мантии весьма неплохо.

Золотой Церемониймейстер постучал посохом по полу, и в зале тут же воцарилась абсолютная тишина, словно он не был наполнен множеством повелителей времени.

— Сегодня соединяются союзом Дом Лангбэрроу и Дом Хатсхевен, — торжественно объявил он. — Если у кого-то среди присутствующих есть законные основания не допустить этого союза, пусть скажут сейчас.

Церемониймейстер сделал традиционную паузу, которая, насколько знала Романа, никогда не нарушалась.

— Новобрачные, принесите обеты.

Доктор повернулся к Романе, взяв ее ладони в свои и слегка улыбнувшись.

— Романадворатрелундар, — впервые он произнес ее имя полностью — и даже не запнулся, — я клянусь быть рядом с тобой, следовать за тобой, вести тебя, поддерживать тебя, заботиться о тебе — во всех регенерациях. До пределов вселенной и до конца времен.

Он произнес традиционную формулу с таким искренним чувством, что у Романы выступили слезы на глазах. Она в свою очередь сжала пальцы Доктора и произнесла:

— Доктор, я клянусь быть рядом с тобой, следовать за тобой, вести тебя, поддерживать тебя, заботиться о тебе — во всех регенерациях. До пределов вселенной и до конца времен.

— Обменяйтесь браслетами и истинными именами.

Церемониймейстер протянул им лежащие на бордовой бархатной подушке два тонких серебряных браслета. Символы Домов Лангбэрроу и Хатсхевен, как и их с Доктором имена, переплетались в изящной гравировке. Они одновременно взяли браслеты, одновременно надели друг другу на левое запястье и, защелкивая застежку, одновременно наклонились друг к другу, чтобы прошептать на ухо имена.

Когда они снова распрямились, улыбаясь, Церемониймейстер продолжил:

— И объедините сознания.

Им на головы возложили золотые обручи. Связанные с Матрицей, эти артефакты служили как для того, чтобы зафиксировать союз, так и для того, чтобы сделать возможным слияние сознаний.

Они с Доктором синхронным жестом подняли руки и прикоснулись пальцами к вискам друг друга, глядя прямо в глаза. Это походило на обычный телепатический обмен, только гораздо глубже и мощнее. Романа сделала мысленный шаг, проникая в сознание Доктора. Он со своей стороны сделал то же самое. Всё закружилось в сумасшедшем вихре, а когда он улегся, Романа уже была не только собой, но еще и Доктором, воспринимала мир его глазами и чувствами. Это длилось целую вечность, а может всего несколько мгновений. Ощущение было такое, словно она обрела целую новую вселенную.

Когда Романа вернулась в свое тело и опустила руки, связь не прервалась полностью: сознание Доктора осталось точно эхом на краю ее собственного сознания, готовое отозваться в любую секунду. Отныне она будет чувствовать его, где бы он ни находился.

Романа с Доктором медленно, почти неверяще улыбнулись друг другу. Абсолютно непередаваемое и потрясающее чувство.

— А теперь я приглашаю всех присутствующих начать празднование, — объявил Золотой Церемониймейстер всё тем же напыщенным тоном, будто не праздновать звал, а на очередную церемонию.

Справедливости ради, празднование и выглядело как очередная церемония. Романа поняла, что уже подзабыла эту особенность своей родины — всё делать исключительно по строжайшему протоколу.

Выкроив подходящий момент между наводящими тоску разглагольствованиями то одного, то другого родственника, Доктор потянул Роману за собой — к почти незаметной двери и в коридор.

— Надо уходить, пока они не опомнились, — с широчайшей улыбкой заявил Доктор. — Иначе потом нам будет сложно вырваться.

— Тоже об этом подумала, — улыбнулась в ответ Романа.

И они поспешили к ТАРДИС, то крадясь по коридорам и осторожно выглядывая из-за углов, то мчась со всех ног на открытых пространствах — будто двое подростков, совершающих нечто запрещенное. Подростками они давно не были, а вот нечто запрещенное совершали определенно. Влетев в ТАРДИС и захлопнув за собой дверь, они посмотрели друг на друга и расхохотались. Пожалуй, никогда еще Романа не чувствовала себя настолько легко и беззаботно.

В два широких шага Доктор оказался возле консоли, быстро набрал координаты — Романа едва успела исправить время, которое он опять выставил неправильно, — и нажал рычаг. Она испытывала одновременно грусть и облегчение. Грусть — оттого что ей, скорее всего, уже не придется вернуться на родину, увидеть дом, родителей. Облегчение — оттого что, вопреки опасениям, ее не заперли снова в золотой клетке, и она отправлялась с Доктором, пожалуй, в самое сложное и увлекательное путешествие.

И только вернувшись в Город Времени, когда колонисты уставились на них круглыми глазами, они вспомнили, что так и не сняли парадные мантии.