Город Времени (гет)

Прекрасное настроение резко упало от одной единственной фразы: «Нас зовут обратно на Галлифрей». Романа отвернулась, пытаясь скрыть разочарование и казаться равнодушной. Вот и всё — пришел конец приключениям. Хотя кого она обманывает — вовсе не окончание веселой, порой опасной, но полной чудес жизни ее сейчас волновало. А Доктор воспринял требование как должное и уже начал вводить координаты.

Пытаясь сдержать рвущуюся обиду, Романа ушла в свою комнату. Она-то думала, что что-то значит для Доктора, а он так легко согласился расстаться с ней! Без малейшего сожаления!

У себя Романа рухнула на кровать и, прикусив губу, уставилась в стену. Однако в одиночестве она пробыла недолго — Доктор пришел следом, обеспокоенно поинтересовавшись, что случилось. Романа одарила его сердитым взглядом. Будто сам не понимает!

— Я не хочу тратить остаток моей жизни на Галлифрей! После всего этого, — озвучила она часть правды.

— Но ты ведь не станешь ссориться с повелителями времени? — ровным тоном спросил Доктор, стоя к ней спиной.

— Ты же стал! — Романа вскочила с кровати, возмущенно уставившись на него.

Уж кто бы говорил — в самом-то деле!

— И проиграл, — тихо произнес Доктор, по-прежнему не поворачиваясь, будто не хотел, чтобы она видела его лицо.

Романа уже хотела сдаться и сказать, что раз так — и говорить больше не о чем, надо возвращаться. Но что-то в его тоне насторожило ее.

— Доктор, — решительно позвала она, — посмотри на меня.

Он медленно, словно неохотно, повернулся, но глаза опустил в пол, избегая встречаться с ней взглядом.

— Скажи честно: ты хочешь, чтобы я ушла?

Доктор вскинул глаза, открыл рот, но сразу же закрыл его, так ничего и не сказав. Однако на его лице было ясно написано, что ничего он так не желает как того, чтобы Романа осталась с ним.

— Тогда почему? — задала она мучавший ее вопрос.

Доктор глубоко вздохнул:

— Ты понимаешь, на что обрекаешь себя, идя наперекор Высшему Совету? Понимаешь, что если не вернешься сейчас, потеряешь дом?

Романа улыбнулась:

— Дурак. Неужели ты так и не понял?

Доктор одарил ее недоуменным взглядом. Она улыбнулась еще шире, шагнула вперед и вместо всех объяснений коснулась пальцами его висков, глядя прямо в глаза. И когда он ответил ей тем же, вопросов между ними больше не осталось.

Однако остались более неприятные вопросы.

— Высший Совет не отстанет от нас, — сказал Доктор позже, когда они переместились в консольную, чтобы решить, куда отправляться дальше. — По крайней мере, не сразу. И они легко могут вычислить нас.

Романа кивнула — она прекрасно это знала и уже внутренне готова была снова начинать игру в прятки, только на этот раз не с Темным Стражем, а с собственными соотечественниками. Однако по выражению лица Доктора, по вдохновенно-хитрому блеску в голубых глазах, она видела, что у него уже есть какое-то решение. Или, во всяком случае, идея — наверняка как всегда безумная. Поэтому она спросила:

— И что ты предлагаешь?

Доктор ухмыльнулся и провел пятерней по курчавой шевелюре, взлохматив ее.

— Мы можем взять небольшой отрезок пространства и времени, отделить его и устроить там собственный мир.

Романа покачала головой:

— Он будет слишком нестабилен.

— Не будет, — горячо заверил Доктор, его улыбка стала еще шире. — Если его закрепить с помощью полярностей — по типу часового механизма.

Романа обдумала такой вариант — это действительно могло сработать. Вот только…

— Тогда его придется перезапускать каждый раз, когда он пройдет полный цикл.

Доктор кивнул:

— Да. Но ведь мы можем с этим справиться, не так ли?

Вид у него был крайне довольный собой, и Романа невольно засмеялась, чувствуя, как сердца переполняет нежность.

— Вполне, — согласилась она. — Отличная мысль.

— Значит, договорились, — Доктор с энтузиазмом принялся настраивать ТАРДИС.

Но Доктор не был бы Доктором, если бы что-нибудь не напортачил в процессе. Романа частенько поражалась, с какой виртуозностью он создает себе проблемы, а потом с не меньшей виртуозностью из них выпутывается. Как это он сказал однажды: надо совершать ошибки, чтобы запутать противника. Надо признать, ошибки совершать он умел.

В этот раз он просто забыл отключить рандомайзер, а Романа заметила это слишком поздно, чтобы что-то менять. В результате ТАРДИС материализовалась посреди довольно примитивного человеческого поселения. Одноэтажные дома, которые скорее можно назвать хибарами, расположенные на равнине, с одной стороны окаймленные лесом, а с другой стороны — полноводной рекой. Зато позади домов возвышался далеко не такой уж примитивный (с точки зрения людей, конечно) космический корабль. За рекой на некотором расстоянии возвышались горы. Появление ТАРДИС из ниоткуда, конечно же, привлекло внимание поселенцев, которые уже начали собираться вокруг. А самые смелые даже попытались войти — безрезультатно, естественно.

Судя по всему, снаружи было тепло: буйная зеленая растительность свидетельствовала о летнем периоде, да и мужчины, окружившие ТАРДИС, были одеты в холщовые брюки или шорты и рубахи без рукавов. Романа бросила быстрый взгляд на консоль: воздух пригодный для дыхания, температура воздуха тридцать градусов по Цельсию, никаких вредных газов или радиации. Она посмотрела на Доктора, и он кивнул — можно выходить знакомиться с местными.

— И почему у тебя вечно всё через какие-то приключения? — с тихим вздохом произнесла Романа в пространство.

Доктор фыркнул и, не удосужившись ответить, открыл дверь ТАРДИС, впуская яркий солнечный свет и жаркий, пахнущий пылью, воздух.

— Приветствую вас, друзья!

Доктор с широченной улыбкой шагнул наружу, вскинув руки жестом, демонстрирующим, что он безоружен, однако ненавязчиво загораживая собой Роману. Так что ей приходилось выглядывать у него из-за спины, чтобы видеть встретивших их людей. Он всегда так делал — на случай, если местные окажутся враждебны. Романа ни за что бы ему не призналась, но этот жест трогал ее до глубины души.

Отшатнувшиеся было при появлении Доктора несколько мужчин приблизились обратно, разглядывая их с любопытством и легким недоумением.

— Вы кто? — спросил тот, что стоял впереди — молодой, темноволосый, примерно одного роста с Доктором; серые глаза смотрели несколько подозрительно.

— Я Доктор, а это Романа, — с прежней широкой улыбкой представил их Доктор.

Убедившись в миролюбии жителей, он шагнул в сторону, позволяя Романе в свою очередь покинуть ТАРДИС. В лицо дохнуло разгоряченным воздухом, пропитанным солнцем, и Романа порадовалась особенностям физиологии повелителей времени, благодаря которой они не испытывали дискомфорта ни от жары, ни от холода. В определенных пределах, конечно. В противном случае ей было бы не слишком уютно в костюме, который она недавно откопала в гардеробе ТАРДИС, и который состоял из длинной красной юбки, красного же жакета с золотой вышивкой по краю и белой блузки. Не говоря уже о Докторе в его пальто и шарфе. Люди, глядя на него, явно уже начали задаваться вопросом, как он еще не потерял сознание от перегрева.

Поколебавшись, Романа поманила с собой К-9. Они не всегда брали его с собой в таких случайных высадках, но здесь он, скорее всего, особого фурора не вызовет. И действительно — никто не обратил внимания на робота-собаку.

— Доктор? — озадаченно нахмурился мужчина. — В какой области?

Романа прямо видела, как Доктора немного сбила с толку столь нестандартная реакция на его имя, и тихонько хихикнула. Но он моментально сориентировался и небрежно, с явными хвастливыми нотками ответил:

— Практически во всех.

Мужчины вокруг насмешливо заулыбались, а их, видимо, руководитель скептично хмыкнул, приподняв бровь.

— Ну-ну, — произнес он, окинув Доктора взглядом с головы до ног. — Вам не жарко, кстати?

Доктор возмущенно вскинулся и, прищурившись, отрезал:

— Нет. А с кем имею честь? — осведомился он со всем доступным ему высокомерием и выразительным жестом обвел окружающее поселение: — И что это такое?

Мужчина примирительно улыбнулся, явно не желая раздувать конфликт.

— Научно-исследовательская станция «Кассиопея-2». А я — ее руководитель Питер Уокер.

— О! — произнес Доктор с таким видом, словно это название о чем-то ему говорило — о чем-то не слишком приятном.

Он тут же перестал дуться. Романа никогда не понимала, как это происходит, но он всегда умудрялся моментально увлечь людей в обсуждение всего на свете. Вот и теперь уже спустя пару минут они шли в сопровождении встретивших их людей к главному официальному зданию, попутно разговаривая о целях станции, особенностях планеты, достижениях и планах.

— Эта планета богата драгоценными минералами и множеством других природных ресурсов, — увлеченно объяснял улыбчивый шатен, представившийся Манфредом Шульцем. — Для геолога здесь просто рай. Впрочем, все мои коллеги не нарадуются на это место.

Питер Уокер кивнул:

— Нас послали сюда как раз изучить природные богатства планеты и выяснить, подходит ли она для колонизации.

— М-м, логично, — согласился Доктор, закинув на плечо конец длиннющего шарфа. — И, судя по тому, что я вижу, она подходит.

— О, еще как! — довольно засмеялся Донал О’Келли — богатырского сложения мужчина с пронзительными голубыми глазами и такой же, как у Доктора пышной кудрявой шевелюрой, только рыжей. — Потрясающе плодородная земля, мягкий климат: возделывай — не хочу.

— Донал — наш агроном, — с веселой улыбкой пояснил Питер и спросил: — А все-таки, доктор, как вас зовут?

Доктор открыл было рот, собираясь заявить, что так и зовут, но потом передумал, пожал плечами и ответил:

— Джон Смит.

К тому моменту, когда они дошли до единственного высокого каменного здания — нечто вроде башни или маяка, — вокруг них уже собралась небольшая толпа. Мужчины, женщины, дети, которые разглядывали гостей с неприкрытым любопытством.

И вот тут-то наступил звездный час К-9: дети моментально окружили металлического пса веселой шумной гурьбой. Поначалу они только старались каждый погладить или потрогать его, но, поняв, что К-9 вполне разумный, начали закидывать его вопросами. Он едва успевал поворачиваться от одного к другому.

«Доктор, зачем мы здесь?» — мысленно спросила Романа между делом, пока их знакомили со всеми присутствующими. Она не была уверена, что это сработает: обычно для телепатической связи требовался физический (желательно, касаться пальцами висков) и зрительный контакт. Только в исключительных случаях…

Однако Доктор услышал и ответил самым невинным тоном:

«Затем, что нас сюда закинул рандомайзер».

«Доктор!» — Романа раздраженно нахмурилась.

Ведь прекрасно понял, что она имела в виду, но нет — надо прикинуться дураком. Доктор ухмыльнулся — иногда ей казалось, что ему просто нравится выводить ее из себя, — но соизволил ответить:

«Мы сюда попали не случайно: я чувствую, что-то должно произойти».

Романа понимающе кивнула. Обычно интуиции Доктора можно было доверять. Особенно на неприятности. И улыбнулась симпатичной полноватой мулатке Селии Альварес, которая спросила ее, откуда прибыли они сами.

— С Галлифрея, — ответила Романа, как выразился бы Доктор, в философском, а не географическом смысле.

Их бегство от Темного Стража здешних людей не касается.

— Повелители времени? — удивленно воскликнула Селия.

— Вы слышали о нас? — в свою очередь удивилась Романа.

Их соотечественники предпочитали наблюдать издалека, и немногие расы знали, кто они такие. А уж среди людей Романа подобное знание встречала впервые.

— О, да! — с энтузиазмом воскликнула Селия. — Меня всегда интересовал ваш народ — такая потрясающая цивилизация!

Ее темно-карие глаза так и горели воодушевлением, даже короткий хвост, в который были собраны пышные кудрявые волосы, казалось, подпрыгивал от нетерпения получить новые знания. Впоследствии Романа думала, что именно с легкой руки Селии ее стали называть просто Повелительница Времени, забыв про имя.

«Берегись, как бы тебя не разобрали на сувениры», — раздался в голове насмешливый голос Доктора. При этом он продолжал увлеченно, будто бы не замечая ничего вокруг, общаться с местным программистом — китайцем с длинными волосами, заплетенными в косу. Лианг Чен, кажется. Романа выразительно фыркнула, и губы Доктора тронула едва заметная улыбка.

Увы, предчувствие не подвело Доктора и на этот раз.

Милое общение с колонистами внезапно было прервано появлением целой армии далеков, выкатившихся из близлежащего леса. Особо церемониться они не стали: едва завидев людей, тут же заскрежетали вибрирующими голосами свою любимую присказку:

— У-НИЧ-ТО-ЖИТЬ!

И засверкали лучи их лазеров. Люди с испуганными криками бросились в укрытие. Естественно, ближайшим и самым надежным укрытием им представлялась каменная башня административного здания.

— Это далеков не остановит, — пробормотала Романа, окинув башню оценивающим взглядом.

Словно в подтверждение ее слов, несколько лучей одновременно врезались в стоящий за домами корабль, на котором прилетели колонисты. Лучи будто впитались в него, разлились по поверхности нагревая ее до пылающего алого цвета. А потом корабль просто взорвался, разбросав вокруг тысячи раскаленных осколков. Романа инстинктивно пригнулась.

Люди закричали, еще активнее бросившись к дверям башни, в которых образовалась давка. Панику усиливало то, что несколько выстрелов далеков достигли цели, и около десятка людей лежали теперь на земле бездыханными.

— Знаю, — сосредоточенно ответил Доктор.

Он прищурился, оглядывая окрестности, будто что-то высчитывал. Несколько секунд спустя он так резко повернулся к ней, что полы его пальто взметнулись.

— Романа, останься здесь с ними. К-9, отвлеки далеков.

— Будет исполнено, хозяин, — отозвался К-9, с механическим жужжанием поворачиваясь к далекам и наставляя на них свой бластер, казавшийся рядом с вражеской мощью детской игрушкой.

— Ты куда? — встревоженно спросила Романа.

Ответить Доктор не соизволил, только повторил:

— Побудь с ними. Успокой панику. Я быстро.

С этими словами он бросился прочь, ловко лавируя между выстрелами. Хорошо, что далеки достаточно неповоротливы. Плохо, что их так много. Романа с замирающими сердцами проводила его взглядом, а потом решительно повернулась к людям.

Впрочем, с организацией и успокоением паники Питер уже прекрасно справился без нее. Под его руководством колонисты поспешно, но без давки заходили в двери башни. Романа одобрительно улыбнулась — определенно, он хороший руководитель.

Когда все оказались внутри и металлическая дверь с шипением закрылась, Романа тут же бросилась к ближайшему окну.

Помещение внутри, к счастью, оказалось пустым, но всё же недостаточно просторным для такого количества людей. Многим пришлось подняться по винтовой лестнице, идущей вдоль стен, в комнаты наверху.

Романа осторожно выглянула из узкого окна, больше напоминавшего бойницу. Похоже, колонисты предполагали, что на них могут напасть, и подготовились. Увы, недостаточно для защиты от далеков. Доктора не было видно, зато прекрасно было видно смертоносные лучи. Романа отшатнулась от бойницы, а в следующую секунду вся башня содрогнулась так, что завибрировали стены, а с потолка что-то посыпалось.

Что же задумал Доктор? Неужели он собирается как-то спасти этих людей, несмотря на…

Додумать Романа не успела. Со знакомым скрежещущим звуком в помещении материализовалась ТАРДИС. Люди шарахнулись в стороны. Из распахнувшейся двери высунулась кудрявая голова Доктора.

— Заходите все быстро! — велел он.

— Но… — попытался возразить Питер.

— Объяснения потом, — заявил Доктор, — это здание долго не продержится. И если вы не хотите, чтобы оно стало вашей могилой, заходите!

Подтверждая его слова, башня снова содрогнулась, и на этот раз с потолка посыпались уже целые камни. Это решило дело. Питер махнул людям заходить, а сам бегом поднялся по лестнице, чтобы позвать тех, кто скрылся наверху.

Романа зашла последней. И как только дверь за ней закрылась, Доктор рванул рычаг, и ТАРДИС дематериализовалась. Последним донесшимся снаружи звуком был жуткий грохот.

Романа облегченно прислонилась спиной к дверям и обвела взглядом консольную. Доктор успел отправить большинство колонистов в другие комнаты, и здесь остались лишь трое: Питер, худощавый и жилистый Найджел Болдуин и взъерошенный блондин Мэтью Уильямс. Пилот и механик — те, чья помощь могла потенциально пригодиться. Хороший выбор. Они до сих пор оглядывались с круглыми глазами и тотальным изумлением на лицах.

— Доктор, К-9! — встревоженно воскликнула Романа.

— Знаю, — Доктор печально кивнул. — Уже ничего не поделаешь. Но он погиб, как герой. Если бы не он, я бы не успел.

Романа мотнула головой и шагнула вперед, подходя к Доктору. К-9 был всего лишь роботом, но для Романы — и еще больше для Доктора — он стал настоящим другом. Потерять его было… больно.

Однако в первую очередь Роману волновал еще один серьезный вопрос.

— Ты ведь знаешь, что это была фиксированная точка, да? — спросила она, положив Доктору ладонь на плечо и заглянув в глаза.

— Конечно, — он фыркнул, мотнув головой, будто стряхивая с кудрей пыль. — Я просто подумал, что мы могли бы взять их с собой в наш личный отрезок пространства и времени. Таким образом они будут отделены от основного мира и не создадут угрозы его временным линиям.

Романа подумала и с улыбкой кивнула. Вполне себе выход. Так они спасали обреченных на смерть людей и не подвергали опасности мироздание.

— Э? Вы сейчас о чем? — спросил Питер.

Найджел и Мэтью переводили недоуменные взгляды от Романы к Доктору. Этот последний широко улыбнулся и шагнул к ним.

— Понимаете, в чем дело. Вы должны были погибнуть сегодня из-за нападения далеков. Это фиксированная точка. А фиксированные точки нельзя менять, если не хотите обрушить мироздание. Но я предлагаю вам жизни, при условии, что вы переселитесь вместе с нами в совершенно иное пространство и время и больше никогда не увидите родного мира, других людей. Согласны?

— Я так понимаю, наш выбор — либо это, либо смерть? — с невеселым смешком уточнил Найджел, нервно пригладив и без того гладкие светлые волосы.

Доктор кивнул. Питер пожал плечами:

— Я, конечно, сообщу всем и спрошу, что они думают, но уверен, все предпочтут жизнь, даже на таких условиях. В конце концов, мы уже покинули Землю, друзей и родственников. Мы изначально предполагали, что это может оказаться навсегда. А чужой мир — наверняка, к нему не сложнее приспособиться, чем к чужой планете.

— Вот и чудненько! — радостно улыбнулся Доктор и похлопал его по плечу. — Тогда идите к своим людям, предупредите их — мы начинаем перемещение.

Кажется, будто ТАРДИС кружится в вихре, потом зарывается в глубину, потом взлетает ввысь, и снова кружится так, что это вызывает легкую тошноту. Доктор сосредоточенно работает с одной стороны консоли, Романа — с другой. До сих пор она встречалась с обособлением куска пространственно-временного континуума только в теории. Она знала, что делать, но не подозревала, до какой степени это выматывает. Будто временной вихрь высасывал их собственную энергию. Людей в консольной не осталось — Доктор заблаговременно отправил всех в комнаты, велев не высовываться, пока он не разрешит.

Очередной бросок — стабилизировать, выпрямить. Еще раз. И еще.

— Почему Земля? — спросила Романа, мягко поворачивая ТАРДИС в нужную сторону.

— Мне всегда нравилась эта планета, — весело ответил Доктор, щелкая рычагами со своей стороны.

Кусок пространства и времени не берется из ниоткуда. И они не боги, чтобы самим его создать. Они лишь могут отделить его от общего пространственно-временного потока и изолировать. Доктор решил этот кусок оторвать от Земли. Впрочем, Романе было всё равно на самом деле — и спросила она просто так. Земля так Земля.

Наконец, ТАРДИС остановилась, замерла, окончательно укрепилась. Вихри времени улеглись вокруг нее, волнение успокоилось. Романа посмотрела на Доктора, и он кивнул. Решительно прошагав к двери, Доктор распахнул ее, а потом с широкой улыбкой повернулся:

— Получилось!

— Неужели ты сомневался? — ехидно удивилась Романа, подходя к нему и в свою очередь выглядывая наружу.

За дверями ТАРДИС простиралась обширная равнина, покрытая травами и цветами, посреди которой медленно текла полноводная река. Если присмотреться, можно было заметить, что на горизонте небо плавно спускалось, соединяясь с землей. И это была не оптическая иллюзия — небо действительно соединялось с землей.

— Конечно, нет! — самоуверенно заявил Доктор. — Я изначально знал, что всё получится.

Романа улыбнулась — он мог хорохориться, сколько угодно, но она-то видела, что он был далеко не так уверен, как хочет показать.

— Знаешь, выглядит немного жутковато, — заметила она, выходя наружу и махнув рукой на горизонт.

Доктор беспечно пожал плечами:

— Это просто с непривычки.

— Возможно. Но вблизи еще хуже, — заметила Романа, когда обернулась и обнаружила, что ТАРДИС стоит возле самого края — там, где небо, соединялось с землей, будто купол, а река просто текла, исчезая за пределами края этого мира. — Кстати, куда течет река?

— Вливается в разные реки в общем времени, — Доктор повернулся к ней и широко улыбнулся — одной из своих редких настоящих улыбок, когда он не прятал чувства и тревоги за радостным выражением, а действительно был счастлив. — Отличная работа, Романа. Мармеладку?

Она засмеялась — давно она не чувствовала себя настолько воодушевленной — и кивнула, беря у Доктора предложенную конфету. Апельсиновая. Ее любимая. Романа сочла это добрым предзнаменованием.

Потом она с удовольствием наблюдала, как люди, выходя из ТАРДИС, осматриваются, перешептываясь, обмениваясь впечатлениями. Романа видела на лицах изумление, восхищение, недоумение, беспокойство и даже страх. И их можно было понять — небо, спускающееся до земли, выглядело жутко, что бы ни говорил Доктор.

А вот на тех, кто вышел последними, смотреть было больно: те, чьих родных успели убить далеки. Заплаканные женщины, угрюмые мужчины, всхлипывающие растерянные дети. Хотела бы Романа хоть чем-то им помочь, но здесь она, увы, была бессильна.

«Как ты с этим справляешься?» — спросила она Доктора.

Он не стал уточнять, с чем именно, прекрасно поняв по ее взгляду, устремленному на несчастных.

«Никак. Просто говорю себе, что я не могу спасти всех».

«Помогает?» — скептично поинтересовалась Романа.

«Нет. Но это правда».

Правда, да. Их никто ни в чем не обвинял — наоборот, люди были бесконечно благодарны и без конца подходили сказать спасибо. Но от этого почему-то становилось только хуже.

К счастью, сейчас у них было множество насущных проблем — им предстояло построить целый мир, — и это помогало отвлечься от скорби и угрызений совести.

* * *

Первым делом Доктор взялся устанавливать временной шлюз — прямо на том месте, где река вытекала во внешний мир.

— Зачем тебе постоянная связь с внешним миром? — поинтересовалась Романа.

Доктор завис в ТАРДИС над рекой, сосредоточенно работая над шлюзом, а Романа наблюдала, стоя сзади.

— Нам надо наладить с ним торговлю, — ответил Доктор, соединяя и разделяя временные линии, чтобы создать туннель. — Нам нужны строительные материалы. Но прежде всего нам нужна еда. Даже если прямо сейчас распахать и засеять поля, урожай будет еще не скоро, а запасов ТАРДИС не хватит надолго для такого количества людей.

Романа кивнула — она уже думала об этом. Торговля, конечно, хороший выход, но…

— И чем же мы будем торговать?

— Знаниями, конечно! — Доктор широко улыбнулся, резко повернувшись к ней. — Но только с фиксированными эпохами, естественно.

— Знаниями, — Романа скептично посмотрела на него. — Не хочешь ли ты сказать, что собираешься дать людям доступ к библиотеке ТАДРИС?

Доктор активно закивал:

— Именно. Не ко всей, конечно. А кроме того, я сам по себе источник знаний. Позже обучу преемников. Эта экспедиция сплошь состоит из умнейших ученых — они справятся.

Он снова повернулся к шлюзу, чтобы закончить настройку. Да, пожалуй, это выход.

— Ага! — Доктор торжествующе распрямился и шагнул назад.

Обширный квадрат над рекой мягко засветился, обозначая открытый проход. Романа невольно улыбнулась на сияющую торжеством физиономию Доктора. Он захлопнул дверь и прошагал к консоли, чтобы переправить ТАРДИС на берег, где его ждали несколько ученых во главе с Питером.

Конечно, он оставался их руководителем, к нему обращались люди в первую очередь, если у них возникали вопросы, но Доктор незаметно и по умолчанию стал считаться главным.

— Ну как? — встретили его сразу несколько голосов, стоило Доктору высунуться из ТАРДИС. — Получилось?

— Конечно, получилось! — возмутился Доктор подобным недоверием. — Теперь осталось наладить торговлю и, получив всё необходимое, начать строительство.

Ответом ему были радостно-торжествующие восклицания.

— Faber est quisque suae fortunae, — задумчиво изрекла Селия, а потом ее темные глаза весело сверкнули: — О, Джон! А ведь ваша фамилия вам удивительно подходит: вы действительно кузнец — и не только собственной судьбы, но и судеб окружающих. Фабер Джон — это звучит, не находите?

Доктор фыркнул. Селия была единственной из колонистов, кто прекрасно понимал, что Джон Смит вовсе не его имя, но с каким-то извращенным удовольствием обращалась к нему только так.

Романа искренне рассмеялась:

— А и правда, Доктор!

Он одарил ее взглядом «И ты, Брут!», но в глубине его глаз сверкало веселье, так что она не слишком поверила его надутой физиономии. Селия, кажется, тоже.

А имя прижилось — и очень быстро.

* * *

Связями с внешним миром занимался Доктор. Людям нельзя было там показываться под угрозой разрушения мироздания. А Романа предпочитала заниматься обустройством их нынешнего жилища, которое вскоре нарекли Городом Времени. Она не знала, откуда это пошло (возможно, с легкой руки всё той же Селии), но людям понравилось. Да и они с Доктором не возражали.

Торговля налаживалась. Жизнь в Городе — тоже. Люди работали с огромным энтузиазмом, обустраивая новый дом. Неудивительно, если подумать, что они никогда и никуда не смогут отсюда уйти. И вот уже появились здания, улицы, площади… Доктор высказал предложение, что в городе, носящем имя Времени, все объекты должны называться соответственно. Питер горячо его поддержал, и теперь все развлекались, наперебой предлагая наименования: площадь Закрытие Времени, Дневная аллея, площадь Эры, парк Долгие Часы, Вековая площадь, авеню Четырех Веков… Единственную же реку назвали просто Время.

Территорию по другую сторону реки оставили полями — для сельского хозяйства, — на которых возвели лишь несколько деревенских домиков на приличном расстоянии друг от друга, как и положено фермерским имениям.

Поначалу неуверенные и даже боящиеся будущего колонисты, теперь расправили плечи и подняли головы — фигурально выражаясь. Куда бы ни пошла, Романа встречала радостные улыбки и уважительные приветствия. А уж Доктора они почитали примерно как Лорда Президента на Галлифрее. С той лишь разницей, что Доктор обитал не в заоблачных высотах, а рядом с людьми, которые в любой момент могли обратиться к нему со своими проблемами. Романа уже не в первый раз убедилась, что он прирожденный лидер. Даже если сам он терпеть не мог подобные облекающие властью и ответственностью должности.

Они с Доктором поселились в хромированном доме на площади Закрытие Времени, где Доктор припарковал ТАРДИС — благо дом был достаточно большим. Как раз в тот день, когда он был закончен, и они вступили в пока еще пустой обширный вестибюль, Доктор огорошил Роману заявлением:

— Нам все-таки придется слетать на Галлифрей.

Романа невольно вздрогнула.

— Зачем?

Доктор с подчеркнуто небрежным видом пожал плечами:

— Чтобы заключить союз между нашими Домами, как полагается.

Романа застыла и ошарашенно поморгала, недоверчиво уставившись на него.

— Доктор… это ты сейчас мне предложение сделал?

Он молча кивнул, вдруг растеряв всё свое знаменитое красноречие. Романа широко улыбнулась, чувствуя себя бесконечно счастливой. Она не думала, что Доктор решится на этот шаг — не в ближайшее время, во всяком случае. Она знала, что он любит ее — чувствовала, как могут чувствовать только повелители времени. Но он слишком любил свою свободу и независимость. Тем приятней стал сюрприз. Она никогда не стала бы давить и торопить, согласившись с ролью дорогой подруги, но это не значит, что ей не хотелось большего.

Однако существовала еще одна проблема.

— Должна предупредить — моя семья, скорее всего, будет сильно против.

Доктор небрежно отмахнулся — мол, с чем я не справлялся! И Романа рассмеялась. Он улыбнулся ей в ответ — одной из тех редких искренних улыбок, которые она так любила.

* * *

Их появление на родине было эпичным — чего и следовало ожидать. Материализовавшуюся ТАРДИС немедленно окружила стража.

— Охрана Канцлера, — пренебрежительно фыркнул Доктор, глядя на изображение на экране: несколько человек в красно-белой униформе с белыми плащами; и с сарказмом добавил: — Добро пожаловать домой.

Романа невесело улыбнулась. Именно такого приема она и опасалась. На родине к Доктору относились двойственно — одни считали его героем, который не однажды спасал Галлифрей, другие презирали как ренегата. Но что точно — так это то, что каждое его возвращение сопровождалось какой-нибудь катастрофой. А на этот раз добавлялось еще одно обстоятельство: требование вернуться на Галлифрей Романа получила уже давно. Они с Доктором требование проигнорировали, и теперь их наверняка ждало разбирательство.

Доктор подмигнул ей и решительно двинулся к двери, Романа последовала за ним. Распахнув дверь и шагнув наружу, он широко улыбнулся, отсалютовав солдатам:

— Господа, я счастлив вернуться на Галлифрей!

Солдаты в ответ нацелили на него стазеры. Однако это нисколько не смутило Доктора. Прошагав вперед между двумя рядами, он жизнерадостно продолжил:

— О, мне это нравится! Почетный караул? Нет, вы просто толпа. Вы не подходите для охраны мармеладок. Хотите мармеладку?

Солдат, к которому Доктор обратился, достав из кармана неизменный бумажный пакет, ошарашенно моргнул.

— Ну-ну, бросьте, Доктор, — из двери на другом конце шестиугольного зала, в котором они приземлились, появился человек в одеяниях Кастелляна. — Прошу прощения за не слишком дружелюбный прием, но вы же понимаете, что сами его спровоцировали.

— Кастеллян Спандрелл! — радостно воскликнул Доктор. — Сколько лет, сколько зим! И нет, я понятия не имею, что натворил на этот раз.

Плотный пожилой Кастеллян, чьи редкие седые волосы почти полностью закрывала форменная шапочка, коротко улыбнулся, но сразу же вернул себе суровое лицо.

— Доктор, Дом Хатсхевен официально обвинил вас в похищении своей наследницы и потребовал суда.

Романа демонстративно прочистила горло:

— Для сведения, Лорд Кастеллян: меня никто не похищал, я путешествую с Доктором абсолютно добровольно.

— Ваша мать придерживается иного мнения, леди Романадворатрелундар, — почтительно поклонился Кастеллян.

Романа тяжело вздохнула и закатила глаза. Еще бы! Ей стоило ожидать от своей матери именно таких выводов.

— В таком случае, я должна ее разубедить, — твердо произнесла она и зашагала вперед. — Пошли, Доктор.

Доктор улыбнулся и помахал страже и Кастелляну, прежде чем последовать за ней.

— Но… — Кастеллян хотел что-то возразить, а потом со смирившимся видом махнул рукой; Романа успела еще услышать его бормотание: — Полагаю, мне лучше остаться в стороне.

— Весьма разумно, — прокомментировал Доктор, но так, что его услышала только Романа.

Мать она нашла в их семейных садах. При виде знакомого пышного великолепия сердца кольнула ностальгия. Вдоль аллей, посыпанных белым песком, стояли изящные статуи. Вековые деревья создавали в глубине сада таинственную тень. Цветы увивали арки над аллеями и беседки, в которых Романа в детстве любила сидеть с очередной книгой в руках. Здесь всё было полно воспоминаний — хороших и плохих. Это был ее дом. Дом, который она видела последний раз в жизни.

Доктор заметил ее настроение.

— Не жалеешь о своем решении? Еще не поздно передумать.

Вопреки деланно веселому и беспечному тону, Романа чувствовала в нем глубоко спрятанную горечь… и страх потерять ее. Он всей душой хотел, чтобы она осталась с ним. Но если бы она сейчас сказала, что остается на Галлифрее, он отпустил бы ее, не стал бы удерживать. Как бы больно ни было ему самому, в первую очередь он думал о том, чего хочет она. Романа настолько ясно и четко почувствовала это, словно их сознания уже объединились. Если бы у нее были сомнения (которых у нее не было) одно это немедленно прогнало бы их. Она улыбнулась и взяла его за руку, переплетя их пальцы.

— Я хочу быть с тобой. До пределов вселенной и до конца времен.

На этом им пришлось прервать разговор, поскольку навстречу по аллее шла ее мать, как всегда величественная и прекрасная в летящем белом платье до щиколоток. Бежевый брючный костюм Романы, отрытый в глубинах гардероба ТАРДИС, рядом с этим платьем выглядел откровенно плебейским. Мать регенерировала с тех пор, как Романа видела ее в последний раз, и теперь выглядела как высокая темноволосая женщина с очень бледной кожей. При виде Романы она на мгновение замерла, а потом бросилась вперед с выражением безграничного облегчения на лице:

— Романадворатрелундар!

Обнимая мать в ответ, она подумала, что Доктор был прав: ее имя слишком длинное. Эта мысль вызвала невольный смешок. Мать отстранила ее от себя, чтобы внимательно вглядеться в лицо.

— Ты регенерировала. Что случилось? Этот ужасный ренегат подверг тебя опасности? Тебе удалось сбежать от него?

Доктор многозначительно кашлянул:

— Ужасный ренегат вообще-то здесь.

Мать вздрогнула так, будто до сих пор не осознавала его присутствия. Романа прыснула, покосившись на него. Он стоял, засунув руки в карманы и покачиваясь с пятки на носок, с самым оскорбленным видом.

— Матушка… — начала Романа, но больше ничего не успела сказать, поскольку та взорвалась возмущенной тирадой, хотя скорее не взорвалась, а зашипела:

— Ты! Как ты смел появиться в этом Доме! Как ты смеешь находиться здесь, не рассыпаясь пеплом от стыда! Ты похитил мою несчастную девочку, таскал ее по Рассилон знает каким ужасным местам, подвергал опасности…

— Матушка! — Романа повысила голос, чтобы перебить поток обвинений. — Никто меня не похищал. Я с Доктором по своей собственной свободной воле.

Это заставило мать замолчать, пораженно уставившись на нее. И Романа воспользовалась этим, чтобы продолжить:

— И вообще-то я пришла сказать тебе, что выхожу за него замуж.

Романа отступила назад, чтобы взять Доктора за руку, обменявшись с ним коротким взглядом, а потом снова решительно посмотрела на мать. И имела сомнительное удовольствие наблюдать, как ее темно-синие глаза постепенно расширяются, практически вылезая из орбит, а рот открывается в немом крике. Пока немой крик не обрел звучание.

— Никогда! — рявкнула мать. — Моя дочь не опозорит свою семью таким образом!

Романа тяжело вздохнула. Она знала, что будет непросто.

Некоторое время криков и уговоров спустя, мать всё же вынуждена была признать, что Романа достаточно взрослая, имеет свою голову на плечах, и никто не может запретить ей выйти замуж за того, за кого она хочет. К счастью, переговоры с отцом прошли гораздо проще и спокойнее: второго подобного скандала Романа не вынесла бы.

Еще какое-то время ушло на переговоры между родителями жениха и невесты и улаживание всех формальностей (в том числе и касающихся игнорирования официального вызова Высшего Совета). В нормальных обстоятельствах подготовка началась бы минимум за полгода до свадьбы. Но Доктор сумел настоять на более простой церемонии без лишней помпезности. Хотя Романа так и не поняла, как он умудрился назначить свадьбу всего через два дня после их появления на Галлифрее. Вот уж действительно чудо.

Большой зал Капитолия сверкал отполированными поверхностями. Романа чувствовала себя немного неуютно в парадной ало-оранжевой мантии. Она успела отвыкнуть от тяжелых официальных одеяний. И у них совершенно дурацкий воротник — пафосный и неудобный! Впрочем, Доктор смотрелся в мантии весьма неплохо.

Золотой Церемониймейстер постучал посохом по полу, и в зале тут же воцарилась абсолютная тишина, словно он не был наполнен множеством повелителей времени.

— Сегодня соединяются союзом Дом Лангбэрроу и Дом Хатсхевен, — торжественно объявил он. — Если у кого-то среди присутствующих есть законные основания не допустить этого союза, пусть скажут сейчас.

Церемониймейстер сделал традиционную паузу, которая, насколько знала Романа, никогда не нарушалась.

— Новобрачные, принесите обеты.

Доктор повернулся к Романе, взяв ее ладони в свои и слегка улыбнувшись.

— Романадворатрелундар, — впервые он произнес ее имя полностью — и даже не запнулся, — я клянусь быть рядом с тобой, следовать за тобой, вести тебя, поддерживать тебя, заботиться о тебе — во всех регенерациях. До пределов вселенной и до конца времен.

Он произнес традиционную формулу с таким искренним чувством, что у Романы выступили слезы на глазах. Она в свою очередь сжала пальцы Доктора и произнесла:

— Доктор, я клянусь быть рядом с тобой, следовать за тобой, вести тебя, поддерживать тебя, заботиться о тебе — во всех регенерациях. До пределов вселенной и до конца времен.

— Обменяйтесь браслетами и истинными именами.

Церемониймейстер протянул им лежащие на бордовой бархатной подушке два тонких серебряных браслета. Символы Домов Лангбэрроу и Хатсхевен, как и их с Доктором имена, переплетались в изящной гравировке. Они одновременно взяли браслеты, одновременно надели друг другу на левое запястье и, защелкивая застежку, одновременно наклонились друг к другу, чтобы прошептать на ухо имена.

Когда они снова распрямились, улыбаясь, Церемониймейстер продолжил:

— И объедините сознания.

Им на головы возложили золотые обручи. Связанные с Матрицей, эти артефакты служили как для того, чтобы зафиксировать союз, так и для того, чтобы сделать возможным слияние сознаний.

Они с Доктором синхронным жестом подняли руки и прикоснулись пальцами к вискам друг друга, глядя прямо в глаза. Это походило на обычный телепатический обмен, только гораздо глубже и мощнее. Романа сделала мысленный шаг, проникая в сознание Доктора. Он со своей стороны сделал то же самое. Всё закружилось в сумасшедшем вихре, а когда он улегся, Романа уже была не только собой, но еще и Доктором, воспринимала мир его глазами и чувствами. Это длилось целую вечность, а может всего несколько мгновений. Ощущение было такое, словно она обрела целую новую вселенную.

Когда Романа вернулась в свое тело и опустила руки, связь не прервалась полностью: сознание Доктора осталось точно эхом на краю ее собственного сознания, готовое отозваться в любую секунду. Отныне она будет чувствовать его, где бы он ни находился.

Романа с Доктором медленно, почти неверяще улыбнулись друг другу. Абсолютно непередаваемое и потрясающее чувство.

— А теперь я приглашаю всех присутствующих начать празднование, — объявил Золотой Церемониймейстер всё тем же напыщенным тоном, будто не праздновать звал, а на очередную церемонию.

Справедливости ради, празднование и выглядело как очередная церемония. Романа поняла, что уже подзабыла эту особенность своей родины — всё делать исключительно по строжайшему протоколу.

Выкроив подходящий момент между наводящими тоску разглагольствованиями то одного, то другого родственника, Доктор потянул Роману за собой — к почти незаметной двери и в коридор.

— Надо уходить, пока они не опомнились, — с широчайшей улыбкой заявил Доктор. — Иначе потом нам будет сложно вырваться.

— Тоже об этом подумала, — улыбнулась в ответ Романа.

И они поспешили к ТАРДИС, то крадясь по коридорам и осторожно выглядывая из-за углов, то мчась со всех ног на открытых пространствах — будто двое подростков, совершающих нечто запрещенное. Подростками они давно не были, а вот нечто запрещенное совершали определенно. Влетев в ТАРДИС и захлопнув за собой дверь, они посмотрели друг на друга и расхохотались. Пожалуй, никогда еще Романа не чувствовала себя настолько легко и беззаботно.

В два широких шага Доктор оказался возле консоли, быстро набрал координаты — Романа едва успела исправить время, которое он опять выставил неправильно, — и нажал рычаг. Она испытывала одновременно грусть и облегчение. Грусть — оттого что ей, скорее всего, уже не придется вернуться на родину, увидеть дом, родителей. Облегчение — оттого что, вопреки опасениям, ее не заперли снова в золотой клетке, и она отправлялась с Доктором, пожалуй, в самое сложное и увлекательное путешествие.

И только вернувшись в Город Времени, когда колонисты уставились на них круглыми глазами, они вспомнили, что так и не сняли парадные мантии.

Романа с сомнением осмотрела просторную комнату с множеством витрин, большинство из которых были пусты.

— И зачем это? — спросила она.

— В каждом городе должен быть, как минимум, один музей, — убежденно ответила Нина Антонова, тряхнув головой, отчего светлые волнистые волосы рассыпались по плечам.

Вообще-то она была генетиком, но помимо того главным организатором и вдохновителем всевозможной внерабочей деятельности. Или, проще говоря, досуга.

— Люди должны знать свою историю.

Романа вспомнила, как Доктор водил ее в Париже по Лувру. И их спор про Мону Лизу. Она тогда так и не смогла проникнуться восхищением, не разглядев в картине ничего такого уж невероятного. И у женщины на портрете действительно не было бровей. Романа улыбнулась воспоминаниям и пожала плечами:

— Никогда не видела смысла в музеях, но, если вам нравится, почему бы нет?

— Отлично! — Нина довольно потерла руки. — Тогда можно попросить у вас те мантии — которые с воротниками? И, может, еще что-то из ваших с Фабером Джоном вещей, которых не жалко? Первая экспозиция будет посвящена основателям Города.

Романа подумала, что скажет Доктор на новость о том, что ему собираются посвятить музей (ну или одну из выставок в музее), и невольно прыснула. Нина посмотрела на нее с недоумением и даже отчасти с обидой.

— Простите, — Романа помотала головой. — Боюсь, Доктор будет категорически против, — и, прежде чем Нина успела сказать что-то еще — а она явно собиралась, — поспешно добавила: — Но я постараюсь его уговорить.

— Спасибо! — Нина улыбнулась, и ее голубые глаза буквально засияли.

Глаза были ее главным украшением. Ничем не примечательная женщина, из тех, чья внешность моментально забывается, благодаря выразительным глазам становилась чуть ли не красавицей. Большие и лучистые, они будто озаряли ее круглое лицо чудесным светом. Особенно, когда она, как сейчас, была чем-то увлечена. Романа решила, что непременно посодействует ей в создании музея.

Доктора она застала за работой над полярностями. Хотя они понадобятся Городу только несколько веков спустя, он предпочитал подготовить их заранее. А подобными вещами он занимался исключительно в ТАРДИС. Оно и понятно — зачем оборудовать дополнительную мастерскую, если в ТАРДИС уже есть всё необходимое. Проблема в том, что временами его бывало сложно там найти. Своенравный корабль Доктора порой отказывался выдавать его местоположение. Но в этот раз Романе повезло: нужная дверь обнаружилась в двух шагах от консольной.

В комнате, заставленной всевозможными приборами и артефактами, Доктор сидел за широким столом, склонившись над одной из полярностей, представлявшей собой изящную золотую башенку. Точную копию башни Гномон, которую по проекту Доктора возвели на холме, и которая главным образом служила для отсчета времени установления и объединения полярностей. Три другие, лежавшие рядом на столе, выглядели проще: металлическая шкатулка, серое, похожее на гусиное яйцо и серебряное яйцо поменьше, но украшенное камнями.

— Почему такие? — с любопытством спросила Романа.

— А почему бы нет? — откликнулся Доктор, не отрываясь от работы.

Романа вошла тихо, но теперь им не требовалось слышать физически, чтобы чувствовать присутствие друг друга. Так что он прекрасно знал о ее приходе, еще когда она только перешагнула порог ТАРДИС. Слияние сознаний дарило множество преимуществ.

Отставив в сторону золотую башенку, Доктор открыл большое яйцо, чтобы аккуратно установить внутрь… Романа прищурилась, а потом удивленно распахнула глаза, разглядев, что это за кристалл.

— Это что, стабилизатор временных потоков?

Доктор весело покосился на нее и кивнул. В уголках его губ затаилась довольная улыбка.

— Где ты его взял?!

Доктор закрыл и запечатал яйцо, после чего распрямился, посмотрев на нее прямо:

— Позаимствовал, когда мы были на Галлифрее.

Романа ошарашенно поморгала.

— Ты украл стабилизатор временных потоков? Поверить не могу!

Когда и как он успел провернуть подобное? Доктор пожал плечами с еще более довольной улыбкой:

— Можно рассматривать его как свадебный подарок нам.

Романа снова моргнула, а потом не выдержала и рассмеялась.

— Ты невероятный, знаешь?

Доктор покивал:

— Да, ты уже говорила, — и после короткой паузы добавил: — Ты тоже.

Романа устроилась рядом, чтобы помочь ему с настройкой полярностей, и некоторое время они сосредоточенно работали. И только когда полностью готовые полярности были убраны в своего рода сейф до поры до времени, она сообщила про музей.

Доктор, конечно же, возмущенно вскинулся:

— Вот еще! Зачем это надо — становиться экспонатом? Они могут найти себе другое развлечение.

— Ничего не поделаешь: оборотная сторона славы, — лукаво улыбнулась Романа. — Смирись, милый.

Доктор фыркнул еще возмущеннее. Сопротивлялся он яростно и упорно, но Романа сумела его уговорить. И Доктор с ворчанием сдался.

Заполучив галлифрейские мантии, странную шляпу, больше похожую на трубу (где только Доктор ее откопал) и старые перчатки, Нина пришла в восторг и с энтузиазмом принялась торжественно раскладывать свои сокровища в витринах. Их малое количество ее нисколько не смущало. «Экспонаты накопятся со временем», — уверенно заявила она.

* * *

— Не только никто в Нестабильной эпохе не знает, что произойдет в их будущем — никто вообще не знает. Оно может меняться изо дня в день. И потому с Нестабильными эпохами следует быть крайне осторожными. Всё ясно?

Дети дружно закивали.

— Тогда на сегодня всё.

Дети тут же загалдели, повскакивали с мест и умчались из класса. Романа с улыбкой посмотрела им вслед. Кто бы мог подумать, что ей понравится обучать подрастающее поколение. Детей было не так много, но все разных возрастов, так что пришлось разбить их на группы по три-пять человек. Но так даже лучше — проще считывать мозговые ритмы. Поразительно, как с этим справлялись их учителя в Академии, когда в классе собиралось до двадцати учеников!

Пока Романа была единственным преподавателем в Продолжительности (так они назвали школу), но собиралась воспитать себе преемников. Хотя бы из числа студентов Доктора.

Доктор начал с того, что стал обучать взрослых колонистов основным представлениям об устройстве времени и функционировании города. А потом люди из внешнего мира — из тех эпох, с которыми они торговали — спросили, нельзя ли им тоже получать знания прямо от Доктора. Так появился своего рода университет. Доктор обещал, что тем, кто успешно сдаст выпускные экзамены, позволят остаться в Городе.

Выйдя из Продолжительности, Романа остановилась перед воздушно-арочным строением Континуума, когда у нее закружилась голова, а в глазах помутнело.

Очнувшись, Романа обнаружила себя прямо на траве в тени одной из статуй Континуума, головой на коленях Доктора, который склонился над ней с обеспокоенным видом. Заметив, что она пришла в себя, он снял пальцы с ее висков и спросил:

— Как ты себя чувствуешь?

Она слегка нахмурилась, прислушиваясь к себе.

— Нормально. Я потеряла сознание?

Доктор кивнул, по-прежнему встревоженно вглядываясь в ее лицо.

— Странно. Никогда раньше не теряла сознание.

Романа осторожно села и только сейчас обнаружила, что рядом находятся несколько людей, не менее обеспокоенных, чем Доктор.

— Вам надо сходить к Питеру, — предложила высокая рыжая женщина, — он врач, и очень хороший.

Романа встала, опираясь на Доктора, и благодарно улыбнулась, собираясь отказаться от помощи. Но Доктор ее опередил:

— Спасибо, но не стоит. Физиология повелителей времени несколько отличается от человеческой. Мы разберемся сами.

Женщина кивнула, да и остальные не выказали ни малейших сомнений в способностях Доктора. Иногда Романе казалось, что они считают его всемогущим.

Она, пожалуй, махнула бы рукой на свой странный обморок и забыла бы про него, но Доктор не позволил. Потащил ее в ТАРДИС, чтобы пройти сканирование ее системой.

— Я не хочу еще раз испытать то ощущение пустоты, которое у меня возникло, когда ты потеряла сознание, — проворчал Доктор на ее протесты, и Романа сразу сдалась.

Он прекрасно умел прятаться за жизнерадостной невозмутимостью, но от того, с кем ты связан сознанием, не спрячешься. И Романа прекрасно знала (как если бы почувствовала это сама), насколько он испугался, когда она отключилась. Так что она покорно зашла с ним в их дом на Закрытии Времени, а потом — в ТАРДИС. И столь же покорно стояла возле консоли, пока Доктор запускал сканирование и считывал результаты. А потом…

— Доктор?

Романа с нарастающим беспокойством наблюдала за мужем, уставившимся на небольшой экран на консоли с таким выражением, словно увидел там нечто, идущее вразрез со всеми его представлениями об этом мире. В то время как вихрь его эмоций стал таким спутанным, что не поддавался расшифровке. Он не отреагировал, и это тревожило еще больше.

Доктор был подвижен и энергичен, и такая его реакция как-то пугала, вызывая желание окликнуть настоящим именем. Но Романа вовремя прикусила язык: хотя кроме них здесь больше никого не было, произносить вслух истинное имя — недопустимая беспечность.

— Этого не может быть, — наконец, прошептал Доктор, проведя ладонью по кудрям, взлохматив их, и повернулся к Романе, одарив ее совсем уж непонятным взглядом.

Теперь среди его эмоций доминировали крайнее недоумение и страх поверить. Она слегка нахмурилась и шагнула вперед, чтобы самой посмотреть результаты. В конце-то концов, что там могло быть такого шокирующего? Ведь не умирала же она без возможности регенерации? Решительно отстранив Доктора (он даже не пытался сопротивляться, всё так же глядя на нее расширившимися глазами), Романа в свою очередь замерла. На экране светилось одно-единственное слово, которое не могло там появиться никогда: «Беременна».

Романа зажмурилась и помотала головой, чтобы прогнать морок, но он не исчезал. Повелители времени бесплодны после проклятия Пифии — это всем известно. Она просто не могла быть беременной. И тем не менее упрямая машина продолжала выдавать всё тот же результат.

— Этого не может быть, — эхом повторила она недавние слова Доктора и медленно повернулась к нему.

— Но, похоже, мы совершили невозможное, — ответил тот, начиная расплываться в счастливой ухмылке. — ТАРДИС никогда не ошибается.

Романа поморгала, пытаясь осознать и принять. А Доктор вдруг хлопнул себя по лбу и, прикрыл глаза, сосредотачиваясь. Осознав, что он делает, она нервно сглотнула.

— Романа, — восхищенно прошептал он, вновь посмотрев на нее и взяв за руки, — я чувствую ее временную линию.

— Ее? — спросила она, всё еще не в силах поверить.

Доктор усиленно закивал, снова расплываясь в широкой улыбке. И почему-то именно в этот момент Романа по-настоящему поверила. Ребенок. У них будет дочь. Она счастливо засмеялась и порывисто обняла Доктора, который в ответ сомкнул кольцо рук на ее талии. Так они простояли несколько минут, осознавая свалившееся на них чудо.

Несколько дней спустя, когда улеглась первоначальная эйфория, Роману охватил страх. Эта беременность была абсолютной аномалией. А что, если что-нибудь пойдет не так? Она не стала рассказывать о своем страхе Доктору: он и так опекал ее теперь, будто она внезапно стала хрустальной и могла разбиться от любого неосторожного движения. И она тщательно следила за тем, чтобы эти мысли были закрыты от него. Однако поделиться с кем-нибудь переживаниями хотелось. Даже не так: было жизненно необходимо. И Романа решила поговорить с Селией, поскольку та стала для нее настоящей подругой. Какой у нее никогда прежде не было. В семье Романа была единственным ребенком, а отношения со сверстницами в Академии как-то не сложились.

Они устроились в кафе на площади Эры, организованном специально для туристов, прибывающих из Фиксированных эпох. Туристический бизнес быстро стал одним из основных доходов Города.

Там они могли спокойно поговорить, с террасы кафе открывался чудесный вид на причудливые здания, окружающие площадь, самым причудливым из которых была главная библиотека, или Перпетуум. Больше всего она напоминала громадные покосившиеся соты. Доктор сам спроектировал это здание, и внутри него пространство закручивалось так, что у людей с непривычки вызывало головокружение.

А кроме того, Романе очень нравились сливочные пирожные, завезенные из века сорок два, которые совсем недавно начали здесь продавать. Вкус у них был просто невероятный. Все-таки люди умели придумывать маленькие приятности, украшающие жизнь, куда лучше повелителей времени.

— Погоди-ка. Я правильно тебя поняла? — прервала Селия объяснения Романы. — Все повелители времени бесплодны?

Романа нетерпеливо кивнула.

— А как же вы размножаетесь? — недоуменно поинтересовалась Селия.

— Ну, на Галлифрее есть для этого специальные устройства, — Романа поколебалась, подбирая слова. — Это сложно объяснить, но дети вроде как… ткутся.

У Селии сделалось такое ошарашенное выражение лица, что Романа невольно хихикнула.

— Ткутся. Ага, — Селия помолчала, медленно моргая, а потом мотнула головой. — Ладно. Но ты оказалась беременна старым добрым способом?

Она произнесла эти слова с ехидной усмешкой, и Романа почувствовала, что краснеет, будто юная девочка, впервые узнавшая о том, что происходит в супружеской спальне. Селия ухмыльнулась еще шире, и Романа усилием воли заставила себя вернуть невозмутимость.

— В целом, да.

— Ну так поздравляю! — искренне произнесла Селия. — А в чем проблема?

Романа тяжело вздохнула:

— Организм повелителей времени давно отвык от подобного. Соответствующие органы и мышцы, возможно, атрофировались. Я боюсь, что-нибудь пойдет не так. Вдруг произойдет отторжение… Или появятся какие-нибудь патологии…

Селия хмыкнула:

— Типичный психоз при беременности. Знаем — проходили. Ничего страшного с твоим ребенком не случится. Сама же сказала, что Джон видел ее… временную линию? Правильно? Значит, родится она и будет жить.

— Временная линия может меняться, — тихо произнесла Романа. — У не рожденного ребенка она всегда крайне нестабильна.

— Так. Отставить панику, — командирским тоном велела Селия, хотя Романа видела, что она не особо поняла ее объяснение. — Ты должна мыслить позитивно.

Романа снова вздохнула и кивнула. Теоретически она это понимала, но на практике… Селия, видимо, пытаясь ее отвлечь, резко сменила тему:

— Скажи лучше, как Джона зовут на самом деле?

Ее темные глаза так и сверкали любопытством, и Романа рассмеялась.

— Доктор его зовут. Он же говорил.

Селия скептично приподняла брови:

— Хочешь сказать, это настоящее имя?

Романа пожала плечами:

— Конечно, не истинное имя — истинное имя повелители времени не говорят никому, кроме самых близких. Но это то имя, которым он пользуется в повседневном общении.

— Как интересно… — улыбка Селии стала почти хищной. — А расскажи еще о ваших обычаях.

Отвечая на вопросы любопытной Селии, Романа сама не заметила, как и думать забыла о своих страхах.

Правда, позже они возвращались время от времени, но Селия, мать четверых детей, уверяла ее, что это абсолютно нормально и вовсе не означает ничего ужасного. Так что Романа старалась держать себя в руках. А главное, не дать почувствовать Доктору, что ее беспокоит. И это было самым сложным — супружеское слияние сознаний дарило много преимуществ, но порой доставляло и неудобства.

Их дочь родилась в ТАРДИС — Доктор сказал, что в ее медицинском отсеке есть всё необходимое для любых непредвиденных случаев, и Романа была с ним согласна. ТАРДИС в любом случае создавала дополнительную защиту, которая никогда не будет лишней.

До сих пор Романа даже не подозревала, что этот процесс настолько долгий и болезненный. Даже с успокаивающим эффектом целительного поля ТАРДИС. Хорошо еще, Селия посоветовала ей воспользоваться помощью Виктории — пожилой женщины, которая всю жизнь проработала акушеркой.

Она сразу выставила Доктора со словами:

— Мужчинам не стоит при этом присутствовать.

И самое удивительное — Доктор подчинился. Если бы Романе не было бы так больно, она бы посмеялась. Она еще ни разу в жизни не видела, чтобы человек так командовал Доктором. Сжав зубы от очередной вспышки раздирающей изнутри боли, Романа попросила ТАРДИС блокировать ее сознание от Доктора, опасаясь, что в подобном состоянии сама не сможет удерживать достойный блок. А ей не хотелось, чтобы он сейчас чувствовал ее.

Когда всё закончилось, Романа с обессиленным облегчением откинулась на спинку кушетки и, тяжело дыша, спросила:

— Это всегда… так… тяжело?

Язык ворочался с трудом, усталость была такая, что казалось, будто звездочки перед глазами пляшут.

— С первым ребенком, как правило — да, — ответила Виктория, что-то делая с младенцем.

Романа вдруг поняла, что он кричит — жалобно, надрывно.

— Почему она плачет? — встревожилась она и, несмотря на истощение, попыталась подняться на локтях.

Но Виктория легким давлением на плечо заставила ее лечь обратно. Оказывается, за то время, что Романе понадобилось более-менее прийти в себя, она уже успела помыть ребенка, который продолжал реветь, хотя уже и потише.

— Успокойся, так и должно быть. Хуже было бы, если бы она не плакала, потому что это значило бы, что легкие не раскрылись.

— Но… с ней… всё… в порядке?

— Визуально — да. Совершенно здоровая девочка. Я ничего не понимаю в вашем оборудовании, чтобы проверить точнее.

— Положите ее в круг на столике, — подсказала Романа.

Виктория последовала совету, и ребенок перестал кричать, теперь лишь тихонько похныкивая.

— Нажмите справа красную и зеленую кнопки — именно в таком порядке, — продолжила инструктировать Романа.

Виктория нажала кнопки, и диагностика мягко загудела, несколько секунд спустя выдав результат.

— Тут на экране какие-то символы, — озадаченно произнесла Виктория. — Я их не понимаю.

— Галлифрейская письменность, — ответила Романа; туман в голове немного отступил, и дышать стало легче.

И она позвала Доктора:

«Ты уже можешь зайти. И нам нужно, чтобы ты прочитал результат диагностики».

Доктор появился сразу же — будто ждал прямо под дверью. Хотя, скорее всего, так оно и было. Романа чувствовала исходящее от него беспокойство, смешанное с предвкушающим ожиданием. Бросив на нее короткий внимательный взгляд и попутно просканировав ее самочувствие (Романа только сейчас осознала, что ТАРДИС сняла блокировку), он прошел к диагностическому столику и склонился над ним, с восхищением уставившись на ребенка. Романа могла поклясться, что он с трудом оторвал взгляд от дочери, чтобы посмотреть на экран.

— Показатели в норме, — зачитал Доктор вслух. — Девочка (что мы и так знали), вес три килограмма двести грамм, рост пятьдесят один сантиметр. Оба сердца бьются равномерно. Обходная дыхательная система функционирует нормально. Мозговые ритмы в полном порядке. Временная линия стабилизируется. Отклонений не обнаружено.

Романа облегченно выдохнула, поняв, что до сих пор немного задерживала дыхание. Доктор осторожно взял дочь со столика, и когда он вместе с ней повернулся к Романе, на его лице красовалась широчайшая улыбка.

— Так на каком имени ты остановилась? — спросил он.

Они обсуждали имена чуть ли не каждый день и постоянно меняли варианты. В отличие от истинного имени, которое было выбрано сразу и единодушно. Истинное имя всегда выбиралось такое, которое могло как можно лучше характеризовать ребенка. Поскольку их дочь была настоящим чудом, как еще иначе ее можно было назвать?

— Вивьен, — Романа посмотрела на него, улыбнувшись в ответ. — Селия сказала, оно означает «живая».

Доктор кивнул, соглашаясь, и вопросительно посмотрел на Викторию. Та слегка улыбнулась и снова принялась распоряжаться: «Давайте мне ребенка», «Переложите жену с кушетки на кровать», «Нет, милочка, тебе нельзя вставать еще два часа — лежи, отдыхай», «На, подержи доченьку».

Виктория положила ей ребенка прямо на живот, велев держать крепче. Руки всё еще дрожали, было ощущение полного бессилия, но она держала. Крепко. Так, что пару минут спустя Виктория еле расцепила ее руки, чтобы положить Вивьен в колыбельку рядом.

— Спи теперь, — велела она. — А я позже зайду тебя проведать, — и поманила за собой Доктора: — Пойдемте, надо принести мамочке поесть.

Доктор ушел следом за Викторией, на какое-то время оставив Роману одну с Вивьен. И ее накрыло невероятное ощущение — будто она только что сотворила целый мир. Она, почти не моргая, смотрела на дочь, которая казалась ей невероятно красивой, не в силах отвести глаз.

Гораздо позже, когда Романа окончательно пришла в себя, начала вставать, а Виктория научила ее, как обращаться с младенцем, они провели обряд имянаречения.

Они стояли в центре круглой пустой комнаты, которую пронизывала энергия ТАРДИС — замена обычному энергетическому полю, которое использовалось в таких случаях на Галлифрее. Романа держала дочь на руках, Доктор осторожно прикоснулся пальцами ко лбу Вивьен. Посмотрев друг другу в глаза, они одновременно кивнули и одновременно — столь же осторожно и едва касаясь — приблизились к разуму Вивьен. Их мысленные голоса слились в один:

«Дочь, мы нарекаем тебя Таюмой. Храни свое истинное имя до конца времен».

Сознание Вивьен откликнулось доверчивым нежным отголоском, как если бы она обняла их обоих. А потом они разорвали контакт, поставив ментальные щиты на ее разум. Когда Вивьен подрастет, она научится делать это сама, пока же дело родителей — защищать ее сознание от любой внешней угрозы и от нее самой. И хотя сейчас она еще ничего не понимает, истинное имя останется в глубине ее памяти так, как будто она знала его всегда.

Вивьен обожала ТАРДИС, и это было взаимно. Ее всегда можно было оставить внутри корабля и заняться своими делами, зная, что там она в полной безопасности и не будет скучать. ТАРДИС создала специально для нее детскую — громадную комнату с мягким пружинистым полом и множеством игрушек, которые менялись по мере того, как Вивьен росла. ТАРДИС даже пела ей колыбельные. Романа едва поверила ушам, когда впервые услышала почти нежное мелодичное гудение, под которое Вивьен моментально засыпала. В отличие от колыбельных, которые пела дочери Романа и которые та слушала с явным интересом, вовсе не собираясь спать.

Романа иногда шутила, что первым словом Вивьен будет «ТАРДИС». Но нет, первое, что произнесла Вивьен, когда ей было чуть больше года, стало совершенно четкое: «Дай!» Ей очень хотелось дотянуться до островков с цветами, вращающихся в водной пыли фонтанов, когда Романа гуляла с ней в Маятниковых садах.

— Все дети как дети, — шутливо пожаловалась позже Романа Доктору, — сначала говорят «мама» или «папа». А эта — «дай».

— Ну правильно, — фыркнул Доктор. — «Мама, дай!»

Когда Вивьен было три года, Романа могла со спокойной душой оставлять ее в ТАРДИС на целый день, пока вела уроки в Продолжительности. ТАРДИС научилась даже кормить ребенка. Лучше, чем Романа, если честно. Поскольку у нее дочь вечно капризничала, отворачивалась от тарелки и требовала чего-нибудь повкуснее. Сливочного пирожного, например. А ТАРДИС каким-то непостижимым образом умудрялась скармливать ей нормальную полезную еду.

* * *

Солнечный свет лился из высоких окон, широкими прямоугольниками ложась на паркет гостиной. Уютно устроившись на диване, Романа читала «Сто лет одиночества», которые ей посоветовала Селия, в то время как Доктор, склонившись над столом, работал над очередным проектом для Города. Время от времени Романа развлекалась, мысленно зачитывая ему отрывки из книги. Она не делала этого вслух, поскольку тогда Доктор прекрасно мог проигнорировать ее, а мысленный голос не очень-то проигнорируешь. Доктор сердился, ворчал, что она мешает ему сосредоточиться, но Романа знала, что на самом деле ему интересно, и эта игра забавляет его не меньше, чем ее.

Хлопнула входная дверь, и несколько мгновений спустя в гостиную влетела Вивьен. Светлые волосы, заплетенные в длинную косу, растрепались, и мелкие кудряшки обрамляли ее лицо. Голубые глаза возбужденно сверкали.

— Мам, пап!

— Что случилось, малышка? — Романа отложила книгу, выпрямившись на диване.

Доктор окончательно забыл про свои схемы, повернувшись к дочери. Вивьен мотнула головой, будто пытаясь собраться с мыслями, после чего затараторила:

— Мы играли в салки — и, кстати, я, как всегда, всех обогнала…

Романа невольно усмехнулась на ее хвастливый комментарий. На самом деле, это было жульничеством со стороны Вивьен: с двумя сердцами и обходной дыхательной системой, она была куда выносливее своих человеческих друзей и гораздо быстрее бегала. Удивительно, что ее вообще до сих пор брали в подобные игры.

— …А потом что-то случилось… Не знаю, как это описать… Будто вокруг меня кружились образы… картины… видения. Я видела Город, такой как сейчас, и немного другой, и почти неузнаваемый. Видела людей — знакомых и незнакомых. И какие-то другие места. И всё в таком хаосе. Это было… страшно. Но и так интересно, и чудесно!

Вивьен замолчала, вопросительно уставившись на родителей. Романа переглянулась с Доктором, и он кивнул. Они думали, у них есть еще пара лет, но, видимо, Вивьен развивалась немного быстрее.

— Ты видела время, — успокаивающим тоном произнес Доктор, улыбнувшись дочери. — Да, в первый раз это немного пугает и сбивает с толку. Но для того здесь мы, чтобы научить тебя управлять своими способностями повелительницы времени.

Вивьен сразу же успокоилась, и в ней проснулось любопытство.

— А почему я раньше такого не видела?

— Потому что была слишком маленькой, — пояснила Романа. — Вообще, способность видеть время открывается годам к двенадцати, но ты у нас, видимо, вундеркинд.

Вивьен довольно заулыбалась.

— А когда будем учиться? — нетерпеливо спросила она, подпрыгивая на месте. — Прямо сейчас? Да? Да?

— Да-да, прямо сейчас, — передразнил ее Доктор, и Романа прыснула.

Вивьен надулась, но тут же снова заулыбалась, когда Романа поманила ее к себе:

— Иди сюда.

Она с готовностью подбежала и плюхнулась рядом на диван. С улыбкой глядя на дочь, Романа подумала, что бесконечно рада тому, что Вивьен растет не на Галлифрее: там ее быстро заковали бы в броню всевозможных правил и приличий, и она растеряла бы всю свою живую непосредственность.

Доктор тоже перебрался на диван, сев рядом с Вивьен. Он повернул к себе ее лицо и прижал пальцы к вискам, велев:

— Посмотри мне в глаза.

Вивьен послушно замерла, и Романа тоже положила пальцы на ее виски, накрывая пальцы Доктора, после чего закрыла глаза.

Полностью сплетя свои сознания, они коснулись сознания Вивьен. Она вздрогнула, но быстро взяла себя в руки и доверчиво последовала за ними.

«Никогда не позволяй этого делать никому, кроме того, кому ты абсолютно доверяешь», — прошептала Романа.

«Поняла», — отозвалась Вивьен.

Доктор открыл их объединенные сознания на временной поток и повел по нему Вивьен:

«Внимательно прислушивайся к себе и запоминай ощущения».

Сероватое, будто присыпанное пеплом.

То, что было.

Холодное, льдисто-голубое.

То, что будет обязательно.

Зеленое, насыщенное и немного щекотное.

То, что могло быть, но не случилось.

Бежевое, теплое, мерцающее.

То, что может произойти, а может и не произойти.

Разбегающиеся в стороны и снова сплетающиеся временные линии. То, что можно изменить, и то, что нельзя трогать. Поначалу растерявшаяся Вивьен всё увереннее ориентировалась в потоке времени, осматриваясь, запоминая. Доктор показывал ей путь, Романа страховала, если Вивьен оступалась.

Когда она немного освоилась, Доктор отстранился — это было примерно, как отпустить руки ребенка, когда учишь его ходить. Но они оба продолжали наблюдать со стороны, чтобы вмешаться, если что-то пойдет не так.

Вивьен осторожно сделала шаг, другой. Приблизила одну временную линию, пройдясь по ней, перескочила на следующую. А потом убрала все, оставив одну — своей лучшей подруги.

«Я поняла!» — восхищенно выдохнула она.

«Молодец! — Романа с Доктором произнесли это хором, после чего Доктор добавил: — А теперь возвращаемся: достаточно для первого раза».

И им даже не пришлось подсказывать Вивьен, что делать, чтобы закрыть в сознании поток времени и вернуться в материальный мир.

Ее лицо светилось восторгом.

— Потрясающе! — выдохнула она.

Доктор потрепал ее по голове, а Романа со смехом прижала к себе. Да, когда ты впервые почувствовал временной поток — это незабываемое ощущение.

— В следующий раз поучишься закрывать свое сознание, — сказал Доктор. — Здесь это не к спеху — всё равно, кроме нас, никто не сможет залезть тебе в голову. Но мало ли, где придется бывать.

Вивьен покивала, уже в нетерпеливом предвкушении следующих занятий. Истинная повелительница времени. Романа гордилась своей дочерью, своим невероятным чудом.

* * *

Когда Город Времени окончательно встал на ноги, его жизнь наладилась и вошла в ритм, Доктор заскучал. Строить было больше нечего, с управлением люди вполне справлялись сами, хотя и продолжали постоянно приходить к нему за советами. И даже преподавание в Континууме уже можно было передать другим, чем Доктор и воспользовался, перейдя в статус частного учителя для особой подготовки. Вивьен выросла и уже не нуждалась в постоянном присутствии родителей.

Но больше всего угнетало то, что люди, в отличие от них, быстро старели. Без возможности регенерировать. Конечно, Романа всегда знала об этом. Но одно дело — абстрактное знание, и совсем другое — когда это происходит на твоих глазах. С людьми, которые стали близкими друзьями.

Селия больше не ходила с Романой посидеть в кафе, или поплавать на лодке по реке, или просто побродить по Городу. Она всё больше сидела дома, став слишком слабой, чтобы надолго покидать его. И Романа составляла подруге компанию за чашкой горячего шоколада — любимого напитка Селии.

— Почему вы с Доктором не стареете? — спросила Селия во время одной из таких посиделок, заправив за ухо постоянно выбивавшуюся седую прядь. — Повелители времени бессмертные?

Романа грустно покачала головой:

— Мы стареем. Просто гораздо медленнее вас. А потом регенерируем — мы можем регенерировать двенадцать раз. Повелители времени живут тысячелетиями, наша жизнь намного длиннее вашей, но мы не бессмертны.

— Повезло вам, — усмехнулась Селия и, допив шоколад, устало откинулась на спинку кресла. — А может, и не очень.

Романа собиралась уточнить, что она имела в виду, но Селия прикрыла глаза, будто не в силах сопротивляться сонливости, и Романа со вздохом встала.

— Я пойду, пожалуй. Отдыхай.

— Романа, — окликнула ее Селия, когда она уже почти дошла до двери.

Она обернулась и вопросительно посмотрела на подругу. Та смотрела на нее внимательными и как прежде ясными темными глазами.

— Не грусти сильно обо мне. Я прожила хорошую жизнь и готова уйти.

Романа кивнула и попыталась улыбнуться, хотя больше ей хотелось заплакать.

Доктор встретил ее чуть ли не на пороге и явно ждал ее. Конечно, он не мог не заметить ее эмоциональный всплеск.

«Что случилось?» — мысленно спросил он, когда, войдя в дом, Романа просто обняла его, уткнувшись лицом в грудь.

Она не стала объяснять словами, а просто передала мыслеобразы.

Доктор вздохнул и крепко прижал ее к себе, поцеловав в макушку.

— Именно поэтому я никогда не оставался подолгу на одном месте, — тихо произнес он. — Не хотел видеть, как они увядают.

Однако сейчас сложилась обратная ситуация: они не могли надолго оставить Город, он нуждался в них. Не говоря уже о том, что это было их детище, созданный своими руками дом. И они любили его. Что, впрочем, не мешало иногда отлучаться на какое-то время.

Так что Романа нисколько не удивилась, когда Доктор однажды предложил:

— Давай слетаем куда-нибудь?

Это было вскоре после смерти Питера. Романа охотно согласилась: ей тоже хотелось немного отвлечься, а кроме того она скучала по их прежним приключениям.

И, конечно же, Вивьен захотела полететь с ними. Она никогда не видела ничего, кроме Города Времени, и внешний мир представлялся ей неизведанной сказочной страной.

Вивьен уже училась управлять ТАРДИС — исключительно в теории, зато уж ее выучила назубок. И, конечно, теперь захотела попрактиковаться.

— Можно мне? — попросила она, умоляюще сложив ладони и глядя на отца глазами кота из «Шрека» (да, Доктор как-то познакомил их с шедеврами земной мультипликации).

И Доктор, даже Роману не каждый раз подпускавший к управлению, тут же сдался.

— Спасибо! — подлетев к нему, Вивьен повисла у него на шее и поцеловала в щеку.

Доктор проворчал что-то неразборчивое, но Вивьен уже отпрыгнула к консоли и прошла вокруг, ласково ведя по ней ладонью. ТАРДИС в ответ мягко загудела.

— Как думаешь, старушка, куда нам лучше всего отправиться? — тихо спросила Вивьен, запуская двигатель.

ТАРДИС снова загудела, на этот раз с такой интонацией, будто отвечала.

— Тогда на твой выбор, ладно? — Вивьен включила режим «автопилот» и запустила программу.

Романа удивленно переглянулась с Доктором. Она знала, что Вивьен прекрасно общается с ТАРДИС, но даже не подозревала, что в настолько буквальном смысле. Доктор пожал плечами — он тоже этого не знал, но не был удивлен.

И раздался такой знакомый — и так давно не слышанный — звук дематериализации.

ТАРДИС привела их в причудливый город. На экране появилось изображение громадных небоскребов с плавными закругленными формами, которые соседствовали с небольшими почти деревенскими домиками. Улицы, по которым ходили люди в основном низкорослые с раскосыми глазами, утопали в зелени самых разнообразных деревьев.

Вивьен бросилась к выходу, едва ТАРДИС остановилась, но Доктор схватил ее за руку.

— Стой! — и это был самый суровый тон, которым он когда-либо разговаривал с дочерью. — Никогда не выходи из ТАРДИС, не проверив, что находится снаружи. А может, там воздух не пригодный для дыхания. Или уровень радиации зашкаливает. Или еще что, несовместимое с жизнью нашей расы.

Вивьен осознала, слегка побледнела и, кивнув, вернулась к консоли, чтобы проверить данные. Она была умной девочкой, хотя порой и излишне импульсивной.

Атмосфера снаружи оказалась в норме, а кроме того на экране высветилась надпись: «Земля. Пекин. 7027 год». Наружу Вивьен выглянула все-таки первая. Романа прямо-таки чувствовала исходящие от нее нетерпеливое любопытство и предвкушение.

«Твоя дочь, — насмешливо заметила она Доктору. — Любовь к приключениям в крови». Он усмехнулся и кивнул.

ТАРДИС приземлилась под раскидистым вязом на краю небольшой площади, окруженной одноэтажными деревянными домами. Зато за ними устремлялись ввысь футуристические здания из хрома и стекла. Идущие по своим делам люди были одеты вроде как в комбинезоны самых разнообразных цветов и фасонов и не обращали на пришельцев ни малейшего внимания.

— Предлагаю осмотреться, — сказал Доктор, выйдя последним и закрыв за собой дверь ТАРДИС.

Восхищенно вертевшая головой Вивьен с энтузиазмом закивала. И они просто пошли вперед по широкой улице, обсаженной деревьями. Люди ходили прямо по проспекту, а вот транспорт, представлявший собой машины, похожие на удлиненные капли, летал высоко над их головами.

— По-моему, в Городе Времени стоит ввести такую моду, — заметила Вивьен, мотнув головой на местных жителей и отряхнув юбку собственного воздушного светло-голубого платья. — Очень удобно.

Их комбинезоны действительно выглядели удобными и при этом не лишенными элегантности.

Доктор пожал плечами с видом человека, абсолютно равнодушного к вопросам моды. Романа улыбнулась:

— Попробуй. Может, приживется.

Некоторое время спустя их внимание привлекла суматоха возле одного из невысоких зданий в старинном стиле, на вывеске которого красовалась надпись «Синий кит». Двое мужчин в комбинезонах, похожих на униформу, и заткнутым за пояс оружием, выволокли оттуда слабо сопротивлявшегося молодого парня с заплетенными в косу длинными черными волосами.

— Вы не имеете права! — воскликнул он, дернувшись в попытке вырваться.

Но полицейские (наверное) держали его крепко.

— Статья двести сорок пять: антигосударственная пропаганда, — равнодушно оповестил тот, который был старше.

Парень явно хотел сказать что-то еще, но не успел.

— И тебе никто не давал права слова, — процедил полицейский помоложе и ударил его в живот так, что несчастный согнулся пополам.

Улица вмиг опустела. Прохожие явно не горели желанием привлечь к себе внимание полиции и попасть под раздачу.

Доктор нахмурился и решительно зашагал в их сторону, так что подметавшие землю полы его бесконечного шарфа разлетелись в разные стороны. Вивьен неуверенно посмотрела на Роману, взглядом спрашивая, что им делать и надо ли присоединиться к Доктору. Романа покачала головой: лучше пока остаться в стороне. Вивьен нахмурилась — точь-в-точь как Доктор, — прикусила губу, но кивнула.

— Прошу прощения. В чем провинился этот человек? — вежливо осведомился Доктор.

Старший полицейский смерил его презрительным взглядом:

— Тебя не касается. Иди, куда шел.

Доктор проигнорировал откровенную грубость, будто ничего не слышал.

— Что бы он ни натворил, это не повод избивать его.

Арестованный парень выпрямился и с отчаянием посмотрел на Доктора. Романа видела, как его губы шевельнулись, беззвучно произнося: «Не надо!»

Предупреждение Доктор тоже проигнорировал.

— Правда, что ли? — с издевкой протянул старший полицейский. — А ты кто такой? Сообщник?

— Точно, Сяолун, он сообщник, — радостно согласился младший полицейский. — Надо его тоже взять. А то эти круглоглазые в последнее время совсем обнаглели.

Его напарник кивнул, презрительно скривив губы, и он схватил Доктора, попытавшись выкрутить ему руки. Однако Доктор вывернулся, весело заявив:

— Не надо меня брать — сам пойду. Только без рук, пожалуйста.

Одновременно он мысленно обратился к Романе: «Не вмешивайтесь. Хочу выяснить, что у них тут происходит. И вы пригодитесь мне на свободе».

— Па… — Вивьен рванула вперед, бросаясь на выручку отцу, но Романа схватила ее за руку, дернув обратно и зажав рот.

Вивьен обратила на нее изумленный взгляд.

— Но…

— Ш-ш, — прошептала Романа. — Не привлекай к себе внимание. Доктор хочет разобраться в ситуации изнутри. Мы будем нужны ему позже. На свободе.

Вивьен поморгала, прикусив губу, а потом понятливо кивнула. Доктор бросил на нее почти незаметный взгляд, когда полицейские повели пленников прочь: «Передай, что она умница, и пусть наберется терпения».

Романа улыбнулась и потянула Вивьен в сторону ТАРДИС:

— Папа просил сказать тебе, что ты умница и чтобы ты набралась терпения.

Вивьен вздохнула, в последний раз бросив взгляд через плечо на исчезнувшего за поворотом улицы отца.

— С ним точно всё будет в порядке? — обеспокоенно спросила она.

— Он выбирался и не из таких переделок, — заверила ее Романа, постаравшись за уверенным тоном скрыть собственную тревогу.

Они вернулись в ТАРДИС, где время тянулось ужасающе медленно. Больше всего Романа ненавидела бездеятельное ожидание.

— Знаешь, я никогда не думала, что приключение может быть таким… тоскливым, — со вздохом произнесла Вивьен, когда они сидели в консольной, пытаясь разговорами убить время ожидания.

Романа понимающе усмехнулась:

— Тоже не люблю оставаться в стороне. Но иногда приходится.

Они надолго замолчали — обе слишком переживали, чтобы говорить о чем-то постороннем, а потому предпочитали помолчать. Романа уже готова была все-таки начать собственное расследование, когда Доктор, наконец, заговорил:

«У них тут жесткая тоталитарная власть, которая оказалась в руках не очень хорошего человека. Хуже всего то, что правитель единолично распоряжается системой жизнеобеспечения города, и любая попытка сопротивления заканчивается плачевно. Плюс электронная система слежения за гражданами. Но, несмотря ни на это, есть люди, которые пытаются устроить революцию — их лидер сейчас в тюрьме. Мы неплохо пообщались, и, думаю, я должен им помочь».

«Что нам делать?» — деловито спросила Романа, загнав подальше свое беспокойство и опустив лишние вопросы о его самочувствии: этим она может поинтересоваться позже.

«Люблю твою рациональность, — со смешком заметил Доктор, но сразу же стал серьезным: — Перегоните ТАРДИС на крышу тюрьмы и будьте готовы к неожиданностям».

Он сообщил координаты этой самой тюрьмы и прервал связь.

— Настало время действовать, — сообщила Романа Вивьен и подошла к консоли, чтобы ввести координаты. — Пожалуйста, будь осторожна и не лезь в самое пекло, чтобы мне не пришлось беспокоиться еще и за тебя.

— Мам! — возмутилась Вивьен. — Я уже не маленькая и вполне способна позаботиться о себе.

— Не сомневаюсь, — улыбнулась Романа, запуская ТАРДИС. — Но тем не менее.

Вивьен скривилась, но спорить перестала.

Тюрьма оказалась многоэтажным прямоугольным зданием — в отличие от других высоток, имевших закругленную кверху форму — из черной хромированной стали. Вся его поверхность была ровной и гладкой — ни окон, ни дверей, по крайней мере таких, чтобы были видны невооруженным взглядом.

Когда ТАРДИС материализовалась, крыша была совершенно пуста. Романа осторожно выглянула наружу, и Вивьен последовала за ней. Они замерли возле двери, ожидая и осматриваясь в поисках какого-нибудь люка. Ведь Доктор же собирался как-то сюда попасть, раз хотел, чтобы Романа переместила ТАРДИС именно на крышу.

— Что теперь? — нетерпеливо спросила Вивьен.

Романа пожала плечами:

— Полагаю, скоро увидим.

На этот раз ждать пришлось недолго. На поверхности крыши бесшумно открылся люк, и оттуда появился сначала Доктор (выглядевший взъерошенным больше обычного, но в остальном целый и невредимый), тот паренек, вместе с которым его арестовали, и трое мужчин средних лет. Все, кроме Доктора, были одеты в комбинезоны-униформы и держали в руках оружие. Если бы Романа не узнала паренька, она могла бы подумать, что это тюремная охрана. А так она поняла, что Доктор со своими новыми друзьями сумели обезвредить охрану и позаимствовать их вещи.

Доктор улыбнулся им с Вивьен, но не успел сделать и двух шагов в сторону ТАРДИС, как воздух между ними замерцал, а в следующее мгновение там появилась миниатюрная женщина — с короткой стрижкой, в белоснежном комбинезоне из явно дорогой ткани. Ее окружали четверо вооруженных охранников. Новоприбывшие материализовались лицом к Доктору, следовательно — спиной к Романе и Вивьен, но один из охранников сразу же развернулся, предупреждающе наставив на них оружие. Остальные сосредоточились на беглецах.

— Доктор, если не ошибаюсь? — медовым голосом произнесла женщина. — Наслышана-наслышана.

— Боюсь, это не взаимно, — парировал Доктор, окинув ее пронзительным взглядом. — С кем имею честь?

— О, конечно, позвольте представиться, — в голосе женщины явственно чувствовалась такая же медовая, как ее тон, улыбка, — Ван Чанчунь.

Интересно, «Ван» — это просто фамилия или все-таки титул? Доктор, видимо, решил, что последнее, поскольку приподнял брови с преувеличенно пораженным выражением и поинтересовался:

— Ван? И чем же вы правите?

— Этой страной, конечно, — снисходительно ответила женщина, подтверждая правильность интерпретации.

— Она узурпаторша, Доктор! — прошипел один из появившихся с ним мужчин — высокий для китайца и крепко сбитый, — на Чанчунь он смотрел с откровенной ненавистью.

Она проигнорировала выпад, будто мужчины здесь вовсе не было.

— Зачем вам это отребье, Доктор? — брезгливо произнесла она. — Присоединяйтесь ко мне.

— Весьма щедрое предложение, — насмешливо ответил Доктор, засунув руки в карманы и покачиваясь с пятки на носок. — Особенно после того, как меня посадили в тюрьму.

— О, вы же не будете обижаться на это маленькое недоразумение? — показательно удивилась Чанчунь.

— Я бы не назвал его таким уж маленьким, — проворчал Доктор.

В этот момент тот повстанец, который обвинил ее в узурпаторстве, рванулся вперед с явным намерением схватить ее. Охранники, естественно, выстрелили, красный луч остановил его в броске, и он рухнул на землю. Двое других повстанцев тоже начали стрелять, и засверкали вспышки. Тот охранник, который до сих пор держал на прицеле Роману и Вивьен, отвернулся от них, чтобы принять участие в потасовке.

В начавшемся хаосе Романа с Доктором одновременно рванули к Чанчунь. Романа успела первой, поскольку на нее не обращали внимания телохранители, видимо, посчитав безобидной. Крепко схватив ее и приставив к виску звуковую отвертку (конечно, звуковой отверткой нельзя навредить человеку, но ведь они-то об этом не знают), Романа скомандовала:

— Прекратите! Иначе Чанчунь умрет.

Все замерли: телохранители растерянно, повстанцы торжествующе. Но в этот момент Чанчунь извернулась и ткнула Роману в бок чем-то острым. Она вскрикнула от боли и от неожиданности выпустила пленницу. Романа успела только услышать за спиной испуганный возглас Вивьен, когда в повернувшуюся к ней с торжествующей ухмылкой Чанчунь врезался Доктор, схватив за запястье той руки, в которой она держала тонкий стилет. Оба рухнули на землю и покатились, продолжая борьбу. Вмешаться никто не смел — обе стороны боялись попасть в своего.

Увы, оба не заметили, что были слишком близко к краю крыши, и не успел никто ничего понять, как они, так и сцепившись, сорвались вниз.

— Доктор! — отчаянно вскрикнула Романа, одновременно с полным ужаса криком Вивьен:

— Папа!

Романа в ужасе застыла. Падение с такой высоты гарантировано убьет его так, что он не успеет запустить регенерацию. Хотя… есть одна возможность... Она встряхнулась и велела Вивьен:

— В ТАРДИС!

Повстанцы почему-то посчитали, что к ним это тоже относится и поспешили следом, затащив одного тяжело раненного, а одного то ли убитого, то ли просто потерявшего сознание. Романе некогда было с этим разбираться. И некогда обращать внимание на их недоумение, когда они попали внутрь.

— Мам? — со слезами в голосе спросила Вивьен, когда она торопливо запускала ТАРДИС, чтобы переместиться вниз.

Нажав рычаг, Романа слабо улыбнулась ей:

— Еще есть шанс. Рано отчаиваться.

Вивьен кивнула, прикусив губу, однако в глазах был тот же липкий ледяной страх, который испытывала Романа.

Едва ТАРДИС материализовалась, она выскочила наружу, бросившись к Доктору, Вивьен следовала за ней по пятам. Но Романа, поспешно обернувшись, остановила ее.

— Останься внутри.

Зрелище было не самое приятное. Особенно в том, что касалось Чанчунь, которая упала первой. Да и зеваки уже начали собираться. Правда, близко подойти не решались — все узнали свою правительницу и опасались вмешиваться. Появление полиции — теперь лишь вопрос времени.

— Мы можем чем-то помочь? — нерешительно спросил мальчик, из-за которого всё началось.

Романа подняла на него взгляд — на юном лице четко отражался страх и чувство вины — и кивнула:

— Занесите Доктора в ТАРДИС.

Парень вместе с оставшимся более-менее невредимым повстанцем с готовностью подняли Доктора и по указанию Романы положили на пол возле консоли. После чего она закрыла дверь: так в ТАРДИС не попадет никто посторонний, а что будет происходить снаружи, ее уже не волновало.

— Отойдите все, как можно дальше, — велела Романа и опустилась рядом с Доктором на колени, изо всех сил стараясь не обращать внимание на кровь, бледное лицо и безжизненные застывшие глаза.

Они молча повиновались.

— Что ты собираешься делать? — шепотом спросила Вивьен.

— Попробую запустить его регенерацию, пока еще не поздно. Никогда этого не делала, так что мне понадобится крайняя сосредоточенность.

Вивьен понятливо отступила. И воцарилась абсолютная тишина, нарушаемая только звуком дыхания находящихся здесь людей.

Романа положила ладонь на грудь Доктора и закрыла глаза. Почувствовать его энергетическое поле, слиться с ним, подтолкнуть энергию, вызвать импульс, запустить регенерацию.

Она со страхом приоткрыла глаза, боясь увидеть, что ничего не вышло. Неподвижное тело Доктора охватило знакомое золотое свечение. Романа облегченно выдохнула и улыбнулась, после чего поспешно встала, отходя в сторону. Началось.

Золотое свечение становилось всё ярче, пока не вспыхнуло так, что на него уже невозможно было смотреть, а потом медленно погасло. Доктор резко вдохнул, открыл глаза и медленно сел, выглядя слегка дезориентированным. Он определенно стал выше и плотнее. Одежда, прежде свободно висевшая на нем, теперь чуть ли не трещала по швам. Лицо стало более вытянутым, с нервными складками у рта и грубым упрямым подбородком. Волосы — более темными, короткими и прямыми, а вот глаза остались серыми. Сознание же его было настолько сумбурным, что Романа не могла ничего прочитать.

«Как ты?» — спросила она — в глубине души оставался червячок сомнения, что запущенная извне регенерация могла пойти неправильно.

«Нормально», — рассеянно отозвался Доктор, обводя внимательным взглядом собравшихся в консольной, и вслух добавил:

— Что случилось?

Люди ошеломленно молчали, явно не понимая, что происходит и опасаясь спрашивать.

— Ты упал с того здания, папочка, вместе с этой ужасной женщиной, — ответила Вивьен. — Я думала, ты не сможешь регенерировать, — она всхлипнула, однако быстро взяла себя в руки и радостно улыбнулась. — Но мама помогла тебе запустить регенерацию. А я и не знала, что так можно!

— Всё когда-то бывает в первый раз, — философски заметил Доктор и встал, покачнувшись.

Романа тут же кинулась к нему поддержать. Сама она ни разу подобного не испытывала, но знала, что такие аварийные регенерации проходят, как правило, тяжело, и после них повелитель времени не сразу приходит в себя. Вивьен подскочила с другой стороны, тоже стремясь помочь отцу.

Если Романа и раньше рядом с Доктором выглядела маленькой и хрупкой (как, впрочем, и Вивьен), то теперь и вовсе почувствовала себя крошечной. Что не помешало обеим подставить ему плечо. Доктор на мгновение тяжело оперся на них, но быстро выпрямился, благодарно улыбнувшись.

Он снова задумчиво посмотрел на парня, из-за которого ввязался в историю, и на единственного оставшегося на ногах революционера, потом перевел взгляд на раненых, лежавших прямо на полу консольной. Нахмурился. И в его новом облике это выглядело весьма впечатляюще.

— Раненых — в медотсек, — наконец, вынес он вердикт. — Юншен, Бао, поможете их нести.

Однако оба китайца не пошевелились, продолжая смотреть на него, почти не мигая и чуть ли не приоткрыв рты.

— Ч-что… — более молодой сориентировался первым. — Ч-что происходит? Кто вы?

Доктор нетерпеливо-раздраженно вздохнул:

— Я Доктор. Мы вроде уже знакомились, Юншен.

— Н-но Доктор выглядел иначе.

— Да-да, — еще более нетерпеливо отмахнулся тот. — Я регенерировал — изменился прямо перед вами. Потому что мое прошлое тело умерло и мне понадобилось другое. Повелители времени так умеют. Всё? Вопросы закончились? Тогда давайте займемся делом — раненым нужна помощь.

Вряд ли вопросы у людей закончились, но последнее замечание явно заставило Юншена отложить их до лучших времен. Переглянувшись с Бао, он кивнул, и они вдвоем подняли одного из раненых. Доктор без видимых усилий поднял второго. Романа с Вивьен последовали за ними.

Когда раненых устроили на диагностических кушетках, Доктор принялся настраивать систему, а Юншен, неожиданно забыв про растерянность и смущение, начал вполне профессиональный осмотр. Бао предпочел держаться в стороне.

— Юншен — врач, — тихонько пояснил он Романе, хотя она ни о чем его не спрашивала. — А я всё равно в этом ничего не смыслю.

Романа кивнула, давая понять, что слышала, и присоединилась к Доктору в уходе за раненым. Вивьен, секунду поколебавшись, подошла к Юншену, спросив, может ли она быть полезной.

— Я не разбираюсь в ваших приборах — вы могли бы помочь мне с ними, — ответил он и, бросив быстрый взгляд на Вивьен, добавил: — Нас не представили, мэй нюй⁽¹⁾. Ли Юншен⁽²⁾.

— Вивьен, — она улыбнулась в ответ и принялась объяснять, что к чему в медицинском оборудовании ТАРДИС.

Вскоре они уже работали так слажено, будто делали это всю жизнь, и одновременно успевали о чем-то тихонько болтать, улыбаясь и украдкой поглядывая друг на друга.

«Похоже, Вивьен понравился этот мальчик», — заметила Романа, подавая Доктору заживляющую мазь и бинты.

Он покосился в сторону Юншена и философским тоном ответил:

«Хороший мальчик».

Романа тихонько фыркнула. Какая потрясающе хвалебная характеристика!

Когда для раненых сделали всё возможное, Доктор повернулся к Бао:

— Вам стоит пойти к своим и начать действовать, пока правительство не опомнилось. У Чанчунь есть наследники?

Бао покачал головой:

— На самом деле, Джундже — единственный истинный наследник. Он должен был стать ваном, — он бросил взгляд на лежавшего без сознания лидера. — И пока он не придет в себя, мы не можем ничего предъявить.

— Тем не менее. Следует хотя бы подготовить почву, иначе может оказаться поздно. Свято место пусто не бывает.

Бао немного поразмышлял и кивнул:

— Да, вы правы. Юншен?

Тот покачал головой:

— Я останусь с пациентами. Здесь от меня будет больше пользы.

Бао снова кивнул:

— Что ж, тогда спасибо всем за помощь.

— Как только ваши друзья оправятся достаточно, чтобы самостоятельно передвигаться, они присоединятся к вам, — пообещал Доктор, пожимая Бао руку.

Проводив его, Доктор предложил всем пойти подкрепиться, но Юншен отказался: сказал, что не голоден и предпочитает остаться в медотсеке. И Вивьен неожиданно заявила, что останется с ним. Так что на кухню Романа с Доктором ушли вдвоем.

— Он определенно ей понравился, — задумчиво заметила Романа, когда, когда они с Доктором устроились на кухне за чаем с печеньем.

К этому времени он уже наведался в гардероб и сменил костюм. Теперь на нем был коричневый мохнатый камзол, делавший его похожим на медведя, и такие же коричневые брюки.

— Определенно, — невозмутимо согласился Доктор.

— И что ты об этом думаешь?

Доктор пожал плечами:

— Почему бы и нет?

Что ж, если Доктор считал Юншена достойным человеком, Романа могла быть спокойной: у него было больше времени оценить человеческие качества мальчика.

Благодаря медицинской системе ТАРДИС раненые быстро пришли в сознание, и всего около часа спустя раны затянулись достаточно, чтобы они могли вставать и ходить. Юншен пришел в восторг.

— А я-то считал, что у нас высококлассное медицинское оборудование! — восхищенно сказал он. — Но это… Это какой-то совершенно иной уровень!

Доктор довольно — Романа даже сказала бы, самодовольно — улыбнулся. Похвалы в адрес ТАРДИС всегда были верным способом завоевать его симпатию.

Джундже не стал долго рассиживаться. Едва почувствовав, что может двигаться, он немедленно поспешил присоединиться к своим.

— Спасибо за помощь, Доктор, — с чувством произнес Джундже, пожимая ему руку. — Она была бесценна.

— Особенно часть со скидыванием той жуткой женщины с крыши, — с сарказмом заметила Вивьен.

Однако она позаботилась говорить так тихо, чтобы Джундже ее не услышал. Зато прекрасно услышал стоявший рядом Юншен, и его губы дрогнули в сдерживаемой улыбке. Они с Вивьен обменялись взглядом, ясно говорившим, что за это недолгое время они успели как минимум подружиться.

— Доктор, — нерешительно позвал Юншен, когда Джундже и Киу уже подошли к выходу, — можно мне с вами в Город Времени?

Доктор, приподняв бровь, одарил его пронзительным взглядом, и Вивьен сложила ладони перед собой, состроив умоляющее личико. Доктор выгнул бровь еще сильнее, однако кивнул. Он мог строить какой угодно суровый вид, но Романа видела, что на самом деле его забавляет ситуация. Вивьен радостно подпрыгнула, хлопнув в ладоши. Романа невольно улыбнулась: какой же она все-таки еще ребенок! Сорок лет — не возраст для повелительницы времени. Помнится, Доктор и Роману в ее сто двадцать семь называл ребенком, когда они только познакомились.

Пожелав Джундже удачи, они попрощались с повстанцами и вернулись в город Времени.

* * *

Юншен быстро освоился в Городе. Отчасти благодаря общительности и умению находить общий язык с людьми. Отчасти благодаря стараниям Вивьен, сделавшей всё, чтобы облегчить ему адаптацию. Он поселился в одноэтажном каменном домике на Дневной аллее и там же обустроил консультацию и лабораторию. Жители Города быстро оценили его талант врача, и с практикой проблем у него не возникло.

Всё свободное от работы в Протяженности время Вивьен проводила у Юншена. А когда он заканчивал прием пациентов, они гуляли по городу, отдавая предпочтение катанию на лодке по реке Время. Вивьен приходила домой поздним вечером, сокрушаясь, что людям нужно так много времени для сна.

Именно это больше всего тревожило Роману. То есть не то, что людям нужно много времени для сна, а то, что Юншен — человек. А значит, он состарится и умрет гораздо раньше Вивьен. И если это не мимолетное увлечение, а настоящее чувство, ей будет очень больно.

— Я знаю, — сказал Доктор, когда она поделилась с ним своими переживаниями. — Но мы не можем ничего сделать. И рано или поздно это должно было произойти: она неизбежно влюбилась бы в кого-нибудь, а поскольку других повелителей времени в ближайшей доступности не имеется… Сама понимаешь.

Романа кивнула. Она понимала, но легче от этого не становилось.

Прошло несколько месяцев, в течение которых Вивьен с Юншеном были буквально неразлучны. Романа никогда еще не видела свою дочь такой сияющей и воодушевленной, и если бы не тревога за ее будущее, она была бы счастлива за нее.

В тот день Вивьен вернулась домой раньше обычного — Романа как раз собиралась накрывать ужин — и привела с собой Юншена. Оба были одеты в комбинезоны наподобие тех, что они видели тогда в Пекине — Вивьен в белом с кружащимися вокруг талии голубыми цветами, Юншен — в простом темно-синем. Вивьен действительно взялась распространять их в Городе Времени, и людям понравилось. Многие переняли новую моду, наперебой придумывая для комбинезонов оригинальные дизайны. Даже Романа иногда носила их — они действительно были удобны. И только Доктор упрямо оставался верен коричневому камзолу.

Юншен принес с собой украшенную лентами и цветами корзину с изящными коробочками со сладостями, горшочками с национальными китайскими блюдами и бутылкой вина. Сидевший за длинным обеденным столом Доктор приподнял бровь, посмотрев на корзинку, а потом перевел вопросительный взгляд на Юншена. Тот явно смутился, но быстро взял себя в руки и протянул корзину.

— Доктор, Романадворатрелундар…

На этом месте Романа невольно хихикнула, переглянувшись с Доктором — мало того, что Вивьен сообщила ему ее полное имя, так он еще и умудрился его произнести без запинки.

«Он нравится мне всё больше», — весело заявил Доктор. Романа кивнула: Юншен был замечательным, кроме шуток.

— Сегодня я пришел просить руки вашей дочери, — продолжил он.

Романа удивленно переглянулась с Доктором. Конечно, они предполагали, что когда-нибудь этот момент наступит, и всё равно вышло неожиданно. Да еще и так церемонно.

— И в знак вашего согласия прошу принять этот скромный дар.

Доктор хмыкнул и поинтересовался:

— А если мы не согласимся?

— Папа! — возмутилась Вивьен, прежде чем растерявшийся Юншен успел ответить что бы то ни было. — Сейчас не время для твоего чувства юмора.

Доктор усмехнулся и вскинул руки сдающимся жестом:

— Ладно, прошу прощения — не смог удержаться.

Юншен вдруг усмехнулся в ответ и передал корзину в руки Романе.

— А если серьезно? Сейчас, конечно, не средневековье, чтобы родители могли воспрепятствовать браку, но мне важны ваше согласие и одобрение.

— Если серьезно, — Доктор пристально посмотрел ему прямо в глаза, — я… мы считаем тебя прекрасной парой для Вивьен, но есть одна деталь. Она ведь рассказала тебе об особенностях жизненного цикла повелителей времени?

Юншен кивнул.

— И ты понимаешь, что однажды ей придется похоронить тебя и жить дальше с разбитым сердцем?

— Понимаю, — Юншен посмотрел на Вивьен и взял ее за руку, она в ответ крепко сжала его ладонь. — Я знаю, вы беспокоитесь за дочь — я бы на вашем месте тоже беспокоился. И меня самого смущал этот момент: я не хочу, чтобы она страдала. Никогда. Но это выбор Вивьен, и я не хочу его обесценивать.

Романа прониклась к нему еще большей симпатией и уважением.

— Вивьен? — спросила она.

— Я всё тщательно обдумала и не изменю своего решения, — твердо ответила дочь, выпрямившись, будто готовясь к борьбе.

«Что скажешь?» — спросил Доктор, по-прежнему внимательно изучая детей, которые невольно поежились под его пронзительным взглядом.

«Я по-прежнему боюсь, как Вивьен переживет его смерть, но вижу, что счастлива она будет только с ним. А кроме того, Юншен — замечательный человек и позаботится о ней, когда нас не будет рядом», — ответила Романа.

Вивьен что-то тихонько прошептала Юншену. Романа не слышала, что именно, но подозревала, что она объясняла, как они с Доктором совещаются телепатически. Поскольку на лице Юншена появилось выражение восхищенного изумления пополам с нервозностью.

«Согласен». — произнес Доктор и добавил вслух:

— Мы даем вам свое благословение.

Дети улыбнулись с явным облегчением.

— Поужинаете с нами? — пригласила Романа, и Юншен с готовностью согласился.

Волнуясь за сердце дочери, Романа совсем не подумала об еще одном варианте. Зато о нем подумала Вивьен.

За несколько дней до свадьбы Романа наткнулась на Вивьен в библиотеке ТАРДИС. Она сидела за круглым столиком, обложившись книгами, явно что-то усердно изучая.

— Что ты делаешь? — спросила Романа.

Вивьен вздрогнула и вскинула голову, посмотрев на нее почти испуганно. Романа нахмурилась. Странная реакция. Вивьен долго молчала, прикусив губу, а потом нерешительно призналась:

— Изучаю, как остановить регенерацию.

Романа почувствовала, как внутри всё холодеет.

— Зачем тебе? — спросила она, хотя уже догадывалась об ответе.

Вивьен вызывающим жестом вскинула подбородок, ее глаза решительно сверкнули.

— Я не хочу наблюдать, как он стареет, оставаясь молодой. Не хочу жить века и века, потеряв его. Я хочу состариться вместе с ним.

— И умереть вместе с ним, — тихо произнесла Романа, чувствуя себя так, словно грудь пронзила ядовитая стрела.

— И умереть вместе с ним, — с упрямой убежденностью подтвердила Вивьен.

Романа бессильно опустилась в ближайшее кресло.

— Ты уверена в своем решении? Абсолютно уверена, что не пожалеешь об этом?

Вивьен вздохнула и опустила взгляд в пол, будто крайне заинтересовалась рисунком на ковре.

— Мамочка, я понимаю… Понимаю, как тебе — и папе — тяжело это принять, — она подняла взгляд, посмотрев Романе прямо в глаза. — Но я уверена. Абсолютно точно.

Во взгляде Вивьен сияла непреклонная решимость, и Романа сдалась, как бы ни больно ей было думать о том времени, когда ее единственное дитя уйдет из жизни. Но, как сказал Юншен, это был ее выбор.

Доктор воспринял новость более бурно.

— Ты с ума сошла?! — воскликнул он. — Даже думать об этом не смей!

— Папочка, ты не можешь мне запретить, — в голосе Вивьен звучала грусть, но он был тверд как никогда. — Я имею право сама выбирать свой путь — как когда-то выбрал ты.

— Я не занимался самоубийством! — фыркнул Доктор.

— Это не самоубийство! — запальчиво возразила Вивьен.

«Доктор, не надо, — вмешалась Романа, пока они не поругались. — Она любит его и хочет быть с ним. Во всех отношениях. Если будешь настаивать, потеряешь дочь».

Он насупился, но признал ее правоту и махнул рукой:

— Надеюсь, ты об этом не пожалеешь. Потому что нас к тому моменту не будет рядом, чтобы запустить твою регенерацию.

— Я знаю. И я не пожалею, — Вивьен улыбнулась, но глаза наполнились слезами. — Спасибо. Я люблю вас.

— И мы тебя, дорогая, — Романа улыбнулась ей в ответ, чувствуя, что сама вот-вот расплачется. — Иди сюда.

Вивьен, всхлипнув, бросилась в ее объятия, а Доктор обнял сразу обеих, нависнув над ними.

Вивьен захотела свадьбу по галлифрейским традициям. Конечно, некоторые моменты (такие как объединение сознаний) были невозможны, поскольку Юншен не повелитель времени, но в остальном она собиралась воспроизвести всю церемонию. Она даже забрала из музея парадные галлифрейские мантии Доктора и Романы, каким-то невероятным образом сумев убедить хранительницу музея, сменившую Нину. Это было действительно чудом, поскольку Элиза относилась к экспонатам с еще большим трепетом, чем ее предшественница. Но дочери Доктора многое позволялось. Романа была уверена, будь это кто другой, Элиза ни за что не уступила бы.

Поскольку погода в Городе Времени создавалась искусственно, они могли выбрать идеальный день для свадьбы. Солнечный и теплый, но не жаркий. Церемонию, которая по уже сложившейся традиции состоялась в здании Хронолога, Доктор проводил сам.

Хронолог выглядел потрясающе. Надо признать, люди постарались украсить его так роскошно, как могли. Пол был выложен мозаикой из полудрагоценных камней, стены — покрыты позолотой и росписями, потолок представлял собой звездное небо.

Народу собралось немного — Вивьен пригласила только ближайших друзей, не желая устраивать помпезное торжество. И Юншен поддержал ее в этом. Около десяти человек устроились на скамейках, тогда как Вивьен и Юншен в пафосных галлифрейских мантиях встали перед небольшим возвышением, на котором стояло громадное резное кресло, напоминающее трон. Обычно в нем сидел глава Города — Питера Уокера на этом посту сменил Франциско, один из сыновей Селии. Но сейчас кресло пустовало, а перед ним стоял Доктор, соизволивший ради торжественного случая сменить излюбленный коричневый камзол на фиолетовую мантию.

Доктор почти буквально следовал галлифрейскому протоколу: с объявлением о соединении домов Лангбэрроу и Ли, принесением обетов, обменом обручальными браслетами и истинными именами. Правда, последнее было односторонним действием: то есть Вивьен сообщила Юншену свое истинное имя; ему, как человеку, раскрывать было нечего.

Только момент с соединением сознаний Доктор опустил, поскольку люди не способны к такой телепатической связи. И Романа жалела, что ее дочь никогда не узнает потрясающего чувства абсолютного единства со своим избранником.

Но Вивьен была счастлива, и это главное.

1) мэй нюй — красавица: распространенное в Китае обращение к молодой красивой девушке.

Вернуться к тексту

2) В Китае принято сначала называть фамилию, а потом имя.

Вернуться к тексту

Несколько дней спустя после свадьбы Вивьен Романа регенерировала: и чтобы лучше соответствовать новой регенерации Доктора, и чтобы приглушить переживания за Вивьен. На этот раз она стала выше, а то уж как-то совсем крошечной выглядела рядом с Доктором. В остальном же решила предоставить дело случаю. И теперь, выйдя из ТАРДИС, с сомнением разглядывала свое отражение в высоком зеркале в гостиной. Она стала выглядеть старше. Длинные — до пояса — волосы остались светлыми, хотя и немного иного оттенка: золотисто-пшеничного. Романа попробовала закрутить их в узел — почему-то носить распущенными, как раньше, не хотелось. Вроде бы выглядело неплохо. А вот глаза стали зелеными. Романа скептично прищурилась на синее платье, которое после регенерации нашла в гардеробной ТАРДИС. Пожалуй, стоило выбрать одежду другого цвета.

— Красивая- красивая, — проворчал Доктор, подойдя сзади и обняв ее за талию. — Можешь не сомневаться.

Романа засмеялась, откинувшись ему на грудь.

— На самом деле, я думала, что выбрала не совсем подходящий наряд.

Доктор слегка прищурился и небрежно заметил:

— Лишь бы тебе нравилось — я не специалист в моде.

Романа улыбнулась, вспомнив, как когда-то давно он сказал ей то же самое по поводу босоножек на шпильках. Правда, смысл в эти слова тогда вкладывался несколько иной. Секунду поразмышляв, она вынесла вердикт:

— Нет, определенно это платье не идет к моим новым глазам. Пойду переоденусь.

— Как пожелаешь, моя Повелительница Времени, — усмехнулся Доктор, отпуская ее.

Романа фыркнула. В новой регенерации он всё чаще называл ее не по имени, а вот так — переняв это обращение от людей.

* * *

Город Времени неумолимо развивался и уже не нуждался в постоянном наблюдении своих создателей. То, что Доктор с Романой задумывали как собственный карманный мирок, чтобы скрыться от Высшего Совета, превратилось в полноценный живой мир, меняющийся и развивающийся. Если когда-то Питер Уокер в одиночку справлялся с руководством, теперь появилась целая система, которую люди назвали Хронологом. Появилась полиция — точнее Патруль Времени. Развились школа и университет, да и прочие учреждения и организации. Не говоря уже о туризме, который по-прежнему оставался главным источником дохода Города.

Уважение, с которым к Доктору и Романе относились первые поселенцы, ставшие их друзьями, постепенно превратилось в трепетное поклонение: так относятся к легендам. Доктору это не нравилось, он постоянно ворчал, а порой и огрызался на особенно восхищенных почитателей, но ничего не мог сделать. Роману это скорее забавляло, хотя, надо признать, порой бывало утомительно и неловко.

Вивьен загадочным образом избежала всеобщего обожания. Хотя люди испытывали к ней уважение и почтение, но без налета преклонения перед легендарной личностью.

* * *

Вернувшись из Продолжительности, Романа застала в гостиной внуков, которые что-то увлеченно обсуждали, склонившись над внушительной книгой, раскрытой на столе. Веймин и Сильвана унаследовали внешность своего отца, однако цвет глаз взяли от матери, и это выглядело необычно и завораживающе. Но к великому разочарованию Романы, тайно надеявшейся, что гены повелительницы времени перевесят, оба родились людьми. Обычными людьми с одним сердцем и короткой линией жизни.

— Ничего ты тут не найдешь, — убежденно произнесла Сильвана, сдув с глаз густую косую челку; стриженные под каре волосы она заправила за уши, чтобы не мешали. — Я тебе сразу это сказала.

— Но должно же это где-то быть! И вероятнее всего именно здесь, — возразил Веймин, продолжая упрямо листать книгу.

— Что ищете? — поинтересовалась Романа.

Оба подпрыгнули, резко повернувшись к ней, и хором воскликнули:

— Бабушка! Когда ты пришла?

Романа подавила желание рассмеяться: у них были такие лица, словно их застали на месте страшного преступления. Похожее выражение лица бывало в детстве у Вивьен, когда она попадалась на какой-нибудь авантюре.

— Ладно, признавайтесь, что задумали, — она пыталась говорить строго, но, судя по хитрому блеску в глазах детей, у нее не очень-то вышло. — Обещаю, что не буду ругаться.

Они переглянулись, и объяснять взялся Веймин — видимо, как старший. Смущенно проведя рукой по затылку, тем самым взъерошив и так торчащие во все стороны короткие волосы, он признался:

— Понимаешь, мы заметили, что в последнее время Город становится… не знаю… нестабильным, что ли. Ну, земля там дрожит и вообще… — он пожал плечами, не зная, как выразить свои ощущения.

— Будто надвигающаяся буря, — подсказала Сильвана, и Веймин кивнул.

— Ну и мы подумали, вы же с дедушкой наверняка что-то такое предвидели, когда основывали Город. А значит, должен существовать способ его стабилизировать.

Романа с улыбкой склонила голову:

— Логичный вывод.

Веймин и Сильвана уставились на нее с немым вопросом в глазах, выражения их лиц так и говорили: «Ну и?»

— Конечно же, мы знали, что так будет, когда основывали Город Времени, и позаботились о том, чтобы предотвратить его разрушение.

— Расскажешь? — попросила Сильвана, похлопав ресницами.

Романа рассмеялась и махнула на диван, приглашая их садиться. Они с готовностью устроились на диване по бокам от нее и приготовились слушать. И Романа рассказала им про полярности и про их установку в истории в качестве якорей и магнитов для движения Города Времени.

— Это можно сравнить с перемещением стрелки по циферблату часов. Только вся история идет по часовой стрелке, а Город — против. А когда он пройдет весь цикл его надо будет перезапустить. Поэтому кто-то должен разделиться — чтобы охранять полярности в истории и чтобы оказаться в конце Города, когда он будет нуждаться в перезапуске.

— Дедушка? — спросил Веймин.

Романа пожала плечами:

— На самом деле, мы еще не решили, кто это будет.

— Что значит «еще не решили»? — раздался от дверей возмущенный голос Доктора. — Мне казалось, мы обо всем договорились.

Дети невольно вздрогнули, но Романа слышала, как он пришел, и ожидала подобной реакции. Она повернулась к мужу с милой улыбкой:

— Нет, не договорились. Потому что твое «Это буду я, и точка» не значит договориться.

Доктор нахмурился, но Романа стойко выдержала его взгляд. В самом деле, почему непременно он должен брать на себя самую опасную часть? А если что-то пойдет не так, кто потом позаботится о Городе? Доктор был недоволен, но возобновлять спор при внуках не стал, мысленно бросив:

«Мы поговорим об этом позже».

Веймин с Сильваной наблюдали за ними с до смешного ошеломленными лицами. Хотя, если подумать… Романа с Доктором крайне редко в чем-то не соглашались, и уж тем более при детях никогда не спорили. Так что да — для них это было в новинку.

— Значит, с нами останешься только ты, бабушка? — грустно спросила ее Сильвана.

«Вот видишь! — торжествующе заметил Доктор. — Дети со мной согласны. А устами младенца глаголет истина!»

Романа мужественно проигнорировала его замечание, как и категоричную постановку вопроса Сильваны, ответив ей обтекаемо:

— Нет, дорогая. Тот, кто не отправится охранять полярности, погрузится в сон — до конца Города.

— А как же мы?! — хором воскликнули Веймин и Сильвана.

Романа посмотрела на Доктора, и он ответил ей таким же растерянным взглядом.

— А вы будете жить дальше, — ответила она.

— Ну-у-у! — снова хором протянули внуки, и Сильвана добавила: — Мы же будем скучать!

Романа засмеялась и обняла обоих:

— Мы тоже.

— Вы ведь даже не будете нас помнить, — буркнул Веймин, однако прижался головой к ее плечу.

А Сильвана вскочила, чтобы обнять Доктора, и он, к ее вящему удовольствию, на несколько мгновений поднял ее над полом, обняв в ответ.

Но, конечно же, он вернулся к спору насчет полярностей — после ужина, когда все разошлись по своим комнатам. Вивьен с семьей теперь жила вместе с ними, поскольку этот дом был гораздо просторнее. Настолько просторнее, что свободно мог вместить еще пару семей. Они переселились вскоре после рождения Веймина — и потому что не хватало пространства, и чтобы Романа могла помочь Вивьен с первым ребенком. А небольшой домик Юншена оставили под его консультацию.

— Романа, давай ты не будешь спорить и сразу согласишься, что разделяюсь я, — безапелляционным тоном заявил Доктор, едва закрыв за собой дверь спальни.

Романа возмущенно фыркнула и резко развернулась, скрестив руки на груди и замерев рядом с прикроватным интерфейсом, служившим для множества различных функций, включая связь между комнатами, который люди почему-то называли Палубой.

— Почему это?

— Потому что это опасно! — рыкнул Доктор, пронзив ее взглядом.

Романа вздернула подбородок, сдув с глаз выбившуюся из узла вьющуюся прядь волос.

— Вот именно! Если что-нибудь пойдет не так, кто позаботится о Городе?

— Ты вполне в состоянии справиться с этой задачей!

— А с разделением, значит, не в состоянии?

— Я этого не говорил.

Они уже почти кричали друг на друга, прожигая возмущенными взглядами. Этот затянувшийся спор был самым близким к настоящей ссоре за всё время их совместной жизни. Романа уже набрала воздух, чтобы продолжать отстаивать свое право на рискованную часть операции, как Доктор вдруг из разъяренного сделался уставшим и умоляющим.

— Пожалуйста, Романа… — произнес он таким тоном, что ей не хватило духу спорить дальше, и она сдалась:

— Ладно, хорошо.

Доктор улыбнулся и, шагнув вперед, взял ее лицо в свои громадные ладони, чтобы поцеловать ее в лоб.

— Спасибо.

— Но в следующий раз делаем наоборот, — твердо заявила она, несмотря на то что тут же растаяла от этого ласкового жеста.

— В следующий раз и посмотрим.

Романа нахмурилась. Виртуоз уходить от прямого ответа, вроде бы как соглашаясь. Но спорить больше не стала — ей не хотелось разругаться окончательно перед столь грандиозным мероприятием. Лучше вернуться к этому разговору, когда придет время — в конце концов, проблемы следует решать по мере возникновения.

Город дрожал всё сильнее — так, что люди начали беспокоиться и приходили к Доктору со встревоженными вопросами, — откладывать дальше становилось опасно.

Прощание с детьми было, конечно, тоскливым, но не настолько душераздирающим, как опасалась Романа. Она даже подумала, что так лучше — она будет спать века и тысячелетия и не увидит, как старится и умирает ее дочь, и внуки, и правнуки, и… все.

Романа выбрала себе пещеру под Городом, а чтобы ее точно никто не побеспокоил, Доктор собирался установить вокруг силовое поле. Подземный ход из пещеры вел прямо на площадь Эры. Доктор сказал, что положит там гранитную плиту с напоминанием, чтобы люди не забыли за тысячелетия, что Городу предстоит перезагрузка. Честно говоря, Романа сомневалась, что это сильно поможет: за столько времени что угодно может произойти. Но подстраховка, конечно, лишней не будет.

Вивьен крепко обняла ее, едва слышно прошептав на ухо:

— Я люблю тебя, мамочка. Надеюсь, в своем сне ты будешь помнить об этом.

Земля мелко дрожала — в последнее время дрожь уже не прекращалась.

— Непременно, — так же тихо ответила Романа, усилием воли подавив слезы. — И я люблю тебя, милая.

Юншен церемонным жестом поцеловал ей руку.

— Нам будет вас очень не хватать.

Романа улыбнулась ему и наклонилась, чтобы поцеловать в щеку.

— Я рада, что познакомилась с тобой, Юншен. Ты замечательный человек. Береги Вивьен.

Он серьезно кивнул и отступил. После чего Веймин и Сильвана одновременно бросились к Романе, буквально повиснув на ней. Они не стали ничего говорить, просто прижались к ней, как котята, вцепившись изо всех сил. И в этот момент сдержать слезы было сложнее всего. Романа обняла их, потрепав по головам, и они, на мгновение прижавшись еще сильнее, неохотно отпустили ее. У Веймина глаза блестели от слез, но он считал себя слишком взрослым для подобных сантиментов и мужественно держался. А вот Сильвана плакала, не скрываясь. От одного взгляда на них — таких милых, таких потерянных — сжималось сердце.

Попрощавшись в последний раз, все ушли, и остался только Доктор. Некоторое время они просто смотрели друг на друга, а потом шагнули навстречу, взявшись за руки.

— До встречи, моя Повелительница Времени, — тихо произнес он с нежной улыбкой — редко у Доктора бывало подобное выражение лица, только когда он смотрел на Роману.

— До встречи в конце Города, любовь моя, — ответила она, грустно улыбнувшись в ответ. — Я буду скучать.

— Ты будешь спать, — возразил он.

— Одно другому не мешает. А вот ты наверняка и не вспомнишь обо мне.

— Глупости, — фыркнул Доктор. — Мне будет не хватать тебя каждую секунду, даже если я ничего не буду помнить.

Город тряхнуло так, что с потолка пещеры посыпалась земля.

Романа покачала головой и приподнялась на цыпочки, чтобы коротко поцеловать его, а потом отпустила его руки и шагнула назад, в глубину пещеры. Пора. Не стоит растягивать прощание.

Доктор в свою очередь отступил и, дождавшись, когда она устроится поудобнее, включил поле, погружающее ее в летаргический сон. Последнее, что Романа почувствовала, было ласковое прикосновение его сознания.

* * *

Мимо проплывали, века, эпохи, города, страны, люди. Они едва касались сознания Романы, проходя будто кадры старого фильма, не задерживаясь, не запоминаясь. Пока она не оказалась в странном месте, поросшем густым лесом с остатками былых архитектурных сооружений. Романа не знала, почему ее дух задержался именно здесь, но по больше части ей было всё равно — она почти не помнила себя. Она бродила по лесу, старалась держаться подальше от людей (крайне агрессивных в эту эпоху), постепенно научившись использовать для защиты и исцеления присутствующие здесь в обилии силовые линии. И только к холму с остатками колонны она никогда не приближалась вплотную, хотя и не отходила далеко — будто что-то не пускало ее.

А потом появились мальчик и девочка, которых едва не убил один из местных агрессивных всадников (но сами они не были местными). Они позвали на помощь, и Романа пришла. Исцелила мальчика, отвела их к тому самому холму. И, казалось бы, на этом всё закончилось, но встреча с ними пробудила ее память. Не сразу, а словно вспышками и проблесками. Однако достаточно для того, чтобы, когда Город остановился, ее дух вернулся в пещеру, и она пробудилась.

* * *

Из Дома Ли (так теперь называли в Городе Времени их старый дом) открывался отличный вид на площадь Закрытие Времени и фонтан посредине. И прямо сейчас на его бортике сидели Джонатан и Вивьен. Они болтали, смеялись, временами брызгали друг на друга водой из фонтана, а потом вдруг принимались шептаться, склонив друг к другу головы. А потом опять начинали смеяться. В какой-то момент они вскочили, принявшись гоняться друг за другом вокруг фонтана. Такие еще дети… Но уже сейчас их взаимная симпатия была очевидна.

Романа улыбнулась, наблюдая за ними из окна. Несмотря на свою суровость на суде, оба сразу понравились ей.

Джонатан Ли Уокер — ее потомок, такой храбрый и предприимчивый мальчик. Чем-то он походил на Юншена. Наверное, такой же длинной косой, подумала Романа с усмешкой, поскольку в остальном их внешность была совершенно разной.

Вивьен Смит — отзывчивая и решительная девочка: как она встала на защиту справедливости! И хотя она пришла в Город Времени из истории, она странным образом напоминала Романе дочь. И вовсе не из-за имени.

Почти незаметно подойдя сзади (как он умудрялся это делать с такой медвежьей комплекцией, Романа до сих пор не понимала), Доктор обнял ее за талию, положив подбородок на макушку. Пусть она была гораздо выше, чем в предыдущей регенерации, он по-прежнему возвышался над нею.

— Что там такого увлекательного? — спросил он, и в его голосе чувствовалась улыбка.

— Дети, — коротко ответила Романа. — Они очаровательны.

К этому моменту к веселящейся парочке присоединился Сэм.

Сэмюэль Ли Донегал — еще один их потомок. Такой забавный мальчик, компьютерный гений, помешанный на сливочных пирожных. И Романа могла его понять: сама любила их безумно.

Немного посовещавшись, дети пошли к арке, выходящей на площадь Эры, Джонатан решительно шагал впереди так, что коса подпрыгивала на его спине, а Вивьен едва успевала за его быстрой походкой. Что уж говорить о Сэме с его вечно развязанными шнурками.

Романа тихонько засмеялась:

— Тебе не кажется, что растет замечательная смена?

Доктор ухмыльнулся, повернув ее лицом к себе:

— Пожалуй. Как считаешь, стоит им сказать про наше родство?

Романа секунду подумала, а потом покачала головой:

— Сами поймут рано или поздно. В конце концов, Джонатан прекрасно знает, от кого ведет род семья его матери. Просто он еще не успел сопоставить факты.

Доктор засмеялся, откинув голову.

— Хотел бы я посмотреть на его лицо в этот момент!

Романа в свою очередь рассмеялась, представив себе эту картину. Джонатан точно сгрызет свою косу. Хотя неизвестно, кому будет хуже, когда он освоится с этим открытием.

— Мне тоже, — согласилась она.

Снова повернувшись к окну, она посмотрела на залитую солнцем площадь, по которой время от времени проходили по своим делам люди, бегали дети. Город Времени стал совсем самостоятельным, сильно изменился, но по-прежнему оставался их домом.