Принесите солнышко с собой... (джен)

Гарри не представлял, какими будут каникулы в этой сельской глуши, где не было никаких особых достопримечательностей вроде кинотеатра или парка развлечений. Но он не спешил расстраиваться, ведь каникулы — это каникулы, свободное от учебы время, и ему положено радоваться, где бы ни проходил отпуск.

Гостей разместили со всем комфортом. Гарри досталась чудесная спальня, оформленная в сине-зеленых тонах — откуда-то хозяева знали, что это самые любимые его цвета, краски лета. Глубокая ниша с кроватью, застеленной плюшевым покрывалом такого теплейшего зеленого оттенка, что прямо хотелось завернуться в этот плед… На полу плетеная циновка, похоже, хозяева действительно знали, что стелить на пол в комнату ребёнка — прочные и практичные коврики, не боящиеся износа.

Дубовый стол перед окном, ладный крепкий стул. Шкаф для мелочей и одежды, полка. И подстилочка-лежанка для двух собачек. Последнее как-то особенно растрогало Гарри, увидевшего, как тут заботятся о дорогих гостях.

Мок… А вот Мока не стали в чем-то ограничивать, ему предоставили подстилку на веранде и полную свободу передвижения. И, увидев на утро, как молодого льва учат охоте на газелей, Гарри понял, что Мок тоже нашел свое счастье. Почти слившийся с желтой травой саванны, Мок невидимкой, в сопровождении двух сфинксов, крался к косуле. По сигналу Мок рванулся в длинном летящем прыжке и всей своей массой обрушился на парнокопытное. Ну, схватить он схватил, а что дальше делать, пока не понял, но его дело довершили мантикоры, добив косулю. После гости насладились барбекю из свежей дичи.

Земли Гамильтон-касла были плодородны и богаты лесом и полями, вокруг изобиловали реки и озера, сады, парки и пруды, невысокие плоскогорья, этакие каменистые холмы. Ну и соответственно, богатой была и фауна, бесчисленные стада копытных: олени с косулями, дикие быки, пони…

Гермиона, увидев животных, вынужденно признала, что и правильно параллельные миры спрятаны, иначе бы все эти стада были перебиты идиотами-спортсменами, которых хлебом не корми, а дай пострелять подольше и всласть, до последней тушки. Как эти безобразия в свое время творили с бизонами и странствующим голубем. Ведь при виде огромных стад у человека прямо-таки зуд в жопе начинается — ух как много, надо поохотиться, и побольше, побольше! Настреляют пару сотен тыщ, вырежут языки и оставляют горы трупов гнить на полях брани, и справляйся, экология, как хочешь…

Ну, она и справляется, гниют тушки, воняют, звери-падальщики уже за километр их обходят — никому невкусно тухлое мясо жрать. И размножаются счастливые бактерии, ни в чем себе не отказывая, несется по миру мор на пару с чумой и сапом, кося миллионы жизней с помощью эпидемий.

Мантикоры Гамильтон-касла. Мэри Гамильтон, Моро Гранд, Лета и Зевс. Жена Майкла была весьма представительной леди: мощное поджарое львиное тело, крупная женская голова с карими глазами и густыми каштановыми волосами. Точно так же выглядел и её брат, Моро, только цветом шкуры потемнее да размерами покрупнее. Ну и дети Мэри и Майкла, Зевс и Лета. Их семейных друзей тоже познакомили с гостями: Тоби и Эли Эрролл, родители Торина и Пончика, Тора и Амонхотеп Смолл, мама и папа Гэвина, Гикори и Лили Франкель, окруженные стайкой чертят, среди которых был и Нели, наш славный фавн. Ну и напоследок, как сюрприз — великанша Лавиния Бэддоуз со своей дочерью Шейди, и если «малявка» Шейди не очень сильно пугала своими двумя метрами роста, то её семиметровая мама — очень даже. Дети откровенно струхнули при виде огромной леди, полной и крепко сбитой, с роскошной гривой серебряных волос, завитой в тысячу колечек. Земля ощутимо тряслась от шагов великанши, отзываясь гулким эхом на каждый шаг, а голос был сравним с грохотом обвала или с криком брахиозавра, на худой конец. Если вы, конечно, представляете себе, как кричали многотонные динозавры.

Папа Зевса, Майкл, оказался компанейским парнем, он совсем не кичился своим графским происхождением и почти всё свое время отдавал детям: катал их на лодочках по речкам и озерам, учил плавать тех, кто не умел, устраивал всевозможные игры-соревнования для ребят, водил по паркам, совершая для них увлекательные экскурсии с поисками спрятанных сокровищ, для чего неожиданно пригодилась самодельная карта Дерека и Гарри, которую Пенни привезла с собой. Немало интересных кладов и потрясающих находок были совершены с её помощью, фантазии Майклу было не занимать. Также лорд Гамильтон устраивал совместные верховые прогулки, чему очень радовались Гарри и Пенни, любящие лошадей.

Встречу с ними, думаю, стоит описать отдельно. Как-то раз, на пятое утро, во время завтрака, Майкл объявил, что сегодня они пойдут к конюшням выбирать себе партнера по прогулкам на следующие два месяца. Услышав о том, что ему на всё лето предлагается в собственное пользование целая живая лошадь, Гарри чуть не подавился счастьем.

Небольшой табунок лохматых лошадок пасся в загоне, куда их согнали для гостей. Глаза Гарри так и разбежались при виде соловых, серых, гнедых и рыжих красавчиков, он аж застонал — слишком уж большой был выбор. Выбирай — не хочу! И долго бродил среди них, бросаясь то к одной, то к другой, не в силах отдать предпочтение кому-то из лошадей — все были прекрасны…

Гермиона кисло смотрела на них, Гарри это заметил, поинтересовался:

— Ты чего, Гермиона?

— Не понимаю, за что их любить, они же никого не любят… — удрученно сообщила девочка. Гарри нахмурился, впервые задумываясь об этом, посмотрел на Майкла и расстроенно спросил:

— А правда, почему так, мистер Гамильтон? Почему лошади не отвечают нам взаимностью?

— Потому что они видят себя в роли жертвы, — пояснил Майкл. — Как и все травоядные, лошади очень мнительные по натуре, им постоянно кажется — и не без оснований! — что их окружают хищники. И самый страшный и опасный из них — человек. Испокон веков человек охотился на сыновей и дочерей ветра, потреблял их в пищу, а с момента одомашнивания он начал их ещё и истязать изнурительной работой. Причина лошадиной нелюбви к человеку кроется в уздечке, вот в этой маленькой противной железячке, которую впихивают лошади в рот и пристегивают к голове ремешками.

Майкл показал детям простой трензель, дал им его подержать и продолжил:

— С помощью этой железки лошади причиняют боль, и именно болью лошадь управляется. Я знаю, что есть более гуманные способы управления лошадью, но на это нет ни времени, ни терпения, ни мастерства.

— А нельзя ли управлять ею при помощи недоуздка? — жалостливо спросила Пенни. — Мы так на Старушке с Гарри катались, она послушная, легко идет с недоуздка, правда, Гарри?

Гарри припомнил седую кобылу-пенсионерку и закивал.

— Ну, на старой и проверенной лошади можно и с недоуздком прокатиться, от неё обычно не требуются такие уж сложные экзерсисы, а лишь неспешная прогулка шагом из конца в конец поля…

Гарри вспомнил лихие галопы по кочкам и склонам и покраснел. А Майкл тем временем продолжил:

— Но не на молодой и горячей лошади. Страстная и сильная, она будет, скорей, вами управлять, чем вы — ею. Уже она будет решать, куда пойти и где вас сбросить и размазать в кровавую кашу. Для лошади вы — никто и звать вас — никак. Поверьте, ребята, лошади — самые несговорчивые животные, и лишь твердая рука и прочное железо гарантируют нам полную безопасность. Ну что, выбирать компаньона будете?

Вспомнив, для чего они сюда пришли, дети принялись снова присматриваться к конькам. Гарри тоже смог наконец-то определиться, выбрав солового мерина с белой гривой. Надев на него недоуздок и заглянув в равнодушно-философский глаз, Гарри вздохнул, смиряясь с неизбежным — лошадиным пофигизмом. Что поделать, не любят людей эти звери. Даже их волшебные школьные летуны, и те не отличались добронравием: телеги-сани возили, в квиддич-поло гоняли поскольку-постольку и потому что должны. Для того их и вывели, чтоб службу волшебную несли, как фестралы и абраканцы. Да, был у Гарри белый Туман, но не его собственный конь, а просто школьный любимец, красивый, веселый и до ужаса самолюбивый. Туман никого не любил, кроме себя самого.

Гарри печально покачал головой, навсегда прощаясь с мечтой встретить своего собственного коня-друга, верного и преданного до последнего волоска и вздоха.

Мерина звали Бадди, и под стать кличке у него был крайне вредный характер. Из-под лохматой короткой челки на мир взирали два ехидных лиловых глаза, верхняя губа частенько задиралась, обнажая длинные желтые зубы, в таких случаях следовало держаться подальше от передней части мерина — он очень больно кусался. Сзади, впрочем, тоже — он больно лягался. И вскоре Гарри щедро одаривал его тумаками, экстренно забыв о любви к лошадям. Потому что по-другому с этой склочной тварью невозможно было договориться, вредный понь понимал только палку.

Порой Гарри жалел, что поспешил с выбором, и порывался сменить дурного коня на более спокойного. Но когда при попытке обмена Бадди лягнул Пенни, Гарри передумал. Оттащив зверя на задворки конюшни, он всласть поорал на него, саданул пару раз поводьями по наглой рыжей морде и решил воспитывать его всё лето, чтобы он, скотина такая, девочек не обижал!

Полумна и Зевс при знакомстве никак не среагировали друг на дружку, лишь вежливо раскланялись и побеседовали на некие отвлеченные темы. Это поначалу. Потом, когда жизнь гостей вошла в устоявшуюся колею, девочка и сфинкс подружились, отдавшись мудрому течению детства. А оно, как известно, невинное да непосредственное, вот и играли вместе все дети, для того и собравшиеся в этом месте — провести летние каникулы в тесной и дружной компании.

Игры были самые лучшие, подвижные и на свежем воздухе. Проснувшись рано утром, полусонные и отчаянно зевающие подростки собирались на кухне, опустошали гигантский четырехкамерный холодильник, на скорую руку строгали бутерброды с сыром, ветчиной, яйцами с помидорами и листьями салата и утягивались на целый день в поля-луга-леса. Там, проснувшись окончательно и заморив утреннего червячка парой бутербродов, оживленные детишки, распахнув пошире любопытные глазенки, отправлялись на поиски приключений. Поиски эти заключались в ничегонеделании и бесцельных скитаниях: просто брели, куда ноги понесут и куда глаза направят. И, поверьте, это очень интересно.

Порой ноги и глаза заводили их в такие дебри — век не разберешься в хаосах переплетений ветвей и болот. Вот лужок. Чистенький, изумрудненький, василечки-колокольчики приветливо качаются, бабочки и пчелки порхают-жужжат, шагнешь, а под ногами жижа чавкает… И огонек тут же у лица мечется, мерцает, прочь прогоняет. Промочив ноги и опомнившись, дети слушаются синего Хранителя, спешно покидают болотце. А продравшись сквозь частоколы-переплеты, внезапно выскакивали на какое-то древнее капище, залитую солнцем лесную прогалину. Она аккуратно-круглая, выложена-уставлена по окружности белыми и серыми замшелыми камнями — булыжниками или мегалитами. В центре традиционно стоит какая-нибудь статуя. Как правило, заросшая вьюнком и повиликой. Здесь, в тиши и тени загадочного памятника какого-то невообразимо далекого прошлого, уставшие дети устраивали привал. Расстилался клетчатый плед, открывалась корзинка и доставалась снедь: бутыли с водой и имбирным лимонадом, толстые наскоро состряпанные бутерброды и куски вареной курицы.

Пока Полумна стеснялась, Зевса с рук кормил Нели, потом эта почетная обязанность перешла к Полумне, пообвыкнувшись и узнав получше привычки и потребности, девочка перестала робеть и начала спокойно кормить своего друга-жениха.

Весьма необычно смотрелась эта странная компания таких разных детей: Гарри и Пенни, Полумна, Гермиона, Драко и Невилл, Дерек, самый старший среди них, и мифические создания: Зевс и Нели, Гэвин и Торин. Иногда в их команде можно было увидеть Шейди, девочку-великаншу, которую все вскоре почему-то стали звать Люси. Она удивлялась, но не протестовала, решив простить и позволить друзьям эту маленькую вольность.

И всегда, всегда-всегда при них, постоянно и неразлучно, были две собачки — Бейли и Терри. Их верности можно было только позавидовать: маленькие пёсики повсюду следовали за Гарри.

Мока брали только на вечерние совместные прогулки со взрослыми. А так молодой лев всё чаще оставался в одиночестве, причем добровольно. Временами он ни с того ни с сего поднимался вдруг и уходил в закат, пропадая на всю ночь. Другом Гарри Мок так и не стал. Да и не могут хищники дружить с представителем другого вида. Те слезоточивые истории из зоопарков и чудные экранизации о Великой дружбе львов, тигров и медведей на деле лишь надуманные человеческие байки, ведь людям свойственно очеловечивать зверей. На самом деле это только потребность животного быть в среде себе подобных. Другое дело, если мишка, тиграшка и львишка вместе вырастут и перенесут какие-то общие беды.

Пока Мок был маленьким, он зависел от людей, заменивших ему маму-львицу, но теперь, когда он подрос и начал открывать для себя более широкие горизонты, не ограниченные прутьями клетки, он, что называется, нюхнул свободы и самостоятельности. Гарри, вглядываясь в глаза льва, всё больше убеждался, что перед ним взрослый и самодостаточный хищник. Эмоции Мока стали более строгими, более отстраненными, настал тот период, когда повзрослевшего зверя срочно изолируют от всего мира и сажают в прочную клетку. Увы, именно это произошло с молодым львом. Но Гамильтоны не стали этого делать, напротив, они старались приучить его к свободе, учили его охотиться самостоятельно.

Это был самый обычный день, один из многих чередующихся похожих дней. Как и всегда, затарившись едой и напитками, ребята двинулись вслед за своими глазами и ногами. Увидев очередные дебри-буреломы и не желая протискиваться сквозь переплетения ветвей, от них отсеялась Шейди — отказавшись царапаться о сучья, она ушла домой. Похмыкав ей вслед, наши неутомимые первопроходцы устремились в завал. На сей раз он тянулся необыкновенно долго, но чем глубже они протискивались, тем глупее казалось поворачивать обратно — зачем, когда столько пройдено?!

Вместо ожидаемой солнечной прогалинки в конце пути обнаружилось нечто вроде глухой лощины, мрачной и сырой… Вглядываясь в непроглядный туман, Гарри вдруг подумал, что она неспроста была так круто завалена: в центре каменистой полянки сквозь туман неотчетливо проступали очертания каменной арки. Она казалась лохматой из-за моховых бород и старой паутины и щербатой-прещербатой от коррозии, над её краями изрядно потрудились ветры, дожди и время, почти полностью стерев высеченные на ней надписи и иероглифы.

— Что это за место? — нервно спросила Гермиона. Всё посмотрели на Зевса, справедливо полагая, что ему, как хозяину этих земель, известно их местонахождение. К их удивлению, Зевс неуверенно пожал плечами.

— Не знаю, ребята. Я никогда здесь не был и, как и вы, вижу это место в первый раз.

Что ж, правильно, не всё же на свете ему знать. Невилл прошептал дрожащим голосом:

— По-моему, нам лучше уйти отсюда…

Гарри устало кивнул, соглашаясь с его доводом, потер расцарапанную щеку и поморщился, ссадив свежую царапину — его пальцы стали липкими от крови.

— Ладно, пошли отсюда.

Сказав это, он обошел арку по периметру в поисках более светлого прохода в древесной мешанине. Поскользнувшись на влажном мхе и мокрых листьях, потеряв равновесие, Гарри ухватился за край арки. Рукой, вымазанной в крови…

Древняя, из какого-то невообразимо далекого прошлого с невесть какой и далеко не светлой магией, арка отозвалась моментально: засветилась призрачным белым светом. Завибрировала. Загудела. Низко так, зловеще…

Неведомая сила потянула Гарри в круглый проем. Вытаращив от испуга глаза, мальчик рванулся к друзьям. Но рука! Рука — как приклеилась!!!

— Эй, пусти! Ребята, она меня тянет!

К нему без раздумий прыгнул Торин, схватил за свободную руку, рванул на себя. Гарри вскрикнул, чувствуя, как сустав выворачивается из плеча. А смертельно-белое сияние охватило уже обоих…

— Нет!!! — отчаянно крикнул Зевс. Совершив длинный прыжок, он скакнул к пленникам и облапил друзей, не желая отдавать их неведомому врагу. Гермионе на какой-то миг пришло в голову сравнение со сказкой «Золотой гусь», но почти сразу она отмахнулась от своих мыслей, шагнув в белое сияние и хватая Зевса за хвост. Сердито пнув камушек, за ней рванула Пенни.

— Да блин! — взвыл Нели, хватаясь за голову. С палочки Дерека сорвался и усвистел в лесную чащобу серебряный пёс-Патронус. Сочтя свою миссию исполненной, Дерек крепко зажал в руке палочку и твердо устремился в арочный проем. Драко, Полумна и Невилл растерянно замерли, глядя, как в чертовой арке исчезают их друзья. Видя их колебания, Нели встал перед ней, раскинул руки и истерично крикнул:

— Не сметь!!! Давайте дождемся помощи!

Из глубин белого сияния донесся приглушенный расстоянием надсадный вопль ужаса. О черт, черт, черт… черт! Ругаясь площадным матом, Нели развернулся и скакнул на крик, почти одновременно с ним туда же, никем не сдерживаемые, прыгнули Невилл с Бейли. Терри не сумел, не допрыгнул — лапки коротковаты оказались. Да и свечение прекратилось, погасло вдруг, стих и умолк гул, миг — и арка мертво замолчала, каменная, странная и жуткая.

Тупо моргая, Драко с Полумной и Гэвином оцепенело уставились в пустой проем арки, в неё теперь просвечивали те же деревья, что и по всей окружности зловещей полянки. Гарри, Торин, Зевс, Гермиона, Пенни, Дерек, Нели и Невилл с Бейли исчезли без следа…