Принесите солнышко с собой... (джен)

С горящими от нетерпения глазами Гарри ломанулся к поезду, едва не навернувшись с подножки грузовика Пеннов. Так спешил поскорее оказаться в вагоне и поехать, наконец-то поехать к друзьям! Ужом проскользнув меж тележек носильщиков, несносный мальчишка нетерпеливо заприплясывал возле двери, дожидаясь отца.

Тот, однако, не торопился. Степенно и галантно он подал руку Петунье, помогая выйти из кабины. Петунья вытянула из недр грузовика пёсиков, а Северус вместе с Харви занялся Моком. Так что, хочешь-не хочешь, а пришлось набраться терпения: лев точно никуда не спешил, ему надо было постоять, поглазеть по сторонам, принюхаться-прислушаться, попереживать, вспоминая тряску в кузове грузовика, ну и немножко полежать на пыльной земле не помешает… Покататься, потереться о мостовую, встряхнуться, ещё полежать.

Несколько минут спустя Гарри всеми фибрами души ненавидел Мока. Сволочь ленивая, не торопится он!..

Дерек с насмешкой взглянул на него и мягко пожурил:

— Ну успокойся ты, чудик. Время ты тоже поторопишь?

— Ты о чем? — прекратил Гарри пляску.

— О том, что поезд тебе не удастся подстегнуть, как бы ты ни торопился, как бы ни спешил, он всё равно прибудет к конечной станции по расписанию. То есть вечером, — ехидно уточнил Дерек.

Гарри стух и виновато посмотрел в сторону отца и тёти Петуньи — и в самом деле, что это на него нашло? — они же и так надолго расстаются, так и он ещё рвется уехать поскорее… Опомнившись, Гарри сбавил обороты и смог гораздо спокойнее попрощаться с тётей. В этот миг он как никогда остро пожалел о том, что магглам нельзя проникать на магическую сторону, всё, что им можно, это посмотреть на волшебный мир краешком глаза из вагонного окна.

Он честно пытался понять, почему им нельзя. Но всё, что он смог, это прочесть газеты и послушать пару хронозаписей, взятых для этой цели в хронотеке Хогвартса в историческом его отделе…

Голос был толстый. Так и представлялось, что его обладатель — полный и одышливый генерал: его пухлые руки лежали на необъятном пузе, он потел и пыхтел, постоянно вытирая платком обширную лысину, покрытую испариной. Его речь перемежалась охами и вздохами:

— Что ж, господа. Неплохое открытие, весьма неплохое. Одно хорошо — наши ракеты достаточно узкие, их можно провезти с помощью гужевой тяги на длинной и неширокой телеге. Десяток-другой таких ракеток и…

Из дальнейшей записи Гарри узнал, что этого агрессивного генерала пришлось выкрадывать из дома и хорошенько прочистить ему память. Над его дикими мозгами поработал самый лучший мастер-обливиэйтор. Хотя, по его искреннему признанию, бешеного полковника следовало бы придушить подушкой ещё в колыбели.

Вторая хронозапись была точно такой же, только на пару столетий старше и с речью унтер-офицера какого-то царского полка. Короче, генерал — это не призвание, а реинкарнация военнослужащего с синдромом Наполеона. Во все времена они преследуют одну и ту же цель: разрушить города и погубить как можно больше жизней.

Волшебников, охваченных подобным безумием захвата мира и одержимого манией величия, кстати, тоже старались обуздать, как тех же Волан-де-Морта, Грин-де-Вальда и Альбуса Дамблдора, несмотря на «благие» намерения последнего.

Так что понятно стало, зачем и почему люди и колдуны прячутся друг от друга — слишком большой соблазн прикончить оппонента и захватить власть над чудесами обоих миров. Злато-серебро, знаете ли, везде ценится и одинаково востребовано, а уж если магглы, не дай бог, узнают о залежах драконита, а маги — о муассаните… Третьих-десятых мировых войн — не избежать.

Обо всем этом Гарри грустно вспоминал, сидя у окна и глазея на проплывающие мимо планеты и галактики. Тётя Петунья осталась на перроне, её домой отвезет Харви Пенн. Оторвавшись от окна, Гарри посмотрел на Терри и Бейли, сидящих на полу возле Мока, всё-таки это здорово — ехать куда-то вместе на каникулы! Рядом отец и Дерек со своей матерью, ещё здесь сидит Пенни, его смелая подружка, одноклассница и соседка. Глаза Гарри загорелись огнем предвкушения, и он снова уставился в окно, думая о мире, куда они скоро приедут.

Отъехала дверь купе, и к ним заглянул Драко, протиснувшийся мимо огромного белого облака, в котором Гарри узнал Грома, добродушного пирренейза.

— Ух ты, Драко, ты тоже с собой собаку взял?!

— Ага! — жизнерадостно отозвался тот, садясь рядом. — Я подумал, что пусть Облачный Гром и Галс познакомятся на нейтральной территории, чтобы потом у них не было разногласий насчет дележки земельных угодий. Если они вдвоем придут к нам, то Галс никак не сможет претендовать на личное пространство Облачного Грома, да что там, Гром его сам пригласит-приведет в гости! Правильно, Гарри?

С этими доводами Гарри был согласен. А сам Драко, тоненький и мелкий, никак не стеснял их, пятерых людей со львом. Правда, потом, с приходом Невилла и Гермионы, Северусу и Лизе пришлось отжаться в угол. Но, посидев там с полминуты, они решили, что лучше уйти и не мешать детям своим взрослым видом. Мока Северус прихватил с собой, не рискнув оставлять зверя наедине с детьми: кто знает, что им в голову взбредет, мало ли, лев решит кого полизать или ребёнку приспичит хищника за хвост подергать. Ведь всем известно, что в этом соотношении возраста и благоразумности дети и звери — непредсказуемы.

Оставшись вшестером, дети радостно разговорились на свои извечные гадательные темы, спрашивая и обсуждая будущие каникулы, рассуждая о том, как выглядит мир Зевса Гамильтона. Драко был уверен, что он похож на его тайный мэнор с земельными угодьями. Гарри почему-то казалось, что он как Шервудский лес в Риджентс-парке. Гермиона азартно фонтанировала идеями и предположениями, Невилл слушал, озабоченно морщил лоб и поглядывал на планетки за окном, сравнивая их с услышанными представлениями, один лишь Дерек не беспокоился, читал книгу и хрустел галетами. А когда хруст и чавканье стали совсем уж смачными, Гарри, глянув на Дерека, вдруг опомнился и с досадой проворчал:

— Да ладно, чего без толку гадать, сами же всё увидим своими глазами, когда приедем к Зевсу!

Договорив, он протянул руку, цапнул галету и впился в неё зубами. Остальные, почувствовав, что тоже проголодались, последовали его примеру — взялись за перекус.

Потряхиваясь на стыках невидимых рельсов, беззвучно летел по дорогам Мироздания волшебный Поезд Вселенной, проносясь сквозь время и пространство, сквозь космический хаос планет и созвездий. Оставляя позади мили и миры, и, возможно, мириады миль и миров, его пассажиры вскоре задремали, убаюканные мирным ходом времени и механизма, вяло, полусонно слушая тиканье хронометра, чью роль исполнял сам поезд, выстукивая колесами ход прошедших часов.

И, видимо, пересек какую-то условную границу, потому что сменился звук его колес, стал громче и четче, застучав-залязгав по настоящей железной дороге. Этот звук разбудил ребят, и они, полные неистощимого любопытства, прильнули к окну, желая наконец-то узнать, куда же они прибыли. Их вагон неспешно катился по поистине пасторальной местности: бескрайние луга в обе стороны, до самого горизонта плавными волнами колыхались высокие травы того нежного пшеничного оттенка, свойственного всем хлебным полям. Вдали, на границе поля и неба, виднелись редкие рощицы-дубравки. Ничем не примечательный, самый банальный сельский вид. Обычная земля, обыкновенное небо, синее такое, с облачками. А вовсе не розовое в горошек. О чем и доложил разочарованный Драко.

— Надо же… — съязвила Пенни. — А мы-то думали — на Марс приедем!

— Почему на Марс? — офигел честный Невилл. Пенни ткнула пальцем в небо:

— Нипочему, так, к слову пришлось. Я ж не знаю, где сфинксы обитают.

— Ну, теоретически считается, что сфинксы обитают в Греции и Египте, то есть, грубо говоря, там же, где и все — на Земле, — смудрил Гарри, решив поиграть в философа. Гермиона горестно вздохнула и сообщила, ни к кому не обращаясь:

— Бедные дяденьки-ученые, как они переживают о том, что земля перенаселена, причем настолько, что в некоторых странах завели ограничение на рождаемость: не больше двух детей в семье! Если бы они знали, что на самом деле Земля больше, чем они думают.

— Вот поэтому-то мы и того… — пробормотал Драко и остро глянул на девочку. — Ты лучше помалкивай об этом, Грейнджер, а то сотрут тебе память, и привет, скажут, что так и было. Параллельные миры потому и параллельные, что находятся отдельно от остального мира Земли.

— Угу, очень удобно вы устроились, — обиженно насупилась Гермиона. — Живете себе в потайных кармашках припеваючи, а на остальной мир вам откровенно начхать. Вы, волшебники, такие равнодушные, такие… бессердечные! Вам всё равно, что происходит с остальным миром, вам всё равно, сколько детей умирает от голода и болезней, вам безразлично, что на города падают бомбы и как от них погибают многие сотни людей. Вам…

— Погоди, — Дерек зажал рот девочке. — Тихо.

Гермиона замерла, испуганно проследив взгляд Дерека, тот смотрел вверх, куда-то в угол под потолок купе. Там зловеще мерцал холодный голубоватый огонек, из тех, что обычно тусуются на местах силы вроде Стоунхенджа и Гримпенских болот. Дерек, скосив рот на сторону, напряженно прошептал в ухо Гермионы:

— Не время сейчас изображать из себя политвозмущенную. Стражи Магии не дремлют…

Притихнув, Гермиона, как самая настоящая лапочка, послушно отодвинулась на место, скромненько расправив на коленях юбочку. И сидела тихой паинькой весь оставшийся путь до станции. Огонек строго пульсировал под потолком, становясь то ярче и крупнее, то бледнее и мельче, иногда принимая различные позы, в эти моменты в нем угадывались вполне узнаваемые очертания ящерки типа саламандры. Настороженные дети с опаской поглядывали на грозного контролера, не решаясь больше заговаривать на какую-либо тему.

А когда поезд наконец-то остановился возле невзрачной деревенской платформы, все с такой поспешностью покинули купе с неприятным соседом, что не заметили, как Дерек, выходя, лукаво подмигнул огоньку, а ящерка в ответ наклонила головку и смачно лизнула свой собственный глаз толстым синим язычком, при этом став настолько миловидной…

Сгрудившись на платформе, путешественники робко осмотрелись: вокзала не было от слова «совсем», во все стороны тянулись бескрайние пшенично-ржаные поля, разбавленные куртинками древесных рощиц и травянистых прогалин вокруг них. От деревянной платформочки в высокие хлеба убегала проселочная дорожка, проследив за ней взглядом, наши герои увидели, что она упирается в небольшой лесной клин, и там, на опушке лесочка, их дожидалась телега с простой лошадью. Подошли. Застенчиво поздоровались с кучером. Тот с высоты козел весело оглядел семерых детей, четырех взрослых, гору багажа, льва и трех собак, кашлянул и серьезно сообщил:

— Так и быть, багаж повезу, а вот вам самим придется пройтись пешочком. Не развалитесь?

— А далеко идти? — с опаской спросила Алиса, нервно держа за плечи Невилла.

— Н-ну-уу… — протянул возница, сдвигая на нос тирольскую шляпу и поскребывая затылок. — Миль пятнадцать будет, к ночи как раз доковыляете.

— Странно, а почему так? — спросил Дерек. — Нас же пригласили!

— Вот и проявите уважение к хозяевам, потрудитесь поработать ножками. Гамильтон-касл любит честных гостей! — важно изрек возница, наставительно подняв палец кверху.

Ну, делать нечего. Сложили багаж в телегу, закрепили веревками, сами подтянули пояса и шнурки с ремешками на обуви и, вооружившись оптимизмом, пошагали вслед за повозкой, честно глотая дорожную пыль. Попутно Гарри поглядывал на незнакомцев, затесавшихся в их компанию: худого волшебника с маленькой дочерью, оба светловолосые, синеглазые и одинаково славные, с добрыми, располагающими лицами. Вскоре и взрослые заинтересовались спутниками.

— Вы кто? — спросила Лиза.

— Ксенофилиус Лавгуд, — благосклонно отозвался волшебник и, коснувшись ладонью макушки девочки, представил её: — Моя дочь, Пандора Луна. Полумна.

— Вы тоже по приглашению? — вежливо поинтересовался Северус.

— Да, едем знакомиться с женихом. Видите ли, мою красавицу сосватали ещё в колыбели с одобрения и полного согласия моей безвременно почившей супруги, вот. Мы подросли и теперь едем на ярмарку невест, так сказать. Повидаться с нареченным и себя показать.

Судя по лицам Дерека и отца, в мире волшебников — это обычное дело, и Гарри смолчал, припомнив, что царей и королевичей точно так же венчали, чуть ли не в колыбели. Гермиона и Пенни тоже вспомнили истории монарших бракосочетаний и не возникали. До тех пор, пока Драко не спросил:

— А как жениха мисс Лавгуд зовут, если не секрет?

— О, это весьма достойный юноша, сын лорда Гамильтона, носит самое прекрасное и божественное имя: Зевс Эрл Гамильтон! — с гордостью сообщил мистер Лавгуд.

Челюсти Гарри, Пенни и Гермионы синхронно отвалились, Драко споткнулся, Невилл громко икнул, все они одинаково дикими глазами уставились на ненормального папашу и его обреченную дочку, обрученную со… зверем. Но в следующий миг, вспомнив милое лицо с большими грустными зелеными глазами, Гарри устыдился своих мыслей — Зевс же не зверюга дикий, а вполне себе человек, мудрый и разумный. Остальные, видимо, вспомнили о том же, потому что виновато запереглядывались, мысленно прося прощения у сфинкса. А отец маленькой невесты тем временем продолжал разглагольствовать:

— Прежде всего мы, конечно же, проверили детей на совместимость и выяснили весьма любопытный факт, благодаря которому они могут сочетаться браком в положенное им время, а именно — ментальное соответствие. Малышам было всего по четыре-пять годиков, когда их познакомили, и вот тут оно и выявилось: их ментальные поля оказались совместимы, они же такие сильные менталисты, что никого другого ближе двадцати метров от себя не терпят, а тут — на-те вам, совпали. И так ладненько, так прелестно, ну прямо ложечка в ложечке, что просто… не иначе как дар небес!

— О, понимаю, — посерьезнел Северус. — Менталистам очень трудно сойтись. Рад, что у вас всё хорошо сладилось.

— Благодарю вас, сударь, — благодушно улыбнулся мистер Лавгуд. — Кстати, Полумнушка в этом году поступает в Хогвартс на первый курс, возможно, она ваша будущая соученица? — и он внимательно посмотрел на ребят. Те с удовольствием назвали себя и свои факультеты, назвались и старшие, таким образом остаток пути до замка они прошли в приподнятом настроении и в более тесной и дружной компании. Мок уныло плелся сзади, подволакивая тяжелые лапы, его морально и физически поддерживал Гром, вывалив из пасти язык до самой земли, деловито косолапил Терри, подметая дорожку пышными штанами, и нарезал круги неутомимый Бейли, мячиком ныряя в высоких травах и распугивая кузнечиков с бабочками.

Скрипя всеми членами, вползла телега в ворота замка на мощеный двор. Облегченно вздохнув, остановилась у парадного крыльца рыжая кобыла, опустив до колен печальную морду. Подтащился и рухнул в тени телеги уставший вусмерть Мок. Подошедшие пропыленные люди с интересом обозрели замок: стандартный, с бойницами, из серого камня сложенный. Местами высокий, угловые башни и донжоны тянулись вверх на четыре-пять этажей. Переходы, мостики… замок как замок, средневековый и прочный.

Драко горестно вздохнул. Да, стоило ему куда-то ехать, из одного замка в другой… Вид у Невилла тоже был довольно кислый, что вполне понятно — он тоже с бабушкой всю жизнь в замке прожил.

Но...

Когда на двор высыпали обитатели Гамильтон-касла, настроение у ребят подскочило на шкалу выше, они сообразили, что в этом дворце живут сфинксы и их гости: минотавры и анубисы с фавнами. Боязливо съежился Невилл, прижимаясь к матери при виде гигантов-минотавров, трехметровые чудища, басовито перегудываясь, начали разгружать телегу и распрягать флегматичную клячу. Сноровисто засновали туда-сюда стройные фавны и анубис, перетаскивая чемоданы гостей. И ждали их на широком крыльце застывшие статуями высокий мужчина в окружении четырех мантикор.

— Идемте, — позвал их мистер Лавгуд, направляясь к лестнице. Поприветствовал хозяина: — Добрый вечер, Майкл. Рад, что ты встретил нас хотя бы на пороге.

— Всё ехидничаешь, Ксено? — отозвался двухметровый верзила, шагнув навстречу и сгребая Лавгуда в охапку. Отстранил, любовно оглядел на вытянутых руках и добавил: — Ты же знаешь здешние правила, только честных людей с добрыми намерениями мой замок допускает в себя. Он — не Хогваотс, открытый для всех, это крепость, несокрушимый верный бастион, призванный защищать и хранить тех, кому предоставил кров. И надо, чтобы в его своды вошли испытанные люди, честно пролившие пот на дороге. Вы же не хотите застрять перед запертыми воротами? Нет? Тогда прошу заходить, прошу вас всех пройти вот сюда, добро пожаловать, дорогие! Проходите, не стесняйтесь…

Каждому он пожал руку и похлопал по спине и плечу, дамам галантно и с поклоном поцеловал ручки, проводя через порог.

Гарри вошел в просторную и прохладную, прекрасно обставленную гостиную, оглядевшись, сел в ближайшее кресло, с наслаждением вытягивая гудящие ноги. Глянул вбок и облегченно улыбнулся — рядом с ним стоял Зевс. Добрались… каникулы начались.

Гарри не представлял, какими будут каникулы в этой сельской глуши, где не было никаких особых достопримечательностей вроде кинотеатра или парка развлечений. Но он не спешил расстраиваться, ведь каникулы — это каникулы, свободное от учебы время, и ему положено радоваться, где бы ни проходил отпуск.

Гостей разместили со всем комфортом. Гарри досталась чудесная спальня, оформленная в сине-зеленых тонах — откуда-то хозяева знали, что это самые любимые его цвета, краски лета. Глубокая ниша с кроватью, застеленной плюшевым покрывалом такого теплейшего зеленого оттенка, что прямо хотелось завернуться в этот плед… На полу плетеная циновка, похоже, хозяева действительно знали, что стелить на пол в комнату ребёнка — прочные и практичные коврики, не боящиеся износа.

Дубовый стол перед окном, ладный крепкий стул. Шкаф для мелочей и одежды, полка. И подстилочка-лежанка для двух собачек. Последнее как-то особенно растрогало Гарри, увидевшего, как тут заботятся о дорогих гостях.

Мок… А вот Мока не стали в чем-то ограничивать, ему предоставили подстилку на веранде и полную свободу передвижения. И, увидев на утро, как молодого льва учат охоте на газелей, Гарри понял, что Мок тоже нашел свое счастье. Почти слившийся с желтой травой саванны, Мок невидимкой, в сопровождении двух сфинксов, крался к косуле. По сигналу Мок рванулся в длинном летящем прыжке и всей своей массой обрушился на парнокопытное. Ну, схватить он схватил, а что дальше делать, пока не понял, но его дело довершили мантикоры, добив косулю. После гости насладились барбекю из свежей дичи.

Земли Гамильтон-касла были плодородны и богаты лесом и полями, вокруг изобиловали реки и озера, сады, парки и пруды, невысокие плоскогорья, этакие каменистые холмы. Ну и соответственно, богатой была и фауна, бесчисленные стада копытных: олени с косулями, дикие быки, пони…

Гермиона, увидев животных, вынужденно признала, что и правильно параллельные миры спрятаны, иначе бы все эти стада были перебиты идиотами-спортсменами, которых хлебом не корми, а дай пострелять подольше и всласть, до последней тушки. Как эти безобразия в свое время творили с бизонами и странствующим голубем. Ведь при виде огромных стад у человека прямо-таки зуд в жопе начинается — ух как много, надо поохотиться, и побольше, побольше! Настреляют пару сотен тыщ, вырежут языки и оставляют горы трупов гнить на полях брани, и справляйся, экология, как хочешь…

Ну, она и справляется, гниют тушки, воняют, звери-падальщики уже за километр их обходят — никому невкусно тухлое мясо жрать. И размножаются счастливые бактерии, ни в чем себе не отказывая, несется по миру мор на пару с чумой и сапом, кося миллионы жизней с помощью эпидемий.

Мантикоры Гамильтон-касла. Мэри Гамильтон, Моро Гранд, Лета и Зевс. Жена Майкла была весьма представительной леди: мощное поджарое львиное тело, крупная женская голова с карими глазами и густыми каштановыми волосами. Точно так же выглядел и её брат, Моро, только цветом шкуры потемнее да размерами покрупнее. Ну и дети Мэри и Майкла, Зевс и Лета. Их семейных друзей тоже познакомили с гостями: Тоби и Эли Эрролл, родители Торина и Пончика, Тора и Амонхотеп Смолл, мама и папа Гэвина, Гикори и Лили Франкель, окруженные стайкой чертят, среди которых был и Нели, наш славный фавн. Ну и напоследок, как сюрприз — великанша Лавиния Бэддоуз со своей дочерью Шейди, и если «малявка» Шейди не очень сильно пугала своими двумя метрами роста, то её семиметровая мама — очень даже. Дети откровенно струхнули при виде огромной леди, полной и крепко сбитой, с роскошной гривой серебряных волос, завитой в тысячу колечек. Земля ощутимо тряслась от шагов великанши, отзываясь гулким эхом на каждый шаг, а голос был сравним с грохотом обвала или с криком брахиозавра, на худой конец. Если вы, конечно, представляете себе, как кричали многотонные динозавры.

Папа Зевса, Майкл, оказался компанейским парнем, он совсем не кичился своим графским происхождением и почти всё свое время отдавал детям: катал их на лодочках по речкам и озерам, учил плавать тех, кто не умел, устраивал всевозможные игры-соревнования для ребят, водил по паркам, совершая для них увлекательные экскурсии с поисками спрятанных сокровищ, для чего неожиданно пригодилась самодельная карта Дерека и Гарри, которую Пенни привезла с собой. Немало интересных кладов и потрясающих находок были совершены с её помощью, фантазии Майклу было не занимать. Также лорд Гамильтон устраивал совместные верховые прогулки, чему очень радовались Гарри и Пенни, любящие лошадей.

Встречу с ними, думаю, стоит описать отдельно. Как-то раз, на пятое утро, во время завтрака, Майкл объявил, что сегодня они пойдут к конюшням выбирать себе партнера по прогулкам на следующие два месяца. Услышав о том, что ему на всё лето предлагается в собственное пользование целая живая лошадь, Гарри чуть не подавился счастьем.

Небольшой табунок лохматых лошадок пасся в загоне, куда их согнали для гостей. Глаза Гарри так и разбежались при виде соловых, серых, гнедых и рыжих красавчиков, он аж застонал — слишком уж большой был выбор. Выбирай — не хочу! И долго бродил среди них, бросаясь то к одной, то к другой, не в силах отдать предпочтение кому-то из лошадей — все были прекрасны…

Гермиона кисло смотрела на них, Гарри это заметил, поинтересовался:

— Ты чего, Гермиона?

— Не понимаю, за что их любить, они же никого не любят… — удрученно сообщила девочка. Гарри нахмурился, впервые задумываясь об этом, посмотрел на Майкла и расстроенно спросил:

— А правда, почему так, мистер Гамильтон? Почему лошади не отвечают нам взаимностью?

— Потому что они видят себя в роли жертвы, — пояснил Майкл. — Как и все травоядные, лошади очень мнительные по натуре, им постоянно кажется — и не без оснований! — что их окружают хищники. И самый страшный и опасный из них — человек. Испокон веков человек охотился на сыновей и дочерей ветра, потреблял их в пищу, а с момента одомашнивания он начал их ещё и истязать изнурительной работой. Причина лошадиной нелюбви к человеку кроется в уздечке, вот в этой маленькой противной железячке, которую впихивают лошади в рот и пристегивают к голове ремешками.

Майкл показал детям простой трензель, дал им его подержать и продолжил:

— С помощью этой железки лошади причиняют боль, и именно болью лошадь управляется. Я знаю, что есть более гуманные способы управления лошадью, но на это нет ни времени, ни терпения, ни мастерства.

— А нельзя ли управлять ею при помощи недоуздка? — жалостливо спросила Пенни. — Мы так на Старушке с Гарри катались, она послушная, легко идет с недоуздка, правда, Гарри?

Гарри припомнил седую кобылу-пенсионерку и закивал.

— Ну, на старой и проверенной лошади можно и с недоуздком прокатиться, от неё обычно не требуются такие уж сложные экзерсисы, а лишь неспешная прогулка шагом из конца в конец поля…

Гарри вспомнил лихие галопы по кочкам и склонам и покраснел. А Майкл тем временем продолжил:

— Но не на молодой и горячей лошади. Страстная и сильная, она будет, скорей, вами управлять, чем вы — ею. Уже она будет решать, куда пойти и где вас сбросить и размазать в кровавую кашу. Для лошади вы — никто и звать вас — никак. Поверьте, ребята, лошади — самые несговорчивые животные, и лишь твердая рука и прочное железо гарантируют нам полную безопасность. Ну что, выбирать компаньона будете?

Вспомнив, для чего они сюда пришли, дети принялись снова присматриваться к конькам. Гарри тоже смог наконец-то определиться, выбрав солового мерина с белой гривой. Надев на него недоуздок и заглянув в равнодушно-философский глаз, Гарри вздохнул, смиряясь с неизбежным — лошадиным пофигизмом. Что поделать, не любят людей эти звери. Даже их волшебные школьные летуны, и те не отличались добронравием: телеги-сани возили, в квиддич-поло гоняли поскольку-постольку и потому что должны. Для того их и вывели, чтоб службу волшебную несли, как фестралы и абраканцы. Да, был у Гарри белый Туман, но не его собственный конь, а просто школьный любимец, красивый, веселый и до ужаса самолюбивый. Туман никого не любил, кроме себя самого.

Гарри печально покачал головой, навсегда прощаясь с мечтой встретить своего собственного коня-друга, верного и преданного до последнего волоска и вздоха.

Мерина звали Бадди, и под стать кличке у него был крайне вредный характер. Из-под лохматой короткой челки на мир взирали два ехидных лиловых глаза, верхняя губа частенько задиралась, обнажая длинные желтые зубы, в таких случаях следовало держаться подальше от передней части мерина — он очень больно кусался. Сзади, впрочем, тоже — он больно лягался. И вскоре Гарри щедро одаривал его тумаками, экстренно забыв о любви к лошадям. Потому что по-другому с этой склочной тварью невозможно было договориться, вредный понь понимал только палку.

Порой Гарри жалел, что поспешил с выбором, и порывался сменить дурного коня на более спокойного. Но когда при попытке обмена Бадди лягнул Пенни, Гарри передумал. Оттащив зверя на задворки конюшни, он всласть поорал на него, саданул пару раз поводьями по наглой рыжей морде и решил воспитывать его всё лето, чтобы он, скотина такая, девочек не обижал!

Полумна и Зевс при знакомстве никак не среагировали друг на дружку, лишь вежливо раскланялись и побеседовали на некие отвлеченные темы. Это поначалу. Потом, когда жизнь гостей вошла в устоявшуюся колею, девочка и сфинкс подружились, отдавшись мудрому течению детства. А оно, как известно, невинное да непосредственное, вот и играли вместе все дети, для того и собравшиеся в этом месте — провести летние каникулы в тесной и дружной компании.

Игры были самые лучшие, подвижные и на свежем воздухе. Проснувшись рано утром, полусонные и отчаянно зевающие подростки собирались на кухне, опустошали гигантский четырехкамерный холодильник, на скорую руку строгали бутерброды с сыром, ветчиной, яйцами с помидорами и листьями салата и утягивались на целый день в поля-луга-леса. Там, проснувшись окончательно и заморив утреннего червячка парой бутербродов, оживленные детишки, распахнув пошире любопытные глазенки, отправлялись на поиски приключений. Поиски эти заключались в ничегонеделании и бесцельных скитаниях: просто брели, куда ноги понесут и куда глаза направят. И, поверьте, это очень интересно.

Порой ноги и глаза заводили их в такие дебри — век не разберешься в хаосах переплетений ветвей и болот. Вот лужок. Чистенький, изумрудненький, василечки-колокольчики приветливо качаются, бабочки и пчелки порхают-жужжат, шагнешь, а под ногами жижа чавкает… И огонек тут же у лица мечется, мерцает, прочь прогоняет. Промочив ноги и опомнившись, дети слушаются синего Хранителя, спешно покидают болотце. А продравшись сквозь частоколы-переплеты, внезапно выскакивали на какое-то древнее капище, залитую солнцем лесную прогалину. Она аккуратно-круглая, выложена-уставлена по окружности белыми и серыми замшелыми камнями — булыжниками или мегалитами. В центре традиционно стоит какая-нибудь статуя. Как правило, заросшая вьюнком и повиликой. Здесь, в тиши и тени загадочного памятника какого-то невообразимо далекого прошлого, уставшие дети устраивали привал. Расстилался клетчатый плед, открывалась корзинка и доставалась снедь: бутыли с водой и имбирным лимонадом, толстые наскоро состряпанные бутерброды и куски вареной курицы.

Пока Полумна стеснялась, Зевса с рук кормил Нели, потом эта почетная обязанность перешла к Полумне, пообвыкнувшись и узнав получше привычки и потребности, девочка перестала робеть и начала спокойно кормить своего друга-жениха.

Весьма необычно смотрелась эта странная компания таких разных детей: Гарри и Пенни, Полумна, Гермиона, Драко и Невилл, Дерек, самый старший среди них, и мифические создания: Зевс и Нели, Гэвин и Торин. Иногда в их команде можно было увидеть Шейди, девочку-великаншу, которую все вскоре почему-то стали звать Люси. Она удивлялась, но не протестовала, решив простить и позволить друзьям эту маленькую вольность.

И всегда, всегда-всегда при них, постоянно и неразлучно, были две собачки — Бейли и Терри. Их верности можно было только позавидовать: маленькие пёсики повсюду следовали за Гарри.

Мока брали только на вечерние совместные прогулки со взрослыми. А так молодой лев всё чаще оставался в одиночестве, причем добровольно. Временами он ни с того ни с сего поднимался вдруг и уходил в закат, пропадая на всю ночь. Другом Гарри Мок так и не стал. Да и не могут хищники дружить с представителем другого вида. Те слезоточивые истории из зоопарков и чудные экранизации о Великой дружбе львов, тигров и медведей на деле лишь надуманные человеческие байки, ведь людям свойственно очеловечивать зверей. На самом деле это только потребность животного быть в среде себе подобных. Другое дело, если мишка, тиграшка и львишка вместе вырастут и перенесут какие-то общие беды.

Пока Мок был маленьким, он зависел от людей, заменивших ему маму-львицу, но теперь, когда он подрос и начал открывать для себя более широкие горизонты, не ограниченные прутьями клетки, он, что называется, нюхнул свободы и самостоятельности. Гарри, вглядываясь в глаза льва, всё больше убеждался, что перед ним взрослый и самодостаточный хищник. Эмоции Мока стали более строгими, более отстраненными, настал тот период, когда повзрослевшего зверя срочно изолируют от всего мира и сажают в прочную клетку. Увы, именно это произошло с молодым львом. Но Гамильтоны не стали этого делать, напротив, они старались приучить его к свободе, учили его охотиться самостоятельно.

Это был самый обычный день, один из многих чередующихся похожих дней. Как и всегда, затарившись едой и напитками, ребята двинулись вслед за своими глазами и ногами. Увидев очередные дебри-буреломы и не желая протискиваться сквозь переплетения ветвей, от них отсеялась Шейди — отказавшись царапаться о сучья, она ушла домой. Похмыкав ей вслед, наши неутомимые первопроходцы устремились в завал. На сей раз он тянулся необыкновенно долго, но чем глубже они протискивались, тем глупее казалось поворачивать обратно — зачем, когда столько пройдено?!

Вместо ожидаемой солнечной прогалинки в конце пути обнаружилось нечто вроде глухой лощины, мрачной и сырой… Вглядываясь в непроглядный туман, Гарри вдруг подумал, что она неспроста была так круто завалена: в центре каменистой полянки сквозь туман неотчетливо проступали очертания каменной арки. Она казалась лохматой из-за моховых бород и старой паутины и щербатой-прещербатой от коррозии, над её краями изрядно потрудились ветры, дожди и время, почти полностью стерев высеченные на ней надписи и иероглифы.

— Что это за место? — нервно спросила Гермиона. Всё посмотрели на Зевса, справедливо полагая, что ему, как хозяину этих земель, известно их местонахождение. К их удивлению, Зевс неуверенно пожал плечами.

— Не знаю, ребята. Я никогда здесь не был и, как и вы, вижу это место в первый раз.

Что ж, правильно, не всё же на свете ему знать. Невилл прошептал дрожащим голосом:

— По-моему, нам лучше уйти отсюда…

Гарри устало кивнул, соглашаясь с его доводом, потер расцарапанную щеку и поморщился, ссадив свежую царапину — его пальцы стали липкими от крови.

— Ладно, пошли отсюда.

Сказав это, он обошел арку по периметру в поисках более светлого прохода в древесной мешанине. Поскользнувшись на влажном мхе и мокрых листьях, потеряв равновесие, Гарри ухватился за край арки. Рукой, вымазанной в крови…

Древняя, из какого-то невообразимо далекого прошлого с невесть какой и далеко не светлой магией, арка отозвалась моментально: засветилась призрачным белым светом. Завибрировала. Загудела. Низко так, зловеще…

Неведомая сила потянула Гарри в круглый проем. Вытаращив от испуга глаза, мальчик рванулся к друзьям. Но рука! Рука — как приклеилась!!!

— Эй, пусти! Ребята, она меня тянет!

К нему без раздумий прыгнул Торин, схватил за свободную руку, рванул на себя. Гарри вскрикнул, чувствуя, как сустав выворачивается из плеча. А смертельно-белое сияние охватило уже обоих…

— Нет!!! — отчаянно крикнул Зевс. Совершив длинный прыжок, он скакнул к пленникам и облапил друзей, не желая отдавать их неведомому врагу. Гермионе на какой-то миг пришло в голову сравнение со сказкой «Золотой гусь», но почти сразу она отмахнулась от своих мыслей, шагнув в белое сияние и хватая Зевса за хвост. Сердито пнув камушек, за ней рванула Пенни.

— Да блин! — взвыл Нели, хватаясь за голову. С палочки Дерека сорвался и усвистел в лесную чащобу серебряный пёс-Патронус. Сочтя свою миссию исполненной, Дерек крепко зажал в руке палочку и твердо устремился в арочный проем. Драко, Полумна и Невилл растерянно замерли, глядя, как в чертовой арке исчезают их друзья. Видя их колебания, Нели встал перед ней, раскинул руки и истерично крикнул:

— Не сметь!!! Давайте дождемся помощи!

Из глубин белого сияния донесся приглушенный расстоянием надсадный вопль ужаса. О черт, черт, черт… черт! Ругаясь площадным матом, Нели развернулся и скакнул на крик, почти одновременно с ним туда же, никем не сдерживаемые, прыгнули Невилл с Бейли. Терри не сумел, не допрыгнул — лапки коротковаты оказались. Да и свечение прекратилось, погасло вдруг, стих и умолк гул, миг — и арка мертво замолчала, каменная, странная и жуткая.

Тупо моргая, Драко с Полумной и Гэвином оцепенело уставились в пустой проем арки, в неё теперь просвечивали те же деревья, что и по всей окружности зловещей полянки. Гарри, Торин, Зевс, Гермиона, Пенни, Дерек, Нели и Невилл с Бейли исчезли без следа…

Первое, что ощутил Гарри, это то, что он лежит на чем-то твердом. Осознав себя мыслящим, а следовательно, живущим, Гарри успокоился и начал прислушиваться к себе, выискивая другие ощущения. Слегка побаливали плечи, так, ну это понятно, Торин постарался, когда пытался отодрать его от арки, вспомнив про неё, Гарри поморщился. Жаль, не приснилось.

Под ним гладкая и чуть шероховатая поверхность вроде асфальта или гранита… ясно, он лежит на земле. На груди — маленькая круглая теплая тяжесть в весе пера. По-прежнему не открывая глаз, Гарри приподнял руку и коснулся комочка на груди. Комочек грустно замурлыкал, и Гарри подытожил — у него на груди лежит котёнок.

Было ещё что-то странное в его положении… Его верхнюю губу чем-то кололо и царапало. Переместив руку с котёнка на лицо, Гарри пощупал под носом. Усы. Под носом нащупались роскошные усы, как у дяди Вернона.

— Что?..

Рокочущий густой бас из собственного рта заставил Гарри резко распахнуть глаза и наконец-то осмотреться: солнечная полянка с василечками и ромашками, стройные белые березки. Рядом две девушки, сидят, поджав ноги, и озабоченно смотрят на него, неподалеку развалился дюжий мужик с внушительным пузом. В тени деревьев пасутся черный бык и козел. Молодые. Рядом с ними — волк.

Бережно придерживая котёнка на груди, Гарри сел и ещё раз огляделся. С нового ракурса картина не изменилась, зато под боком обнаружился Бейли. Погладив пса непривычно большой ладонью, Гарри посмотрел на котёнка: тот оказался рыженьким, голубоглазым и крайне симпатичным. Умилившись ему, Гарри перевел взгляд на девушек. Обе милые шатенки, одна кареглазая и курносая, чем-то отдаленно похожая на Гермиону, другая — синеглазая, с ехидным выражением на лице, очень похожая на Пенни. Гарри снова потрогал усы, начиная догадываться о самом страшном.

Жуткая арка переместила их в будущее, а иначе как объяснить то, что они стали взрослыми? Пугаясь собственного баса, Гарри нервно спросил:

— Где ребята? Зевс, Торин? Я помню, нас вместе затащило…

Глаза девушек переместились на котёнка. Гарри похолодел. Ме-е-едленно посмотрел на него — рыженького, малюсенького и беспомощного… Боже правый, это Зевс??? Гермиона подтвердила его догадки, сообщив незнакомым женским голосом:

— Это какое-то странное место без магии. Мы стали обычными людьми, а наши друзья-мифики превратились в обыкновенных животных…

Гарри потрясенно глянул на телёнка с козликом и сидящего рядом с ними волка и сглотнул. Из всех их неизменным остался только Бейли — он как был маленькой собачкой, так и остался ею, что, к сожалению, доказывали слова Гермионы: обыкновенное осталось обыкновенным, только с волшебниками и магиками произошли кардинальные перемены.

Загудел-заохал просыпающийся Невилл. Сел, потряс щекастой головой и очумело уставился на Гарри и девушек. Глянув на его огромное волосатое пузо, Гарри вдруг со смущением осознал, что они все, мягко говоря, не одеты. Вот почему девушки так ежатся и поджимаются, безуспешно прикрывая свои прелести. Чисто машинально Гарри прикрылся котёнком, отчего тот сдавленно пискнул. Спохватившись, он подгреб к себе на колени Бейли, закрываясь и им для пущей гарантии. Боже… вот позор, ни единой тряпочки, голые как Адамы с Евами… на фига мне такой Рай?!

Глядя на гаррины потуги прикрыться, Пенни деловито пихнула Гермиону в бок:

— Плести умеешь?

— Чуть-чуть… — неуверенно отозвалась та. Пенни кивнула на березки:

— Пошли туда, юбочки сплетем.

Увидев, что девчонки поднимаются, Гарри и Невилл стратегически покраснели и крепко зажмурились.

— Гарри, а что с нами случилось? — виновато прогудел Невилл.

— Не знаю, — смущенно ответил Гарри. — Насколько я понял со слов Гермионы, в этом месте нету магии. Из нас всех только Бейли остался собой, так как он простой, не волшебный пёс.

— Понял… — тряхнул щеками Невилл. И спросил: — А где арка?

Гарри, распахнув глаза, в панике осмотрелся по сторонам, ища конкретную вещь. Но вокруг них не было ничего похожего на арку, а была невинная солнечная березовая роща. А сами они с Невиллом сидели в центре каменной площадки — точке выхода из портала, судя по всему.

Вернулись девушки с ворохами березовых веток и новостями.

— Ребята, там, в той стороне и ниже по склону — море! — возбужденно сообщила Гермиона, а Пенни добавила:

— А с другой стороны по всей протяженности берега тянется лес.

После чего хором спросили:

— Куда пойдем?

Гарри категорически хлопнул ладонью по площадке:

— Никуда мы не пойдем! Мы здесь потерялись, и здесь нас должны найти.

— Правильно! — басом поддержал Невилл. — Где потерялся — там и стой, жди помощи!

Привлеченные запахом свежих веток, подошли телёнок с козликом, за ними приплелся волк, с весьма говорящей двусмысленностью поглядывающий на жирные окорока бычка.

Приметив голодный взгляд Дерека, Гарри забеспокоился: звери выглядели абсолютными зверями, без малейшего проблеска человеческого сознания в глазах. На всякий случай он позвал каждого по имени:

— Дерек, Торин, Нели, вы себя помните? Зевс? Ребята, вы себя не забыли?..

Телёнок продолжал вдумчиво жевать жвачку, козлик равнодушно мемекнул, кося в разные стороны горизонтальными длинными зрачками. Пустил слюну волк, уныло мяукнул котёнок, всё ещё прижатый к паху. Сообразивший это Гарри поспешно отпустил котишку и цапнул порцию веток из кучи. Гермиона и Пенни сосредоточенно плели из самых тоненьких веточек некие подобия юбочек. Подумав, Гарри выбрал ветки потолще и принялся тоже плести — надо было позаботиться о безопасности зверушек…

Спустя пару часов, обломанных ногтей и нескольких испорченных веток у Гарри были готовы ошейники для рогатых и намордник для волка. А также набедренные повязки от девушек. Обмотавшись листвяными юбочками, Гарри и Невилл почувствовали себя не столь нелепо, как раньше — всё же современному человеку довольно некомфортно быть в костюме Адама на дикой природе. А когда дикая природа позвала в кустики и пришлось поближе познакомиться со своим организмом, Гарри охватила тихая истерика: его детский разум отчаянно противился взрослому телу.

Кроме того, было крайне стремно ощущать себя тяжелыми и высокими. Во время ходьбы Невилл пыхтел от натуги и с каким-то обиженным недоумением смотрел на траву под ногами. Гарри его понимал: ему самому казалось диким видеть такую ничтожно короткую травку — всего-то по щиколоточку, а ведь раньше она была им по пояс. О боже ты мой… по пояс?.. это ж какими они малявками были?!

От нечего делать обошли вдоль и поперек площадку, нашли высеченные в ней руны, тупо поглазели на них, надеясь, что откроется какое-нибудь волшебное зрение, и они смогут узреть информацию, которую обычно несут иероглифы. Понадеявшись на память Нели, Гарри потыкал козлика носом в руны. Но тот их в упор не увидел, кося правым глазом в Антарктиду, а левым на Австралию. Понаблюдав за ними, Гермиона грустно пообещала:

— Выберемся отсюда, сразу же запишусь на Руны.

— А что от них толку там? Их только с третьего курса начинают преподавать, — печально возразила ей Пенни.

Шелестела листва на тонких березках, задумчиво сновал меж ними ветерок. Порхали над цветочками яркие бабочки. Неспешно тянулось время, и ждали спасения наши ребята. Оставаться в этом мире нельзя категорически: они — дети из другого мира и должны вернуться обратно, и желательно в свои настоящие обличья.

* * *

Серебряный пёс-Патронус скакнул к Северусу и срывающимся голосом Дерека прокричал прямо в лицо:

— Профессор, спасите!!! Гарри арка утащила!

Какая арка, где, куда, зачем?.. Гарри? Что??? Северус ракетой взвился с кресла, едва только дошло последнее. Оскопленным бизоном взревел:

— Гамильтон!!!

Бизоний рев сорвал Майкла с соседнего кресла. Вскочив, он проводил взглядом Патронуса, растворяющегося посреди гостиной туманной дымкой, и отрывисто бросил:

— Единственная действующая арка здесь находится в Заброшенной лощине. Но… она же далеко. Неужели дети до неё добрались?

— Майкл… — Мэри выразительно царапнула половицы. — Себя-то вспомни в их возрасте! Ты ж тоже уволакивался к черту на рога и на сутки!..

Побледнев, Майкл развернулся и бросился к выходу. Северус побежал за ним. Выбежав из замка, Майкл на бегу схватил Северуса за руку и тут же, не сбавляя темпа, влетел в подпространство. Трансгрессировав аккурат на полянку, мужчины быстро осмотрелись: арка, перед ней Терри и трое очень сиротливых ребят — Драко, Полумна и Гэвин.

— Что здесь… — захлебнувшись страхом, Майкл закашлялся, — …произошло?

Драко несчастно глянул на них.

— Они пропали. Арка их утянула. Куда-то… Куда она ведет, сэр? Куда вообще тут портал открывается?

Майкл тяжело рухнул на колени и как-то обреченно переспросил:

— Утянула? А она… она светилась?

— Да, дядя Майкл, и светилась, и гудела, и дрожала, — деловито доложила Полумна. — И восьмерых из нас в себя утащила. То есть она сначала утащила Гарри, Торина и Зевса, а остальные туда сами попрыгали. Терри тоже хотел, но не допрыгнул — слишком высокий порог для него.

— Как же так?.. — оглушено забормотал Майкл. — Она же была обезврежена, закрыта, замкнута. Навсегда. Мне поклялись, говорили, что она заперта навсегда! Как же она могла открыться?

Гэвин тоскливо гавкнул, показывая пальцем на край рамы. Северус подошел ближе, присмотрелся: бурые смазанные отпечатки детских пальцев… Полумна, поймав его озадаченный взгляд, также деловито пояснила:

— Это кровь Гарри, он её с расцарапанной щеки стер.

Постепенно, полегоньку, потихоньку, слово за словом, из ребят были вытянуты все подробности. Сообразив, что чертов портал открывается с кровавого подношения, Северус воодушевился и заявил, что он сейчас же отправится за ребятами.

— И останешься там с ними навеки… — грустно-похоронно перебил его энтузиазм Майкл. —  Оттуда нельзя вернуться.

— Я не понял… — растерянно протянул Северус. — Пройти туда можно, а вернуться нельзя?

— Именно, — горестно подтвердил Майкл. — Вот если бы из наших кто провел их оттуда сюда… но в том-то и дело, что последний, кто сгинул отсюда, ушел триста лет назад, а значит, он давно умер. У нас нет шансов, Северус, никаких…

— А что там? На той стороне? — со слезами в голосе спросил Драко.

— Никто не знает, — ответил Майкл. — Оттуда никто никогда не возвращался. Когда-то эта арка исполняла функцию ссыльных врат и эксплуатировалась до тех пор, пока родственники преступников не взбунтовались и не заявили, что это больше похоже на смертную казнь. Собственно, так и было: ссыльные уходили с концами, без возврата, без возможности передать весточку о себе. Почти как Арка Смерти в Отделе Тайн, с той лишь разницей, что эту арку, — Майкл кивнул на неё, — не боятся звери и птицы. Они свободно и без боязни входили и влетали в неё в те времена, когда она работала и была открыта для всех. Её, как и Арку Смерти, построили дементоры.

Услышав сие, Северус задумался. Ему во всем этом чудился некий подвох. Ну допустим, сослали новичка, так неужели его не мог проводить обратно тот, кто был сослан туда десятком лет раньше? Или там какие-то другие законы? Или… просто арка открывается только в одну сторону, наподобие терки или мясорубки?

Левую сторону груди затопило неприятное, страшное, совсем не согревающее тепло… И последнее, что увидел Северус, был опрокинутый купол неба, ощетинившийся корявыми сучьями черных голых деревьев.

* * *

Сидеть нагишом на голых камнях и твердых ветках — то ещё удовольствие. Да ещё и юбочки эти, колючие и щекотные… А время вокруг них тоже чего-то чудило: по ощущениям прошло несколько часов, а тени от стволов берез и камней всё те же и там же, ни на йоту не сдвинулись. Постепенно начали коситься друг на друга и поглядывать в сторону моря и леса. Чуть-чуть поспорив для очистки совести, решили спуститься к морю. Просто глянуть, что оно такое и что из себя представляет: ни Гарри, ни Невилл за свою жизнь никогда моря не видели. Спустились, волоча за собой на привязи телёнка и козлика, волк крался за ними сам, пугливо припадая к земле, Бейли беспечно и привычно нарезал круги, похоже, этот беззаботный пёс везде чувствовал себя как дома. Котёнка Зевса Гарри нес, бережно прижав к груди.

На берегу наши дети во взрослых телах окончательно потеряли головы. Содрав с себя набедренные повязки, они — девки с визгом, парни с радостным ревом — дружно посигали в воду. И начали… плескаться и нырять, брызгаться-бултыхаться, пробовать разные стили, кроли-брасы-баттерфляи, орать-вопить, в общем, счастья полные штаны, фигурально выражаясь. Потом на песочке валялись пузом кверху, разбросав руки и ноги и уже по-детски никого не стесняясь. Все свои — чужих тут нема… Перестали обращать внимание на половые различия меж собой.

Далее, лежа на песке и глазея в небо, разговорились о том, что в моря обыкновенно впадают реки. Подумав, Гарри уточнил:

— Намекаешь на то, что пора поискать воду, да, Гермиона?

— Да, — серьезно отвечала Гермиона. — Может, время тут и стоит на месте, но обезвоживания всё же хотелось бы избежать. К тому же на берегах рек обычно города ставят, — невинно заключила хитрюга.

— Понятно, — хмыкнул Гарри, вставая. — Ладно. Пошли, прогуляемся по бережку.

Прогулялись. Дошли до высокого мыса, обогнули его и увидели впереди что-то длинное, сигарообразное, серебристого металлического цвета. Переглянувшись, ускорили шаг, понукая и подтягивая Нели с Торином.

Неведомый объект оказался самолетом. Он лежал на брюхе, тяжко притопившись в песок по самые иллюминаторы. В борту его, примерно посередине, зияла здоровенная пробоина, полученная им, видимо, во время падения. Изрядно струхнувшие ребята с опаской огляделись, ожидая увидеть трупы. Но вокруг них и самолета были чистые пески и открытое море.

Поколебавшись, Гарри и Невилл рискнули заглянуть в недра павшего гиганта. С предельной осторожностью просквозив в дыру мимо мешанины бесчисленных проводов, прутьев-проволок и прочих кривых арматурин, парни пробрались в салон. Осмотревшись, двинулись по проходу меж сидений. К их вящему облегчению, тел не оказалось. Скелетов — тоже. Правда, обескураживала разбросанная там-сям одежда: она валялась неаккуратными кучками на полу и сиденьях. Кроме того, вместе с предметами одежды лежали кошелки и ридикюли, мужские барсетки и всякая золотая мелочь: цепочки, кольца, серьги, браслеты, ещё что-то… к чему совсем не хотелось присматриваться.

Но, опознав с полувзгляда зубной штифт, лежащий среди бижутерии, Гарри занервничал. Убравшись в хвостовую часть, он зарылся в чемоданы, выбирая среди них те, что с застежками попроще, на пару с Невиллом вытащил несколько их наружу и скинул в песок. Выпотрошив чемоданы, они нашли то, что искали: подходящую по размеру одежду и обувь. К найденным бритвам Гарри не рискнул прикоснуться — пышные усы ему совсем не мешали, по правде говоря, разве что под ними верхней губе было жарко и под носом у него постоянно потело и чесалось, но это, наверное, просто с непривычки.

Одевшись, ребята почувствовали себя гораздо лучше. Потом вспомнили про друзей и кинулись снова к чемоданам, не найдя в них нужное, бросились в самолет, опять в хвостовое отделение, и после долгих поисков нашли ошейники с поводками, намордник для дога и несколько цепей в упаковке. Цепь надели на Торина, ошейник с поводком на козлика Нели, ну, а намордник, соответственно, на Дерека. Это нелегкое решение им трудно далось, но иного выбора у ребят просто не было — любой ценой надо было сохранить жизни зверям, в которых по воле случая превратились их друзья. Для Зевса Гарри нашел удобную поясную сумку, куда он и посадил пушистого малыша.

Разобравшись с тем, кто кого поведет, двинулись дальше по берегу на поиски гипотетической реки. Прошли несколько сотен метров, как вдруг Бейли, бегущий впереди, остановился, настороженно глядя на участок рыхлого песка. Прошел вбок, уперся в отвесную стену утеса, пошел в обратную сторону, до кромки песчаного пляжа, убегающего в море…

— Что там такое, Гарри? — опасливо прогудел Невилл.

— Не знаю, может, зыбучие пески? — предположил Гарри.

— Ну-ка… Сейчас проверим! — сказала Пенни, раскручивая для броска подобранный тут же в песке выбеленный солнцем плавун. Сияющая, как слоновая кость, палка, со свистом пролетев по воздуху, звучно шмякнулась в середину рыхлой площадки. Бейли при этом попятился, взирая на Пенни, как на распоследнюю дуру…

Вверх взметнулся фонтан взбаламученной земли, поднятый сотней не то щупальцев, не то стеблей… Хотя, скорей, то были щупальца — у растений челюстей нет, а именно они с треском перекусили пополам злосчастную палку, брошенную Пенни в целях эксперимента.

Обратно к порталу они неслись с космической скоростью, причем Невилл нес на плечах обалдевшего козлика…

Трясясь от ужаса и звучно стуча зубами, наши герои сбились в плотную кучу. Запихнув в центр телка, козла и волка, Гарри и Гермиона с Пенни с трех сторон прижались к огромному, теплому и такому надежному Невиллу, ну, а тот, в свою очередь, сгреб всех троих своими ручищами и крепенько прижал к себе, подтверждая свою надежность.

Зажатый людскими и звериными телами волк, как ни был напуган, отчего-то не кусался, а ведь, казалось, сбылись все его самые худшие волчьи страхи, когда его окружили плотным кольцом со всех сторон да ещё и душат, давят между козлом и быком. Бедный волк, у него было такое выражение морды…

Котёнок выбрался из сумки и, цепляясь за ткань коготками, взобрался к Гарри на плечо, таким образом обезопасив себя от раздавливания. Бейли, прибежавший вместе со всеми, влез в кучку веток, почему-то сочтя их вполне надежным укрытием.

Гарри это приметил, подумав, перестал дрожать, кашлянул, проверяя, на месте ли голос? Голос нашелся при нем, хоть и хрипловатый слегка, но все же Гарри смог говорить.

— К… Кхе… к морю нам лучше не соваться. Как вы смотрите на то, чтобы исследовать опушку леса?

— Эээ-эм… а вдруг там… ещё какие-нибудь… дикие крякозябры водятся? — откуда-то из-под мышки выдавила Гермиона.

— Точно! — где-то за спиной произнесла Пенни. — Динозавры, например. Ка-а-ак выглянет из кустиков местный карнотавр с гастрономическим приветом…

— Хм… резонно, — вынужденно согласился Гарри. — Но деревья вроде современного типа: березки вот, осинки, елочки… Для динокрокодилов они не очень соответствуют.

— А может, они эволюционировали до современных динокроков? — упрямо возразила Пенни. — Вот та зверюга на пляже, она что такое? Осьминог?

Вспомнив песчаного монстра, Гарри передернулся. Черт его знает, что оно такое… Тут Невилл жалобно взмолился:

— Слушайте, ну давайте подождем помощи? Драко же с Гэвином там остались, они же на помощь обязательно позовут, правда? Вот. Спасатели непременно придут за нами.

Гарри вздохнул, признавая правоту Невилла. И сказал ни к селу ни к городу:

— При мне почему-то палочки не оказалось…

— Наши палочки исчезли вместе с одеждой, — сообщила Гермиона.

* * *

Северус проснулся в собственной постели. Моргнув, он растерянно уставился в потолок. Инфаркт? Гарри… господи, ребёнок ты мой, ты ж меня до гроба доведешь! Как ты посмел потеряться? Вот найду тебя…

Кто-то шевельнулся рядом, чуть повернув голову, Северус увидел Лизу. Симпатичная, с покрасневшими глазами — неужели плакала? — бесконечно любимая, она слабо улыбнулась, протянула руку и погладила его по щеке, едва слышно шепнув:

— Привет, родной. Как ты?

Подумав, Северус кивнул на приветствие и хмуро буркнул:

— Нормально я, не реви.

— А я и не… Вообще-то у меня тоже сын пропал! — с пол-оборота завелась Лиза, вмиг взвинчиваясь возмущением.

Гамильтон-касл, казалось, погрузился в траур: черной тканью задрапировали все окна и зеркала, все гости и прислуга заныкались в своих покоях, из-за чего замок словно вымер. Воцарились тишина и мрачный покой, у всех в сердцах застыла тоска.

Пропали дети, и не просто дети, а маленький наследник и его дорогие друзья. Пропали безвозвратно, навсегда…

Северуса поначалу сторожили целые толпы медиков и приставленных к нему слуг, потом, видя, что больной лежит пластом и никуда не рвется, стражники здоровья расслабились. А уж когда их пациент выпил лошадиную дозу снотворного, и вовсе оставили его одного. Ха, наивные…

Усыпив таким образом своих конвоиров, Северус встал с кровати, любовно поглаживая свисающий с шеи на шнурке амулетик, сплетенный из единорожьего волоса, пропитанного безоаром, любезно и гарантированно принявший на себя все усыпляющие эффекты.

Неспешно одевшись, Северус черной тенью выскользнул из комнаты. Что бы его ни ждало там, на другом конце портала, а ребят он найдет и расскажет им, как вернуться домой! И ничто его не остановит!.. Даже инфаркт, хотя вряд ли это он был, просто в обморок грохнулся, вот и всё. Всё же это достаточно страшно — узнать о пропаже ребёнка.

Отойдя от замка на приличное расстояние, чтоб никого не разбудить магией, кто их знает, магиков, Северус аккуратно и почти бесшумно трансгрессировал к арке. Осмотрелся: подлую поляну заливало лунное сияние, даруя ей и арке призрачный налет загадочности. Северус с ненавистью оглядел её — треклятую конструкцию, за каким-то лядом построенную дементорами, архитекторы правды хреновы, с креслами-детекторами…

У подножия арки раздался шорох, и с палочки Северуса чуть не сорвался испуганный Петрификус, но он сдержался, переформировал заклинание в Люмос и в его свете увидел Терри. Святые угодники, это всего лишь Терри. Пекинес, подслеповато моргая от яркого света, так жалостно посмотрел на Северуса, что у того даже не осталось никаких сомнений в том, что с собакой делать. Однозначно, они отправятся за ребятами вместе. Направив на ладонь кончик палочки, Северус мини-Секо рассек её и размазал по раме выступившую кровь. Дождался свечения и гудения с вибрацией, подхватил под пушистое пузичко Терри и шагнул в свет.

Сначала ничего не происходило, он просто шел вперед, вытянув перед собой правую руку, а другой прижимая к груди пекинеса. Потом из-под ног исчезла поверхность, и он сорвался вниз в свободном падении в никуда. Падать всяко страшно, отовсюду и с любой высоты, а тут летишь непонятно куда целую вечность в непроглядный белый свет… Хоть бы тень какая где мелькнула!

Конца падения Северус не ощутил, видимо, сработали какие-то законы портала, заставившие отключиться его сознание. Просто он вдруг проснулся, чувствуя, что лежит на чем-то твердом.

* * *

Сперва дети не придали значения мерному гудению под своими задами: мало ли, машина тяжелая вдалеке едет. Потом, правда, до них доперло — какая-такая машина?! А уж когда камень платформы засветился, дошло окончательно: пришла подмога. И ссыпались с "подиума" в срочном порядке во все стороны, утягивая за собой животных. Встали кучей неподалеку, жадно вглядываясь в сияющую сферу и гадая, кто пришел к ним на помощь?

За временем в мире без времени трудно уследить, да ребята и не старались, просто терпеливо стояли и ждали, когда сфера потухнет. Дождались. Рассеялся белый свет, открывая их взору две маленькие, крепко спящие фигурки: пекинеса и незнакомого ребёнка.

Недоуменно переглянулись, без слов вопрошая — что за шутки? Терри они узнали с полувзгляда, а вот пацан точно был им незнаком. Гермиона сосредоточенно что-то принялась высчитывать на пальцах. Гарри и Невилл с Пенни выжидательно уставились на неё, на свою умную вундеркиндку. Та, закончив вычисления, авторитетно заявила:

— Это чей-то папа. Тут законы от обратного действуют: мы стали взрослыми, а это значит, что любой взрослый, попав сюда…

Она не договорила, но все и так поняли. И с опаской посмотрели на мальчика, на его спутанные черные волосы и худое носатое лицо. Если у него ещё и глаза черные, как антрациты, то…

Стало отчего-то страшно. И за себя, и за психику так резко помолодевшего профессора. Кто ж его знает, какая у него реакция будет.

Тем временем Северус вздохнул, просыпаясь. Заворочался и сел, озадаченно лупая глазами на двух высоких парней и двух девушек в джинсах и ковбойках. По виду типичнейшие американцы, в кроссовках «рибок» и при скотине, вон, корова с козой на привязи с хаски сидят. Усатый мужик в белом стетсоне застенчиво улыбнулся ему, как-то знакомо, заискивающе-виновато. Так, ладно, люди тут есть, остается спросить:

— Вы Гарр…

Не договорив, Северус умолк, услышав собственный детский дискант. Помолчав, на всякий случай кашлянул, повторил вопрос:

— Вы Гарри не видели?

Снова неуверенно замолчал, не понимая, что с его голосом. Потрогал шею, горло. Посмотрел на руку, на свое тело и понял две вещи: во-первых, он голый, а во-вторых, маленький. Не вынеся его потрясенного взгляда, Гарри стянул с себя ковбойку и молча завернул в неё Северуса.

А профессору стало намного хуже, когда он понял, что эти взрослые парни и девушки на деле являются его студентами… Шок был неописуем: усатый верзила с басом — его сын! Вон тот слон с пивным пузом — Невилл Долгопупс, две американистые бляди оказались Гермионой с Пенни, а мифики и вовсе оскотинились… включая озверевшего Дерека.

Наверное, дико выглядела их компания час спустя вокруг костра, разведенного профессором с помощью Гарри и Гермионы. А уж их разговор…

— Профессор Снейп, как отсюда выбраться? — взволнованно спросила пышноволосая шатенка, обращаясь к маленькому мальчику, зябко кутающемуся в мужскую, великоватую для него, рубашку.

— Как я понял со слов лорда Гамильтона, вывести отсюда нас может только наш соотечественник, проживший здесь достаточно долгое время, чтобы стать частью этого мира. Но учитывая то, что последний британец был сослан сюда триста лет назад, то речь, скорей всего, идет о его потомке. Его нам и предстоит найти, мисс Грейнджер, — серьезно подытожил мальчик-профессор.

— А что написано теми рунами на площадке, папа? — басом прогудел усач, обращаясь всё к тому же мальчику. Мальчик перевел на него тяжелый взгляд и процедил сквозь зубы:

— Там написана дикая чушь, сынок!

— И всё-таки? — настойчиво повторил Гарри. Северус вздохнул и процитировал:

— «Чистый помыслами войдет без изменений, настоящий войдет без изменений, честный войдет без изменений. Человек развеется без остатка, колдун пройдет без магии, оборотень пройдет без зверя. Спасенный и найденный может уйти». Вот что там написано.

— И правда чушь… — неприязненно буркнула Пенни.

— Человек развеется без остатка, — пробормотал Гарри, переглядываясь с Невиллом, тот закивал, подтверждая, что помнит те кучки одежды без людей.

— Колдуны прошли без магии, это про нас, — подхватила Гермиона. — А оборотень… Оборотень, значит, пройдет сюда очищенным, без своего внутреннего зверя.

— Панацея!.. — воздел глаза Северус.

— А кто это — «спасенный и найденный»? — спросил Невилл.

— Кто-то, кто может отсюда уйти, — задумчиво произнес Гарри.

— А это не мы? — спросила Пенни, с надеждой заглядывая всем в глаза. — Мы ведь потерялись, попали в беду, профессор нас нашел и спас, подсказав путь. Разве это не про нас?

— Про нас уже сказано, — возразил ей Гарри. — Мы маги и остались без магии, Бейли и Терри, будучи настоящими, остались без изменений — собаками.

— А наши друзья? — Невилл кивнул в сторону мификов. Гарри пришлось хорошенько подумать.

— Ну, они же, как и мы, волшебники, только со звериными частями тела… Вот здешний фильтр и отфильтровал всё, что, по его мнению, было лишним. Непонятно только, почему мы так изменились, стали взрослыми, а папа наоборот… Слушайте, надо к самолету сходить, одежду папе подобрать. Я там вроде видел детские вещи.

Северус свел глаза в кучку — подобрать папе детские вещи… Что за бред? Но бред не бред, а к пляжу пришлось прогуляться, потому что это не дело, когда уважаемый профессор кутается в клетчатую безразмерную рубаху. Спустились к пляжу, дошли до мыса, обогнули его и, двигаясь вдоль утеса, со всеми предосторожностями пробрались к самолету, проверяя каждый подозрительный бугорок на песчаной поверхности. С собой взяли только Дерека, сообразив, что таким способом можно обезопасить Нели и Торина.

Северусу очень не понравилось то, что он увидел в самолете, но делать нечего, пришлось потрошить чемоданы в поисках подходящей для себя одежды. Черной, увы, не нашлось, только белые джинсики с звездно-полосатой маечкой. Увидев себя в отражении стекла иллюминатора, Северус аж перекосился: в нем отражался американистый насквозь пацан в сандаликах и кепочке.

Вернулись к порталу. Постояли, поглазели на руны, потом Гарри, высоченный дылда с усами дяди Вернона, с высоты смотря вниз, на мелкого щупленького пацанчика, грустно пробасил:

— Что будем делать, пап?

Северус, задрав голову, ответил тонким дискантом:

— Людей искать надо, а среди них — потомков наших соотечественников.

Гермиона опасливо потыкала профессора в плечо:

— Сэр, а может, надо искать другую арку, которая выводит отсюда? Как-то мы не подумали, что площадка мало похожа на врата.

Северус покосился на свое плечо, перевел взгляд на Гермиону и съязвил:

— Гениальная мысль, мисс Грейнджер, пять баллов Гриффиндору! Вот только отсюда никто не вернулся обратно за все сотни лет существования Ссыльной арки.

Высказавшись, он подтянул джинсики и целеустремленно направился к лесу. Остальные, спешно похватав животных за ошейники-поводки-цепочки, двинулись следом. Сначала шли вдоль опушки — Северус искал тропинку или хоть какой-то намек на неё. Не нашли. Пришлось рискнуть и войти в незнакомый, неизведанный лес наугад. Зорко сверля стволы деревьев, готовый насторожиться при виде каждой неправильной чешуйки или рисунка коры, впереди солдатским шагом шел Северус, напружиненный до отказа — только винтовки не хватает! За ним — Гермиона и Пенни, ведущие на поводке козлика Нели, за девушками вперевалку топал Невилл, волокущий за собой на цепи телёнка Торина, а позади всех шел Гарри, слегка упираясь в землю, сдерживая рвущегося с поводка Дерека — волк рвался за телячьими окороками. Из поясной сумки Гарри выглядывал милый рыженький котишка. Наконец, за всей колонной, в арьегарде, деловито пыхтели пёсики.

Лес — слава богу! — выглядел нормально: обычные ели и сосны, пихты и лиственницы, кедры и осины с березами, с такой же обычной подпушкой: можжевельник, кусты лещины и смородины, малинник и брусничник с черничными полянками…

Начали встречаться и лесные обитатели: мелкие пичуги, зайцы и белки. Мелькнул рыжий бок лисицы, выглянула и тут же скрылась в зарослях лещины олениха. Нашлись и тропы. Долго колебались — идти по ним или воздержаться, всё же они звериные, не человеком проторенные… Пока стояли и колебались, Терри успел подкрепиться, неспешно объел чернику с брусникой и принялся общипывать смородину. Глядя на него, дети переглянулись, набрались храбрости и последовали его примеру. Северус мрачно смотрел, как его студенты ползают под кустами, собирая крупные глянцево-черные ягоды, и терпеливо ждал, пока они насытятся, знал, что ребята ничего не ели с момента исчезновения.

Насытились, глянули вопросительно на папу и профессора, Северус махнул рукой на самую широкую тропу:

— По ней пойдем. Посмотрим, куда она приведет.

Выбранная ими оленья тропа привела их к дороге. Настоящей проселочной дорожке, проторенной тележными колесами в лесной подстилке меж вековых стволов деревьев. К счастью, выбирать направление не пришлось, потому что дорога начиналась или, вернее, кончалась для кого-то, упираясь в тупик — огромный вал из поваленных деревьев, засыпанных землей так давно, что он сплошь зарос травой и являл собой длинную естественную земляную стену, убегающую в чащобу по обе стороны от дороги. Здесь она была едва различима среди зарослей, но всё же это была какая-никакая, а дорога. За вал не стали заглядывать: не имело смысла — за ним было море.

Отдохнули, поправили одежду, подтянули ошейники, погладили усталых животных и пошли дальше по чудесной просеке — единственному свидетельству тому, что здешний мир всё-таки обитаемый, раз по лесам разъезжают телеги, сделанные руками человека.

Долго ли коротко ли, близко ли далече, но чудесная проторенка привела их к ещё одному валу. Остановились, тупо моргая на точно такую же зеленую стену, высокую и длинную, убегающую черт знает в какие дебри…

— Нейтральные земли? — спросила Гермиона. Поймав на себе недоуменные взгляды, она попыталась объясниться: — Ну, там вал, тут тоже, между ними дикий лес. Вот. И что он такое тогда? Нейтральные территории, граница, межа?

Северус привычно скрестил руки на груди, но, вспомнив, что на нем звездчатая маечка, а не мантия, поспешно опустил их, злясь невесть на что.

— Я не знаю, что он такое, мисс Грейнджер! — больным тоном выцедил он. — Но предлагаю перелезть этот чертов вал и отправиться дальше на поиски гоминидов.

Ладно, перелезть так перелезть, никто не был против. Засучили рукава, поплевали на ладони и двинулись на штурм стены. Помогая друг другу, подтаскивая и подстегивая зверей, забрались по стволам на верх вала.

И, полные смятения, уставились на небо. Повсюду, куда хватало глаз, вокруг них расстилалась туманно-облачная бездна, а с подножия вала с той стороны стекала стена водопада или что оно там — журчания воды не было слышно. В общем и целом создавалось впечатление, что они находятся на острове, и остров этот парит в небесах. Приехали, как говорится…

А нет… не приехали — упали. Верхнее бревнышко не выдержало веса стольких людей и животных, жалобно хрыкнув, рассыпалось древней трухой, лишая опоры наших путешественников. Испуганно вопя и хватаясь за падающие поленья, ветви и друг за дружку, они все вместе полетели вниз, навстречу тьме и неизвестности.

Гарри проснулся в кровати, что весьма его удивило, ведь последнее, что он помнил, было падение в никуда…

Удивляясь, он лежал и прислушивался к окружающим звукам и к своему телу. Звуки были самыми обычными: чирикали птички и шелестел ветерок в листве. А в теле… в себе он ощущал непривычную, почти забытую легкость. Плохо веря своим ощущениям, Гарри выпростал из-под одеяла руку и с робкой недоверчивостью ощупал лицо: никакой поросли на верхней губе не обнаружил. А рука оказалась снова мальчишечьей, а не кошмарной волосатой взрослой граблей. Чувствуя, как его распирает от счастья, Гарри сел в постели и страстно огляделся, ища, куда бы свою радость излить. И увидел. Возле его кровати сидел Зевс. Двойная порция счастья и восторга затопили Гарри по самую маковку, запищав, он протянул руки, и Зевс без реверансов прыгнул к нему в объятия. Зевс! Живой и в своем настоящем виде! Такой же львиный и крылатый, как и прежде!

Хохоча и вереща, мальчишки покатились по кровати, крепко обнявшись и душа друг друга. Тем временем в комнату, привлеченные шумом, заскочили ещё шестеро: Нели, Торин с Пенни и Дерек с Гермионой и Невиллом. С полувзгляда поняв, что Гарри очнулся, они с радостными воплями попрыгали на кровать всем скопом, создав свалку и неразбериху. К чести сказать, столь массированную атаку стольких тел кровать выдержала с блеском, даже не скрипнув.

Наобнимавшись и выплеснув восторги, Гарри с трепетом огляделся ещё раз, заинтересовавшись двумя вещами: комнатой и отсутствием отца. Ну, комната оказалась впечатляющих размеров, просторная, светлая, справа от кровати — окно в полстены, занавешенное прозрачным тюлем. Тюль колыхался от легких дуновений ветерка, за окном слышались птичьи трели и виднелись кроны деревьев. Кроме кровати, в комнате почти совсем не было мебели, лишь в углу притулилось глубокое кресло, что-то в его положении подсказало Гарри, что в нем ночью дремал отец и, судя по откинутому пледу, совсем недавно ушел. Его догадку подтвердил Дерек:

— Профессора хозяева прогнали спать, сказали, что он утомлен и ему надо отдохнуть, — помолчав, он добавил: — Ты знаешь, он всё время был с тобой с того момента, как очнулся. Сначала ругался, хотел нам всем задницы надрать, потом рукой махнул и приклеился к тебе, сел в то кресло и не слезал с него полные сутки.

— Я так долго лежал без сознания? — удивился Гарри.

— Все мы долго были в отключке, — просунулся вперед Зевс. — Мы сами только что очухались, тебя только минут двадцать пришлось подождать.

Гарри улыбнулся, погладил друга по львиному плечу, проникновенно сообщил ему:

— Как же я рад видеть тебя настоящим.

— Ой… — скривился сфинкс. — Зачем напомнил? Как вспомню себя, так и вздрогну… мало того, что крохотный, как хомяк, так и беззаботный в придачу, насилу удерживал себя в котячьем теле…

— А что такое? — насторожился Гарри. Зевс поморщился и пояснил:

— А котёнок-я всё время порывался куда-то поскакать, куда-то попрыгать, что-то половить и с чем-то поиграться, просто караул. Всё время приходилось удерживать свои шаловливые лапки при себе и не дать им разбежаться.

Гарри нахмурился.

— Как Дерек, да? Помню, он всё порывался телячьи окорочка откушать…

Тут вздохнул Дерек, покивал и благодарно проговорил:

— Знаете, я бесконечно благодарен вам за намордник, если бы не он… Поверьте, я бы потом всю жизнь жалел, что Торина съел. Спасибо, что уберегли меня от этого.

— Ну вам прямо позавидовать остается! — встрял Нели. — Я вот ничего не помню, только зрению удивлялся — всё вокруг желтое… А как козел я вообще ни о чем не думал и потому начинаю сомневаться, что у этих парнокопытных есть мозг.

Невилл и девочки только слушали, смотрели на них и улыбались, как и Гарри, счастливые донельзя.

А когда и эти эмоции немного стихли, Гарри поинтересовался:

— Так что же это за место? И откуда мы свалились? Не в буквальном же смысле с небес?..

— Нет, — хихикнул Нели. — Это иллюзия. На самом деле там высота едва ли метров пять вниз по склону. Просто тот лес находится в контрольных землях, нейтральная полоса вокруг портала. А порталов, оказывается, два!

— Два?! — поразился Гарри.

— Ага, — закивал Нели. — Один — тот, через который мы прошли, а второй — природный. А самое странное знаешь что? То, что они в нашем мире находятся в разных местах, но ведут в одно и то же место, то есть сюда.

— А куда «сюда»? — взволновался Гарри. — Мы-то сами где?

Друзья не успели ответить — в дверях комнаты появилась высокая фигура, при виде которой Гарри внезапно проглотил язык. Хм, попробую описать хозяина дома…

Общими очертаниями он, возможно, походил на человека, но только так, с налету. А при более внимательном рассмотрении становилось понятно, что он далеко, очень далеко не человек, лицо его и всю фигуру покрывал полупрозрачный серый балахон, который, однако, состоял не из ткани, а, скорей, из тумана, так как подол его рвано колыхался от малейшего движения тела и воздуха.

Уф, простите, всё же это сложно — своими словами описать дементора. Он не стоял на полу, а парил в полуметре над ним, и в комнату он не вошел, а… впарил, давайте скажем так. Подплыв по воздуху к кровати, он внимательно оглядел оцепеневшего Гарри, потом медленно кивнув, прошелестел чуть погромче листвы:

— Добро пожаловать в солнечную долину Саншор, маленький мистер Снейп.

Увы, Гарри смог только кивнуть, ибо ненадолго онемел. Гермиона и Пенни с Невиллом тоже оробели при господине Дементоре, зато Дерек и прочие мифики смотрели на него довольно приветливо, чуть ли не с обожанием, видимо, они что-то знали о нем, что-то такое, из-за чего не воспринимали его как чудовище. Отметив это, Гарри вдруг разозлился на себя — да когда же он перестанет гоняться за стереотипами? Когда перестанет считать дементоров монстрами, как все волшебники? Тут в память закралось воспоминание: кучки одежды в салоне самолета, и ужас снова охватил его, а страх — сильный мотиватор, заставит сделать всё что угодно, вот и сейчас из глотки Гарри против его воли вырвался крик:

— За что вы с ними так, что они вам сделали?!

Как ни странно, дементор понял его вопрос, потому что ответил по существу, разведя руками и шурша горным фёном:

— Тела уничтожены, души сохранены. Когда-то я был Джеком Флинном, овцеводом из Монтаны, одним из пассажиров того самолета. Вам нет нужды беспокоиться об их судьбе, маленький мистер Снейп.

Столь неожиданное заявление прямо-таки вышибло дух из Гарри вместе с удивлением, он так и вытаращился на бывшего американца. Это что он только что тут услышал?..

— Правда, Гарри, — Зевс положил лапу ему на плечо и слегка сжал когтями. — Не нужно о них беспокоиться. Чистильщики душ крайне бережно к ним относятся, каждую душу они осторожно очищают от скверны и передают… куда надо, чтобы она возродилась в ком-то новом или вернулась на землю доделать недоделанные дела.

— Э-э-э… Чистильщики душ? — переспросил Гарри, в смятении глядя на высокого дементора. Тот плавно кивнул и прошептал-прошуршал:

— Одно из наших настоящих наименований, помимо Жнеца Смерти. У людей такая смешная фантазия…

Гарри сглотнул, но не успел задуматься, потому что дементор продолжал говорить:

— Большому мистеру Снейпу нельзя долго находиться здесь. Вам следует поскорее найти себе Проводника, чтобы вернуться обратно в свой мир. Если большой мистер Снейп задержится здесь дольше обычного, он утратит себя, станет одним из нас, — говоря это, дементор поднял руку, демонстрируя покрытую пергаментной серой кожей восковую плоть. После чего договорил: — Таково условие этого мира. Человеку здесь не место.

— А… а нам? — с трудом выдавил Гарри.

— Вам спешить незачем, можете пожить здесь до двадцати лет, а потом да, станете новыми, молодыми, дементорами.

Ой. Ну ничего себе перспектива!

— А сколько времени папе можно быть здесь? — торопливо прочастил Гарри.

— Крайний срок — месяц, не более, — четко и корректно сообщил дементор. Гарри облегченно закивал — время есть, уже хорошо, и поинтересовался:

— А почему с нами такие странные перемены произошли, сэр?

— Так действует контрольный фильтр, маленький мистер Снейп, — степенно начал объяснять хозяин. — И только со стороны земного портала. Я знаю, вы слышали, что написано на площадке и на самой арке, поэтому не буду объяснять очевидное. А вот природа морского портала, увы, объяснению не поддается: он пропускает сюда только синтетику и металлы, мертвое дерево и прочую переработанную органику, а также организмы, не имеющие разум. Это не магия, а какая-то земная аномалия, известная вам под названием Бермудского Треугольника. Средств борьбы с ней не существует, она сильнее нас, как и все силы природы. Одно хорошо — душа нетленна, а магия этого места позволила нам выжить. Как люди мы погибли, но мы живем как дементоры.

Гермиона подняла руку, словно в классе:

— Сэр, а почему же вы столько страху там нагоняете на нас?

Вместо ответа дементор лишь руками развел, мол, без понятия, и вообще, это не мои тараканы…

Позднее, когда ребят позвали в столовую, Гарри, придя туда, не узнал отца, столь необычно тот выглядел в галантном костюме старинного покроя: в черном бархатном камзоле с золотой вышивкой и с пышным белым бантом на шее. Ей-богу, папа выглядел, как какой-нибудь зажиточный лорд, виконт или герцог. На ногах у Северуса были узкие лосины и высокие сапоги со шпорами, последние просто убили своим мелодичным позвякиванием при ходьбе… А ещё у папы были тщательно вымытые и роскошно расчесанные, красиво уложенные по плечам блестящие волосы.

Отвалив ротик, Гарри так и уставился на шикарного папу, не в силах отвести от него восхищенного взгляда. Сам Гарри и его друзья были одеты в добротную прочную одежку из натуральной ткани, один Нели выпендрился, выпросив у хозяев для себя камзольчик с шейным платком, как у Северуса.

Обед изысканностью не поражал: простая и калорийная пища, опять же, из натуральных продуктов — зерновые каши, хлеба, зелень, овощи. Крестьянский бутерброд достоин отдельного описания: длинный ломоть серого хлеба, на него вдоль укладывается толстый шмат печеного окорока, сверху пара веточек зеленого лука, и вперед, жуй и не дыши полдня — все валятся с ног в радиусе двух метров…

Людей, кроме них, тут не было. Ребята честно обошли поместье и его прилегающие территории в поисках хоть кого-то, похожего на человека. Но увы, в долине Солнышка жили кто угодно, но только не люди, все, кого они видели, относились к нечеловеческим расам: были медвелоры с гваделорами, вельфы с эльфами, гранки и гномы, вилки и бывшие оборотни из Норвегии. Последние, понятно, не были земляками нашим британцам, а все прочие были сугубо коренными, стопроцентными аборигенами.

А время поджимало. Хоть и сказал дементор Джек, что у Северуса есть в запасе месяц, да Гарри понимал: время-то течет, неумолимо идет, не останавливается, и чем больше папа проведет здесь, тем сильнее идет разрушение его тела. Гарри прямо холодным потом покрывался, едва представлял, как с каждой прожитой минутой у дорогого папочки истончается, тает и опадает плоть… как он медленно с течением недель превращается в… нет! Не думать об этом!!!

В очередной раз перепугавшись своих представлений, Гарри, обливаясь холодным липким потом и весь покрытый мурашками, выскочил из комнаты в сад, ошпаренный ужасом. Зачем он сюда приехал?! Из-за него теперь папа умирает!!! Раздираемый страхами и придавленный тоннами виноватых плит, Гарри похоронным шагом брел по саду, куда глаза и ноги ведут. На душе скребли сотни обиженных кошек, добивая его плачущим мявом. Хотелось забиться в какую-нибудь тесную норку и заснуть-забыться во сне, где нет никаких горестей и печалей. Что ж, норка не нашлась, только лавочка перед гротом, со скалы струился тонкий водопадик, впадающий в ручеек, а тот, неприхотливо извиваясь, тек в миленький прудик, которых была целая уйма в этом зеленом и густом саду.

Чувствуя такую же зеленую и всеобъемлющую тоску, Гарри сел на лавочку и предался черной меланхолии. Наверное, надо экспедицию снарядить на поиски людей, но что-то ему подсказывало, что он тут до двадцати лет может бродить по всем землям этого мира, а человека и при свете дня с Люмосом не найдет. Просто потому, что представителей славного рода хомо сапиенс тут нет.

До его слуха откуда-то издалека донеслось тоненькое ржание и топот конских копыт. Вздохнув, Гарри поднял голову и посмотрел на приближающийся табун. Лошадей здесь было очень много, были они и в поместье Джека — небольшой табунок диких красавцев. За те несколько недель, что они провели здесь, Гарри заметил, что кони живут вольной жизнью, свободными табунами носясь по просторам лугов и полей. Дементоры и прочие местные народы их никак не использовали. Мохнатые и гривастые коньки диких мышастых и соловых мастей задорно проскакали вдоль излучины реки далеко в низине, и глаз Гарри зацепился за темное, ярко выделяющееся пятно — черного жеребца. Этот конь отчего-то выглядел чужеродным в табуне местных аборигенных лошадок, как пришелец среди… понятно кого. Он был высок и явно породист.

Гарри уже не раз видел черного коня за прошедшие недели и привычно восхитился его красотой. А сейчас, когда в его душе царила меланхолия, приятных эмоций захотелось ещё больше, да что там — они ему жизненно понадобились, чтобы хоть как-то утешиться, успокоить свою боль, унять страхи и переживания за отца… Встав, Гарри направился к мостику, пересек ручеек и спустился к реке. Лохматые лошадки насторожились при его приближении, а поняв, что человек действительно идет к ним, развернулись и поскакали прочь. Гарри жалобно крикнул:

— Нет, постойте, не убегайте!

К его удивлению, остановился черный конь, пропустив табун мимо себя, он повернулся и пошел навстречу мальчику. Маленькие уши были подняты, глаза внимательны, и Гарри понял, что конь не угрожает ему, а просто заинтересовался им, человеком. Подошел вплотную, высокий, красивый, глянцево-вороной, пристально заглядывающий в глаза, что обычно несвойственно лошадям. В свою очередь, Гарри получил возможность рассмотреть коня поближе: длинные грива и челка давно не чесаны, в хвосте полно репьев и веточек, шкура пыльная, на ногах тонкая корка глины…

— Ну, красавец… — протянул Гарри, удрученно качая головой. — На кого ты похож, чучело?

Конь вдруг дернул головой вверх, тоненько заржал и ткнулся в ладони Гарри плюшевым храпом, отчего-то радуясь ему как старому знакомому. Удивившись, Гарри погладил коня, прикидывая, где бы щетку достать, чтобы почистить замарашку. Отодвинул со лба длинную челку и заморгал от ослепительного блеска белой звезды, сверкнувшей во лбу коня.

— Ничего себе! — шепнул Гарри, разглядывая идеальный ромб. — А ты ещё краше, чем кажешься… Пойдем-ка со мной, приятель.

Конь принял приглашение — кротко и послушно пошагал рядом. Приведя его к дому, Гарри позвал друзей и попросил у Джека щетки и скребницы. Ведра и тряпки ребята нашли сами, подогрели воды и начали отмывать коня от грязи. В процессе мытья на задней ноге обнаружили белый чулочек, маленькое белесое пятнышко на холке и вихрь на крупе над хвостом, а также плачевное состояние передних ног — на обоих коленях была голая кожа, уродливые серые безволосые пятна. Пенни огорченно покривилась:

— Эх, жаль, на выставке такой конь не будет блистать.

Гарри с сочувствием погладил шрамы на коленях и печально заметил:

— Похоже, он падал, так сильно упал, что разбил ноги.

И увидел вытаращенные глаза Пенни, она в полнейшем шоке смотрела на него из-под шеи коня. Занервничав, Гарри гулко сглотнул и спросил:

— Что?..

— Черный Красавчик! — выдохнула Пенни.

— Чего? Да ну, не может быть!.. — Гарри потряс головой. — Он жил сто пятнадцать лет назад, ты что, Пенни, не выдумывай!

— Это ты не выдумывай, Гарри! — пылко возразила Пенни. — Сам смотри: чулочек на ноге, звезда во лбу, вихор на крупе и пятнышко на холке. Джон Менли называл его «красавчиковой монеткой». И ты сам же сказал, совсем как лорд У. в свое время — «этот конь, похоже, падал».

Гарри задумался, смотря на коня, тот стоял и внимательно слушал их разговор, водя туда-сюда ушами и кося добрым глазом на ребят. Неуверенно проговорил:

— Я помню, читал про него. Пенни, а зачем ему шерсть с колен вытравили?

— Видимо, потому, что когда сошло «дикое мясо» и раны зажили, выросшая шерсть стала белой, поседела в месте шрамов. Что, конечно, выглядело не очень красиво.

Позже Гарри спросил Джека, откуда взялся этот конь. Дементор ответил не сразу, повспоминав, он упарил куда-то, вернулся с кипой пожелтевших бумаг и передал Гарри. Ребята, столкнувшись головами, склонились над ними, вот что было в старых документах:

Судовой журнал "Святой Анны"

Среди нудного перечня груза…

«Вороной конь английской породы, отправлен в Филадельфию на постой к леди Гордон. Сдал коня (одна штука) Джо Грин с просьбой передать в руки встречающего в форте Лодердейла с сопроводительной запиской».

И приписка:

«До берегов Северной Америки корабль не доплыл, угодив в морскую аномалию в районе Багамских островов, наиболее известную как Бермудский феномен. На борту люди не обнаружены, только брошенные животные (собака, кот, куры, свиньи, козы, конь). Как и всегда, впрочем».

На вопрос Гарри, почему конь жив, дементор ответил:

— Потому что над зверями время здесь не властно. Вам надо радоваться, маленький мистер Снейп, этот конь дожил до встречи с вами и может послужить вам билетом в обратную сторону.

В коня все влюбились моментально, как только стало известно, что он — их обратный билет домой. Красавчика окружили заботой и вниманием: его гладили и угощали вкусняшками. Гарри только брови приподнял, видя, как стелется перед конем Гермиона, обычно равнодушная к лошадям, хмыкал про себя и думал язвительно: «ну-ну, посмотрим, что ты запоешь, когда этого скакуна на тебя повесят»…

Сам Гарри много и подробно думал о книге Анны Сьюэлл, о том, что она писала о лошадиных чувствах. К примеру, он помнил, что Красавчику не нравилась уздечка, он особенно сильно упирал на то, что рука всадника должна быть легкой, чтобы не повредить чуткие и нежные лошадиные губы. Вспомнил трензель, который показывал Майкл Гамильтон, и пожалел, что не изучил его тогда подробно, может быть, сейчас он бы знал, в чем секрет лошадиного железа?

Начали сборы, пора было отправляться домой. Для Северуса дементоры приготовили паланкин, так как к тому времени профессор сильно сдал, к ужасу Гарри и любящих его студентов. Северус чувствовал сильную усталость и слабость на фоне странной легкости, с каждым прожитым днем он ел всё меньше и меньше, теряя в весе, но не худел. Просто становился всё менее материальным, всё более невесомым, собираясь стать дементором. Видя, как всё хуже и хуже становится отцу, Гарри начал бояться и ненавидеть этот жуткий мир, который не терпел людского присутствия в себе и методично и непреклонно уничтожал всё человеческое.

За неимением уздечек Гарри и Пенни сплели из веревочек круговой недоуздок, тщательно подгоняя к голове Черного Красавчика. Примерили, опробовали, поводив коня туда-сюда, и остались довольны: самодельный недоуздок сидел ладно и удобно, не скользил и не натирал шкуру. Да и конь вел себя вполне мирно, не выказывая никакого неудовольствия.

Тут Пенни отчего-то притихла, неуверенно глянув на Гарри, нерешительно спросила:

— Как думаешь, мы правильно поступаем?

— Ты о чем? — не понял Гарри. Пенни понурилась.

— Ну, понимаешь… Красавчик был уже немолод, когда его отправили в Америку, до которой он не доехал. Вместо этого он попал сюда, прожил на свободе сто с лишним лет, а тут заявляемся мы и забираем его с собой в мир, где для него снова потечет время… Гарри, по-моему, это нечестно: забирать у него жизнь, вечную молодость и свободу.

— А, вот ты о чем, — погрустнел Гарри. — Честно говоря, я тоже об этом думал. Но… папа?

По щекам Пенни побежали слезы.

— Я понимаю, Гарри, профессор важнее…

Гарри неуклюже обнял её и виновато забормотал:

— Мы можем отпустить его обратно в арку, когда пройдем с его помощью и окажемся дома.

Пенни шмыгнула мокрым носом и потерлась им о плечо, всхлипнула:

— Правда? Мы его отпустим?..

— Да! — Гарри с облегчением закивал. — Конечно, отпустим!

Наконец-то всё было готово. Двое гваделоров медленно и аккуратно вывели из дома Северуса, бережно поддерживая под руки, с предельной осторожностью помогли ему забраться в паланкин и отошли, высокие крылатые эльфы-ангелы. Четверо дементоров подплыли и ухватились за ручки паланкина, собираясь транспортировать профессора, Гарри и Пенни повели Черного Красавчика, Невилл и Гермиона, Дерек, Нели, Торин и Зевс смешанной кучей пошли вокруг и около, сопровождаемые собачками. Позади поплыли ещё два дементора, груженые припасами и вещами.

Поместье Джека осталось далеко позади, давно миновали и Солнечную долину, вокруг расстилалась незнакомая земля. Зеленые холмы, синее небо, белые облака, туманная дымка на дальних горизонтах и расплывчатые очертания нескольких планет, близких, в полнеба, и далеких, размером не больше Луны… Эти планеты, виднеющиеся в облаках средь белого дня, пожалуй, как нельзя лучше подчеркивали иномирность, чужеродность этой земли.

Северус не замечал всего этого, он полусидел-полулежал в подушках и временами задремывал от мерного покачивания паланкина. В последнее время он начал помногу спать, ощущая постоянную усталость.

Когда вдали проплыла щербатая дуга гигантской арки, Гарри лишь вяло потер глаза, слишком изнуренный от долгой ходьбы, чтобы уже чему-то удивляться. Но вскоре пришлось удивиться, когда после двухсуточного перехода его взору открылась престранная долина: синяя-синяя от затопленных заливных лугов, взбугрившаяся шипастыми зелеными горами, каждые вершины которых венчала круглая арка. Из-за расстояния они казались разными в диаметрах — большие и малые — и были к тому же различной степени изношенности: какие-то из них обвалились от ветхости, а какие-то выглядели целыми…

Донесся сигнал о привале, дементоры бережно опустили ношу на землю. К Гарри подпарил Джек, один из носильщиков паланкина, указал рукой на крайнюю слева арку и прошелестел:

— Вам вон та нужна. Она ведет в ваш мир и ваше время. Поспешите. Найденышу пора спасаться.

Ничего не понимая, Гарри оглядел своих. И увидел ответные озадаченные взгляды друзей, те тоже ничего не понимали. Недоуменно спросил Джека:

— Найденыш?

— Черный конь, — пояснил дементор. — Он несчастлив здесь. Все эти годы его угнетало одиночество. Не его это мир, он, как и вы, хочет вернуться домой. Просто он сказать об этом не может.

Спасенный и найденный. Так это Черный Красавчик! Дошло до Гарри и его друзей.

— А чего же он сам не прошел? — спросила Пенни. — Давно был бы дома.

— Ему, как и вам, нужен проводник между мирами, — объяснил очевидное дементор. — По легенде: вороного коня сможет увести домой тот, кто найдет его здесь. Вы его нашли, значит, вы его и уведете.

— Я не понимаю… — забухтела Пенни. — Что же он за лошадь такая — готов променять свободу на неволю?!

В ответ Джек развел руками, снова открещиваясь от чьих-либо тараканов.

По кочкам, корягам, по едва заметным тропкам прошли к указанной Джеком арке. Вблизи она оказалась устрашающе огромной, с купол современной обсерватории. Заросшая и лохматая от зеленых бород, арка зловеще нависла над ними.

Из паланкина очень осторожно вытащили Северуса и, как какую-то хрустальную вазу, с величайшими предосторожностями поставили перед проемом арки, поддерживая под руки с двух сторон, чтоб, не дай бог, он не завалился, не упал и не раскололся… Джек подтолкнул Гарри:

— Идите.

Прощаться не стали — не было времени. Передав поводья Пенни, Гарри и Невилл подошли к Северусу и забрали его руки у дементоров. Сзади и сбоку замерли Торин и Нели, готовые помочь в случае чего. Дерек поймал и зажал под мышками собачек. Гермиона и Зевс открыли врата: Зевс царапнул девочке запястье, а та, вытерев ладонью кровь, мазнула по раме древней арки.

Гарри и Невилл, стиснув зубы, потянули к порогу папу и профессора, с трудом переставляя ноги, тот через силу двинулся вперед, стараясь не слишком наваливаться на ребят. Перед глазами всё плыло, а земля периодически уходила из-под ног. Качаясь и кренясь, как мачта на сильном ветру, Северус буквально вывалился в арку, прямо в белесый туман…

Мальчики потянули его за плечи, прося встать.

— Нет, папа! Не спать, идем… — командно-сипло выдавил Гарри.

— Профессор, пожалуйста! — взмолился Невилл.

Торин и Нели, ориентируясь по голосам, вслепую нашарили их, нащупав профессора, рывком подняли его, ставя на ноги, и потащили дальше сами. Где-то сзади мерно цокал копытами Черный Красавчик, их спаситель и гарант на возвращение. Что и говорить, вовремя они нашли себе билетик.

* * *

Майкл недоуменно уставился в зеркало на свое отражение, спрашивая сам себя же, как такое могло случиться, что они прозевали Северуса? И с какой-такой стати взрослый человек, уважаемый профессор зельеварения, поведет себя как мальчишка неразумный? Обманул докторов, улизнул из дома под покровом ночи и отправился искать пропавших детей чёрт-те куда, в заведомо враждебный мир. "Просто он отец", — вразумляюще произнесла правдивая часть его «я». "Я тоже отец!" — возразил себе Майкл. "Да? — съехидничал правдивый голосок. — Тогда чего ты тут расселся, идиот? Бери свою задницу в руки и иди искать детей, докажи, что ты тоже отец!"

Ну и… Доказал ведь. Сто раз уже доказал, раз за разом сигая в треклятую арку и выскакивая с другой стороны, проскочив её насквозь. Пинты крови ей скормил, заразе древней, щедро поливая её раму ведрами, и что? Что, я вас спрашиваю??? Она, рухлядина реликтовая, исправно гудела, светилась и тряслась, якобы раскрываясь… Ага. А на самом деле он проскакивал сквозь неё на ту сторону лощинки, чертова арка наотрез отказывалась открываться.

Почему? Ответ дал вызванный Паладин Эймос, хогвартский директор. Пришел. Походил вокруг постамента, изучая руны и слушая волшебные эманации, идущие от рамы. Завел руки за спину и хмуро глянул на Гамильтона.

— Нельзя вам туда, можете нарушить ход времени и событий, что уже начались в… обеих реальностях. Цепочка уже определена: пропала группа детей, спасатель отправился на их поиски, всё это произошло в течение суток. Видимо, Северус их уже нашел, и они сейчас ищут пути назад, раз арка не пускает вас. События уже начались и вмешиваться в них теперь чревато.

— Вы так уверенно говорите, — горько произнес Майкл. — А известно ли вам, что оттуда никто никогда не возвращался? Что мы их, возможно, больше никогда не увидим? Ни детей, ни Северуса…

— Я ни в чем не уверен! — хлестко отрезал Паладин. И добавил тоном чуть помягче: — Но я знаю Северуса. Не такой он человек, чтобы пропасть с концами. Я верю в него и верю, что он вернется и приведет с собой детей. Надо только подождать. Верить в него и ждать. Не отчаивайтесь, лорд Гамильтон, мы их скоро увидим.

— Ну и когда это «скоро»? — горько вопросил Майкл у своего отражения. Прошло уже три недели, на подходе четвертая, а их всё нет и нет… На закате он привычно трансгрессировал к Ссыльной арке, уселся в складное кресло и тупо уставился в арочный проем, собираясь, как обычно, провести бессонную ночь — дань пропавшим друзьям и ребёнку. Вскоре к нему присоединились и остальные родители пропавших детей: Эрроллы и Франкелы, Лиза с Алисой, отец и дочь Лавгуды за компанию… Гэвин с родными и Драко. Вот уже третью неделю подряд они несут безмолвный пост у арки-похитительницы, веря, надеясь и преданно ожидая.

Пришли великанши Лавиния и Шейди, сели на сваленную кучу бревен. Майкл слабо улыбнулся, своими ногами Лавиния проторила в лесу хорошую такую дорогу, ходить сюда стало очень удобно. Час спустя пришел и Паладин с большой красной птицей на руке.

— Кто это, Эймос? — спросил Майкл.

— Феникс Годрика, — чуть озадаченно ответил Паладин. — Зачем-то он заставил меня сегодня сюда перенестись, что-то ему…

Он не договорил — загудела арка. Взгляды всех сошлись на ней: она не засветилась, как все ожидали, из неё просто пополз густой туман, белесый и холодный, какой-то страшной, потусторонней, космической жутью повеяло вдруг оттуда, из недр древней арки. Зато засветился феникс, засиял золотым огнем на руке Паладина, нового своего директора. Свистнул, распахнул крылья, рассыпая жаркие искры, вспорхнул по направлению к вратам и с негромкой песней скрылся в тумане.

Остальные замерли в тревожном ожидании — неужели свершилось чудо, и впервые за все тысячелетия истории ссылок оттуда всё же вернутся люди?! Подсвеченный золотым пламенем туман стал таким красивым… Пение феникса, сперва стихшее по мере удаления, стало громче — золотая птица возвращалась. Все невольно сделали шаг вперед, до боли и рези в глазах вглядываясь в золотистый туман. А вот и звуки: шаги, голоса, цоканье лошадиных копыт… И вот они, наконец-то вот: пропавшие дети, Северус, феникс и конь! Они шагнули прямо в объятия всех встречающих, в смех и слезы счастья, крики радости.

Гарри, смеясь и плача, смотрел на них, обнимая за морду черного коня, повод с недоуздком испарились без следа, будучи сплетенными из веревочек иного мира, зато на них каким-то невообразимым чудом оказалась их прежняя одежда, а в карманах и чехлах чувствовались их волшебные палочки. Но в тот короткий миг, когда Гарри и Северус самыми последними выходили из арки, Майклу и всем остальным привиделось, что на них одеяние старинного покроя. Призрак белого пышного банта на шее Северуса долго потом стоял перед глазами в памяти Майкла, Лизы и Паладина.

Северус стоял, прижимая к себе плачущую Лизу, и с трудом верил в то, что произошло. Ему казалось, что они никогда не выберутся из этого непроходимого мрака, что они навсегда останутся в этом сером и влажном тумане. Силы его давно иссякли, и мальчики, бедные мальчики, волоком тащили его на себе. Дерек, Гарри, Невилл, Торин и Нели тянули его по очереди, выбиваясь из сил, его, сдохшего напрочь, никчемного профессора, тащили в никуда, мертвый груз, бесполезную неподъемную гирю… А он был настолько слаб, что не смог даже взгромоздиться на высоченного коня, не говоря уж о том, чтобы просто усидеть на нем.

И один бог ведает, сколько бы это продолжалось. Пока вдруг не свалилась на него чертова птичка Дамблдора — феникс-певун. Распевая разудалые серенады, жареный каплун влил в него силы, да ещё и слезками капнул ему на потный лоб, отчего его, что называется, вштырило. Вскочил на ноги, и никакой тебе слабости, никакой усталости словно и в помине не было! Встал и пошел свежим огурцом-молодцом.

Фоукс, зараза ты пернатая, что ж ты при Дамблдоре так не служил? С того света ведь нас вытянул песенкой своей чудесной…

Оглянулся. Все здесь. Матери-отцы детей своих обнимают, целуют-душат, трясут в порыве чувств, Гарри на коне висит, в гриву вцепился, не отпускает, да конь и сам-то никуда не рвется, стоит смирно и ушами прядет, на великаншу лишь покашивает пугливым глазом. Понятно, почему Гарри его держит — боится, что напугается конь и убежит. Подошел и тоже за гриву взялся, вспомнив и поняв, что именно благодаря лошади они все вернулись.

Почувствовав твердую мужскую руку, конь расслабился и успокоено опустил голову, вверяя себя хорошему и надежному человеку. И великан где-то на краю поляны стал нестрашным, чем-то вроде странного дерева, обстоятельством, не требующим особого внимания.

А когда все ушли, покинув Серую лощину, тихо и печально обвалилась арка. Пошла трещинами поверху, раскрошилась и опала, осыпаясь пылью и кусками. Это в своем мире дементоры взорвали природный портал, едва стало ясно, что попаданцы вернулись домой.

И начался счастливый пир на весь мир. Возвращение хронопутешественников совпало с днем рождения Гарри. Ну, оно и понятно: первые полторы недели по лесам-долам шатались-развлекались, потом в арку провалились и прожили в мире дементоров следующие две с половиной недели, вот и прошел месяц, считай.

Возвращенцев чествовали похлеще римских пап, всех вместе взятых с момента основания Ватикана. Все так радовались, тормошили, тысячу пятьсот раз спрашивали-переспрашивали об их необыкновенных приключениях. И заливались-хохотали, слушая, как Зевс юморно уговаривал свои лапки держаться при нем, как мекал Нели, изображая безмозглого козла, как Дерек притворно рычал, в шутку облизываясь на Торина.

Да. Друзья-мифики отважно взяли на себя основной груз приключений, потому что неловко рассказывать правду о голом пробуждении во взрослых телах, умолчали и про маленького Северуса в звездно-полосатой маечке, деликатно и тактично сохраняя его репутацию.

Черного Красавчика поместили пока в самую лучшую конюшню Гамильтон-касла, в просторный и светлый денник. На радостях Майкл подарил Гарри почти полную амуницию для коня: роскошное седло с потником-вальтрапом, ногавки, несколько попон, зимних и летних, полный набор сбруи, включая уздечки всех видов и конструкций. Однако Гарри, взяв в руки трензель и ощутив холодную и твердую тяжесть лошадиного железа, вдруг вздрогнул почему-то и протянул удила обратно Майклу со словами:

— Нет, сэр, простите, но уздечку я не возьму. Я не стану оскорблять Черного Красавчика железом и болью во рту. Я теперь знаю, что такое лошадиное железо, грызло сказало мне об этом.

— И что оно сказало? — с легким удивлением спросил Майкл.

— Правду, — очень серьезно ответил Гарри. — Оно очень правдиво и честно. Верхняя часть грызла при натяжении повода, складываясь «домиком», бьет в нёбо, а концы мундштука растягивают и рвут губы, своими краями разбивая и кроша зубы. Красавчик спас нас, спас моего папу, и я никогда не надену на него уздечку, я буду пользоваться недоуздком. Только так я смогу отблагодарить его по-настоящему.

Гарри замолчал, Майкл осторожно поинтересовался:

— Ты его заберешь с собой?

— Да, — улыбнулся мальчик. — Думаю, Старушка будет совсем не против его компании. Красавчик с ней поладит.

Примечания:

Та самая долина с арками:

https://sun9-56.userapi.com/AApYMZffrPm9nrLpYWd-MNHREFBPkK99BqcbLQ/TVA3pmomFA4.jpg

Мой чудесный кадр-коллаж к главе:

https://sun9-46.userapi.com/1gfVXQGvSmxbqZtJgaBANs7p_l_QBqVKI89xGg/L1fvvgg3_gw.jpg

Дни рождения Невилла и Гарри, а также возвращение всех героев отпраздновали-отпировали, сам пир на весь мир тоже постепенно сошел на нет, в общем, прошли ликования, и началась обычная бытовая жизнь, продолжились каникулы.

Гарри целиком и полностью отдался Черному Красавчику, твердо вознамерившись изучить поведение лошади и найти с ней общий язык. Вредный Бадди был забыт и отодвинут на самый дальний план. Утро Гарри теперь начиналось с пробуждения в пять утра. Торопливо умывшись и наскоро перекусив, мальчишка усвистывал на конюшню и пропадал там на целый световой день. Потому что Красавчик оказался необыкновенным конем. Мало того, что он имел милейший характер, так ещё и ласковым да игривым был! Красавчик делал то, о чем ни единой буквой не заикалась в своей знаменитой книге мисс Анна Сьюэлл. Он приветливо ржал при виде Гарри, при встрече терся храпом о ладони, а здороваясь издалека, радостно мотал головой вверх-вниз и по кругу, сильно раскачивая и выгибая шею. Мог стащить булку и убежать, ловко уворачиваясь от попыток Гарри его поймать, а потом, когда мальчик выдыхался и, махнув рукой, валился без сил где-нибудь под деревом, подходил и возвращал булку, предварительно раскрошив её. Бегал с Гарри наперегонки от дерева к дереву, при этом ухитряясь дать легонького леща под зад, от которого пацан с писком спасался на дереве или крыше сарая. А больше всего Гарри нравилось лежать с конем в траве, уютно положив голову на лошадиную шею, и попробуйте придумать более близкий контакт, чем этот!

Гарри порой не верил своему счастью: неужели он нашел самого идеального в мире коня?! Вот это вороное чудо с белой звездой?! С добрыми карими глазами…

Прочие друзья, проснувшись и позавтракав, обычно знали, где найти Гарри: на конюшне или на выпасе — он обыкновенно находился там. Приходили и, если было такое желание, оставались рядом, составляя компанию Гарри и Красавчику. Устраивали пикники: расстилали пледы, потрошили корзинки со снедью и наслаждались солнечным покоем.

Гулял ветерок по лугу, шелестела дубрава, звякали колокольчики на шеях коров, танцевала и пиликала мошкара. И жил на свете Черный Красавчик, удивительный конь из прошлого.

И плела свои невидимые нити Магия, создавая путы связи между Северусом и Черным Красавчиком, вывязывая тончайшие и прочнейшие кружева Долга жизни.

В одну из ясных звездных ночей Черного Красавчика разбудило лунное сияние, влившееся в его денник сквозь внешнюю дверь в паддок. Открыв глаза, конь зевнул, встал и выглянул из денника. В дальнем конце поля-паддока, у самой изгороди, стоял единорог, от его молочно-белой шкуры исходило то самое лунное сияние, заливая луг и окрестности конюшни. Сторожко принюхиваясь, Черный Красавчик на предельно прямых ногах вышел из денника, внимательно разглядывая рогатого посетителя. Подойдя ближе, Красавчик убедился, что гость и впрямь странновато выглядит для лошади — посреди его лба торчал тонкий витой рог цвета жженого сахара. Удивившись, вороной насторожился, подозрительно нюхая воздух, но пришелец ничем таким опасным не пах. А между тем волшебный единорог незаметно пропитывал магическим сиянием черного коня, даруя ему крепкое здоровье, долголетие и ясность ума. Таков был ответ Магии бессловесному животному за спасение жизней девяти волшебников.

Свечение становилось всё интенсивнее, всё ярче и гуще, целиком окутывая две лошадиные фигуры, вскоре Красавчик, полностью введенный в транс, склонил голову, подогнул ноги и мягко опустился в песок левады, к ногам волшебного зверя. Усыпив коня, единорог перешел к более активным действиям: застонал мелодично, склонясь над спящим конем, почти полностью покрывая его тело своей роскошной тонкой гривой, как саваном, прикрыл глаза и издал ещё один стон. Хрустально-прозрачная капля стекла по молочной щеке и упала на морду лежащего коня, прямо в уголок глаза…

Кровь единорога спасает жизнь, но её надо пролить из раны. Молоко кормящей матери-единорожихи исцеляет все болезни, но его надо украсть у золотого жеребёнка. Волос единорога дарует силу амулетам и волшебным палочкам, но его надо выдрать из хвоста и гривы. И самое добровольное, что отдает единорог — это след на земле, дыхание и слеза. Ах да, ещё микроскопические чешуйки рога, оставленные на стволе осины после полировки. Целый же рог надо спилить с мертвеца, и счастья он, как правило, не приносит.

Оплакав Черного Красавчика, одарив его магией по самую маковку, до отказа, единорог бесшумно растворился в воздухе, оставив в леваде крепко спящего коня.

Там его и обнаружил утром Гарри. Прилетев в конюшню и не найдя его на месте в деннике, немного волнуясь, мальчик выглянул в паддок, увидел его и подбежал, ожидая, что Красавчик встанет ему навстречу… Но конь не шелохнулся — лежал врастяжку на боку и, казалось, спал, его бок мерно опускался и поднимался. Но Гарри, маленький волшебник, почувствовал слабый отголосок остаточной магии и, моментально напружинившись, понесся звонить во все колокола, поднимая весь замок своими перепуганными воплями:

— Спасите, на помощь! Помоги-и-ите-е-е!!!

Вмиг собравшиеся конюхи тут же были преданы смертной казни, дескать, куда они смотрели, когда геройского коня дорогого гостя околдовали прямо у них под носом??? Несправедливые, конечно, обвинения, но Гарри слишком сильно любил Черного Красавчика и потому очень-очень испугался за него, единственного на свете коня, который умеет дружить.

Конюхов и грумов от расправы спас Майкл: осмотрев лежащего коня и поводив над ним волшебной палочкой, он успокоил напуганного мальчика, сказав:

— Гарри, не волнуйся так, Черный Красавчик погружен в целебный сон, вот и всё. Поверь, с ним ничего страшного не произошло, он просто спит исцеляющим сном. Видимо, духи природы очень сильно возлюбили этого благородного коня и навестили его сегодня ночью.

— Правда? — малость успокоился Гарри, чуть не плача от облегчения. Но сомнение всё же выразил: — А разве Красавчик был чем-то болен, сэр? И что за духи природы его навестили?

— Сыновья матери Эпоны, полагаю, — задумчиво ответил Майкл. — Единороги. Только они способны расщедриться на добровольные дары, прийти и отметить своей благодатью какое-либо животное, достойное, по их мнению, самых наилучших подарков от самой Магии.

Гарри удивленно таращился на лорда Гамильтона, остальные дети, окружившие их, тоже дивились и по-доброму завидовали другу и его коню, отмеченному волшебством. Успокоив всех, Майкл велел накрыть коня теплыми попонами и оставить его в покое, пусть спокойно спит и исцеляется, потом посмотрим, чем его Магия и духи природы наделили.

Красавчик проспал весь день, а когда проснулся и встал, выяснилось, что передние ноги выглядят идеально: голые проплешины покрылись волосом, полностью исчезли уродливые шрамы. Кроме того, конь просто светился здоровьем, как сеттер, нажравшийся «чаппи» с «педигри».

С момента возвращения Северус и Лиза больше не расставались, постоянно, всегда и повсюду находились вместе, словно боялись потерять друг друга. А с недавних пор у Лизы начались утренние недомогания, что весьма удивило и поразило Северуса, ведь меньше всего на свете он ожидал, что однажды снова станет отцом… А узнав, что срок уже приличный — аж четыре месяца! — и вовсе за голову схватился. С апреля! С апреля они ребёнка ждут!

Слегка неадекватный от ошеломительных новостей, Северус ходил как оглушенный, натыкаясь на двери и крупногабаритные предметы мебели. За ужином, поглазев на папу, украшенного шишками и синяками, Гарри не выдержал и придирчиво спросил:

— Пап, что с тобой? Ты в порядке? Ты ведь целиком оттуда вернулся?

— Откуда? — рассеянно переспросил Северус, кладя в чай кусок масла… Проследив за тем, как тот тает в горячем чае, Гарри передернулся и повторил вопрос. Ему ответил Дерек, срочно забирая у Северуса испорченный напиток:

— Гарри, не тупи! Просто они ребёнка-таки сделали, собираются снова стать родителями, а у нас с тобой в декабре появится брат или сестричка.

Перспектива стать старшим братом дико обрадовала Гарри, но с ума сходить он не стал, а побежал на конюшню делиться своей радостью с Красавчиком.

Это был, пожалуй, самый солнечный август в жизни Гарри и Северуса. Наполненный вересковыми волнами холмистых долин, теплыми ветрами, гуляющими в синей вышине средь белых облаков, верными проверенными друзьями рядом и прекрасным конем, незыблемой глыбой стоящим за плечами, подобно ангелу-хранителю.

Что-то сделал с ним единорог, ибо Черный Красавчик стал очень понятливым, с полуслова понимал человеческую речь и с полунамека принимал новые уроки и знания. Гарри сдержал свое обещание — уздечку на коня он так и не надел. А после того, как они научились понимать друг друга на языке жестов, снялся и недоуздок. Навсегда.

В последнюю неделю августа сыграли запланированную свадьбу. Лиза и Северус, стоя перед алтарем и страшно волнуясь, принесли клятву верности и любви, обменялись кольцами и были объявлены мужем и женой. Гамильтон-касл трещал по швам, силясь уместить в себе явно запредельное количество гостей, коих приглашено было неисчислимое множество.

Бедные волшебники просто потерялись на фоне магиков и мификов. Драко хихикал и давился смешками, глядя, как его отец, лорд Малфой, старается не дышать, стиснутый с двух сторон громадными парнями: широкоплечим лохматым лешим справа и вислоусым узбеком слева, со здоровенным шнобелем и стойким таким запашком, что говорило о принадлежности синешеего к славному и пахучему роду боканонов.

Зато Северус времени и возможностей не терял: приметив очередное мифическое чудо, он срочно кидался знакомиться и получал с них кое-какие дивиденды: ценную чешуйку со змеиной части тела нага, клочок волос с полувидима, скляночку яда, сцеженного с жала приветливой мантикоры (настоящей, той самой, скорпионистой), мимоходом, тут-там, соскребал с рогов единорогов слезающие слюдяные стружки, которые те, спешно приглашенные в гости, не успели отполировать об осины. И чувствовал, что становится очень богатым женихом.

А уж когда магические гости стали одаривать молодоженов, Северус чуть в штопор не ушел, увидев просто потрясающие подарки: двухгаллонные бутыли бадьяна, толщенные тюки паутины австралийского акромантула с парой ящиков его же яда в склянках (это очень серьезные пауки, не чета английским и греческим), внушительные рулоны кожи бумсланга и руноследа, большие коробы и банки с тертым рогом двурога и… — держите меня-а-а — серебряная скорлупа оккамия!!!

Доиграли свадьбу, отпировали положенное, и разъехались гости, дорогие да заморские. Началась совместная жизнь у молодой семьи: Северуса и Лизы Снейпов и их сыновей, Дерека и Гарри. А так как в будущем ожидалось пополнение, перед ними встала проблема жилья. Скучный и маленький городок Литтл Уингинг приелся Гарри до оскомины, Шервудский лес, где жила Лиза, наводил на Северуса смешливую истерику, он начинал хихикать и уверял всех, кто его слушал, что когда он прогуливается по улицам Шервуда, то его подмывает оглянуться по сторонам в поисках Робин Гуда.

Майкл, послушав их речи насчет жилья, хитро перемигнулся с женой и сообщил, демонстративно глядя в потолок:

— Кстати… я же совсем забыл о своем последнем свадебном подарке для вас, дорогие мои молодожены.

Северус припомнил горы ящиков и тюков, сложенных в холле, и замахал руками, протестуя:

— Нет-нет, хватит, прошу вас! Мы и так уже завалены подарками с головой!

Майкл спустил глаза с потолка на него и приподнял бровь.

— Северус, это недвижимость. Ты же не откажешься от земельных угодий с отличным домом в викторианском стиле? С конюшней и парком?

Гарри взвизгнул и запрыгал очумелым тушканчиком, отчаянно вопя:

— Папа-а-а! Урр-р-ра-а-а!!! Конюшня! Для Черного Красавчика! Папа, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Ну пожалуйста!!!

Ну разве можно не пойти навстречу такому счастливому ребёнку? Тем более, что от дома действительно глупо отказываться, когда он буквально сам в руки вплывает. Осталось лишь уточнить его месторасположение.

— И где они… дом с конюшней, находятся? — осторожно поинтересовался Северус. Гарри тоже тревожно замер: а и правда, где?

— А здесь, неподалеку, к северу… — Майкл неопределенно повертел кистью руки в воздухе. — Дом хороший стоит, хозяев дожидается. Буду очень рад, если в него въедете вы и станете нашими любимыми соседями. Дом окружают хорошие плодородные земли, к нему прилегают лесопарк с садом, простор и воля для ваших детей и лошадей.

Северус улыбнулся, откинул голову на спинку мягкого кресла и расслабленно вытянул длинные ноги — вот и ладно, вот и хорошо… И соседи чудесные, друзья проверенные, Гамильтоны. А Гарри, счастливо заверещав, кинулся душить дядю Майкла, самого лучшего папиного друга.

На дом съездили посмотреть на следующий же день. Подали к крыльцу легкий экипаж, запряженный гнедой парой. Снейпы сели в него, роль кучера исполнял Майкл. Прокатились с ветерком на хорошей рыси по землям Гамильтон-касла и после получаса езды, миновав лесок по берегу озера, увидели его: роскошный, бежево-розовый дом, двухэтажный, с широкой террасой и верандой. Он буквально утопал в кустах сирени и черемухи, по декоративным решеткам под окнами вились дикий виноград и повилика, последней Гарри особенно обрадовался — любимое растение фавна Нели.

Конюшня оказалась небольшая, всего на четыре места, она пряталась в глубине яблоневого сада и имела всё необходимое для комфортного содержания лошади. Сам сад был огромен, плавно и как-то незаметно перетекая в широкий луг, полого спускающийся к озеру. Самое вольное раздолье для Черного Красавчика! И для них тоже, Гарри и Дерека, и для их будущих братьев и сестер.

Дом, как ни странно, оказался оснащен техникой. В гостиной стоял телевизор со стереосистемой, на кухне обнаружились холодильник с плитой и духовым шкафом, телефон в холле. Наверху — четыре спальни и две ванные комнаты, внизу, помимо кухни и гостиной, были гостевые комнаты, библиотека, ещё одна ванная, кабинет и салон, выходящий в сад. Цокольный (подвальный) этаж оказался занят прачечной и винным погребом. Это лишь общие помещения, на самом деле дом был куда больше и имел ещё десяток разных комнат, коридоров, переходов, кладовок и чуланчиков.

Северус, осмотрев всё это, озабоченно нахмурился. Майкл обеспокоился:

— Что-то не так, Северус?

— Меня беспокоит зима. Как тут с отоплением? — честно поделился с другом своей проблемой Северус.

— Какая тебе зима, Северус? — искренне удивился Майкл. — Здесь царит вечное лето. Пора цветения и осеннее увядание проходят на общем летнем фоне. То есть произрастание и сборы урожаев здесь не зависят конкретно от сезона — сев, жатва и сбор проходят произвольно круглый год.

Северус вздохнул. Наверное, это не очень сложно — привыкнуть к постоянному лету. Главное, им мерзнуть не придется осенними дождливыми днями и стылыми зимними ночами.

Пенни, узнав, что Снейпы съезжают из своего пригородного дома, очень сильно расстроилась и даже всплакнула, но Северус, хмыкнув, сообщил, что речной дом он продавать не будет, так что…

Пока взрослые заняты послесвадебными результатами и переездами, мы с вами перенесем свое внимание на собачек. У Гэвина их было целых пять, мелких пушистиков: шпиц, две дворняжки и две пекинески — рыжая и платиновая. Красотки, конечно же, сразу приглянулись гостю, Терракотовому Дракону. Тут же приосанился, закинул повыше свой пышный хвост и давай… глазки строит, пыжится, грудку горделиво выпячивает, землю всеми ногами роет, красуется изо всех сил, выпендривается, в общем. Блондиночка и рыжуля на него лишь поглядывают со своих бархатных подушечек да меж собой перемигиваются, ворчат снисходительно, оценивают стати кобелька. Ну ничего, придет время, да и захотят замуж, рано или поздно… главное-то, женишок есть, вот он, красавец писаный.

Бейли сперва со всеми передрался, оттаскал в хвост и гриву всех терьеров, получил аналогично ото всех псов хорошую взбучку, зализал раны, снова всех покусал, пока не утвердился как задира и… задружился с Галсом, заместо Грома, обломав все планы Драко.

Подошла к концу последняя неделя августа. Вот уже два дня, как Снейпы въехали в новый дом, он ещё не обставлен полностью, в холле всё ещё лежат горы мебели, коробки с посудой и книгами, тюки с чем-то… Но это такие мелочи: обжиться, обустроиться. Всё это будет. Просто завтра Гарри пора возвращаться в школу, на второй курс, поэтому легли пораньше, ведь им придется рано вставать.

Давно настала ночь, последняя ночь августа, теплая и звездная. Со стороны Гамильтон-касла неслышно пришел лев. Бесшумно ступая мягкими лапами, Мок прошел на веранду, обошел её по кругу, принюхиваясь тут-там, и, убедившись в полном порядке, улегся возле двери. Он пришел домой, что бы там ни говорили умные люди…

Гарри и Северуса с Дереком Мок не собирался забывать, как это сделал бы любой другой лев, ограниченный тесной стальной клеткой и которому плевать на каких-то двуногих тварей, зачем-то живущих вокруг него. Мок был свободен и имел свое собственное мнение, а значит, мог принимать решение.

Вскоре он заснул, положив большую голову на лапы, под его боком привычно спали Терри и Бейли, чуть поодаль дремал бродяга Галс, рыжий двортерьерик, и крепко спал в саду под яблоней Черный Красавчик, очень довольный новым пристанищем.

На следующее утро за Гарри и Дереком с Северусом и Лизой прибыл экипаж, чтобы отвезти их на станцию.

Спотыкаясь о львиные лапы, полусонные люди бросали на льва обиженные взгляды, не зная, где взять время на него… Их успокоил Майкл, пообещав присмотреть за Моком. Так, ладно, одну проблему решили, погрузились в карету, поехали. Но не успели и дух перевести, так нагрянула вторая проблема: за ними вдогонку поскакал Красавчик. Тут Майкл тоже вроде успокоил всех, сказав, что позаботится и о коне.

Приехали на станцию — одинокую платформу средь полей, погрузились в вагон, Гарри при этом едва оторвали от коня… Попрощались с Майклом, заняли купе, подвинув Зевса и Нели с Торином и Гэвином, поехали. Всё? Ага, щас… Красавчик за поездом рванул, летит карьером, грива назад… Гарри зарыдал — да что за день-то сегодня такой?!

— Да чтоб тебя! — ошарашенно высказался Нели. — Гарри, у тебя самые ненормальные животные.

Здесь и сейчас Гарри был согласен — точно ненормальные! Лев домой пришел, конь в школу за ним скачет. А тут и поезд ход замедлил: машинист коня узрел и от удивления застопорил колеса, опустив тормоза — всё-таки не каждый день эдакое чудо видишь. И ладно бы собака какая верная, а тут — лошадь… зрелище, ни разу не виданное.

Остановился поезд, первые ранние пассажиры к окнам прильнули — что стряслось, почему стоим? — а вдоль вагонов черный конь рысит, ноздри раздувает, шею вверх тянет, в окна заглядывает, ищет кого-то. Пришлось Северусу выйти и вместе с Майклом и машинистами решать возникшую проблему. Решили, разослали по адресам Патронусов, расчистили от груза один полупустой багажный вагон, позвали Гарри. Показали на сходни и сказали:

— Заводи своего Красавчика.

А тот и рад стараться: цапнул скакуна за гриву и повел устраивать непарнокопытного пассажира в транспорт. Майкл грустно глянул на Северуса.

— Мока вам привезти?

Северус тоскливо и очень выразительно глянул в ответ — засунь ты Мока знаешь куда? У меня полная школа детей, ребёнок-великан среди первокурсников, беременная жена, чертов конь ещё этот… Майкл понимающе вскинул ладони:

— Понял-понял, Северус, не возникаю. Но если увижу, что львёнок скучает, я его привезу, потому что нет на свете ничего хуже тоскующего зверя.

Эймос, получив послание от Северуса, тут же отправился в хогвартские конюшни готовить койко-место для коня, прибывающего вместе с Гарри. Шел по двору директор и гадал, а почему у Северуса такой офигевший Патронус? Серебряная волчица с вытаращенными глазами и отвалившейся челюстью. Что у них там опять стряслось?

Ехал поезд. Стучали колеса. Стоял в пустом вагоне черный конь и жевал траву, набранную ему всеми пассажирами поезда во время его погрузки. Взмах палочки, короткое Секо и пол-луга срезанной травы готово, осталось только собрать и сложить в стог в углу вагона. Здесь же — бочонок с питьевой водой и короб с булками, рядом — ведро с морковкой. О, мир, ты дивен, я замер в восхищении! Покорен тобой навеки, навсегда!..

В купе сидел самый счастливый на свете мальчик по имени Гарри, окруженный ликующими друзьями, полностью разделяющими его радость. Они искренне во всем поддерживают друга, горды и рады за него. Ещё бы, у Гарри есть необыкновенные звери: ручной лев и верный конь, который, как собака, побежал за поездом, это ж чудо самое настоящее!

Хогсмид. Вокзал, укрепленный со всех сторон, поставленный на новый цементный фундамент, теперь фиг обвалится, пусть хоть все Уизли под него подкопы роют — ни единым кирпичиком не шелохнется.

Вереница карет с фестралами дожидается старшекурсников, но те не спешат, остолбенело стоят и смотрят на кучку первокурсников, среди которых каланчой выделяется двухметровая девочка, идущая вместе с ними за Филчем и Миссис Норрис к лодкам. Ну-ну, это они ещё маму не видели…

Гарри и Пенни посмотрели на кареты, переглянулись и, пожав плечами, сели на своего персонального коня. И поехали верхом вслед за каретами.

Распределение в Большом зале.

— Лавгуд, Пандора Луна!

— Когтевран!

— Уизли, Джинни!

— Гриффиндор!

Магиков в этом году всего двое.

— Бэддок, Шейди!

— Слизерин!

— Гамильтон, Лета!

— Пуффендуй!

И под гром аплодисментов идет к Гарри и Торину полненькая бескрылая мантикора, младшая сестра Зевса Гамильтона. После пира проводили Шейди в комнату, специально сделанную для девочки-великанши — это она сейчас малявка, а вот потом, курса с третьего-четвертого ка-а-ак вымахает до пяти метров...

И начался новый учебный год.

* * *

Эта история заканчивается. Всё рассказано и записано, остались лишь некоторые моменты, которые стоит упомянуть напоследок в этой хронике.

Декабрь. 1992 год.

Лизу доставили в родильное отделение святого Мунго, Патронус Майкла выдернул Северуса из Хогвартса, и вместе с ребятами он камином переместился в приемный покой больницы.

После положенного родам времени в приемный покой вывалился взмыленный медик, глянул на замерших у стены Северуса с мальчиками и, заикаясь, выдавил:

— Д… д-двойня!

— Кто? — крикнул Северус.

— Королевская пара, сэр, поздравляю, у вас родились сын и дочь!

Дерек и Гарри оглушено уставились друг на друга. Кто??? Господи…

В общем, Сэм и Марта доставят им немало радости и хлопот на долгие-долгие годы. Особенно Северусу, который станет любимым папочкой для веселушки Марты — она очень полюбит заплетать папины волосы в сотни тоненьких косичек…

А первое время младенцы только пищали и пачкали пеленки. Гарри и Дерек вскоре знали все нюансы их настроения, могли отличить простую пеленку от пеленки-подгузничка, знали, что такое пинетки и распашонка, когда можно говорить в полный голос, а когда не шуметь и вообще не дышать и ходить на цыпочках. Северус при детях превращался в снайпера — каждую микроскопическую пылинку за километр видел и сдувал; был бессонным роботом — сутками не спал, укачивая деток, когда у тех случались колики-болики, сыпь и краснуха. Зато, отстраненный от малышей, счастливый папаша становился рассеянным до офигения: его сыновья отныне всё время были начеку — Гарри с Дереком вечно перехватывали у него из-под носа посоленный или умасленный чай, переслащенный суп, пирожные, намазанные горчицей, разворачивали от двери и заставляли переодеть рубашку, надетую наизнанку… И проверяли по всему дому — не забыл ли папа где утюг включенный?

Настанет и печальный период для Гарри, когда он поймет, что толстые котики — это совсем не смешно и не мило. Перед смертью Симона чудовищно располнела, так, что едва передвигалась, и последний год она ела и пила лежа. Умерла Симона в восемнадцатилетнем возрасте. Дожил до преклонных лет и Терри, славный пекинес, суровый собачий ветеран, окруженный стайкой своих праправнуков.

Что касается Бейли, то он прожил бурную и по-своему счастливую жизнь, полную солнца и свободы. Гарри исполнилось четырнадцать лет, когда он после долгих поисков нашел Бейли в овраге у сырого лога. Какой-то очень нехороший человек разбил собаке голову железным прутом, чем ему помешала маленькая собачонка, Гарри так никогда и не понял. Просто встретился на пути Бейли вот такой невообразимый подонок и оборвал его и без того короткую жизнь.

* * *

Гарри Легостаев распахнул синие глаза — в зале определенно что-то упало, он точно слышал стук! Вскочив с постели, пятилетний мальчуган выбежал из своей детской, пересек прихожую и вбежал в зал. И замер: в вихре беззвучной метели исчезали и таяли в воздухе пять престранных фигур. Рогатый минотавр, стройный фавн, собакоголовый высокий анубис и крылатый сфинкс, сгрудившись, стояли вокруг тоненького безбородого деда Мороза. Взмахнув посохом, он ласково улыбнулся удивленному малышу, а в следующее мгновение они растаяли, оставив после себя сильный морозный запах и кучку коробок под елкой.

На крик маленького Гарьки сбежались родители и дедушка. Сначала долго расспрашивали ребёнка и не верили тому, что он рассказывал, но потом Алексей Геннадьевич додумался заглянуть в коробки. Там оказались теплые вещи для мальчика, сладости, альбом для рисования и карандаши, все заграничные и дорогие.

А ещё там обнаружился фарфоровый медведь с балалайкой и с отколотым грифом. Увидев его, Алексей слабо улыбнулся, поняв, что добро не забыто, что английские друзья навсегда запомнили его, маленького Лёшку Легостаева. Как он не забыл своего иностранного товарища и сохранил память о нем, назвав своего сына в его честь.

А пятеро магов продолжали шествие по миру, остановив время и заглядывая во все дома с маленькими детьми, чтобы подарить им счастье в новогоднюю ночь. Потому что они могут. И хотят. А когда есть искреннее желание, то всегда, всегда-всегда, в любую точку мира можно принести кусочек солнышка, и осветить его лучами доброе сердечко малыша, и вызвать ответную радостную детскую улыбку. Солнечную улыбку ребёнка, поверившего в чудо...

Примечания:

Хогвартская Пятерка:

https://sun9-64.userapi.com/GGBuigOimJ_d3sBBhrkzLRK5Cf7ilneVP7vTCA/PWVqSxGMG-c.jpg