Дорога к себе (джен)

Лес оказался очень странным. Совершенно без подлеска, толстые высоченные деревья подпирали всё такое же странное небо, а шёл Солдат по утоптанной земле, он шёл и шёл, пока не наткнулся на молодого парня за накрытым к чаю столом. Для Солдата это было ну очень странно, но он подошёл и, повинуясь странному порыву, сел на стул напротив мужчины.

— О, привет, — тот улыбнулся яркой, невозможно заразительной улыбкой, — Я тут друга жду, но он придёт позже, а ты кто?

— Солдат, — уже определился с тем, как ему представляться Солдат. — А ты кто?

— А я Баки Барнс, — ответил улыбчивый мужчина. — Садись, тебе явно надо выпить кофе. Или чай?

— Кофе, — не задумываясь, ответил Солдат.

Баки Барнс налил в высокую кружку кофе из металлического кофейника, всё так же мило, заразительно улыбаясь.

— А ты тут что ищешь? — спросил он.

— Не знаю, — ответил Солдат.

Он действительно представления не имел, что ищет в этом странном лесу, едва заметные тропинки которого вывели его к этому Баки. Очень похожему на того мальчишку Баки, которого он встретил раньше. Отпив кофе, Солдат почувствовал, как согревается где-то внутри, словно оттаивает, а на поверхность всплывают льдинками разные чувства.

— Служивый, значит, — сказал взрослый Баки. — Уважаю. Я сам собираюсь податься в армию. Оно и хлебно, и дело полезное. Только не знаю, как оставить одного своего друга. Он мелкий, но драчливый до жути. А ты воевал?

— Да, — ответил Солдат.

Он воевал, кажется. Когда-то давно, очень давно, но воевал.

— А я вот не очень хочу воевать. Знаешь, убивать других людей… Но я пойду в армию, потому что так надо, — сказал взрослый Баки. — Страна нуждается в защитниках. И я пойду.

— Ты… молодец? — не очень уверенно сказал Солдат.

— Молодец, не молодец, а так надо, — ответил Баки-старший. — А ты не собираешься на войну?

— Я… уже воюю, кажется, — Солдат прислушался к себе, но понял, что ничего не понял.

Да, он убивал людей, однако это не была война, но отчего-то он чувствовал, что воюет, что его война до сих пор с ним, и не знал, как это отпустить. Казалось, он даже не знал мирной жизни, но вот сидел человек, который мог о ней рассказать.

— И как война? — спросил Баки-старший. — Расскажи, пожалуйста.

— Много крови и грязи, — подумав, ответил Солдат. — И холодно. Мне почему-то всегда было холодно.

Солдату казалось, что он что-то вспомнил, что-то важное, но нет, воспоминание просочилось водой сквозь пальцы, оставив только мокрую ладонь. Только ощущение, что он до сих пор на войне.

— Не люблю холод, — улыбка Баки померкла, он сделался серьёзным, заглянул Солдату в глаза. — Ты умирал?

— Да, — уверенно сказал Солдат.

Он не знал, откуда у него такая убеждённость, но да, он умирал, снова и снова умирал, чтобы проснуться и снова отправиться на войну, которая даже была не его. Но и его война закочилась смертью.

— Это страшно? — спросил Баки.

— Очень, — ответил Солдат. — Каждый раз страшно. Расскажи мне о мирной жизни.

— Мирной? — Баки снова улыбнулся. — А что тебе рассказать?

— Хоть что-нибудь, — попросил Солдат. — Я ничего о ней не знаю.

— Если хочешь хорошо жить, то надо много работать, — заговорил Баки. — Но когда у тебя выходной, можно делать что хочешь. Гулять, вести девушку на танцы, можно поехать с другом на Кони Айленд, а там продаются яблоки в карамели. Стив, мой друг, старается каждый раз меня ими угостить, хоть у него и мало денег. Кстати, хочешь попробовать?

— Яблоко в карамели? — уточнил Солдат, и Баки кивнул, открывая коробку, которая до этого стояла на третьем стуле.

— Держи, — положив на блюдце лакомство, Баки протянул его Солдату. — Я люблю сладкое.

Солдат взял в руки блюдце с ярко-красным яблоком в карамели. Оно было идеально круглым, словно никогда не росло на дереве, и взялся за палочку, чтобы было удобно есть.

— Не бойся, — рассмеялся Баки. — Это, наверное, самое мирное, что я знаю.

Солдат оглядел яблоко, а потом решился и откусил кусочек, чувствуя сладость. Это было странное ощущение, но приятное, и Солдат откусил ещё. Странно было то, что вкус этот что-то ему напоминал. Что-то хорошее, действительно мирное. Напоминал что-то такое, чего он и не знал вовсе, или забыл настолько давно, что даже воспоминания о воспоминании не осталось.

— Вкусно? — спросил Баки.

— Очень, — признался Солдат.

Он откусывал от яблока маленькие кусочки, чтобы продлить удовольствие. Сосредоточенно жевал, отмечая фактуру самого яблока, слизывал карамель и был просто неприлично счастлив за этим простым занятием.

— Ты ешь, у меня ещё есть, — сказал Баки. — Вижу, что тебе понравилось.

Как только яблоко кончилось, на тарелочке у Солдата появилось ещё одно, и он тут же впился в него зубами. Он даже не представлял, что на свете может быть что-то такое вкусное и действительно мирное, как и сказал Баки.

— Спасибо, — неуверенно сказал Солдат Баки, а тот только широко улыбнлуся.

Он казался Солдату странным, этот Баки с его яблоками. Он был уверен, что никогда не встречал таких весёлых, добрых людей. Даже не знал, что такие существуют. Он ел яблоко и думал о том, что было бы здорово, если бы у него был такой друг. Весёлый и щедрый. Хотя Солдату казалось, что он сам мог быть таким же весёлым и щедрым, только забыл об этом.

— Правда, мирная штука? — спросил Баки, когда Солдат схрумкал яблоко.

— Да, — согласился Солдат. — Это что-то невероятное.

Странно, но Солдат поверил, убедился, что у мирной жизни вкус яблок в карамели, и ему стало почти хорошо. Захотелось оказаться в мирной жизни, вдохнуть запах, почувствовать, что никого не надо убивать, можно просто жить, хотя Солдат и не представлял, как.

— Как это — жить в мире? — снова спросил он, надеясь, что Баки даст более развёрнутый ответ, чем первый раз.

— Знаешь… — Баки задумался, отпив кофе. — Мир — это родители, друзья, это жизнь. Да, без работы не обойтись, потому что без денег не проживёшь. Но это не главное. Я пока не знаю, что такое война, но в мире не надо вставать по приказу и куда-то бежать, можно есть яблоки в карамели или шоколадные конфеты. Знаешь, я уже говорил, что у меня есть друг, и он болеет. Я очень боюсь оставлять его одного.

— А что за друг? — спросил Солдат, потому что помнил о мелком пацане, который тоже говорил про друга.

— Стив, — Баки улыбнулся, заговорив о Стиве. — Он… Знаешь, рядом с ним хочется быть лучше. Хочется кинуть мир к его ногам. И за мир для Стива я буду воевать.

— Почему? — не понял Солдат.

Для него фраза “воевать за мир” была странной. Он даже аналога к ней не нашёл. Воевать за мир… Война это кровь, грязь, стоны раненых и вьющиеся над трупами мухи. Вонь и холод. Всегда холод, даже жарким летом. А мир… Мир это яблоки в карамели, мир это… Это мальчишка Баки, спешащий к своему другу. Мир… Даже не до конца понимая, что такое мир, Солдат был уверен, что воевать за мир глупо. Мир надо строить, а война всё только разрушает. В войне нет ничего созидательного, в войне нет ничего хорошего, нет романтики. Война — это кровь, льющаяся рекой. Война — это задохнувшиеся от газа трупы на заграждениях из колючей проволоки. Война — это смерть.

— Почему я буду воевать? — не понял Баки.

— Нет, почему ты будешь воевать за мир? — уточнил Солдат.

— Я буду воевать на другом конце мира, — пояснил Баки. — А Стив будет жить дома, он не узнает, что такое война. Ему не нужно это знать.

— Ты жертвуешь собой ради друга? — Солдат глянул на Баки странно.

У него никогда не было друзей, он жил от приказа до приказа, и не мог понять, как один человек может жертвовать собой ради другого. Сам Солдат никогда не жертвовал ничем и никем. Он никогда никого не прикрывал. Его группа поддержки знала, что он должен вернуться живым, и они всё делали для этого. Но никто никогда не жертвовал собой ради него. Всё в рамках миссии. Всё для того, чтобы вернуться живыми всем. Без дурацких жертв.

— Я не жертвую, — улыбка Баки пропала, он стал совершенно серьёзен. — Я вернусь. Меня ждёт семья, ждёт мама, ждёт Стив. Я обязательно вернусь, Солдат. Чего бы мне это ни стоило.

— Семья? — Соладт был уверен, что где-то слышал это слово, даже понимал его, но отчего-то именно сейчас ему понадобилось разъяснение.

— Мама, папа, сёстры, — пояснил Баки. — Они меня будут ждать. И я вернусь.

— А если ты опоздаешь? — спросил Солдат, чувствуя, что он-то точно куда-то опоздал.

С чего у него были такие мысли, он и сам не понимал, но был уверен, что он опоздал, что ему некуда возвращаться, и у него нет такого друга Стива, ради которого он стремился бы вернуться. Потому что возвращаться некуда и не к кому. Он погряз в войне.

— Я не могу опоздать, — вздохнул Баки. — Не имею права. Пойми, война конечна. И я вернусь. И ты вернёшься, уверен, тебя кто-то ждёт. Главное — найти этого кого-то. И, я уверен, ты найдёшь.

Солдат задумался и крепко. Он искал в своей памяти хоть кого-нибудь, к кому можно было вернуться, но никого не находилось. Он было один как перст. И ему стало горько. Он внезапно захотел быть таким же весёлым парнем, который любит яблоки в карамели и шоколад, у которого есть друг Стив, ради которого он пройдёт войну и вернётся.

Вернётся…

— Я ничего не помню, — сказал Солдат. — Я создан для войны.

— Никто не создан для войны, — горько вздохнул Баки. — Просто некоторые учатся в ней жить, а некоторые не принимают её и умирают. А ты вспомнишь. Ты найдёшь. Я верю в твою удачу.

— А если я опоздал? — спросил Солдат.

— Если ты опоздал, то тебе надо найти новый смысл в жизни, потому что война — не смысл, — уверенно ответил Баки. — Попробуй войти в другую дверь, вдруг за ней то, что ты ищешь. А теперь извини, мне надо к Стиву.

Баки поднялся, подхватил ополовиненную коробку с яблоками в карамели и пошёл куда-то в лес. Солдат тоже поднялся, но пошёл в другую сторону. В его голове были какие-то странным мысли, на душе было тяжело, а мысли о том, был ли у него друг, не давали ни на чём сосредоточиться, потому что был человек, который называл его другом. И к нему он пока не опоздал. Нужно было просто вернуться и найти его.