Ангел-хранитель (джен)

Девятый день рождения Невилла встречали 31 июля той же самой компанией, которую я увидела в день своего появления: бабушка Августа, двоюродный дедушка Элджи, которого Невилл называл дядей Элджи и никак иначе, а также его жена, тётушка Энид. Ненадолго заглядывали и другие дальние родственники, все почтенного возраста, поздравляли мальчика с появлением магических сил и дарили подарки. В основном это были семена и сладости. Отличился дядя Элджи: он подарил жабу. Большая квакушка коричневого цвета вызвала у мальчика восторг. Он обожал лягушек, и ждал своего друга уже давно. Двоюродный дедушка пообещал подарить земноводное после инцидента с пробуждением магии.

Все похвалы Элджи воспринимал на свой счёт, а как же! Именно он помог пробудить магию ребёнка. Августа его одергивала, но делала это шутя. По мне так методы у дяди были чересчур жестокими, особенно когда я узнала, какие попытки были сделаны до того случая. Но хорошо, что магия пробудилась, и мальчик больше не будет страдать от "помощи", только от воспоминаний.

Вообще любые инициативы Элджи я воспринимала как угрозу, ведь Невилл был для меня ближе, чем кто-либо другой. Да, за последние полгода я привыкла к мысли, что паразитирую в теле маленького ребёнка. Конечно, это можно назвать и по-другому. Например, симбиозом или партнёрством, но я не питала никаких иллюзий. Ничего полезного от моего соседства мальчик не получал, даже наоборот.

За это время я узнала много нового, и список моих выводов был пересмотрен, расширен и детализирован. Опытным путём выяснилось, что моя ночная активность негативно сказывалась на мальчике на следующий день. Он чувствовал себя уставшим, как будто и не спал ночью, что, в принципе, было правдой. После чтения у него со временем стали болеть глаза. И я перестала читать по ночам, чтобы не посадить ребёнку зрение. Как-то раз на меня напала хандра, и я ни с того, ни с сего принялась за уборку в его комнате. Следует ли говорить, что неделю после этого мальчик был ужасно рассеянным и не мог ничего найти? О чём я тогда думала? Очевидно же, что я никак не могу ему помочь. Одним словом — паразит! Настолько мне стало противно от самой себя, что я вообще перестала контролировать тело, только наблюдала со стороны... точнее, изнутри.

Ещё более паршиво я почувствовала себя, когда появились вкус, обоняние и тактильные ощущения. Кто-нибудь скажет: "радуйся, теперь можно ощущать мир вокруг без перехвата контроля", но меня это напугало. Не захватываю ли я тело невинного ребёнка совсем как паразит, которым я уже считала себя? Я не управляла телом, но отклик от пяти органов чувств превращал моё существование в некое подобие жизни.

"Что дальше?" — беспокоилась я.

А дальше было ещё хуже.

Вкус, обоняние и осязание появились примерно после дня рождения мальчика, а с началом ноября я понемногу стала вспоминать прошлую жизнь. Скорей всего, это связано с днём всех усопших, но я не стала искать причину.

С тех пор сон, который постоянно снится мне, приобрёл чёткость и полноту. Этот сон был о последнем дне.

Ночь, промозглый дождь, ветер играет с плащом. Отчаяние поглощает меня перед шагом в никуда. Всё повторяется снова и снова, так что шум ветра в ушах и сопротивление атмосферы больше не пугали меня, ведь я так и не встретилась с землёй. Каждый раз я оборачивалась на детский крик, и всё яснее видела падающего вслед за мной ребёнка.

Теперь я точно знала, что умерла. Покончила с собой, если точнее. И всё гадала, разве самоубийство не считается грехом? Почему я оказалась в теле мальчика-волшебника, а не в аду, например. Какие ещё варианты были для самоубийц, я не знала, но про ад подумала в первую очередь. Внутренне не было никакого страха перед этим словом, но я точно знала, что это.

Времени подумать у меня, естественно, было навалом. И я всё-таки нашла ответ, удовлетворяющий всем возможным требованиям. А именно — магия!

Чем больше я узнавала о ней и о её возможностях, тем больше верила в этот вариант. Тем более, что самым главным аргументом стал мой физический носитель — Невилл.

Я появилась, когда у мальчика впервые пробудилась магия. Насколько я узнала, стихийные детские выбросы магии мало изучены и могут представлять собой всё, что угодно. Они случаются при стрессовых ситуациях, которые дядя Элджи обеспечивал с маниакальным упорством. И вот, в тот солнечный майский день, когда он "нечаянно" отпустил мальчика из окна второго этажа, всё и случилось. Невилл подумал, что он, цитирую: "превратился в мячик, отскочил от земли и попрыгал вниз по дорожке". Но это было только его субъективное восприятие, кто знает, что случилось на самом деле... К тому же, мой сон был подсказкой. В летящем за мной ребёнке я всё яснее видела Невилла. Это он звал маму, а я обернулась на его крик. Возможно, именно в этот момент ткань пространства и времени сошлась в одной точке, и я попала в подсознание мальчика. Ведь не просто так сон каждый раз обрывался на этом моменте.

Не знаю, откуда мне известны все эти слова, но они сами приходили мне в голову. Услышь такое от кого-либо другого, я бы не поверила, но всё больше склонялась именно к этой гипотезе.

Для Невилла я являлась самостоятельным подсознанием, которое работало только тогда, когда мальчик был без сознания. Проще говоря, я засела в его подсознании на птичьих правах. А может быть, и есть какой-то смысл в моём появлении, потому что от каждого "Мама!" моё сердце сжималось, и его тянуло к беззащитному ребёнку, словно оно могло как-то помочь, защитить и спасти.

Наверное, выложи я свою безумную версию бабушке Августе, та бы только испугалась за внука и отправила его в больницу Святого Мунго. Но я не стала поступать столь опрометчиво. Эта пожилая дама пережила многое, но возможная психическая болезнь единственного внука её точно бы подкосила. Рассказ кому-либо другому тоже бы привел к такому результату, поэтому я решила не распространяться о своём присутствии, а получше изучить теорию магии.

* * *

Отношения бабушки и внука тяготили меня. Я давно заметила, что в своей заботе она слишком подавляла мальчика. Каждый раз сравнивая его с сыном, который в отполированных воспоминаниях превратился в недостижимый и идеальный образец поведения, она убеждала его в своей неуклюжести, слабости и отсталости. И нельзя сказать, что она не любила внука. Она по-своему любила его, и он это чувствовал.

Недавно после очередного выговора мальчик долго плакал под подушкой. Тихо, чтобы даже Тимми не услышал, хотя тот знал обо всём, что происходило под крышей дома.

Откуда я знала об этом? Так получилось, что я взяла несколько интервью у домовика. Именно он был главным источником информации о магии и об окружающем мире. Сначала я его боялась, но, узнав поближе, поняла, что Тимми всегда будет на стороне мальчика. Так было принято у эльфов — всегда быть верными своим хозяевам, а ещё Тимми сам по себе был очень добрым и сочувствующим эльфом. Он рассказал мне много нового и невероятного, а потом я попросила его молчать о наших беседах.

Так вот, Невилл тихо рыдал в своей кровати, а потом уснул. Я взяла контроль в свои руки и привела мальчика в порядок. Проветрила комнату: декабрьский мороз быстро освежил и комнату, и настроение. Скоро будет Рождество, поэтому в голову пришла одна идея. Задумка тут же воплотилась всего одним действием.

— Тимми?

— Да, маленький хозяин? — рядом тут же появился домовой эльф.

— Принеси, пожалуйста, с кухни шоколадную лягушку, — не стала мудрствовать я. Мальчик любил это лакомство.

— Конечно, маленький хозяин. Прошу, — без промедления он протянул мне пятиугольную коробочку.

— Спасибо, Тимми. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, маленький хозяин, добрых снов, — пожелал домовик и исчез.

Я оставила шоколадную лягушку на тумбочке рядом с кактусом, которого я про себя называла Марком. Идеальный питомец! Не то, что Его свободолюбивое жабейшество Тревор. Мне иногда кажется, что Тревор не домашний питомец, а дикая жаба. Ни одного дня не прошло без его побегов и возвращений. И ладно бы сбежал с концами, но, если Невилл не находит его, он возвращается самостоятельно. Как и в моём случае, объяснить это может только магия.

Ополоснув лицо, я принялась воплощать первоначальный план. План "Повышение самооценки" вступил в силу с той ночи. Я легла нормально, чтобы утром мальчик чувствовал себя выспавшимся, а не мучился от головной боли после рыданий. Закрыла глаза, представляя, как сижу на краешке кровати и глажу ребёнка по волосам. Вслух же начала хвалить и ободрять его:

— Молодец, Невилл, ты такой хороший мальчик. Как ты сегодня справился с этим растением! Это было великолепно! Ты у меня самый умный, я помню, как внимательно ты читал про этот противный бубонтюбер. Я бы никогда не смогла подойти к нему так близко. А как он стрелял своим гноем! Ты так ловко увернулся, дорогой. Я очень рада, что ты не забыл про перчатки. Твоя безопасность для меня всегда на первом месте. А этот отросток? Он был поражён твоей смелостью. Просто капитулировал, отдавая взамен свой гной. Я горжусь тобой, Невилл, ты молодец, что помогаешь бабушке. Она тоже гордится тобой, но больше беспокоится. Не обижайся на неё, хорошо? Ведь я знаю, какой ты храбрый, самый лучший! И бабушка поймёт это, когда будет готова. Ты мне веришь?

Сделав паузу я вдруг поняла, что плачу. Да, первое время мои глаза частенько были на мокром месте, но сейчас это была не я. Невилл плакал во сне.

Я мысленно стерла слезинки с его щёк, поправила одеяло, поцеловала в макушку и пожелала спокойной ночи. Думаю, теперь я буду делать так каждый вечер.

С такими мыслями я уснула, чтобы застать на следующий день интересную сцену.

Стоит сказать, что моё бодрствование и сон не зависели от расписания Невилла. И даже не влияли на него, если я не контролировала тело. Просто в какой-то момент я осознавала себя, а по желанию засыпала. Сегодня я проснулась во время завтрака.

— Прости, бабушка, за вчерашнее. И спасибо, — чётко и без запинки сказал Невилл.

Августа застыла, вилка в её руке осталась в подвешенном состоянии.

— За что ты просишь прощения, Невилл? — тон строгий, но я видела, что бабушка была тронута.

— За то, что полез к бубонтюберу без присмотра. Я знаю, что его гной ядовит, но я читал, как его нужно собирать, и подумал, что справлюсь и помогу со сбором гноя. Мне нужно было сначала предупредить тебя, — непривычно долгая речь мальчика была пропитана раскаянием.

— Я рада, что ты осознал свою ошибку, которая могла стоить тебе жизни, — прозвучали резкие слова, но мальчик не съёжился, как обычно, а посмотрел на свою бабушку.

Она улыбалась.

— Что ж, тогда отныне ты будешь наблюдать, как я работаю с более сложными растениями, а потом сможешь помогать. Когда у тебя будет получаться, я доверю тебе работу от и до, — довольно сказала она.

Мальчик засиял. Раньше ему разрешали только поливать и окучивать безопасные растения из второй теплицы. Он давно хотел приносить более существенную помощь, и теперь наконец-то сможет это сделать.

— Да, бабушка, я тебя не подведу! Спасибо, было вкусно! — счастливо воскликнул он и убежал к себе.

Августа посмотрела ему вслед и сказала с гордостью:

— Совсем как отец.