Маленькая история про волшебную любовь Дадли (джен)

В то лето Поттер больше не появлялся.

А на следующее явился совсем убитым. Парню почти шестнадцать исполнилось, а он ни на дюйм не вырос. Видали таких собачек — мелких и жутко злобных?

Вот Поттер стал таким.

Серьёзно, временами как загнанный зверь скалился. Мать так его боялась, что еду в кошачью дверцу просовывала. А отец просто игнорировал.

Он никогда такого не покажет, но у него отменная память. И он помнит вообще ВСЁ.

Когда я не хотел в Смелтингс, он провел со мной беседу. Воспитательную. Вспомнил все мои косяки, приписал Кривого Эда, который за год перед этим вылетел из средней школы и теперь мотылялся в училище. Ничего против училищ я не имею, вы не подумайте, но отец точно имел. Он хотел из меня человека сделать.

Я тогда часа два ревел. Последний раз в своей жизни, кстати. Ну а чего, мне было-то — одиннадцать. Совсем шкет ещё. Вот и повелся.

И с тех пор решил, что отец будет мной гордиться.

А в то лето отец ходил мимо Поттера, будто его не было. Даже ни разу не назвал его уродом. Просто — пустое место.

Поттер его довел просто. Считай, десять лет жизни, а потом ещё каждый год летом всякое дерьмо.

А я не знал, что делать.

Мне было его жалко.

По-человечески жалко.

Отца я понимал, но как-то странно, боком понимал и Поттера.

Так что я стал оставлять возле его двери чай.

Он всё равно по ночам выходил. Я слышал его нервные шаги, мелкое дыхание, как у простуженных бульдожиков. Тяжко парню было. А тут чай, иногда с печенькой.

Надеялся, он рад будет.

А он через раз чашки бил. Не замечал, наступал и — кранк! — хана им.

Однажды я не выдержал и вышел к нему. Он шел из душа, и мокрые спутанные волосы лежали прямо на очках. Как он видел хоть что-нибудь? Магическая херня какая-то, по-любому.

— Эй, Поттер.

Он остановился. Рука зависла над дверной ручкой.

— Ты как?

Он мотнул головой, что-то невнятно буркнул и сныкался в своей комнате.

Я решил попробовать ещё раз, через пару дней. Может, отойдет немного. Хотя вряд ли, конечно. Он такой уже пару лет как, если не больше.

На следующий вечер я притащил ему эклер. У мамы умыкнул. Она, небось, заметила, только ни слова не сказала.

Мама вообще почти всегда молчит, только если её довести — выскажет. Ну иногда ещё сюсюканья свои удержать не может, но ей положено — она же мама. Вот у тётушки Мардж нет детей, так она над своими собаками трясется. Так что лучше сюсюканья, чем собаки.

На боксе нас учили — выбрал цель, иди к ней.

Моей целью стало растормошить Поттера. Сердце кровью обливалось, когда я смотрел на него. Жалко пацана. Жалко.

* * *

На эклер он не клюнул.

Даже не посмотрел. Отодвинул своим задрипанным ботинком чашку и блюдце и пошел себе дальше.

Вот я понять никогда не мог: его предки ему же вроде кучу денег оставили — так тот псих лохматый говорил — а Поттер всё равно в обносках ходит.

Ещё и носки дырявые, тут даже думать не о чём.

Следующими, собственно, носки и стали.

Как вспомню, так смех берёт. Носки. Эклер. Печенька. Чай. И чашки разбитые.

— Эй, Поттер.

— Чего тебе? — на этот раз он остановился, даже голову чуть повернул в мою сторону.

— Ты как вообще?

Поттер отвернулся. И ушёл.

Мудак, конечно, но и его понять можно. Шестнадцать лет взаимной ненависти, а я тут подкатываю с вопросами про его самочувствие.

— Эй, Поттер.

— Что? — зыркнул из-под отросшей челки.

— Погнали завтра вместе в парикмахерскую?

Я прям видел, он чуть-чуть не показал мне фак. Скривился и опять ушел к себе.

Но я же упрямый. Забросил вообще всё — с парнями не гулял, не распугивал местную шушеру, которая уже не стеснялась мотаться по улицам. Мать даже пару раз копов вызывала, какие-то наркоши у неё розы порезали.

Поганое время тогда было.

— Эй, Поттер.

Бля, он улыбнулся! Клянусь, этот шизик беззлобно так ухмыльнулся. Мне даже тепло стало.

— Что, Даддерс?

— Пошли чаи гонять. Мать уже спать ушла, вся кухня наша.

Он тяжело вздохнул, закатил глаза, но пошел на кухню.

Это была моя первая победа.

* * *

Чай я никогда не умел готовить. У мамы была какая-то тонкая чуйка, она точно знала, что и когда нужно положить, когда залить, когда снять прихватку с носика. Серьёзно, не знал бы, что она ненавидит волшебство, решил бы, что она из этих.

Я заглянул в несколько баночек с чаем, но он выглядел для меня абсолютно одинаково.

— Сушеные тараканы какие-то, — пробурчал и застыдился. Мама сама собирала свою коллекцию.

— А ты какой хотел? — Поттер заглянул ко мне через плечо.

— Ты бы поосторожнее, — я отстранился. Мой вес к тому времени уже перевалил за сто двадцать кило, и всё чистыми мышцами. — Я ж зашибу и не замечу.

Поттер вскинул подбородок, сверкнул зелёными глазищами. Я беззлобно ткнул его в бок.

— Не злись, но поосторожнее.

Он закатил глаза.

— Так какой чай ты хотел?

Я поставил банку на место и отошёл. Пусть сам разбирается. Он, кажется, в этом деле шарил.

— Да обычный. Какой этот чай вообще бывает? Как мама готовит, давай.

— Ну, я так не смогу, — Поттер покачал головой. Его руки летали от баночки к баночке. Волшебник, блин. Я ток тогда и заметил, что кисти у него, как… как у пианистов, да. Бывал на концертах — мама на благотворительные рождественские водила. Небось такие руки и должны быть у того, кто палкой все время махает.

— Ну забодяжь, как смогешь, — стул подо мной скрипнул. Поттер хмыкнул. — Мы ж не на приеме у королевы.

Чайник плюхнулся на плиту. Пацан был совсем хилячком. Что там в этом чайнике — два литра? Три? А он так напрягся, будто все семьдесят выжимал.

— В вашей школе, что, нет физры?

Поттер нерешительно прислонился к стене, скрестил руки на груди. Не в своей тарелке парень.

— Есть квиддич, — он пожал плечами.

— Что это такое?

— Игра, — он снова пожал плечами, а потом тяжело вздохнул. И этот вздох вообще не относился к нашей беседе. Он просто вырвался.

— Ты играешь?

— Ага.

Ответы из него клещами приходилось тянуть. Я хотел ещё поговорить, но парень уже нервно подергивал ногой, так что я заткнулся.

Закипел чайник, Поттер заварил чай.

Мы пили его в полной тишине. Поттер торопился, обжигался. Точно хотел поскорее разобраться с этим и свалить.

— Знаешь, — сказал я, глядя на чаинки в кружке. — Я ведь знаю, что ты меня тогда спас. Тем летом.

Поттер поперхнулся, закашлялся. Чай потек у него из носа. Такой уморительный. Я не удержался и хмыкнул.

— Так эти твои… это спасибо, что ли?

Он недоуменно поднял бровь.

— Ага. Не знал, как сказать. Ты ж ныкаешься всё время.

— А… ну спасибо, — пробормотал он, вытирая рукавом лицо.

* * *

Ещё через неделю я уломал его на парикмахерскую. Мама вечно водила его в дешёвую или сама стригла. Ну так его патлы и росли как на дрожжах. У меня так вес не растет, как у него волосы. Всё, что жрёт, сразу в волосы уходит.

Он уже не зажимался, да и я посвободнее себя чувствовал, хотя иногда колола опаска — вот вытащит он сейчас свою палку — и хана.

Но он, ничо, вел себя прилично. Даже ничего не поджигал.

Я призадумался — а когда он последний раз что-нибудь такое устроил? И вспомнил про тётушку. Ну да. Некрасивая ситуация тогда получилась.

А потом он ещё спас меня, ну и всё.

Пирс, конечно, принял в штыки, что я теперь мотаюсь с задохликом. Он уже сколотил банду и гонял с нашей земли падаль, разбредающуюся с окраин Лондона. Надеялся на меня — что я к ним присоединюсь. Но мне как-то не улыбалось все каникулы считать зубы всяким алкашам или кому ещё похуже. Пусть копы этим занимаются.

Моей целью стало сделать из Поттера нормального человека. Для начала откормить его хотя бы.

Я двигался от одной небольшой цели к другой: разговорить мальца, привести его в порядок, вытянуть из той передряги, куда он попал.

Но всё постепенно. Нельзя же разом за всё хвататься?

Про передрягу я понял по оговоркам, редким письмам и мрачным новостям. Иногда я даже подумывал принять приглашение Пирса. А потом вспоминал белое лицо мамы и тяжело дышащего отца, прижимающего ладонь к груди.

Не, не надо мне такого добра.

Я лучше потом как-нибудь.

Потом я к ним присоединился, но позже, и это другая история.

А тогда я затащил Поттера в самую дорогую парикмахерскую и спустил почти все свои карманные.

— За очками на следующей неделе пойдём, — предупредил его. — Там у отца получка будет. Он даст денег, а то я просел.

— Да у меня есть деньги, — смущённо сказал Поттер.

— Так чего новые очки не купишь? Или линзы? Эти ж совсем позор.

— Да я как-то… не подумал.

— Дитя, — я сгреб его в охапку.

Он отбивался. По-девчачьи лупил кулаками и даже вопил, что я скотина. А я просто держал его и тащил, тащил, тащил. Так и донес его до парка, а потом сгрузил на лавку и сам сел рядом. Даже не запыхался.

А он как-то скрючился, уткнулся лбом в колени и вдруг заплакал.

Так и сидели.

Он потом успокоился, но ещё долго пялился в пустоту, не моргая.

Я осторожно похлопал его по плечу.

— Дерьмо случается, — да, поддерживаю я так себе. Просто не знал, что сказать. Мне казалось, у этого пацана такое за душой, что не каждому взрослому вытянуть. — Ты не проголодался? А то я жрать хочу.

— Да, есть немного, — Поттер криво ухмыльнулся, но в глазах всё ещё сидела тоска. И вдруг что-то мелькнуло. Я сходу так и не разобрал, что там было. — А хочешь попробовать еды волшебников?

— А она меня в крысу, ну или там курицу, не превратит? У меня как-то вырос хвост. Такое себе удовольствие. Не рекомендую.

Поттер хихикнул.

— Да не, она почти как обычная, только называется странно. И иногда дёргается.

— Ну давай. Угощаешь?

— Ага, — Поттер вытянул из штанов палку и махнул ей.

Ничего не происходило.

А потом он хватанул меня за руку и затянул в неизвестно откуда взявшийся автобус.

— Дырявый котел, — крикнул Поттер.

— Мятый черпак, — съязвил я, а прыщавый тощий кондуктор завис.

Поттер рядом тихо заржал.

* * *

Хоть убейте, но я не видел эту проклятую дыру, пока Поттер меня за ручку туда не завел. А когда завел, я охренел.

Бомжатник, честное слово.

— Это ваш волшебный мир? — шепнул я ему, а он со всей дури наступил мне на ногу.

— Заткнись, сейчас будем сливаться с местностью, — он подавился сдерживаемым смехом.

Мне как никогда захотелось покрутить пальцем у виска.

Поттер прошмыгнул через зал и вышел на задний дворик, плотно уставленный мусорными баками.

— А что, волшебники не могут сделать мусор невидимым? Или заставлять исчезать?

Мне, правда, было любопытно. Ну как-то не вязалось всемогущество их палок и такой срачельник.

Поттер недовольно глянул на меня. С новой прической он, кстати, совсем не был похож на себя обычного. Скорее, такой утонченный скучающий аристократ. И в кого, спрашивается?

Он постучал своей палкой по кирпичам, и те разъехались.

Лет в двенадцать я бы точно разинул рот и глядел в оба глаза, но сейчас это было просто… ну, неприятно как-то. Даже по сравнению с помойкой это место было не очень. Дома кривые какие-то, люди в безумных балахонах, чем-то воняет. В общем, не фонтан.

Потер утянул меня в первую лавку. Та оказалась магазином этих самых балахонов.

— Мой кузен по неосторожности взорвал шкаф с нашей одеждой, — Поттер оказался настоящим мастаком заливать. Пампушка-продавщица глядела на него с каким-то подозрением. Словно пыталась понять, знает его или нет.

Вот! А ведь это мы ещё очки ему нормальные не купили!

— Его не взяли в Хогвартс — магия слишком нестабильная, но иногда он что-нибудь взрывает, так что он маг. Вот и тут так получилось.

Тетка расплылась в приветливой улыбке. Меня продрало омерзение. Если ты не маг, значит, ты таракан. Уроды все они ненормальные.

— Какой суммой вы располагаете, молодые люди?

Поттер что-то мысленно прикинул.

— Сорок галеонов.

Тетка улыбнулась ещё шире, хотя шире трудно представить.

Потом началась вся эта волшебная муть — летающие метры, иголки и рулоны ткани. Жесть, короче. Я и обычные магазины не очень люблю, а тут такое.

В общем, когда мы вышли в новом тряпье и нырнули в их магическое кафе, я уже был совсем вымотан. Даже после тренировок так паршиво не было.

Я сидел, ковырял вилкой в отбивных из какого-то неведомого зверя и хитромудро запечённой картошке, когда колокольчик на двери звякнул.

— Привет, Гарри.

Я поднял глаза. Скучающе скользнул взглядом по вошедшей девушке — и тут меня пронзило.

Конечно, она была не одна.

Но я видел только её. Нежнейшая белая кожа, мягкие золотые кудри, большие серые глаза.

Я забыл, как дышать.

— Привет, Ханна, — приветливо улыбнулся Поттер.

— Привет, Ханна, — на автомате повторил я. Ей имя сладко каталось на языке.

В то мгновение я знал только одно — я нашел свою настоящую любовь. И я сделаю всё, чтобы она была со мной.