Йецер-ара (джен)

— Шлимазл, — Роза орала и лупила его ремнём, — ой шлимазл! А если тебя фараон застукал? В тюрьму ж пойдёшь, оглоед! Верни ворованное на место.

— Это моё, — Ося упрямо выпятил нижнюю губу. — Это моё, тётя Роза!

— Твоё, твоё, — она цапнула его за ухо. — А ну, пошли, собственник.

За ухо провела через двор, почти через весь город и толкнула плечом дверь табачной лавки.

— Вот, полюбуйтесь на этого шлимазла, — Роза подтолкнула его к продавцу. — Ты прости его, Абраша, я не доглядела. А ну, вывертай карманы, халамидник!

Йося помотал головой, засунул кулачки поглубже и насупился. Тогда Роза отвесила ему затрещину. Но даже затрещины тёти Розы, славившейся тяжёлой рукой, не заставили Оську отказаться от трофея — пачки папирос «Грация». Тогда Роза Марковна с тяжёлым вздохом отдала пятачок за товар и вытолкнула Осю из лавки.

— Шлимазл, — тихо сказала она, запирая калитку, — весь в Пандеренича, Бог мой. Иди, шоб я тебя долго искала! Видел бы тебя папаша, негоциант недоделанный. Прям как мой Фимочка.

Её, тёти Розы, сын давно уже обретался в петербургских тюрьмах за нелегальную запрещённую литературу. Он приехал лишь однажды, незадолго до своего ареста. Роза приняла его сначала неласково, вынесла вилку и на тарелке пачку прокламаций:

— Здравствуй, сыночка! Питайся пищей для ума, Фимочка!

— Мам, ну, шо ты? — детина зарделся пунцовым цветом. — Я ж так…

Она обняла его своими ручищами, прижалась шикарным бюстом:

— Шлимазл ты недоделанный. От какого фуцина я тебя понесла, а?

Фима Цидербаум и Ося подружились очень скоро, несмотря на большую разницу в возрасте. Историю про Соломона и Цилю Фима слышал, поэтому внутри своего доброго сердца сильно жалел сироту.

— Разбалуешь мальчонку, — строго замечала Роза, когда они оба возвращались с рыбалки с полным ведром рыбы. — Ты куда его таскаешь? По своим сборищам?

— Ну шо ты, мама, он маленький ещё, — врал Фима.

Но Фимины сборища Оську не трогали, ему было скучно среди взрослых парней, рассуждающих о Государе, равенстве и революции. Государя Ося видел только на картинке в книжке деда Мойши. Грамоте он учился неохотно, предпочитая пропадать дни и ночи на улице. Улица дала тот огромный багаж знаний, пригодившийся ему гораздо позднее.

Карл Карлович, старый и хитрый марвихер, ходил по базару походкой праздного фраера, перекатывая в кармане старого пиджака жестянку с монпансье. Как только чувствовал тонкие пальчики Йоси, то быстро протягивал руку и хватал мальчишку за шиворот.

— Краст надо тихо, бесшумн. Поняль? — спрашивал он с сильным немецким акцентом и давал Осе тумака. — Пошли снова.

К двенадцати годам Ося Шлеерман стал опытным карманником. Карл Карлович посмеивался, глядя, как его воспитанник с ловкостью фокусника обчищает сумочки у зазевавшихся барынь, как ловко срезает лопатник у толстого фраера, действуя лишь одним заточенным рублём. Были и конфузы, но приводом в полицию они не заканчивались, потому что Карл Карлович берёг Осю. Мальчишка ему нравился, из такого будет отличный марвихер, но пока крупные хрусты в руки не давал. Оська обходился мелочёвкой, покупая у лоточников папиросы. Сам не курил, а толкал их в обмен на что-то интересное — настоящую финку, картиночку с голой бабой, гирьку от часов на цепочке.

Тётя Роза обнаружила все это богатство под Оськиной кроватью, когда домывала полы. Она заорала так, что дед Мойша, перегнувшись через перила балкона, крикнул:

— Роза, шо вы так орёте? Я чуть что-то из себя не выронил от таких криков!

— Шлимазл! — орала Роза. — Оська! Шлимазл! Убью!

Через толпу протиснулся косматый Лева, подцепил Оську за штанину и шепнул на ухо:

— Тётя Роза у тебя перо с Каролиной Ивановной нашла. Как богатому нальёт, как пить даст. Канай с хавиры, Йося.

— Кто накапал?

— Она сама. Вот те крест.

Но Оська домой пошёл. Пошёл не потому что не боялся Розы, а потому что на мокруху никогда не ходил. Пусть тётя Роза напраслины не возводит, чистый он, как стёклышко.

Роза ремень в сторону отложила и певуче протянула:

— Голубь мой чистый, ясный… Скажи мне, тварь малолетняя, шо это за добро у тебя?

И содержимое из коробки высыпала.

— Кого ты, биндюжник, порезал? Кому котелок проломил, а? С какой блядью путался?

— Это не моё.

— Тебе двенадцать лет, Йося, а ты врёшь маме. Конечно, это не твоё, шлимазл. Какой мутный фраер, козел коцаный тебе это дерьмо подарил?

— Я нашёл.

— Нашёл… Кладоискатель ишь выискался. Иди до сортира, Йося, и утопи это в выгребной яме. Шоб я у тебя это никогда не видела!

Каролину Ивановну, кистень то есть, Оська вместе с фотокарточкой утопил, а финку, перо по-воровскому, оставил, заныкал под половицей на кухне.

Финка эта ему пригодилась, когда через два года снова придут черносотенцы.