Сказки барда Бидля, том 2, неоконченный (джен)

В незапамятные времена, когда волшебники еще не прятались от маглов, в темном покосившемся доме на окраине маленькой деревни жил один злой колдун. Не то чтобы он делал кому-то какие-то пакости — нет. Просто он никого не любил. Злился. Встретит кого-нибудь из соседей — не поздоровается, скривится. Увидит, как мальчишки снежками бросаются, — кулаком погрозит. И все бормочет что-то себе под нос, поди разбери — просто так бормочет или порчу наводит.

Так что дом его старались обходить стороной — на всякий случай. Мало ли. Правда, если болел кто-то из деревенских, или засуха затягивалась надолго, или волки, обнаглев вконец, начинали нападать на пастухов средь бела дня, — жители деревни собирались толпой, для храбрости, и шли к колдуну за помощью. Тот, конечно, обзывался и грозно сверкал глазами — но ни разу люди не ушли от него, не получив целебного зелья, амулета, надежды…

И вот повадился к нему приходить единорог из леса. "С ума сошел? — шипел на него колдун. — Я тебе что, непорочная дева? Что ты здесь забыл?" Но зверь только смотрел на него печальными глазами, тыкался влажным носом в ладони, встряхивал серебристой гривой. Колдун прогонял его, ругался, расставлял во дворе отпугивающие трещотки, окружал дом чарами невидимости — но единорог приходил снова и снова. "Ну что тебе нужно, глупый?" — колдун легко похлопывал зверя по округлым бокам, гладил шелковистую гриву — и каждый раз обнаруживал, что несколько волосков из гривы остается в его руке. "Бери, это тебе, тебе, — звучало у него в голове. — Пригодится".

А маглы жили себе поживали, переглядывались только да слухи друг другу пересказывали — мол, опять видели следы от копыт на дороге, мол, не к добру это, ой, не к добру… А "не добро" было совсем рядом, на пороге уже. Оно проникло в деревню вместе с заезжим торговцем. Блестели у него глаза, румянец на щеках выглядел странным, как будто нарисованным. Упал торговец во время торга, затрясло его в дикой лихорадке, и смеялся он страшно три дня и три ночи, пока не умер. Продал он главный свой товар, дорого продал, не продешевил. И выкосила чума половину деревни.

И тогда явилась к маглам жестокая богиня по имени Инквизиция.

— Я могу остановить чуму, — сказала она, — только принесите мне жертву. Правильную, настоящую, кровавую. Мне нужна жизнь вашего колдуна. Отдайте его мне. Разожгите костер, пусть сгорит он там вместе со всем своим волшебством.

И люди собрались толпой, как обычно, для храбрости, и пошли к колдуну. Потому что чума была куда страшнее простуды, засухи и волков. И еще потому, что злых колдунов — не жалко. Ну или не так жалко, как своих родных и друзей.

Колдун в этот раз не стал обзываться и сверкать глазами. Он смотрел на людей, обступивших его со всех сторон, и думал о том, какими уставшими и испуганными они выглядят. И о том, насколько их стало меньше. И о том, что он только сегодня утром наконец закончил новое зелье — зелье от чумы, сложное, опасное, с огромным количеством ингредиентов. И с волосом единорога, без которого от всего остального не было бы никакого проку.

— Я знаю, зачем вы пришли, — сказал колдун. — Чума теперь отступит.

— Так ты что же, пойдешь с нами сам? Добровольно? — удивились люди. И стало им как-то не по себе от его покорности. Они же были, в общем-то, неплохими людьми и вовсе не хотели никого жечь на костре.

— Да, я пойду с вами. Зелье, которое я сделал, очень сильное, даже одна лишняя капля может погубить человека вместо того, чтобы вылечить. Так что я сам буду давать его больным.

— Погоди-ка. О чем это ты толкуешь? — уставился на него лохматый рыжий парень, которого считали за главного. — О каком таком зелье?

— О зелье от чумы, конечно же. — Колдун вытащил из кармана маленький темный флакончик. — Вы разве не за ним пришли?

— Ну… да… за ним, — растерянно протянул парень. — За ним, точно. Ну тогда… пошли, что ли…

Колдун ходил по домам, отмеривал в особенном сосуде точную дозу зелья, поил больных — и чума в самом деле отступала, теряла силы. Через несколько дней все больные уже могли подниматься с постели, да и новых заболевших тоже не было…

Люди радовались, все чаще и чаще звучал в деревне смех, жизнь возвращалась в свои привычные берега.

— Но как же Инквизиция? — вдруг спросил кто-то.

— Да, — подхватил кто-то еще. — А вдруг она рассвирепеет из-за того, что не получила своей жертвы, и нашлет чуму снова?

И люди разожгли костер. Тот самый костер.

На всякий случай.

Старики рассказывают, что колдун не сопротивлялся и даже сам шагнул в огонь.

Но никто никогда больше не видел в тех краях ни одного единорога. Не к кому им стало приходить — всех остальных колдунов тоже сожгли или перебили, а непорочные девы сами перевелись.