Великое Дело профессора Дамблдора. О Гарри Поттере и Принце-полукровке (джен)

Своих слуг Волдеморт наказывал изуверски. Сам не испытывая ни к кому привязанности, он её существование учитывал и с удовольствием использовал. Драко Малфой был принят в Пожиратели смерти, и удостоился «почётного» и «секретного» задания — убить Дамблдора. На самом деле Пожиратели были в курсе и прекрасно понимали, что это — издевательство, даже самому Тёмному Лорду не одолеть Дамблдора, а надеяться на успех мальчишки… Задание Повелителя молодой Малфой заведомо провалит, и будет наказан по всей строгости. Волдеморт позаботился, чтобы Люциус в тюрьме узнал об этом; можно представить, что тому довелось пережить.

Мать Драко в отчаянии. Но Беллатриса восприняла поручение племяннику как нечто естественное. В свете изумления, с которым она отреагирует на аналогичное обязательство, взятое на себя бывалым Пожирателем Снейпом, её родственные чувства в принципе стоят под большим вопросом. Белла охотно взялась за обучение молодого пополнения — учила Драко окклюменции и прочим полезным вещам. Разумеется, каждый уважающий себя Пожиратель должен освоить Тёмную магию, в первую очередь — Непростительные заклятия, они очень пригодятся в жизни! Для начала тренировка производилась на кошечках, то бишь на маглах, а для пользы дела и забавы ради наведались в их правительственную резиденцию. Если бы на помощника премьер-министра наложил Империус кто-то из взрослых Пожирателей, то у него вышло бы умело и с далеко идущими последствиями, а так лишь насторожили власти волшебного сообщества.

Попутно Беллатриса промывала Драко мозги, настраивая его против Снейпа. Ещё в конце учебного года парень почтительно придерживал профессору дверь, а к началу следующего курса отношение к нему изменилось. Уж не тётушка ли просветила подростка? Ясно, что эта гадина ему наплела: и тёмная, мол, личность (каков каламбур!), полтора десятка лет отсиживался в безопасности, а теперь втёрся в доверие к Повелителю… Твой отец в тюрьму попал, а он на его место проползает! А ведь если смотреть на голые факты, Белла не так уж неправа. Всё дело в том, что является для Снейпа побудительным стимулом к поступкам: если забота только о собственном благе — то он негодяй, если о благе людей — то герой.

В этой книге показали нам два эпизода, которые не были известны Гарри. Раз автор пошла на такой неординарный шаг, то они имеют большое значение. Встречу руководителей магической и магловской частей населения Англии мы уже рассмотрели. Но сейчас история творится в ином месте, там, куда не ступала нога высокопоставленных чинов. Из резиденции премьер-министра мы перемещаемся в заброшенный рабочий посёлок на краю отдалённого города. Там, в одном из домов на улице, поименованной переводчиками в угоду собственному пониманию сюжета и пущей «выразительности» Паучьим тупиком (благо, «spinner» по-английски не только, во-первых, «прядильщик», но и, в-десятых, «паук»; но если «end» переводить словом «тупик», то вся Англия будет состоять из тупиков: West End, East End и т.д), в эти летние дни можно застать Северуса Снейпа. Пока была работа, здесь кипела жизнь: люди любили и ненавидели, ссорились и мирились, совершали хорошие и дурные поступки, растили детей, строили планы на будущее. Фабрика являлась центром и символом жизни, и лишь высокомерные снобы типа Вернона, Петуньи и прочих их духовных собратьев могли считать обитателей посёлка недостойным сбродом.

Дом Снейпа расположен в начале улицы, рядом с фабрикой — прямо над ним высится погасшая труба. Да и гуляющий по интернету образ Тобиаса Снейпа в виде опустившегося скандалиста, дружившего исключительно с бутылкой, может и удобен в своей примитивной простоте, но входит в противоречие с другими данными о нём. Отец Северуса был хорошим работником, раз жил в центре посёлка. Бедность — ещё не нищета, да и родился Северус не в Средние века и даже не в XIX веке, а в 1960 году в одной из самых развитых и богатых стран. И квартира, перешедшая в его собственность, некогда выглядела довольно прилично: жилище «достойных бедняков», так в не столь давние времена в Англии называли тех, кто своими руками создавал богатство страны.

То есть, не был Тобиас Снейп маргиналом. Настолько не был, что девушка «из общества», слизеринка, в 16 лет представлявшая Хогвартс на международных соревнованиях, ради него порвала со своим кругом — так он её очаровал! Корабль любви недолго продержался на плаву, разбился о рифы быта и предрассудков. Слишком уж неравным был этот брак, обоим сторонам не хватило взаимопонимания и выдержки, широты кругозора. А превратить жизнь женщины в ад могут и бесконечные попрёки. «Когда ты, наконец, готовить научишься, такими помоями — свиней кормить, а не мужа! Сидишь на моей шее, никакой от тебя пользы… У Джонсонов коза сдохла; старуха Бриджет каркает, мол, в округе ведьма завелась! Твоя работа? Ты что, хочешь, чтобы нас отсюда выжили? Выгонят меня с фабрики — как будем жить… Опять Севке голову забиваешь всякой ерундой, думаешь из него такого же ненормального сделать? Про него уже и так молва нехорошая пошла, ребятня при виде него разбегается, дескать, свяжешься — потом чего-то плохое приключается… Ты во что мальчишку нарядила, курам на смех? И сама как чучело, стыдно с женой на улице появиться…»

Кто больше виноват перед Северусом: отец, смертельно боявшийся, как бы соседи не проведали, что его жена — ведьма (чему удивляться, Дурсли предпочитали, чтобы племянника считали будущим преступником, только бы не колдуном) или родственники матери, бросившие предательницу крови на произвол судьбы? И Северуса они не признали, они отвернулись от полукровки, когда мальчику нужен был сильный и надёжный взрослый, а теперь он сам не принимает их в свою жизнь. Но из своего прошлого он ничего не забыл, ни от чего не отказывается. Задним числом помирился с отцом, приняв его скудное наследство? Ведь давно миновало время, когда у Северуса не было другого пристанища. Сейчас декан знаменитой на весь мир школы, талантливый мастер зельеварения — имелось бы желание — в состоянии завести себе приличные апартаменты в куда более престижном месте.

В этом ещё одно отличие хозяина дома от Сириуса Блэка: здесь всё осталось как прежде, те же стены, та же мебель. Та же люстра, только лампочки в ней заменены волшебными свечами; скорее всего, из-за обилия защитных заклятий электричество здесь так же бесполезно, как и в Хогвартсе.

Конечно, в его детстве тут не было всех этих книг, они делают излишним вопрос, куда уходит у Северуса зарплата. Книги являются ещё одной общей точкой в интересах Снейпа и Дамблдора, кто, как не директор, по достоинству оценит очередной редкий манускрипт? И также, как имущество Дамблдора, они завещаны Хогвартсу. Да и с подарком друг другу на Рождество у них обоих сложностей не возникает.

Ну, и просто ради полноты картины. Северусу не составит труда что-нибудь состряпать себе; отварить картофель уж никак не сложнее, чем часами корпеть над сложным зельем. Захотел бы — мог бы стать приличным кулинаром. Впрочем, сейчас у него нет необходимости заниматься бытовыми вопросами, у него появился лакей. Лорд Волдеморт ото всей своей калеченой души отблагодарил Хвоста за спасение, определив его на постой к Снейпу. Трудно переоценить меру такой «благодарности», понимая, до какой степени Северус ненавидел навязанного ему «помощника» (вспомним, хотя бы, сцену в больничке в конце «Узника Азкабана», тогда предателем он считал Блэка). Возможно, Добби и некоторые его соплеменники, окажись они рядом, посочувствовали бы горькой участи Питера Петтигрю. Так терпит же, ничтожество, Пожиратель недоделанный!

Но вернёмся к делу. У этого камина отчаявшаяся женщина рассказывала сыну полусказки о мире, который потеряла. Её погибшая любовь была погребена под пеплом рухнувших надежд, но сквозь их многолетние наслоения пробился и разгорелся вновь сначала слабый, а потом всё более уверенный огонёк, в душе её сына. И теперь даже смерть не способна будет его погасить.

Сюда Нарцисса Малфой принесла свою боль и надежду спасти Драко. Сестрица увязалась за ней с другой заботой, верноподданно блюдя интересы Тёмного Лорда. В изуродованной душе Беллатрисы есть место человеческому чувству привязанности, хотя от любви гадины к гадине нам не легче. Большинство Пожирателей жаждут выслужить у Тёмного Лорда награды, она же по-настоящему ему предана. Это позволяет ей чувствовать исходящую от Снейпа опасность, и она полна решимости помешать сестре довериться подозрительному элементу. Что касается презрительного комментария по поводу «магловской помойки», то, задействуй Беллатриса мозги, она поняла бы, что далеко не первая из «них» ступила на этот берег. Озабоченным чистотой волшебной крови высокородным и примазавшимся к ним субъектам приходится тащиться в вымерший магловский посёлок, потому что так решил Северус Снейп.

Появление Беллатрисы сопровождается зелёной вспышкой Авады. «Стреляет» Бэлла без промаха: бах на шорох в кустах — и мёртвая лиса покатилась по склону. «А я подумала — вдруг там мракоборец!» А вдруг бы там дети прятались? Беллатриса может гордиться: по личностным качествам она приблизилась к обожаемому Тёмному Лорду на максимально близкое расстояние. Правда, это влечёт за собой досадное неудобство — сложность в оценке людей. Самое слабое место в обороне Снейпа она проглядела: «Дамблдор защитил меня от Азкабана, у меня была приличная работа… Это мне было чрезвычайно удобно…» Сказала бы в ответ: «Вот ты ему и благодарен!» Но для этого нужно мыслить по-другому; если бы она смогла научиться такому, то сама бы изменилась. Слепота Пожирателей лучше всего высвечивает глубину их расчеловечивания.

Но, хотя Беллатриса допустила просчёт, хотя проштрафилась с Пророчеством, и Волд с ней: «…последнее время …, эээ… не разговаривает», менее опасной она не стала. Остервенелой бабе не убедительны умозрительные выкладки Снейпа, его прежнего пожирательского «багажа» недостаточно. Требуются новые «славные» дела, если не убитый Гарри Поттер, то хотя бы трупы нескольких фениксовцев. А на заднем плане маячат подзуживаемые ею Пожиратели, регулярно капающие Тёмному Лорду на мозги. Таковы у Северуса условия разведывательного труда: «Передай всем, кто шепчется у меня за спиной и бегает к Тёмному Лорду с выдумками насчёт моей якобы измены!» Несмотря на непринуждённое поведение, уверенный язвительный тон, колкости и ответные выпады Снейпу нелегко отбиваться. Оправдываться — в принципе ненадёжный способ защиты, и длится всё это далеко не первый день. Только непоколебимая уверенность Тёмного Лорда в непревзойдённости своих способностях легилимента служит ему защитой. Льстивые комплементы Нарциссы нуждаются в большой поправке, она сказала бы что угодно, лишь бы уломать Снейпа на Обет.

Отступать было некуда. Если бы ни Беллатриса, Снейп отвертелся бы от Непреложного обета, ограничившись простым обещанием. Он выиграл год без оголтелых нападок Беллы, поставив под вопрос собственную жизнь. Её изумлённый взгляд — гарантия временного перемирия. Снейп демонстрирует сёстрам глубину преданности Тёмному Лорду, отлично понимая, что и так скоро получит подобное задание, и уже пообещав Дамблдору оказать ему «великую услугу». Но есть ещё и чувства! Чувства нельзя успокоить тем, что самый дорогой Северусу человек всё равно обречён, и поступить иначе — значило бы предать его и его дело… нет, их общее Дело.

Нарцисса Малфой в этой сцене вызывает сложные чувства. Над её сыном нависла угроза смерти, но горе матери ещё не значит, что она раскаялась в службе Тёмному Лорду. Её цель — спасти Драко и пережить опалу. Выход, найденный Нарциссой — взвалить свою проблему на другого. Непритязательная такая просьба: совершить вместо сына убийство сильнейшего мага, да ещё завязав смертельный узел! Неправильно думать, что все несчастные враз становятся хорошими людьми, понадобилось бы, она бы не пощадила никого из нас.

Нарцисса не переменилась от первой затрещины Тёмного Лорда. Но хозяин задел самые сильные и светлые её чувства. И это было начало, участие в делах Зла не даёт от него защиту. Существо, которому они с Люциусом служили, следуя прогнившим традициям семьи и собственному выбору, в будущем принесёт им горе, страх, боль и унижения, и его крах станет для Малфоев таким же избавлением, как для всей страны. А потом Нарцисса узнает, что спасением жизни единственного сына, да и своей, и мужа, она обязана не только Снейпу, но и Дамблдору, «смертельному» врагу, против которого злоумышляла. Не серьёзный ли повод задуматься, если не для перемены, то хотя бы для корректировки мировоззрения? Это произойдёт ещё не скоро, но, покидая дом Снейпа на улице… Ближние Прядильщики? Может, в повести с говорящими именами название улицы также несёт какой-то намёк, который мы не понимаем по причине принадлежности к другой, не английской культуре? Ведь с этой улицы Нарцисса уносила в душе крохотный уголёк. Может, когда-нибудь из него тоже что-то разгорится?