Поиски Бобовой Комнаты (джен)

Байки в Хогвартсе любили. Они сочинялись и забывались быстро, как сны. Юре повезло: девушка, утверждавшая, что она якобы видела Комнату в две тысячи четвёртом году до сих пор училась в Хогвартсе, на седьмом курсе. Она поможет ему восстановить стёртые штрихи памяти. Коли всё с ней взаправду приключилось, картина должна стоять у неё глазами, как солнце в небе.

В тот же день в девять вечера Юра поднимался по винтовой лестнице в башню Когтеврана. Взбираясь по бесчисленным ступенькам, он дивился тому, как когтевранцы проделывают это каждый день.

Лестница закручивалась спиралью так лихо, что на верхней площадке Юру повело в сторону, и вместо двери он сперва ткнулся в стену. Дверь была без замочной скважины, а вместо ручки красовался бронзовый молоток в форме орла. Другие факультеты защищали вход паролями, и только в башне Когтеврана для входа требовалось ответить на вопрос-загадку. Это была возможность проявить себя, и Юра, немного волнуясь, стукнул молотком. Кроме студентов факультета никто ещё не отвечал правильно, но Юра был не никто.

Орёл открыл клюв и мелодичным человеческим голосом спросил:

— Что было, когда ничего не было?

Юра впал в ступор.

— Пустота? — предположил он после краткого раздумья.

Орёл молчал. Юра переступил с ноги на ногу, задумчиво коснулся указательным пальцем виска.

— Бог! — торжественно изрёк он.

Поскольку орёл молчал, Юра счёл нужным пояснить:

— Бог всё создал, значит, он был до всего.

Орёл молчал. Юра ощутил, как сдувается пузырь самолюбия.

— Да блин, — сказал он, но это тоже был неверный ответ.

Он набрал воздуха и выдал всё, о чём мог подумать нормальный человек, не когтевранец.

— Вечность? Время? Ничто? Небытие?

— Непроявленное, — послышался сзади женский голос.

— Ёмко, — оценил орёл, и дверь отворилась.

Не успел Юра повернуться вокруг своей оси, как мимо него прошмыгнула девушка. В поле зрения попали тёмно-русые локоны, подпрыгивающие на лопатках. Проскользнув за ней в дверь, Юра очутился в большой круглой комнате. Синий потолок имитировал звёздное небо. Васильковый пол усиливал гамму. Шёлковые занавески были выкрашены в синий и бронзу. Среди столов, кресел и книжных шкафов стояли, сидели, прохаживались когтевранцы.

Мраморная статуя великолепной Кандиды Когтевран пряталась в нише напротив входа. Девушка направилась мимо неё, к двери в спальни. Ей не было дела до случайного гостя. Юра мог обратиться к любому когтевранцу или когтевранке, но цепочка впечатлений — странный ответ на странный вопрос, мелькнувшие лопатки, сине-бронзовая гамма — повлияла на него загадочным образом.

— Постой! — крикнул он, выбежав на середину комнаты. Будь у него шляпа, он бы её потерял.

Когтевранцы разглядывали чужака: удивлённо и с тем лёгким пренебрежением, с каким всегда смотрели на членов других факультетов, особенно на пуффендуйцев. Вероятно, поэтому те не имели обыкновения вламываться в их гостиную в одиннадцатом часу вечера.

Возле двери девушка обернулась. Стоя рядом с великолепной Кандидой Когтевран, она выдерживала сравнение. Её красота была более мягкой, черты лица более плавными, взгляд прямой и в то же время смотрящий куда-то сквозь тебя. Волосы разметались, будто девушку только что выплюнул вихрь.

— Что тебе нужно в нашей гостиной? — спросила она не слишком вежливо.

— Я ищу Марину Маслову, — ответил Юра заготовленной фразой.

— Это я.