Поиски Бобовой Комнаты (джен)

В старых местах по утрам появлялись новые бобы. Никто не знал, откуда они берутся. Особо любопытные проводили у сундуков всю ночь, как дети, стерегущие Деда Мороза. Бобы возникали, когда они, не выдержав, шли спать или на миг смыкали отяжелевшие веки или отводили взгляд.

Тех, кто устраивал ночные бдения, чтобы заполучить бобы, называли собирателями. Это был верный способ наживы, но скучный. В основном собиратели занимались поиском новых мест.

Кто-то проходил сквозь ложнозеркало и взбирался по каменным уступам туда, где виднелся под потолком искусственной пещеры оранжевый сундук. Другой подмечал едва угадываемую неровность кладки в стене. Какой-нибудь сорвиголова продирался сквозь глухие заросли кустарника и обнаруживал несуществующую в теории прогалинку. Бывало, счастливец и не ведал, как он вышел на секретное место.

Бывало по-всякому. Но одна особенность делала все секретные места похожими друг на друга: все они развивали способность видеть необычное в обычном.

Юра был собирателем со стажем. За пять лет обучения в Хогвартсе он открыл двенадцать секретов. Четыре из них были в самых людных частях замка. Холл, Большой Зал, Лестничный Зал, Внутренний Двор. Сколько же собирателей до него проходили мимо в неведении! А среди них были старосты и лучшие ученики школы, и будущие светила… Шлёпали мимо! Думая об этом, Юра всякий раз самодовольно улыбался. Его внутренний голос в такие минуты искажал слова, вместо «светила» говорил «свЭтЫла» и хихикал.

Об одном Юра сокрушался. Пятьсот бобов из имевшихся семисот он выкинул на бесполезную броню для Квиддича. Шестикурсник, продавший негодный товар, вернуть бобы отказался, поскольку формально броня обороняла. При этом по непонятной причине бладжеры взрывались, и невезучего игрока сносило с метлы ударной волной.

С тех пор Юра не жаловал торгашей. Перемещаясь по коридорам замка, он выбирал такие маршруты, где торгаши не караулили на поворотах. Вот и на сей раз он направлялся в кабинет заклинаний кружным путём, обшаривая взглядом стены, в которых могли быть секреты. Не только стены хранили тайны, также потолки. И половицы не стоило сбрасывать со счетов. В каком-нибудь секрете обязательно будет серебряная карточка. За две таких коллекционеры дадут около пятисот бобов.

Слева на стене мелькнуло что-то серебристое. Сердце Юры замедлилось, тотчас ускорилось, руки выпрыгнули из карманов, большой палец дёрнулся в сторону приткнутой за пояс палочки. Юра сделал два стремительных шага и неуклюже замер, осознав, что перед ним всего лишь паутина.

Чёртовы рефлексы.

Нахлынули мрачные мысли о том, что в Хогвартсе с каждым годом остаётся всё меньше неоткрытых секретов. Юра перестал смотреть по сторонам и только в последнюю секунду заметил человеческий силуэт у стены. Разглядеть его раньше ему помешали рыцарские латы. Легко укрыться за такими, если ты лиходей или торговец, что в понимании Юры было примерно одно и то же. Он стиснул зубы и ускорил шаг. Силуэт в тени факела качнулся навстречу.

Преградивший ему дорогу парень в чёрной футболке с белой надписью «What» крутил на ладони сиреневую горошину. Конфетка Берти Боттс, или боб, или Валюта, каждый называл, как горазд. Торговцы Хогвартса нарочно вертели их в руках, давая знать о своём роде занятий.

Юра уставился на огромный вопросительный знак, вытесненный надписью на живот футболки.

— Что? — спросил он, поднимая взгляд.

Широкое лицо торговца светилось дружелюбием. Вмятый нос походил на кусок пластилина. Небесного цвета глаза излучали ничуть не небесную хитрецу. Шапка коричневых волос покоилась на голове как сугроб. На этом лице собрались все: ангел, лиходей и торговец.

— Серебряная карточка, скидка десять процентов, — буднично предложил он.

Юра счёл это плевком судьбы. Он только что намеревался продать несуществующие карточки за бобы. И вот ему предлагают наоборот.

— У меня всего двести бобов, — зачем-то сообщил он. Даже со скидкой десять процентов серебряная карточка стоила дороже.

— Хм, — голубоглазый пожевал губами, улыбнулся. — Не страшно. Купи тогда бронзовую за сто сорок три.

— Я не коллекционирую карточки, — Юра попытался обойти по стенке торговца, который вкупе с латами как-то умудрился занять весь проход. Любитель оригинальных футболок невзначай выставил ногу.

— Тоже не беда, — утешил он. — У меня есть всё. Хочешь слизь книжного червя? Семьдесят пять конфеток.

Юра слизи не захотел.

— Дай пройти! — несмотря на ногу в оранжевом ботинке, он попытался просочиться.

Нога с большим сожалением убралась, шаркнув подошвой. От лестницы Юру отделяло с десяток шагов. Он услышал, как за спиной у него забацали ботинки — голубоглазый не унимался.

— Кора рябины!

— Нет!

Возле самой лестницы, только Юра уже протянул руку, чтобы ухватиться за перила, его нагнал отчаянный крик:

— Информация!

Юра застыл. Обернулся.

— Что?

— Я… продам… информацию, — пропыхтел торговец, согнувшись и уперев руки в колени. Сугроб на его голове поплыл. — Погоди, дай отдышаться. Какой ты угорелый. Я так не могу быстро, у меня ноги короткие.

Юра ждал, изучая ноги в белых брюках. Не короткие. Просто ляжки толстые.

— А откуда мне знать, что твоя информация… — Юра сделал неопределённый жест рукой. — Информативная?

Голубоглазый решил, что он отдышался и, выпрямившись, глянул на Юру с уже знакомой хитрецой.

— Ты — собиратель, — торжественно сообщил он.

Юра не вдохновился.

— Ты знаешь, где секреты? А почему тогда сам не сходишь? — наученный опытом, Юра везде чуял подвох.

— Ты не просто собиратель, — продолжал торговец, будто оглох. — Ты Юра Гордеев. В прошлом году о тебе толковал весь Хогвартс. Увы, память толпы недолговечна…

— Ты следил за мной? — Юра был не романтик.

— Следил, — не стал отпираться голубоглазый. — Я знал, что тебя заинтересует то, что я предлагаю.

Юра сложил руки на груди, довольный своей прозорливостью.

— Хорошо. А зачем был этот цирк? Слизь книжного червя, кора рябины…

— Я торговец, — развёл руками собеседник.

«Ненавижу торговцев», — чуть не ляпнул Юра, но сдержался. Ему было интересно.

— Слушай. Ты так и не ответил. Откуда мне знать, что…

— Бобовая комната, — перебил торговец, склонный изъясняться обрывками фраз.

— Бобовая комната — миф, — мгновенно отреагировал Юра.

В Хогвартсе время от времени кто-нибудь открывал местонахождение Бобовой Комнаты. Её наблюдали в подземелье, в невидимой башне, в Запретном Лесу и даже вне пространства и времени. Все эти байки, кроме последней, не подлежащей проверке, неизменно оказывались ложью, но те, кто их распространял, ненадолго оказывались в гуще внимания.

— Нет, просто секрет. Как ячейка в холле над главными воротами. В идеально ровной стене. Кто мог предположить, что бывают секреты без меток?

Юра вздрогнул, но не потому, что ему были в новинку факты его собственной биографии. Он вспомнил то ощущение трепета и тайны, с каким бежал по Главному Коридору Хогвартса, одержимый внезапной догадкой, что странный рисунок на камне изображал край фрески над главными воротами. Прибежал и обшарил всю стену без единой метки. А потом в отчаянии стал применять Ревелио на каждый обыденный кирпич. В тот день в холле собралась толпа. Над ним потешались…

— Я мог, — чуть слышно откликнулся Юра. Его скрещённые руки разжались и повисли вдоль тела.

Голубоглазый закивал.

— До тебя никому не удавалось открыть столько секретов за его время в Хогвартсе. И никому не удастся. Ты собиратель, Юра. Прирождённый. Так кому, как не тебе открыть самый секретный секрет?

Внутренний Юра, тот, который был очень горд собой, пустился в пляс и после каждого па выкрикивал «свЭтЫла!». Все Юры воодушевились вплоть до пересмотра отдельных убеждений, мешающих доверять торговцам. Вопреки нахлынувшим чувствам Юра напомнил себе, что этот приплюснутый тип в странной футболке ещё ничего не доказал.

— Ты не первый, кто думает, что знает, где комната, — сказал Юра вместо бури страстей.

Тип широко улыбнулся.

— А я не знаю, где она. Моя информация поможет тебе найти комнату, я в этом убеждён.

— А чего сам не найдёшь? — здравый смысл вынуждал Юру быть подозрительным.

Всё ещё улыбаясь, торговец закачал головой.

— Я не собиратель. Не смогу. Нет навыков. Взгляд не заточен.

Юра заволновался, его терзали противоречивые чувства. Он не знал, куда деть руки и сунул их в карманы.

— Как эта информация к тебе попала? — он хотел хоть какой-то определённости.

— Я не могу сказать тебе, не выдав главного.

— Сколько ты хочешь?

Торговец задумчиво коснулся языком нёба. Юра подумал, что в нём борются жадность и осторожность.

— Шестьдесят шесть конфеток.

У Юры по-прежнему не было уверенности. Чем дальше, тем сомнительнее всё становилось. Он знал, что будет сомневаться в любом случае. Он также знал, что в потаённой части души уже решился. Пускай этот торговец его обманет. Пускай этот торговец будет последним, кто его обманет. И тогда Юра будет точно знать, что никакой судьбы нет.

— Шестьдесят шесть, — повторил он, словно опасался, что торговец передумает, и потянулся к поясу.

Юрин мешочек для бобов сам обошёлся ему в триста бобов. Он вмещал любое количество бобов, легко укладывался в сумке или крепился на поясе и весил не больше, чем учебник по уходу за магическими существами. Владелец перевязывал мешочек у верха тесёмкой под цвет своего факультета. Краем глаза он подметил, как торговец тоже отцепил от пояса мешочек, перевязанный синей ленточкой. Что ж, логично, правда Юра полагал, прохиндей будет из Слизерина.

Оба опустились на корточки, Юра отсчитал шестьдесят шесть бобов. Торговец их повторно пересчитал их и пересыпал себе. Юра видел в его глазах алчность, которую тот плохо скрывал.

— Ну? — спросил Юра, когда сделка совершилась, и они вновь стояли лицом к лицу в пустынном коридоре Хогвартса. Юра ждал. Голубоглазый медлил, глядя вверх и влево, где, как известно, у людей находятся воспоминания. Наконец, он заговорил.

— В старых местах по утрам появляются новые конфетки. Ты это знаешь. Однажды я… Дела шли плохо. Мы бдили над сундуком. Я и другие ребята. Валюту договорились разделить на всех. Мне стало интересно… Видишь ли, конфетки не накапливаются. Каждое утро в сундуках новые конфетки. Старые пропадают, если их никто не собрал. Мало кто знает это, потому что… ну, собирают всё, понятное дело. Я знал. Мне стало интересно, если какой предмет оставить, он тоже исчезнет? Оставил там свою тесёмку, посмотреть, что будет. Тесёмка пропала. Мне тогда одна идейка пришла. Использовать Удлинители Ушей, чтобы подслушать ту сторону. Новая модель действует на расстоянии, ты знаешь? Слуховая трубка не нужна. Везде, где есть магия, оставляешь одно ухо, а через другое можешь подслушивать, будь ты хоть на Аляске. Я положил одно в сундук.

Голубоглазый прервался, чтобы перевести дыхание. Юра на всякий случай взялся за поручень лестницы. Чувство трепета перед неизведанным когда-то было хорошо знакомо ему, а со временем притупилось, вытесненное другими, более мелкими и суетливыми чувствами. Где разжиться бобами, например.

— Что ты слышал? — Юра не выдал волнения.

— Рёв двурога.

— Что? Рог двурога? — переспросил Юра. Ум механически цеплялся за речевые шаблоны. Рог Двурога был редким ингредиентом, который почти невозможно раздобыть за стенами Хогвартса. Несмотря на свою уникальность, он часто всплывал на экзаменах по зельеварению.

— Нет, рёв. Рёв. Эр.Ё.Вэ. В детстве я ходил в магический зоопарк, рёв двурога ни с чем не спутаешь. Важно здесь то, что двуроги — вымирающий вид. Охраняются Министерством Магии. Живут в заповеднике. На целом свете есть лишь одно место, где до сих пор водятся дикие двуроги. Это наш Запретный Лес.

Голубоглазый умолк, ожидая реакции собеседника.

— По одной из версий, Бобовая Комната находится в Запретном Лесу, — медленно заключил Юра, спустя несколько секунд, в течение которых он соображал, какое всё это имеет отношение к сути вопроса.

Голубоглазый радостно закивал.

— И на основании этого ты заключил, что та сторона и Бобовая Комната — одно и то же место? — уточнил Юра.

Торговец не смутился.

— Есть другие косвенные доказательства. Ты знал, например, что, по слухам, Комнату охраняет редкий волшебный зверь? Но я сказал достаточно. Тебе хватит. Советую начать с байки, что ходила в Хогвартсе пару лет назад.

— А ты её не знаешь?

— Знаю. Но время — конфетки. Спасибо за покупку. Захочешь меня найти, я Женя Лисицын. Когтевран. Шестой курс. Всё, бывай.

Торговец информацией обогнул Юру и умчался вниз по лестнице, грохоча ботинками. Юра какое-то время созерцал латы. Как это обычно бывает, мысли набросились скопом.

Правда ли ему суждено найти Бобовую Комнату? Или это льстивые речи, чтобы он скорее расстался с бобами? А это мешает им быть правдой? Кто ещё, как не он? Или ему просто везло эти годы? Тот секрет в холле, он обнаружил его отчасти случайно. То же было и с прочими. Дано ли человеку знать его судьбу? Где заканчиваются домыслы, и начинается реальность?

Латы молчали. Факел потрескивал.

Байки в Хогвартсе любили. Они сочинялись и забывались быстро, как сны. Юре повезло: девушка, утверждавшая, что она якобы видела Комнату в две тысячи четвёртом году до сих пор училась в Хогвартсе, на седьмом курсе. Она поможет ему восстановить стёртые штрихи памяти. Коли всё с ней взаправду приключилось, картина должна стоять у неё глазами, как солнце в небе.

В тот же день в девять вечера Юра поднимался по винтовой лестнице в башню Когтеврана. Взбираясь по бесчисленным ступенькам, он дивился тому, как когтевранцы проделывают это каждый день.

Лестница закручивалась спиралью так лихо, что на верхней площадке Юру повело в сторону, и вместо двери он сперва ткнулся в стену. Дверь была без замочной скважины, а вместо ручки красовался бронзовый молоток в форме орла. Другие факультеты защищали вход паролями, и только в башне Когтеврана для входа требовалось ответить на вопрос-загадку. Это была возможность проявить себя, и Юра, немного волнуясь, стукнул молотком. Кроме студентов факультета никто ещё не отвечал правильно, но Юра был не никто.

Орёл открыл клюв и мелодичным человеческим голосом спросил:

— Что было, когда ничего не было?

Юра впал в ступор.

— Пустота? — предположил он после краткого раздумья.

Орёл молчал. Юра переступил с ноги на ногу, задумчиво коснулся указательным пальцем виска.

— Бог! — торжественно изрёк он.

Поскольку орёл молчал, Юра счёл нужным пояснить:

— Бог всё создал, значит, он был до всего.

Орёл молчал. Юра ощутил, как сдувается пузырь самолюбия.

— Да блин, — сказал он, но это тоже был неверный ответ.

Он набрал воздуха и выдал всё, о чём мог подумать нормальный человек, не когтевранец.

— Вечность? Время? Ничто? Небытие?

— Непроявленное, — послышался сзади женский голос.

— Ёмко, — оценил орёл, и дверь отворилась.

Не успел Юра повернуться вокруг своей оси, как мимо него прошмыгнула девушка. В поле зрения попали тёмно-русые локоны, подпрыгивающие на лопатках. Проскользнув за ней в дверь, Юра очутился в большой круглой комнате. Синий потолок имитировал звёздное небо. Васильковый пол усиливал гамму. Шёлковые занавески были выкрашены в синий и бронзу. Среди столов, кресел и книжных шкафов стояли, сидели, прохаживались когтевранцы.

Мраморная статуя великолепной Кандиды Когтевран пряталась в нише напротив входа. Девушка направилась мимо неё, к двери в спальни. Ей не было дела до случайного гостя. Юра мог обратиться к любому когтевранцу или когтевранке, но цепочка впечатлений — странный ответ на странный вопрос, мелькнувшие лопатки, сине-бронзовая гамма — повлияла на него загадочным образом.

— Постой! — крикнул он, выбежав на середину комнаты. Будь у него шляпа, он бы её потерял.

Когтевранцы разглядывали чужака: удивлённо и с тем лёгким пренебрежением, с каким всегда смотрели на членов других факультетов, особенно на пуффендуйцев. Вероятно, поэтому те не имели обыкновения вламываться в их гостиную в одиннадцатом часу вечера.

Возле двери девушка обернулась. Стоя рядом с великолепной Кандидой Когтевран, она выдерживала сравнение. Её красота была более мягкой, черты лица более плавными, взгляд прямой и в то же время смотрящий куда-то сквозь тебя. Волосы разметались, будто девушку только что выплюнул вихрь.

— Что тебе нужно в нашей гостиной? — спросила она не слишком вежливо.

— Я ищу Марину Маслову, — ответил Юра заготовленной фразой.

— Это я.

2004

Сегодня Марина Маслова лишила Когтевран тридцати баллов. На зельеваренье она взорвала котёл, на трансфигурации вывела новый вид мышей, скрещённых с кружкой, на астрономии Марс обозвала Венерой. Марина корила себя и чуть-чуть гордилась, потому что сделала своеобразный рекорд.

Грызло чувство вины перед товарищами-котевранцами. Дурацкая система начисления баллов! Почему за промахи одной непутёвой девочки должен отвечать весь факультет? Несправедливо. Не по-человечески. У каждого есть право взрывать котлы.

Марина валялась на траве и смотрела в тускнеющее небо. Она называла это место «моё место», не совсем по праву. Это был старый секрет, но один интересный сбой делал его недоступным.

Каменные горгульи, получив в морду Люмосом, обращали участок стены поблизости в ложностену, вроде той, что скрывает от маглов платформу девять и три четверти. Ты обследовала ближайшие стены, отыскивала провал, проходила насквозь, собирала бобы и выходила. Через три часа стена опять стенела, и нужно было заново люмосить горгулью. Статуя горгульи во Внутреннем Дворе считалась неисправной. Но один третьекурсник этого не знал. Мало того, наглец попрал истину, что вход не может располагаться дальше пятнадцати метров от статуи. Обшарив весь двор, юный собиратель обнаружил провал в самом дальнем закутке, граничащем с опушкой Запретного Леса.

Но когда он вернулся за наживой на следующий день, секрет пропал. Стена не разстенела.

Хотя Марина не была собирательницей, она не страдала от нехватки любопытства. Тот случай сбил с толку многих. Горгулья неисправна, внимание — исправна, внимание — опять неисправна.

Марина предположила нелепость — что секрет перемещается в пространстве. Не стоило тратить время на проверку нелепой гипотезы. Марина не стала бы ради бредовой идеи обшаривать все стены во дворе, как тот собиратель. Однако не упускала случая, проходя мимо, разбудить статую горгульи и потом невзначай коситься на стены. Однажды ей показалось странным отсутствие теней на открытом участке стены в закатный час. Она протянула руку. Пальцы не встретили преграды.

В дни, когда Марине хотелось спрятаться от чувства вины, она шла в это место. Сначала приходилось обшаривать весь двор, но скоро она заметила, что точки материализации повторяются. Даже нарисовала схему. Непросто было, зато в награду можно насладиться одиночеством. Собиратели Хогвартса не подозревали о существовании секрета, который перемещался в пространстве.

«Сколько всего мы не знаем из того, что думаем, будто знаем» — размышляла Марина, глядя на бледный призрак дневной луны.

Она задумчиво жевала одуванчик. По траве зашуршали чьи-то шаги. Она поняла, кто это, ещё перед тем, как успела вскочить, поняла, едва завидев оранжевые ботинки.

— Что тебе здесь надо? — она отступила на три шага и приготовилась выхватить палочку.

Женя примирительно поднял руки.

— Ты мне не нужна, — он посмотрел на неё как на дурочку. — Я пришёл в свой секрет.

— Твой секрет? — процедила Марина, нашаривая палочку в кармане мантии. — Ты ещё скажи, замок тоже твой.

— Секрет принадлежит тому, кто его открыл, — серьёзно сказал он, цитируя негласный кодекс чести собирателей.

— Чушь несёшь, — отрезала Марина. — Этот секрет обнаружил Юра Гордеев.

— Талантливый парень, — тоном светской беседы заметил Женя. — Всего третий год в Хогвартсе, а уже открыл… если не ошибаюсь, девять секретов?

— Включая этот, — напомнила Марина. — Так с какого перепугу он твой?

Женя снова сделался серьёзным, будто тень облака пролетела над землёй.

— Он мой, потому что я открыл его во второй раз. Думаю, ты понимаешь. Ты же здесь. Значит, тоже догадалась. Давно? — спросил он сам себя, изобразил раздумье и сам себе ответил. — Думаю, нет, иначе мы бы столкнулись раньше. Я был первым, а это значит… Бобы мои, а ты не имеешь права здесь находиться.

Последнюю фразу он произнёс виновато, мол, так уж получается, не обессудь.

Воображение Марины нарисовало, как она ударяет палочкой воздух, выкрикивает «Депульсо!», как озаряет стены заклинание, и эта хитрая рожа запрокидывается назад, увлекая за собой остального Женю. Последними от земли отрываются оранжевые ботинки.

Не рискуя повернуться к нему спиной, Марина отступила в сторону. Нарочно указала на сундук не рукой, а волшебной палочкой. Женя это заметил, и голубые глаза его похолодели.

Марина не пожелала наблюдать, как Женя, усевшись на корточки перед сундуком, ссыпает конфетки в мешочек. Решив, что её часы уединения закончились, она зашагала к ложностене. И едва не расшибла себе лоб. Какое-то время она ощупывала стену, не желая признавать очевидное. Всё верно. Провал закрыт.

Наверное, она ойкнула от неожиданности, так как Женя стоял возле сундука, таращился на неё, в одной руке держа развязанный мешочек. Но растерянным он оставался недолго. Это было не его амплуа. Он заметил ссадину на её лбу, сложил два и два, пропустил естественную эмоциональную реакцию: «Только не говори мне, что проход исчез!» и уже что-то прикидывал.

— Сколько ты здесь находилась до того, как я пришёл? — быстро спросил он.

— Около часа, — ответила Марина, забыв, что она злится.

— Странно. Проход закрывается через три.

— Я знаю, — она просверлила его взглядом.

«Если он сейчас скажет пошлость вроде «значит мы здесь одни», я его точно депульсну» — подумала Марина. Палочку она не убирала.

Но Женя не собирался ничего говорить. Он думал. Выражение лица у него несколько раз неуловимо менялось, потом он пришёл, видимо, к заключению и вслух резюмировал:

— Я вижу только один выход. Сигнальные чары. Кто-нибудь заметит и придёт на помощь или пошлёт кого-нибудь на помощь. Вот только… если секрет за это время переместится, не знаю, что будет с нами.

Марина уже давно косилась на гномичью нору, не менее загадочную, чем сам секрет. Она появлялась только в этом расположении секрета. Гномов Марина ни разу не видела, но иногда слышала. С другой стороны была опушка Запретного Леса, а нора вела дальше, а это значило… она выберется на поверхность посреди чащи. Хогвартс виден издалека. Оставалось надеяться, что нора не слишком длинная. И что в пути ей не встретится кто-то пострашнее гномов. Много на что оставалось надеяться. По всем примеркам глупая и опасная затея. Но альтернатива — провести вечер с человеком, которого она презирает. Марина решилась.

— Оставайся и выясни. Потом расскажешь.

Женя озадаченно смотрел на неё. Марина указала волшебной палочкой на нору и сама зашагала туда.

— Стой! Это не выход!

Наверное, он имел в виду, что это опасно. Она обернулась.

— Выход. Но ты оставайся здесь и пуляй искорки.

— Там же гномы. Нора ведёт в Запретный Лес. Чёрт… я тебя не позволю!

Он сделал движение рукой, похожее на то, каким выхватывают палочку. Может быть, он просто хотел почесать свои пухлые ляжки. Как бы там ни было, эта секунда для Марины решала всё.

— Депульсо! — Женю отшвырнуло. Мелькнули в воздухе ботинки — не так эффектно, как в Маринином воображении. При ударе о землю палочка выскочила у него из рук. Марина опустилась на четвереньки и, марая ладони, поползла в темноту.

Очень скоро глаза ей стали не нужны. Сыпалась земля, шуршала мантия, мелкие камешки и сучки впивались в тонкую кожу рук. Спустя время она могла слышать своё дыхание и стук сердца. Упёршись в стену, Марина едва не впала в отчаяние, решив, что придётся возвращаться. По счастью, это была развилка. Их попалось ещё несколько. Марина чередовала лево и право, чтобы не ползать кругами. Вдруг перед ней открылось широкое пространство. Она догадалась об этом, потому что больше не стукалась локтями.

Марина замерла и прислушалась, не доносится ли откуда бормотание гномов. В тишине жили странные звуки, как в любой тишине, но кроме них ничего. Марина привалилась к стене и вытянула затёкшие ноги. Здесь было душно, не росло одуванчиков, не щекотала трава.

— Люмос, — шепнула она, выставив палочку. Свет мог привлечь гномов, а мог и не привлечь. Будучи нерадивой ученицей и посредственной волшебницей, Марина ни шиша не знала о гномах.

Она увидела кривые стены из полос разных пород почвы и… корни. С потолка свисали корни. Хорошо! Поверхность близко. Воздух. Свобода.

Одна, две… три дыры зияли в стенах. Марина повела палочкой, высвечивая дальний угол. Из темноты на неё смотрели два фиолетовых глаза. Марина взвизгнула.

— Человек! — пропищал гном и уронил то, что грыз. Это оказалась конфетка Берти Боттс. Гномы их обожали. Они выбирались на поверхность исключительно для того, чтобы отбирать бобы у волшебников.

— Ты что, меня до этого не замечал? — удивилась Марина. — Прости, я не хотела вторгаться. Скажи пожалуйста, где тут выход?

Гном нахмурился. Ткнул скрюченным пальцем в том направлении, откуда она приползла.

— А другие выходы есть? — Марина боялась, что гном скажет «нет».

Человечек показал ей растопыренные пальцы на одной руке. Гномы умели разговаривать. Но не хотели.

— Пять? Чего пять? Пять выходов?

Гном пробормотал невнятицу и скрылся быстрее, чем Марина успела спросить что-то ещё. Перестук его коротких ножек напоминал просыпанный бисер.

Куда ползти дальше, она не узнала. Но выходы в количестве пять воодушевляли.

— Нокс, — мрак шагнул со всех сторон. Плотный, давящий. Неумолимый как удав. Марина со вздохом убрала палочку в карман мантии. Руки у неё были покрыты землёй, тело слушалось с каждой минутой всё хуже. Она поползла туда, где ранее заметила чёрные дыры.

Через пятнадцать метров перед ней выросла стена. Вход не нашаривался, хотя Марина пыталась снова и снова, пока тупое отчаяние не овладело ей. Надо было возвращаться и проверять другие ходы. Наверняка, для таких случаев имелись специальные поисковые заклинания. Кто-нибудь способный на её месте обязательно что-нибудь придумал бы. Хотя нет! Ведь никто не оказался бы здесь. Никто не совершил бы настолько безрассудный по…

Голову надвое расколола боль. Перед глазами на чёрном фоне поплыли белые пятна. Боль волнами расходились от того места, которым она стукнулась о низкий потолок, мешавший ей развернуться. Скрючившись, Марина уткнулась лицом в колени и заплакала.

Она больше не будет делать глупости. Как там? Не зная броду, не суйся в воду? А она совалась. На четвёртом курсе пыталась играть в Квиддич и загремела в больничное крыло. В другой раз без подстраховки использовала запрещённое заклинание спанджифай. Закончилось переломом ключицы и вычтенными баллами. Судьба намекала упорно — не высовывайся. На сей раз Марина усвоила урок. Никаких опрометчивых решений с сомнительным исходом. Никакого Квиддича. Никаких заклинаний, требующих особого мастерства, Депульсо — её потолок.

Марина вскинула голову так резко, что чудом избежала второй травмы.

Вот оно! Нужно обвалить потолок!

Пока она ползала обратно, невзирая на ноющие мышцы и жалящие ладони острые камни, часть её разума устрашалась, а другая часть торжествовала. Марина торопилась, чтобы у неё не осталось мгновения прислушаться к здравому смыслу. Мутные образы сложились в подобие плана. Корни свисают — значит, поверхность близко. Обрушить потолок. Как? Не взрывать. Опасно. Аква Эрупто — заклинание воды. Земля намокнет. Обвал. Мишэн комплит.

То ли воздух стал другим, то ли мышечная память подсказала — но Марина поняла, что выползла на большое пространство. Она лишь догадывалась, как безумно горели в темноте её глаза. Не чета тем фиолетовым. Да, совестно разрушать чужой дом. Но тот гном мог быть с ней поучтивее. Мог внятно ответить на поставленный вопрос. Марина задвинула совесть на задворки сознания.

Как она будет это делать? Надо подползти к той стене. Вот так. А свет нужен? Зачем, чтобы потолок найти? Обойдётся без света. Всё, полно думать. Пора действовать.

Сердце билось как сумасшедшее. Нацеленная в пустоту волшебная палочка плясала в руке.

Не зная броду, не суйся в воду… забавно.

— Аква Эрупто! — неезримая струя воды врезалась в невидимый потолок и шумно обрушилась на пол. Мелкие брызги осели на щеках. Немедленно распространился запах сырой земли.

— Аква Эрупто Дуо! — сила отдачи едва не вырвала палочку из руки. Теперь шум льющейся воды был непрерывен.

Она продолжала, пока вода не стала заливаться под неё. Потолок ещё держался. Ему надо было помочь, но осторожно, чтобы не пострадать самой. Марина мучительно напрягала память. Из подходящих заклинаний она знала только экспульсо: сильное заклинание, требовало особого мастерства. Нет, нельзя. Что тогда? Нелепая мысль пришла на ум.

— Акцио, потолок!

Ничего, только парочка трусливых гномов просыпали невидимый бисер. Марина ждала, чувствуя, как внутри угасает надежда. Манящие чары имели разумные пределы. Само собой, на тяжёлых предметах они не работали. Или где-то закреплённых. Потолок — и то, и другое, и третье…

Марина уже поднимала палочку, готовая применить экспульсо, когда грохот возвестил об успехе операции. Ослепительный свет лился сквозь повисшую в воздухе пыль. Марина заслонилась от него рукой и чихнула. После того, как пыль улеглась, она обнаружила, что находится на дне образовавшегося котлована. Снаружи виднелся край леса и край неба, затянутого облаками. Свет был скупым светом сумеречным светом. Промокшая, грязная и наполовину ослепшая Марина взобралась на бывший потолок, ныне гору земли. Зачем неясно, поскольку до краёв котлована всё равно было не дотянуться. Впрочем, через секунду стало ясно — для того, чтобы быть задавленной деревом, которое в миг обвала опасно накренилось, а теперь медленно заваливалось в котлован. Сунув руку в карман за волшебной палочкой, Марина нащупала пустоту. Лихорадочно зашарила глазами вокруг. Волшебная палочка высовывалась из под груды земли. Марина спрыгнула вниз, тотчас оступилась и шлёпнулась в лужу. Подняться не оставалось времени, и она стремглав поползла. Над головой послышался угрожающий скрип. Она протягивала руку, а землю накрывала тень ствола. Оставалась секунда, может быть две, она перекатилась на спину и крикнула «Протего!». Ствол с негодующим треском разломился, отлетевшая щепка ужалила в щёку. Верхняя половина, обломав часть ветвей, приземлилась на дно. Нижняя половина дерева вывороченными корнями цеплялась за край котлована.

Марина задумчиво коснулась щеки. Кровь. Легко отделалась. Марина села. Возле неё стоял гном с искажённым от ненависти лицом. Но Марина точно судить не бралась. Возможно, они всегда ходили с такой харей. Судя по припухлостям у надбровных дуг, это был тот же самый гном. Они молчали. Марина — виновато, гном — поди разбери.

— Человек разрушил пещеру гномов, — пропищал уродец и скрылся в единственной не заваленной дыре. С равной долей вероятности это могло быть обещание отомстить человеческому роду или праздное наблюдение.

Марина выбралась из котлована по упавшему дереву. Наверху споткнулась о корень и рухнула в грязь.

Осмотр окрестностей не дал ни малейшего представления, как далеко от замка она забралась. Всюду вздымались грозные ели, которые станут ещё грознее с наступлением темноты. Сумерки пока не сгустились, но мир уже потускнел, приготовился ко сну. Слепое небо подпирали вершины исполинских сосен.

Марина сделала самое умное, что можно было сейчас сделать: пошла в направлении, обратном тому, откуда она приползла. Да разве в лесу пойдёшь по прямой? Направление диктовали расселины, пригорки и мешающие продвижению корни.

Спустя время в её мыслях начался разброд.

«Нора шла не по прямой. Даже если допустить, что между развилками относительно прямо, а я чередовала лево и право… — Марина остановилась, чтобы нарисовать мысленную схему. — Я ушла далеко вбок. Я могу пройти мимо Хогвартса. Что, если я пройду мимо Хогвартса? Что, если его из этих рытвин вообще не видно? Чёрт, чёрт, чёрт…».

От ужаса у Марины подкосились ноги. Она опёрлась измазанной рукой о бок дуба. Надо срочно взять себя в руки. Срочно внушить себе утешающую мысль. И какую же? Она одна, в лесу. Скоро стемнеет. Здесь водятся… Нет, это плохие мысли. Нужна хорошая.

Кентавры ей помогут. Кентавры добрые. Если не убьют сразу, обязательно выпроводят взашей из своего леса. Если ещё раньше её заживо не съедят акромантулы, по слухам они как раз обитают вблизи замка.

Усилием воли Марина остановила поток устрашающих мыслей и побрела дальше.

Чувство, что она идёт не туда, усилилось. Но Марина знала: это не чутьё, а элементарный страх. В какую сторону ни шагай, тревога будет идти по пятам. Деревья то обступали её, то раздавались. Сосны и ели ввинчивались в небо, дубы и ясени корчились в муках неведомых. Рытвин стало поменьше; из ниоткуда показалась тропинка, которая петляла, заводила временами в непролазный кустарник и опять выныривала справа и слева. Точно также петляли Маринины мысли. Смутная тревога сменялась паникой, паника — безразличием, а безразличие — новой надеждой. Она подобрала с земли шишку и теребила её на ходу.

Вдруг она услышала журчание ручья. С тропинки сходить не хотелось, но ей надо было помыться. В просвете слева мелькнула вода. Свежесть манила. Можно будет в кои-то веки смыть с себя землю. В таком-то виде она явится в Хогвартс? Марина без сожаления сошла с тропинки и юркнула в просвет.

Марина опустилась на колени возле быстрой прозрачной воды. Она протянула руки, но коснуться не успела: сзади послышался хруст веток. Наслышанная об опасностях волшебного леса, Марина вскочила и выхватила палочку. В голове мелькнула нелепая мысль, что это Женя примчался её спасать.

Голову странного существа венчало два рога. Если бы не эта особенность, она бы решила, что перед ней разжиревший единорог, причём поправился тот явно не на цветочках. Двурог не выказывал признаков открытой агрессии, а только медленно и угрюмо наступал, слегка набычив голову.

Наивно было полагать, что она не встретит кого-нибудь, кто захочет её съесть. Все заклинания, усвоенные за четыре года обучения испарились вмиг. Кроме бесполезного депульсо — но это лишь разозлит зверя и тогда ей точно крышка. И сложного в использовании экспульсо — оно могло не получиться.

— Это… погоди минутку… — Марина сделала шаг назад, прямо в ручей. Пронзивший её сквозь одежду холод встряхнул память. Она выкрикнула первое, что всплыло на поверхности сознания, прорвавшись через блокирующий мысли страх.

— Ри.. рикстусемпра! — полыхнуло красным, зверь повалился и задёргал копытами. Марина запоздало припомнила, что рикстусемпра — заклинание щекотки. Самое время пуститься наутёк.

Она бежала вдоль ручья, не желая отходить, потому что ручей мог привести её к озеру на территории Хогвартса. Поминутно оглядывалась, нет ли погони. За ней скользила только её вытянутая тень. Солнце вырвалось из плена облаков и зависло над горизонтом, будто решило напоследок осмотреть свои владения.

Блин, солнце, точно!

Марина скорее упала, чем присела на валун. В данную минуту смерть от зубов чудовища ей не грозила. Нужно было отдышаться и сообразить, где относительно Хогвартса располагалось чёртово солнце. Её бил озноб.

Где находилось закатное солнце при взгляде из башни Когтеврана? Над озером. Справа от замка. Значит… ей нужно идти против солнца.

Это в другую сторону.

Она почувствовала отчаяние, что всё это время шла не туда, и радость, что она теперь уверена — ручей выведет к озеру. А мозг тем временем решал важную задачу: как миновать зверя.

После напряжённого раздумья мозг посоветовал запульнуть в него шишкой. Марина вздохнула.

Экспульсо? Тогда она должна быть уверена, что заклинание удастся. Марина указала волшебной палочкой на прозрачную гладь воды, понадеялась, что вблизи нет рыбёшек и произнесла «Экспульсо!». Заклинание высекло фонтан, окативший её с ног до головы. Тотчас холод превратил её в дрожащий столб.

«Осушающие заклинания, срочно… Не помню».

Не стоять. Вперёд. Она сумеет.

Чтобы придать себе уверенности, Марина снова потянулась за волшебной палочкой в карман мантии. В тот же карман она ранее положила шишку, поэтому её дрожащие пальцы сначала сомкнулись на шишке.

На том же месте двурога не оказалось. Убрёл, стало быть. Вот и чудненько. Марина повеселела, невзирая на озноб и усталость. В душе она вернулась в Хогвартс, грелась у камина и запивала румяные булочки апельсиновым соком.

В одном месте ей пришлось переходить вброд маленький приток. В другом перелазить через упавшее дерево. Несколько раз она замирала, прислушиваясь к звукам в лесу. Ей казалось, что в отдалении она слышала хруст веток, сопение и храп неизвестного животного. Наверное, это был тот зверюга. Но он не приближался. А ежели вздумает, Марина готова.

Через сорок минут быстрой ходьбы по гладкому берегу, Марина увидела впереди озеро и за ним замок, задумавшийся в свете угасающего дня. Под таким углом она видела его впервые. Башни отвернулись, будто обиженные. Щурились вертикальные прорези окон. Мнилось, в незапамятные времена из воды на утёсы выбралось чудовище в форме замка и там окаменело.

Речка стала забирать не в ту сторону, и Марина, чтобы не петлять, свернула опять в чащу. Солнце мгновенно загородили деревья, и она очутилась в сумерках. Лишь изредка сквозь частокол стволов пробивались багровые лучи, словно кто-то издалека сигналил ей. На вымокшей мантии зажигались и гасли серебряные бусинки воды. Показалась тропинка — утоптанная, прямая, без затей. Деревья будто бы начинали редеть.

Поблизости хрустнула ветка. Марина всполошилась, обвела вокруг палочкой, тревожно вглядываясь в зазоры между стволами, особенно там, где раскинулся кустарник. Её взгляд упал на валявшуюся сломанную веточку. Веточку перечёркивал след — её собственный. Она сама себя напугала.

Марина опустила палочку и расслабилась. В этот же миг из кустарника выскочил двурог. Если бы не сопровождавший это действие оглушительный треск, Марина не успела бы даже поднять палочку. Заклинание «экспульсо», не привыкшее к тому, чтобы его орали, отбросило Марину в одну сторону, а двурога — в другую. Палочка, кружась, улетела в третью.

Мир опрокинулся, перед глазами возникло небо, сосны-клыки раздирали его на части. Волна ужаса украла Маринины мысли, но подстегнула тело. Она вскочила. Двурог сидел на земле, жалобно выл и странно дёргал головой, словно пытался сбросить невидимого наездника. Марина завертелась, ища палочку.

Палочка валялась на другом краю тропы у корней осины. Но как только Марина сделала шаг, двурог перестал выть и остановил её неотрывным взглядом. Его глаза выражали свойственное животным недочувство, которое люди интуитивно достраивают до полного чувства. Страх? Ярость? Угроза? Всё вместе?

Марина попятилась. Возможно, надо было бежать к палочке. Возможно, двурог был напуган и не напал бы сразу. И она бы успела… Но Марина не могла побороть ужас.

Двурог медленно поднялся на четыре ноги. Один рог у него был сломан и болтался. В глазах мутнело недочувство. Он чуял её страх. Он знал, что она безоружна.

Марина пятилась, пока не упёрлась спиной в ствол дерева. Она не подпускала мысль, что сейчас умрёт. Укрыться за деревом — вот последняя жалкая попытка спастись. Марина резко повернулась, увидела вместо дерева дверь, перелетела через порог и захлопнула дверь за собой. Перед ней открылся бескрайний зал с уходящими вдаль двумя рядами колонн.

Боковым зрением Марина заприметила арку, тотчас бросилась к ней. Гулко отдавались удары ног о каменные плиты пола, отрывистое дыхание повисало в неподвижном сухом воздухе. За спиной раздался треск. По лестнице Марина взбежала на второй этаж, который оказался балконом. Краем глаза она отмечала доспехи в нишах, сундуки и флажки, но ей было не до того. Только наверху она позволила себе перевести дух. Внизу бесновался зверь. Его рёв перемежался глухим грохотом, будто кто-то крушил груду ящиков кувалдой. Марина подбежала к перилам. По звукам зверь находился под козырьком балкона, вне видимости, зато в торцевой стене виднелся дверной проём с вырванными петлями и лесной пейзаж на той стороне. Сопоставив то, что слышали её уши и то, что сообщали глаза, Марина чуть-чуть успокоилась. Похоже, зверь ломанулся следом, высадил дверь уцелевшим рогом, и теперь обломок на рогу не даёт ему поместиться на лестнице. Быть может, его туша не пролезет в любом случае.

Откуда в лесу взяться дверям? Что это вообще за место? Марина перегнулась через перила и осмотрелась. Каменные плиты пола украшал простой орнамент бежевого и тёмно-зелёного оттенков. В глубину зала точно шпалы уходили два балкона, подпираемые снизу рядами колонн. Сводчатый потолок поддерживали колонны, установленные на балконах. У зала всё же был край. На другом конце виднелись ворота. Настоящие: со створами, столбами и соединительной аркой.

В колоннаде на стыках арочных перекрытий пестрели флажки с символикой Хогвартса. Все четыре факультета удостоились своих флажков: лев, змея, орёл и барсук. Флажки не колыхались вопреки тому обстоятельству, что на втором этаже половина окон были распахнуты.

Под влиянием этой мысли Марина подняла взгляд к окнам. То, что она увидела за ними, было белым, но не было облаками. Ни земли, ни деревьев, ни естественных для небесной глади неоднородностей не наблюдалось. Притом, уже стемнело. Марина про себя назвала это «белое марево», и по коже пробежали мурашки.

Она вспомнила сундуки, которые заметила ранее в коридоре за стеной. Значит, это место — секрет? Вот так секретище! Всем секретам…

Мурашки пробежали опять: существовало только одно место, достойное звания «всем секретам секрет». Мифическая Бобовая Комната. Нашедший её получит столько бобов, сколько сможет унести. И будет упомянут в анналах истории как единственный, кому сиё удалось за триста лет. Богатство и слава. Она никогда этого не желала.

Пока она пыталась понять, где оказалась, двурог сменил тактику: вышёл из под козырька в поле зрения и застыл, принюхиваясь и прислушиваясь. На морде у него висел обломок двери. Снять его с рога у зверя смекалки не хватало. Марина в очередной раз убедилась, что двурог являет собой противоположность мудрого единорога. Тупой, дикий хищник.

Надо его отвлечь. Вот только как?

Всего-то нужно отвлечь зверя на столько, чтобы успеть добежать до палочки. Марина с тоской смотрела на обрамленный лесной пейзаж. Пол возле снесённой двери усеивали щепки. В одеяле опилок покоился стержень обломанного рога.

Марине вспомнилась шишка, которую она недавно подобрала в лесу, когда сильно тревожилась и хотела чем-то занять руки. Она задумчиво сунула руку в карман. Вытащила покоцаную шишку.

Второй попытки у неё не будет. Надо всё обдумать. Если она кинет далеко, зверь не услышит, а если близко, времени не хватит добежать. Примерно как далеко должна улететь шишка, чтобы соблюсти… А, была не была!

Шишка улетела далеко и приземлилась тихо. Будь пол деревянным или будь заместо шишки камень, а так… Сердце Марины упало.

Стоявший неподвижно двурог поворотился, припал к «земле» и вдруг затрусил вслед улетевшей шишке. Копыта отбивали барабанную дробь, в Марининых ушах звучавшую как победный марш.

Марина приготовилась к последнему рывку. Напряглась. Следила за тем, как двурог уходит всё дальше, мимо шишки, ещё дальше, он скоро достигнет ворот… Пора!

Тридцать метров до лестницы, два марша ступенек… она едва не споткнулась от волнения. Внизу на долю секунды замерла, прислушалась и выскочила в поперечный коридор. Не добежав до арки, глянула налево. Шеренга сундуков сулила полные карманы бобов. На миг страх перемешался с безумным порывом поменять маршрут. Страх перевесил. Она рванула через арку в зал, когда сообразила, что за ней никто не гонится. Оглянулась. Одураченный двурог маячил крохотным пятнышком на другом конце зала. За колоннами справа и слева выглядывали ещё сундуки. Марина никогда не грезила о богатстве, но вот так запросто повернуться спиной к несметным сокровищам…

А какой у неё выбор? В зале слышимость превосходная, а она топает громче шишки. Снова рисковать жизнью? Ну уж нет.

Но блинский блин, взять бы хоть что-то!

И «что-то» попалось на глаза — засыпанный опилками обломок рога. Марина посмотрела в другой конец зала. Двурог мчался обратно. Марина нагнулась, подняла ценный ингредиент и положила в карман. Снова посмотрела. Двурог покрыл примерно одну четвёртую расстояния. Эхо разносило цокот копыт, который звучал тревожнее, чем маячившее вдалеке пятнышко.

При выходе она ощутила лёгкое сопротивление, будто шла через воду. В воздух вернулась стылость, в ноздри ударил хвойный запах. Палочка лежала у корней осины чуть ниже по тропе.

Она схватила её и направила на дверь. Но двери не было. Был лес, как и положено. Удивляться и недоумевать Марина не стала. После событий последнего часа исчезнувшая дверь не потрясала воображение. Исчезновение двери представало закономерным следствием: Бобовая Комната спасла ей жизнь и растворилась, поскольку не была для неё самоцелью.

Слух Марины уловил неторопливый цокот копыт. От испуга она готова была экспульсить вечерние тени наобум. Прежде, чем до этого дошло, она заметила, что деревья имеют форму человеческих силуэтов. В их прыгающих очертаниях Марина опознала кентавров.

— Опусти палочку, неразумное дитя, — велел самый крупный силуэт.

Так как убивать они её не спешили, Марина подчинилась.

Плюс ко всему, она, считай, на опушке. Ни с кем не случалось дурного на опушке. Наверное.

— Ты исполнила пророчество, — изрёк силуэт густым баритоном.

— То есть как? — опешила Марина, она-то ожидала, что сейчас посыплются обвинения во вторжении на чужую территорию. Высокопарное слово «пророчество» не вязалось с её ощущениями от сегодняшнего дня.

— В день, когда человек разрушит пещеру гномов, Бобовая Комната будет открыта, — процитировал силуэт.

Марина была уверена, что она уже слышала сегодня нечто подобное.

— И закрыта вновь, — присовокупила она.

Поскольку тени ответили на это молчанием, инициатива в разговоре перешла к ней.

— А вы здесь давно? Вы не видели, что меня, э… пытались убить?

— Тебя бы не убили, — снисходительно пояснил силуэт. — Ведь тогда ты не смогла бы исполнить пророчество.

Опять это слово. Ну какое пророчество? Она сделала глупость, потом ещё одну, чудом осталась жива… Дважды. Её мысли и действия были стихийными. Она подобрала шишку без всякого умысла, шишка пригодилась… Она свалила двурога заклинанием щекотки! Бредовый сон, а не рука судьбы.

— Это всё объясняет, — съязвила Марина. — И Двурог меня не растерзал бы, конечно. Пророчество не допустило бы.

— Двурог стерёг Комнату. Ты подошла близко, и он напал.

Это имело ещё меньше смысла, чем пророчество. Марина помнила тусклый взгляд неразумной твари. И размеры зверя. Двурог стерёг от недоедания свой желудок.

— Грот! — внезапно выкрикнул силуэт.

«Спятил» — в тревоге подумала Марина.

— Чего? — отозвался кентавр пониже ростом.

— Отвези нашу гостью обратно в замок.

Вперёд выдвинулся вороной масти конечеловек, лиловая шишка на лбу выдавала в нём смутьяна.

— Почему я? — недовольно пробурчал он.

— Грот, не позорь меня!

— Шутка! Чё орать сразу? — Грот подставил Марине свою лошадиную часть. Она неохотно запрыгнула него. Её руки были по-прежнему в грязи, на мантии она только сейчас заметила высохшие капли крови — не своей. Кентавр с отвращением передёрнулся и потрусил по тропе.

У неё не оставалось сил думать ни о странных путях судьбы, ни о том, как воспримут её историю в Хогвартсе. Последние силы уходили на то, чтобы не уснуть и не вывалиться на обочину.

— Что было потом? — спросил Юра.

— А то ты не знаешь, — лениво отозвалась Марина, вращая на столе гранёный стакан с апельсиновым соком.

— Тебе не поверили, — Юра покосился в сторону компании когтевранцев, облюбовавших единственный диван в гостиной.

— Почему? Поверили! — вскинулась Марина. — То есть, не поверили. Но потом поверили. Когда я показала им рог.

Марина с вызовом посмотрела на котевранцев, но те были увлечены беседой между собой.

— Но ведь… — Юра был несколько обескуражен.

— Дверь так и не нашли, ясно? Они пытались. Я показала дорогу. В итоге лучшие собиратели Когтеврана предпочли простое объяснение и дружно нарекли меня лгуньей. Опять. — Она гневно зыркнула на когтевранцев, которые на сей раз повернули головы. Юра неловко заёрзал.

— А рог? — уточнил Юра.

Марина пожала плечами.

— Ты их спроси!

Когтевранцы уже занимались своими делами. Они привыкли. Марина опять принялась вращать стакан. Скрежет мешал сосредоточиться.

Дверь не нашли… Лучшие собиратели искали и не нашли. Сумеет ли он? В пророчестве ничего не говорилось о втором открытии Комнаты или о пуффендуйце, который возомнил себя легендой.

— Ты отведёшь меня туда?

Марина прекратила вращать стакан.

— Ты сказал, что веришь мне. Но почему? И почему ты решил взяться за поиски только сейчас?

Юре тоже захотелось чем-то занять руки. Как он понял, Марина голубоглазого ненавидит. Во всяком случае, ненавидела тогда и, наверняка, ненавидит сейчас. Юра и сам не жаловал прохиндея, потому смолчал об их встрече в начале разговора. Всё же на прямой вопрос он не станет лгать: его призвание делать скрытое явным, а не наоборот. Он открыл рот, чтобы всё рассказать, но вместо этого спросил:

— А что случилось с Женей?

— Что с ним случилось? — скривилась Марина.

— Ну он же остался там… в секрете. А секрет перемещается, ты сказала.

Марина заулыбалась своим мыслям.

— Ты этого не знал, верно? Иначе ты бы возвращался туда за бобами.

Юра насупился.

— Я бы точно не позволил этому... Так что с ним было?

— У нашего… то есть, у твоего секрета обнаружился ещё один последний секрет. Он никуда не перемещался. Это был не один, а шесть одинаковых секретов. Просто вход каждый раз открывался в новом месте. Чудесно, не правда ли? Объясняет загадку с норой. Помнится, я ломала голову над тем, почему она появляется только в одной локации. Ведь она находилась на территории секрета, значит, должна была перемещаться вместе с ним.

Юра помрачнел. Ему не казалось чудесным, что Женя воспользовался и этой информацией, которая позволила ему ушестерить прибыть. Всего-то нужно разбудить горгулью, собрать бобы, через три часа опять разбудить горгулью, вход откроется в новом месте… По новой.

— Выходит, он восемнадцать часов там проторчал?

— Больше даже. Искры заметили не сразу. А чтобы вызволить его… — Марина произвела мысленный расчёт. — Да, понадобилось восемнадцать часов.

— Хорошо,— злорадно сказал Юра. — Слушай, я о нём не случайно заговорил. Это по его наводке я здесь.

Марина изменилась в лице. На нём проступили негодование и разочарование. Она отстранилась, упёрла руки в край стола.

— Ты чего? — испугался Юра.

— Ничего, — процедила Марина. — Теперь всё понятно.

Юра мучительно соображал, что ей понятно. Он видел, что она вот-вот поднимется и уйдёт.

— Ты его не любишь, я знаю. Но причём тут я? Мы с ним не заодно. Он рассказал мне и всё!

Что-то из его слов попало в цель, потому что Марина распружинилась. Хотя взгляд её доверчивей не стал.

— Что именно рассказал? — резко спросила она.

«Имеет право знать» — рассудил Юра. Он попытался взять беззаботный тон, чтобы она видела его искренность.

— Он рассказал мне, что нашёл способ подслушать ту сторону. С помощью Удлинителей Ушей. Он положил одно в сундук, дождался утра, Ухо исчезло, как и предполагалось… Ты ведь знала, что содержимое сундуков полностью обновляется каждое утро? Если старые бобы никто не собрал, они исчезнут. И любой другой предмет тоже. Так вот, первое Ухо исчезло, а он в это время подслушивал через второе. И услыхал рёв какого-то животного. Он как-то понял, что это двурог. Двуроги водятся только в Запретном Лесу, а Бобовую Комнату видели последний раз именно там. То есть, ты же и видела. Это навело его на мысль, что та сторона и Бобовая Комната — одно и то же место…

— Навело на мысль? — ехидно перебила Марина. — Он же знал, что двурог был заперт внутри Комнаты.

— Да, он что-то такое сказал про зверя, который охраняет Комнату.

— И подослал тебя ко мне выведать, где Комната?

Юра вытаращился на неё.

— Нет! Я же сказал, мы не заодно!

— А что тогда?

— Он продал мне эту информацию. Он хотел, чтобы я сам нашёл Комнату.

— Он продал тебе информацию? — рассеяно повторила Марина, будто не расслышала. — Очень странно.

— Почему? — теперь удивился Юра.

Марина внимательно посмотрела на него, кивнула сама себе. Отпила апельсинного сока.

— На прошлой неделе он мне тоже внезапно поверил. Уговаривал проводить его на то место. Я стала допытываться, отчего такая перемена в убеждениях, но разве слизняк просто так что-то расскажет? Вот я и послала его к чёрту. Вот и всё. Больше он меня не беспокоил. Потом приходишь ты с той же просьбой. Конечно, это не может быть совпадением. Конечно, он тебя подослал. А сам поверил в Комнату, значится, после своих опытов с Ушами. В общем, всё было логично до того момента, когда ты сказал, что он продал тебе информацию.

Марина выдохнула и отпила сока. Юра нахмурился, переваривая вагон новой информации. Нарушений логики не обнаружить не удалось.

— Как по мне, всё складывается. Он продал эту информацию, потому что ему она как бы уже ни к чему.

Марина энергично замотала головой.

— Нет, ерунда. Я его знаю. Мы с одного факультета. Он не отказался бы от возможности разбогатеть.

— Может быть, он не верил, что сможет найти дверь? — предположил Юра.

— Сомнения его не остановили бы. Поверь.

«Меня не остановят» — попытался ободрить себя Юра. На несколько секунд воцарилось молчание. Неразборчиво доносились голоса когтевранцев из другого угла гостиной. Марина что-то обдумывала. Юра набирался отваги повторить просьбу. Но Марина заговорила первой.

— Пойдём сейчас!

Юра посмотрел на неё, как на чокнутую.

— Уже стемнело...

— Сейчас, — настояла Марина. — Этот гад что-то задумал, я чувствую. Нам надо действовать непредсказуемо.

Юра не любил телепорты, после них кружилась голова как при падении с большой высоты. За семь лет он так и не привык. Но Марина пронеслась через портал как сквозь обычную арку. Из светлой гостиной они попали в сумрачную портретную залу. Никто не потрудился повесить здесь люстру. Двенадцать порталов, скрытых за портретами прославленных чародеев были едва освещены. Юра потрогал белую восковую свечу в стенном углублении. Горячая капля пробежала по пальцам: снизу вверх.

— Эй, чего тормозишь? — окликнула его Маринина едва различимая тень.

— Меня выплюнул вихрь, — произнёс Юра.

— Чего-о?

— Так это ощущается, когда через эту штуку проходишь. — Юра сунул обожженную руку в карман и повернулся во мрак. Тень вывела его к двери, ведущей в холл — к облегчению Юры, тот был исправно освещён.

За воротами было темнее. И холоднее. Марина плотнее куталась в мантию, Юра в магловской куртке зябло подтягивал плечи. Они миновали внутренний двор и спускались по каменным ступеням. Здесь уже была территория леса. Криво растущие деревья смыкали над их головами кроны. В прорехах в тёмно-синем студне зажигались первые звёзды.

Юра опасливо поглядывал по сторонам. Его насторожили слова спутницы о том, что их общий знакомый что-то задумал. «Не могу, нет навыков», — так он сказал в ответ на вопрос Юры, почему Женя сам не отправится на поиски Комнаты. «Я не Собиратель», — сказал голубоглазый. Судя по тому, что Юра узнал от Марины, ничего из этого не было правдой.

Объяснение Марины, почему они должны идти прямо сейчас, начинало казаться ему небезупречным.

Спустившись, они повернули направо, где из-за деревьев доносился тихий плеск воды. Марина ускорила шаг.

— Нам нужно обогнуть озеро, — сообщила она, оглядываясь. — Возле берега будет тропинка.

— Хорошо, мы куда-то торопимся? — проворчал Юра. — Я думал, у тебя там неприятные воспоминания. Ты чуть не погибла и всё такое…

Марина не ответила. Она ушла далеко вперёд и не слышала его бормотание. Лес шептал, предупреждая о чём-то.

«Я не буду бежать, — сказал себе Юра. — Я не опущусь до такого. Она увидит, что я отстал и подождёт».

Он побежал, сначала смущённой трусцой. Марины не было видно. Впереди четыре ели заслоняли берег озера. По бокам от них он видел тёмное зеркало воды, но между ним и водой ничья спина не маячила. Скорее всего, Марина за деревьями. Она будет смеяться, что он так припустил.

Притормозив, Юра обогнул ели и повернул голову. Марина лежала ничком возле цветка, похожего на тюльпан. Юра ощутил холодные щупальца страха. Но испугаться, как следует, он не успел.

— Экспеллиармус! — раздался знакомый голос, полыхнуло заклинание, и палочка Юры выскользнула из кармана.

Юра медленно повернулся. Было темно, и всё же он узнал приплюснутый нос, коричневую шапку волос, толстые ляжки и… оранжевые ботинки. Страх сменился на гнев.

— Что ты с ней сделал?!

Голубоглазый ступил в полосу лунного света. Он улыбался: не как лиходей, а как торговец после удачной сделки.

— Я хочу добавить ещё один пункт к договору, — сообщил он. — Вы возьмёте меня с собой.

— Что ты с ней сделал?! — заорал Юра.

Женя поморщился.

— Я сказал, ВЫ возьмёте меня с собой. Множественное число. Она в порядке. Не считая опасного сочетания любопытства и безрассудства, которое никого ещё не доводило до добра.

Краем уха Юра услышал копошение. Марина пыталась подняться на ноги.

— Скотина! — Выдала она, поднявшись. И потянулась в карман за палочкой.

Женя покачал головой.

— Твоя палочка у меня. Я не идиот, знаешь ли, — сухо сказал он и переключил внимание на Юру. — Вот видишь. Испарения мурлокомля безвредны, хотя вызывают кратковременную потерю сознания.

Юра посмотрел туда, где только что алел тюльпан. Вместо прекрасного цветка его глазам предстал щетинистый розовый гриб. На такую мерзость не захочется взглянуть поближе. Вот тюльпан наверняка привлечёт внимание молодой девушки, не подозревающей, что это морок.

— Мне не нужна палочка, чтобы выцарапать тебе глаза, — отметила Марина и тотчас перешла в наступление.

Женя спокойно поднял палочку. Он ничего не сказал, но Марина остановилась, вне себя от злости. Ветер растрепал тёмно-русые пряди, сделав её похожей на образ в голове Юры — на девушку, которую выплюнул вихрь.

— Итак, — подвёл черту Женя. — Вот что сейчас будет. Сейчас вы отведёте меня на то место, мы вместе разгадаем загадку двери…

— В такую темень? — перебил его Юра. Он подумал об этом только сейчас. Невозможная стала невозможной в квадрате. Но это никого не волновало.

— … а потом все будут счастливы, — сухо закончил Женя.

— А если мы не пойдём, что делать будешь? — полюбопытствовала Марина.

В это время мимо неё проползал гриб. За землю он цеплялся противными розовыми отростками. Голубоглазый неторопливо навёл на гриб палочку.

— Диффиндо! — Рассечённый гриб успел выпустить последнее в своей жизни облачко газа. Увы, слишком далеко от Жени. Марина поглядела на остатки мурлокомля и затем насмешливо — на Женю.

— Даже грибы тебя ненавидят, — сказала она.

Женя блеснул глазами, но спустил колкость.

— Зачем это упрямство? Ты осознаёшь, что наши имена войдут в будущие учебники истории? — вразумлял он.

— Моё имя рядом с твоим? Осознала. Нет, спасибочки.

— Значит, отказываешься вести? — грозно спросил Женя.

— Пытать меня будешь? — язвительно поинтересовалась Марина. — Если охота в Азкабан, вперёд.

Какое-то время висела тишина, только шелестел листьями ветер, да лизали берег неспешные волны. Юра думал о том, что Женя, вероятно, устал держать палочку, и если он опустит руку ещё чуть-чуть ниже…

Женя вскинул руку с палочкой. Теперь он в большей мере выцеливал Юру, а не Марину.

— Ну и ладно. Думаешь, ты мне нужна? Ты была перестраховкой. Мой главный козырь — он.

Юра понял, что он перестал что-либо понимать. Марина развеселилась.

— И как же вы отыщете то место без меня?

— Я примерно знаю, где оно. Ты ведь водила туда других собирателей. У меня есть связи. Конечно, с тобой было бы вернее, но…

Он оборвал себя и вдруг обратился к Юре другим тоном. От его прежней сухой манеры осталось мало.

— То, что я тебе сказал тогда, правда. Твоя судьба — раскрыть секрет Бобовой Комнаты. За свои годы в Хогвартсе ты уже сделал то, что не удавалось никому. Завтра ты можешь стать живой легендой. Я буду никем по сравнению с тобой. Она будет никем. И всё это здесь, рядом… — Женя дёрнул головой в сторону чащи. — Тебе всего лишь надо пойти со мной.

Противоречивые чувства обуревали Юру. Была тут безумная надежда, страх неудачи, недоверие, желание поверить, вина перед Мариной за то, что он обдумывает предложение мерзавца. Но он не пустил эмоции в свой голос.

— Разве ты не использовал меня, чтобы добраться до Марины?

— А почему я выбрал именно тебя для этой задачи? Мне нужны были вы оба. Но в основном… ты.

Юра не видел глаза Жени в темноте. Естественно было бы полагать, что Женя всего лишь говорит, что Юра хочет услышать. Но странные ускользающие нотки в голосе торговца наводили на мысль, что голубоглазый и впрямь жаждет не только своего богатства, но и его славы.

Вновь повисла тишина. Незримые весы в душе Юры склонялись к положительному ответу. Понимая это, он бросил на другую чашу весов все имеющиеся доводы: о том, что прохиндей два года пользовался его секретом, получая шестикратную прибыль, и что всё-таки провёл его…

Когда Юра, чувствуя себя Иудой, готов был уже дать окончательный ответ, вмешалась Марина.

— Ладно, давайте сгоняем! — вставила она.

Не удержавшись, Юра вытаращился на неё. Марина пожала плечами.

— Ну а что, так и будем тут мёрзнуть стоять?

Юра и Марина шли тропой через чащу. Женя ступал позади, чтобы держать пленников на прицеле. Второй палочкой, отобранной у Марины, он освещал дорогу. Тем, кто шёл впереди, это не слишком помогало: Юра поначалу тревожился, что из черноты за частоколом деревьев выползет какая-нибудь тварь. Потом его внимание переключилось на внутренний мир.

Прошлые достижения сделали его тем, кто он есть. Но они остались в прошлом. За два года им было открыто всего три секрета в нелюдимых частях замка, куда он повадился забредать. Юра убедил себя, что в Хогвартсе становится меньше секретов. В этом была часть правды. Другая часть правды — в прошлом остался тот Юра, который вершил невозможное.

Когда он пытался вспомнить свои первые годы в Хогвартсе, прошлое смотрело на него тоскливо и укоризненно.

Мир тогда казался ему одной большой тайной. А Собиратели — проводниками в сей мир. Они научили его подмечать странности в том, что казалось привычным. Ассиметрию или, наоборот, симметрию там, где ей быть не полагалась. Или просто что-то странное: знамя, развевающееся против ветра, кустарник в форме замочной скважины… Такие штуки называли метками. Неочевидные знаки, указующие путь умеющему видеть.

Какое качество позволяло их замечать? Зоркость? Внимание к мелочам? Пытливый ум? Что из этого привело его к успеху? Он должен понять до того, как они достигнут пункта назначения.

Юра поднял голову. Ночь стала темнее, чернота за деревьями — гуще. Рядом плыл сквозь темноту Маринин силуэт.

— Долго ещё до того места? — спросил он.

Марина метнула на него быстрый взгляд.

— Мы прошли его полчаса назад, — буркнула она.

— Чт… — Юра осёкся, оглянулся на бредущего позади в пятне света Женю. — Ты в своём уме?

— Я не позволю этому гаду меня использовать.

— И что ты намерена дальше делать? — поинтересовался он как можно невозмутимее.

— Не знаю.

— Ну ты же как-то представляла, как это закончится? — осторожно спросил Юра.

— Я не знаю, ясно? — Марина сердито взмахнула рукой. — Нам надо от него отделаться.

— Говори тише, — встревожился Юра. — Почему тогда ты согласилась пойти? Я думал…

— Потому что я тоже хочу найти Комнату.

Нельзя сказать, что Юра был удивлён. Конечно, хочет. А кто не хочет?

— Хорошо, я не пойду с ним, — решительно заявил он. — Откажемся, как ты и хотела. Что он сделает? Ты сама сказала. Потом как-нибудь выберем момент, когда он не будет знать, где мы.

Марина после недолго колебания спросила:

— А как он в первый раз узнал, где мы?

Юра молчал. Ему тоже хотелось бы знать.

— Давай набросимся на него? — хищно предложила Марина.

— У него оружие, — напомнил Юра. — Твоя палочка. А моя вообще на берегу осталась валяться.

— И что с того? Нас двое. Это преимущество. Он успеет пустить заклинание только в одного.

— Та-ак, — протянул Юра. — И что сделает второй?

— Ты тупее не мог ничего спросить? Вырубит его!

— Эй, кого это вы там собрались вырубить?

— Сейчас! — крикнула Марина, и первая бросилась на Женю.

Женя выпустил Остолбеней, но Марина увернулась, и заклинание сверкнуло над Юриной макушкой. Это помогло ему прийти в себя. Он побежал вперёд, собираясь напасть сбоку.

Марина схлопотала второе Остолбеней в двух шагах от голубоглазого. Её волосы надулись парашютом, когда она падала. Несколько метров всё ещё отделяли Юру от неприятеля. Осознав, что план провалился, Юра кинулся не влево, на врага, а вправо — во тьму. Он присел за первым деревом. В этот же миг ещё один красный луч ударился в ствол с другого боку и рассыпался снопом искр. И вдруг всё стихло. Юра слышал, как тяжело он вдыхает и выдыхает, а в промежутках — как шумит затерянный в кронах ветер. Холод скальпелем резал лёгкие. Неопределённость была хуже. Зная, что совершает ошибку, Юра выглянул из укрытия.

Марина лежала на земле, Женя стоял и бесстрастно смотрел на него. В лицо Юры бил свет зажженной палочки.

— Юра, заканчивай эти глупости, — сказал торговец почти нежно. — Ты прекрасно знаешь, она нам не нужна.

«Не нужна, как же, — посмеялся про себя Юра. — Ты полчаса назад прошёл нужное место».

— Иди в жопу! — крикнул он. Дерзкий выкрик далеко отозвался в морозном воздухе. Юра чувствовал себя отважным. Правда, что делать дальше, не знал.

— Авис! Опуньо! — Женя проделал какие-то сложные движения второй палочкой.

Юра услышал хлопанье крыльев, но птиц заметил, только когда они спикировали на него сверху. В следующую секунду он куда-то нёсся, перед глазами мельтешили крылья, клювы, хохолки и его руки, которыми он прикрывал лицо. Боль от клевков заставляла подпрыгивать. Вылезший справа ствол едва не сбил с ног. То ли поэтому, то ли из-за «поводка» заклинания, птицы от него отстали. Перед самым носом коварно выскочило дерево. Затормозить Юра не успевал. Последняя его мысль была о том, что это никакое не дерево.

— Вот мы и на месте, — сказал Женя.

— Теперь вся надежда на тебя, — добавила Марина.

Эти двое стояли плечом к плечу и не пытались друг друга убить. Марина смотрела на Юру с любопытством, Женя — с вопросом. В руках последнего была палочка, из которой лился свет на тропу. Прошлогодняя трава и ворох жухлых листьев осины ни о чём не говорили великому Собирателю.

— А это точно то место? — Юра поднял полный надежды взгляд.

— Точно, — подтвердила Марина. — Возле этой осины валялась моя палочка. Дверь была тута.

— Ты ничего не видишь? — удивился Женя. — Я думал, это твоя судьба.

Юра смотрел. Юра припоминал всё, чему его учили. Симметрия, ассиметрия… Трава косая, гнутая, как и должно быть. Форма листьев не та, может? Листья осины — округлые, зубчатые, всё так. Может, что-то странное с деревом? Нет, осина как осина. Может, воздух дрожит? Нет.

— Увидел?

— Дайте мне время, — сдавленно пробормотал Юра.

Женя опустился рядом с ним на корточки. Голубые глаза разочарованно светились в темноте.

— Не говори мне, что я ошибся в тебе.

Вот зажглись карие глаза Марины.

— А я тебе говорила. В пророчестве о нём ни слова. Уж кентавры в делах судьбы разбираются.

— Я всё равно надеялся, — вздохнул Женя.

— Дайте мне вр… — запротестовал Юра, но голос срывался от стыда и обиды. — Дайте мне вр… мне простонуновр…

Женя наклонился и наотмашь ударил его по щеке.

Хотя Юра и очнулся, перед ним по-прежнему возвышалась чья-то фигура. Сквозь сонную муть сперва показалось, что это человек на лошади. Юра всмотрелся: обнажённый торс напрямую переходил в туловище коня.

— Ты кентавр? — Юра с трудом разлепил губы.

Кентавр делано-иронично себя оглядел.

— Похоже на то.

За плечами кентавра виднелся потолок пещеры, а спиной Юра чувствовал камень. Воздух был тёплым. Юра упёрся ладонями в пол и подтянул тело, приняв сидячее положение. Всю правую часть лица саднило, голова приподнималась с трудом, мышцы ещё слишком хорошо помнили нещадные клевки.

— Где я? Это ты меня ударил?

— Ты в жилище кентавров. Я не хотел тебя будить, но ты мямлил, дёргался… Бесит.

— Я спал?

— Можно так сказать. Ты выскочил прямо на меня, орал, руками размахивал, долбанулся мне в ногу и отрубился. Я подумал, что не годится тебя в лесу на холоде оставлять.

— Да, звучит не очень, — согласился Юра. — Спасибо.

Кентавр переступил копытами.

— А от чего ты бежал?

— От птичек… Там ещё двое было со мной. Ты их не видел?

— Нет, — кентавр мотнул головой. — Нет, тебя только видел.

Юра поднялся, проверить, слушаются ли его ноги. Ноги слушались. В глубине пещеры тусклые факелы подсвечивали пустые ниши вдоль стен. Из одной из ниш доносилось сопение. Не хотелось бы кого-то разбудить. Кентавры ненавидели людей, все знали это. Кентавры не убивали детей — и, видимо, не оставляли их без сознания в лесу. И всё-таки поступок, опасно близкий к человеколюбию.

Кентавр-спаситель поглядывал на Юру искоса как на что-то неудобное и почему-то всё ещё существующее. Но не враждебно. Возможно, он согласится отвести его обратно на то место, где подобрал.

А есть ли смысл возвращаться туда? Если там никого не было, как говорит кентавр, значит, Женя с Мариной не ждут его на том же самом месте. Отправились дальше вдвоём? Или Женя раскрыл обман? Или они устроили драку, и сейчас… Слишком много переменных.

— Ты чего шатаешься? Тебе валить надо. Если моё стадо вернётся и увидит тебя здесь, нам обоим кранты!

Что ж, Юра угадал. Законы кентавров запрещают убийство детей, но не обязуют спасать безумных детей, которые сами забрели в лес и отрубились там, убегая от птичек. Предложить им ввести прецедентное право?

— Дай мне минутку, — Юра приводил свои мысли в порядок, упёршись ладонями в стену. — Что ты сказал? — опомнился он. — Так твоё стадо не здесь?

— Нет, они на другом краю леса, решают тёрки с великанами. Меня оставили сторожить жилище, — неохотно пояснил Грот. Он был явно не в восторге от того, что его «оставили сторожить жилище».

— То есть, тут больше никого нет кроме нас?

— На твоё счастье нет. Иначе оставил бы тебя там. Мне проблемы не нужны.

Прислушавшись, Юра снова уловил сопение в одной из ниш. Ладно, не его дело.

— Дай мне минутку, — повторил Юра. Он упёрся макушкой о стену, чтобы помочь себе думать.

Наиболее вероятный сценарий: Марина послала мерзавца, Женя в одиночку не нашёл ничего… Второй важный вопрос — они стали бы искать его, Юру? Или вернулись бы в замок и рассказали обо всём преподавателям? А вдруг уже пытались искать и отчаялись? Хотя вряд ли. Ещё ночь, а значит, он провалялся недолго.

Как бы там ни было, что ему-то делать? Где то место он не знает…Просто шагать по тропе в обратном направлении, авось встретит их? У него больше шансов пересечься с акромантулом. С волшебной палочкой Юра ещё мог бы пошляться туда-сюда. Безоружным — ни за что. Он не будет искушать судьбу и попросит кентавра вывести его к замку.

Всё было кончено, Юра с тягостным чувством отошёл от стены.

— Ты отведёшь меня в замок?

Конечеловек, повернувшись полубоком, чтобы он мог по-прежнему смотреть на Юру искоса, ответил:

— А что мне остаётся? Ты ж подохнешь.

Пока Юра соображал, подразумевалось ли, что он поедет верхом и насколько безопасно об этом спрашивать, из глубины пещеры донеслись звуки: что-то сопело, пыхтело, шелестело.

Юра обернулся, ожидая увидеть самовар, но увидел слабосильное существо, влекущее себя по полу. Ум не решался распознать в существе кентавра. Ведь Юра на картинках и в жизни привык видеть их гордыми и могучими.

Старик передвигался на руках, лошадиное туловище волочилось сзади, сальные волосы подметали пол.

— Жесть какая… — выдохнул Юра, забыв, что рядом кентавр.

К счастью, старик его не расслышал: ещё не дополз.

— Это Рихон, — представил кентавр-спаситель. — Ему э… что-то около ста. Точно никто не знает. Даже Рихон.

— Кентавры столько живут? — поразился Юра.

— Рихон живёт.

Старик тем временем подполз на расстояние слышимости.

— Кого ты привёл в наш грот, Грот? — просипел он и захихикал, довольный своей шуткой.

Грот вздохнул.

— Ты вроде на свете пожил, а это единственная шутка, которую ты помнишь?

Старик подполз к Юре, задрал голову и сощурился.

— Ты человек, — объявил он. — Тебе тут нельзя.

— Я уже ухожу, — заверил Юра, немного задетый.

— Уходи… — Рихон уронил голову на грудь и начал разворачиваться. — Если конечно… — старик закашлялся, — …если ли ты вдруг не хочешь узнать о пророчестве.

Юра лишился дара речи. В памяти мигом всплыли и недавний сон, и рассказ Марины, и все терзавшие его сомнения.

— Нам нельзя рассказывать людям, ты же знаешь, — вмешался Грот.

Старик стал разворачиваться обратно.

— Ты будешь говорить мне, что можно, а что нельзя, Грот? Правда? Ты? — рот старика задёргался. Что означала эта гримаса, Юра в тусклом свете пещеры определить не сумел.

— Но это же… — попытался возразить Грот.

— Другое? Послушай, жеребёнок. Правила зачем нужны? Чтобы сохранять статус кво, правильно? Но ты и я знаем, в истории всегда наступает момент, когда всё летит к чертям.

Грот задумался о чём-то, о чём только эти двое имели представление.

— Думаешь, сейчас такой момент? — хмуро спросил он.

— Пророчество не сработало. Великаны хозяйничают на наших землях. Наша реликвия похищена. Как бы ты ещё это назвал, а?

Юра не понимал, что значит «пророчество не сработало», но, услышав ключевое слово, поспешил отреагировать.

— Я что-то слышал о пророчестве, — сказал он. — Когда самка человека разрушит пещеру кентавров, появится Бобовая Комната?

Рихон посмотрел на него обалдело.

— Пещеру гномов, а не кентавров, это раз. Во-вторых, в пророчестве не обозначен пол собирателя. И "самка"... что за выражения? Так, ладно, слушай сюда.

Старый кентавр ценой титанических усилий приподнялся на полусогнутые передние ноги.

— Триста лет назад я был вожаком стада. Наш нынешний лидер, Дорос, чтоб его матушка обратно родила… ещё не появился на свет, — Рихон устремился взглядом сквозь время.

Юра выждал несколько вежливых секунд.

— Простите, вы говорили…

— Да, да. Не перебивай. В тот день… Как вы называете появление секретов?

— Появление секретов, — ответил Юра.

— Скучно. Мы называем это Днём Явления. Были знаки. Изменилась земля, изменилось небо. Но это не всё… Перед тем, как прийти в мир, оно постучалось.

— Постучалось куда? — опешил Юра.

— В двери моего разума. Это я изрёк пророчество. После того, как оно поведало мне тайны грядущего.

У Юры от подобной велеречивости пересохло в горле.

— А что за оно такое?

Рихон поглядел на него как на болвана, будто Юра спросил, почему по ночам темно.

— А ты думал, секреты кто-то построил, разбросал подсказки? Нет, милый. Это результат влияния разума на материю. Нечеловеческого, естественно.

«Чем дальше, тем бредовее», — подумал Юра.

— Хорошо, а откуда оно явилось?

— Есть другой мир. Верхний мир, мы его называем Он не менее реальный, чем мир яви. Разумные существа могут быть проводниками, так как сознание находится между мирами. По верованиям кентавров оттуда приходят к нам озарения, новые мысли, пророчества, вещие сны…

— Оно тоже оттуда?

— А откуда ж блин ещё? Не из космоса же.

Рихон, похоже, забыл, что для Юры верования кентавров были в новинку. Юра меньше удивился бы, если бы узнал, что тварь из космоса.

— И что оно хотело? — продолжал он задавать тупые вопросы.

— Того же, чего хочет всякое существо Верхнего мира: попасть сюда. Насколько берусь судить, оно получило возможность принять любую материальную форму. Но не стремилось обращаться в кого-нибудь из плоти. Оно совершило крайне странный выбор.

— Превратилось в Бобовую Комнату? — выдвинул предположение Юра.

— Поначалу — да, в Комнату. В первый день творения. Во второй день оно размножилось в пространстве, а сама Комната перешла в нулевое пространство… Это кусочек явленного мира, вынесенный за пределы целого. В третий день Оно размножилось во времени. С той поры неизменно на рассвете бесформенная энергия заполняла секретные места. Вдох, старая энергия устремляется в Комнату, выдох — новая энергия возвращается в сеть секретов. Каждый рассвет. В четвёртый день энергия обрела форму. Первый в истории Собиратель заглянул в сундук и узрел конфетки Берти Боттс… Э, должно быть, думал о них в тот момент. Оно выбрало вид того, что полагало, для нас представляет высшую ценность.

— Я всё понял, — сказал Юра, который понял меньше, чем до сих пор. — Но как это связано с тем, кто откроет Комнату?

— Терпение, дитятко. Я веду к этому. Нечто, мы называем его термином Аватар, — само себе предписало, сколько оно жить будет. А может и не само, законам каким-то подчинялось. В любом случае, оно подробно описало этот промежуток времени. Все события из жизни кентавров — те, что имели значение для меня и моего рода. Уже тогда я знал, в какой день родится Дорос, и как он придёт к власти. Я стал его другом и наставником, это тоже было частью пророчества. Оно предсказало ещё много того, что сбылось и много того, что могло сбыться, но что удалось предотвратить. Самыми тяжёлыми для кентавров должны были стать последние годы. Среди прочего было предсказано, что великаны позарятся на наши земли, и ученик Хогвартса похитит нашу реликвию — инкрустированную бриллиантами стрелу. Мы смиренно переносили тяготы судьбы. Ведь в конце нам была обещана победа. В самом конце — в День Сути.

— Как-как?

— День смерти Оно. Ухода, если быть точным, потому как по-настоящему существо из Верхнего Мира умереть не может.

Юра знал, какой следующий вопрос нужно задать.

— Расскажите про День Сути.

— Когда не останется больше других неоткрытых секретов, наступит черёд Комнаты, последнего секрета. В день, когда человек разрушит пещеру гномов, Комната будет открыта, и Зверь будет повержен. До этого дня кентавры должны хранить расположение Комнаты втайне от людей. Мы ждали день Сути с великой надеждой и великим томлением. День, в который мы прогоним великанов с наших земель, и положим конец нашей общей беде. Два года назад человек разрушил пещеру гномов, как было предсказано. Человек поверг Зверя, как было предсказано. Но преждевременно — ещё не все секреты были открыты. День Сути не наступил. Оно не ушло, а победа над великанами нам только снилась. По поводу дальнейшего мнение кентавров разделилось. Одни считали, что нужно ждать настоящий день Сути, и мы получим обещанное. В их числе наш главный, Дорос. Но мятежники вроде меня и Грота думают иначе. Мы полагаем, что, раз всё пошло наперекосяк, нужно взять судьбу в свои руки, рассказать людям о пророчестве и показать известные кентаврам секретные места. Таким образом мы приблизим день Сути. Вот почему я тебе обо всём рассказал. А теперь ты скажи, зачем забрался так глубоко в лес и без оружия? Ты дурак?

Юра набрал воздуха и заговорил:

— Я пришёл сюда с девушкой, которая открыла Комнату в первый раз. Это она разрушила пещеру гномов и повергла зверя. Но после того, как она покинула Комнату, дверь исчезла. Многие волшебники пытались раскрыть загадку исчезнувшей двери, но потерпели неудачу. Я здесь, чтобы попытаться опять. Я открыл больше секретов, чем кто-либо в истории.

Он не ручался, что прямо в истории, но хотел обосновать свои амбиции. Рихон раскусил его мгновенно.

— И ты считаешь себя избранным? Считаешь, ты разгадаешь загадку?

— А вы думаете, это будет она? Марина? Ведь о ней… Пророчество было о ней, — Юра сбился и сконфуженно умолк.

Рихон обнажил считаные зубы в жутком подобии улыбки.

— Судьбу можно изменить. Я наблюдал это множество раз. Жалею, не сразу понял… многое иначе было бы, если бы понял. Хочешь знать моё мнение? Бери неумеху судьбу в свои руки. Вдруг всё закончится сегодня? Поговаривают, секреты уже все открыты. Вдруг ты станешь нашим избавителем? По такому случаю, уверяю тебя, мы перепишем пророчество.

— Но я не знаю… где то место. Вы знаете? Вы отведёте меня?

Рихон перестал улыбаться.

— Разве не видно, что я и себя-то никуда не отведу?

За его спиной Юры кашлянул Грот.

— Я отведу. Я там был.

Очнувшись, Марина не спешила открывать глаза. Заклинание угодило ей в предплечье, и на ту же руку она приземлилась. Болела рука немилосердно. Но упускать стратегическое преимущество Марина не собиралась.

Какой-то шум. Просто ветер или шаги?

Вблизи выругался Женя. Кажется, он сказал: «Чёртов кентавр». Любопытная Марина приоткрыла глаза: кентавра не было, зато спиной к ней стоял Женя. Марина завозилась, вставая. Не успела: Женя обернулся на шорох. В обеих руках у гада было по палочке, и Марина решила бежать. Она нырнула в чащу прежде, чем Женя успел отреагировать.

Марина перемещалась от дерева к дереву, как только свет из палочки преследователя выхватывал уголки елового лабиринта. Но скоро она ушла вперёд. Кое-как она всё ещё различала и огибала деревья, почти неприметные во мгле.

« Из всех безумств…» — повторяла она себе, осторожно ступая по изрытой корнями земле.

Небо, скрытое за пологом из крон, вдруг раскинулось жемчужным куполом, возвещая об открытом пространстве. Что-то бесформенное темнело на середине прогалины. Марина сделала робкий шаг. Потом ещё один. Облегчённо вздохнула — её напугало трухлявое дерево.

Оно росло на краю оврага. Нижняя часть ствола накренилась, корни выпростались. Верхняя лежала на дне оврага. Марина наклонилась над краем и увидела насыпь. Да это же… Здесь она два года назад выбралась из под земли!

Воспоминания принесли смешанное чувство победы и горечи. Тогда она не подозревала, испытания того дня только начинались. А ведь тропа так близко была. Она, должно быть, пересекла её, раз вышла потом к речке. Пересекла и не заметила.

Ночную мглу взрезал луч света.

— Марина, ты здесь? Я просто хочу поговорить.

Марина говорить не хотела. Она хотела вырубить гада, забрать свою палочку и отыскать Юру. Свет палочки метнулся сперва в одну сторону, потом в другую, а когда выхватил место, где она стояла, Марина уже юркнула за торчащие точно растопыренные пальцы корни дерева.

— Давай всё обсудим, — попробовал опять Женя. Слизняк воображал себя голосом разума, будто не он устроил засаду и держал их на мушке. Образец здравомыслия, Мерлин его побери.

Он стоял на самом краю. Вот бы… Но как?

Она подождала, пока свет палочки отвернется от её укрытия, и выбежала, собираясь толкнуть гада в спину. Конечно, Женя обернулся на шум. Слишком резко: пласт земли под его ногами обвалился, увлекая за собой орущего поганца. Марина подбежала посмотреть. К великой радости она обнаружила на краю палочку, скрупулёзно освещавшую прожилки прелой листвы.

Марина посветила палочкой вниз. В растрёпанных кудрях отыскались два голубых глаза.

— Вот сейчас можем поговорить, — смилостивилась Марина.

— Я знаю, что ты не туда нас завела, — сухо сказал голубоглазый.

— Ты догадался? Какой молодец.

— Я выберусь отсюда.

— Ой, что ты. И будет мстя твоя страшна?

— Я хочу лишь найти Комнату. Месть это по твоей части, — ядовито сказал он.

— Моей? — искренне удивилась Марина.

— Думаешь, я не знаю, почему ты меня ненавидишь?

Марина сама почти забыла. Она свыклась со своей неприязнью и не углублялась в причины. А причина была. Давно, когда она училась на третьем курсе, а Женя на втором, а никому неизвестный Юра Гордеев только поступил в Хогвартс, в школе открылся клуб дуэлянтов. Участие в дуэли обходилось всем желающим в двадцать пять бобов. Победитель забирал конфетки соперника. Таковы были первые оговоренные правила в день первой дуэли четырнадцатого сентября две тысячи второго года. Все делали ставки.

— Просвети меня, — сказала Марина.

— Я поставил против тебя. С тех пор ты меня избегала. Когда я спросил, в чём дело, ты ответила…

— Друзья так не поступают, — холодно закончила за него Марина.

— Как будто дружба заключается в том, чтобы поступать вопреки здравому смыслу.

— Ты омерзителен.

— Ты вечно лезла на рожон, почём зря. В тот раз ты, как обычно, переоценила свои силы. Но я-то не терял головы. Я понимал, что у тебя нет шансов против старшекурсника. И я оказался прав.

— У тебя не хватило смелости сказать мне об этом в лицо? Зачем было нужно врать, что ты в меня веришь?

— Я хотел сохранить нашу дружбу. И я хотел больше бобов.

Женя стоял на дне ямы. Изредка делал безуспешные попытки пригладить волосы. Марина не могла смотреть на подлеца. Она опустила зажженную палочку, отчего мир вокруг померк.

— Ты правда думаешь, что дело только в этом? В здравомыслии? Ты настолько дурак? — глухо спросила она.

Женин силуэт гневно всколыхнулся. Марина представила, как тот в темноте сжимает кулаки. Наверняка, он считал себя кем угодно, только не дураком.

— Думаешь, ты умная? Всё, что тебе когда-либо удавалось, удавалось тебе случайно. Комната — доказательство. Пророчество… почему все так очарованы этим словом? Судьба всего лишь сводит события, организует случайности. А ты, небось, возомнила себя гадким утёнком.

— Теперь понятно, почему ты отказался мне верить, как и другие. Ты не мог вынести мысли, что ошибался на мой счёт.

— Я не знал правды и с учётом фактов предположил наиболее вероятное.

— С учётом фактов! Боже правый. Иногда мне становится любопытно, что ты сделал с теми двумя, которые помогли тебе выбраться из секрета? Кроме меня и тебя только они знали про «шесть в одном». Дай-ка угадаю? Поразмыслил и с учётом неизбежного риска стёр им память? Запугивал? Шантажировал?

— Нет, идиотка. Я взял их в долю. Нужно 18 часов, чтобы обобрать все шесть секретов. Каждые сутки. Мне требовалась помощь. Если хочешь знать, впоследствии они стали мне друзьями.

— Так вот кого ты называешь друзьями, — хихикнула Марина. — Партнёров по бизнесу?

— Мы были партнёрами во всём, — зло парировал силуэт. — Рауф рассказал мне поверье. Малопопулярное. Крайне любопытное. В нём говорилось, что Комната и есть та сторона, откуда приходят бобы. Она не просто ещё один секрет. Она — источник. Понимаешь, ЧТО подарила тебе судьба, глупая ты девчонка?

Марина снова подняла палочку и высветила уже не такое бесстрастное лицо под шапкой волос.

— Ты блефовал, не так ли? Ты не знаешь, где то место.

— Конечно, не знаю. Никто уже не помнит, куда их два года назад водила одна фантазёрка. Однако, ты не такая уж и дура. Вытащи меня отсюда, и я поделюсь информацией, которая поможет нам отыскать дверь. Без меня даже Юра со всеми его талантами будет глубоко разочарован.

Марина вздохнула. Тоска всегда подкрадывалась к ней незаметно.

— Снова игры твои? Счастливо оставаться, придурок, — она двинулась прочь, подняв перед собой палочку.

— Стой! Дура! — заверещал поганец. Марина остановилась.

— Я знал, что ты образумишься, — сказал Женя с облегчением.

— Чуть не забыла, — поразилась себе Марина. — И впрямь дура.

Она подошла к дереву, которое однажды едва не придавило её, но позволило выбраться из ямы.

— Бомбардо!

Взлетело облако щебня. Нижняя половина дерева дерева ухнула на дно оврага, отрезая выход из ямы.

— Это точно то место?

— Два года прошло, чел. Я тебе компас что ли?

Юра спрыгнул на землю. Подошёл вплотную к дереву и изучил форму дрожащих листочков. Осина, сомнений нет. Юра опустил взгляд — несколько листочков надуло на тропу. Память услужливо подбросила сцену из кошмара. Юра отмёл трусливые мысли, предлагавшие ему плюнуть на это безнадёжное дело, бросить всё, не позориться.

Марины и Жени тут не было, чтобы наблюдать его позор. Но кентавр уезжать не собирался — цоканья из-за спины не доносилось. Юра обернулся и похлопал глазками на конечеловека.

— Я сам вернусь в замок, — мягко сказал он. — Спасибо.

— Не понял? Ты что, борзый? Я не собираюсь уходить! Мне нужно знать, чем дело кончится.

— Ну да, ну да, — Юра поскрёб темечко. — Ну да, день Сути.

Грот обеспокоенно смотрел на него.

— Ты это… соберись, парень.

Юра медленно опустился на корточки. Он должен взять себя в руки. Он в кои-то веки у цели.

Есть ли здесь метка? Вот с чего надо начать. Он уже сталкивался с необычным секретом без метки. Этот случай тоже особенный, дураку понятно.

Он ищет дверь в лесу — дверь магическую. Она может быть невидимой. Или появляться и исчезать по некой загадочной схеме.

Велико прозрение. Всё это он в голове сто раз прокручивал.

А если обратиться к фактам? В первый раз Марина обнаружила дверь… случайно. Как? Наткнулась спиной. Очень своевременное и маловероятное событие. Но коль скоро судьба за этим стояла… А только ли судьба? Положим, дверь является в минуту смертельной опасности? Блин, и как же, и что же тогда…

Бред, всё бред.

— Ну что, увидел? — спросил кентавр.

Юра не верил ушам. Кошмар становился явью. Весь его путь был лишь прелюдией — прелюдией к великому позору.

— А чего тут увидишь? — услышал он свой голос. — Без света, блин, что увидишь?

Напускное раздражение призвано было скрывать страх и неуверенность. Юра это понимал, и ему было мерзко от себя.

— Вон идёт свет, — ответил кентавр, помолчав.

К ним по воздуху плыл огонёк. За огоньком — рука с волшебной палочкой и человеческий силуэт. Один силуэт. Окажись то Женя, его оранжевые ботинки немедля бросились бы в глаза. А значит…

— Марина! — обрадовался Юра, но тут же вспомнил свой кошмар и удручился.

— Привет, чумазая девица, — поздоровался Грот, когда огонёк причалил.

— Он сказал, что знает тебя, — сообщил Юра. — Это кентавр, который…

— Я помню, — перебила Марина, разглядывая кентавра. — Ты Фингал. Я тебя так прозвала в своей голове.

Грот потрогал подушечку под глазом и поморщился от воспоминаний.

— Что с тобой стряслось? — Марина повернулась к Юре. — У тебя всё лицо в ссадинах.

— Это долгая история, — сказал Юра. — Где Женя?

— В яме. Пока что. Подозреваю, он оттуда скоро выберется. Я оставила ему палочку.

— В какой ещё яме?

— Чуваки, — вмешался кентавр. — Я понимаю, у нас у всех много вопросов. Но давайте сперва дверь найдём? Тем более, Женя ваш скоро выберется из ямы. Это плохо же, да?

— Это сложно, — ответила Марина.

— Так давайте искать, пока всё просто, — пожал плечами кентавр.

«Сейчас она спросит», — в ужасе подумал Юра.

Марина сама опустилась на корточки и уставилась на клочок земли у корней осины.

— Дверь была с другой стороны тропы, — припомнила она.

М-да. Значит, он выбрал этот клочок, потому что он ему приснился? Ума палата.

Другой край тропы ничем не отличался от первого. Чахлая трава и странствующие листья осины.

— На, — Марина протянула зажженную палочку.

Нетвёрдой рукой Юра взял палочку и выставил её перед собой. Нетвёрдой походкой прошёлся вдоль тропы, вглядываясь в каждый сантиметр. Туда. Обратно. Туда. Он старался увидеть непривычное, но не понимал, что именно тут может в теории выглядеть непривычно.

— Пока ничего не вижу, — сказал он, опережая вопросы. — Ничего из того, чему меня учили.

— Может быть, в этом и подвох, — заметила Марина.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты опираешься на опыт. Но ведь… Оно так не работает.

Она смутилась. Юра — тоже. Это ведь он был великим собирателем и лучше всех должен был уяснить, как работает, а как не работает. Ему вспомнилось, что Марина два года назад разгадала загадку «сломанной горгульи», которой он пренебрёг.

— Я хочу сказать, что секреты не все устроены одинаково, — снова заговорила Марина, — это каждый раз что-то новое.

Она была в целом права. Юра мог возразить, что многие секреты предсказуемы. Например, те, что были скрыты в стенах, любили прятаться за картинами, доспехами и зеркалами. Они сообщали о себе неправильностями формы. Были секреты, охраняемые горгульями. Их выдавала реакция на свет — ложностена свет не задерживала. Были секреты механические, эти молчали на «ревелио» и активировались вручную. Но никто не пытался систематизировать и описать секреты все до единого. Неоднократно собирателям приходилось менять сложившиеся представления, когда они сталкивались с новыми шаблонами поведения.

Он лучше всех об этом знает. Он первым усомнился, что у всех секретов есть метки и разжился золотой карточкой в награду за инакомыслие. Он первым усомнился, что горгулья и секрет непременно соседствуют, и открыл закуток во внутреннем дворе. В Большом Зале все секреты были открыты, или так считалось десятилетиями. Пришёл Юра Гордеев и открыл секрет внутри секрета — такого прежде и после не бывало. В лестничном зале секрет был в потолке — на то время невидаль.

Его учили многому, другие собиратели заваливали его информацией, делились опытом и наблюдениями. Но кое-чему он научился сам — сомнению. Четыре открытия, сделавшие его знаменитым, Юра совершил не благодаря знаниям или каким-то способностям собирателя, а благодаря сомнению.

В чём же ему сомневаться сейчас? Магическая дверь в тёмном лесу и без того перечёркивала предыдущий опыт. Из всех легенд о Бобовой Комнате та, что помещала её в гуще леса, представлялась самой смехотворной. Не удивительно, что даже добытый трофей не помог Марине убедить когтевранцев.

— Есть мысли? — спросила Марина.

Она сгорала от любопытства. В ней жила любовь к непознанному. Не эта ли страсть во все времена отличала истинных собирателей от тех, кто гнался за наживой? Как давно он сам ощущал сладкий трепет перед неизведанным?

— Ну? Что думаешь, Собиратель?

-Я не Собиратель, — он медленно повернулся к ней. — Я уже давно им не был. Ты — другое дело.

— Ты ударился головой? То-то в ссадинах весь. Я в жизни не открыла ни одного секрета кроме той мелочёвки с горгульей.

— Ты не понимаешь. Я только что осознал. Собиратель — это не профессия.

Марина оказалась не готова впитать мудрость.

— Конечно, профессия. Что же ещё? Слушай, кончай дурака валять.

— Хорошо, тогда так. Собиратель — это не только профессия. С горгульей была не мелочевка. Твой разум был достаточно открыт, чтобы впустить в себя сомнения. Все думали, горгулья сломана, показала секрет на другом конце двора и опять впала в спячку. Неправильная, сломанная горгулья. А ты сказала: «Вдруг нет?». И предположила невероятное — секрет перемещается в пространстве.

— Но он не перемещался.

— Какая разница? Это потом. Ты открыла половину истины. Сделала шаг вперёд. Потому что имела храбрость помыслить за горизонтом.

— Разве ты не сделал то же самое, когда отправился искать секрет на другой конец двора?

— Да, — Юра опустил голову, — Но я утратил ту… То состояние ума, души… Я разучился верить в невозможное. А ты не страшилась идти навстречу неизвестному. Ты полезла в ту нору, хоту угрожало тебе лишь… общество Жени. Я думаю, что тебе было любопытно. А сегодня ты ринулась навстречу приключениям, не дождавшись утра. В тебе есть качества истинного собирателя.

— Безрассудство и любопытство, — Марина криво улыбнулась.

— Нет! Храбрость и открытость новому.

Марина сделалась грустной.

— Мне и в голову не могло придти искать дверь самой. Уж если собиратели Когтеврана пытались, и у них не вышло… Кто такая я?

— Ты не поверишь, я также думал про себя.

— Ты? — не поверила Марина.

— Да. Когда я узнал, что на твой стороне судьба, а на моей лишь мои силы…

— Не хочу вмешиваться, — Грот нервно переступил копытами, — но к нам идут сложности.

Со стороны, противоположной от замка, меж двумя сумрачными берегами буйного леса, брела тень. Это мог быть только один человек, но с ним было что-то не так. Женя ступал боязливо, будто шёл по минному полю.

— Мне кажется или… — начал Юра.

— На нём нет ботинок, — закончила Марина.

Когда тень подковыляла ближе и стало видно искажённое гневом лицо, Марина забрала свою палочку.

— Нокс, — сказала она. Палочка погасла. Теперь лишь луна и звёзды удерживали мир от падения во мрак.

Женя остановился. Он попытался сделать невозмутимое лицо, но не сумел.

— Мы всё ещё можем договориться, — сказал он сквозь зубы.

— Где твои ботинки? — осведомилась Марина.

Женя сжал кулаки.

— Я призвал на помощь писки. Эти козявки ничего не делают по доброте душевной, а мне было нечем им отплатить.

— Иди лучше в замок, простудишься, — посоветовала Марина.

— Я иду по направлении к замку. Но я ненадолго задержусь, если вы не против… чтобы я, ну не знаю, прославился и разбогател?

— Невероятно, это была шутка. Он умет шутить, — Марина повернулась, чтобы сообщить эту новость Юре и кентавру.

Когда она повернулась обратно, Женя тыкал в неё палочкой. Марина подняла свою.

— У меня тоже такая есть, — поделилась она.

— Значит, не хочешь по мирному? — уточнил он.

— А может, всё-таки по мирному? — несмело предложил Грот. Женя мельком взглянул на него.

— Это ты не хочешь, — холодно сказала Марина. — Это ты начал.

— Потому что ты была неразумной.

— Ещё скажи, что я тебя вынудила. Все психопаты так говорят.

Женя отступил на шаг. Заставил всех поверить, что он опускает палочку, в последний миг резко передумал.

— Флипендо!

Красно-оранжевый луч сбил Марину с ног и проволок по земле. Грот пошёл на Женю — голубоглазый отскочил в сторону. "Инкарцеро!" — донеслось до Юриных ушей. Конечеловек рухнул. Он бы освободился от верёвок через несколько секунд, которые Женя не собирался ему давать.

— Импедимента! Конфундус!

Сбитый с толку и обездвиженный, кентавр затих. Два заклинания усиливали друг друга. Женя приблизился к безоружному Юре. Палочку он на всякий случай держал перед собой, но Юра понял, что на него планы другие.

Из левого носка у Жени сочилась кровь.

— Наскочил на шишку, ерунда, — отмахнулся Женя, проследив направление Юриного взгляда. — Главное, что мы победили.

— Мы… победили? — оторопело повторил Юра.

— Я понимаю, почему ты убежал. Ты понял, что мы давно прошли нужное место. Ты раскусил мой блеф. Она была тебе нужна. А я — нет. И ты принял единственное разумное решение.

— Эээ… — Юра осознал, что раз Женя считает его союзником, нужно подыграть, — … да, так и было.

— Но теперь ведь это неважно? Мы здесь, — Женя смотрел на него с надеждой.

— Неважно, — подтвердил Юра. — И всё-таки ты мне соврал.

Юра прикусил язык: он должен заставить гада поверить в свою лояльность, не время показывать свои чувства.

— Я тебе не врал! — взвился Женя. — Комната не миф, история Марины — не выдумка. Если бы не я, никого из нас бы здесь не было!

«Конечно, ты просто умолчал об одном пустяке — что собираешься напасть на нас и угрожать».

Юра поставил себе мысленный плюс, что он хотя бы не озвучил эту фразу.

— Ты говорил, что ты не Собиратель, — вместо этого брякнул он.

— Я им был, — торопливо заговорил Женя. — До того дня, когда я столкнулся с Мариной в твоём секрете. Видишь ли, у меня было много времени подумать, пока я… Секрет не должен был закрыться всего через час. Ремесло собирателя так ненадёжно и нелепо! Я решил, что стану торговцем, пока лежал там. Один из моих освободителей, Рауф, назвался торговцем информации. Он знал кучу историй, забытых легенд и преданий… И множество прагматических вещей тоже! Ты бы не поверил, как много он знает. Я сказал, что хочу быть, как он. И Рауф… не сразу, но он поделился со мной всем, что знал.

Юра прикинул, что пока Женя откровенничает, надо пользоваться случаем.

— Как ты нас нашёл? — он старался звучать непринуждённо, как будто разговор шёл между приятелями.

— Да, — согласился Женя неизвестно с чем. — Полагаю, нет смысла скрывать это сейчас. — Когда я начинал карьеру, как продавец информации, первым делом я приобрёл Удлинители Ушей. Для моего рода занятий штука незаменимая. В гостиной Когтеврана столы снабжены столешницами. Там обычно лепят жвачки. Отличная маскировка для Уха, скажу тебе. Я наложил на Ухо морок — это никак не влияет на его магические свойства. Марина всегда выбирала один и тот же стол, стоящий особняком. И было весьма вероятно, что ты явишься к нам в гостиную искать её.

— Но ты не знал, что мы идём на озеро. Мы об этом не говорили. Или говорили? — Юра напряг память.

— О, я знал, что вы пойдёте на озеро. Там ведь начинается тропа. Я пошёл коротким путём, опередил вас.

— Через нору, — догадался Юра.

— Через то, что от неё осталось, да. Она обвалилась в нескольких местах. В том числе сразу за стеной. Я выяснил это заранее. Я также позаботился о том, чтобы горгулья сразу открыла проход в локацию с норой. Она открывает их в строгой последовательности.

Женя выглядел весьма довольным собой. Он беззаботно опустил палочку — видимо, поверил, что Юра на его стороне. Плюс, Женя был ранен. Повалить его и отобрать палочку? Шансы были. Но…

Женя ещё мог пригодиться.

— Я не знаю, что делать. Я не вижу ничего, похожего на метку. — Юра удивился, как легко ему дались эти слова. Сейчас, когда он сбросил с себя ношу собственной значимости, ушёл и страх показаться никчёмным.

— У меня есть теория на этот счёт, — тихо сказал Женя, будто боялся, что их услышат.

— Хочешь сказать, что знаешь, где дверь?

Юре не понравились нотки надежды в своём голосе.

— Не то, чтобы знаю, — Женя помолчал. — Но я кое-что слышал. Может быть, это нам поможет.

«А зачем ему я вообще?»

— Что ты слышал? — голос Юры звучал угоднически.

Женя посмотрел в землю, слегка смущённый.

— В нашу первую встречу, когда я излагал тебе суть дела, я немного исказил факты, обошёл опасные темы. Я сказал, что мысль о том, что Комната и та сторона одно и то же место, пришла ко мне спонтанно. Это не так, — Женя вскинул взгляд. В его глазах было не раскаяние, но опасение.

Юра молчал, и Женя продолжил.

— Рауф рассказал мне об этом. Миф о Бобовой Комнате — самый старый из мифов. Он возник около семидесяти лет назад, после появления секретов. Но тогда Комната называлась по-другому. На слуху были выражения: Абсолютный Секрет, Последний Секрет, Источник, Та Сторона. Все названия передавали одну идею — что есть целое, откуда происходят его части. Рауф собирал мифы, но сам он не верил в существование Комнаты. Я тоже, пока однажды… не решил провести эксперимент. Остальное ты знаешь.

Юра кивнул.

— Но я знал всё это. Ну, в какой-то степени. Как это поможет дверь найти?

— А вот то, чего ты не знал, — невозмутимо продолжал Женя. — Сейчас все замечают, что секретов стало меньше, чем раньше. Кто-то говорит, что они вообще закончились. Рауф посчитал и обнаружил, что частота, с которой открываются новые секреты, каждые семь лет уменьшалась вдвое. И дело не только в том, что секретов изначально ограниченное число. Их становится сложнее отыскать. Сразу после Явления любой дурак мог разжиться бобами. Говорят, бобы валялись на земле, у всех на виду, скрывались за флажками и внутри доспехов. Это были даже не секреты в полном смысле слова. И Собирателями тогда никого не называли — просто не было необходимости в такой профессии. Конечно, со временем стало ясно, что здесь требуются особые навыки — бобы больше не валялись под ногами, а секреты, изощряясь, всё лучше прятались от взгляда и от ума.

Женя перевёл дыхание и заговорил быстро, сбивчиво:

— Согласно теории Рауфа, Бобовая Комната находится на вершине цепочки усложнений. Отыскать её сложнее всего. Рауф считает, что Комната не просто сокрыта от взгляда и ума, как обычные секреты. Целое должно отличаться от частей. Объединять их и в то время отличаться от них. Я сейчас уже не вспомню все доводы, которые приводил Рауф, свидетельства, которые он собрал… Но в итоге он пришёл к выводу, что Комната недоступна наблюдению.

— В каком смысле? — поинтересовался Юра, когда по затянувшейся паузе стало ясно, что Женя закончил.

— Обычные секреты неприметны, маскируются всячески, но их всё-таки можно увидеть. Абсолютный секрет — нельзя.

— А как тогда понять, где он находится?

— Как увидеть то, что нельзя увидеть? — переиначил его вопрос Женя. — Я не знаю. Поэтому мне нужен ты.

Юра понял. Рассказы о его подвигах со временем сошли на нет, стали частью истории, но что такое два года истории для парня вроде этого Рауфа, который в курсе, какие слова были на слуху семьдесят лет назад?

— Ты мог попросить меня нормально. Без махинаций и без… попыток попутно на мне заработать.

— И что было бы дальше? — сверкнул глазами Женя. — Она всё равно отказалась бы показывать дорогу.

Говоря это, Женя покосился на отключившуюся Марину. Вдруг лицо его изменилось, а рука потянулась за палочкой. Юра повернулся: Марина тихонько ползла к своей палочке. Женя вытащил свою быстрее.

— Экспелли…

Юра толкнул подлеца в спину. Голубоглазый наступил на раненую ногу, вскрикнул и повалился.

— Экспеллиармус! — крикнула Марина, как только её пальцы сомкнулись на древке.

Палочка Жени описала дугу и исчезла во мраке. Юра на всякий случай метнулся следом за деревья, нашарил на земле палочку, подобрал и сунул за пояс. Вернувшись через минуту, он увидел, что Женя без сознания, связан по рукам и ногам и шмыгает разбитым носом. Марина времени не теряла.

Она подняла па Юру взгляд, полный торжества.

— Я думала, ты перешёл на сторону зла.

— Я добывал информацию, — важно сказал Юра. — Впрочем, я по-прежнему в недоумении. Он сказал…

— Я слышала, — перебила Марина. — Как увидеть то, что нельзя увидеть.

Хромая и придерживая левую руку, она подошла к растянувшемуся поперёк тропы кентавру. Юра тоже приблизился. Грот лежал на боку и ковырялся пальчиком в земле. Взгляд его был осмысленным, но комбо из двух дезориентирующих заклинаний оказалось чересчур.

— Привет, люди, — поздоровался Грот. — Смотрите, какой клёвый песочек.

— Что с ним? — умилилась Марина.

— Имендимента и конфундо, — объяснил Юра.

— Тогда должен оклематься. Просто, наверное, не сразу.

— Песочка? — предложил Грот, опираясь на одну руку и протягивая в другой горсть земли.

Марина вежливо отказалась и отошла с Юрой к осине.

— Я не знаю, что значит эта загадка, — произнёс Юра легко и свободно, без уколов самолюбия. — Почему ты улыбаешься?

Марина потянулась и обхватила его голову ладонями, точно для поцелуя.

— Что ты видишь? — спросила она.

— Тебя, — обескуражено выдал Юра.

— А что ещё?

— Ты ударилась головой?

— Немножко, но это ни причём. Что ты видишь слева от меня?

Рефлекторно Юра начал поворачивать голову. Марина не дала ему это сделать.

— Нет. Смотри на меня. Но не смотри на меня. Расфокусируй взгляд. Что ты видишь краем глаза?

— Муть!

— Само собой. Но эта муть имеет форму?

И тут Юра увидел: что-то в уголке глаза, он бы счёл это деревом, если бы не знал доподлинно, что дерева там нет.

На лице у Юры, видимо, отразились его мысли, потому что Марина сказала:

— Так я нашла дверь в первый раз. Я увидела её краем глаза и подумала, что это дерево. А потом, когда выбежала, развернулась и глянула перед собой — двери не было.

— Её можно увидеть только краем глаза, — прошептал Юра.

— Не совсем так. Я думаю, она появляется как материальный объект только, когда смотришь краем глаза. Попробуй сейчас, но следи за пятнышком в уголке глаза, — Марина убрала руки.

Юра повернулся, граница видимого мира сместилась, и из мути соткалась дверь.

Он медлил. Что-то внутри него изменилось, и он пытался понять, что. Он не заботился о том, кто открыл Комнату и кому достанется слава. Всё это было уже неважно. А что тогда важно?

Пока Юра колебался, Марина взялась за ручку и потянула на себя. Прямоугольник входа обнажил зал с колоннами. Взгляд провалился, подтверждая, что картинка объёмная, чему в первый миг ум отказался верить.

Юра шагнул внутрь и очутился в тепле и ватной тишине. Лес был в одном шаге от него, но уже так далеко… Закружилась голова, как при телепортации.

Колоннада в два этажа, флажки с символикой Хогвартса, аллея из сундуков. Аллея вела к воротам вдалеке. Больше всего поражала тишина, пожалуй.

И в этой тишине раздался рёв. Марина с перепугу кинулась назад, Юра поймал её в объятья. Машинально вышло.

— Он ненастоящий!

Марина вырвалась, выхватила палочку, обернулась к пустому залу и только тогда до неё дошёл смысл сказанного.

— Как это не настоящий? А какой же?

— Я не знаю, — задумчиво произнёс Юра. — Полагаю, это что-то вроде… эха.

— Эха чего?

Юра пожал плечами, и правильный ответ сам пришёл к нему.

— Полагаю, времени.

— Эхо… времени? — Марина недоумённо повернулась, подумала о чём-то про себя и кивнула.

— Да, похоже на то… на эхо. — Убирать палочку она, тем не менее, не стала.

Юра подошёл к сундуку, первому в ряду слева. Навёл палочку на замок.

«А что, если не сработает», — мелькнула боязливая мысль. Потом Юра сказал «Алохомора», крышка сундука откинулась — сундук был до краёв наполнен бобами. Сундуки ни разу не бывали наполнены до краёв.

— Посмотри, сколько здесь — проговорил он, с трудом выдавливая слова от волнения.

Он вернёт себе шестьдесят шесть бобов, отданных Жене, пятьсот бобов, потраченных впустую на бракованную броню для Квиддича, и останется ещё столько же. Радость внезапного богатства омрачалась разочарованием от того, что секретов больше не будет. Если верить Пророчеству. Он понял сейчас ещё яснее, чем раньше, что Собирателем стал совсем не ради бобов.

Он испытал трепет в тот миг, когда увидел дверь: сопровождающее каждое открытие сладкое ощущение, похожее на перезвон колокольчиков. Всё, что потом, сундук, награда — это рутина.

Юра отцепил от пояса мешочек и стал ссыпать туда бобы горстями. Ему было скучно.

— Какого чёрта?! — услышал он возглас Марины. Повернулся.

К ним брёл кентавр с отсутствующим выражением лица, а возле него с каменным лицом ковылял Женя.

— Тут какой-то пацан, — обронил Грот. — Говорит, что знает вас.

Женя выглядел смирившимся, хотя и злым. Юра испугался по другой причине.

— А дверь не исчезнет? — спросил он, поднимаясь от сундука.

Марина странно посмотрела на него.

— Н-не должна, — ответила она слабым голосом.

— Она исчезла в прошлый раз, хотя там оставался Зверь.

— Но она не исчезла, пока я была внутри.

— Большинство секретов не закрываются пока кто-то внутри, — кивнул Юра.

— Пока ЧЕЛОВЕК внутри, — уточнил Женя тоном справочного бюро. — Исключения секреты с горгульями. Они делают, что хотят.

— Фингал, ты не мог бы проверить, на месте ли дверь? — попросила Марина. — Эм, то есть, Грот.

— Грот это я, — сказал Грот неуверенно. — А Фингал это кто?

— Это тоже ты. Проверь, пожалуйста…

Грот кинул взгляд через плечо.

— Дверь на месте, — подтвердил он. — Фингал круче звучит. Зови меня Фингал, как в своей голове.

«Кажется, к нему возвращается память, — подумал Юра. — Хороший знак».

Женя захромал мимо Марины вглубь зала. Его алчущий взгляд перемещался от одного сундука к другому. Марина проводила его нацеленной палочкой, Жене было всё равно. В глазах Марины вспыхнула ненависть, но тут же сменилась безразличием и усталостью. Она опустила палочку.

Минуту или две единственными звуками в тишине были цокот копыт о каменный пол и шуршание бобов о стенки мешочка.

— Почему ты такой грустный? — внезапно спросила Марина, всё это время стоявшая у Юры за спиной.

Юра был захвачен врасплох и не нашёлся, что сказать на это, кроме:

— А почему ты не собираешь бобы?

— Я не для этого стремилась сюда.

— А для чего?

Марина медленно подняла руку и указала на ворота вдали.

— Два года я сгорала от любопытства, желая знать, что за теми воротами.

Юра высыпал обратно горсть, которую только что зачерпнул. Ему больше не было скучно. Колокольчики вернулось.

— Закончишь, проверим? — вдохновенно спросила Марина.

Юра поглядел на содержимое сундука. Только сейчас он обратил внимание, что уровень бобов не уменьшался. Он затянул мешочек, встал, повернулся и улыбнулся. Марина улыбнулась в ответ.

Когда они проходили мимо Жени, Юра остановился. Он ожидал увидеть торжествующего делягу, но ему предстала иная картина: Женя зачёрпывал, замирал в задумчивости и пересыпал, тоже не замечая, что бобов не становится меньше.

— Ты получил, что хотел. Почему ты не рад?

Женя неохотно поднял глаза. Волосы его съехали набок, под носом запеклась кровь, но он сохранял невозмутимость. Раньше под маской прятались эмоции: хитрость, расчёт, гнев. Нынче же маска была надета на пустоту.

— Я хотел разделить этот миг с тобой, — тускло произнёс Женя и опять уставился в сундук. Зачёрпывал, замирал в задумчивости, пересыпал.

Кто-то взял Юру за руку.

— Пойдём, — сказала Марина. — Оставь это несчастное существо.

Ворота шаг за шагом приближались. Позади слышался цокот и дыхание кентавра. Внимание Юры привлекли распахнутые окна на втором этаже колоннады. За ними не было ничего. Юра считал, что ничего чёрного цвета, а выяснилось, что бывает ещё белое ничего.

— Мои копыта идут впереди меня, — сказал кентавр за их спинами.

— С ним точно всё будет в порядке? — спросил Юра Марину.

— Он прав. Послушай.

Прислушавшись, Юра уловил призрачный цокот наряду с цокотом копыт Грота. Что-то позволяло их отличить. Ложный цокот не разрывал тишину, а был её частью.

— Я отвлекла его шишкой, двурога, — ударилась в воспоминания Марина. — Он бежал до ворот, потом развернулся, но я успела.

— Интересно, что с ним стало. Умер с голоду?

— Надеюсь, его кончина была милосерднее, — Марина показала глазами на окна.

Они прошли мимо двух боковых арок.

— Там ещё есть сундуки, — прокомментировала Марина. — Второй коридор и на всю длину сундуки.

— И зачем столько бесконечностей? — подивился Юра.

— Не знаю. Это тебя удивляет? В каждой легенде бездонные сундуки.

— Только то, что легенды сбылись, — хмыкнул Юра.

"А откуда легенды? Здесь же никто не был", — задумался Юра.

Ему вспомнились слова Рихона о Верхнем Мире, в который верят кентавры, мире, откуда приходят озарения. Из Верхнего мира явилось Оно, и туда же Оно уйдёт; согласно пророчеству… Это будет примерно сейчас.

Они остановились перед позолоченными сверкающими воротами точно вчера с наковальни. На столбах выгравировано по восьмёрке. Вверху над аркой тот же знак.

— Я не удивлюсь, если они заперты, — сказал Юра. — Наверное, это загадка.

Марина толкнула створки. Ворота распахнулись.

В первый что-то стеклянное, огромное перекрученное выросло перед глазами. Конструкция усекалась зелёными плитами сверху и снизу. Внутри что-то шевелится… Песок! Песочные часы!

Песок в верхней половине иссякал на глазах. Марина задрала голову и беззвучно двигала губами.

— День Сути, — проговорил Юра.

Марина покосилась на него. Юра пояснил:

— Всё это было предсказано! Мы, здесь, сейчас.

— Ты был у кентавров, — догадалась Марина. — И что будет, когда песок иссякнет?

— Комната исчезнет. В смысле… ах да, ты ведь не знаешь, что она живая.

— Она что?! — Марина резко повернулась к нему. И в это мгновение песок иссяк.

Воцарилась пугающая тишина, которая длилась и длилась. Никто бы ничего не понял, если бы Грот не окликнул их. Лицо Юра вытянулось, когда он увидел, как клубящееся белое марево из окон заполняет зал. Щупальца неизвестной субстанции сталкивались, смешивались, порождали мини-вихри, а те скрещивались в один чудовищный супер-вихрь.

— Что за хрень? — Юра оцепенел от ужаса.

— То, что было, когда ничего не было, — Марина заозиралась в поисках выхода. В помещении с часами дверей не нашлось.

Супер-вихрь надвигался. Он не колыхал воздух, не издавал ни звука, отчего казался миражом. Это было ничто: никак не пахнущее, никак не звучащее, смывающее мир как краски с холста.

— Мы умрём? — со странным спокойствием спросила Марина.

— Может быть, — Юра взял её за руку.

Грот подался назад и встал на дыбы. Вихрь его стёр, затем слизал створки ворот. Юра инстинктивно зажмурился. Марина больше не держала его за руку, вернее он не чувствовал её ладонь. Ни её, ни свою. Не мог сказать, закрыты или открыты у него глаза, перестал ощущать пол, не разбирал, где верх, а где низ. Висела и думала сама себя бесплотная мысль.

Пустота разомкнулась, пришла темнота, холод и тяжесть бытия. Толчок вынырнувшей из мрака земли вызвал боль в теле, которое больше не воспринималось как своё. Справа на земле лежал ещё кто-то. Юра поднялся и помог подняться Марине.

— Люмос! — Марина поводила вокруг палочкой. Они находились в гуще леса.

Одно из деревьев оказалось на поверку четвероногим.

— Вот вы где! — обрадовался кентавр. — Я вернулся в себя! Я всё вспомнил! Мы завершили пророчество!

Только он это произнёс, как лес наполнился бормотанием, шелестом, дробью, хрустом, запахло лошадью и человеческим потом. В зазорах между деревьями засновали тени кентавров. Стадо выглядело взволнованным.

Самый рослый выдвинулся вперёд.

— Грот! — гаркнул он. — Ты ослушался моего приказа. Ты сговорился с людьми у меня за спиной.

Кентавры зашумели. Но не охульно. Дорос поднял руку, и лес почтительно стих.

— Знаю, знаю… сегодня день торжества. Великий день! День, предсказанный триста лет назад. Мы прогнали великанов из нашего леса обратно в горы, откуда эти исчадия ада вылезли! Нескоро они наберутся дерзости к нам сунуться. Но даже в виду всех этих светлых событий… Приказ есть приказ, и один из нас его нарушил. Грот, тебе известно, что закон кентавров предписывает в подобных случаях.

Кентавры вновь зашумели: неопределённо, их симпатии разделились. «Изгнание!» — крикнул кто-то неуравновешенный.

Грот растерялся и разозлился одновременно. Его задние копыта беспокойно перебирали, грудь вздымалась и опускалась. Он несколько раз порывался заговорить.

— Хочешь изгнать меня, я пошёл. А нет, так отвали. Ясно? Я помог исполнить пророчество! Я и Рихон… мы были правы. А ты нет! Кретина кусок.

В лесу снова повисла тишина, все были в шоке. Юра, склонившись, прошептал Марине на ухо: «Он точно вернулся».

Дорос не дёрнул ни единым мускулом, как будто услышал то, что ожидал. Он поворотился в сторону Юры с Мариной. Оглядел их чуть-чуть презрительно, чуть-чуть уважительно. Так, чтобы сохранить лицо, но избежать обвинений в неблагодарности.

— Кто из вас открыл Комнату? — грозно вопросил он.

Юра посмотрел на Марину, Марина — на Юру.

— Мы, — сказала Марина.

Ответ Дороса не устроил.

— Да, но кто обнаружил дверь?

— Я, — сказала Марина, словно сама была удивлена.

Дорос отвернулся от них и снова обратился к Гроту:

— И впрямь, твои действия были частью пророчества. Теперь у меня нет сомнений, что День Сути настал, как мы мечтали. В виду этого я смягчу приказание и не стану тебя изгонять.

Грот расхохотался. В этом нездоровом звуке сказались годы боли и горечи. Юра мгновенно проникся симпатией к Гроту и возненавидел надменного Дороса.

— Он не станет меня изгонять! Что ж, поклон тебе до земли! — разошедшийся Грот припал на передние копыта и поклонился до земли, его волосы сбились в кучу. — Я думал, ты признаешься, что был неправ. Думал, наш вождь, конечно, кретин, но ведь не мудак!

Наивный, наивный Грот! Разве великий Дорос признается, что был не прав? Признается? Признается?!

Дорос выслушал тираду стоически, скрипел зубами, да посвёркивал чёрными глазами. Когда Грот принялся выкрикивать «Признаешься?», на миг дрогнул лицом. Всего на миг. Сразу овладел собой.

— Мы знали, что должно произойти, но не знали как. Твои действия оказались на руку судьбе, но могли и навредить. Я всего лишь был осторожным. Слишком многое стояло на кону, — Дорос сделал смысловую паузу. — Грот, возьми свои слова обратно или я запихаю их тебе в глотку.

Грот не оробел.

— Я больше не Грот, — сказал он, тяжёло дыша. — Это имя мне дали придурки родители. Зовите меня Фингал. Я не боюсь ни твоих угроз, ни вашего изгнания. Законы кентавров тупые, их пора переделать. И вот ещё что… — он потянулся за спину, где висел колчан со стрелами. Дорос отпрянул, Фингал широко ухмыльнулся и вытащил из-за спины свой средний палец.

После этого Фингал кинулся наутёк.

— Да как ты… — истошно заорал Дорос и оборвал себя. Его крик так и повис, разносясь под кронами.

Дорос повернулся к ним, Марина с Юрой попятились.

— Не бойтесь, — рявкнул Дорос. Отвечайте, был ли ещё кто-то с вами?

Марина замотала головой. Опомнилась и закивала.

— Женя. Он потерял ботинки и наступил на шишку.

Дорос нахмурился.

— Я это к тому, что ему тяжело ходить, — поправилась Марина.

— Если он поблизости, я велю найти его и отвезти в замок, — Дорос кивнул в сторону. Три тени покинули сень деревьев.

— Вы знаете дорогу?

— Проведите нас к тропе и тыкните пальцем, куда там дальше.

Дорос кивнул. Ещё две тени отделились от деревьев и встали возле путников. Марина сделала неловкое движение, собираясь поклониться, лицо Дороса перекосилось, и Марина передумала.

Кентавры шли впереди, пегий поминутно оглядывался на них, вороной показывал жестами направление. Высоко подняв зажженные палочки, Марина с Юрой старались не отставать. Когда кентавры вывели их на тропу и, указав в сумрачную даль, скрылись за деревьями, Юра пересказал Марине подробности своей встречи с кентаврами. Она задавала вопросы, на которые он сам не знал ответы. Зачем Существу понадобилось устраивать многоуровневый квест из своей жизни? Долголетие Рихона как-то связано с его ролью пророка? Прав ли был Дорос, что не мешал событиям течь своим ходом, или всё с самого начала должно было сложиться именно так?

Мир снова стал бесконечной тайной, и это было самое ценное, что вынес Юра из своего приключения.

— Выходит, я опять исполнила пророчество, не желая этого? Точнее доисполнила.

— А я свою судьбу выдумал.

Марина коротко взглянула на него; Юра знал, что на его лице нет признаков печали, которые она высматривала.

— Выдумал, — согласилась Марина. — Но, кажется, нашёл что-то важнее.

— Я никогда не терял, — со смехом ответил Юра. — Просто забыл, что у меня это есть.

— И что же это? Поделишься? Или тайна?

— Это я, — просто сказал Юра.

— Может быть, это тоже судьба, — Марина пнула случайную шишку. — Может быть, она ведёт нас к нашим «я». Если мы заблудились. Я долгое время стыдилась той части себя, которая, как ты сказал…. Делает меня собирательницей.

Повеяло свежестью ручья. Они взошли вы деревянный мостик, выгнутый горбушкой. Звёзды побледнели, небо из чёрного приобрело оттенок густой синевы.

Вернулась печаль по поводу того, что его навыки Собирателя больше не пригодятся. Оно ушло. Обратно в Верхний Мир. Валюта некоторое время будет вращаться, но однажды иссякнет. Что будет дальше? Хогвартс без секретов и бобов?

Они вышли к берегу. С другой стороны озера над самой водой вздымались стены и башни Хогвартса.

— Ты теперь будешь знаменита? — спросил Юра под томный плеск волн.

— Трудно себе это представить. Мне будет неловко. А у нас доказательства есть, что Комната открыта? Кроме бреда, который мы им расскажем?

Юра задумался.

— Бобы перестанут появляться, — заметил он.

— Это будет странно и всё-таки…. Они уже оклеветали меня раз как врунью.

— Расскажем про белое марево, гигантские песочные часы, и как мы висели в пустоте?

Марина хихикнула.

— Да… — ухмыльнулся Юра, — нам придётся о многом умолчать, чтобы хотя бы шанс был, что поверят.

Несколько минут они шли молча. Обошли озеро. Повернули направо у четырёх елей, где накануне подкараулил их Женя. Странный тип, который хотел сделать Юру напарником по безумию.

У подножия каменной лестницы Марина заговорила снова:

— Ты принесёшь кучу бобов. Это их должно убедить.

Юра прикидывал, пока взбирался по ступеням. Много ли он успел набрать? Пятьсот бобов, потраченных на броню, он компенсировал, сомнений нет. Накануне он грезил о двух серебряных карточках? Хватит на три.

— Эм… вообще-то… Ну может тысяча наберётся, — Юра поднялся на последнюю ступень лестницы и толкнул дверь во внутренний двор.

— И всё? — ужаснулась Марина за его спиной. — Так это я тебе помешала… ну ты, я же… я бы подождала!

Только что Юра смотрел на смутно угадываемые очертания знакомых построек: беседка, фонтан (под ним прятался секрет), бюсты почивших деятелей. Вдруг пелена мрака спала под атакой первых лучей. Каждый камешек обрисовался. Каждый камешек был знаком. Но что-то было не так.

Каменные грифоны по углам фонтана смотрят в разные стороны. В галерее не хватает колонн. Над воротами нет фрески с символикой Хогвартса — а должна быть. Явная ассиметрия кладки в двух… трёх точках на стене. В клумбе нечётное количество цветов. Было чётное.

Марина всё ещё сокрушалась об упущенном несказанном богатстве.

— Помолчи-ка… — Юра поднял руку.

— Чего-о? Ты офигел? Доросом себя возомнил?

— Я вижу семь секретов, — голос Юра дрожал от восторга.

— Ээ… Старых? Ну и что?

— Нет, новых. В смысле новых новых. В смысле их не было вчера! — Юру захлестнула волна счастья.

Марина вгляделась. И увидела. Он понял по её лицу.

— Но как? — потрясённо молвила она.

«Как?» — спросил себя Юра. И ответ пришёл: перед внутренним взором мелькнула свеча и ползущая вверх восковая капля, восьмёрка на воротах, песочные часы размером со слона…

Конец соединён с началом. Часы переворачиваются, и всё начинается опять. Новый виток на спирали времени.

— Это следующий уровень, — сказал он.