Десять оттенков рыжего (гет)

На этот раз его поселили с младшими близнецами Рыжего — Максом и Рексом, веселыми, беззлобными недотепами. Каждый вечер Слепой терпеливо дожидался, пока братья угомонятся, и дыхание их выровняется. Он безошибочно определял на слух границу сна, выскальзывал из постели и отправлялся изучать территорию общины. Это был нехитрый, но важный для него секрет, о котором он не рассказывал даже Рыжей.

В первые свои ночные вылазки он брал с собой трость, чтобы сверить дневные прогулки по «деревне» в сопровождении неотлучной Рыжей и младших Близнецов с собственными ощущениями. Сверял шагами ширину дорожек, расстояния между сараями и домами, старался улавливать сквозняки между постройками и характерные запахи, чтобы лучше ориентироваться. По дорожкам ходить было удобно и безопасно — Слепой не знал, что на время его пребывания в общине действовало жесткое распоряжение Рыжего — никаких посторонних предметов на тропинках и дорожках. В прошлый раз кто-то из детей Коня решил над ним пошутить и раскидал перед домом небольшие булыжники, о которые он несколько раз споткнулся и очень больно разбил колени. На удивление быстро вычислив виновных, Рыжий и Конь устроили хулиганам такой разнос при свидетелях, что те к Слепому не приближались до самого отъезда.

Составив свою внутреннюю карту местности, через неделю он уже мог спокойно гулять без трости, ориентируясь по запахам, сквознякам, подчиняясь одному ему ведомому внутреннему компасу. После того, как его пару раз водворяли обратно в спальню общинники, мальчик предпочитал ходить не по дорожкам, а вдоль домов, догадавшись, что в тени стен становится невидимым. Иногда он засыпал, прижавшись к какому-нибудь сараю, с удовольствием вдыхая теплые деревенские запахи. Он выползал из своей временной норы только под утро и тихонько перебирался обратно в постель, чтобы не обнаружить своего ночного отсутствия.

* * *

Сегодня долго гулять не хотелось, ничего нового по сравнению со вчерашним днем на «территории» он не обнаружил и повернул обратно. Слепой пробирался вдоль стены дома, собираясь завернуть за угол, когда прямо над его головой звякнуло окно, и горящая искра упала в миллиметре от его босой ступни. Мальчик почувствовал едва уловимое тепло и запах дыма от тлеющего окурка. Он замер и вжался в стену. Из открытого окна дохнуло табачными и винными парами.

— Я всё мужу расскажу, ты приставучий, — прошептал тихий женский голос, который Слепой не узнал, — его слух уловил шуршание одежды, скрип стула, вздох, звук поцелуя.

— А кто у нас муж? — это заговорил Рыжий. Весьма странным тоном, каким никогда днем не разговаривал. До парня наконец дошло, что он находится под окнами его спальни. С кем это он там?

— Мой муж — жестокое чудовище… — едва слышно проговорила женщина, — даже не представляешь, какое!

— Оу… Так уж и чудовище? А мы ему ничего не скажем. Мы все сохраним в тайне. Будем встречаться под покровом ночи, и нас защитят лесные духи… А лучше знаешь что — бросай ты этого монстра и выходи за меня замуж. Согласна?

— Ммммм… Я подумаю над вашим предложением! — рассмеялась женщина, — отстань.

Этот голос Слепой наконец узнал. Он, вне всякого сомнения, принадлежал жене Рыжего. «Какому мужу? О чем они? Что за хрень?».

Голоса удалились вглубь комнаты и стали звучать приглушенней.

— Устала?

— Неа…

— Ну раз нет…— возня в комнате становилась громче, скрипнула кровать, — тогда мы нашу девочку сейчас поласкаем… Ох, как поласкаем… Как тебе хочется?.. Тебе удобно?.. Давай ножку сюда… Ты моя хорошая…

Слепой стек на землю, стараясь производить как можно меньше шума, размышляя, стоит ли ему убраться сейчас или еще послушать. Надо всего лишь завернуть за угол и доползти до открытого окна детской. Однако, он словно примерз, слившись с холодной каменной стеной. Его охватили одновременно любопытство, стыд и щекочущее чувство неловкости за тех двоих. Голова Слепого налилась чем-то тяжелым и густым, его лицо и чуткие уши пылали от запретной причастности к чужой интимной тайне.

Сначала ничего особенного не происходило, но через некоторое время женщина ахнула, задохнулась, а ещё через полминуты вскрикнула еще раз, погромче. Минут через пять мужчина что-то забубнил и послышался довольно громкий вздох. Обычно так громко набирают воздух в легкие в кабинке флюорографии по команде «глубокий вдох и не дышать». И хотя Слепой прекрасно знал, что по ту сторону окна находятся два взрослых здоровых человека, он не мог отделаться от мысли, что там палата для тяжелобольных. Однажды он слышал дыхание астматика, он сипел так же тяжело и надсадно, как эти двое.

Слепой не мог представить происходящее за окном, но благодаря просветительской работе одноклассников и интернету, хорошо понимал природу доносившихся шорохов и стонов. Мысли его неслись вразбег, однако, сильнее всех оказалось недоуменное — неужели в таком возрасте люди еще этим занимаются? Да еще так увлеченно. В представлении тринадцатилетнего подростка Рыжий и его жена были если не стариками, то персонажами изрядно пожившим. Сколько сейчас Рыжему? 45? 47лет? Серьезный возраст, почти финал жизни. Дальше только старость, тлен и склеп. Наблюдая за взрослыми, Слепой отмечал, что сфера их интересов ограничивалась в основном работой, деньгами, детьми и дурацкими нотациями. Нафига им вот это? Оказывается, очень даже фига. Он никогда раньше об этом не задумывался.

Внезапно мысль скакнула в неожиданном направлении: «Значит и отец тоже так делает? Тоже говорит всякие пошлые глупости дурацким голосом и пыхтит? Он тоже может так? Нет, не может быть, он такой фигней никогда не станет заниматься. Ему некогда. Он всегда либо на работе, либо с ним. Да и как он…? Хотя…» Ему почему-то сразу расхотелось думать в этом направлении, и он тему закрыл. Стало почему-то неуютно. Он поёжился. Потом мелькнула другая мысль — надо бы валить отсюда и побыстрее.

Тем временем, судя по звукам, кабинет флюорографии эти двое уже покинули и принялись медленно, по миллиметру, двигать тяжелую мебель. То ли шкаф, то ли кровать. Какие резвые. Когда ж они угомонятся-то?

Через некоторое время женщина протяжно заныла. Еще немного подвигав скрипучий шкаф, вслед за ней застонал и мужчина. И почему-то всхлипнул. Потом все стихло.

— Тебе. хорошо? — из глубины комнаты через минуту донесся приглушенный тяжелым дыханием голос Рыжего.

— Да… Очень… давай еще, — ответила женщина.

— Щаз отдышусь немного… Надо отдохнуть чуток…

— Возвращайся… я тебя поласкаю, моя очередь…

Однако, мысленно ахнул Слепой.

Легкий звук поцелуя, шорох ткани, щелчок зажигалки, воздух наполнился табачным дымом. Рыжий курил, высунувшись в окно. Слепой чувствовал исходивший от него непривычный запах сыворотки и соленого теста, едва различимый в табачном облаке. Пути к незаметному отступлению были окончательно отрезаны. Все это время Слепой сидел не шелохнувшись, почти не дыша, как будто все дыхание забрали эти двое. А сейчас ему захотелось наполнить легкие воздухом и распрямиться. Ноги затекли, по икрам пробежала судорога, стиснув зубы, он попробовал тихонько распрямиться и поменять позу.

Внезапно Слепой отчетливо почувствовал присутствие постороннего. В траве рядом с ним что-то зашелестело. Послышался тихий звук, словно кто-то потирал друг о друга сухие ладони. Что-то невесомое, как пух чертополоха, задело левую щеку и скользнуло по шее. Затем голову прошила тупая боль, и перед ним возникли два лимонно-кислых пятна. Слепой никогда в жизни не видел и не ощущал картинку такой яркости. Ему стало жутко.

— Подслушшивать нехорошшо… — прошелестело существо, в его голосе чудились одновременно и угроза, и усмешка.

Опасный голос, словно клей, затекал прямо в мозг. Вот и пиздец пришел, мелькнуло в голове.

— Брысь отсюда!!! — рявкнуло существо и захохотало.

Слепой брызнул от стены и побежал со всех ног, не разбирая дороги.