Выдающийся зельевар (гет)

Весь оставшийся рабочий день, прокручивая в своей голове разговор с Тонкс, Драко злился. Злился на то, что его родственники так обошлись с его любимой женщиной. Им не нравился он? Да и к чёрту! Но с ней-то за что так?

Когда об их отношениях стало известно и почти все друзья, приятели и знакомые Гермионы отвернулись от неё, в сердце Драко вернулось мерзкое чувство вины, с которым он боролся уже много месяцев. Оно с удвоенной силой возвещало о том, что это он виноват в общественной ненависти его возлюбленной. Оно нашептывало, что без него Гермионе было бы лучше, оно кричало в его сознании, что он не сможет дать ей нормальной жизни. И он бы сломался, если бы они не обсуждали чувства. Гермиона убеждала его в том, что не смотря на весь хаос, она неимоверно счастлива с ним. Драко становилось легче от этих слов, была надежда, что всё еще обернётся хорошо.

Правда в том, что ему не так уж нужны были его родственники, особенно те, с которыми он не был знаком ранее, но Гермиона хотела наладить общение. В первый раз она написала Тонкс и Андромеде, живущим после Войны в одном доме, почти сразу после их с Драко свадьбы. Она искренне надеялась, что всё сложится и они будут общаться хотя бы изредка. Но никакого ответа не приходило, и Гермиона расстраивалась. Она говорила Драко, что совершенно не ожидала такого поведения от его родни. И Драко злился, испытывал боль и чувство вины.

Однажды он сам написал по письму Андромеде и Тонкс, вежливо уверяя, что его жена — не он, она не виновата в его ошибках. Он напомнил им о заслугах Гермионы перед волшебным обществом Британии и просил не судить её только за то, что она замужем за ним. Драко лелеял слабую надежду на на то, что, возможно, хотя бы кто-то из них проникнется его письмом и изменит своё мнение, а Гермиона встретится с ними за проклятым чаем и будет счастлива. Но ничего не вышло. Ответа или какой-то другой реакции так и не последовало. Драко был в ярости.

Время шло, Гермиона перестала придавать этому значение, хотя все ещё отправляла раз в год приглашение на чай. Драко старался не думать о родственниках, дабы не вызывать внутри себя жгучее чувство гнева, граничащее с ненавистью. И вот сегодня Тонкс посмела явиться к нему, прося его, — его! — о большой услуге. Немыслимая наглость.

Драко был зол весь оставшийся рабочий день, он был зол и тогда, когда трангрессировал к своему дому.

Однако когда он увидел улыбку жены, едва открыв входную дверь, то его гнев и раздражение улеглись. Гермиона стояла в прихожей и мило улыбалась ему. Как только дверь была закрыта, она подошла к Драко, обвила его шею руками и горячо поцеловала в губы. Он страстно ответил ей, сжимая в своих объятиях.

Их дом был просторным и уютным, декорированным преимущественно в светлых тонах. Драко любил каждый его сантиметр. И любил возвращаться вечером домой. Гермиона не всегда приходила первая, и иногда он встречал её, ожидая, когда она вернётся, и они сядут ужинать вместе.

— Как прошел твой день? — нежно промурлыкала она ему в губы, в то время как он огладил ее грудь через полосатую рубашку.

— Необычно, — ответил Драко. — А твой?

— Мой — нормально, — устало ответила Гермиона. — Ты сказал, что твой день был необычен. Чем именно?

— Да. Но давай оставим этот разговор на вечер.

— На вечер? — голос Гермионы изменился, зазвучав тревожными нотками.

Она слегка отстранилась, пытливо заглядывая ему в глаза.

— Не пугайся, все хорошо, — успокоил жену Драко. — Просто у меня сегодня был необычный посетитель.

— Хорошо, — сказала Гермиона, взяв его за руку и увлекая в гостиную.

Едва они вошли в помещение, как тут же раздался детский визг и трехлетний ребенок повис на Драко.

— Привет, Звездочка, ты слушался маму? — спросил Драко, обнимая малыша.

— Да, я слушался!

— Ну и молодец, — Драко поцеловал сына в лоб.

Он уже хотел подойти к Гермионе, чтобы снова обнять ее, как вдруг заметил на журнальном столике конверт. Драко протянул руку, одновременно опуская сына на пол. Конверт оказался вскрытым. Он вытащил письмо и быстро пробежался по красиво выведенным строчкам.

Дорогие Гермиона и Драко!

Простите, что так долго не связывались с вами. Будем искренне рады видеть вас на субботнем ужине у нас дома.

Андромеда.

— Твою!..

— Драко! — укоризненно перебила Гермиона, не дав ему закончить.

— Прости, — уже тише ответил Драко, подняв обе руки. — Ты все еще хочешь познакомиться с ними?

— Да нет, несколько лет ведь прошло с моего последнего письма, но это очень странно. То, что они сами написали, и вдруг сразу приглашение на ужин.

— Она сегодня заходила ко мне в лавку.

— Кто?

— Тонкс.

— Правда? Что ей было нужно? — заинтересованно спросила Гермиона.

— Она хотела, чтобы я разработал зелье от ликантропии, чтобы…

— Вылечить ее сына, — закончила она за него. — Тогда понятно, откуда это приглашение.

— Да уж, уровнем лицемерия они даже моего отца превзойдут, — хмыкнул Драко в унисон со вдруг заурчавшим животом.

Гермиона улыбнулась.

— Идем ужинать. А это обсудим потом.

— Пойдем.

За ужином они не касались темы Тонкс. Но когда, уложив ребенка, они сами стали готовиться ко сну, Гермиона вдруг спросила:

— Так что ты ответил ей?

Она сидела на кровати, сняв с себя джинсы и оставшись только в нижнем белье и полосатой рубашке.

— Кому? — спросил Драко, стягивая с себя брюки.

— Тонкс.

— Конечно, сказал, что не возьмусь за подобное.

— И я понимаю почему, — задумчиво проговорила Гермиона. — Но слушай, это ведь так интересно — зелье от ликантропии! Если ты выведешь его, то впишешь себя в историю! Ты ведь всегда этого хотел.

— Да, — серьёзно ответил Драко. — Было бы неплохо запомниться не только как чёртов Пожиратель смерти.

— Драко, не надо, — Гермиона погладила его по руке. — Прошу тебя, не надо.

Он сжал её руку, сказав:

— Ликантропия — очень сложная штука. Особенно врождённая ликантропия. Даже у профессора Снейпа не вышло создать рецепт зелья от этого недуга. Задача, как ты понимаешь, не из простых, если она вообще выполнима.

— Ты лучший зельевар, чем он, — сказала Гермиона улыбаясь ему.

Драко вернул улыбку. Это было так мило. То, как Гермиона верила него. И хоть Малфой был полностью согласен с ней, считая себя блестящим зельеваром, всё равно ему до чёртиков нравилось, когда она говорила ему нечто подобное.

— Неужели это действительно невозможно? — спросила она.

Драко задумался.

— Это не один год работы. И не факт, что получится.

— Но если есть интерес, то попробовать всегда можно. Если уж кто и найдёт формулу, то это ты.

— Всё равно зелье для детей никак не адаптировать.

Гермиона удивлённо посмотрела на него.

— Испытания, — пояснил Драко. — Зелье должно пройти многоэтапные испытания на людях. А до этого на животных.

— Понятно, — ответила она ему, не понимая, как сама не додумалась до этого. — Но, как я посмотрю, ты уже думал об этом.

— Конечно, думал. Я же зельевар. Когда я слышу о какой-то задаче, я всегда обдумываю варианты. Но я не собираюсь за него браться.

— Ладно, — пожала плечами Гермиона.

Драко дотронулся до ее руки в приглашающем жесте. Гермиона придвинулась к нему ближе, а он медленно снял с нее рубашку, попутно целуя ее шею. Она разомлела, забыв про все вопросы. Тем временем руки Драко приникли к ее груди, погладив ее через лифчик белого цвета. Гермиона издала томный вздох, откинувшись спиной на кровать. Драко нашарил руками застежку белья на ее спине и снял его. Он нежно прикоснулся к обнаженной груди губами, вызвав у Гермионы еще один чувственный вздох. Она запустила свои руки ему в волосы, вцепившись в них. Они медленно опустились на кровать. Гермиона сладко охнула, когда почувствовала его возбуждение. И когда его губы чувственно спустились к ее животу, а руки стянули с неё трусики, она громко застонала, полностью проваливаясь в его ласки.