Мглистый хранитель (джен)

В Хфоркриге никогда не бывало тихо. Гремели битвы и звенели кубки, реками лились медовуха и кровь. Павшие в бою вставали и вновь бесстрашно бросались в атаку, гулкий голос рога разносился над полем брани, что разыгралась вокруг чертога богов. Храбрые воины сражались с жуткими тварями, приходящими из Искальхейма, и победителей быть не могло: павшие вставали и возвращались в строй, потому как только порождениям Скьедморка под силу навсегда уничтожить духа и пожрать его силу, а чудовища всё прибывали.

Воздух пропитался запахом стали и пота. Отдавала железом кровь мёртвых и искальхеймцев, а буйный ветер нёс отголоски мороза. Твари рвали воинов в клочья, а те осыпались прахом и вновь поднимались, пронзая их копьями и мечами.

Когда-то здесь сражались и Мглистые хранители. Для нас это была разминка перед настоящими битвами. А сколько прошли их в итоге? Я не помнил. Века пролетали незаметно, люди постоянно воевали между собой, а мы защищали их от тьмы и вели смертных героев к победе. В те давние времена наш род не был легендой...

Я шёл между бьющимся насмерть монстрами и воинами, переступая через трупы тварей. Лапы покрывала липкая кровь — пройти здесь, оставшись чистым, было просто невозможно, а другого пути нет. На меня не обращали внимания ни монстры, ни духи: для павших воинов я был не только союзником, но и возможным полководцем, а твари понимали, что, стоит мне завыть, их ждёт сначала полная глухота, а затем и смерть.

Я ожидал застать Сверднора пирующим, но заметил его намного раньше. Он стоял на вершине сторожевой башни недалеко от чертога, тревожно глядя вдаль, в сторону врат Искальхейма. Отблески вечного заката плясали на его кольчуге, ветер трепал золотистую бороду и меховой плащ. Поднимаясь по каменной лестнице, я принял облик юноши в начищенной до блеска броне. Подол тяжёлой мантии потянулся по полу.

Негоже представать перед отцом в зверином обличье.

— Я велел тебе найти воина, что защитит Фелльсальвар, — холодно пророкотал Сверднор, даже не взглянув на меня.

— И я нашёл, но… не уверен, — признался я. — В её сердце есть слабый огонёк, но она — не воительница. Слишком молода, слишком слаба.

— Внешность обманчива. Прислушайся к своему сердцу: что ты чувствуешь?

— Что это она.

— Тогда возвращайся к ней и веди её дорогой славного воина. Ты знаешь своё предназначение, Мглистый хранитель, как знаешь, что лишь одному смертному под силу изменить ход истории.

— Да, отец.

Я сжал в ладони медальон — рунный камень с Эйвазом, — и почувствовал, как проваливаюсь в пустоту. Отступили крики и звон стали о сталь, померк кровавый свет закатного солнца, а когда тьма расступилась, я уже стоял там же, откуда переместился в Хфоркриге — рядом с закутком. Осталось найти девушку.

Я вновь обернулся зверем и почуял тот же «огненный» след, что она оставляла за собой. На этот раз страхом не пахло, но не было сомнений, что Скьедморк снова попытается её убить. И тогда я должен быть рядом: больше никто не сможет её защитить, пока она не обрела всей мощи.

След привёл к дому кузнеца. Чуткий слух уловил звон посуды и голоса. Домочадцы обсуждали нападение на… Хьяртруну? «Сильное имя, — отметил я. — И красивое».

Обернувшись лёгкой вечерней мглой, я просочился в щель между створками двери и скользнул вглубь дома, где ощущал огонёк. Обедающая семья не заметила меня. Едва покинув зал, я материализовался и, ступая по-кошачьи бесшумно, пробрался в спальню Хьяртруны.

Она сидела на кровати, подтянув к себе колени и глядя в окно. Моё появление не осталось незамеченным. Хьяртруна вскочила и попятилась, пока не упёрлась спиной в стену. Страх заблестел в её ясных, как высокое небо, глазах.

— Что тебе нужно?! Убирайся! — тщетно пытаясь придать голосу силы и уверенности, потребовала она.

— Тише. Я здесь, чтобы поговорить, — попытался успокоить я.

С минуту она, не мигая, смотрела на меня. Я отчётливо ощущал запах страха, подобный запаху горящего масла и оплавленного металла. Хьяртруна медленно вдохнула и выдохнула, пытаясь успокоить сердце, чей стук я слышал из другого конца комнаты, и наконец спросила:

— Как ты сюда попал и кто ты такой?

— Я Сварактин. Мглистый хранитель. Тот, кто должен стать твоим наставником и защитником, — представился я, проигнорировав первый вопрос — скоро она сама всё поймёт.

Хьяртруна не поверила. Наверняка она слышала легенды о могущественных существах, созданных из чистой мглы Хфоркриге и морозного дыхания Искальхейма, и о том, как почти всех нас истребил Скьедморк. В живых остался лишь я — некогда младший, а теперь единственный сын Сверднора.

— Но ведь Мглистые хранители — миф… — несмело возразила Хьяртруна.

— Нет, пока я жив. Послушай, Хьяртруна… — я говорил мягким, бархатным голосом, хотя проще было бы припугнуть её и заставить слушать. Рассказывая о моём предназначении, Сверднор говорил, что нужно заслужить доверие смертного, даже если время поджимает. Лишь так воин пойдёт за мной до конца и исполнит свой долг.

— Откуда ты знаешь моё имя? — Хьяртруна напряглась.

— Мне многое известно, — уклончиво ответил я. — А теперь выслушай меня. Знаю, всё это походит на дурной сон, но твоей смерти хочет очень могущественное существо. Тёмный бог, чьё имя — Скьедморк.

Хьяртруна слушала, и с каждым словом на её лице всё яснее проступало отчаяние. Она не хотела верить, но как отвергнуть правду, когда вот он я — легендарное существо, спасшее её от слуги Скьедморка и вновь нашедшее неведомым ей образом.

— Я не стал бы вмешиваться, не будь на кону слишком многое. Мы поняли это, когда солнце в Хфоркриге стало спускаться всё ниже. Сейчас, спустя века, рассвет сменился закатом, и это может значить лишь одно: в Искальхейме, где даже боги не имеют власти, Скьедморк собирает войско, равного которому нет. Если не помешать ему, ваш мир падёт, а наш погрузится в вечную ночь, где будет властвовать Скьедморк.

— А причём здесь я? — в её глазах заблестели с трудом сдерживаемые слёзы. — Я ничем не могу помочь. Я же… Я же просто дочь кузнеца! Я и меч в руках держала пару раз в жизни!

Мне стало немного жаль её. Она жила счастливой жизнью, мечтала о чём-то — и вдруг появился убийца, а затем, когда казалось, что всё кончено, я снова нашёл её и вывалил правду, как снег на голову.

Я подошёл ближе и заглянул ей в глаза.

— Вот поэтому я здесь. Я научу тебя всему, что нужно. Понимаешь… Я бы и рад обратиться к умелым воинам, но в них нет того, что есть в тебе. Это… как огонь, — я не знал, как объяснить.

— Бред! — воскликнула Хьяртруна. — Я обычная, слышишь? Я не умею колдовать, не умею сражаться… Прошу, оставь меня. Уходи, уходи, пожалуйста!

— Уйду я — придёт Скьедморк, и не когда-нибудь, а совсем скоро. Ты хочешь, чтобы мир пал на твоих глазах? Сможешь смотреть, как из Искальхейма выйдут мёртвые, как боги сойдутся в битве друг с другом, как тьма посеет хаос и смерть?

— Нет… — она совсем поникла.

— Тогда собирай вещи. Мы уходим.

— Как?! Куда?

Мои слова её удивили и взбудоражили. Вряд ли она мечтала о дальних странствиях и подвигах, но я готов был стать ей верным другом на этом пути. Разве не для того Сверднор создал Мглистых хранителей? Каждого великого героя, чьё имя сохранилось в легендах, сопровождали мои братья и сёстры — сражались плечом к плечу со смертными, делили с ними азарт боя, радость побед и тяжесть поражений, помогали подняться, когда хотелось сдаться…

Что-то в груди болезненно защемило. Я навсегда запомнил их, словно порождения Скьедморка во главе с отступницей убили их только вчера, а не тысячу лет назад… И ярость вспыхнула внутри. Не долг стал моей путеводной звездой, но жажда мести.

— Ты меня слышишь? — напомнила о себе Хьяртруна.

Я медленно кивнул и ответил на её вопрос:

— Я могу убить и десяток слуг Скьедморка, но если он пошлёт армию, мне не справиться…

— За мной? — голос дрогнул.

— Нет. Он не считает тебя настолько ценной фигурой.

Я не стал договаривать. Зачем объяснять смертной, что из-за того, чью жизнь я отнял, спасая её, Скьедморк вышел на мой след? Он должен убрать последнего Мглистого хранителя, если хочет победить, ведь тогда не станет и героев…

Всё могло бы сложиться иначе, если бы не вероломное предательство Кайбьорг. И через сто лет, и через тысячу — я до сих пор помнил, какой она была, пока тьма Искальхейма не извратила её суть. Зря я позволил ей пройти через Врата, когда мог удержать…

Дверь с грохотом распахнулась. Я интуитивно отскочил, развернувшись в прыжке. В комнату вломился бородатый мужчина с топором — и ринулся на меня. Взмах! Я метнулся вбок. Стальной обух просвистел рядом с головой.

— Нет, отец! — опомнившись, вскрикнула Хьяртруна.

— Это дикий зверь! — парировал тот, вновь замахиваясь топором.

Я снова прыгнул в сторону. Когда-то смертные не могли причинить вреда детям богов, но тьма Скьедморка отбросила тень на их сердца, и они стали покрывать оружие тёмными рунами. По топору кузнеца они вились цепочкой — я видел их слабое мерцание.

Хьяртруна оказалась за спиной отца. Меня он загнал в угол. Я бы бросился на него, но он был одним из тех немногих, кого ещё можно назвать хорошими людьми. Я не чувствовал ярости или жажды убивать — только страх за дочь и желание защитить её. Для кузнеца, наверняка услышавшего шум и пришедшего узнать, что происходит, ситуация выглядела однозначно: Хьяртруна сидела на полу, напуганная и отчаявшаяся, а перед ней стоял зверь.

Лезвие со свистом рассекло воздух. Я уклонился в последний момент, и топор вонзился в деревянную стену. Кузнец рванул его на себя. Видно было, как напряглись мышцы, но освободить оружие оказалось не так просто.

— Я Мглистый хранитель, идиот! — прорычал я, воспользовавшись выпавшими секундами.

Хрясь! Разлетелись щепки. Мужчина отшатнулся назад, чудом удержав равновесие. Нападать он больше не спешил. На его лице пронеслась целая гамма эмоций — удивление, недоверие, понимание…

Нет того человека, что не слышал легенд о нас. Не обошли стороной они и этого кузнеца, и наверняка он, как и все, верил, что Мглистых хранителей не осталось. Давно, очень давно мир лишился героев и прогнил. За городскими стенами стало настолько опасно, что пережить ночь в лесу по силам далеко не каждому. Нежить, чудовища, драконы… Некому стало сдерживать тьму. Не справлялись с этой задачей и колдуны, уже давно не возвращающиеся в Святилища Рун.

И потерявшие надежду.

— Если твои слова — правда, зачем ты пришёл? — настороженно спросил кузнец.

— Сверднор созывает героев на битву со злом, — я не солгал, но сказал полуправду. Незачем этому человеку знать, что его дочь — последняя надежда мира. — Хьяртруна должна пойти к своей судьбе, иначе её и всех вас ждёт неминуемая смерть. Боги не могут это предотвратить.

— Я не позволю! — решительно процедил мужчина, вновь хватаясь за топор. — Убирайся, или я…

— …Отправишься к богам, — перебил я.

Хьяртруна побледнела. Придётся ей привыкать к тому, что Мглистый хранитель — отнюдь не добрый защитник из сказок. Может, когда-то мои собратья и были к смертным лояльнее, но те времена давно ушли. Я не стал убивать противника, когда он не знал, с кем имеет дело, но если он рискнёт встать у меня не пути теперь… Принципы меня не остановят.

— Опусти оружие. Я не хочу лишней крови. Хьяртруна пойдёт со мной, так или иначе — судьба мира важнее твоей жизни, — в последний раз попытался переубедить его я.

Ещё одно неверное слово — и боги встретят его у Врат Хфоркриге, как смелого воина. Пусть он препятствует исполнению воли Сверднора, Искальхейм не для него.

— Хорошо! Я приму свою судьбу, если этим спасаю родных, — сдалась Хьяртруна.

Меня волной окатили её злость и отчаяние. Она готова была возненавидеть меня, зато больше не боялась. Искры в её сердце полыхнули ярче, и на мгновение я увидел в ней силу и отвагу. Хьяртруна была именно той, кого велел найти Сверднор.

Кузнец переводил тяжёлый взгляд с меня на неё и обратно. Он готов был на всё, чтобы защитить её, но сражаться смысла не имело: мне ничего не стоит убить его, и Хьяртруна всё равно последует за мной — добровольно или нет.

— Дай нам время попрощаться, — наконец, тихо попросил мужчина. — Хотя бы до вечера. Я выкую ей меч.

— Не забудь покрыть клинок рунами. Ей предстоит сражаться с тёмными тварями, — напомнил я.

Времени осталось мало, но Хьяртруне всё равно нужно было оружие. Лишь поэтому я пошёл на компромисс, но покидать их дом не стал: сегодня на закате мы отправимся в путь.