Гроза в сердце (гет)

Из ее спальни видно розы, за которыми давно не ухаживали. Они разрослись так сильно, что некоторые ветки достают до окон второго этажа. Каждое утро Гермиона просыпается, распахивает ставни, притягивает к носу розу, которая вытянулась так высоко, что теперь бьется в окно, вдыхает сладкий аромат, жмурится и глядит на горы.

После она принимает прохладный душ и уходит на задний двор, чтобы потренироваться, пока Малфой спит. Она приходит, когда цветы вьюнка еще не распустились. А когда уходит после безуспешных попыток пробудить свою магию, стебель уже усыпан розовыми цветами.

Затем она завтракает, иногда даже вместе с Малфоем; днем гуляет либо сидит под навесом с книгой. Малфой нашел бульварные романы (те самые, в шкафу) и теперь увлеченно их читает; иногда меряет комнату шагами, а иногда уходит в свою комнату. Что он там делает, Гермиона не знает, да она и не следит за ним.

Вечером она спускается в гостиную с корзинкой с вязанием. Она обязательно когда-нибудь возьмется за мамин свитер (и может, даже сегодня), но каждый вечер у нее в руках очередная книга. Малфой в это время обычно тоже сидит в кресле со своей дурацкой книжкой.

Поначалу ей нечего было сказать ему, и она только слушала. Она слушала его из чистого любопытства, ведь он всегда был человеком далеким от нее настолько, насколько можно. Самовлюбленный, нахальный, красивый (почти в ее вкусе), чистокровный, он всегда задевал их троицу. И всегда держался высокомерно. Но одиночество сыграло с ними злую шутку. И теперь он постоянно рассказывает о себе. Он с теплотой говорит о друзьях, избегает только говорить про Крэбба, который погиб на их глазах в Адском пламени. И он никогда не говорит о войне. Гермиона не спрашивает его тоже. Они молчаливо решили, что временно сделают вид, будто ничего не было. Они соблюдают нейтралитет, чтобы пережить это время вдвоем. А потом счастливо разойдутся.

Малфой ни разу не спросил, почему она не использует в быту магию. Наверное, он просто слишком занят собой, так что даже не замечает этого. Вероятно, если бы он спросил, она бы призналась ему. Если он узнает о том, что она потеряла магию, это ничего не поменяет. Но она не хочет, чтобы он знал. Для нее это слишком унизительно.

* * *

Днем ее навещают Гарри и Рон. Они не смогут прийти на ее день рождения, потому что их отправляют на задание. Поэтому они пришли поздравить ее заранее.

Гарри разговаривает с Малфоем, а Рон демонстративно замолкает, когда тот что-то говорит. Он злится на нее; и явно не может понять, как она согласилась жить с Малфоем под одной крышей. И на Гарри, который все это придумал, он злится тоже. Гермионе это неприятно, и она пытается втянуть Рона в разговор, чтобы поменять обстановку за столом.

Малфой хмурится. А потом вообще уходит.

Наконец, Рон и Гарри прощаются и аппарируют. И она вздыхает свободно.

Вечером Малфой появляется в гостиной. Гермиона сидит на диване и уже достала из корзинки мамин свитер.

— Это невозможно, — говорит Малфой, направляясь к дивану.

— Что именно?

— Быть запертым тут с тобой.

— А ты бы предпочел быть сейчас в Азкабане? Или убитым?

— Нет, я бы предпочел сейчас… — и он замолкает, приближаясь к ней. — Вяжешь шапочки эльфам?

Гермиона не понимает, что с ним происходит. Они ни разу не ругались тут, и Малфой даже куда-то засунул свою надменность и общался как нормальный человек. Какая муха его укусила? А он между тем наклоняется, как будто хочет посмотреть ее вязание, и Гермиона видит его губы. Видит так близко, что в голове мелькает мысль — сейчас он ее поцелует.

Она отклоняется машинально. И он отстраняется тоже. Садится на другой конец дивана и молчит.

— Где ты был? — спрашивает Гермиона, не выдерживая тишины.

— А где ты нашла эту бабушкину кофту?

А она вообразила, что он хотел ее поцеловать…

— У меня хорошая кофта.

— Но страшная. Неужели Уизли нравится эта кофта?

— Причем тут Рон?

— Вы спали?

Она отворачивается, но он не унимается:

— Значит, Поттер?

— Если тебе это важно, то я собиралась за Рона замуж. Это все, что ты должен знать про наши отношения.

Какой глупый и унизительный разговор. Что он себе вообще позволяет? Может, у чистокровных и богатых принято развлекаться направо и налево, то она просто хотела выйти замуж за парня, с которым многое прошла. Ей надо встать и уйти, но Гермиона понимает, что ее держит с ним рядом какая-то сила. И это не имеет отношения к магии.

Она пытается вязать, но только путает петли. В ней поднимается досада и злость. Но не на него, а на себя, потому что вспоминает не его злые слова, а тот момент, когда он склонился над ней…

Она вдруг ловит себя на том, что весь день ждала вечера. Ждала, когда они останутся вдвоем и снова будут болтать, а он рассказывать о себе. Но ее не разочаровывает, что он говорит о себе, как это было на свидании с Маклаггеном. Нет! Ей нравится, когда он говорит. Нравится слушать его. Нравится его голос. И нравится, что он рядом.

А сейчас он молчит, и это даже хуже, чем когда он ее задевал. В груди поднимается волна недовольства. Недовольство растет, и Гермиона даже не пытается с ним справиться. А потом лампочка в люстре гаснет.

— Надеюсь, это не генератор, — говорит Малфой.

Но они оба знают, что так и есть.

— На кухне есть свечи, — отвечает Гермиона.

Эльф появится только завтра, а это значит, что эту ночь они проведут в темноте. Без книг, без занятий, со светом свечи и огня в камине.

— Почему ты не починишь генератор магией? — спрашивает Малфой.

— Завтра придет эльф. У него получится лучше.

— Ты предлагаешь нам провести ночь без света?

— Это временно.

— Нет ничего более постоянного, чем временное, — бормочет Малфой.

В комнате полутьма, закатное солнце вспыхивает на металлических поверхностях. Гермиона поднимается с дивана и идет на кухню. Ищет в ящике свечу, пока солнце не зашло окончательно. Находит ее, зажигает спичку и подносит огонек к свечке. Фитиль вспыхивает и гаснет. И когда она берет следующую списку, Малфой подходит и встает рядом. Спичка падает из рук.

Гермиона боится, что Малфой спросит, почему она не использует Инсендио. Но он молчит и терпеливо ждет, стоя за ее спиной. Она берет ещё одну спичку, чиркает. Подносит к фитилю. Фитиль чернеет, появляется огонек — сначала это едва заметное красное свечение, и наконец огонь вспыхивает в полную силу.

— У нас есть свет, — говорит Гермиона.

— Это хорошо, — отвечает Малфой, наклоняясь над ее плечом.

Гермиона замирает, чувствуя, что он касается ее. Скользит ладонью по ее спине. Жест дружеский, но спина горит, а сердце замирает. А потом он берет со стола свечу и спички.

— Надо зажечь камин, — говорит он, и звук его голоса чувствуется где-то у шеи. Гермиона не дышит. А он наконец отодвигается. И когда Гермиона находит в себе силы повернуться, то видит, что он идет в гостиную.

Драко зажигает огонь в камине. Света всё равно слишком мало, чтобы чем-то заниматься, поэтому Гермиона усаживается в кресло и говорит:

— Ты представляешь, как тяжело было нашим предкам? Они не могли принимать душ каждый вечер, а потом лечь читать книжку. Они должны были успеть все за день, ведь вечером света никогда не было достаточно. — Мысль о теплом душе и книжке такая заманчивая. Гермиона даже не подозревала, как сильно ее радовал теплый душ перед сном. — Представляешь, без душа, без света, без книг, — повторяет она.

— У Уизли есть и душ, и книги, но он не пользуется ни тем, ни другим, — отвечает Малфой, садясь в кресло. — Непонятно, как ты могла его выбрать?

— Рон пользуется душем. Книги, правда, не любит. Я его выбрала, потому что мы многое вместе прошли, и я думала, что он хороший человек и будет хорошим отцом нашим будущим детям.

— Тогда зачем ты его бросила?

Малфой ударил в самое больное место. Гермиона молчит. Она смотрит, как догорает солнце в горах. А в доме уже темно, и даже если она заплачет, Малфой не увидит.

— Это он бросил меня. Ради девушки, которая ему подходит больше.

Гермиона поднимает руку и проводит по лицу, стирая слезы, которые так неожиданно льются из глаз. Она и не думала, что ей до сих пор больно и обидно.

— Квиддич, куриные ножки…

— Именно так.

Ей вдруг становится смешно.

— Не переживай, Грейнджер, — говорит Малфой, — притягиваются только похожие люди, а вы с Уизли слишком разные.

От Малфоя это звучит почти как комплимент. А ей становится легче.

* * *

Гермиона всё-таки решает принять душ. Свечу она поставила на пол. Этого света должно хватить, чтобы немного постоять под теплыми струями воды, а потом она ляжет спать. Пораньше, раз уж света все равно нет.

Свеча горит на полу. Гермиона пускает воду и намыливает мочалку. В темноте она даже не знает, что за средство для душа взяла. Но по аромату, который изучила так хорошо, понимает, что это мыло Малфоя.

Она проводит мочалкой по телу, купаясь в ароматной пене, купаясь в запахе Малфоя, чувствуя теплые струи на теле. И снова вспоминает, как он ее почти поцеловал. Хотя, может, ей просто показалось…

А когда открывает глаза, в ванной темно — свеча погасла.

— Малфой, — произносит она громко. — Драко.

Вероятно, он на первом этаже и не услышит ее. Тогда придется выйти из ванной на ощупь…

— Малфой… — зовет она наудачу.

— Что тебе, Грейнджер? — доносится за дверью его голос.

— У меня погасла свеча, ты не мог бы…

— Присоединиться к тебе в душе?

— Зажечь свечу. Но если ты собираешься смотреть, то лучше не заходи, я выйду так.

— И зальешь всю ванную комнату, — отвечает он, — я не буду смотреть.

Дверь открывается. Малфой заходит, глядя на свечу в руке. Садится на корточки, зажигает ее свечу от своей. Гермиона проводит мочалкой по телу, размазывая пену. И когда он встает, его взгляд падает на нее. Мгновение, не больше. Возможно, ей показалось. Возможно, все дело в его запахе, который окутывает ее с ног до головы…

Он отворачивается и уходит.

— Ты пользуешься моим средством для душа, Грейнджер, — звучит из-за двери его хриплый голос.