Деньги Кэла (гет)

Следующие дни дались трудно. Приходилось почти безвылазно сидеть в столовой третьего класса, укутавшись в плед, чтобы не попасться Кэлу на глаза, глотать пустую кашу и спать на жестком полу. К тому же то и дело охватывал страх за Джека: вдруг его все-таки арестуют? Он, выудив из денег Кэла купюру в двадцать долларов, умудрился уговорить кого-то избавить его от наручников, уже натерших запястья до мяса, но все-таки каждый раз, когда к ним приближался какой-нибудь стюард, Роза еле удерживалась, чтобы вести себя спокойно. Вот когда пригодилось привитое в детстве умение скрывать эмоции.

Джек, кстати, сообщил, что видел имя матери Розы в списках выживших. На секунду что-то кольнуло в сердце, но сейчас Роза ничего не хотела о ней слышать. Да и Кэлу мать могла их выдать запросто. Так что слова Джека она проигнорировала, лишь сухо кинув. Сам он искал Фабрицио, Томми, еще каких-то своих знакомых, но увы — видимо, все они погибли вместе с "Титаником". В первый день, когда Джек рассказывал про списки, Роза заметила, что у него подрагивает голос, и взгляд он то и дело отводит. Она сочувственно обняла его. Но он так и не показал, насколько потрясен на самом деле: оставался все так же весел, бодр, лишь иногда смолкал ненадолго, отворачиваясь.

И вот наконец "Карпатия" причалила к Нью-Йорку". Когда корабль проплывал мимо Статуи Свободы, Джек и Роза вышли на палубу, несмотря на проливной дождь, и смотрели, обнявшись, на самый факел, на каменное пламя.

— Фабри мечтал ее увидеть, — вздохнул Джек. Роза прижалась к его груди. Слегка прочистив горло, Джек продолжал:

— Я расспросил, где тут поблизости гостиница. Уже скоро мы там будем, Роза. Потерпи немного.

Розе не верилось, что все закончилось. Но были позади и душная столовая "Карпатии", и путь сквозь обезумевшую толпу на берегу, когда она снова едва сдержалась из-за наглости журналистов, лезших к ним всем с расспросами. Она смогла принять ванну и теперь, ожидая Джека, лежала в мягкой... ну, относительно мягкой постели в гостиничном номере. Он, конечно, был тесным, мебель выглядела дешево, но был вроде бы чистым.

А завтра... Завтра для нее наконец начнется вожделенная новая жизнь. Куда ей идти? Что делать? "Наверное, Джек подскажет", — успокоила Роза себя. Вот и он вернулся, порозовевший от горячей воды, волосы мокрые, глаза лукаво блестят. Погасил лампу, быстро разделся и нырнул к ней под одеяло. Притянул к себе.

— Джек, — вдруг осознала Роза.

— Что?

— Это же... Первый раз после того, как тогда... После той ночи...

Да, тот, самый первый раз в чужом "Рено" мог бы стать для них и последним. Сейчас страшно было даже думать об этом.

Джек, замерев на миг, прижал ее еще теснее и прошептал на ухо:

— Значит, он должен быть особенным.

...В эту ночь он брал ее исступленно, яростно, с какой-то дикой радостью в глазах, так что Роза даже оробела и быстро устала, а он не сразу заметил. Правда, когда понял, попросил прощения. Роза кивнула и вскоре уснула, как убитая.

Наследующий день она проснулась довольно поздно, и Джек, который давно был на ногах, принес ей кофе в постель: попросил хозяйку сварить.

— Тут рядом есть кафе и несколько недорогих магазинов. Позавтракаем и пройдемся.

В кафе, конечно, на Розу стали коситься: собираясь из дому, она, правда, постаралась заплести косу, но закрепить ту было нечем, и непослушные кудри рассыпались по спине. Да и шляпки на ней не было, и дорогое, но вылинявшее, с перепачканным подолом платье смотрелось совершенно чужеродно. Она поняла, что имел ввиду Джек, когда уговаривал ее взять деньги Кэла. Сейчас ей следовало как можно скорее переодеться и слиться с толпой.

Часть денег, кстати, они взяли с собой, разделив пополам, а часть оставили в номере Кэла, в пальто, подкладку которого Джек распорол. Туда же спрятали и бриллиант.

Выходя из кафе, Роза заметила:

— Джек, тут работают девушки моего возраста. Может, и мне попробовать?

Он нахмурился, будто раздумывая, и помотал головой:

— Нет, Роза. Ты не сможешь. Погоди, не спорь, пожалуйста. Я помню, ты не любишь, когда так говорят, но ты и вправду не сможешь здесь работать. Тут даже девушки, которые с детства привыкли трудиться, долго не задерживаются.

Розе стало очень горько, а улыбчивое утреннее солнце, игравшее в волосах Джека, словно издевалось над ее разочарованием.

— Но что же мне делать? — ее голос невольно дрогнул.

Джек успокаивающе ее обнял:

— У тебя есть время подумать. Есть возможность. Ну и не торопись.

"Возможность, которую мне предоставили деньги Кэла". Как и возможность им с Джеком переночевать с гостинице, позавтракать, купить новую одежду... От этой мысли снова стало больно.

Роза не думала, что ей понадобится столько вещей! Сперва они с Джеком зашли купить ей юбку и блузку: Роза подумала, это будет удобнее и дешевле, чем покупать платье. Но в том же магазине, точно нарочно, напоказ выставили муслиновое платьице в зеленый цветочек, такое простенькое и совсем не дорогое, так что заодно Роза захватила и его. Пока примеряла наряды, поняла, что ей немного неловко, потому что все белье на ней очень уж несвежее. По совету продавщицы они с Джеком отправились в соседний переулок, в большой магазин — вроде того, о котором Золя писал в "Дамском счастье".

Видимо, что даме счастье, джентльмену — определенно огорчение. Джек, не терявшийся на тонущем "Титанике", в магазине белья то выдавливал глупую улыбку, то моргал и смущенно покашливал. Ехидные взгляды продавщиц довершали дело.

— Господин Великий Художник, — не выдержала Роза, когда Джек с горящими ушами отвел глаза от манекена с панталонами. — Вы нарисовали столько обнаженных женщин, почему же женское белье вас смущает?

Джек хотел что-то ответить, но только махнул рукой.

Роза обзавелась нательной сорочкой, панталонами, парой нижних юбок и парой чулок. Корсет приобретать не стала: слишком неприятные воспоминания вызывал — зато купила миленькую и простенькую ночную сорочку и утренний халат, похожий на мужской. Нужно было еще где-то раздобыть шляпку и новые туфли, поудобнее, но Джек выглядел измученным, да и сама Роза проголодалась. Аппетитом она всегда отличалась слишком здоровым для леди. И они отправились на ленч в то же кафе.

Сейчас народу там было уже гораздо больше. Запыхавшиеся девушки только и успевали принимать и разносить заказы, одна из них споткнулась, суп выплеснулся, клиент и официантка постарше принялись орать на бедняжку... Да, пожалуй, Джек был прав. Устроиться работать в кафе было бы не лучшей идеей.

— Джек, а как ты думаешь: я смогла бы работать продавщицей? Вот в таком магазине, в каком мы были сейчас? А что? Сначала продавать... Я в этом разбираюсь и могла бы для каждой клиентки выбрать то, что подходит именно ей. А потом, может, я стану, как Люси Дафф-Гордон — шить сама!

Роза тут же вспомнила, что шить у нее всегда получалось плохо.

— Ну, не совсем шить... Придумывать фасоны. А, Джек, как тебе?

Джек рассмеялся немного нервно:

— Боюсь, этот магазин меня слишком впечатлил. Но не думаю, чтобы продавщицы в том магазине уставали меньше, чем официантки в кафе. А когда сильно устал, на творчество просто не остается сил.

Роза невольно опустила руку, которой держала вилку. Джек снова разочаровывал ее — уже в ктоорый раз. Он мягко накрыл рукой ее запястье и посмотрел в глаза с необычной серьезностью:

— Если ты хотела стать актрисой или танцовщицей — к этому и стоит идти. Не разменивайся. Ведь мы же можем себе это позволить.

— Да, можем, — вырвалось у Розы. — Благодаря деньгам Кэла.

Джек отстранился, слегка отвернулся.

— Хорошо, — он пожал плечами. — Если тебя это так уж беспокоит, то, когда я начну продавать свои рисунки, к этим деньгам мы больше не притронемся. Надо было, в самом деле, выкинуть их за борт и ночевать с тобой под мостом, и делить на двоих одну ворованную булку. Только боюсь, ты быстро сбежала бы к маме.

Роза замерла, не веря себе. В голосе Джека звучали холод и... презрение? И он в самом деле считает ее ни на что негодной, глупой неженкой? И смотрит на нее сейчас... Как иногда смотрел Кэл.

Хотелось ударить его, расплакаться, швырнуть тарелку. Но воспитание все же было сильнее: не глядя на Джека, Роза снова взялась за рагу, которое им подали.

Из кафе оба вышли молча, и тут Джек несмело дотронулся до руки Розы:

— Прости, пожалуйста. Я не должен был так говорить.

— Ты сказал правду, — признала Роза, постаравшись, чтобы тон вышел ледяным, а не жалким.

— Это неправда, и я это знаю. Ты сильная, ты спасла мне жизнь. И про это я тоже не должен забывать. Но я не хочу, чтобы ты страдала, чтобы тебе было трудно.

Роза оперлась о стену дома. Ей сейчас совсем не хотелось смотреть на Джека, слышать его голос.

— Ты не мог бы сейчас вернуться в гостиницу? Шляпку и туфли я выберу одна. А тебе стоит отдохнуть.