Деньги Кэла (гет)

— Ты умрешь еще быстрее, если приблизишься.

Роза не представляла, что в голосе Джека может быть столько угрозы. Она испуганно посмотрела вперед — на человека со смешной лысиной, просившего дать ему попробовать влезть на на кусок обшивки, на котором лежала она сама. Лысый как будто что-то понял: не стал спорить, пожелал им удачи и поплыл дальше.

Джек обернулся к Розе. Он дрожал, лицо было как маска, по щеке почему-то ползла слеза.

— Не застывай, двигайся.

Легко сказать! Мокрое пальто Кэла замораживало тело Розы. Ступни сводило. Однако она пыталась шевелить ногами, пальцами и плечами, покуда Джек старался отжать воду с пальто на ней. Подплыв с другой стороны, он полой пальто укутал ей ноги, совсем закоченевшие в шелковых чулках и размокших туфельках. Вернувшись, стал растирать ей кисти, дышать на них. Роза с тревогой заметила, что лицо у него как будто посинело — а может, ей так показалось в темноте.

— Джек... — говорить и думать удавалось с трудом, хотелось плакать, как маленькой, ныть, чтобы шлюпки поскорее приходили. — Послушай... Ведь там должны быть какие-то еще куски дерева, так?

Джек кивнул замедленно, точно не сразу сообразил, о чем она говорит.

— Поищи что-нибудь себе. Ты... страшный сейчас.

Он грустно рассмеялся, точно закашлялся.

— Если я отплыву, тебя может кто-нибудь столкнуть в воду.

Странно, о таком Роза совсем не подумала.

— Нет... Некому уже. Ты слышишь, все стихает?

Да, душераздирающие, наводящие смертный ужас крики доносились куда реже, куда слабей. И офицер рядом уже не дул в свисток. Роза сжала руку Джека.

— Пожалуйста, я очень тебя прошу. Со мной все будет в порядке. Но я не смогу... без тебя.

— Сейчас приплывут шлюпки, Роза, — Джек выдавил улыбку.

Через минуту его все же удалось уговорить поискать обломок и для себя. Роза с тяжелым сердцем смотрела, как он плывет: куда медленнее, чем несколько минут — или уже часов? — назад. К тому же Джек постоянно на нее оборачивался. Наконец он скрылся в темноте, но очень быстро вернулся и сообщил, что ничего поблизости нет.

— Но это неважно. Они уже скоро вернутся.

Он долго еще так успокаивал ее, говорил, что она обязательно выживет, просил не сдаваться. Но Роза чувствовала, что скоро всему конец. Джек умолк, прикрыв глаза: должно быть, задремал от усталости. У Розы совсем затекли плечи, она перевернулась на спину и уставилась в темное небо. Чернота окружала, они точно парили посреди тьмы. И снова — сколько прошло времени?

Едва шевеля губами, Роза напевала песенку про Жозефину. Только теперь она поняла, что это песня о смерти: человек уходит в небеса. Когда вчера они с Джеком распевали это на палубе, им и на ум не приходило, что они пророчили скорую судьбу себе и еще многим, делившим с ними путешествие.

Вдруг... Точно что-то мелькнуло в темноте. И раздался какой-то тихий-тихий звук среди мертвой тишины. Роза не сразу поняла, что это. Неужели...

Она попыталась перевернуться, и голову обожгла боль: волосы успели примерзнуть к дереву. Как ни странно, сейчас боль слегка взбодрила, прояснила сознание. Роза различила в темноте что-то движущееся, заметила слабый огонек, но шлюпка плыла довольно далеко от них с Джеком. Она попыталась крикнуть, но вышел только чуть слышный хрип.

— Джек! Шлюпка, Джек!

Но он тоже ее не слышал, не просыпался, по-прежнему судорожно сжимая ее ладонь. Роза высвободила руку: надо было как-то привлечь внимание тех, кто все-таки вернулся — ну почему же так поздно? Такая тишина — есть ли хоть кто-то живой?

И тут она вспомнила офицера совсем рядом с ними. Свисток... Уж это-то они должны услышать! Еле-еле шевелясь, Роза тяжело соскользнула в воду. Если бы не жилет мистера Эндрюса, наверное, она бы тут же пошла ко дну. Неловко забившись, она подплыла к офицеру. Выдернула свисток у него из губ, стала дуть. На какой-то момент ей показалось, что и это бесполезно, что она просто задохнется... Но огонек стал ярче, и плеск весел доносился все отчетливее.

Роза свистела, покуда лодка не подплыла, и продолжала, даже когда ее втаскивали в шлюпку. Офицер вынул свисток у нее изо рта, она схватилась за борт, не веря, что спасена. И тут вспомнила про Джека.

— Прошу... Тут рядом... Дверь... Там еще человек...

На дне шлюпки, укутанные в одеяла, они лежали вместе. Джек очнулся вскоре после того, как его втащили, но был, видимо, очень слаб, с трудом заставлял себя не закрывать глаза, хотя все равно иногда улыбался Розе. Улыбался, когда рассвело. Сжал руку, когда они оба увидели спасительную зеленую вспышку. Когда оба поднялись на "Карпатию" и у Розы от усталости подкосились было ноги, Джек схватил ее за локоть, но тут же пошатнулся сам.

Роза видела вокруг себя постаревшие от горя лица, но саму ее переполняло невероятное облегчение. Они смогли. Спаслись. Вместе. Она стискивала руку Джека так, что ему, наверное, было больно, пока стюарды не развели их в разные стороны. Девушка в форменном платье — похожа на Труди, спаслась ли бедняжка? — увела Розу в какую-то каюту, дала плед и попросила раздеться: вещи должны были забрать на просушку.

— Да, конечно. Подождите.

Роза стала стаскивать с себя тяжелое пальто Кэла.

— В карманах ничего нет, мисс? Мы не хотели бы доставить вам неудобства, что-то выронив или повредив.

Роза машинально сунула руку в карман. Ну да, Кэл бы не стал покидать "Титаник" с пустыми руками. И точно, она что-то нащупала. Бумага... Много... "Деньги". И что-то еще... Она вытащила свои находки: в руках оказались несколько пачек банкнот и "Сердце океана".

Роза застыла, отупело глядя на бриллиант. Перевела взгляд на стюардессу: та не выглядела удивленной. Да, дорогое пальто Кэла, дорогое платье на самой Розе... Нет ничего удивительного, что человеку, накинувшему своей невесте на плечи такое пальто, было, что положить в карман. Но вот только теперь Роза не его невеста.

Когда стюардесса наконец смогла забрать одежду Розы и ушла, та укуталась в плед и забилась в уголок каюты, куда уже заводили других спасшихся пассажирок "Титаника". Еще и еще.. "Где же Джек? Мне так нужно с ним посоветоваться".

Деньги Кэла жгли ей руки. Сумма была большая: наверное, не меньше тысячи долларов. Да еще этот бриллиант, чтобы ему провалиться! Но что делать? Не искать же Кэла, чтобы вернуть ему всё! Наверняка он спасся, но видеть его Розе хотелось меньше всего в жизни. Ее до сих пор пробирал ужас, когда она вспоминала, как уворачивалась от его пуль, как потом на нее пистолет навел Лавджой. Не говоря о том, что эти двое чуть не погубили Джека.

"Может, просто, когда вернут одежду, потихоньку выбросить за борт и деньги, и побрякушку?" Роза почти решилась на это, но ее снова стали грызть сомнения. Получится, что она утаит находку от Джека. Не хотелось бы новый путь начинать со лжи.

Когда наконец принесли назад платье, пальто и все остальное, Роза спешно оделась — руки так дрожали, что чуть платье не порвала — и выскользнула из кают. Как она успела сообразить, туда отводили пассажиров первого класса. После некоторых расспросов удалось выяснить, что спасенные из третьего — в столовой.

...Джек схватил ее в объятия прямо на пороге. Роза прижалась к нему и некоторое время ничего не могла сказать, просто тихо радуясь, что он здесь, рядом, живой, и больше уже ее не заставят его покинуть.

Он тоже молчал, крепко прижимая ее к груди и целуя волосы.

— Я уже думал, Кэл нашел тебя раньше, — прошептал Джек. — Он тоже спасся. Я его видел издали. Не высовывайся особенно и старайся держать голову прикрытой.

И тут Роза вспомнила, о чем хотела поговорить. Откладывать не стоило.

— Давай куда-нибудь отойдем. Я кое-что нашла в кармане пальто.

...Некоторое время оба растерянно молчали, гипнотизируя взглядами находку. Джек попытался пошутить:

— А вот и компенсация прибыла. Не от Уайт-Стар-Лайн, но тоже неплохо.

Роза вспыхнула:

— Ты возьмешь эти деньги? И этот камень? Но они же принадлежат Кэлу!

Джек помрачнел:

— Да, это можно назвать воровством. Но я воровал раньше. Мне приходилось, Роза. И еще неизвестно, что на что придется идти теперь, если этих денег мы не возьмем.

— Но он пытался убить нас!

Джек снова поколебался. Вздохнул:

— Роза, пойми. Когда я говорил, что ты и двух дней бы не протянула, живя моей жизнью — я не шутил. Мне самому было сложно привыкнуть, хотя я рос в небогатой семье. Самостоятельную жизнь лучше не начинать с ночевок под мостом и пустого желудка. Да и на работу чаще берут тех, кто выглядит, как все. Если ты придешь куда угодно в мужском пальто и таком вот платье, тебя просто примут за сумасшедшую. А если мы не возьмем этих денег, переодеться тебе будет не во что.

Роза молчала. Возразить было нечего, но в душе шевельнулось что-то тягостное.

— А бриллиант?

— Мы не можем его вернуть, чтобы не обнаружить себя. А если мы это сделаем... — Джек показал взглядом на свои руки. Роза заметила, он натянул рукава так, чтобы скрыть браслеты от наручников. — Я не знаю, как стюард шум еще не поднял. Пожалел меня или просто замотался. Но если Хокли узнает, что мы оба живы...

Розу пробрала дрожь в головы до ног. Да, если Кэл узнает, он сделает все, чтобы отправиться Джека в тюрьму. Хотя...

— Он ведь тоже не без греха. Многие видели, как он стрелял в нас с тобой.

— Боюсь, Роза, эти многие сейчас уже на дне морском. Ну, зря я тебя напугал, ладно, — он погладил ее по плечу. — Добраться бы до Нью-Йорка. Я еще Фабри поищу все-таки. И Томми. Вот увидишь, все будет славно.

Следующие дни дались трудно. Приходилось почти безвылазно сидеть в столовой третьего класса, укутавшись в плед, чтобы не попасться Кэлу на глаза, глотать пустую кашу и спать на жестком полу. К тому же то и дело охватывал страх за Джека: вдруг его все-таки арестуют? Он, выудив из денег Кэла купюру в двадцать долларов, умудрился уговорить кого-то избавить его от наручников, уже натерших запястья до мяса, но все-таки каждый раз, когда к ним приближался какой-нибудь стюард, Роза еле удерживалась, чтобы вести себя спокойно. Вот когда пригодилось привитое в детстве умение скрывать эмоции.

Джек, кстати, сообщил, что видел имя матери Розы в списках выживших. На секунду что-то кольнуло в сердце, но сейчас Роза ничего не хотела о ней слышать. Да и Кэлу мать могла их выдать запросто. Так что слова Джека она проигнорировала, лишь сухо кинув. Сам он искал Фабрицио, Томми, еще каких-то своих знакомых, но увы — видимо, все они погибли вместе с "Титаником". В первый день, когда Джек рассказывал про списки, Роза заметила, что у него подрагивает голос, и взгляд он то и дело отводит. Она сочувственно обняла его. Но он так и не показал, насколько потрясен на самом деле: оставался все так же весел, бодр, лишь иногда смолкал ненадолго, отворачиваясь.

И вот наконец "Карпатия" причалила к Нью-Йорку". Когда корабль проплывал мимо Статуи Свободы, Джек и Роза вышли на палубу, несмотря на проливной дождь, и смотрели, обнявшись, на самый факел, на каменное пламя.

— Фабри мечтал ее увидеть, — вздохнул Джек. Роза прижалась к его груди. Слегка прочистив горло, Джек продолжал:

— Я расспросил, где тут поблизости гостиница. Уже скоро мы там будем, Роза. Потерпи немного.

Розе не верилось, что все закончилось. Но были позади и душная столовая "Карпатии", и путь сквозь обезумевшую толпу на берегу, когда она снова едва сдержалась из-за наглости журналистов, лезших к ним всем с расспросами. Она смогла принять ванну и теперь, ожидая Джека, лежала в мягкой... ну, относительно мягкой постели в гостиничном номере. Он, конечно, был тесным, мебель выглядела дешево, но был вроде бы чистым.

А завтра... Завтра для нее наконец начнется вожделенная новая жизнь. Куда ей идти? Что делать? "Наверное, Джек подскажет", — успокоила Роза себя. Вот и он вернулся, порозовевший от горячей воды, волосы мокрые, глаза лукаво блестят. Погасил лампу, быстро разделся и нырнул к ней под одеяло. Притянул к себе.

— Джек, — вдруг осознала Роза.

— Что?

— Это же... Первый раз после того, как тогда... После той ночи...

Да, тот, самый первый раз в чужом "Рено" мог бы стать для них и последним. Сейчас страшно было даже думать об этом.

Джек, замерев на миг, прижал ее еще теснее и прошептал на ухо:

— Значит, он должен быть особенным.

...В эту ночь он брал ее исступленно, яростно, с какой-то дикой радостью в глазах, так что Роза даже оробела и быстро устала, а он не сразу заметил. Правда, когда понял, попросил прощения. Роза кивнула и вскоре уснула, как убитая.

Наследующий день она проснулась довольно поздно, и Джек, который давно был на ногах, принес ей кофе в постель: попросил хозяйку сварить.

— Тут рядом есть кафе и несколько недорогих магазинов. Позавтракаем и пройдемся.

В кафе, конечно, на Розу стали коситься: собираясь из дому, она, правда, постаралась заплести косу, но закрепить ту было нечем, и непослушные кудри рассыпались по спине. Да и шляпки на ней не было, и дорогое, но вылинявшее, с перепачканным подолом платье смотрелось совершенно чужеродно. Она поняла, что имел ввиду Джек, когда уговаривал ее взять деньги Кэла. Сейчас ей следовало как можно скорее переодеться и слиться с толпой.

Часть денег, кстати, они взяли с собой, разделив пополам, а часть оставили в номере Кэла, в пальто, подкладку которого Джек распорол. Туда же спрятали и бриллиант.

Выходя из кафе, Роза заметила:

— Джек, тут работают девушки моего возраста. Может, и мне попробовать?

Он нахмурился, будто раздумывая, и помотал головой:

— Нет, Роза. Ты не сможешь. Погоди, не спорь, пожалуйста. Я помню, ты не любишь, когда так говорят, но ты и вправду не сможешь здесь работать. Тут даже девушки, которые с детства привыкли трудиться, долго не задерживаются.

Розе стало очень горько, а улыбчивое утреннее солнце, игравшее в волосах Джека, словно издевалось над ее разочарованием.

— Но что же мне делать? — ее голос невольно дрогнул.

Джек успокаивающе ее обнял:

— У тебя есть время подумать. Есть возможность. Ну и не торопись.

"Возможность, которую мне предоставили деньги Кэла". Как и возможность им с Джеком переночевать с гостинице, позавтракать, купить новую одежду... От этой мысли снова стало больно.

Роза не думала, что ей понадобится столько вещей! Сперва они с Джеком зашли купить ей юбку и блузку: Роза подумала, это будет удобнее и дешевле, чем покупать платье. Но в том же магазине, точно нарочно, напоказ выставили муслиновое платьице в зеленый цветочек, такое простенькое и совсем не дорогое, так что заодно Роза захватила и его. Пока примеряла наряды, поняла, что ей немного неловко, потому что все белье на ней очень уж несвежее. По совету продавщицы они с Джеком отправились в соседний переулок, в большой магазин — вроде того, о котором Золя писал в "Дамском счастье".

Видимо, что даме счастье, джентльмену — определенно огорчение. Джек, не терявшийся на тонущем "Титанике", в магазине белья то выдавливал глупую улыбку, то моргал и смущенно покашливал. Ехидные взгляды продавщиц довершали дело.

— Господин Великий Художник, — не выдержала Роза, когда Джек с горящими ушами отвел глаза от манекена с панталонами. — Вы нарисовали столько обнаженных женщин, почему же женское белье вас смущает?

Джек хотел что-то ответить, но только махнул рукой.

Роза обзавелась нательной сорочкой, панталонами, парой нижних юбок и парой чулок. Корсет приобретать не стала: слишком неприятные воспоминания вызывал — зато купила миленькую и простенькую ночную сорочку и утренний халат, похожий на мужской. Нужно было еще где-то раздобыть шляпку и новые туфли, поудобнее, но Джек выглядел измученным, да и сама Роза проголодалась. Аппетитом она всегда отличалась слишком здоровым для леди. И они отправились на ленч в то же кафе.

Сейчас народу там было уже гораздо больше. Запыхавшиеся девушки только и успевали принимать и разносить заказы, одна из них споткнулась, суп выплеснулся, клиент и официантка постарше принялись орать на бедняжку... Да, пожалуй, Джек был прав. Устроиться работать в кафе было бы не лучшей идеей.

— Джек, а как ты думаешь: я смогла бы работать продавщицей? Вот в таком магазине, в каком мы были сейчас? А что? Сначала продавать... Я в этом разбираюсь и могла бы для каждой клиентки выбрать то, что подходит именно ей. А потом, может, я стану, как Люси Дафф-Гордон — шить сама!

Роза тут же вспомнила, что шить у нее всегда получалось плохо.

— Ну, не совсем шить... Придумывать фасоны. А, Джек, как тебе?

Джек рассмеялся немного нервно:

— Боюсь, этот магазин меня слишком впечатлил. Но не думаю, чтобы продавщицы в том магазине уставали меньше, чем официантки в кафе. А когда сильно устал, на творчество просто не остается сил.

Роза невольно опустила руку, которой держала вилку. Джек снова разочаровывал ее — уже в ктоорый раз. Он мягко накрыл рукой ее запястье и посмотрел в глаза с необычной серьезностью:

— Если ты хотела стать актрисой или танцовщицей — к этому и стоит идти. Не разменивайся. Ведь мы же можем себе это позволить.

— Да, можем, — вырвалось у Розы. — Благодаря деньгам Кэла.

Джек отстранился, слегка отвернулся.

— Хорошо, — он пожал плечами. — Если тебя это так уж беспокоит, то, когда я начну продавать свои рисунки, к этим деньгам мы больше не притронемся. Надо было, в самом деле, выкинуть их за борт и ночевать с тобой под мостом, и делить на двоих одну ворованную булку. Только боюсь, ты быстро сбежала бы к маме.

Роза замерла, не веря себе. В голосе Джека звучали холод и... презрение? И он в самом деле считает ее ни на что негодной, глупой неженкой? И смотрит на нее сейчас... Как иногда смотрел Кэл.

Хотелось ударить его, расплакаться, швырнуть тарелку. Но воспитание все же было сильнее: не глядя на Джека, Роза снова взялась за рагу, которое им подали.

Из кафе оба вышли молча, и тут Джек несмело дотронулся до руки Розы:

— Прости, пожалуйста. Я не должен был так говорить.

— Ты сказал правду, — признала Роза, постаравшись, чтобы тон вышел ледяным, а не жалким.

— Это неправда, и я это знаю. Ты сильная, ты спасла мне жизнь. И про это я тоже не должен забывать. Но я не хочу, чтобы ты страдала, чтобы тебе было трудно.

Роза оперлась о стену дома. Ей сейчас совсем не хотелось смотреть на Джека, слышать его голос.

— Ты не мог бы сейчас вернуться в гостиницу? Шляпку и туфли я выберу одна. А тебе стоит отдохнуть.

Конечно же, Роза и Джек помирились. Он отказался отпускать ее за покупками одну, в обувном помог с туфельками, и к вечеру, возвращаясь в гостиницу, они уже спокойно обсуждали разные пустяки. А близость ночью помирила их окончательно.

Следующие дни пролетели беззаботно и быстро. Роза и Джек ходили за покупками, гуляли по Нью-Йорку. Пару раз побывали в кинематографе: Джек, как оказалось, обожал кино, как ребенок. Он купил себе новый альбом и другие принадлежности для рисования и принялся снова делать наброски — правда, еще не пытался продавать их.

Конечно, и пережитое порой напоминало о себе. Бывало, то Розе снилось, что ее затягивает в воронку в толще воды, и кто-то лезет на голову и толкает вниз; то Джек ночами бился и кричал, звал на помощь. Они попробовали поговорить друг с другом о случившемся, но не выдавили и двух слов. Значит, пока лучше было молчать.

Они лежали на кровати в гостиничном номере. Солнце плясало по волосам Джека, по его опущенным векам и уголкам губ, чуть приподнятым в улыбке. Он, кажется, дремал, и Роза, припав к его плечу, тоже застыла в блаженной истоме.

Как же ей было хорошо... Но сколько дней уже прошло? Неделя? Полторы? Она даже не сразу сообразила, какое сегодня число. Выходило, что двадцать четвертое апреля. А они до сих пор проживали деньги Кэла, даже не пытаясь заниматься чем-то еще.

"Интересно, а сколько там осталось?" Никогда раньше Роза не задумывалась, что деньги действительно могут кончится и их неоткуда будет взять. Разговоры матери на эту тему превращались в настоящую пытку. Но сейчас вдруг стало не по себе. Она не думала, что об этом придется беспокоится — как не думала и о том, что с Джеком она будет так же бездельничать, как и в своей прошлой жизни. Может, только с меньшим размахом.

Роза осторожно встала, стараясь не шуметь, достала деньги из тайника и принялась пересчитывать. Много или мало осталось у них? Она никак не могла понять, и это тревожило еще больше.

— Беспокоишься?

Роза вздрогнула: она не ожидал сейчас услышать голос Джека. Он, приподнявшись на локте, с интересом смотрел на нее.

— Не переживай. Мы хоть полгода еще на это можем прожить. Даже больше.

От такой перспективы на душе стало необыкновенно муторно, но возмущение Роза подавила. Снова спорить не хотелось, сейчас даже не это было важно.

— Джек, я бы хотела знать, что ты решил.

— По поводу чего?

— Чем мы будем заниматься? И я, и ты.

Джек закатил глаза, театрально надул щеки. Откинулся на спину, потер подбородок.

— Ну... Я-то буду продолжать рисовать. Может, куплю краски и попробую снова работать с ними. Ну а тебе надо определиться самой. Я не могу распоряжаться твоей жизнью за тебя, правильно?

Да, он снова был прав, но все-таки...

— Все-таки нам бы стоило уже начать зарабатывать самим.

Джек грустно улыбнулся.

— Это вовсе не так заманчиво, как тебе представляется сейчас. Ты еще будешь вспоминать сегодняшний день и жалеть, что нельзя прожить так всю жизнь.

— Но я и ушла от этой жизни! Джек, опомнись!

Он вздохнул.

— Да, конечно. Я помню об этом. Но и ты пойми: я еще ни разу не мог себе позволить жить вот так. Спокойно заниматься, чем хочу, не беспокоясь, что рисунки не купят, что не найду, как заработать. Роза, я ведь не запрещаю тебе искать занятие по душе.

— Но если... Если я ничего не найду, а деньги кончатся?

— У нас еще есть твои сережки. И можно, в конце концов, как-нибудь распилить этот чертов бриллиант и сбывать потихоньку — нам хватит на всю жизнь!

Видимо, Роза сильно изменилась в лице, потому что Джек тут же добавил:

— Ладно, это была шутка. Иди ко мне, хорошо?

Прежде чем послушаться, Розе пришлось некоторое время преодолевать себя.

Вскоре Джек куда-то ушел. Его не было примерно час, Роза успела соскучиться и занервничать. Вернулся радостный, возбужденный и велел Розе собираться. Они долго шли, ехали на трамвае, потом опять шли. Спускались сумерки, Розе стало зябко. Она подумала, что стоит купить хотя бы легкий плащ или недорогую шаль.

— Смотри, Роза! Вот куда мы идем.

Перед ней раскинулся мост, которому не было видно конца. Розе невольно стало не по себе, когда они шагнули на его пешеходную часть: вокруг было только море, а впереди — бесконечные арки, серые, но сейчас окропленные кровью заката — такого же, какой они встретили на "Титанике". И море так же пылало золотом и багрянцем.

В этот момент по шее Розы скользнуло что-то холодное. Она невольно вздрогнула и дернулась. Джек успокаивающе положил ей руку на плечо, приложил палец к губам. Потом приподнял что-то холодное и маленькое, лежавшее на ее груди.

— Ну как, нравится?

Серебряный кулон — цепочка с медальоном, с гравировкой в виде розы — вовсе не был так тяжел, как "Сердце океана". И все же Розе показалось, что ее шею сдавило, и смотреть Джеку в лицо она не хотела. И когда наконец смогла ему улыбнуться, стало страшно от себя самой.

В одном детективе Роза читала, что скрывавшуюся парочку отыскали по штемпелю на конверте, когда девушке вздумалось отправить письмо. Поэтому она заранее спросила потихоньку у администратора гостиницы, где можно найти почтовое отделение в другом районе.

Услать Джека оказалось задачей посложнее. Роза думала над этим все утро. В конце концов, когда он собрался после обеда снова в кино, солгала, что у нее ужасно болит голова. Джек расстроился, испугался, хотел остаться с ней, но Роза настояла, что хочет полежать одна, в тишине.

Через пять минут его ухода она спешно собралась, нацепила кулон, вытащила из всех тайников деньги Кэла. Отложила столько, сколько, по ее расчетам, могло еще потребоваться. Остальное упрятала под подкладку, где лежал и бриллиант, заколола дыру булавкой и вышла, стараясь держаться как можно более спокойно.

Короткую записку набросала уже на почте: "Загляни за подкладку. Недостающее пришлю потом".. Там же написала и письмо к матери, не более длинное: "Я жива, но, прошу, не ищи меня". Если уж она решила не врать Джеку или Кэлу, то и мать не заслужила лжи.

Отправила письмо, потом пальто — в качестве посылки. К счастью, работники почты сработали быстро, у нее еще осталось время, чтобы зайти в ломбард — заложить кулон и серьги.

Когда Роза возвращалась, сердце у нее стучало так же, как когда они с Джеком шли к матери и Кэлу сдаваться. Странное дело, тогда с ней рядом был будто бы другой человек: такой, что стоило ему взять за руку, и Роза уже не боялась ничего на свете. А теперь она боялась — как дико! — самого Джека, потому что не представляла, что он скажет и сделает, когда узнает правду.

Джек уже ждал ее в номере. Он резко поднялся навстречу, но почему-то не сразу стал расспрашивать, точно собирался с духом. Роза остановилась в паре шагов от него, чувствуя себя так же жутко, как перед тем, как Кэл ее ударил. Глаза она отвела — не хотела сейчас в лице Джека узнавать ненавистные черты.

— Ты могла бы прямо мне сказать, что тебе куда-то нужно уйти, — пробормотал Джек наконец.

— Не могла, — отрезала Роза, вскинув голову. Наконец она решилась. Слова полились сами, только на Джека она по-прежнему не глядела. Только договорив, обернулась: Джек помрачнел, опустил голову и явно о чем-то тревожно размышлял.

— Нам лучше поскорее уехать, — только и сказал он.

— Куда ты хочешь? — спросила Роза дрожащим голосом.

— Ну, мне хотелось бы побывать в Новом Орлеане, — Джек подошел к ней и положил руки ей на плечи. — Ничего. Если ты решила, что так правильно — так тому и быть.

— Если ты поедешь в Новый Орлеан, — язык едва слушался Розу, но она обязана была сказать это, — то я поеду в Лос-Анджелес.

Джек чуть отстранился, точно не понимая.

— Мы не будем вместе, Джек. Я не хочу повторять той же ошибки, что с Кэлом. Он ведь мне тоже нравился сначала, а видишь, как все вышло. Я не хочу тебе такого же.

Он резко вдохнул, заморгал, замотал головой.

— Погоди. Не торопись, Роза, не надо. Все еще может измениться.

— Ничего не изменится. Я знаю себя. Нам надо порвать сейчас, Джек, иначе нас обоих затянет, как в воронку. Дойдет до того, что мы возненавидим друг друга.

Джек достал сигареты. Тут же отбросил их. Прошелся по комнате, и еще раз, и еще. Плюхнулся на диван, сцепив в замок руки.

— Хорошо. Просто скажи, что я сделал не так?

Ответ, кажется, уже знали оба.

— Взял деньги Кэла.

К счастью, они сумели достать билеты на поезда, которые уходили на этой неделе. Роза уезжала раньше, Джек — через день после нее.

Он проводил ее на вокзал. Подробно растолковал, как себя вести, если путешествуешь третьим классом. Нацарапал записку с адресом каких-то своих знакомых; Роза не стала ему говорить, но решила для себя, что от этой записки избавится как можно скорее. Ей пора уже было перестать пользоваться чьей-то помощью, будь то Кэл, Джек или кто угодно еще.

Она хотела разделить оставшиеся деньги пополам, но Джек, отложив на билет до Нового Орлеана, оставил у нее, пожалуй, три четверти. Сослался, что ей понадобится гораздо больше. Он ночевал в кресле и больше не пытался дотронуться до Розы, только перед отправлением помог взобраться в вагон.

Роза обернулась, чтобы посмотреть на него в последний раз. Джек стоял серьезный и грустный.

— Тебе трудно будет одной.

— Вместе нам было бы труднее.

Джек сморщился, как ребенок, собирающийся заплакать. Отвернулся, потом снова взглянул на нее, мучительно-широко улыбаясь.

— Спасибо, что спасла мне жизнь.

— Ты спас меня от большего. Спасибо и тебе тоже. И за то, что отпускаешь сейчас.

Поезд тронулся. Роза некоторое время смотрела, как Джек идет по перрону и машет рукой, потом в последний раз помахала ему в ответ и ушла в вагон. Там присела на край скамьи рядом с какой-то старушкой. До окна было далеко, Розу окружали незнакомые, грубые лица, она чувствовала удушливый запах угля, лука и потных тел. Но все-таки понимала, что ни о чем не жалеет.