Когда живые позавидуют мертвым (джен)

— О Эмпирион, он истечет кровью… Брат Руфус, кровь просачивается сквозь повязку…

— Не болтать! Вперед, гони, Глосий, живей! Дай ему целебное зелье.

Храмовник по имени Глосий, откупорил склянку с кроваво-красным зельем и медленно влил ее содержимое в рот паладина. Аргус тут же закашлялся, но его состояние немного улучшилось.

— Где… я? — тихо прошептал он.

— Лежи, брат, не двигайся, а то швы могут разойтись. Рана глубокая, к тому же не обошлось без некромантских чар, паскуда, жуть, сколь крови вытекло…

— Угу… — только и выдавил из себя Аргус.

— Брат, пить хотите? — Глосий протянул паладину флягу с водой.

— Чертовски…

— Пей, брат, пей. Это из-за горячки.

— Руфус… Где мы?

— На телеге едем. Молчи, Аргус, не шевелись. Неподалеку есть крупная деревня, практически город. Нужно найти толкового лекаря. Сестра Беатрис погибла в подземельях, а брат Глосий не столь сведущ в искусстве врачевания. Того, что он тебе намотал, мало. Кровь все едино течет…

Аргус упал на шкуры, запрокинул голову, почувствовал, как его накрыли чем-то теплым. Телега тряслась и каждый толчок отзывался дикой болью в боку. Паладин стиснул зубы и начал читать молитвы Эмпириону.

Первым сигналом, что поблизости живут люди, стала стоящая в окружении щепок и коры ровная поленница дров, обнаруженная на вырубке идущим впереди Руфусом. Он был вторым человеком в иерархии храмовников, после паладина, и полностью принял на себя командование. Вскоре показалась башня храма, который находился на входе в деревню, а за ним множество невысоких домов.

К своему недовольству Руфус отметил, что священный огонь на храмовой башне не горел и решил серьезно поговорить об этом с настоятелем церкви и сельским главой, как только представится такая возможность. Также он подумал о том, что если бы паладин Аргус увидел подобное непочтение к Эмпириону, то не обошлось бы без кровопролития.

На окраине деревни стояли три хаты, овин и несколько крытых дерном клетей. Посреди двора отливала всеми цветами радуги огромная лужа навозной жижи. Постройки и небольшой прямоугольник запущенного огорода были обнесены низким, частично развалившимся заборчиком, за заборчиком метался грязный пес. Над одной из халуп подымался дым, лениво ползая по провалившейся крыше. Храмовники, медленно, внимательно поглядывая по сторонам, двинулись к постройкам. Собака унюхала их сразу, яростно залаяла, заметалась по двору, дверь хаты распахнулась. Руфус как бы невзначай положил руку на свой мушкет.

На порог вышла, шаркая ногами, горбатая старуха замотанная в лохмотья так, что только щелочка глаз была видна из-под грязных тряпок и что-то крикнула, размахивая руками.

— В чем дело, что кричит эта сумасшедшая? — прошипел Глосий.

— Не знаю, — ответил Руфус. — Август, Титус, выясните, чего она хочет?

Двое храмовников пришпорили своих лошадей и двинулись вперед группы. Подъехав ближе, они что-то крикнули старухе, затем внезапно развернулись, услышав ее ответ, и галопом поскакали обратно к отряду, активно подгоняя лошадей. Август и Титус мчались, словно все демоны Бездны гнались за ними. Руфус вскинул мушкет и принялся водить им из стороны в сторону, выискивая цель.

— Он кричит… О святый Эмпирион! — воскликнул Глосий

— Что еще… — Руфус осекся, потому что Август и Титус уже подбежали. — В чем дело? Ну!

— Там зараза… — выдохнул Август. — Кровавая оспа…

— Вы к чему-нить прикасались? — Глосий быстро попятился. — Старуха, на ней были язвы?

— Не знаю брат, она вся в тряпьё замотана была, — ответил Титус.

— Эмпирион, защити, — все не унимался Глосий, — Ветер то на нас дул!

— Довольно, братья! — властно рявкнул Руфус. — Если заразных не трогали, ничего с вами не станет, нечего трястись. Если вообще правда с этой оспой. Бабка просто могла вас напугать!

— Нет, — возразил Август, — За клетью яма… В ней трупы. На кладбище нет более мест для новых могил, мертвяков в ямы скидывают.

— И все же, будь это и вправду кровавая оспа, вся деревня была бы уже мертва. Я не верю старухе!

Руфус взглянул на тело Аргуса, лежавшего в телеге, его лицо было белым словно мел, с губ срывались тихие молитвы. Плачевный вид Паладина мог сломить дух любого храмовника. Аргус был для них живым воплощением Бога Эмпириона, которого ничто не могло сокрушить. Растерянность, страх, нерешительность — эти три чувства, доселе незнакомые Руфусу, охватили храмовника. По состоянию Паладина было очевидно, что дорогу до следующего города он не переживет.

Наконец Протодиакон принял решение:

— Если в этом селении еще остались умелые лекари, мы останемся здесь и заставим их спасти жизнь Брата Аргуса!

В рядах храмовников раздался нерешительный шепот, но Руфус проигнорировал его и двинулся в сторону деревни.

— Уходите отсюда… — кричала старуха.

Ее голос дрогнул, когда Руфус приблизился к ней, затем он спрыгнул с седла и подошел практически вплотную.

— Ты совсем из ума выжила, карга?! — в ярости заорал он, — Неужели ты смеешь указывать нам, что делать? Нам! Посланникам воли Эмпириона, его избранным воинам!

— Нет, господин, — промямлила бабка, — Прошу простить меня! Я лишь хотела предостеречь вас, кровавая оспа бушует в наших краях…

— Не ври мне! Кровавая оспа? Ты хоть понимаешь, о чем говоришь? Мне доводилось видеть тех несчастных, кто погиб от этой хвори. Будь это правда, вся ваша деревня была бы мертва!

— Но это правда господин, многие погибли, прежде чем доктор Рето пришел к нам. Он наш спаситель!

— Так ты хочешь сказать, что какой-то бродячий докторишка смог остановить эпидемию кровавой оспы?

— Истинно так, господин. Клянусь священным пламенем Эмпириона! — ответила старуха.

— Да будет так. Но и я клянусь, если ты соврала, я сожгу эту деревню дотла! Где я могу найти этого лекаря! У нас есть раненные, им необходима помощь.

— Поверьте, господин. Нет такой раны или хвори, которую бы не смог исцелить доктор Рето. Он поселился в особняке сельского главы. К сожалению, господин Феликс погиб еще до прихода доктора…

Руфус услышал достаточно. Он запрыгнул на коня и направился к роскошному особняку, который возвышался над остальными домами в деревне, храмовники следовали за ним.

* * *

Аргус проснулся и с удивлением отметил, что мучительная боль исчезла, казалось также, что перестала досаждать горячка, сотрясавшая его большую часть пути. Он хотел согнуть руку, потрогать рану, но не мог пошевелиться. Пока не понял, что сдерживает его лишь тяжесть кож, которыми он накрыт, холодный, отвратительный ужас опустился ему на живот, впился во внутренности, словно ястребиные когти. Он сжимал и разжимал пальцы, мысленно повторяя: нет, я не… парализован…

— Ты проснулся. — произнес тихий, но внятный голос.

Это был не вопрос, констатация. Голос был незнаком паладину. Он повернул голову, застонал, пытаясь подняться.

— Не шевелись. Во всяком случае, не так резко.

— Нннн, — налет, склеивавший губы, разорвался, — кто ты…

—Я доктор, — ответил спокойный, холодный голос. — Я помогу. Вот, выпей. Медленно, малыми глотками.

Жидкость отдавала мятой и лакрицей. Это были просто добавки, добавленные лишь для того, чтобы замаскировать настоящий состав.

— Пей. До конца. Медленней, а то подавишься.

Помимо трав в зелье было что-то еще, возможно, магия. Подняв голову он смог рассмотреть окружающее пространство и того, кто называл себя доктором. Он был не слишком высоким, лицо скрыто за маской, напоминающую птицу с длинным клювом, одет доктор был в поношенный кожаный плащ с капюшоном, доходивший ему до колен и кожаные ботинки, на руках были некогда белые перчатки, а сейчас красные от крови.

— Где мы?

— В морге. Ну, вернее в винном погребе мэра Бьервика, который я превратил в морг, когда в городке началась эпидемия оспы. Свободные места в госпитале закончились, а люди, доставившие вас ко мне, слишком спешили, поэтому пришлось оперировать вас здесь.

Действительно, помимо запаха трав и каких-то химикатов, до паладина доносился запах дубовых бочек и вина. Он попытался осмотреться, но боль в боку тут же напомнила о себе.

— Больно? — сражу же заметил доктор. — Странно… Сейчас… Минуточку…

Он почувствовал резкий холод, исходящий от его рук, разливающегося по боку и охватывающий все тело. Аргус задрожал, но боль прекратилась.

— Мы тебя перевернем, — сказала он. — Не пытайся сам. Ты очень слаб. Эй, кто-нибудь поможет?

Дверь в погреб мгновенно открылась и в помещение вбежал Руфус.

— Как ты себя чувствуешь, брат? Тебе лучше?

— Да, брат. Гораздо лучше!

— Помогите перевернуть его на живот, — сказал доктор. — Осторожнее, медленнее. Вот так… Хорошо. Благодарю.

Аргус слышал, как позвякивают застежки сумки, как лекарь ищет флаконы и фарфоровые баночки.

— Рана, — проговорил Аргус, не в состоянии переносить тишину, — доставила тебе хлопот?

— Да, немного. — В голосе доктора был холод. — Обширный некроз тканей, заражение крови. Чудо, что ты выжил.

— Нет, не чудо, — твердо ответил Паладин, — Это воля Эмпириона, она придавала мне сил!

— Да будет так, паладин, — спокойно согласился врач.

Аргус почувствовал, как лекарь осторожно втирает ему в бок холодную мазь с резким запахом камфоры.

— Операция прошла успешно, теперь тебе ничто не угрожает. Однако ближайшие два дня не вставай. У тебя могут быть проблемы с координацией движений, но это пройдет.

— Благодарю… Можно узнать… Кого благодарю?

— Меня зовут Рето.

— Я рад. Рад, что Эмпирион пересек наши пути, Рето.

— Случайность, не больше, — холодно ответил он, — А теперь поспи. Тебе нужен отдых.

Аргус хотел возразить, ему совершенно не хотелось спать, но в следующее мгновение его веки отяжелели и он заснул.

Открыв глаза, паладин обнаружил себя в до боли знакомой обстановке. Каменные стены, украшенные белым знаменем с изображением факела, богато украшенные иконы с ликом Эмпириона, толстые книги и свитки с святыми текстами. Возле его кровати находился колокольчик, в которой паладин тут же позвонил. На его вызов пришел брат Глосий.

— Мы в вернулись в Орден? — первым делом спросил Аргус.

— Нет, брат. Мы все еще в Бьервике, это местный храм. Он пустовал и мы решили остановиться здесь.

— Остановиться. Но зачем? Нам необходимо как можно скорее вернуться в орден, о чем только думает Руфус!?

— Не гневайтесь сэр, похоже брат Руфус, да и не только он, подхватили кровавую оспу.

— Что подхватили? — глаза паладина мгновенно расширились.

— Кровавую оспу, — повторил Глосий, — Но не беспокойтесь. Доктор Рето действительно мастер своего дела, он практически вылечил их, им всем уже гораздо лучше.

Аргус сбросил с себя одеяло и попробовал встать на ноги. Несмотря на то, что тело слушалось с трудом, ему все же удалось сделать несколько шагов. Глосий помог ему одеться и паладин вышел в храмовый двор. Он двигался медленно, осторожно, вслушиваясь в работу сухожилий и мускулов. Хотя рана вроде бы полностью затянулась, двигаться приходилось осторожно. Было жарко, аромат трав бил в голову, дурманил, но дурманил приятно. Над головой, в храмовой башне, потрескивало пламя. Священный огонь нес свет и тепло, разгоняя холод и мрак, как когда-то это делал сам Эмпирион, а теперь и его последователи.

Завидев паладина, храмовники устремились к нему, радостные крики вырвались из горла каждого последователя Эмпириона.

— И я очень рад вас видеть, мои братья и сестры, — с улыбкой произнес Аргус.