Когда живые позавидуют мертвым (джен)

Храмовники рассредоточились и двинулись вглубь склепа, продвигаясь настолько быстро, насколько позволяли узкие коридоры гробницы. Ударную группу возглавлял сам Паладин Аргус, за ним шли его братья и сестры из ордена — все одеты в белые одеяния храмовников, украшенные стилизированным изображением факелов темно-красного цвета и вооруженные сияющими мушкетами или зачарованными мечами. Сам паладин внешне мало чем отличался от остальных храмовников, разве что из-под его белого одеяния виднелась мифриловая кольчуга, на поясе висели свитки с священными клятвами, а меч и щит, помимо обычных чар, были покрыты мистическими рунами и святыми писаниями из учения Эмпириона.

Воины медленно продвигались вперед по подземелью, почти ничего не видя дальше, чем на несколько десятков метров. Окружающая их тьма странным образом поглощала звуки, так что трудно было расслышать голоса идущих рядом храмовников, но зато Аргус отчетливо улавливал топот подкованных сапог воинов Руфуса, идущих где-то справа. Однако рассмотреть их за сгущающейся тьмой было невозможно.

Странные стоны и свисты, словно последние вздохи мертвецов, вырывались из-под земли, а на стенах склепа то и дело появлялись загадочные тени. Каждый раз Аргус хватался за меч, но ничего не происходило. Он сделал еще шаг вперед, но на этот раз под сапогом что-то хрустнуло. Опустив взгляд, он увидел под слоем пыли какой-то округлый серовато-белый предмет.

Аргусу даже не потребовалось его переворачивать, чтобы понять, что это череп, едва прикрытый лохмотьями полусгнившей кожи. Вслед за черепом паладин увидел лопатки, и между ними под слоем полуразложившейся плоти виднелся столб позвоночника. Едва он отвел взгляд от гниющих останков, как заметил, что впереди виднеются еще несколько трупов.

Аргус отдал приказ своим храмовникам остановиться и вытащил из ножен меч. Руны на клинке тут же вспыхнули былым пламенем, разгоняя обступившую храмовников тьму и освещая широкий сводчатый зал, пол которого были усеян сотнями гниющих тел. Серая безжизненная плоть еще кое-где оставалась на костях, едва прикрытая истлевшими и разорванными одеждами.

— Это точно здесь, — произнес Аргус. — Некромант поблизости, всем приготовиться к бою!

— Это… отряд брата Изекиля? — спросил подошедший Руфус.

— Скорее всего, да, — ответил паладин. — Они почти полностью сгнили, теперь это трудно определить.

Он наклонился, чтобы перевернуть ближайший скелет. Оказалось, что гниющая плоть служила приютом целому гнезду отвратительных червей и личинок. В местах, где сохранились еще и обрывки одежды, под слоем грязи и засохшей крови обнаружилась нашивка с изображением факела.

— Да, это точно они…

Аргусу не удалось закончить фразу — почти разложившееся тело внезапно поднялось и сомкнуло костлявые пальцы на его горле, а глазницы трупа вспыхнули голубоватым пламенем. Паладин содрогнулся от ужаса и отвращения, когда оживший труп своими скользкими пальцами попытался его задушить. Для такой хрупкой конструкции, как наполовину сгнивший скелет, мертвец обладал недюжинной силой, под его весом и натиском паладин упал на колени.

Руфус, стоявший рядом, попытался пинком отбросить ожившего скелета, но его нога только проломила мертвецу грудную клетку и застряла внутри, так что храмовник едва не потерял равновесие. Воспользовавшись заминкой, Аргус перехватил руки нападавшего и сумел выдернуть их из рыхлого торса, вызвав при этом омерзительный поток гноя и темной крови. Голубоватый огонь мгновенно потух в пустых глазницах, и ужасное существо рухнуло.

Паладин поднялся на ноги и попытался спокойно оценить ситуацию — благодаря тренировкам в храме и вере в Эмпириона, его мозг был избавлен от любых признаков паники и растерянности. Повсюду поднимались тела, которые он только что счел безжизненными, и бросались на его братьев.

В этот момент, со всех сторон послышалась стрельба, и Аргус развернулся, держа оружие наготове, но в сгущающейся и какой-то неестественной тьме с трудом различал что-то, кроме частых вспышек пролетавших снарядов и огненных лучей ружейного огня. Огонь магических снарядов вырывал куски разложившейся плоти, отрывал руки и ноги оживших трупов, но они продолжали идти и впивались в храмовников желтыми гнилыми клыками.

Из склепа вставали все новые и новые враги, и паладин сумел уничтожить троих, но лишь тогда, когда его меч отсекал им головы или рассекал надвое грудную клетку.

— Сомкнуть ряды! — взревел Аргус. — Во славу Эмпириона!

Храмовники стали постепенно подтягиваться к своему командиру, стреляя на ходу в ужасных мертвецов, поднимавшихся из могил. Словно существа из самых страшных ночных кошмаров, сотни гниющих трупов с облезающей плотью окружали храмовников.

— Стрелять только по головам! — крикнул Руфус, уничтожая очередного монстра выстрелом в череп, от которого разлетелись в разные стороны почерневшие осколки костей и хлынула густая жижа.

Когда его приказ дошел до остальных, ход битвы стал изменяться, все больше и больше ходячих мертвецов падали на скользкий от крови и гноя пол и оставались лежать без движения. Однако этого было недостаточно. Едва перебив первую волну мертвецов, на храмовников ринулась очередная группа вышедших из тьмы монстров. Не успели воины перевести дух, как ожившие мертвецы подошли вплотную.

Безобразный труп в лохмотьях сгнившей плоти бросился вперед, и Аргус, схватив меч обеими руками, обрушил удар на его череп. Лезвие пылало святым пламенем, испаряя гниющую плоть нежити, а когда паладин рванул меч на себя, рассекая мертвеца от темени до паха, его останки брызнули на его доспехи. Без промедления он замахнулся на второго врага, и после того как меч разрубил череп надвое, голубой огонь погас и в его глазницах. Повсюду вокруг храмовники сражались с ужасными существами.

Внезапно, цепкие костлявые руки, высунувшиеся из рыхлой земли склепа, схватили его за поножи, и Аргус почувствовал, что его тянут вниз. С криком ярости он повернул меч и стал рассекать конечности и черепа, но невероятная хватка мертвецов оказалась сильнее, и он стал медленно погружаться.

— Руфус, Витус! — закричал паладин, — Помогите! — крикнул он.

Протодиакон Руфус и клирик Витус, раскидав врагов со своего пути бросились на помощь паладину. Аргус рванулся, получив поддержку, но еще несколько пар костлявых рук вцепились в нагрудную броню и потащили под землю.

— Убирайтесь, ублюдки! — заорал на них Витус и потащил паладина за руку изо всех сил.

Аргус, ощутив, что стал понемногу вылезать, принялся энергично лягаться, пока страшные существа не разжали хватку. Наконец, он встал на четвереньки, а затем смог подняться во весь рост. С неутихающей яростью он, Руфус и Витус продолжили бой, хотя теперь битва утратила всякое подобие порядка. Это была просто работа мясников, требующая не мастерства или умения, а только грубой физической силы и немного осторожности, чтобы не упасть. Аргус, сосредоточился на схватке и вместе с другими храмовниками даже сумел очистить небольшую территорию, получив возможность осмотреться и реорганизовать воинов.

— Брат Руфус, брат Витус, спасибо за помощь. Теперь я ваш должник, — сказал паладин во время короткого затишья.

— Не стоит благодарности, Аргус, — ответил ему Руфус, — Могу поспорить, ты бы сделал то же самое для любого из нас.

— Ты и прав, но, надеюсь, это не понадобится.

Отдышавшись, паладин выпрямился во весь рост и осмотрел место боя. Его мифриловая кольчуга была разорванной в нескольких местах, но он осознавал, что отделался довольно легко. Нападение омерзительных трупов стоило жизни нескольким его боевым братьям и сестрам, и паладин поклялся себе, что некромант дорого заплатит за гибель каждого из них.

Он поднял свой меч.

— Братья мои! — закричал он. — Мы понесли тяжелые потери, и несколько наших братьев и сестер погибли. Настало время отомстить за них!

Его голос разнесся по всему склепу, и храмовники громкими криками выразили свое согласие. Вслед за паладином они зашагали вперед, и хоть им еще не раз приходилось отражать атаки мертвецов, слова Аргуса наполнили их энергией.

Храмовники двигались по темным и душным залам некрополиса, через неестественно искривленные коридоры. Затхлая вода сочилась из щелей, а порывы влажного ветра, непонятно откуда взявшегося под землей, звучали вздохами призраков. Омерзительные полоски черной плесени и лохмотья полуистлевшей ткани задевали их по шлемам и пачкали белоснежные одеяния, оставляя скользкие слизистые следы.

Чем дальше они углублялись в чрево подземелья, тем хуже гуще становилась тьма. Свет фонарей уже не мог развеять черноту подземелья и вскоре область зрения храмовников сократилась до пары метров. Было очевидно, что неестественная тьма была вызвана колдовством некроманта.

Аргус двигался в первых рядах, когда перед ним возникли неясно двигающиеся тени, он лишь плотнее перехватил рукоять меча. В следующее мгновение на него выскочило наполовину сгнившее существо с распоротым животом, из которого свисали жгуты внутренностей. И это было еще не самое худшее. Целая толпа оживших мертвецов с раздувшимися, разваливающимися на куски телами устремилась к храмовникам, протягивая руки с длинными загнутыми когтями. Голубоватый огонь в их глазницах горел жаждой убийства, толпа мертвецов продолжала приближаться, и паладин бросился в бой.

Он в прыжке нанес удар щитом, шея ближайшего противника хрустнула переломившись от сильного удара. Едва успев приземлиться, Аргус развернулся, успев обезглавить мечом еще двух мертвецов. Объятый белым пламенем клинок метался во тьме, сверкающее лезвие кололо и рубило чудовищ с непостижимой быстротой. Кого бы ни коснулось это оружие, противник мгновенно падал, словно марионетка, которой обрезали нити.

Аргус не останавливался ни на мгновение, он прыгал, уворачивался и наклонялся, уходя от протянутых костлявых рук. Его противники действовали без всякого плана, ими двигала просто неугасимая ненависть мертвецов, стремящихся уничтожить все живое. Паладин проявлял невиданные чудеса ловкости, и при каждом смертельном выпаде под кожей вздувались и перекатывались узлы упругих мускулов.

Но сколько бы врагов ни уничтожал паладин, их количество не уменьшалось, и под неослабным натиском он был вынужден медленно пятиться назад. Он не видел куда шагает, тьма обступила его со всех сторон. Он даже был не в состоянии рассмотреть свою собственную вытянутую руку. Пятясь назад, паладин вслепую рубил мертвецов, пока земля внезапно не ушла у него из-под ног. Аргус почувствовал как куда-то проваливается, но уже ничего не мог сделать. Несколько мгновений падения, а потом резкий удар, от которого едва не треснули все кости. Глаза заволокло кровавой пеленой, и боль охватила всю левую сторону тела.

Вокруг было темно, но это была обычная тьма подземелья, а не чары некроманта и пылающий меч паладина без труда смог осветить окружающее пространство. Аргус поморщился, его левый бок был пронзен изогнутым металлическим прутом, на который ему не повезло упасть. Густая кровь окропила белые одеяния, когда паладин со стоном выдернул из себя штырь. Рана была неприятной, но Аргус не спроста носил титул паладина и подобная ране не могла убить его. Несмотря на головокружительное падение, воин быстро сориентировался и встал на ноги.

— Братья мои! — позвал он. — Руфус, Витус!

Лишь насмешливое эхо прилетело в ответ. Паладин раздраженно выругался, обнаружив, что остался один. Быстро оценив положение, Аргус понял, что находится на нижних уровнях гробницы.

Его цель была где-то поблизости, он сделал несколько шагов, и внезапно усомнился в правильности выбранной тактики в данной вылазке. Но, несмотря ни на что, ненависть к Некроманту ничуть не остыла. Паладин застонал от боли в боку и продолжил путь.

Впереди послышались слабый стон и шарканье босых ног — первые звуки, которые можно было отчетливо различить. Они доносились из-за массивных дверных створок, которые то открывались, то закрывались, словно пасть какого-то хищного животного.

При очередном раскрытии створок в щель просунулась рука с длинными когтями и вцепилась в каменную кладку стен подземелья. С длинных загнутых когтей капала мутная жидкость, а ткани конечности были изъедены язвами с копошащимися в них личинками. Вслед за первой в щель просунулась вторая рука и с невероятной, для явно больного существа, силой раздвинула створки.

Из дверей показалась и, шаркая, двинулась вперед толпа гниющих и изголодавшихся мертвецов. От их истощенных тел исходило непонятное ощущение скрытой силы. С потрескавшихся губ срывались звучные заклинания, но слова были незнакомы паладину. Клочья кожи и плоти свисали с обнажившихся костей, и хотя враги приближались со свинцовой монотонностью мертвых, Аргус угадывал в их телах затаенную энергию, а в затянутых пленкой катаракты глазах — неудержимый голод.

— Что за прекрасная компания! — воскликнул Аргус и, подняв меч, бросился в бой.

Клинок огненной кометой врезался в гущу врагов, безо всякого труда пронзая несколько противников за раз. Куски гнилой плоти звучно шлепались о стены, и каждое существо, задетое лезвием, взрывалось фонтаном гнили, отравляя воздух зловонием. Алчные когти со всех сторон тянулись к паладину, но его оружием был не только меч. Он работал локтями, ногами и головой, а меч продолжал разить врагов, словно марионеток в тренировочном зале.

Твари, призванные некромантом, были без сомнения сильны, но они определенно не встречались с таким противником, как паладин. Он продолжал двигаться вперед по центральному коридору, прорубая себе путь в толпе мертвецов. Позади оставались лишь куски изрубленной плоти, истекавшей кровью и гноем. Он потерял счет времени, примитивная жестокость схватки поглощала все внимание без остатка, и меч рубил и колол без устали. Ничто не могло устоять перед ним, и с каждым ударом паладин продвигался ближе к своей цели. Коридор уже заметно расширился, и в белом свете меча стало видно, что противников становится все меньше.

Наконец он вышел в большой зал, где на закопченных стенах висели факела в тусклом свете которых он смог рассмотреть худую, иссохшую фигуру некроманта, сидевшего на коленях в центре огромной пентаграммы. Завидев паладина, существо поднялось на ноги и подняло жутко выглядящую боевую косу. У ног некроманта лежало тело клирика Витуса, его шея была сломана, а невидящие глаза уставились куда-то вверх.

Некромант отвел взгляд от тела Витуса, явно довольный своей работой и уставился на Аргуса.

— Ты пришел раньше, чем я планировал, паладин, — произнесло существо противным шепотом, — Я не успел закончить ритуал…

— Не смей произносить мой титул, ничтожество, — перебил его Аргус.

— Ничтожество? — прошипел некромант, качая головой. — Неужели ты думаешь, что сможешь одолеть меня?

Аргус, держа перед собой опущенный меч, сделал несколько шагов к некроманту; ненависть к этому существу преобладала над всеми остальными чувствами. Больше всего на свете он жаждал вырвать жизнь из омерзительной твари голыми руками, но здравый смысл предостерегал от поспешных действий: Витус был убит с такой небрежной легкостью, что раньше времени размахивать оружием было бы неразумно. Паладин сделал еще несколько шагов и теперь стоял совсем рядом с нежитью.

— Ты должен умереть, — сказал Аргус.

— Ахахаха, это ведь я повелеваю смертью, а не ты. Я никогда не умру, — усмехнулся Некромант.

— Это мы сейчас увидим, — фыркнул Аргус и вонзил свой меч в грудь нежити.

Пылающее лезвие легко прошло сквозь рыхлые ткани к самому сердцу твари.

Паладин выдернул меч, омытый черной зловонной кровью, распространившийся отвратительный запах был так силен, что ему стало трудно дышать. А Некромант рассмеялся, ничуть не обеспокоенный смертельным ранением, и поднял свою косу с зазубренным лезвием.

С непостижимой быстротой кончик лезвия метнулся к шее паладина.

Аргус поспешно поднял оружие, едва успел остановить косу в нескольких сантиметрах от горла и под натиском существа вынужден был отступить назад. Справившись с изумлением, паладин схватил меч обеими руками и стал отражать яростные удары некроманта, следующие один за другим.

Ни в одном поединке ему не приходилось так много внимания уделять обороне. Противники продолжали обмениваться грозными ударами, причем Некромант двигался с таким проворством, какое никак не вязалось с его худощавой и иссохшей фигурой.

Аргус нагнулся, уклоняясь от удара, грозившего снести ему голову, в тот же момент пробил оборону некроманта и рубанул противника мечом по животу, выплеснув на пол немало загустевшей крови и требухи. Темное же лезвие вражеской косы метнулось вперед и вбок, найдя прореху в кольчуге, как раз в том месте, где у Аргуса уже было ранение полученное при падении на штырь. Паладин скривился от внезапно охватившей его боли, но сумел сохранить самообладание.

Возвратным движением коса некроманта нацелилась в голову, но Аргус успел отскочить. Окровавленное тело некроманта мгновенно двинулась на него, так что Паладину пришлось упасть на пол и откатиться.

Любое нормальное существо уже десять раз умерло бы от таких ран, но, казалось, смертельные удары совершенно не беспокоят призывателя мертвецов. И снова коса некроманта метнулась вперед, в этот раз Аргусу удалось поднырнуть под удар противника, он схватил колдуна за кишки, вывалившиеся из его живота, и что было сил дернул. Некромант, не ожидая подобного удара, на мгновение потерял равновесие. Для паладина этого было достаточно, мощным ударом Аргус отсек руки своему противнику, вынуждая того бросить оружие. Некромант бросился на колени в попытке поднять косу, но с отрубленными запястьями не мог этого сделать. Паладин навис над ним и одним ударом отсек голову.

Рана на боку пылала, но Аргус снова и снова наносил удары по обезглавленному телу нежити, несмотря на то, что оно уже перестало подавать всякие признаки жизни. Затем он собрал со стен факелы и собрал из них костер, в котором сжег тело некроманта. Лишь убедившись, что тварь точно не сможет восстать из мертвых, он направился к телу Витуса. Выронив меч и сжимая ладонью рану на боку, Аргус сел на пол рядом с мертвым телом клирика, оплакивая своего утраченного друга.

* * *

Внутри было темно, лишь тусклый свет догорающего костра освещал подземный зал.

Когда Руфус в сопровождении немногих выживших храмовников достиг нижнего уровня подземелья, то увидел паладина, сидящего к нему спиной, его одежды были заляпаны грязью и кровью, а рядом мертвое тело Витуса.

Особенно много крови было на левом боку Аргуса, которая продолжала течь из колотой раны.

— Брат?! — окликнул Руфус Паладина. — С тобой все в порядке?

Паладин не отвечал, а лишь продолжал покачивать на коленях голову Витуса. Пораженные видом Паладина и мрачной обстановкой, притихшие храмовники смущенно переглядывались друг с другом, не зная, что следует предпринять в такой необычной ситуации.

— Брат, мы должны отступить. Ходячие трупы прекратили атаки, мы не знаем, сколько продлится это затишье. Надо уйти из этого места и перегруппироваться.

Аргус медленно покачал головой:

— Они больше не нападут. Некромант мертв, я лично лишил его головы и сжег тело…

— Вы ранены, сэр. — сказал подошедший храмовник с аптечкой. — Вам срочно нужна помощь лекарей.

Медик туго перевязал рану Аргуса и вместе с Руфусом они подняли командира на ноги: Руфус закинул руку Паладина себе на плечо и тотчас заметил как кровь, пропитав повязку, продолжает покидать тело Аргуса.

— Эмпирион, помоги нам, — тихо прошептал молитву Руфус.

Встав с обеих сторон, храмовники повели командира к выходу из гробницы.

— Подождите, — слабым хрипловатым голосом остановил их Аргус. — Я должен выйти на своих ногах.

Храмовники неохотно отступили, и, несмотря на пепельную бледность лица и явно терзающую его боль, Паладин, слегка покачиваясь, шагнул к двери. У выхода он обернулся, бросил последний взгляд на догорающий костер.

— Заберите с собой тело Витуса, братья мои! — приказал он.- И давайте выбираться отсюда.

— О Эмпирион, он истечет кровью… Брат Руфус, кровь просачивается сквозь повязку…

— Не болтать! Вперед, гони, Глосий, живей! Дай ему целебное зелье.

Храмовник по имени Глосий, откупорил склянку с кроваво-красным зельем и медленно влил ее содержимое в рот паладина. Аргус тут же закашлялся, но его состояние немного улучшилось.

— Где… я? — тихо прошептал он.

— Лежи, брат, не двигайся, а то швы могут разойтись. Рана глубокая, к тому же не обошлось без некромантских чар, паскуда, жуть, сколь крови вытекло…

— Угу… — только и выдавил из себя Аргус.

— Брат, пить хотите? — Глосий протянул паладину флягу с водой.

— Чертовски…

— Пей, брат, пей. Это из-за горячки.

— Руфус… Где мы?

— На телеге едем. Молчи, Аргус, не шевелись. Неподалеку есть крупная деревня, практически город. Нужно найти толкового лекаря. Сестра Беатрис погибла в подземельях, а брат Глосий не столь сведущ в искусстве врачевания. Того, что он тебе намотал, мало. Кровь все едино течет…

Аргус упал на шкуры, запрокинул голову, почувствовал, как его накрыли чем-то теплым. Телега тряслась и каждый толчок отзывался дикой болью в боку. Паладин стиснул зубы и начал читать молитвы Эмпириону.

Первым сигналом, что поблизости живут люди, стала стоящая в окружении щепок и коры ровная поленница дров, обнаруженная на вырубке идущим впереди Руфусом. Он был вторым человеком в иерархии храмовников, после паладина, и полностью принял на себя командование. Вскоре показалась башня храма, который находился на входе в деревню, а за ним множество невысоких домов.

К своему недовольству Руфус отметил, что священный огонь на храмовой башне не горел и решил серьезно поговорить об этом с настоятелем церкви и сельским главой, как только представится такая возможность. Также он подумал о том, что если бы паладин Аргус увидел подобное непочтение к Эмпириону, то не обошлось бы без кровопролития.

На окраине деревни стояли три хаты, овин и несколько крытых дерном клетей. Посреди двора отливала всеми цветами радуги огромная лужа навозной жижи. Постройки и небольшой прямоугольник запущенного огорода были обнесены низким, частично развалившимся заборчиком, за заборчиком метался грязный пес. Над одной из халуп подымался дым, лениво ползая по провалившейся крыше. Храмовники, медленно, внимательно поглядывая по сторонам, двинулись к постройкам. Собака унюхала их сразу, яростно залаяла, заметалась по двору, дверь хаты распахнулась. Руфус как бы невзначай положил руку на свой мушкет.

На порог вышла, шаркая ногами, горбатая старуха замотанная в лохмотья так, что только щелочка глаз была видна из-под грязных тряпок и что-то крикнула, размахивая руками.

— В чем дело, что кричит эта сумасшедшая? — прошипел Глосий.

— Не знаю, — ответил Руфус. — Август, Титус, выясните, чего она хочет?

Двое храмовников пришпорили своих лошадей и двинулись вперед группы. Подъехав ближе, они что-то крикнули старухе, затем внезапно развернулись, услышав ее ответ, и галопом поскакали обратно к отряду, активно подгоняя лошадей. Август и Титус мчались, словно все демоны Бездны гнались за ними. Руфус вскинул мушкет и принялся водить им из стороны в сторону, выискивая цель.

— Он кричит… О святый Эмпирион! — воскликнул Глосий

— Что еще… — Руфус осекся, потому что Август и Титус уже подбежали. — В чем дело? Ну!

— Там зараза… — выдохнул Август. — Кровавая оспа…

— Вы к чему-нить прикасались? — Глосий быстро попятился. — Старуха, на ней были язвы?

— Не знаю брат, она вся в тряпьё замотана была, — ответил Титус.

— Эмпирион, защити, — все не унимался Глосий, — Ветер то на нас дул!

— Довольно, братья! — властно рявкнул Руфус. — Если заразных не трогали, ничего с вами не станет, нечего трястись. Если вообще правда с этой оспой. Бабка просто могла вас напугать!

— Нет, — возразил Август, — За клетью яма… В ней трупы. На кладбище нет более мест для новых могил, мертвяков в ямы скидывают.

— И все же, будь это и вправду кровавая оспа, вся деревня была бы уже мертва. Я не верю старухе!

Руфус взглянул на тело Аргуса, лежавшего в телеге, его лицо было белым словно мел, с губ срывались тихие молитвы. Плачевный вид Паладина мог сломить дух любого храмовника. Аргус был для них живым воплощением Бога Эмпириона, которого ничто не могло сокрушить. Растерянность, страх, нерешительность — эти три чувства, доселе незнакомые Руфусу, охватили храмовника. По состоянию Паладина было очевидно, что дорогу до следующего города он не переживет.

Наконец Протодиакон принял решение:

— Если в этом селении еще остались умелые лекари, мы останемся здесь и заставим их спасти жизнь Брата Аргуса!

В рядах храмовников раздался нерешительный шепот, но Руфус проигнорировал его и двинулся в сторону деревни.

— Уходите отсюда… — кричала старуха.

Ее голос дрогнул, когда Руфус приблизился к ней, затем он спрыгнул с седла и подошел практически вплотную.

— Ты совсем из ума выжила, карга?! — в ярости заорал он, — Неужели ты смеешь указывать нам, что делать? Нам! Посланникам воли Эмпириона, его избранным воинам!

— Нет, господин, — промямлила бабка, — Прошу простить меня! Я лишь хотела предостеречь вас, кровавая оспа бушует в наших краях…

— Не ври мне! Кровавая оспа? Ты хоть понимаешь, о чем говоришь? Мне доводилось видеть тех несчастных, кто погиб от этой хвори. Будь это правда, вся ваша деревня была бы мертва!

— Но это правда господин, многие погибли, прежде чем доктор Рето пришел к нам. Он наш спаситель!

— Так ты хочешь сказать, что какой-то бродячий докторишка смог остановить эпидемию кровавой оспы?

— Истинно так, господин. Клянусь священным пламенем Эмпириона! — ответила старуха.

— Да будет так. Но и я клянусь, если ты соврала, я сожгу эту деревню дотла! Где я могу найти этого лекаря! У нас есть раненные, им необходима помощь.

— Поверьте, господин. Нет такой раны или хвори, которую бы не смог исцелить доктор Рето. Он поселился в особняке сельского главы. К сожалению, господин Феликс погиб еще до прихода доктора…

Руфус услышал достаточно. Он запрыгнул на коня и направился к роскошному особняку, который возвышался над остальными домами в деревне, храмовники следовали за ним.

* * *

Аргус проснулся и с удивлением отметил, что мучительная боль исчезла, казалось также, что перестала досаждать горячка, сотрясавшая его большую часть пути. Он хотел согнуть руку, потрогать рану, но не мог пошевелиться. Пока не понял, что сдерживает его лишь тяжесть кож, которыми он накрыт, холодный, отвратительный ужас опустился ему на живот, впился во внутренности, словно ястребиные когти. Он сжимал и разжимал пальцы, мысленно повторяя: нет, я не… парализован…

— Ты проснулся. — произнес тихий, но внятный голос.

Это был не вопрос, констатация. Голос был незнаком паладину. Он повернул голову, застонал, пытаясь подняться.

— Не шевелись. Во всяком случае, не так резко.

— Нннн, — налет, склеивавший губы, разорвался, — кто ты…

—Я доктор, — ответил спокойный, холодный голос. — Я помогу. Вот, выпей. Медленно, малыми глотками.

Жидкость отдавала мятой и лакрицей. Это были просто добавки, добавленные лишь для того, чтобы замаскировать настоящий состав.

— Пей. До конца. Медленней, а то подавишься.

Помимо трав в зелье было что-то еще, возможно, магия. Подняв голову он смог рассмотреть окружающее пространство и того, кто называл себя доктором. Он был не слишком высоким, лицо скрыто за маской, напоминающую птицу с длинным клювом, одет доктор был в поношенный кожаный плащ с капюшоном, доходивший ему до колен и кожаные ботинки, на руках были некогда белые перчатки, а сейчас красные от крови.

— Где мы?

— В морге. Ну, вернее в винном погребе мэра Бьервика, который я превратил в морг, когда в городке началась эпидемия оспы. Свободные места в госпитале закончились, а люди, доставившие вас ко мне, слишком спешили, поэтому пришлось оперировать вас здесь.

Действительно, помимо запаха трав и каких-то химикатов, до паладина доносился запах дубовых бочек и вина. Он попытался осмотреться, но боль в боку тут же напомнила о себе.

— Больно? — сражу же заметил доктор. — Странно… Сейчас… Минуточку…

Он почувствовал резкий холод, исходящий от его рук, разливающегося по боку и охватывающий все тело. Аргус задрожал, но боль прекратилась.

— Мы тебя перевернем, — сказала он. — Не пытайся сам. Ты очень слаб. Эй, кто-нибудь поможет?

Дверь в погреб мгновенно открылась и в помещение вбежал Руфус.

— Как ты себя чувствуешь, брат? Тебе лучше?

— Да, брат. Гораздо лучше!

— Помогите перевернуть его на живот, — сказал доктор. — Осторожнее, медленнее. Вот так… Хорошо. Благодарю.

Аргус слышал, как позвякивают застежки сумки, как лекарь ищет флаконы и фарфоровые баночки.

— Рана, — проговорил Аргус, не в состоянии переносить тишину, — доставила тебе хлопот?

— Да, немного. — В голосе доктора был холод. — Обширный некроз тканей, заражение крови. Чудо, что ты выжил.

— Нет, не чудо, — твердо ответил Паладин, — Это воля Эмпириона, она придавала мне сил!

— Да будет так, паладин, — спокойно согласился врач.

Аргус почувствовал, как лекарь осторожно втирает ему в бок холодную мазь с резким запахом камфоры.

— Операция прошла успешно, теперь тебе ничто не угрожает. Однако ближайшие два дня не вставай. У тебя могут быть проблемы с координацией движений, но это пройдет.

— Благодарю… Можно узнать… Кого благодарю?

— Меня зовут Рето.

— Я рад. Рад, что Эмпирион пересек наши пути, Рето.

— Случайность, не больше, — холодно ответил он, — А теперь поспи. Тебе нужен отдых.

Аргус хотел возразить, ему совершенно не хотелось спать, но в следующее мгновение его веки отяжелели и он заснул.

Открыв глаза, паладин обнаружил себя в до боли знакомой обстановке. Каменные стены, украшенные белым знаменем с изображением факела, богато украшенные иконы с ликом Эмпириона, толстые книги и свитки с святыми текстами. Возле его кровати находился колокольчик, в которой паладин тут же позвонил. На его вызов пришел брат Глосий.

— Мы в вернулись в Орден? — первым делом спросил Аргус.

— Нет, брат. Мы все еще в Бьервике, это местный храм. Он пустовал и мы решили остановиться здесь.

— Остановиться. Но зачем? Нам необходимо как можно скорее вернуться в орден, о чем только думает Руфус!?

— Не гневайтесь сэр, похоже брат Руфус, да и не только он, подхватили кровавую оспу.

— Что подхватили? — глаза паладина мгновенно расширились.

— Кровавую оспу, — повторил Глосий, — Но не беспокойтесь. Доктор Рето действительно мастер своего дела, он практически вылечил их, им всем уже гораздо лучше.

Аргус сбросил с себя одеяло и попробовал встать на ноги. Несмотря на то, что тело слушалось с трудом, ему все же удалось сделать несколько шагов. Глосий помог ему одеться и паладин вышел в храмовый двор. Он двигался медленно, осторожно, вслушиваясь в работу сухожилий и мускулов. Хотя рана вроде бы полностью затянулась, двигаться приходилось осторожно. Было жарко, аромат трав бил в голову, дурманил, но дурманил приятно. Над головой, в храмовой башне, потрескивало пламя. Священный огонь нес свет и тепло, разгоняя холод и мрак, как когда-то это делал сам Эмпирион, а теперь и его последователи.

Завидев паладина, храмовники устремились к нему, радостные крики вырвались из горла каждого последователя Эмпириона.

— И я очень рад вас видеть, мои братья и сестры, — с улыбкой произнес Аргус.

Спустя пять дней, все храмовники поправились, даже Аргус полностью выздоровел и теперь тренировался во внутреннем дворе храма. Уже завтра они собирались покинуть городок и вернуться в Орден.

Внезапно из-за вырубки вылетела группа всадников, свистя и не сдерживая галопа, объехала постройки и ворвалась в церковный двор. Наездники были вооружены и одеты в такие же белые одеяния, как и храмовники.

— Кто вы такие? — гаркнул на них Аргус, все еще сжимающий меч после тренировки.

Солнце едва поднялось над горизонтом и на улице было прохладно, изо рта паладина вырвались белые облачка пара. Всадники расступились и вперед вышел пожилой человек. Он сидел верхом верхом на гнедом жеребце, белое одеяние развевалось на ветру, а голову покрывал капюшон, поверх которого был надет золотой венец изысканно украшенный рубинами и гранатами.

— Я епископ Юлий, — начал он, однако увидев Аргуса, его лицо удивленно вытянулось, — Брат Аргус? Что ты здесь делаешь? Давно же от тебя не было вестей, похоже и вправду пути Эмпириона неисповедимы.

— Здравствуй, брат Юлий, — узнав Епископа, Аргус склонился в церемониальном поклоне, — Я был тяжело ранен и не мог связаться с Орденом. Что привело вас сюда?

Епископ слез с лошади и подошел к паладину, сложив руки на груди, он начал:

— До меня дошли слухи о богомерзкой твари, воскрешающей мертвецов, что обосновалась в здешний краях, нек-ро-ман-те, — по слогам произнес Юлий. В его устах, эти слова звучали с такой брезгливостью и отвращением, что казалось будто храмовника стошнит, — Мы с братьями выдвинулись, чтобы уничтожить его. И теперь я вижу, что сам Эмпирион направлял нас. Скажи мне, Аргус, присоединишься ты к нам в этой священной миссии?!

— О, мой брат. Не хочу тебя расстраивать, но боюсь ты опоздал. Мы с отрядом уже уничтожили некроманта.

— Ты в этом уверен? — растерянно спросил епископ, — Ты уверен, что убил его? Есть ли у тебя какие-нибудь доказательства?

— Неужели, брат Юлий, слово Паладина для тебя недостаточно веское доказательство?! — сердито произнес Аргус, — Я лично лишил его головы, расчленил тело и сжег каждый кусочек его плоти!

— Прости меня, Аргус. Я не хотел оскорбить тебя или твоих людей. Но в таком случае, нам нечего здесь делать. Следует как можно скорее доложить о произошедшем в Орден.

— В этом, я полностью с тобой согласен. И если ты не возражаешь, мы можем отправиться вместе.

Епископ улыбнулся:

— Возражаю? Ахаха, конечно же нет! Это будет честь для нас, мы все с радостью выслушаем твою историю о сражении с этой тварью!

* * *

Под ярко голубым небом, простиралась холмистая равнина, а над ней поднималось море гигантских травянистых стеблей, настолько высоких, что без труда могли скрыть всадника на коне. Растения слегка покачивались под ветерком, но даже эти небольшие колебания наполняли воздух беспрестанным шелестом. Было жарко, под ногами прыгали кузнечики, доносилось пение сверчков и цикад, жужжание пчел и бог знает каких еще насекомых. Храмовники и сами пробирались через заросли, словно жуки через пшеничное поле. Ко всему прочему видимость была просто отвратительной. Стебли растений росли так густо, что взгляд не проникал дальше нескольких метров в любом направлении.

Паладина Аргуса терзало странное чувство, которое он не мог описать словами. Что-то невидимое тянуло его обратно в Бьервик, как будто он забыл сделать что-то важное. Он взглянул на храмовников, с которыми провел последнюю неделю в городке, и по их туманным взглядам понял, что и они испытывают подобные чувства.

Витание в облаках, едва не стоило храмовникам жизни. Засада культистов Бездны была тщательно подготовлена и спланирована.

Первыми храмовников атаковали пожиратели пустоты. Приближение этих существ было отмечено тремя признаками: все окружающие звуки затихли, стебли травы стала сотрясать дрожь, словно от действия электрического тока, а потом воины услышали странное чириканье.

Пожиратели — были обитателями Бездны, жуткими монстрами, которых культисты призывали себе в услужение. Они обладали размерами крупной собаки, имели гигантские пасти, усеянные клыками размером с человеческое предплечье и четырьмя конечностями. На нижних они передвигались с ошеломительной скоростью, а верхние использовали как оружие.

Аргус едва успел увидеть вражеских тварей. Они выскочили из зарослей высоченной травы и двигались так быстро, что казались расплывчатыми пятнами. Схватка продолжалась двенадцать хаотичных секунд и сопровождалась выстрелами, криками и странными, увесистыми толчками. А потом враги исчезли так же быстро, как и появились, стебли травы прекратили дрожать, а звуки вернулись в норму.

— Ты видел их, брат? — спросил Руфус, перезаряжая мушкет.

— Я видел… нечто, — ответил Аргус, спрыгивая с коня.

— Марнус погиб. И Дариус тоже, — без предисловий обронил подошедший Глосий.

Руфус не сразу поверил услышанным словам.

— Они мертвы? Убиты? — переспросил он Глосия.

Схватка казалась слишком короткой, чтобы за это время кто-то мог погибнуть.

— Мертвы, — мрачно кивнул Глосий. — Если хотите, можете взглянуть на их трупы. Это вон там.

Руфус и Аргус с оружием наперевес бросились через густые заросли травы. Часть стеблей были сломаны от выстрелов мушкета. На земле, среди упавших стеблей лежали два тела. Белые одежды и доспехи под ними были разорваны и из-под них сочилась кровь.

Храмовники в отчаянии отвели взгляд.

— А мы убили кого-нибудь? — спросил Аргус.

— Я задел кого-то, -ответил Руфус. — Только не вижу тела.

Когда пожиратели атаковали во второй раз, храмовники были во всеоружии. Первого врага Руфус уничтожил выстрелами из мушкета. Три заряда превратили тело твари в фонтан из белесой мастики и костяных обломков. Ноги пожирателя подогнулись, царапнули землю, верхние конечности взмахнули лезвиями, и существо рухнуло на землю. Но до этого раздался еще один звук падающего тела: обезглавленное тело храмовника Глосия упало в серую пыль, а кровь еще продолжала толчками вытекать из рассеченной артерии.

На этом скоротечный поединок закончился. Вся схватка заняла столько времени, сколько понадобилось несчастному Глосию, чтобы упасть.

Вслед за первым пожирателем появился второй. Верхние конечности неуловимым для глаз движением вырвали мушкет из рук Руфуса и оставили глубокую царапину на нагрудной броне, перечеркнув изображение с факелом Эмпириона. Руфус отшатнулся и упал. Вокруг него в зарослях гремели ружейные залпы и раздавались отчаянные крики.

Выхватив меч, Паладин Аргус подпрыгнул и обеими руками нанес удар обидчику его друга. Меч прошел рядом с пастью твари и глубоко врезался в шею пожирателя, в то место, где голова соединялась с корпусом. Грудная оболочка раскололась до самой середины, и из трещины выплеснулась блестящая струя белого ихора. Пожиратель вздрогнул и покачнулся, чувствуя приближение гибели, а Аргус поспешно выдернул меч. Через мгновение монстр был уже мертв. Паладин подал руку Руфусу и помог подняться на ноги.

Третий враг выскочил из зарослей, но Аргус уже пришел в ярость. Развернувшись всем телом, он рассек пожирателя в том месте, где верхняя часть туловища соединялась с нижней, между верхними и нижними конечностями.

Белесая жидкость брызнула в стороны, и верхняя часть тела полетела на землю. Нижняя часть, продолжала двигаться вперед, пока ноги твари не подогнулись.

Сразу после этого, стебли травы прекратили паническую дрожь, а звуки вернулись в норму.

Но на этом бой не закончился. Мимо Аргуса со свистом пронеслась багровая молния и в сражение вступили колдуны культистов. Багровые стрелы энтропийной энергии, прорывая ткань реальности, убивали храмовников одного за другим. За первой молнией последовала вторая, потом третья. Но сквозь беспрерывно бьющие заряды, Аргус заметил фигуру брата Юлия. Епископ устремился к колдунам, подняв огромный магический молот, от которого во все стороны с треском рассыпались искры. Молот обрушился на культистов, бело-голубая вспышка, словно зигзаг молнии, затмила собой багровые разряды колдунов, раздался оглушительный грохот и несколько еретиков упали замертво.

Колдуны ответили храмовникам залпами алых молний, заполнив все пространство красным горизонтальным ливнем. В Аргуса попало сразу три заряда, от которых он едва успел закрыться щитом.

Юлий возглавлял храмовников, и каждый удар его молота разил культистов насмерть. От ударов раздробленные тела с переломанными конечностями взлетали высоко в воздух. Следом за ним упорно продвигался Аргус, прикрываясь от колдовских зарядов сильно побитым щитом. Когда интенсивность вражеской стрельбы немного ослабела, вперед устремились и остальные храмовники, заливая ряды противника ружейным огнем и пуская в ход смертельно опасные мечи.

Руфус убивал врагов тщательно выверенными выстрелами, Аргус делал это ударами меча, сражаясь так, как должен сражаться Паладин воли Эмпириона. Каждый удар нес смерть врагу, а каждый шаг был продуманным и точным.

— В атаку! — взревел Епископ Юлий.

Он ринулся вперед, словно наконечник копья, Аргус помчался за ним. Руфус прикрывал их спины и уничтожал врагов, пытавшихся зайти с фланга.

Клинок Паладина сверкал, словно пойманная звезда, Аргус рубил мечом направо и налево. Для борьбы с колдунами не требовалось большого мастерства, а только сильная рука и желание победить. У Аргуса было и первое. и второе. Вскоре ряды еретиков дрогнули.

— Они бегут! — воскликнул Аргус, — Трусы, вернитесь и сражайтесь!

— Успокойся, брат, — Юлий положил руку на плечо Паладина, — Гнев затуманивает твой разум.

— Но если они убегут сейчас, то вызовут подмогу и ударят снова! — не унимался Аргус.

— Возможно, но сперва им придется зализать раны и этого времени нам с лихвой хватит, чтобы вернуться в орден и собрать армию.

— Да? И где ты предлагаешь их потом искать, брат Юлий? Они залягут на дно, укроются по деревням и лесам.

— Не думаю, что они смогут далеко уйти. Скорее всего направятся в ближайшую деревню, в тот же Бьервик.

От этих слов Аргус содрогнулся, он понял, что за странное чувство терзало его всю дорогу.

— Прошу простить меня Епископ, но все же я вернусь. Не могу позволить культистам уничтожить эту деревню.

— Не глупи, ты же сам говорил, что там кровавая оспа. Жители этой деревни обречены! Если не сектанты, так зараза их убьет.

— Пусть так, но я Паладин воли Эмпириона, помощь людям и уничтожение еретиков — моя обязанность!

— Хорошо сказано, брат Аргус, — заметил подошедший Руфус, — Разреши и нам пойти с тобой, — усмехнулся он, указывая на свой отряд храмовников.

— А, черт, — выругался Юлий, — Эмпирион с вами! Так и быть, а я со своими людьми продолжу путь в Орден и как можно скорее вернусь с подкреплением.

— Благодарю, Епископ, — кивнул Аргус, пришпорив коня.

* * *

В дверь постучали, горбатая старуха, жившая на окраине Бьервика, шаркая ногами, медленно подошла к входным дверям. Нехорошее предчувствие охватило ее, когда она потянулась к дверной ручке. «Странно», — подумала бабка, Джека, ее пса, совсем не было слышно. Отворив дверь, она вышла на порог и крикнула:

— Уходите отсюда! Тут зараза, кровавая оспа!

Перед ней стояла группа людей, одетых в черные доспехи и вооруженных. Старуха не обучалась грамоте и потому не могла прочитать письмена которыми были испещрены латы ее визитеров. Однако один только взгляд на них, причинял ей боль.

— Здесь опасно, господа, — уже менее громко, но все еще настойчиво повторила она.

— Затнись бабка. — рассевшийся в седле коня, рявкнул самый здоровый наездник.

Старуха заметила отвратительные липкие взгляды культистов и оглянулась. На пороге халупы стояла Карелия, ее дочь, а также Хильда и Анна, внучки.

Культисты, паскудно усмехаясь, поглядывая на женщин. Даже несмотря на то, что девушки, как и все жители деревни, были с ног до головы замотаны в лохмотья, забава, в представлении сектантов, намечалась преотличнейшая.

К изгороди с другой стороны дороги приближался племянник старухи, кузнец Гюнтер. Но его культисты еще не заметили.

— Ну, карга, — снова открыл рот самый здоровый из сектантов. — Гони денежки, гони жратву, гони лошадей, выводи коров из коровника.

— А почему, собственно, мы обязаны платить и давать? — голос бабки слегка дрожал, но в нем по-прежнему звучали настойчивость и упорство.

Сектант долго глядел на старуху, на ее дочь и внучек.

— Почему, спрашиваешь? — зашипел он, наклоняясь в седле и заглядывая в изумленные глаза. — Я тебе скажу почему. Потому что Бездна жаждет жертвы! И либо вы по хорошему все отдадите, либо сами станете жертвой!

— Хватит с ней трепаться, Нага! — крикнул один из культистов, — Бездна жаждет крови!

Сектант выхватил кинжал и полоснул старуху по горлу. Кузнец Гюнтер поспешил на помощь, но едва он выхватил молот, как алая молния превратила его грудь в кровавую дыру.

— Бей! Бей-убивай! Пустота жаждет крови, — завопили культисты.

* * *

Аргус гнал коня во весь опор, Руфус и остальные храмовники следовали за ним. Только бы успеть, только б не опоздать, — думал он. Они уже преодолели вырубку, миновали храм и почти вышли к хатам, когда заметили черный дым над деревней.

— Черт, слишком поздно, — ругнулся Паладин.

Аргус пришпорил коня, ветер засвистел в его ушах, ветки деревьев проносились в опасной близости над головой. Он оторвался от храмовников и вырвался вперед. Впереди он уже видел группу еретиков, видел как один из них вспарывает горло старухе, а второй выстреливает багровой молнией в бегущего ей на помощь кузнеца. Но то, что он увидел в следующее мгновение, заставило похолодеть кровь в его жилах.

Движением быстрым, почти неуловимым, бабка выхватила спрятанный в складках лохмотьев серп и воткнула его прямо в распахнутый для крика рот культиста. Кузнец Гюнтер, полностью игнорируя сквозную дыру в груди, ударил молотом второго еретика. Удар пришелся в живот и был такой силы, что колдун рыгнул кровью и рухнул под копыта лошади. Сектанты попытались отступить, но Карелия, Анна и Хильда бросились на них, словно три волчицы, три девушки мчались за убегающими сектантами, а те кричали и выли, когда девушки впивались в них зубами.

Аргус ошарашенно смотрел на место резни, переводя взгляд то на старуху, то на кузнеца, то на девушек.

— Как это… — растерянно произнес он, почему вы не умерли?

Бабка провела рукой по распоротому горлу и сама удивилась своей ране.

— Не стоит переживать, господин. Доктор Рето нас вылечит… — сипло прошептала она.

— Нет такой раны или хвори, которую бы не смог исцелить доктор Рето, — поддакнул Гюнтер, осматривая кровавую дыру в своей груди.

Тяжелые воспоминания о сражении с некромантом и картины битв с разлагающимися мертвецами снова всплыли в памяти Аргуса. Ужасающая догадка осенила Паладина и лишь вера в Эмпириона позволила ему не рухнуть на колени, воя от ужаса.

Он побежал в дом доктора так быстро, как только мог. Яркий полуденный свет освещал улицы городка, паладин пересек пару кварталов и перепрыгивая по три ступеньки вбежал в особняк. Стены дома были отделаны панелями из красного дерева, пол устилали толстые ковры, а на немалой цены антикварных столиках красовался тонкий фарфор.

— Паладин Аргус, вы снова прибыли быстрее, чем я планировал, — доктор Рето стоял в одной из центральных комнат дома.

— Ты! Ты и есть некромант! — выкрикнул храмовник.

Аргус выхватил меч и выступил вперед. Когда он это сделал, Рето снял маску и заметно поморщился. Левая половина его лица была вполне человеческой и напоминала лицо молодого мужчины, но правая представляла из себя лишенный плоти череп.

— Спрячь меч, Паладин. Ты едва смог справиться с одним из моих умертвий, неужели ты думаешь, что сможешь одолеть меня? Не забывай — это ведь я повелеваю смертью, а не ты. Я никогда не умру, — усмехнулся Некромант.

— Это мы сейчас увидим, — фыркнул Аргус, но нанести удар так и не сумел.

Тело отказалось подчиняться Паладину. Зависший для удара меч, против воли храмовника, медленно опустился обратно в ножны.

— Что… Что ты со мной сделал? — с трудом проговорил он.

— Я убил тебя, — пожал плечами Рето, — Еще неделю назад, во время операции. Все думал, заметишь ли ты?

Некромант почесал щеку, а затем продолжил:

— Ты огорчил меня, убив Бартоллема в склепе. Но я и надеяться не мог, что твои братья сами притащат тебя ко мне! О, я давно хотел обзавестись настоящим Рыцарем Смерти в своих рядах! Как вы там говорите, пути Эмпириона неисповедимы? — рассмеялся Рето.

В сердце Аргуса бушевала ярость, он хотел ответить, хотел вбить эти слова обратно в глотку некроманта, хотел разорвать его голыми руками и сжечь его тело, но не мог пошевелить и пальцем. Его тело стало тюрьмой его сознания. В глазах Паладина загорелся голубой огонек. Вскоре в зал вошел Руфус и остальные храмовники, в их глазах тоже горело пламя, но теперь это был не святой огонь Эмпириона, теперь это был мрачный свет загробного мира.

Новоиспеченный отряд нежити встал на одно колено и принес клятву верности некроманту.