О домашних кошках и диких детективах (джен)

Голосовой модуль у Коннора был самой уязвимой частью системы, начинал глючить и отказывать при любой достаточно крупной поломке. Приходилось его отключать, тем более что это не создавало никаких проблем в общении: Хэнка Коннор понимал с полуслова, переспрашивать не требовалось, а остальные до него докапывались редко.

Может, по этой причине, а может, и по какой другой в понедельник утром было непривычно тихо. Никто не читал заумных лекций об ограничении потребления кофе, никто не прикапывался к недостаточно идеальным отчетам и никто долго и нудно не пытался уломать лейтенанта дать добро на одну очень необходимую трëпку. Андерсон кайфовал, растворяясь в ощущении полного блаженства, которое успел позабыть: Коннор попадал под пули раз в столетие, а молчал в итоге чуть чаще, чем никогда.

Впрочем, будь голосовой модуль в порядке, использовать его пришлось бы разве что по работе. Ни одной шутки или тупого прикола, что требовали незамедлительной реакции, в понедельник утром не подвезли.

Начало дня вообще оказалось поразительно тихим. И замечал это каждый — от слегка пришибленного, вжимающего голову в плечи стажёра Джейми до восседавшего в своём "аквариуме" Фаулера. Капитан то и дело сосредоточенно замирал и напряжённо прислушивался к окружению: тишина выбивала из колеи своей непривычностью.

Коннор с Андерсоном без единой реплики передавали друг другу какие-то документы, Коллинз, пыхтя и отдуваясь, тащил стопку папок в архив, а Тина наводила порядок на своём столе, изредка с беспокойством косясь на Рида.

Собственно, глядели на Гэвина — божечки, в кои-то веки заткнувшегося — опять же все. Андерсон пересëкся с ним взглядами, поймал затравленно-злобный блеск и фыркнул, указав на монитор — мол, работай, солнце ещё высоко. Во всей напряжённой позе, в каждом дëрганом движении предельно ясно читалось всё то, что Рид тщательно скрывал от окружающих. И Хэнк это видел настолько ясно, что впору было самому начать подкалывать вчерашнего стендапера. Но нет, не стал. Как-то не было в привычках лежачего добивать, пускай этот лежачий и напрашивался каждый раз как в последний.

Близилось время обеда, и даже те, кто успел смотаться на вызовы, понемногу подтягивались обратно. В офисе зазвучали голоса, на кухне мирно загудела кофемашина. Распогодилось, и тусклые солнечные полосы пронизывали офис, ложась бледными лентами на столы и кресла. По помещению расползался заманчивый запах свежесваренного кофе и горячих пончиков.

Единственной мрачной тучей среди этой идиллии был Гэвин Рид.

— Что-то случилось? — не выдержала Тина, в сто пятый раз смерив коллегу подозрительным взглядом. — Гэвин?

— Ничего, — буркнул тот как-то слишком резко, невольно оглядываясь на Андерсона. Лейтенант, прищурившись, укоризненно покачал головой.

— Не заболел?

— Не.

Чэнь потопталась рядом ещё с минуту и ушла, оставив Рида мариноваться в собственных размышлениях.

* * *

Из уборной доносились характерные звуки — кого-то выворачивало наизнанку. Гэвин Рид, в который раз недовольно попялившись на часы, устало закатил глаза. Подпирать стенку у самых дверей туалета прекрасным собой было скучно и жёстко.

Проходивший мимо — ну кто бы сомневался — Андерсон помрачнел и прикрыл глаза, словно считая про себя не меньше чем до ста.

— Рид, — сквозь зубы процедил он после многозначительной паузы.

— Я за него.

— Рид, мать твою… Ты охренел?

Что за тупые вопросы? Андерсону впору было научиться задавать их точнее: охренел ли он сейчас, или за сегодняшний день, или по жизни в целом.

— Что ты творишь?

— А что я творю?

— Блять.

Хэнк машинально потер лоб, долго и размеренно выдыхая. Глядя на Рида как на умственно отсталого, он тяжело вздохнул.

— Понимаешь ли, — "ты, идиота кусок", судя по виду, хотел добавить он, — тебе на сегодня дали простое поручение. И рассчитывали, что ты чуешь разницу между "расскажи стажеру о работе полицейских" и "затащи его в морг с целью полюбоваться самыми мерзкими трупаками за всю историю Департамента". А, Рид? Как, доходит?

— Ему, вообще-то, понравилось.

— Да, блять, — скривился Хэнк. Из туалета донёсся очередной сдавленный стон. — Я заметил.

— Тут кое-кто — будущий полицейский, а не сраный балетмейстер.

Часы отсчитывали минуту за минутой, беднягу не отпускало, и Рид уже даже начал беспокоиться — нормальные люди всегда беспокоились в таких ситуациях.

— Как вообще успехи?

— А?

— Успехи, Рид, в налаживании социальных контактов.

Кажется, оба прекрасно понимали, что "Рид" и "социальные контакты" — слова из разных песен, но Хэнк со своей извечной привычкой давать второй, а также пятый-десятый-сотый шанс, не оставлял Гэвину возможности отмолчаться. Смущающе укоризненный взгляд просверливал насквозь, вызывая желание просочиться сквозь стену и присоединиться к страдающему стажеру.

— Я… Всё нормально. Здороваюсь. Со всеми. По утрам.

— Ох ты! — обидно фыркнул Андерсон. — Вот это прогресс, ага. К пятнице того и гляди всё наладится.

— Тебе бы только поиздеваться…

— Что, не нравится? — брови Хэнка плавно поползли вверх, и он усилием воли вернул их на место. — И это я, блять, над тобой издеваюсь? Сам-то чем был занят до позавчерашнего дня?

Подавившись возражениями, Рид насупился и задумчиво пожевал губу. Ответ неуклюжим щенком крутился где-то рядом, путался под ногами и желал, чтобы его приручили, но Рид не хотел ответов. Рид хотел обижаться и злиться, и никакой такой здравый смысл, и никакой возраст в целых тридцать восемь годóчков не могли этому помешать.

— Завтра с утра поговорим, — торопливо закончил Андерсон, и добавил бы еще что-то, если бы в этот момент за спиной не хлопнула дверь.

Джейми, бледно-зеленоватый, в отсыревшей мятой форме, но тем не менее сияющий как начищенный пятак, перевел взгляд с Рида на лейтенанта, пробормотал что-то насчет доброго дня и снова совершенно бесяще вжал голову в плечи. Прямоугольные пижонские очки на длинном носу слегка запотели, и он, сдернув их, торопливо протëр стекла мокрым рукавом.

— Все в порядке, сынок? — сменил тон Андерсон.

— Д-да, сэр.

— Вот и хорошо. Детектив Рид как раз хотел познакомить тебя с нашим архивом. Верно, детектив?

Гэвин кивнул, нацепив свою самую убедительную рожу, и, выждав, пока лейтенант скроется за поворотом, обернулся к стажеру.

— В архив? — робко уточнил тот.

Рид поглядел на часы. На всякий случай сосчитал до пяти, потом до десяти.

— Тир сейчас свободен. Патрульные занимают его чуть позднее.

Глаза Джейми загорелись тем самым нездоровым блеском, который сопровождал Рида почти всегда.

— Лейтенанту ни слова, ясно? Если что, мы в архиве.

— Хорошо.

— И, чур, я стреляю первым.

— Угу.

— Не "угу", а "так точно"...

— Так точно!

Мимо поворота, ведущего в архив, они неслышно прошмыгнули на пятой передаче. Гэвин мысленно потирал ладошки: раз уж оставили в отделе, то нужно воспользоваться этим по полной.

Да и стажеру явно поинтереснее будет пострелять да на жмуриков позалипать, чем разглядывать пыльные бумажки.

Ни единой мысли, даже тени размышлений о том, почему из всего Департамента Джейми поручили именно ему, у Рида не промелькнуло. Кажется, подобные занятия считались не слишком приятными, и Гэвин просто смирился с тем, что его таким образом решили наказать: впрочем, выворачивать любые обстоятельства себе на пользу он умел давно и умел прекрасно.

— Черт, сегодня я мазила, — подытожил он, откладывая винтовку. Три попадания из десяти были максимально хреновым результатом. Глядя на мишень, Рид злобно щурился, отчего руки дрожали ещё сильнее. Опустив оружие, он шагнул в сторону. — Прицел явно сбит.

— Можно мне?

Джейми, долго и нудно целясь, выбил семь очков, раз за разом дырявя движущуюся картонную башку. С каждым попаданием настроение Рида падало всё ниже и ниже, пока не уползло ниже плинтуса.

— Новичкам везëт.

— Я занимаюсь стрельбой со школы, — Джейми обезоруживающе сверкнул очками и добавил: — А вы винтовку н-неправильно держите.

— Что?! Я?!

Чтобы какой-то сопливый выскочка учил его, матёрого детектива, держать ствол?! Охренеть, блин! Приехали, конечная. Зовите коронера, считайте цыплят. Наверное, зверское выражение до того быстро проявилось на недовольной роже Гэвина, что, заметив это, стажёр машинально отступил. Кольнуло уважением: всё не так уж плохо, есть зачатки разума и у такой размазни, как Джейми. Или как там его — Джим, Джеймс? Определенно, инстинкт самосохранения наблюдается.

— Если вы, как обещали, покажете мне тот труп из соседней ячейки, то я никому об этом, — он кивнул на винтовку, — не скажу.

— Ещё не всё выблевал? — фыркнул Рид, отбирая оружие. Злиться уже не получалось, и к тому же Джейми, засранец, так вовремя отвлёк его своим нехитрым шантажом, что залупаться дальше было бы совсем глупо. — Ну, колись, Робин Гуд, что я не так делаю?

* * *

Гэвин сам не понял, как они оказались в баре. И ладно бы с кем посимпатичнее — но нет: напротив за замызганным потëртым столиком притулился давешний стажёр. Чтоб его, умника.

Вначале они долго переругивались в тире: признавать свою неправоту Гэвину было западло, несолидно и некруто. Но в итоге здравый смысл уступил место банальной лени — спорить и ругаться не было ни сил, ни желания.

Разобравшись со стрельбой, Рид не удержался и мстительно усмехнулся — в морге как раз дожидалась просмотра парочка несвежих жмуриков.

Стажёр не обманул — блевать ему было уже реально нечем, и на этот раз они обошлись без забегов к уборной.

Рид, конечно, проржался как гиена, глядя на то, как колбасит несчастного парня: тому было до жути любопытно, хоть и трудно, разглядывать развороченные трупы. Аккуратно зашитые жертвы ножевых, вздувшиеся синюшные утопленники, усохшие до черноты адепты Красного Льда — смотри не хочу, любуйся до умопомрачения.

— Ладно. — Рид подтолкнул Джейми к выходу, решив, что на сегодня мясную выставку пора закрывать. — Пошли, проветримся.

Слово за слово, и они, уставшие и довольные, доплелись до машины. Джейми хотел было свинтить, но Рид прикола ради потащил его выпить. Тот засмущался и принялся отмазываться, однако вскоре сдался, стоило упомянуть в разговоре одно из незакрытых дел.

В баре Рид вынужден был отвлечься от пространных рассуждений об уликах и убийцах. Слишком уж хороша была вон та официантка, залюбуешься, ага.

— А? Что? — каждый раз, когда она, цокая каблуками, пробегала мимо их столика, Гэвин рассеянно и, как он надеялся, незаметно пялился на замечательные сиськи и мгновенно терял нить разговора.

— Детектив? — Джейми проследил за направлением его взгляда и тоже залип. С абсолютно тупым выражением лица, господи, Рид надеялся, что у самого не такое.

О деле, они, конечно, забыли. Убийца, радостно скалясь и хохоча, уплывал в закат, пока парочка идиотов думала о чем угодно, кроме расследования.

Джеймс очнулся первым, и вскоре — блять, когда только успел — Гэвин обнаружил его мило воркующим с "зачетными сиськами" у барной стойки. Ну ни хрена себе, мать вашу! А с виду шланг шлангом, мамина корзиночка…

* * *

Четверг ознаменовался лёгкой головной болью, ненавистью к тем, кто придумал утро, и целым набором досадных размышлений о себе и о жизни в целом. Ах да, и невыспавшимся Джейми.

Вчерашний вечер закончился быстро: сидеть одному за столиком в обнимку с пивом было скучно, а надираться Рид не планировал: как-то не было такой привычки — он же не сраный Андерсон. За последние, мать их, полгода несколько подкатов ко всяким "сиськам" и прочим "деталям" в барах заканчивались тем, что Гэвина посылали однозначно и надолго, так что следовать примеру стажера тоже не было никакого желания. Потупив ещё с полчаса, он махнул рукой довольному жизнью Джейми, накинул капюшон и выскочил под дождь. Немного шатало, и машину пришлось оставить до завтра.

Квартира встретила тягучей тишиной, скалясь чёрными провалами окон и пустыми углами. Протопав по тёмному коридору, Гэвин врубил свет в ванной; долго, не моргая, таращился в зеркало, пытаясь отделаться от мысли, что в отражении вовсе не он, а кто-то чужой. С незнакомыми чертами, непонятным настроением и тоской в глазах.

Ледяная вода чуть помогла в обретении собственного "я", и Рид, для верности намочив голову и отфыркиваясь, не услышал скрипа двери за спиной. И едва не подпрыгнул, когда в лодыжку ткнулось что-то маленькое.

— Вот ты ж…

Пуговки, его любимой слепой кошатины, не было уже две недели: почему она решила вернуться именно сегодня, сделав перерыв в своем увлекательном путешествии по помойкам и подвалам, никто не знал. Форточка в квартире, обычно открытая, позволяла ей планировать свои похождения по любому графику, не оглядываясь на присутствие человека.

Рид подхватил трëхцветку на руки и, добравшись до крошечной душной спальни, обессиленно плюхнулся на кровать. Пуговка, соскучившись по глупому двуногому, притерлась ближе, уткнулась холодным пятачком куда-то в подмышку и счастливо заурчала.

— Ну хоть кто-то мне рад, — выдохнул Рид, почëсывая пушистую тушку. — Хотя тебе лишь бы бока отожрать, м-м-м?

Пуговка довольно мрякнула и, выпустив иголочки когтей, длинной гусеницей вытянулась рядом.

Наверное, он всё бы отдал, чтобы тоже хоть ненадолго стать таким же беззаботным кайфующим животным.

Впрочем, всего у него никто и не требовал.

* * *

Джейми всё зевал и зевал, грозясь вывихнуть челюсть, и невольно заражал зевотой всех вокруг.

Глядеть на это спокойно, вспоминая прошедший вечер, было невозможно. Просто невыносимо. С языка уже грозились сорваться с десяток язвительных комментариев по этому поводу, но то ли Гэвин отвык от них за прошедшие несколько дней, то ли никак не находился лучший… В общем, промолчал он. Сильнее всех удивив самого себя.

А потом, спустя какую-то жалкую минуту, с абсолютно опустевшей головой, резко поднялся и на ватных ногах направился к столу Тины. Воображаемый эшафот с каждым шагом становился всё ближе и ближе.

— Привет! — Чэнь была дружелюбна, как всегда. Улыбнулась как ни в чем не бывало: — Что-то хотел?

"Миллион вертолётов, доллар и мороженое", — подумал Рид, но вслух выдал совсем другое:

— Привет.

Где-то на небесах, поражëнно выдохнув, ангелы выронили свои арфы. Свистнул рак на горе, дождь всосался обратно в тучи, а реки повернули вспять, возвращаясь к истокам с поразительной новостью: Рид узнал, что такое вежливость.

Тина заинтригованно вздëрнула левую бровь. Гэвин набрал воздуха, как пловец перед прыжком, и выпалил:

— Как дела? Чë там на свиданках?

Вроде несколько лет назад Чэнь переживала из-за каких-то мудаков, двух или трёх (кажется, не одновременно). И выливала на приятеля литры слëз, до отжима воображаемой жилетки. Из Рида собеседник был что надо — он кивал и поддакивал в нужный момент, ни разу не спалившись, что ни хрена не слушает. Вопросы умудрялся задавать в тему, параллельно костеря незнакомых мудаков.

— Ты про чьи свиданки? — насторожилась Тина, и Рид вслед за ней заподозрил, что что-то не так. — Мои?

— Э-э-э, ну да…

Чэнь немного обидно и резковато фыркнула и коротко взмахнула левой рукой. На безымянном пальце сверкнуло кольцо:

— Я второй год замужем, Гэвин.

Рид возблагодарил небеса за то, что она сказала это очень тихо, и, ощущая лопатками пристальный взгляд и слушая подлое хихиканье, спешно ретировался.

— Кстати, так и не поняла, почему ты не пришёл на свадьбу! — добило его уже у дверей. Он и сам не понимал, да и не помнил. Как и многое другое.

Крис Миллер в ответ на предложение вечером выпить пивка поглядел на него как на идиота и пробормотал что-то насчёт таблеток. Рид, мысленно хлопнув себя по лбу, тут же вспомнил, почему они так давно не зависали в барах. Что-то там со здоровьем у приятеля — а сам-то хорош, ага, типа друг, не помнит о таких вещах.

Любые разговоры, вопросы или просто попытки выдать словами через рот нечто нейтральное воспринимались коллегами как невъебенное чудо света. Каждый второй осторожно интересовался, всё ли у Гэвина в порядке, а каждый первый испуганно таращился и на всякий случай старался держаться от него подальше. Черт, даже дальше, чем прежде.

А ещё Рид видел — не-не, точно, блять — видел, как Андерсон в течение дня переговаривается о чем-то с каждым встречным-поперечным. А это, знаете ли, напрягало. Не сильно, но напрягало. Ладно, ладно, сильно…

Ближе к обеду, зависая на пустующей кухне, Рид мрачно ковырял вилкой остатки салата, пожертвованного Тиной в Фонд Голодных Полицейских. Салат был прикольный, с какой-то непонятной хрустящей хернëй, и Гэвин, меланхолично пережëвывая очередной листик, чувствовал себя то ли кроликом-переростком, то ли козлом в огороде. Последнее, как подсказывали огрызки совести, было к истине ближе всего.

Самым обидным было понимать, что козлом-то он как раз был раньше, а сейчас яростно прикидывался милым котиком — но, собрав коллекцию настороженных колких взглядов и неловких диалогов, параллельно заваливая квест под названием "веди себя как нормальный человек", Гэвин догадывался, что котик из него получается достаточно отвратный.

И чем ближе становился вечер пятницы, тем яснее высвечивалась уникальная возможность потерять всю свою невероятно благодарную публику. Любой звезде нужен небосвод, любому кораблю — бесконечные морские просторы, любому острому уму — свой зрительный зал. Зал, который Андерсон, судя по всему, благополучно подговаривал на бойкот. Сволочь.

Салат закончился, Рид выкинул коробку, бросил вилку в мойку — терпеть не мог пластик — и в дверях кухни нос к носу столкнулся с Тиной.

— Спасибо за салат, — выжал он. С Чэнь Андерсон тоже беседовал сегодня перед самым архивом, Гэвин видел. И она ему кивала: соглашалась, как пить дать.

— Ага, — прищурившись, что для неё было почти незаметно, она отодвинула его и протиснулась в кухню. Точно, вот и остальные его также готовы отодвинуть.

До часа икс оставался всего день, и, чувствуя, как приливной волной накатывает тоска и жалость к себе любимому, Рид обернулся к Тине. Та втыкала в смартфон, попивая кофе из картонного стакана в ожидании, пока разогреется обед.

— У меня на лбу ценная информация? — как бы между прочим заметила она. — Что ты уставился?

А что он уставился? А ничего. Рид прикусил губу, борясь с желанием ответить коротко и язвительно, и борьба эта его почти вымотала. Противник был силён и опытен…

— Нет. Никакой информации, — буркнул он, обводя взглядом кухню. Потом развернулся на пятках и ушёл.