О домашних кошках и диких детективах (джен)

Примечания:

7 октября — Днюха у нашего любимого Рида:) о том, как его поздравляли, читаем здесь:

https://ficbook.net/readfic/12523096

* * *

— Ну пожалуйста, Хэнк.

— Нет.

— Всего один раз.

— Я сказал нет.

— Посмотри сам: ему не помешает.

— Коннор, — Андерсон даже головы не поднял — и так знал, что увидит крайне недовольную рожу. — Ты не притронешься к Риду. Ни сегодня, ни, блядь, завтра, ни пока я жив.

Коннор сердито помигал диодом, покосившись на детектива Рида. За одно только короткое понедельничье утро тот успел несколько раз прицепиться со всякой фигнёй. Назвать галстук Коннора дурацким (это был его каждодневный галстук). Наплести, что в кофемашине закончились фильтры (они не закончились). Спросить у Андерсона, кто его с такой опухшей рожей на работу пустил (рожа наблюдалась самая обычная, разве что слегка помятая после выходных). Хэнк на это насмешливо фыркал, а Коннора бесили подъëбы ради подъёбов. Социальный модуль не мог определить причину неадекватного поведения Рида, от раздражения скин слегка искрил. Решения проблемы — разной степени идиотизма — так и сыпались одно за другим:

"Поговорить с детективом Ридом".

"Пожаловаться капитану".

"Выдать по щщам детективу Риду".

"Позвать Девятку и выдать по щщам детективу Риду".

Последние варианты казались невероятно привлекательными. Заманчивыми, толковыми и правильными.

— Чего уставился, железный гомосек?

…правильными, определённо.

— Хэнк, я должен это сделать, — выпрямился Коннор, сложив руки, как примерный ученик. Детектив Рид жевал жвачку, громко щелкал пузырями и залипал в смартфон, почëсывая подбородок и хихикая.

— А с каких это пор ты, кстати, у меня разрешения спрашиваешь? — запоздало спохватился Андерсон.

— Твои приказы для меня приоритетны.

На лице Хэнка появилось озадаченное выражение, примерно как у Рида, когда его заставляли заполнять отчёты.

— Ты ж девиантнулся.

— Да, и теперь могу самостоятельно решать, кого и когда слушать.

Объяснять, что он просто уважает лейтенанта и не хочет с ним ссориться, Коннору уже не пришлось — Хэнк понимающе качнул головой и, проходя к соседнему столу за документами, тепло похлопал его по плечу.

* * *

С самого начала девиации привычка всё считать и измерять неизменно успокаивала Коннора. Помогала отвлекаться от раздражающих факторов, давала возможность обрести необходимый уровень дзена. Жаль, срабатывала она далеко не каждый раз и имела предел прочности. Который достигался, едва на горизонте появлялся Гэвин Рид.

Если бы можно было измерить степень мудачизма, то из детектива получился бы отличный контрольный образец. Образец, мелькающий перед глазами раздражающе часто и бесящий всех на десять из десяти по шкале Рида.

— Что, Андерсон, писать разучился? Теперь Пиноккио твой за тебя отчёты клепает? Смотри, уволят за профнепригодность, — скалился он как-то в среду.

— А Девятка-то побыстрее будет, да посильнее, а, жестянка? Скоро на пенсию вместе с папиком отправишься? — замечал он в четверг.

— Эй, Коллинз, кобура уже не застёгивается, и в лифте перегруз, не пора ли заканчивать с пончиками? — ржал он в пятницу, в обеденный перерыв, застав на кухне толстяка Коллинза в компании любимого десерта.

— Отвали, Рид, — невозмутимо ответил тот.

"Отвали, Рид", — думал примерно каждый в отделе. Но Рид не отваливал. Даже не собирался. А если и собирался, то не в этой жизни.

Проползала неделя, затем ещё и ещё одна. Преступники занимали камеры, отчёты ложились стопками Фаулеру на подпись, а Коннор выслушивал тонны второсортных подколов и бородатых шуточек. Контролировал дергающийся глаз, сжимал кулаки и кивал Хэнку, говорившему, что не стоит нервничать из-за дебилов. Знал наизусть число футов до кабинета капитана и выучил количество шагов до замечательного тупичка за кухней, идеально подходящего для начистки чьих-нибудь щщей. Согласно моделированию, Коннору до тупичка потребовалось бы тридцать четыре шага, Риду — тридцать три и подбитый глаз.

Осень, как и весна, в Детройте была одним из тех периодов, когда количество преступлений, а значит, и работы росло по экспоненте, приближаясь к бесконечности. Детектив Рид, как и все остальные, к концу недели маленько подустал, но это не мешало ему продолжать хохмить и ëрничать. Бессмысленно и беспощадно.

— ...зонтик взял, робокоп? Шарниры заржавеют!

— ...Андерсон, а девиантов теперь нельзя за кофе гонять, это нетолерантно!

— ...офигенная помада, Чэнь, прям как у того жмурика из Рая!

— Тебе одолжить?

Нескончаемый поток гнилых шутеечек и подстав не иссякал ни на день. И всё бы катилось по-прежнему, по заезженным рельсам тупости и бестактности, если бы не чёртов вечер после очередного убийства. Кажется, уже третьего по счету жмурика — "Рид, хватит их так называть!" — из долбаного Рая.

Рабочий день подходил к концу, когда, матерясь и огрызаясь на каждого встречного, Андерсон ввалился в Департамент. На него косились удивлённо: непривычно было видеть его одного, без вечного я-прислан-из-Киберлайф напарничка.

— Где Девятисотый? — гаркнул он с порога, оглядывая опенспейс.

— Я здесь, а что?

— За мной.

Не оборачиваясь, он поспешил обратно к выходу, Девятка — за ним.

— Лейтенант Андерсон?

— В сервисе у Карла вышел запас тириума. Эти идиоты сказали ждать доставку со склада, но я… опасаюсь, что долго в гибернации он не протянет.

— Постойте. — Они добрались до старенького шевроле Хэнка, и тот распахнул пассажирскую дверь. — Так а что случилось?

Андерсон помотал головой, словно пытаясь стряхнуть навязчивые мысли, и вместо ответа вынул планшет. Фигура Коннора на переднем сиденье не двигалась, он будто спал, неестественно выпрямившись. Девятка коротко мигнул диодом, считывая файл:

— Так… Заложник, перестрелка… Задели магистральный сосуд... Запаяли на месте… И у них не было тириума? — в серых глазах мелькнула тревога. — Ещё немного — и он впал бы в коллапс.

— Ждать сказали сутки, — Хэнк в который раз покосился на наручные часы. — Не знал даже, что у вас тириум какой-то мудрëный, и что его отдельно для вас, робокопов, гонят. В участке есть запас?

— По нелепой случайности тоже нет. Но у нас с ним одна марка, — обнадежил Девятка, легко вытягивая собрата из машины и удерживая за пояс. Коннор моргнул, покачнулся и обвёл окружающих мутным взглядом. — Идите за мной.

Пересекая стоянку в рыжих пятнах фонарей и попеременно ныряя то в светлые, то в тёмные полосы вслед за андроидами, Андерсон старался дышать ровнее. Паника ледяными коготками карабкалась по хребту, больно цепляла изнутри, тонкими щупальцами ворошила прошедшие дни. В памяти вспыхивало и гасло полузабытое лицо Коула, мёртвое и безучастное. Перед глазами чернело, сердце торопливо и рвано билось о рёбра.

— Лейтенант! — Девятка оказался далеко впереди и у самых дверей ждал подотставшего Хэнка.

— Да, да, иду.

Усилием воли он сосредоточился на моменте и поспешил внутрь.

В комнате отдыха, куда они притащили полуживого Коннора, предсказуемо обнаружился Рид. Прищурившись при виде процессии, он тем не менее освободил диван, но остался в помещении.

Коннора уложили подальше от края, головой к подлокотнику. Девятисотый уселся в изголовье, убрал часть скина и панель с собственного запястья и проделал то же с участком на шее Коннора. Хэнк старался не отводить взгляда, напоминая себе, что всё нормально, что сейчас тридцать девятый год, что перед ними создание из микросхем и проводов. Сердце предательски пропускало удар за ударом при виде свежезапаянного шва на белом пластике, и картина того, как из пробоины хлещет синяя, мать её, кровь, так и маячила перед глазами, окатывая волнами ужаса.

— Вот здесь, — Девятка указал на тонкую сизую трубочку в своей руке, там, где у человека была бы середина лучевой кости, — отщëлкните и соедините с такой же у него, — кивнул он на Коннора. — Я скажу, когда хватит.

— Это безопасно?

— Разумеется. Стандартный сценарий.

Размышлять было некогда, и Хэнк, дрожащими пальцами совладав с нагретыми трубками, вскоре наблюдал, как синяя жидкость быстро перетекает из одного корпуса с другой.

— А, собственно, какого хрена мой андроид отдаёт кому-то свой тириум? — заставил вздрогнуть всех противный голос. Хэнк поморщился — он уже успел забыть, что в комнате кроме них кто-то есть. — Никто не отключился, так с фига ли вот это всё устраивать?

— Детектив Рид, это не ваше дело, — Девятка был невозмутим как танк, и спокоен как тысяча удавов. — И я не ваш андроид. Наше сотрудничество носит временный характер.

— Однако на это время ты являешься моим личным оборудованием!

— Пошёл на хрен, Рид! — скрипнул зубами Андерсон. — У тебя дел нет?

— Портите мне технику, — бросил детектив полный презрения взгляд на Коннора и, скрестив руки на груди, прислонился к дверному косяку: — Жалобу на вас накатаю, если этот, — кивнул он на Девятку, — хоть немного залагает.

— Щас ты у меня залагаешь, — еле слышно, но достаточно чётко прорычал Хэнк. Усталость, накопленная за весь этот безумный день, мутной тошнотворной взвесью всплывала наружу, заставляя потеть ладони. — У тебя последний шанс свалить по-хорошему.

— Имею право беспокоиться о напарнике.

Коннор на диване шевельнулся и открыл глаза. Потянулся к своему горлу, ощупал проводок, коротко вырвал его из разъема и, зажав пальцами, покосился на Андерсона:

— Мне уже лучше, Хэнк. Давай я с ним разберусь…

— Нет! — припечатал тот.

— Полежи немного, — мягко остановил его Девятисотый, придерживая за плечо.

— Только дëрнись в мою сторону! — ощерился Рид.

Хэнк не выдержал и с протяжным рычанием отодвинулся от дивана. Злость, что клокотала внутри, требовала немедленного выхода, но выдержка — чёртова выдержка — не позволяла проделать всего того, что он проделал бы лет двадцать назад, будучи простым патрульным. Сегодняшняя должность как бы обязывала наезжать на подчинённых исключительно вербально. За малым исключением.

— Тебе везёт, что мы на работе, Рид.

— А то что?

Андерсон подошёл вплотную к нагло ухмыляющемуся детективу, и тот заметно напрягся, всеми силами пытаясь это скрыть. Хэнк, сам по себе чуть ниже, но гораздо шире в плечах, смотрелся все же помощнее, чем подкачанный, но сутулящийся Рид.

— Выйдем, — предложил Андерсон тем самым ледяным тоном, от которого всякая шваль на допросах начинала залпом выдавать чистосердечные. Жесткая хватка на предплечье не оставила детективу особого выбора, и, шипя и матерясь сквозь зубы, он потащился на выход.

— Ну вот, а мне его отделать не разрешает, — Коннор откинулся обратно на диван, потирая шею. Шаги в коридоре стихли, Девятка сполз рядышком на пол — от недостатка тириума слегка развезло — и с сомнением покосился на дверь.

— Посмотри вероятности. Он не будет его бить.

— Предпочитаю верить в лучшее.

Они синхронно мигнули диодами, подумав об одном и том же. Коннор рассеянно оглядывал комнату, система машинально подмечала изменения: в раковине, еще вчера заставленной немытыми чашками, наблюдалась удивительная пустота, на столе — непривычный порядок. Учитывая, что чаще всего на кухне толокся именно Рид, нетрудно было предположить, кто именно здесь хозяйничал. А люди — Коннор уже успел выучить по Хэнку — начинали наводить порядок тем тщательней, чем сильнее испытывали стресс. Прошлая неделя выдалась такой напряжённой, что Андерсон даже гараж разгрëб, чего не делал, судя по завалам, лет сто.

— Как ты с ним работаешь? С Ридом… — вздохнул Коннор. — Вечно на взводе.

— Нормально. — Девятка был, как обычно, предельно невозмутим, а может, сказывался пониженный уровень топлива. Привалившись к дивану, он прикрыл глаза и застыл, сложив руки на коленях. Шум за закрытыми дверями почти стих, отдел к вечеру совсем опустел, и слышно было, как у Девятки в груди надсадно шелестит потерявший тириум насос. — Ты же разобрался в людях, Коннор, разве нет?

— Наверное. А что?

— Каждый снимает стресс по-своему. Детектив Рид спасается шутками…

— Рад за него. — Коннор ухмыльнулся, запуская диагностику систем. Стресс, значит? Снимает? Было бы круто, если бы Рид снимал его без ущерба для окружающих: но мечтать, как говорит Хэнк, не вредно.

— Оглянись вокруг: у каждого свои заскоки. Лейтенант Андерсон имеет алкогольную зависимость. Коллинз — нездоровые пищевые привычки. Ты пересчитываешь ступеньки на лестницах и шаги от порога до порога. Чэнь увлекается танцами.

— И когда только успевает, с таким-то графиком?

— Ну, Хэнк-то твой выпивать успевает… — Девятка окинул Коннора оценивающим взглядом и, поднявшись, протянул ладонь. — Вставай. Отправим вас домой. Тириум я тебе привезу, и чтоб не вылезал никуда.

* * *

Хэнк медленно, но верно вытолкал упрямо ворчащего Рида прямо под дождь. Укрывшись под ненадёжным козырьком крыльца, со всех сторон обдуваемого ледяным ветром, они почти синхронно поëжились. Гэвин поднял воротник куртки и спрятал пальцы в рукава, с подозрением косясь на Андерсона из-под мокрой чëлки.

— Какого хера? — чуть простуженно буркнул он и закашлялся. Вытащил из кармана сигареты, повертел в руках и спрятал обратно. — Чего вышли-то?

— Да я так, знаешь, предупредить хотел, по старой дружбе, — вздохнул Хэнк, оглядываясь по сторонам — не слышит ли кто. Если кто и слышал, то не показывался.

— Предупредить? О чем?

— О собрании. — Брови Рида в недоумении поползли вверх, а сам он непонимающе дёрнул плечом, стряхивая невидимые капли дождя с гладкой кожанки.

— Каком ещё собрании?

Андерсон не торопился отвечать, окидывая собеседника взглядом, как он надеялся, вполне себе сочувствующим. Тем, которым смотрят на малолетних воришек, обнëсших свой первый в жизни супермаркет и хлюпающих носами рядом с сердитым батей. М-да, Гэвину, определённо, собственный сердитый батя не помешал бы.

— Да, понимаешь, Рид… Ты всех заебал, — Хэнк сделал многозначительную паузу, давая время осознать масштабы, — приколами своими.

— Ну охуеть теперь.

— Хамить прекращай, — осадил его Хэнк, опасно прищурившись. Покосился на дверь, словно раздумывая, стоит ли вообще продолжать разговор. — Мы тут всем отделом советовались и думали, стоит ли объявлять тебе бойкот.

— И чë?

— А ничë. — Андерсон старательно передразнил его туповато-упрямый тон, и Гэвин чуть ли не зарычал с досады. — В следующую пятницу будет собрание, где каждый проголосует, за он или против, и догадайся, что на нём решат.

— Да мне по…

— Будь, короче, готов, — Хэнк не дал ему договорить, оборвав на полуслове, — к тому, что тебе станет сложно работать в отделе. Останешься один на один со своими драными шуточками, без зрителей в театре одного актера. Будешь как Неуловимый Джо на Диком Западе…

— Более старого анекдота не вспомнил?

— ...никто с тобой не станет ни сотрудничать, ни разговаривать. А Девятисотый к тому времени вообще в Киберлайф на плановую диагностику свалит.

Хэнк практически слышал, как в голове у Рида медленно и с натугой заскрипела одна-единственная почти отмершая за ненадобностью извилина, отвечавшая за здравый смысл. Застопорившись с очередной репликой, он, выдохнув, презрительно скривился:

— И на хрена мне всё это знать?

— Ты погоди, что скажу. — Андерсон провёл рукой по волосам, отводя их от лица. Гэвин с каменной мордой уставился куда-то вниз, изучая собственные шнурки. — Многие вообще мечтают от тебя избавиться, ты в курсе? Но нет, толк от тебя, к сожалению, имеется, и уволить рожу твою не прокатит. Но фишка в том, что от жизни такой ты сам взвоешь. Со временем. Вот увидишь.

Рид переступил с ноги на ногу и показушно, но как-то дëргано пожал плечами. Пару раз мотнул подбородком, надувая щеки для ответа, но так и не озвучил его. И продолжил, судя по мрачному виду, злиться и бастовать, не в силах перебороть скотский характер. Наглости спорить вслух в таком положении тоже как-то не обнаружил.

— Ты, конечно, можешь попробовать наладить со всеми… э-э-э… контакт. Если в состоянии понять, о чем я. Но, думаю, вряд ли у тебя получится. А почему вряд ли — это я уже озвучил.

Хэнк дружелюбно хлопнул детектива по той же руке, за которую выволок на улицу, и скрылся, оставив Рида в крайне растерянном виде. Сквозь мутное забранное решёткой окно на первом этаже Хэнк наблюдал, как Гэвин всё-таки закуривает и руки его заметно дрожат. Так, что он едва не роняет пачку сигарет на бетонное крыльцо.

Ухмыльнувшись и мысленно поставив себе плюс, Андерсон с довольным видом утопал в опенспейс за курткой и планшетом. Напарника стоило побыстрее отвезти домой.

Голосовой модуль у Коннора был самой уязвимой частью системы, начинал глючить и отказывать при любой достаточно крупной поломке. Приходилось его отключать, тем более что это не создавало никаких проблем в общении: Хэнка Коннор понимал с полуслова, переспрашивать не требовалось, а остальные до него докапывались редко.

Может, по этой причине, а может, и по какой другой в понедельник утром было непривычно тихо. Никто не читал заумных лекций об ограничении потребления кофе, никто не прикапывался к недостаточно идеальным отчетам и никто долго и нудно не пытался уломать лейтенанта дать добро на одну очень необходимую трëпку. Андерсон кайфовал, растворяясь в ощущении полного блаженства, которое успел позабыть: Коннор попадал под пули раз в столетие, а молчал в итоге чуть чаще, чем никогда.

Впрочем, будь голосовой модуль в порядке, использовать его пришлось бы разве что по работе. Ни одной шутки или тупого прикола, что требовали незамедлительной реакции, в понедельник утром не подвезли.

Начало дня вообще оказалось поразительно тихим. И замечал это каждый — от слегка пришибленного, вжимающего голову в плечи стажёра Джейми до восседавшего в своём "аквариуме" Фаулера. Капитан то и дело сосредоточенно замирал и напряжённо прислушивался к окружению: тишина выбивала из колеи своей непривычностью.

Коннор с Андерсоном без единой реплики передавали друг другу какие-то документы, Коллинз, пыхтя и отдуваясь, тащил стопку папок в архив, а Тина наводила порядок на своём столе, изредка с беспокойством косясь на Рида.

Собственно, глядели на Гэвина — божечки, в кои-то веки заткнувшегося — опять же все. Андерсон пересëкся с ним взглядами, поймал затравленно-злобный блеск и фыркнул, указав на монитор — мол, работай, солнце ещё высоко. Во всей напряжённой позе, в каждом дëрганом движении предельно ясно читалось всё то, что Рид тщательно скрывал от окружающих. И Хэнк это видел настолько ясно, что впору было самому начать подкалывать вчерашнего стендапера. Но нет, не стал. Как-то не было в привычках лежачего добивать, пускай этот лежачий и напрашивался каждый раз как в последний.

Близилось время обеда, и даже те, кто успел смотаться на вызовы, понемногу подтягивались обратно. В офисе зазвучали голоса, на кухне мирно загудела кофемашина. Распогодилось, и тусклые солнечные полосы пронизывали офис, ложась бледными лентами на столы и кресла. По помещению расползался заманчивый запах свежесваренного кофе и горячих пончиков.

Единственной мрачной тучей среди этой идиллии был Гэвин Рид.

— Что-то случилось? — не выдержала Тина, в сто пятый раз смерив коллегу подозрительным взглядом. — Гэвин?

— Ничего, — буркнул тот как-то слишком резко, невольно оглядываясь на Андерсона. Лейтенант, прищурившись, укоризненно покачал головой.

— Не заболел?

— Не.

Чэнь потопталась рядом ещё с минуту и ушла, оставив Рида мариноваться в собственных размышлениях.

* * *

Из уборной доносились характерные звуки — кого-то выворачивало наизнанку. Гэвин Рид, в который раз недовольно попялившись на часы, устало закатил глаза. Подпирать стенку у самых дверей туалета прекрасным собой было скучно и жёстко.

Проходивший мимо — ну кто бы сомневался — Андерсон помрачнел и прикрыл глаза, словно считая про себя не меньше чем до ста.

— Рид, — сквозь зубы процедил он после многозначительной паузы.

— Я за него.

— Рид, мать твою… Ты охренел?

Что за тупые вопросы? Андерсону впору было научиться задавать их точнее: охренел ли он сейчас, или за сегодняшний день, или по жизни в целом.

— Что ты творишь?

— А что я творю?

— Блять.

Хэнк машинально потер лоб, долго и размеренно выдыхая. Глядя на Рида как на умственно отсталого, он тяжело вздохнул.

— Понимаешь ли, — "ты, идиота кусок", судя по виду, хотел добавить он, — тебе на сегодня дали простое поручение. И рассчитывали, что ты чуешь разницу между "расскажи стажеру о работе полицейских" и "затащи его в морг с целью полюбоваться самыми мерзкими трупаками за всю историю Департамента". А, Рид? Как, доходит?

— Ему, вообще-то, понравилось.

— Да, блять, — скривился Хэнк. Из туалета донёсся очередной сдавленный стон. — Я заметил.

— Тут кое-кто — будущий полицейский, а не сраный балетмейстер.

Часы отсчитывали минуту за минутой, беднягу не отпускало, и Рид уже даже начал беспокоиться — нормальные люди всегда беспокоились в таких ситуациях.

— Как вообще успехи?

— А?

— Успехи, Рид, в налаживании социальных контактов.

Кажется, оба прекрасно понимали, что "Рид" и "социальные контакты" — слова из разных песен, но Хэнк со своей извечной привычкой давать второй, а также пятый-десятый-сотый шанс, не оставлял Гэвину возможности отмолчаться. Смущающе укоризненный взгляд просверливал насквозь, вызывая желание просочиться сквозь стену и присоединиться к страдающему стажеру.

— Я… Всё нормально. Здороваюсь. Со всеми. По утрам.

— Ох ты! — обидно фыркнул Андерсон. — Вот это прогресс, ага. К пятнице того и гляди всё наладится.

— Тебе бы только поиздеваться…

— Что, не нравится? — брови Хэнка плавно поползли вверх, и он усилием воли вернул их на место. — И это я, блять, над тобой издеваюсь? Сам-то чем был занят до позавчерашнего дня?

Подавившись возражениями, Рид насупился и задумчиво пожевал губу. Ответ неуклюжим щенком крутился где-то рядом, путался под ногами и желал, чтобы его приручили, но Рид не хотел ответов. Рид хотел обижаться и злиться, и никакой такой здравый смысл, и никакой возраст в целых тридцать восемь годóчков не могли этому помешать.

— Завтра с утра поговорим, — торопливо закончил Андерсон, и добавил бы еще что-то, если бы в этот момент за спиной не хлопнула дверь.

Джейми, бледно-зеленоватый, в отсыревшей мятой форме, но тем не менее сияющий как начищенный пятак, перевел взгляд с Рида на лейтенанта, пробормотал что-то насчет доброго дня и снова совершенно бесяще вжал голову в плечи. Прямоугольные пижонские очки на длинном носу слегка запотели, и он, сдернув их, торопливо протëр стекла мокрым рукавом.

— Все в порядке, сынок? — сменил тон Андерсон.

— Д-да, сэр.

— Вот и хорошо. Детектив Рид как раз хотел познакомить тебя с нашим архивом. Верно, детектив?

Гэвин кивнул, нацепив свою самую убедительную рожу, и, выждав, пока лейтенант скроется за поворотом, обернулся к стажеру.

— В архив? — робко уточнил тот.

Рид поглядел на часы. На всякий случай сосчитал до пяти, потом до десяти.

— Тир сейчас свободен. Патрульные занимают его чуть позднее.

Глаза Джейми загорелись тем самым нездоровым блеском, который сопровождал Рида почти всегда.

— Лейтенанту ни слова, ясно? Если что, мы в архиве.

— Хорошо.

— И, чур, я стреляю первым.

— Угу.

— Не "угу", а "так точно"...

— Так точно!

Мимо поворота, ведущего в архив, они неслышно прошмыгнули на пятой передаче. Гэвин мысленно потирал ладошки: раз уж оставили в отделе, то нужно воспользоваться этим по полной.

Да и стажеру явно поинтереснее будет пострелять да на жмуриков позалипать, чем разглядывать пыльные бумажки.

Ни единой мысли, даже тени размышлений о том, почему из всего Департамента Джейми поручили именно ему, у Рида не промелькнуло. Кажется, подобные занятия считались не слишком приятными, и Гэвин просто смирился с тем, что его таким образом решили наказать: впрочем, выворачивать любые обстоятельства себе на пользу он умел давно и умел прекрасно.

— Черт, сегодня я мазила, — подытожил он, откладывая винтовку. Три попадания из десяти были максимально хреновым результатом. Глядя на мишень, Рид злобно щурился, отчего руки дрожали ещё сильнее. Опустив оружие, он шагнул в сторону. — Прицел явно сбит.

— Можно мне?

Джейми, долго и нудно целясь, выбил семь очков, раз за разом дырявя движущуюся картонную башку. С каждым попаданием настроение Рида падало всё ниже и ниже, пока не уползло ниже плинтуса.

— Новичкам везëт.

— Я занимаюсь стрельбой со школы, — Джейми обезоруживающе сверкнул очками и добавил: — А вы винтовку н-неправильно держите.

— Что?! Я?!

Чтобы какой-то сопливый выскочка учил его, матёрого детектива, держать ствол?! Охренеть, блин! Приехали, конечная. Зовите коронера, считайте цыплят. Наверное, зверское выражение до того быстро проявилось на недовольной роже Гэвина, что, заметив это, стажёр машинально отступил. Кольнуло уважением: всё не так уж плохо, есть зачатки разума и у такой размазни, как Джейми. Или как там его — Джим, Джеймс? Определенно, инстинкт самосохранения наблюдается.

— Если вы, как обещали, покажете мне тот труп из соседней ячейки, то я никому об этом, — он кивнул на винтовку, — не скажу.

— Ещё не всё выблевал? — фыркнул Рид, отбирая оружие. Злиться уже не получалось, и к тому же Джейми, засранец, так вовремя отвлёк его своим нехитрым шантажом, что залупаться дальше было бы совсем глупо. — Ну, колись, Робин Гуд, что я не так делаю?

* * *

Гэвин сам не понял, как они оказались в баре. И ладно бы с кем посимпатичнее — но нет: напротив за замызганным потëртым столиком притулился давешний стажёр. Чтоб его, умника.

Вначале они долго переругивались в тире: признавать свою неправоту Гэвину было западло, несолидно и некруто. Но в итоге здравый смысл уступил место банальной лени — спорить и ругаться не было ни сил, ни желания.

Разобравшись со стрельбой, Рид не удержался и мстительно усмехнулся — в морге как раз дожидалась просмотра парочка несвежих жмуриков.

Стажёр не обманул — блевать ему было уже реально нечем, и на этот раз они обошлись без забегов к уборной.

Рид, конечно, проржался как гиена, глядя на то, как колбасит несчастного парня: тому было до жути любопытно, хоть и трудно, разглядывать развороченные трупы. Аккуратно зашитые жертвы ножевых, вздувшиеся синюшные утопленники, усохшие до черноты адепты Красного Льда — смотри не хочу, любуйся до умопомрачения.

— Ладно. — Рид подтолкнул Джейми к выходу, решив, что на сегодня мясную выставку пора закрывать. — Пошли, проветримся.

Слово за слово, и они, уставшие и довольные, доплелись до машины. Джейми хотел было свинтить, но Рид прикола ради потащил его выпить. Тот засмущался и принялся отмазываться, однако вскоре сдался, стоило упомянуть в разговоре одно из незакрытых дел.

В баре Рид вынужден был отвлечься от пространных рассуждений об уликах и убийцах. Слишком уж хороша была вон та официантка, залюбуешься, ага.

— А? Что? — каждый раз, когда она, цокая каблуками, пробегала мимо их столика, Гэвин рассеянно и, как он надеялся, незаметно пялился на замечательные сиськи и мгновенно терял нить разговора.

— Детектив? — Джейми проследил за направлением его взгляда и тоже залип. С абсолютно тупым выражением лица, господи, Рид надеялся, что у самого не такое.

О деле, они, конечно, забыли. Убийца, радостно скалясь и хохоча, уплывал в закат, пока парочка идиотов думала о чем угодно, кроме расследования.

Джеймс очнулся первым, и вскоре — блять, когда только успел — Гэвин обнаружил его мило воркующим с "зачетными сиськами" у барной стойки. Ну ни хрена себе, мать вашу! А с виду шланг шлангом, мамина корзиночка…

* * *

Четверг ознаменовался лёгкой головной болью, ненавистью к тем, кто придумал утро, и целым набором досадных размышлений о себе и о жизни в целом. Ах да, и невыспавшимся Джейми.

Вчерашний вечер закончился быстро: сидеть одному за столиком в обнимку с пивом было скучно, а надираться Рид не планировал: как-то не было такой привычки — он же не сраный Андерсон. За последние, мать их, полгода несколько подкатов ко всяким "сиськам" и прочим "деталям" в барах заканчивались тем, что Гэвина посылали однозначно и надолго, так что следовать примеру стажера тоже не было никакого желания. Потупив ещё с полчаса, он махнул рукой довольному жизнью Джейми, накинул капюшон и выскочил под дождь. Немного шатало, и машину пришлось оставить до завтра.

Квартира встретила тягучей тишиной, скалясь чёрными провалами окон и пустыми углами. Протопав по тёмному коридору, Гэвин врубил свет в ванной; долго, не моргая, таращился в зеркало, пытаясь отделаться от мысли, что в отражении вовсе не он, а кто-то чужой. С незнакомыми чертами, непонятным настроением и тоской в глазах.

Ледяная вода чуть помогла в обретении собственного "я", и Рид, для верности намочив голову и отфыркиваясь, не услышал скрипа двери за спиной. И едва не подпрыгнул, когда в лодыжку ткнулось что-то маленькое.

— Вот ты ж…

Пуговки, его любимой слепой кошатины, не было уже две недели: почему она решила вернуться именно сегодня, сделав перерыв в своем увлекательном путешествии по помойкам и подвалам, никто не знал. Форточка в квартире, обычно открытая, позволяла ей планировать свои похождения по любому графику, не оглядываясь на присутствие человека.

Рид подхватил трëхцветку на руки и, добравшись до крошечной душной спальни, обессиленно плюхнулся на кровать. Пуговка, соскучившись по глупому двуногому, притерлась ближе, уткнулась холодным пятачком куда-то в подмышку и счастливо заурчала.

— Ну хоть кто-то мне рад, — выдохнул Рид, почëсывая пушистую тушку. — Хотя тебе лишь бы бока отожрать, м-м-м?

Пуговка довольно мрякнула и, выпустив иголочки когтей, длинной гусеницей вытянулась рядом.

Наверное, он всё бы отдал, чтобы тоже хоть ненадолго стать таким же беззаботным кайфующим животным.

Впрочем, всего у него никто и не требовал.

* * *

Джейми всё зевал и зевал, грозясь вывихнуть челюсть, и невольно заражал зевотой всех вокруг.

Глядеть на это спокойно, вспоминая прошедший вечер, было невозможно. Просто невыносимо. С языка уже грозились сорваться с десяток язвительных комментариев по этому поводу, но то ли Гэвин отвык от них за прошедшие несколько дней, то ли никак не находился лучший… В общем, промолчал он. Сильнее всех удивив самого себя.

А потом, спустя какую-то жалкую минуту, с абсолютно опустевшей головой, резко поднялся и на ватных ногах направился к столу Тины. Воображаемый эшафот с каждым шагом становился всё ближе и ближе.

— Привет! — Чэнь была дружелюбна, как всегда. Улыбнулась как ни в чем не бывало: — Что-то хотел?

"Миллион вертолётов, доллар и мороженое", — подумал Рид, но вслух выдал совсем другое:

— Привет.

Где-то на небесах, поражëнно выдохнув, ангелы выронили свои арфы. Свистнул рак на горе, дождь всосался обратно в тучи, а реки повернули вспять, возвращаясь к истокам с поразительной новостью: Рид узнал, что такое вежливость.

Тина заинтригованно вздëрнула левую бровь. Гэвин набрал воздуха, как пловец перед прыжком, и выпалил:

— Как дела? Чë там на свиданках?

Вроде несколько лет назад Чэнь переживала из-за каких-то мудаков, двух или трёх (кажется, не одновременно). И выливала на приятеля литры слëз, до отжима воображаемой жилетки. Из Рида собеседник был что надо — он кивал и поддакивал в нужный момент, ни разу не спалившись, что ни хрена не слушает. Вопросы умудрялся задавать в тему, параллельно костеря незнакомых мудаков.

— Ты про чьи свиданки? — насторожилась Тина, и Рид вслед за ней заподозрил, что что-то не так. — Мои?

— Э-э-э, ну да…

Чэнь немного обидно и резковато фыркнула и коротко взмахнула левой рукой. На безымянном пальце сверкнуло кольцо:

— Я второй год замужем, Гэвин.

Рид возблагодарил небеса за то, что она сказала это очень тихо, и, ощущая лопатками пристальный взгляд и слушая подлое хихиканье, спешно ретировался.

— Кстати, так и не поняла, почему ты не пришёл на свадьбу! — добило его уже у дверей. Он и сам не понимал, да и не помнил. Как и многое другое.

Крис Миллер в ответ на предложение вечером выпить пивка поглядел на него как на идиота и пробормотал что-то насчёт таблеток. Рид, мысленно хлопнув себя по лбу, тут же вспомнил, почему они так давно не зависали в барах. Что-то там со здоровьем у приятеля — а сам-то хорош, ага, типа друг, не помнит о таких вещах.

Любые разговоры, вопросы или просто попытки выдать словами через рот нечто нейтральное воспринимались коллегами как невъебенное чудо света. Каждый второй осторожно интересовался, всё ли у Гэвина в порядке, а каждый первый испуганно таращился и на всякий случай старался держаться от него подальше. Черт, даже дальше, чем прежде.

А ещё Рид видел — не-не, точно, блять — видел, как Андерсон в течение дня переговаривается о чем-то с каждым встречным-поперечным. А это, знаете ли, напрягало. Не сильно, но напрягало. Ладно, ладно, сильно…

Ближе к обеду, зависая на пустующей кухне, Рид мрачно ковырял вилкой остатки салата, пожертвованного Тиной в Фонд Голодных Полицейских. Салат был прикольный, с какой-то непонятной хрустящей хернëй, и Гэвин, меланхолично пережëвывая очередной листик, чувствовал себя то ли кроликом-переростком, то ли козлом в огороде. Последнее, как подсказывали огрызки совести, было к истине ближе всего.

Самым обидным было понимать, что козлом-то он как раз был раньше, а сейчас яростно прикидывался милым котиком — но, собрав коллекцию настороженных колких взглядов и неловких диалогов, параллельно заваливая квест под названием "веди себя как нормальный человек", Гэвин догадывался, что котик из него получается достаточно отвратный.

И чем ближе становился вечер пятницы, тем яснее высвечивалась уникальная возможность потерять всю свою невероятно благодарную публику. Любой звезде нужен небосвод, любому кораблю — бесконечные морские просторы, любому острому уму — свой зрительный зал. Зал, который Андерсон, судя по всему, благополучно подговаривал на бойкот. Сволочь.

Салат закончился, Рид выкинул коробку, бросил вилку в мойку — терпеть не мог пластик — и в дверях кухни нос к носу столкнулся с Тиной.

— Спасибо за салат, — выжал он. С Чэнь Андерсон тоже беседовал сегодня перед самым архивом, Гэвин видел. И она ему кивала: соглашалась, как пить дать.

— Ага, — прищурившись, что для неё было почти незаметно, она отодвинула его и протиснулась в кухню. Точно, вот и остальные его также готовы отодвинуть.

До часа икс оставался всего день, и, чувствуя, как приливной волной накатывает тоска и жалость к себе любимому, Рид обернулся к Тине. Та втыкала в смартфон, попивая кофе из картонного стакана в ожидании, пока разогреется обед.

— У меня на лбу ценная информация? — как бы между прочим заметила она. — Что ты уставился?

А что он уставился? А ничего. Рид прикусил губу, борясь с желанием ответить коротко и язвительно, и борьба эта его почти вымотала. Противник был силён и опытен…

— Нет. Никакой информации, — буркнул он, обводя взглядом кухню. Потом развернулся на пятках и ушёл.

Пятница наступила внезапно, как снег в ноябре. Явилась, мерзко звеня будильником, бесцеремонно выволокла Гэвина из мутной пелены сна и вывесила в памяти уведомление о грядущих "сюрпризах".

Утопиться в ду́ше не получалось, несмотря на тщетные попытки. Пуговка снова шлялась неизвестно где, бросив глупого хозяина в одиночестве. К сожалению, Гэвин не мог, подобно зверю, направить свои стопы в сторону свободы — пришлось собираться и направлять их по вполне конкретному адресу. Нет, не на хрен, как того желало его чудесное окружение, а всего лишь в полицейский участок. Туда, где подлые неразумные коллеги самым наглым образом сговорились с целью избавить участок от шуточек, а себя любимых — от общения с надоевшим Ридом.

Ладно, Андерсон, посмотрим ещё, кто кого! Ничего у тебя не выйдет, каждого не склонишь на тёмную сторону! Уж кто-кто, а Чэнь точно не станет бойкотировать друга, да и Крис — не самая последняя скотина. Наверное. Но это не точно.

Пятница тянулась долго, тоскливая и скучная. Судя по количеству вызовов, Рида решили игнорить не только сотрудники, но и весь преступный мир Детройта, начиная с мелких одиночек и заканчивая крупными бандами.

Как бы он ни хорохорился, как бы ни пытался убедить себя, что ему плевать, что ему всё равно, что, переживать бойкот ему не впервой, что он, в конце концов, взрослый самостоятельный индивид, умеющий перешагивать неприятности и не раз это делавший, червячок сомнения больно точил изнутри. Что, если на этот раз всё окажется куда хуже, чем он ожидает? Может ли быть, что и Тина, и Крис, и вчерашний приятель Джейми решат поддержать коллектив и тоже перестанут замечать надоевшего коллегу?

Пару раз за последний час Тина при разговоре с Андерсоном оглядывалась на Гэвина с выражением какого-то то ли сомнения, то ли недоверия, и в душе Рида эти переглядывания что-то замораживали, давали ощущение бесполезности. Тщетности всех его жалких попыток исправить положение. Высказанного не вернешь, слово не воробей — догони и добей.

К вечеру, глядя на кучкующихся коллег, Рид почти слышал приближающийся конец своему кайфовому существованию. Он надвигался как тот Люмьеров поезд, с шумом и дымом, и сходить с путей было некуда. Стратегия "бей или беги", что работала в любой неприятной ситуации, сейчас не прокатывала — бить он уже пробовал (спасибо, случай в архиве запомнился надолго), а бежать не хотелось. Он привык к своей пустой пыльной квартире, слепой кошке, сраным сослуживцам (будущим предателям) и к самому себе посреди этой идиллической картины.

Часы пробили шесть, и коллеги начали уходить один за другим, Рид понятия не имел — куда. Вот свалил Андерсон, за ним, что-то занудно бормоча, протопал Коннор. Крис, хлопнув ящиком стола и дождавшись, когда монитор окончательно погаснет, тоже, не оглядываясь, устремился к выходу.

Гэвин сам не понял, как остался в офисе один. А, нет, глядите-ка, кое-кто соизволил задержаться.

Тина Чэнь, нахмурившись и поджав губы, медленно подошла к его столу. Рид скрестил руки и откинулся на спинку стула с максимально независимым видом, надеясь, что она не услышит, как бешено бьётся его сердце.

— Слушай, Гэвин…

— Я всё знаю. — Прервать её мучительные объяснения было наилучшим выходом. Все всё знают и понимают. Не маленькие. — Когда будет это ваше собрание?

— Ты о чем?

Рид подробно и внимательно просмотрел в памяти весь сегодняшний день. Подозрительные переговоры, косые взгляды, полное игнорирование — так обычно поступают, когда готовят какую-то подлянку и заранее планируют общее решение… Но, стоп, подождите.

— Ты-то на собрании за меня будешь? — бросил он на пробу. Ну, давай, Тина, сейчас мы узнаем, чего стоит твоя дружба.

— Гэвин, мы всего лишь думаем поздравить Коллинза с юбилеем и скидываемся по тридцатке. Не знаю, о каком таком собрании ты говоришь. Тебя не хотели сегодня звать на праздник, но я решила, что позову…

Рид замер, невидяще таращась на Тину. Вся предыдущая неделя, каждый длиннющий грёбаный день, каждая неловкая ситуация пронеслись перед глазами дешманским ток-шоу, со всем этим идиотским сопровождением типа закадрового смеха и придурковатых хохочущих зрительских рож. Блять. Просто пиздец.

— Значит… — внутри разгорался самый настоящий чертов пожар, опаляя внутренности и выжигая способность здраво планировать ближайший вечер. Злость, бешеным коктейлем перемешанная с ощущением нереальности, клокотала внутри и грозилась вырваться наружу: — Андерсон всё наврал?!

— Что — "всё"?

— Про…

Матерясь и шипя, он коротко пересказал Чэнь тот разговор на леденющем крыльце. Тина слушала внимательно, и постепенно, секунда за секундой, лицо её светлело, напряженное выражение таяло, а в тёмных глазах зажигались смешинки.

— И я целую, блин, неделю, Тина…

— Старался вести себя нормально? — Чэнь, не скрываясь, захихикала и через мгновение не выдержала и уже просто ржала в голос: — Господи, Рид, как ты выжил?

От этого её подлого, жгучего смеха распаляло ещё сильнее. Спина и затылок погорячели, кулаки зачесались так, словно побывали в зарослях крапивы, кровь прилила к лицу — но думать о том, как он сейчас выглядит, было невозможно. Останки спокойствия сделали ручкой, и Гэвин, прошипев что-то мстительное, вскочил с кресла, чуть не уронив его на фиг.

— Где… сука… Андерсон?

Где эта падла?!

— Весь отдел сейчас в баре на Рипл-стрит, помнишь, там ещё…

— Поехали. — Последние крохи хвалëной выдержки ушли на то, чтобы не бахнуть кулаком по столу. Нечего Тину пугать, она ни в чем не виновата.

Чэнь, опасливо зыркая на взбесившегося приятеля и время от времени принимаясь хихикать, молча подтолкнула его к пассажирскому сиденью. Вести машину в таком состоянии позволить ему она не могла. Да и ладно. Рид не был уверен, что смог бы без дрожи в руках держать руль.

— Тут недалеко. И с тебя тридцатка.

Гэвин молча сунул ей банкноты и затих, отвернувшись к окошку.

* * *

Андерсон, успевший слегка накатить, глядел на него снисходительно и издевательски кривил рот в попытках не заржать.

— Какого, блять, хрена? А?! — прошипел Рид, до боли сжимая кулаки. И, выражая одной короткой фразой всю глубину своих страданий, сердито выдохнул: — Зачем ты мне всё это наплëл?!

— А ты думал, что один любишь шуточки? — Хэнк удивлённо вздернул брови. Надо же, ещё отмазывается, старый хрен! — Я вот тоже люблю.

— А я не люблю, когда мне врут!

Они без лишних зрителей застыли друг против друга в тупичке за баром, у стены, полной признаний, посланий и прочих элементов уличного искусства. Хэнк откровенно веселился, глядя на то, как бессильно кипятится Рид.

— Гэвин, — вздохнул наконец он, обезоруживающе вскидывая руки. — Я знаю тебя с самой академии и помню, как…

— Мне вообще не сдались твои ëбаные лекции!

Переругиваясь, они отходили всё дальше от дверей бара, и вскоре Рид обнаружил себя прижатым к стене и с воротником, больно впивающимся в шею. Андерсон скрутил его почти мгновенно и выпускать явно не собирался.

Всё-таки любому, даже бескрайнему терпению приходит конец — и остатки этого самого терпения в глубине синих глаз плескались сейчас жалкой лужицей.

— Если бы не мои, как ты выражаешься, лекции, ты бы на хрен никому в Детройте не сдался. И сейчас ныкался на службе где-то в глубинке… — Андерсон встряхнул его, как нашкодившего щенка, и Гэвинов затылок больно стукнулся о стену. — Не заставляй меня жалеть о том, что я за тебя поручился, мудозвон ты мелкий.

— Д-да кто тебя просил-то?

Короткий, жëсткий, скорее даже не удар, а тычок прилетел по челюсти справа — неожиданно, обидно и резко, заставив раздражённо зашипеть и вскинуть руки. И рвануться вперёд в попытке ответить тем же, чтобы попасться в самый простой захват, как начинашка на ринге.

— Тебя бы отделать по-хорошему, — Андерсон почти рычал, примериваясь для второго удара, в то время как Ридовы телодвижения не достигали цели. — Да толку… Мозги как были набекрень, так и останутся.

— Лейтенант, я сам!

Хлопнула дверь бара, и в поле зрения, как обычно прилизанный и красивый, возник Коннор. Заметив их милую беседу и оценив Гэвинов видок, он просиял как начищенный пятак, словно завершил все миссии разом и получил новый уровень. Этот блеск в глазах трудно было не опознать — примерно такой же был у самого, когда он вытянул свою первую мягкую игрушку из древнего автомата с рукой-цеплялкой.

Сейчас — без всяких сомнений — покоцанный кусок пластика радовался тому, что Гэвин и давно маячивший на горизонте кулак возмездия наконец встретились. Радовался и ликовал. Киберпадла.

— Нет. Хватит. — Выдохнул Андерсон, с заметным усилием убирая руки. — Всë и так зашло слишком далеко.

Коннор пожал плечами, явно показывая, что, по его личному мнению, всë зашло как раз туда, куда надо. Только немного не доползло до финиша. До логичного, наиболее вероятного завершения.

— Я бы сам с ним поболтал. Немного, — он красноречиво потер костяшки, делая микрошаг в сторону жертвы.

— Отвали! — оскалился Рид.

— Даже не собираюсь!

От воспоминаний о драке в архиве аж затылок заныл — пребольно он в тот раз рухнул за стойку информации. А ведь Коннор его тогда несильно потрепал, так, чисто чтобы из строя вывести. Рид на службе видел, на что способен этот жестяной говнюк, и прекрасно понимал: его самого в архиве пощадили.

— Так, Коннор. И правда, отойди от него, — голос Хэнка звучал уже испуганно, словно он не знал, чего ожидать от напарника. Но тот, вопреки ожиданиям, с лёгкостью подчинился, будто получил приказ. Рид бы непременно поржал над таким поворотом, если бы не вероятная, далеко не нулевая возможность огрести добавки. Хватит с него и с его челюсти на сегодня.

Тина, выглянув из дверей, позвала всех собраться и поздравить именинника, и Коннор с Хэнком с готовностью кивнули. Впрочем, сваливать они не торопились: не всë, видимо, высказали.

— Пойдём, — неожиданно капитулировал Андерсон, отступая на полшага. Коннор, чуть запнувшись, точь-в-точь повторил движение, и Гэвин остался у стены один, ощущая спиной каждый криво торчащий кирпич. Тяжело дыша и потирая лицо, он покосился на Андерсона и не увидел ничего, кроме спокойствия.

— Можно подумать, меня звали.

— Я зову, — буркнул Хэнк. — Давай заканчивай истерику и топай. Нас одних ждут.

Коннор, всё это время придерживающий дверь, крикнул что-то внутрь помещения и нетерпеливо переступил с ноги на ногу.

— Там мороженое крутое продают. Ну то, с орешками…

Хэнк, сам того не зная — хотя кого он обманывал, конечно, старый чëрт всё помнил — попал в точку. Любимое мороженое... Да это ж не просто любимое мороженое, а целый кусок жизни! Сложный, но счастливый отрезок ещё зелёного существования сразу после академии. То чудесное время, когда Рид и его окружение ещё не успели взаимно разочароваться друг в друге. Когда полный энтузиазма и честного рвения вчерашний курсант был первым на очереди по спасению этого мира. Разве что трусы поверх штанов не носил.

Гэвин, отлепившись от стены, исподлобья зыркнул на Хэнка и опасливо, шажочек за шажочком, готовый в любой момент дать дëру, проследовал внутрь.

Бар встретил его весёлым гомоном, грохочущей музыкой и звоном бокалов — кто-то явно не собирался тормозить и сразу принялся накатывать.

В углу, рядом с раскрасневшейся Чэнь, обнаружился Девятисотый — а, ну конечно, выгнали небось с диагностики досрочно, чтоб не отсвечивал там своей идеальностью.

Напарник — слава помидорам, временный — приветливо поднял руку и слегка подвинулся, высвобождая место рядышком на мягкой скамейке. Гэвин выпутался из отсыревшей кожанки и, повесив её на всякий случай поближе, протиснулся за столик.

— Цел? — бросил Девятка до боли равнодушно, косясь серебристым глазом на недовольную рожу Гэвина.

— Ага, заебись.

— Что, опять наидиотничал? Повоспитывал тебя лейтенант?

— Да пошёл он! Я всю неделю как дурак… — Рид потянулся, мрачно цепанул у Тины какой-то коктейль и поморщился, сделав глоток. Дрянь какая, ну чисто компот с запахом шампуня. — Ты просто не представляешь…

Смутившись, он заткнулся, вовсе не собираясь рассказывать подробности всей этой истории. Ага, чтобы ещё и напарник угорал над ним до конца своего гарантийного срока.

— Я всё знаю, Гэвин. Андерсон…

— Всем всё растрындел?! — сердце аж ёкнуло от досады. Если бы не ледяной бокал, прижатый к саднящей челюсти, он бы вскочил и всё высказал. А так жалко было расплескать. Лучше подержать ещё минутку, а потом похрустеть ледышками.

— Не всем. Нет. Я тоже никому не рассказывал. И тебе бы не советовал.

Напарник смотрел на него очень серьёзно, так, что Риду захотелось то ли проверить, не появился ли на его месте кто-то другой (на самого Гэвина глядели либо злобно, либо презрительно), то ли просто сбежать, раз уж драться не прокатывало. Но, походу, привычные социальные сценарии отпадали, пора было срочно выдумывать новые.

— Вспомни всю эту неделю. Хоть кто-то тебе что плохое сделал?

— Да, один засранец на букву "А"...

Девятка, растеряв чуток спокойствия, упрямо мотнул головой:

— Лейтенант, считай, спас тебя и от Коннора, и от всех остальных. Тебя действительно готовы были бойкотировать, судя по моим преконструкциям.

— Глядите, блять, Нострадамус в участке завелся.

Ляпнув это, Гэвин невольно сжался, но Девятка только снисходительно поднял бровь. В глубине серебристых глаз стайкой рыбок мелькнули смешинки.

— Я не реагирую на твои шутки, Рид, — сообщил он твёрдо. — Но если продолжишь дебильничать и доставать остальных, то, поверь, непременно оповещу весь отдел обо всей этой истории. А потом и вправду подговорю всех устроить бойкот, — Девятка пожал плечами с таким видом, словно ежедневно закладывал напарников, одного за другим, с самого утра.

— Ты охренел?!

— А ещё можно просто дать тебе ремня.

Гэвин поперхнулся, закашлялся и хлопнул бокалом по столу, бросая гневный взгляд на напарника. Что эта херня пластмассовая себе позволяет?! Или вместе с девиантностью в них вирус борзоты закачивают?

— Рид, где мой коктейль? — встряла Тина, прервав такую заманчивую эскалацию конфликта.

— Его Андерсон стырил.

— Ты держишь его в руке.

— Спасаю тебя от этой гадости. Не благодари.

Тина фыркнула, легко взъерошила волосы на Ридовой макушке и, выбравшись в проход, устремилась к барной стойке.

* * *

Все-таки он напился. Такой уж был вечер, что не напиться было просто нельзя. Конечно, до ачивки "пятничный Андерсон" Гэвину было далеко, но пара шотов сделали своё дело. Тина вернулась с новым коктейлем и предусмотрительно отодвинула его от приятеля. Пришлось самому делать заказ.

— Какого хера ты вообще со мной общалась? — вздохнул он, уронив лицо на руки и глядя на свет сквозь переливчатое стекло. — Ты, женщина, гораздо… заслуживаешь… более лучших д-друзей.

Тина закатила глаза. Знала, конечно, что Рид из тех, кого развозит напрочь с небольшой порции, и всё равно налила.

— Ты мне… всё рассказывала про этих своих… как их там. А я не слушал. Про мудаков твоих. Знаешь?

— Знаю, конечно, — Чэнь пристроила бессильную тушку детектива в угол, откуда падать была некуда, а сама села по соседству. — Не слушал, и не надо. Главное, что рядом был.

— В-вот как. Ага.

— И дальше будешь, да? Эй, Гэвин? Угомонишься уже и станешь как все... Ну или как ты сам, только мы тебя... приручим. Вот. Да, Гэвин?

Перед глазами плыло. Тина двоилась, троилась, Девятка сверкал нашивкой на форме, Коннор показывал язык и из-под стола втихушку грозил кулаком. Рид с трудом сложил в ответ свой любимый жест.

— Ага. Н-начинайте.

Где-то в соседнем квартале по мусорным бакам рыскала слепая трёхцветная кошка с ободранным хвостом. Гремела жестяными крышками, пугая случайных прохожих. Гоняла крыс, по размеру не уступавших ей самой.

Гэвин не знал, когда она вернётся. Понятия не имел, в какие истории влипает, что жрёт по своим помойкам, с какими енотами дерётся и от каких собак уносит лапы.

Знал он только одно: форточка в квартире для неё всегда была открыта.