Гарри Поттер или тяжелые будни юного ситха в хогвартсе. (джен)

Когда спустя неделю в почтовом ящике обнаружилось уведомление о разводе, на тётю Петунию было больно смотреть, а спустя ещё месяц суд постановил, что её родному сыну Дадли однозначно лучше проживать с отцом. При этом дом на Тисовой остался за тётей, что было решительно непонятно, учитывая жадность и прижимистость её теперь уже бывшего мужа, но факт остался фактом. Именно так в жизни юного Гарри Поттера наступил новый этап. Вот уже три дня он и его тётя жили в доме в полном одиночестве.

Приближалось первое сентября и Гарри от нечего делать и нежелания наблюдать апатию единственной родственницы добровольно переделал всю работу по дому и даже подстриг траву, а теперь вот засел за чтение учебников, справедливо решив, что коротать время за книгой всяко лучше, чем умирать от безделья.

От сего безсомненно интересного занятия его оторвало совершено внезапное появление подтянутого мальчишки на вид лет восьми-девяти, с соломенными волосами и яркими небесно-голубыми глазами. Он попросту возник посреди гостиной дома номер четыре, ни звука, ни какой-либо вспышки, вот секунду назад не было, а теперь есть и всё. Мальчишка был одет в футболку и джинсы, и имел вид совершенно довольного жизнью человека.

— Ну здравствуй, братишка, меня зовут Энакин, Энакин Скайуокер.

— Э… — только и смог выдать ошалевший Гарри, на что блондин лишь коротко пожал плечами и пошёл на кухню, где в данный момент времени находилась тётя Петуния.

— Здравствуй, мама, а что на обед? — с совершенно безмятежной улыбкой поинтересовался блондин. И, к изумлению юного Поттера, тётя ласково встрепала мальчишке волосы и сообщила, что на обед будет рагу, а также яблочный пирог.

— Мама, ты просто прелесть, — отозвался блондин и чмокнув Петунию в щеку, подставленную для сего действа, унёсся наверх, где исчез в той самой комнате, в которой ещё несколько дней назад жил его, Гарри, кузен.

— Э… — только и смог выдать Гарри, да так и не рискнул задавать какие-либо вопросы, вид тёти ясно говорил, что лично для неё ровным счётом ничего необычного не происходит, а то что Гарри впервые в жизни видит этого странного Энакина Скайуокера, так это проблемы Гарри и остальным до этого дела нет.

И вот вся эта хрень творится уже неделю, неделю, за которую юный Поттер убедился в том, что во всем Литтл Уингинге нет ни души, что сомневалась бы в том, что Энакин Скайуокер и Петуния Эванс (тётя после развода вернула себе девичью фамилию) родственники. У Гарри вообще создалось ощущение, что это у него одного глюки.

Абсолютно все, были уверены, что дядя Вернон нашёл себе любовницу, да и ушёл к ней, оставив Петунию на руках с собственным, оказавшимся ему совершенно не нужным сыном. Единственной отрадой все справедливо считали, что, скатертью ему дорожка, бывший супруг додумался оставить бывшей жене и сыну дом. А то, что Гарри был абсолютно уверен в том, что дядя забрал своего сына с собой и что его зовут Дадли Дурсль, но никак не Энакин Скайуокер, мало кого волновало. Хотя скорее всего причиной тому было то, что он, Гарри, об этом своём знании молчал, да и смысла говорить не было. Когда он заикался о Дадли, на него смотрели такими глазами, что сомнений в том, что эти люди знать не знают никакого Дадли Дурсля не возникало от слова совсем.

Так и повелось — все, кроме Гарри, уверены, что Энакин родной и безсомненно любимый сын Петунии, вновь ставшей Эванс, а сам Гарри молчит, да и чего бы не молчать-то. Жизнь-то налаживается! Чулан под лестницей остался в прошлом, и теперь он, Гарри, живёт в комнате на втором этаже. Произошло это после того как Энакин, невинно хлопая глазами, спросил у мамы почему это Гарри живёт под лестницей, одновременно с этим эдак поведя рукой, словно погладив что-то невидимое. В общем, не прошло и пяти минут, как Гарри собрал свои немудрёные пожитки и заселился на второй этаж. Правда традиция донашивать вещи за кузеном никуда не делась, вот только обновлённый кузен телосложением от него, Гарри, отличался не так чтобы сильно, разве что ростом был чуть выше. Как итог безразмерное барахло осталось в прошлом, а со вкусом у Энакина был полный порядок, так что лично его, Гарри, всё более чем устраивало.

Сказать, что смене обстановки он рад, значило бы ничего не сказать. Но дальше было ещё интереснее. Вечером того же дня в теперь уже его комнату заглянул Энакин и, никого не спрашивая, устроился на его, Гарри, новой кровати (старая осталась в чулане).

— Я знаю, у тебя есть вопросы, я постараюсь на них ответить в меру твоего понимания. И ещё, я тебе не враг и вообще пришёл исключительно для того, чтобы помочь.

— Не враг, ладно допустим, тогда кто ты?

— Я — Энакин Скайуокер, архистратег шестого сверх сектора, что до цели моего здесь пребывания, то она проста, как мир. Мне всего-то надлежит спасти колыбель жизни от вымирания. Почему я, да всё просто, я единственный, кто был свободен, да ещё и накосячил у себя. Каюсь, виноват, но зато у меня есть опыт, тот самый, что необходим, дабы помочь потерявшемуся брату. И предупреждая твой вопрос: я не могу тебе всего рассказать, честно не могу, ты к этому просто не готов. И будет огромной глупостью вывалить на тебя всё как есть, добром это не кончится, так что давай оставим, как есть, хорошо?

— Хорошо, — почему-то сразу согласился Гарри, таких вот немудрёных пояснений оказалось достаточно. Некое шестое чувство говорило, что всё хорошо. А странные слова про архистратигов и какие-то там колыбели не требовали объяснения, он, Гарри, просто знал, что архистратег — это тот, кто отвечает за целую галактику, а иногда и не одну. И что колыбель жизни — это земля, как та, на которой он, Гарри, сейчас находится. А вот как, зачем и почему он, Гарри, не знал, но был уверен, что сейчас это не имеет значения, и что когда придёт время он всё узнает.

Тем временем удовлетворённый итогом короткой беседы Энакин оставил брата обдумывать суть бытия и покинул комнату, чтобы спустя минуту со вкусом рухнуть на свою мягкую и такую приятную кровать. «Это тебе не орденская шконка и уж точно не барокамера, что стала неотъемлемой частью моей жизни в последние её двадцать шесть лет», — с не меньшим удовольствием потянувшись, Энакин прикрыл глаза и позволил себе нырнуть в воспоминания: всё завертелось, стоило ему сделать свой последний наполненный болью вздох. Эта боль была с ним с самого Мустафара и покинула его лишь в момент его, Энакина, смерти. Вот только ожидаемого слияния с силой не последовало. Вместо оного он, Энакин, оказался совершенно непонятно где. Хотя теперь он знает, что это был его персональный Ирий.

Жутко навороченная, очень многомерная штука, единственной целью существования коей является поддержание и возрождение архистратега, если тот отбудет за грань. Стоило проснуться в той совершенно пустой, залитой мягким светом комнате, как на Энакина обрушилась просто-таки гигантская лавина информации, общим смыслом которой было, что и где, а главное, когда и почему. Именно так он и узнал, что он, оказывается, был, есть и будет архистратегом шестого сверх сектора, а если проще, то той самой галактики, которой так мечтал править полоумный Палпатин. И если кто-то подумал, что архистратег равно правитель, то этот кто-то ошибся. Архистратег это не император, ему даром не упалось править, у него иные задачи и цели бытия. Лично его, Энакина, цель ему была известна всю его жизнь, точнее, ту её часть, что он провёл в храме Ордена Джедаев, ну и после тоже. Его не просто так называли избранным, правда, мало кто знал, что-то пророчество произнёс он сам.

Произнёс, как предупреждение, дабы не нарушали баланс и не губили жизнь. Многие тысячи лет всё было в полном порядке, но затем к власти пришёл Йода и… В общем, после этого мир начал меняться, и менялся до тех самых пор, пока не настал момент, когда ему вновь пришлось вмешаться. Вот только всё тот же Йода помешал. Началось всё как и было запланировано, он, Энакин, инициировал формирование своего физического тела. Когда ты высокомерная сущность, подобное не есть сложно. Единственная проблема заключается в том, что приходится выбирать, либо социализация и сохранение рассудка у конкретного воплощения себя любимого, либо свалиться, как снег на голову в татуинское лето и передавить всех несогласных гравитационным катком. Отнекиваться глупо, иногда и катком давили, было дело, но не у него. Восьмому пришлось, и то он так поступил после того, как его трижды грохнули исключительно из-за того, что менять что-либо власть имущим не хотелось, а о том, что архистратег материализуется исключительно тогда, когда менять надо, знали. Вот только подумать о том, что существо, способное последовательно воплотиться не менее трёх раз, явно сильнее них и может за своё убийство обидеться? Не подумали, ну или не захотели подумать, в общем, не суть важно.

В итоге восьмой стер ту цивилизацию с лица подотчётной ему галактики и перезапустил цикл формирования жизни. В общем, в ближайшие пару миллионов лет проблем не предвидится, хорошо если до палки-копалки дойдут — уже будет великий прогресс. А всего-то и надо не трогать колыбели жизни. Земель, что несут в себе искру, способную породить разумную жизнь, в галактике единицы и именно охрана этих искр и есть основная задача, ради которой имеют место быть архистратеги. Есть ещё и второстепенные, вроде способствования развитию разумной жизни, но это вторично, тогда как колыбели жизни и их сохранность имеют наивысший приоритет. Причиной же, спогвигшей его, архистратега шестого сверх сектора, воплотиться и расти на пустынном шарике под названием Татуин, стала необходимость не допустить массовое вымирание жизни. Как раз-таки второй вариант и второстепенная цель, грозившая перерасти в первостепенную, так как не сумей галактика эффективно отбиться от агрессоров извне, и всё, привет. Эти твари переделали бы всё под себя. Полуразумный вид высшей степени организации, возомнивший себя невесть чем. Пока они сидели у себя дома всё было хорошо. Их родная галактика им вполне подходила чего нельзя сказать о её ближайшей соседке. Колыбели жизни, знаете ли, они разными бывают. Есть миры как Набу, Татуин, Камино, Кашиик, Мустафар, а есть и более экзотичные варианты, которые и представить-то сложно. Воображения среднестатистического разумного попросту не хватит на такое вот нечто. Да что там говорить, если большинство категорически уверено, что нет и быть не может иной разумной формы жизни, чем знакомая им ну или на худой конец имеющая минимальные биологические отличия вроде цвета глаз, кожи и так далее. А как насчёт, разумного газа? Нет, не слыхали, а они таки есть.

Так Набу это идеальная колыбель для зарождения гуманоидной формы жизни кислородного типа. Татуин с его песками даёт жизнь кремниевым формам. Такие существа разительно отличаются от привычного человеку внешнего вида, но это совершенно не умаляет их возможности нести в себе искру разума. Человеку же на Татуине не место.

Камино это типичная планета океан и этим всё сказано. Кашиик, более узконаправленный подвид колыбелей гуманоидной формы жизни и жизнь эта не обязательно кислородного типа. Мустафар это Мустафар, очень специфическая, заточенная под создание единственной формы жизни, когда-то известной в галактике, как гранитиды, а если по-простому, то это были разумные камни. Вот только на все эти планеты так или иначе добрались люди. Само по себе их присутствие не запрещено. Естественный отбор в действии. Какая-то раса устояла и заняла своё место под солнцем, кто-то растворился в толпах эмигрантов, а кто-то вымер, оказавшись не способным противостоять агрессору. Такова суровая правда жизни. Расу можно уничтожить практически безнаказанно, а вот колыбель жизни неприкосновенна.

В его же, Энакина, случае, как и говорилось ранее, второстепенная задача имела все шансы перерасти в первостепенную. И дабы не устраивать гравитационный каток в масштабах галактики и её соседки, чтоб не повадно было он, Энакин, произвёл воплощение. Всего-то и нужно было, наставить джедаев на путь истинный и за чуть более чем сорок лет подготовиться к отражению атаки не в меру ретивых соседей. Но не вышло, Йода дураком не был и быстро понял, что за избранный свалился на его голову. Сценарий восьмого он не применил и пошёл другим путём. Воспользовался единственной лазейкой, единственным слабым местом.

Всё дело в том, что воплотиться архистратег может, как и сказано ранее, только двумя способами. Либо физическое тело, в его Энакина случае гуманоидного, кислородо-дышащего типа. Либо засиять неучтённой сверхновой например где-нибудь на орбите Корусканта. Второе, мягко говоря, не всегда приемлемо, а в первом случае имеются ограничения. Воплотиться взрослой особью со всеми знаниями себя любимого и не спятить от этого задача далеко как не простая. Ведь в четырёхмерном слое живут четырёхмерные же существа, а архистратег это существо, имеющее двести пятьдесят шесть мерностей. Те, кто выбирает этот путь, путь архистратега, прекрасно понимают, на какую судьбу себя обрекают. Ведь жить среди мошкары для слона, непросто, но и награда за это весьма и весьма. Выдержишь, не сорвёшься и тогда к концу одним прыжком уйдёшь наверх. Туда, где с такой мошкарой уже практически не возятся. В общем, не хочешь воевать и уверен, что ты справишься со всепоглощающим желанием прибить мошкару, что никак не поймёт ценностей, что просты, как мир и всё гонится за поживой и в этой гонке губит то, что тебе велено беречь и созидать?

Всё ещё уверен, мы берём тебя, но учти, ты подписался добровольно и, если что, то спрашивать будут именно с тебя. До окончания вахты их круга ещё половина срока. За это время взойдут и угаснут сотни и даже тысячи империй, и лишь одно будет неизменно — колыбели жизни будут жить и дарить эту самую жизнь. А затем прибудет новый круг, а те, кто успешно справятся, отбудут на повышение. Те же, кто не справится, о, для них имеется наиочаровательнейшее наказание и имя ему развоплощение до четырёхмерной формы жизни. А дальше ты либо снова карабкаешься вверх, либо... о том, что бывает «либо» лучше не думать.

Лично его, Энакина, круг отстоял свою вахту на половину, и пока без потерь. Но вернёмся к нашим баранам: засунуть себя в четырёхмерное тело задача очень непростая и для этой цели применяется расщепление и именно для этого и необходим комплекс «Ирий». Эта биоэнергетическая машинерия следит за тем, чтобы воплощение частички произошло так сказать штатно, а также является вместилищем основной сущности. Именно поэтому, когда частичка возвращается к единому целому, она узнает много нового и зачастую очень интересного. Ведь воплощений может быть не одно и не два, и каждое из них самостоятельно и разумно. Но бывают и сбои, и именно с таким вот сбоем и столкнулся он, Энакин. Йода, будь он неладен, заблокировал его связь с Ирием, и как только изловчился? Как итог, лишённый связи со своим «Я» Энакин в положенный срок не получил положенных его воплощению знаний и инструкций, а итог всем хорошо известен и вспоминать об этом ну совсем не хочется.

И вот, закончив свой земной четырёхмерный путь, он, Энакин, вернулся к истоку и… и узнал много интересного и не всегда приятного. Хорошо ещё, что за Алдераан отвечать не заставили, а то могло бы быть очень печально. Точнее, отвечать то как раз заставили, но не так, как могли бы. Собственно, именно в наказание за гибель подотчётной колыбели жизни он, Энакин, и оказался на этой земле. Даже не в своём секторе, теперь за шестой сектор временно отвечает сестра из шестнадцатого, она добровольно взялась, так как у неё всё хорошо, да и сектора рядом, а вот ему велено помочь четвёртому. Парень влип по точно такому же сценарию, как и он сам, и именно поэтому он, Энакин, здесь и задача его до крайности проста: не допустить гибели колыбели жизни и по возможности не запороть проект, который четвёртый ведёт крайние полтора миллиона местных лет.

Казалось бы, всего и делов-то, а вот и нет, жизнь же мёдом и так далее, а значит, что, правильно ему, Энакину, доступны только его, Энакина, знания, спасибо, что связь с великой оставили. В общем, знания — это хорошо, но когда тебе восемь лет, то будь ты хоть триста тридцать три раза величайший ситх галактики, это тебе не очень-то и поможет. «Такое вот наказание», — мысленно улыбнулся Энакин. «Ну да ничего, тело имеется, кров, еда и доступ к попавшемуся в ловушку местных братишке также в наличии. Так что будем посмотреть, а если что, то удушающий захват в воспитательных целях ему официально разрешён. Правда, не для всех и не всегда, но это уже мелочи».