Ты меняешься (джен)

* * *

— Нет, это определённо точно плохая идея.

— Послушай, он сам не свой после того случая. Он совсем ни на кого не орёт, перестал материться, а когда я спросила его, что случилось, лишь тихо ответил, что обязан уничтожить задрота, — огорченная столь нетипичным поведением Бакуго, Мина внеочередной раз спросила, — что у них там произошло, Мидория обидел его?

— Мидория? Обидел? Это невозможно. И он единственный, кто мужественно остался наедине с этим. Ты не видела, во что превратился Баку-бро… — Киришима во все глаза уставился на подругу, пытаясь передать пережитый ужас. — Мина, он выглядел так, словно Чужой вселился в бабочку.

— Не драматизируй, ну Чужой и Чужой, что так переживать-то? — Мина снисходительно похлопала впечатлительного друга по плечу. — Наверняка Бакуго просто опять всё не так понял. Мы должны его поддержать, пусть выплеснет свои эмоции, взорвёт или ритуально съест, это должно помочь.

— Ты считаешь, Баку-бро способен съесть друга?

Судя по мертвенно-бледному лицу, к ночным кошмарам Киришимы добавится новый, занятный сюжет.

— Нет, — неуверенно ответила Мина, отводя глаза в сторону. Отбросив сомнения, она решительно протянула продолговатый плод. — Может он пойдёт в свою комнату и просто поговорит с ним?

— С бананом?

— Нет, конечно, с Мидорией! Ну, то есть да, с бананом!

— Это плохая идея, — всё ещё сомневался Киришима. — А если Мидория решит зайти в этот момент к нему?

— Он сейчас на собрании клуба Анонимных задротов, его оттуда даже угроза апокалипсиса не вытащит. Это идеальный шанс, другого такого не будет. — Мина, заметив, что уверенность друга пошатнулась, использовала главный козырь. — Эйджи, мы должны быть мужественными и протянуть другу руку помощи.

Киришима вздохнул. В конце концов, какой из него герой, если он страшится подойти к тёмному уголку в гостиной общежития, что с недавних пор облюбовал его друг? Последним усилием воли прогоняя образ Бакуго, что, раскинув конечности, смотрел цепким, проникающим в душу взглядом, он взял Мину за руку. Ребята ушли, а за ними, чуть погодя, направился невольный свидетель их разговора.

* * *

Киришима, по внезапно приобретённой привычке, настороженно подошел к Бакуго и, немного помявшись, произнёс:

— Привет, Баку-бро! Представляешь, Мидория опять попал под причуду и теперь он — банан.

— Неужели?

Киришима с тревогой наблюдал, как губы Бакуго растянулись в дружелюбном оскале, а бесстрастное лицо озарилось знакомой эмоцией. Предвкушением.

— Бывает же такое, да? — неуверенно засмеялась Мина, чуть напрягшаяся голодным блеском глаз Бакуго. — Ты можешь присмотреть за ним? А то, ну знаешь, вдруг его кто-нибудь случайно съест… или ещё что. А нам пора.

— О, да. Разумеется. Я позабочусь о нём. Можете на меня рассчитывать.

Бакуго произнёс эти слова с нарочито весёлой интонацией, не сводя мрачного взгляда с Киришимы. Тот, в свою очередь, пытаясь понять, почему чувствует себя так, словно отправляет друга на верную смерть, неуверенно протянул банан. Бакуго властно взял его и ушёл, постепенно растворившись в сгустившихся сумерках комнаты.

Таинственный наблюдатель, обойдя застывшие шедевры, поразительно напоминающие людей, проследил за Бакуго и, увидев, что тот зашёл в комнату Мидории, спешно удалился.

* * *

Весьма доволен твой Каччан

Здравствуй, милый мой банан

Наедине мы, наконец

И теперь тебе пиздец.

Бакуго, промурлыкав стишок, уставился на задрота, что беспомощным зелёным бананом сейчас лежал на собственном столе. Великолепно.

— А теперь… что бы мне такого с тобой сделать, а? Скажи-ка мне, Деку, что ты почувствуешь, если я очищу с тебя кожуру? Будет ли это похоже на сдирание кожи заживо? Или может мне тебя просто сожрать?

Банан укоризненно молчал.

Воспоминания беспощадно нахлынули, горло опалило комком подавляемых эмоций, и Бакуго понял, что если прямо сейчас не начнёт орать, то просто задохнётся.

— Ты хоть понимаешь, насколько ничтожным я себя чувствовал?! Какого хера ты тогда так поступил?

Бакуго схватил банан, намереваясь уничтожить его особо жутким способом, но остановился, осознав, что ему этого мало. Нет уж, ему даже не нужно было слышать жалкие оправдания, но он обязан был увидеть агонизирующий ужас осознания собственной никчёмности, когда жизнь и смерть твоя в руках другого человека. Вот только как ему это получить?

— Очень, блять, удобно быть бананом!

Бакуго вспоминал свой опыт нахождения под причудой: он определённо сохранил разум, управлял телом, всё понимал и ощущал, разве что говорить не мог. Чувствуя себя обманутым, он раздражённо уставился на банан, ища малейший намёк на проявление реакции.

— Погодите-ка, а разве вот это чудесное тёмное пятнышко изначально было? — Бакуго радостно оскалился и обвёл взглядом комнату. — Попался, ублюдок! Ну, я тебе сейчас устрою… Что бы мне такого сделать?

Взгляд наткнулся на дорогую сердцу задрота коллекцию фигурок Символа мира. Вот оно. Бакуго вновь с удивлением хмыкнул, вспомнив, как тот отреагировал, когда случайно лишился одной из них по вине самого кумира. Ни один злодей в мире не смог бы добиться подобного эффекта — Деку словно выпал из реальности, он выглядел полностью разбитым, потерянным и ни на что не реагировал, казалось, особенно его убивал сам факт того, кто оказался причиной потери. Всемогущий сразу же извинился, даже пообещал подарить ещё десять таких, но тот продолжал молчать. Он лишь уставился своими огромными зелеными глазами в отчаянной попытке понять, как можно было поступить с ним столь подло — эта фигурка была особенной, на протяжении многих лет она оставалась рядом, безропотно поглощая его боль, отчаянье и гнев, и её не заменили бы и сотни подобных. Всемогущий же, не особо знакомый с этой тёмной стороной задрота, занервничал и, попытавшись разрядить обстановку, пошутил мол, давай и остальные разобьём, зачем тебе подделки, когда рядом есть настоящий оригинал? Деку словно ударили по лицу. Придурок потом с месяц ходил молчаливым воплощением попранного доверия, а потом на полном серьёзе собирался вернуть Один За Всех обратно, потому как «не хотел больше иметь ничего общего с человеком, осмелившимся на подобную низость».

— Наивность святого Деку воистину безмерна, — Бакуго закатил глаза и фыркнул. — После подобного ты вот так просто оставляешь свои драгоценные фигурки, да ты словно умоляешь преподать тебе важный жизненный урок!

Бакуго положил банан на место, с которого, по его мнению, будет открываться полноценный обзор и, ободряюще похлопав по кожуре, прошептал:

— Наслаждайся.

Неторопливо потягиваясь, Бакуго оглядывал фигурки и лениво прикидывал, какая из них окажется достойной жертвой.

— Ой, ой, ой, неужели это фигурка, приуроченная к событиям в Камино? — он бережно взял её и застенчиво попросил, — сдохни.

Та покорно полетела вниз и, сверкнув напоследок голубыми глазами, с ласкающим звуком разбилась вдребезги. Бакуго одобрительно кивнул и, решив не размениваться по мелочам, небрежным движением смахнул еще парочку фигурок. И ещё одну. Весело подкинув с десяток Всемогущих, он прицельно взорвал каждого из них до падения, потом поклонился и хитро посмотрел на банан, в ожидании похвалы за столь ловкий трюк.

— Как ты себя чувствуешь, Деку? Что, не можешь ответить? Как же, блять, неожиданно, да? — Бакуго в исступлении хохотал, вытряхивая из волос остатки задротской роскоши.

Окончательно сбросив цепи, сковывающие его измученную душу, он самозабвенно носился по комнате ликующим ураганом, не забывая кидать проникновенные взгляды на банан.

* * *

Бакуго пришёл в себя и, меланхолично оглядывая кусочки тел Всемогущих, раскиданных по комнате разноцветными конфетти, внезапно осознал, что ему стало намного легче. Гнев больше не туманил разум, и освободившееся место довольно быстро заняли размышления на тему поджидавших последствий его безумного поступка — Деку же наверняка скоро превратится обратно, если он там конечно не словил сердечный приступ. Совесть робко махала тревожным флажком, участливо сообщая о неизбежности наказания за особо тяжкое преступление, а также о смягчении приговора при чистосердечном признании. Не успев толком додумать, что возможно он совсем немного и совершенно случайно зашёл за границы, Бакуго стремительно отбросил эту мысль, потому как сразу понял, чьи голоса доносились всё ближе и ближе.

— Каминари-кун, ты уверен, что видел Всемогущего, входящего в мою комнату?

— Абсолютно! Посмел бы я иначе оторвать тебя от столь важного дела?

Прикидывая, успеет ли он тактически сбежать через окно, Бакуго подозрительно уставился на банан, словно сомневаясь в его способности хранить молчание. Впрочем, в преддверии грядущего, это было не так уж важно.

Дверь предательски открылась, послушная желаниям хозяина комнаты. Где-то на периферии сознания подозревая, что он каким-то образом попал под причуду замедления времени, Бакуго наблюдал, как выражение лица ввалившегося задрота с обеспокоенного меняется на задумчиво-расчётливое. Тёмные усики Чёрного хлыста, пульсируя зелёным потусторонним светом, неторопливо расползались сразу во все стороны. Свет померк, воздух предательски исчез, а всё окружающее пространство теперь уютно таилось в расширившихся зрачках, что сейчас больше напоминали Чёрные дыры. Бакуго спрятал банан за спину и сглотнул — он смотрел в Бездну, и теперь Бездна глядела на него в ответ.

— Каччан…

— Блять.

Примечания:

Иногда банан — это просто банан.