Ты меняешься (джен)

Примечания:

Бакуго превратился в моль Creatonotos gangis, вот эта прелесть:

https://cdn.fishki.net/upload/post/201504/07/1494324/1_9944802823_3531b63d02_z.jpg

Глава написана под впечатлением от песни Deftones — Change (In the House of Flies).

Изуку просыпался медленно, с привычным раздражением отмечая истерические крики, ставшие уже почти ежедневной традицией академии. Доносившиеся звуки пока были приглушёнными, так что, закутавшись в одеяло поплотнее, он повозился и зевнул, надеясь поймать нужный настрой и вернуться ко сну. Как там было?

— Скорее! Где чёртов огнемёт, мы должны уничтожить это, пока не поздно! — голос Очако уколол слух паническими нотками.

Изуку вздохнул и, решив пойти на поводу у лениво шевельнувшегося любопытства, начал выбираться из своего мягкого убежища, понуро стряхивая остатки сна. Он вышел в коридор и, широко распахнув предательски закрывающиеся глаза, принялся анализировать очередное происшествие: ребята носились по кругу и явно что-то преследовали. Возглавлял это безобразие Киришима, Очако тащила упирающегося Шото, и где-то позади уже ответственно маячил Иида. Их округлённые глаза вроде бы молили о помощи, так что Изуку всё же собрался проявить участие, тем более, что они, прекратив сумбурные движения, теперь подозрительно целенаправленно продвигались в его сторону. Однако зачатки героической речи были безжалостно растоптаны — его просто снесли обратно в комнату прямо в объятия ещё такой тёплой и уютной кровати. Приподнявшись, он хотел спросить, что же всё-таки случилось, однако осёкся под взглядами, прожигающими его левое плечо — там, судя по ощущениям, и правда что-то было.

— Боже мой, теперь нам придётся сжечь и Изуку тоже! — заплакала Очако и, в совершенном ужасе от подобной перспективы, разжала руку, чем и не преминул воспользоваться Шото. Провожая взглядом быстро промелькнувшую спину друга, Изуку намеревался выказать сомнение в необходимости столь радикальных методов, но был прерван появлением старосты.

— Успокойтесь, Бакуго всего лишь попал под причуду, Айзава-сенсей сказал, что действие прекратится через полчаса, так что надо ну, просто присмотреть за ним, — Иида, выполнив свой нелёгкий долг, теперь удалялся осторожными шажками, принципиально не поворачиваясь спиной.

— Вот это — Бакуго?! — Очако взвыла и, всплеснув руками, побежала прочь из комнаты. — Шото, вернись сейчас же! Шото!!!

— Ну, конечно! Даже бабочкой ты должен внушать ужас, правда, Баку-бро? — Киришима, утирая слёзы, отчаянно пытался показать большой палец. Изуку снова открыл рот, пытаясь выразить своё, видимо, никому не интересное мнение, но Киришима был быстрее.

— Мы надеемся на тебя, Мидо-бро, позаботься о нём! — выпалил он и мужественно выбежал из комнаты.

Изуку пожал плечами и снова зевнул, искренне не понимая причин подобной паники. Кацуки тем временем переместился на стол, позволяя себя рассмотреть. Как вообще можно было не узнать в этом существе Каччана? Ярко-оранжевое брюшко с черными полосками напоминало геройский костюм, пепельный окрас махровой головки плавно переходил на трепещущие крылья, так напоминавшие непослушные пряди волос, усики шевелились с заметным раздражением, а эти задние отростки… Изуку тихо хихикнул. Каччан никогда не искал лёгких путей, так что и тут смог всех переплюнуть, явив собой одновременно и бабочку, и гусеницу, и многоножку, словно поставив перед собой задачу надругаться над нервной системой жалких смертных.

Памятуя особенно бледное лицо Очако, Изуку решил повнимательнее рассмотреть наиболее впечатляющую часть нового образа. Четыре нижних отростка беспрестанно шевелились и подрагивали в причудливом танце, а обрамляющие их шерстинки пушились, ведомые легчайшими колебаниями воздуха. Изуку ощутил почти болезненное желание прикоснуться.

— М-можно? — он протянул руку, раскрыв её в робком, приглашающем жесте.

Пару мгновений спустя, рука ощутила копошение множества лапок, пальцы непроизвольно согнулись, и Изуку с удивлением отметил непривычную податливость маленького тельца. Интересно, где заканчивалось насекомое, и начинался Каччан? Что, помимо очевидного внешнего сходства, могло бы дать понять, что он сейчас тут рядом с ним? Судя по всему, с понимаем речи проблем не было, а что насчёт чувств, мог ли он выразить своё отношение к происходящему? Немного расстроенный ранним побегом Шото, Изуку размышлял, сохранил ли Кацуки свою устойчивость к огню и в таком виде?

Изуку вполне мог считать себя знатоком друга — в шкафу весомым доказательством копились многочисленные тетради, скрупулёзно заполненные каждой деталью, до которой он мог дотянуться, будь то великолепная причуда или ещё более великолепная личность. В конце концов, он же наблюдал за Кацуки с самого детства. Их отношения постоянно менялись: хаотичный сплав из привязанности, пренебрежения, враждебности и тоски теперь стремился к пока еще непривычному спокойствию. Так что он продолжал наблюдать. Кацуки, порой ловя его задумчивый взгляд, вопросительно вскидывал брови, в кои-то веки, не угрожая взорвать его дурацкое лицо, так что Изуку лишь отмахивался, мол, всё в порядке.

Всё и правда в порядке. Каччан — такой красивый, такой яркий, такой восхитительно доверчивый — был у него на ладони. Затаив дыхание, Изуку аккуратно коснулся крыльев. Мягкие. Бережно поглаживая, он оглядел Кацуки, пытаясь унять смутную тревогу. Тот выглядел довольно… обезличенно? Ощущая странный зуд во всём теле, Изуку недовольно поёрзал: он не понимал, в какие краски окрашены эмоции Кацуки сейчас.

— Каччан, как ты себя чувствуешь? — робко спросил Изуку и поднёс насекомое ближе, боясь пропустить малейшее изменение.

Ничего. Чёрные бусинки глаз воплощали собой вселенское безразличие. Не вполне осознавая, что за чувство обожгло внутренним всполохом, Изуку потряс головой, изгоняя лишние мысли. Нет. Кацуки мог быть каким угодно, но только не равнодушным. Не к Изуку уж точно. Сомнения накатили приливной волной, сметая былую уверенность — может он не был таким уж знатоком?

Досадливо закусив губу, Изуку продолжил поглаживать крылья, машинально отмечая, как беспокойные ранее отростки медленно поднялись вверх и изогнулись. Каччан снова менялся. Изуку отвёл взгляд. Как приятно гладить. Гладить и рвать. Гладить и рвать. Гладить и рвать. Рвать. Рвать. Рвать…

Ладони Изуку наполнялись тяжестью, сладковатый запах крови обволакивал и мягко распространялся по комнате.

— Уже время? Всё в порядке. Я… всё. Взрывай.

Примечания:

Спасибо всем, кто прочёл. Если вы забрели на огонёк в поисках стёба, смело переходите во вторую главу, дальше таких неожиданностей не будет. Ну почти. Возможно когда-нибудь я напишу серьёзную работу о психически нестабильном Деку, но только не сегодня) Насчёт окончания первой главы: думаю, всё не так уж плохо, правда. Предположительно, верхние крылья — волосы, так что… достаточно представить, как плешивый Кацуки, яростно потрясая остатками волос, орёт что-то вроде «Как я себя чувствую?! Как я мог тебе ответить, я был долбаной молью, придурок! Сдохни!!!» А психологов у них там всё равно нет и, видимо, не будет.

* * *

— Нет, это определённо точно плохая идея.

— Послушай, он сам не свой после того случая. Он совсем ни на кого не орёт, перестал материться, а когда я спросила его, что случилось, лишь тихо ответил, что обязан уничтожить задрота, — огорченная столь нетипичным поведением Бакуго, Мина внеочередной раз спросила, — что у них там произошло, Мидория обидел его?

— Мидория? Обидел? Это невозможно. И он единственный, кто мужественно остался наедине с этим. Ты не видела, во что превратился Баку-бро… — Киришима во все глаза уставился на подругу, пытаясь передать пережитый ужас. — Мина, он выглядел так, словно Чужой вселился в бабочку.

— Не драматизируй, ну Чужой и Чужой, что так переживать-то? — Мина снисходительно похлопала впечатлительного друга по плечу. — Наверняка Бакуго просто опять всё не так понял. Мы должны его поддержать, пусть выплеснет свои эмоции, взорвёт или ритуально съест, это должно помочь.

— Ты считаешь, Баку-бро способен съесть друга?

Судя по мертвенно-бледному лицу, к ночным кошмарам Киришимы добавится новый, занятный сюжет.

— Нет, — неуверенно ответила Мина, отводя глаза в сторону. Отбросив сомнения, она решительно протянула продолговатый плод. — Может он пойдёт в свою комнату и просто поговорит с ним?

— С бананом?

— Нет, конечно, с Мидорией! Ну, то есть да, с бананом!

— Это плохая идея, — всё ещё сомневался Киришима. — А если Мидория решит зайти в этот момент к нему?

— Он сейчас на собрании клуба Анонимных задротов, его оттуда даже угроза апокалипсиса не вытащит. Это идеальный шанс, другого такого не будет. — Мина, заметив, что уверенность друга пошатнулась, использовала главный козырь. — Эйджи, мы должны быть мужественными и протянуть другу руку помощи.

Киришима вздохнул. В конце концов, какой из него герой, если он страшится подойти к тёмному уголку в гостиной общежития, что с недавних пор облюбовал его друг? Последним усилием воли прогоняя образ Бакуго, что, раскинув конечности, смотрел цепким, проникающим в душу взглядом, он взял Мину за руку. Ребята ушли, а за ними, чуть погодя, направился невольный свидетель их разговора.

* * *

Киришима, по внезапно приобретённой привычке, настороженно подошел к Бакуго и, немного помявшись, произнёс:

— Привет, Баку-бро! Представляешь, Мидория опять попал под причуду и теперь он — банан.

— Неужели?

Киришима с тревогой наблюдал, как губы Бакуго растянулись в дружелюбном оскале, а бесстрастное лицо озарилось знакомой эмоцией. Предвкушением.

— Бывает же такое, да? — неуверенно засмеялась Мина, чуть напрягшаяся голодным блеском глаз Бакуго. — Ты можешь присмотреть за ним? А то, ну знаешь, вдруг его кто-нибудь случайно съест… или ещё что. А нам пора.

— О, да. Разумеется. Я позабочусь о нём. Можете на меня рассчитывать.

Бакуго произнёс эти слова с нарочито весёлой интонацией, не сводя мрачного взгляда с Киришимы. Тот, в свою очередь, пытаясь понять, почему чувствует себя так, словно отправляет друга на верную смерть, неуверенно протянул банан. Бакуго властно взял его и ушёл, постепенно растворившись в сгустившихся сумерках комнаты.

Таинственный наблюдатель, обойдя застывшие шедевры, поразительно напоминающие людей, проследил за Бакуго и, увидев, что тот зашёл в комнату Мидории, спешно удалился.

* * *

Весьма доволен твой Каччан

Здравствуй, милый мой банан

Наедине мы, наконец

И теперь тебе пиздец.

Бакуго, промурлыкав стишок, уставился на задрота, что беспомощным зелёным бананом сейчас лежал на собственном столе. Великолепно.

— А теперь… что бы мне такого с тобой сделать, а? Скажи-ка мне, Деку, что ты почувствуешь, если я очищу с тебя кожуру? Будет ли это похоже на сдирание кожи заживо? Или может мне тебя просто сожрать?

Банан укоризненно молчал.

Воспоминания беспощадно нахлынули, горло опалило комком подавляемых эмоций, и Бакуго понял, что если прямо сейчас не начнёт орать, то просто задохнётся.

— Ты хоть понимаешь, насколько ничтожным я себя чувствовал?! Какого хера ты тогда так поступил?

Бакуго схватил банан, намереваясь уничтожить его особо жутким способом, но остановился, осознав, что ему этого мало. Нет уж, ему даже не нужно было слышать жалкие оправдания, но он обязан был увидеть агонизирующий ужас осознания собственной никчёмности, когда жизнь и смерть твоя в руках другого человека. Вот только как ему это получить?

— Очень, блять, удобно быть бананом!

Бакуго вспоминал свой опыт нахождения под причудой: он определённо сохранил разум, управлял телом, всё понимал и ощущал, разве что говорить не мог. Чувствуя себя обманутым, он раздражённо уставился на банан, ища малейший намёк на проявление реакции.

— Погодите-ка, а разве вот это чудесное тёмное пятнышко изначально было? — Бакуго радостно оскалился и обвёл взглядом комнату. — Попался, ублюдок! Ну, я тебе сейчас устрою… Что бы мне такого сделать?

Взгляд наткнулся на дорогую сердцу задрота коллекцию фигурок Символа мира. Вот оно. Бакуго вновь с удивлением хмыкнул, вспомнив, как тот отреагировал, когда случайно лишился одной из них по вине самого кумира. Ни один злодей в мире не смог бы добиться подобного эффекта — Деку словно выпал из реальности, он выглядел полностью разбитым, потерянным и ни на что не реагировал, казалось, особенно его убивал сам факт того, кто оказался причиной потери. Всемогущий сразу же извинился, даже пообещал подарить ещё десять таких, но тот продолжал молчать. Он лишь уставился своими огромными зелеными глазами в отчаянной попытке понять, как можно было поступить с ним столь подло — эта фигурка была особенной, на протяжении многих лет она оставалась рядом, безропотно поглощая его боль, отчаянье и гнев, и её не заменили бы и сотни подобных. Всемогущий же, не особо знакомый с этой тёмной стороной задрота, занервничал и, попытавшись разрядить обстановку, пошутил мол, давай и остальные разобьём, зачем тебе подделки, когда рядом есть настоящий оригинал? Деку словно ударили по лицу. Придурок потом с месяц ходил молчаливым воплощением попранного доверия, а потом на полном серьёзе собирался вернуть Один За Всех обратно, потому как «не хотел больше иметь ничего общего с человеком, осмелившимся на подобную низость».

— Наивность святого Деку воистину безмерна, — Бакуго закатил глаза и фыркнул. — После подобного ты вот так просто оставляешь свои драгоценные фигурки, да ты словно умоляешь преподать тебе важный жизненный урок!

Бакуго положил банан на место, с которого, по его мнению, будет открываться полноценный обзор и, ободряюще похлопав по кожуре, прошептал:

— Наслаждайся.

Неторопливо потягиваясь, Бакуго оглядывал фигурки и лениво прикидывал, какая из них окажется достойной жертвой.

— Ой, ой, ой, неужели это фигурка, приуроченная к событиям в Камино? — он бережно взял её и застенчиво попросил, — сдохни.

Та покорно полетела вниз и, сверкнув напоследок голубыми глазами, с ласкающим звуком разбилась вдребезги. Бакуго одобрительно кивнул и, решив не размениваться по мелочам, небрежным движением смахнул еще парочку фигурок. И ещё одну. Весело подкинув с десяток Всемогущих, он прицельно взорвал каждого из них до падения, потом поклонился и хитро посмотрел на банан, в ожидании похвалы за столь ловкий трюк.

— Как ты себя чувствуешь, Деку? Что, не можешь ответить? Как же, блять, неожиданно, да? — Бакуго в исступлении хохотал, вытряхивая из волос остатки задротской роскоши.

Окончательно сбросив цепи, сковывающие его измученную душу, он самозабвенно носился по комнате ликующим ураганом, не забывая кидать проникновенные взгляды на банан.

* * *

Бакуго пришёл в себя и, меланхолично оглядывая кусочки тел Всемогущих, раскиданных по комнате разноцветными конфетти, внезапно осознал, что ему стало намного легче. Гнев больше не туманил разум, и освободившееся место довольно быстро заняли размышления на тему поджидавших последствий его безумного поступка — Деку же наверняка скоро превратится обратно, если он там конечно не словил сердечный приступ. Совесть робко махала тревожным флажком, участливо сообщая о неизбежности наказания за особо тяжкое преступление, а также о смягчении приговора при чистосердечном признании. Не успев толком додумать, что возможно он совсем немного и совершенно случайно зашёл за границы, Бакуго стремительно отбросил эту мысль, потому как сразу понял, чьи голоса доносились всё ближе и ближе.

— Каминари-кун, ты уверен, что видел Всемогущего, входящего в мою комнату?

— Абсолютно! Посмел бы я иначе оторвать тебя от столь важного дела?

Прикидывая, успеет ли он тактически сбежать через окно, Бакуго подозрительно уставился на банан, словно сомневаясь в его способности хранить молчание. Впрочем, в преддверии грядущего, это было не так уж важно.

Дверь предательски открылась, послушная желаниям хозяина комнаты. Где-то на периферии сознания подозревая, что он каким-то образом попал под причуду замедления времени, Бакуго наблюдал, как выражение лица ввалившегося задрота с обеспокоенного меняется на задумчиво-расчётливое. Тёмные усики Чёрного хлыста, пульсируя зелёным потусторонним светом, неторопливо расползались сразу во все стороны. Свет померк, воздух предательски исчез, а всё окружающее пространство теперь уютно таилось в расширившихся зрачках, что сейчас больше напоминали Чёрные дыры. Бакуго спрятал банан за спину и сглотнул — он смотрел в Бездну, и теперь Бездна глядела на него в ответ.

— Каччан…

— Блять.

Примечания:

Иногда банан — это просто банан.

Примечания:

Мой страх перед большинством насекомых, в особенности паразитического типа, а также другими интересными созданиями нашей чудесной планеты, нашёл свой выход.

Ещё один источник вдохновения — иллюстрированная книга грибника, встречайте, наш первый герой Кацуки Бакуго — гриб Clathrus аrcheri.

https://mediasole.ru/data/images/242/242577/Clathrus-archeri-5.jpg

Смотреть, как это вылупляется и шевелится, совсем ни к чему, ну а под Mogwai — Batcat уж тем более.

Наш второй герой Изуку Мидория — простая, абсолютно ни чем не примечательная зелёная мушка Lucilia bufonivora, иначе называемая Лягушкоедка.

Шутка про Австралию и Россию подразумевает под собой исключительно стёб над давно сложившимися стереотипами и ничего, кроме этого.

* * *

Тучи сгустились над Академией Юэй, зелёная молния, перемежаясь с ярким оранжевым всполохом, стремительным зигзагом озаряла помещения и мягко растворялась в сумерках дымовой завесы. Мидория и Бакуго выясняли отношения, обвиняя друг друга в смертных грехах, психических отклонениях и осквернении святого образа Героя, не давая покоя никому ни днём, ни ночью, едва сдерживаясь лишь во время уроков. Полуразрушенное общежитие упрекающе осыпалось, от арены остались лишь воспоминания, а проблема всё никак не решалась. Противостояние достигло своего апогея во время обычного классного часа.

* * *

— Надо было заодно и щупальца твои пообрывать, чтоб неповадно было.

— И это говорит наследник воли Символа Мира, наш будущий спаситель, можно сказать. Не стыдно тебе? — Бакуго казался искренне огорчённым.

— Это ты мне говоришь? А сам-то? Что ты сделал, пока я беспомощно лежал и совершенно не мог тебе противостоять?! — Мидория в отчаянии схватился за голову, забывая, что превратился в банан лишь в убедительной версии Киришимы и Ашидо.

— Деку, ты похоже часто об этом думаешь, не так ли? У тебя больше никаких фигурок не завалялось? — Бакуго аж глаза прикрыл и, жмурясь от удовольствия, доверительно продолжил, — я бы с радостью показал, с каким манящим хрустом они могут разрушаться под моей ступнёй.

Совершенно обезумев от подобного предложения, Мидория схватил парту и швырнул в Бакуго. Тот, легко уйдя от прямого удара, вызывающе оскалился и приготовился к следующей атаке — тёмные усики уже хватали всё, до чего могли дотянуться, и кручёным движением отправляли в сторону противника. Бакуго отскакивал от парт, ловил верещащих одноклассников и взрывал в ответ. Один из усиков нетерпеливо змеился около Киришимы — Мидория очевидно раздумывал, стоит ли использовать его как особо прочный и острый снаряд. Среди всего этого безобразия никто и не заметил появления хмурого классного руководителя. Окончательно взбешённый будущий Символ Мира особо убойным щелбаном направил ударную волну в сторону ненавистного противника. Киришима, паникуя, схватил первое, что попалось ему под руку, и намереваясь использовать это как щит, ринулся в сторону друга. Айзава резко проснулся и бросился вперёд. Он мог бы успеть, но Асуи, напуганная истончающим смертельную угрозу лицом учителя, бросилась ему наперерез. В отчаянной попытке защитить Мидорию, она не раздумывала о причинах и последствиях — её тело двигалось само.

Во внезапно наступившей тишине явственно слышалось, как спальный мешок Айзавы грустно опадал матерчатыми хлопьями. Учитель, потемнев лицом, молча вышел, оставляя после себя давящее ощущение тревоги — все вполне небезосновательно полагали, что подобное не может остаться безнаказанным. Так и вышло.

* * *

Очередной урок начинался непривычно: вместо ожидаемого классного часа ребята коротали время на спортивной площадке, не вполне понимая, зачем им здесь парты и стулья, и почему отсутствуют два главных нарушителя спокойствия. Потому, когда классный руководитель наконец подошёл, ученики, изрядно нервничая, с опаской поглядывали на него в ожидании пояснений. Увы, его внешний вид способствовал возникновению ещё большего количества вопросов — мешки под глазами обвисли настолько, что, казалось, вполне могли бы вместить парочку трупов, а сам учитель выглядел совершенно истощённым, но подозрительно довольным.

— Дорогие ребята, — Айзава, не обращая внимания на шокированные лица, благожелательно продолжил, — сегодня мы с вами будем изучать поведение индивидов, попавших под воздействие обращающей причуды моих добрых друзей из Австралии и России. Бакуго и Мидория на добровольной основе любезно согласились нам помочь. Вы разделитесь на две команды и всё тщательно законспектируете. Группа Киришимы следит за Бакуго, Асуи — за Мидорией. Я ожидаю детальный разбор факторов, влияющих на их взаимодействие, а также доказательный вывод о сохранении человеческого разума независимо от внешней оболочки. Плюс Ультра.

Вызывающе спокойно смакуя школьный девиз, Айзава кивнул в сторону подполья:

— Киришима, принеси Бакуго. Там не очень светло, но ты его не пропустишь. Он уже под австралийской причудой и ждёт тебя внизу.

Тот замер и неверяще уставился в ответ. Мина, что-то успокаивающе прошептав, ощутимо стукнула его по спине в подбадривающем жесте, буквально выпихивая вперёд. Киришима же, беспощадно душа разгулявшуюся фантазию, грозно свёл брови и твёрдой поступью направился в сторону затхлого подвала, что уже приветственно скрипел ветхой дверью, буквально умоляя посетить его скромную обитель. Ребята оживлённо загудели, и будь среди них Мидория, он бы уже нетерпеливо подпрыгивал с ручкой наизготовку — шутка ли, обращающая причуда человека из страны, столь знаменитой своей ужасающе разнообразной флорой и фауной.

Киришима уже возвращался обратно, отрешённо неся на вытянутых руках горшок, в котором расположилось нечто, напоминающее грязно-серое яйцо. Сквозь полупрозрачную оболочку, наполненную вязкой жидкостью, виднелось что-то копошащееся. Яйцо подрагивало в тревожном ритме и дышало, словно живое. Киришима поставил горшок на землю и, изо всех сил сдерживая себя от панического бегства, развернулся в сторону людей. Ухватившись взглядом за обеспокоенное лицо Мины, он неторопливо шёл, лишь периодически активируя причуду с каждым судорожным вздохом.

Сковавшее ребят ошеломление понемногу ослабляло свою хватку, Каминари уже радостно суетился в попытках организовать тотализатор, а вокруг разгорался ожесточённый спор: кем же теперь должен оказаться Мидория, чтобы составить Бакуго достойную конкуренцию?

— Медведь!

— Чебурашка!

— Медведь!

— Чебурашка!

— Борщ!

Ах, Каминари, если бы. Не было ни единого шанса превращения Мидории во что-то столь обыденное — Асуи видела, что он подготовил для Киришимы. Поминая недобрым словом проклятущий спальный мешок, она с подступающей тошнотой силилась понять, что уготовано ей, но Айзава молчал и даже не предлагал ей спуститься в подвал, пожалел или…

Айзава достал небольшую шкатулку, приоткрыл её, и оттуда вылетела муха. Блеснув на солнце металлической зеленью, она приземлилась на парту и, что-то прожужжав, начала деловито оглядываться.

— Тсую, что с тобой? Это связано с твоей причудой? Лягушки же едят мух, верно? — Очако бережно сжала плечо оцепеневшей подруги и, заметив, что та прикрыла глаза и начала мелко дрожать, торопливо добавила, — не волнуйся, пожалуйста, Айзава-сенсей же здесь, я уверена, он не допустит…

Увещевания Очако потонули в сдавленном крике — Киришима, окончательно потеряв контроль над причудой, вцепился в своё лицо заострившимися пальцами. Началось.

Яйцевидная оболочка вспучилась, и наружу с оглушительным треском разрывающейся плоти вырвалось несколько бледно-розовых отростков, напоминающих щупальца. Взмыв вверх, они чуть вздулись и начали медленно опадать вниз, демонстрируя рыхлую поверхность, местами покрытую странной тёмной слизью. Окончательно раскрывшись и распространяя пыльный аромат гниющего мяса, морщинистые щупальца ласкающе протянулись в призывном движении. Муха пока оставалась на месте, настороженно перебирала волосатыми лапками… и нет-нет да поворачивалась в сторону застывшей Асуи.

— Когда я хотел увидеть, как тентаклиевый монстр совращает невинную жертву, я не это имел в виду.

— Да брось, Минета, лучше сделай ставку! Эй, почему так мало на Мидорию?

Солнце светило, урок продолжался, а Айзава, лелея в мыслях почивший спальный мешок, смотрел на своих проблемных детей и размышлял, пора уже пригласить кого-нибудь на должность школьного психолога, или и так сойдет?

Примечания:

В противостоянии Каччан/Деку победила дружба! Ну, или спальный мешок Айзавы.

— Деку, ты можешь заткнуться хоть на мгновение? Это не подлежит обсуждению. Мы должны отомстить!

— Каччан, может не надо?

— Ты там что-то прожужжал? Мне просто не слышно.

С мрачным удовлетворением отметив, каким возмущением полыхнули глаза Изуку, Бакуго кивнул и продолжил:

— Чтобы победить Айзаву, нужно думать, как Айзава. Давай, напряги свой задротский мозг, что причинит ему наибольшие страдания?

— Ну, спальный мешок уже уничтожен, а на новый он поставил противозахватное устройство.

— Нет, мешок не то, уже эффекта не будет.

Многострадальная комната Изуку наполнилась молчанием, нарушаемым лишь скрипом великих разумов. В глазах Изуку постепенно сформировывалась новая мысль, за которую Бакуго ухватился с жадностью ищейки.

— Давай. Скажи это.

— Каччан, я не буду издеваться над котами!

— Хе хе… коты, да? Прекрасно! Есть и у меня один знакомый…

— Каччан, нет!

— …с обращающей причудой, — Бакуго, отмахнувшись от что-то зудевшего Изуку, продолжал бормотать. — Я тут накопил на фигурку Всемогущего, но нет… Это важнее, намного важнее…

С трудом удерживая клокотавшую внутри жажду справедливости, Бакуго яростно, отвергая все возможные возражения, предостерёг Изуку:

— Когда он начнёт вести себя как ополоумевший кошак, его гордость будет публично втоптана в грязь. И мы останемся до самого конца действия причуды, чтобы я лично смог увидеть всю боль осознания в его глазах.

— Да! Сделаем это!

Остаток вечера прошёл в тщательной проработке плана проникновения их орудия мести в усердно охраняемую школу.

* * *

И вот, наконец, всё было готово. Изуку и Бакуго с подозрительно одинаковыми улыбками уставились на входную дверь.

Айзава с непередаваемой грацией пробрался в класс.

— Так, начинаем урок.

Пренебрежительно игнорируя внимательные взгляды, классный руководитель занял своё место. За исключением подрагивающих кошачьих ушек и пушистого серого хвоста, никаких изменений не наблюдалось. Он всё так же презрительно-устало смотрел на них, всем своим видом показывая, что делает невероятное одолжение уже одним своим присутствием. Проурчав им задание, он побрёл в сторону спального мешка и принялся там что-то усиленно мять.

Урок подошёл к концу. Тсую и Киришима без комментариев первыми покинули класс, остальные потянулись за ними следом. Кто-то иногда останавливался около Айзавы, но натыкаясь на красноречивый взгляд «восхищаться можно, трогать — нельзя», шёл дальше. Озадаченные участники чудо дуэта встали и направились в сторону выхода.

— Каччан, он хоть заметил?..

— Мои дорогие проблемные дети… — Айзава тихо рассмеялся, медленно выползая из-за учительского стола. — Не то чтобы это могло мне нанести хоть какой-то вред, но сам факт вашей диверсии… Я не могу это так оставить.

Изуку побледнел и как подкошенный рухнул на колени.

— Айзава-сенсей, нет, пожалуйста! Вы что, опять пригласили своих друзей? Они уже здесь? Это что-то другое? Айзава-сенсей? Айзава-сенсей!!

Бакуго гордо вскинул подбородок. Он не будет пресмыкаться. Он стойко выдержит все удары судьбы. Ведь всё равно ничего не может быть хуже превращения в мерзкий гриб, у которого в арсенале атакующих приёмов только отвратительный запах.

Не может же, правда?..

Примечания:

Принесите флюгегехаймен! А, нет, это не отсюда...

Я всё ещё пытаюсь дать шанс ребятам отомстить. И всё ещё безуспешно)

Изуку очень переживал.

Сначала Бакуго привычно злился и орал на всю Академию. Потом разрабатывал очередной грандиозный план. А после затих и со временем превратился в блёклую тень самого себя. Он без дела шатался по коридорам и бормотал, постоянно о чём-то горестно вздыхая. Не на шутку испугавшись, Изуку попробовал с ним поговорить о произошедшем, но получил в ответ лишь вежливый отказ с просьбой понять, что он не хочет об этом ни говорить, ни вспоминать. Никогда.

Изуку как раз сидел в своей комнате и пытался придумать, как ему помочь, как размышления прервал тактичный стук. Он открыл дверь и опешил: за ней обнаружился понурый Бакуго в тщательно выглаженной и заправленной школьной форме. И в галстуке.

— Пойдём, Деку. Нам нужно извиниться.

Изуку отправился за ним. Поведение Бакуго причиняло ему невыносимую боль, но всё же в его предложении что-то было. Может они действительно извинятся, и всё это закончится? Погрузившись в эти тягостные мысли, Изуку не заметил, как они достигли точки назначения, и очнулся, только когда Бакуго склонился и тихо произнёс:

— Айзава-сенсей, мне невыносимо стыдно за причинённые Вам неудобства. Я был не прав. Смиренно прошу понять меня и простить.

Айзава на это лишь скептически приподнял бровь. Изуку потрясённо уставился на него и сжал кулаки: это уже переходит все возможные границы. Да, они поступили нехорошо, но они честно перенесли все его наказания. Каччан вообще теперь сам на себя не похож, ну чего ему ещё надо?!

Почувствовав его обвиняющий взгляд, Айзава неловко поёжился. Пробурчав что-то похожее на «глупый проблемный ребенок», он подошёл к Бакуго и, схватив его за галстук, максимально близко подтащил к своему лицу.

— А теперь говори правду.

Тело Бакуго взорвалось какой-то грязью, залепившей Айзаве глаза. Ещё один Бакуго мгновенно оказался рядом с ним, повалил на пол и точными, выверенными движениями стал связывать на манер ходзёдзюцу⁽¹⁾. Окинув обездвиженного Айзаву подозрительным взглядом, Бакуго оттянул его запястья, защёлкнул на них громоздкие наручники и напоследок скрыл глаза и рот плотными повязками.

Конечно, Изуку знал, что рано или поздно Айзаву-сенсея освободят, и тогда их ждёт нечто поистине ужасное. Но сейчас он просто обязан был знать ответ на единственный волнующий его вопрос.

— Э-это было потрясающе, Каччан! Как ты это сделал?

— Я вышел на одного странного парня, который познакомил меня с одной сумасшедшей, которая пообещала, что один её хороший друг мне обязательно поможет. Правда, пришлось стащить и отдать ей твои трусы.

— Каччан?!

— И заляпанную кровью футболку тоже.

— Каччан!

— Да не мелочись ты, оно того стоило. Знаешь, создать клона с нужным характером оказалось не так-то просто. Некоторые вели себя действительно странно... Но вот, наконец, получился такой, что замечательно подошёл на роль приманки: сдавшийся, вежливый, до невозможности унылый... Кстати, молодец, Деку, хорошо подыграл.

— Эмм...

Бакуго счастливо рассмеялся и обхватил себя руками. Его переполняла радость, которую он не хотел, да и не считал нужным скрывать. Вдоволь покружившись, он широко раскрыл руки и начал петь.

- Танец злобного гения на страницах произведения!

Изуку замер в каком-то тихом восхищении: вид поющего Каччана, самозабвенно отплясывающего неистовый танец и сияющего такой широкой, искренней, немного агрессивной улыбкой, просто затмевал всё остальное. И правда, чего это он? Подумаешь, трусы и футболка, у него их ещё много, не тронул новую фигурку Всемогущего — и на том спасибо. Этот волшебный момент казался вечным... до тех пор пока к его голосу не присоединился другой.

- Это игра, без сомнения…

Бакуго повернулся и, увидев умилённый взгляд классного руководителя, вздрогнул. Все отточенные обучением в геройской академии инстинкты вопили в нём и требовали срочно бежать отсюда как можно дальше. Сменить внешность и покинуть страну. Покинуть планету.

Последнюю строчку Айзава допел в гордом, злорадном одиночестве:

- Обречённых ждёт ПОРА-ЖЕ-НИ-Е!

Щёлк.

Примечания:

Лала-лай-лала-лала-лай… Эй, Бакуго, ты чего перестал подпевать, почему только Айзава старается?

Король и Шут — Танец злобного гения. Именно эту песню они дружно, хоть и недолго поют вместе.

Я более чем уверена, что это Тога научила Бакуго искусству связывания. Ох, наш мальчик похоже связался с плохой компанией, что же будет, что же будет...

Это ещё не конец! Я планирую вытащить Лигу Злодеев на милую, уютную вечеринку. Повеселимся?)

1) традиционное японское искусство связывания преступников при помощи верёвки

Вернуться к тексту

Примечания:

Ну, я как всегда. Сначала пишу, потом нормально думаю. Когда я только начинала, мне казалось, это какие-то события примерно второго курса обучения, раз уж Бакуго поспокойнее, и во всеуслышание заявляет, что Деку — будущий символ мира. Ребята повзрослели, одолели злодеев и с чуток потрёпанной психикой продолжили обучение. А потом настал Триумф Каччана. И мне там абсолютно ясно, что ребята не только с Лигой не сражались, но и вообще не знакомы. Меня накрыла паника, история-то уже написана, и мне она и правда нравится такой, какая она есть. Что делать-то?! А потом я подумала: "Спокойно! У меня же Крэк — работа строится на несуразном, курьезном допущении". Так что вот, как-то так — будем знакомиться с Лигой поближе вместе с ними)

Внимание! В главе есть черный юмор, связанный с Шигараки и его ручками. В основном. Иногда мне кажется, что стоит эту метку добавлять к каждой своей работе...

Изуку наблюдал за Бакуго почти всю свою сознательную жизнь и теперь мог с уверенностью сказать, что тот определённо изменился. Он всё так же рвался доказать всем своё превосходство, но на неудачи реагировал забавными изречениями, а его спокойствие приобрело даже какой-то философский оттенок.

Он всё чаще встречался с новыми друзьями, но на все любопытные вопросы Изуку лишь загадочно молчал, впрочем, туманно намекнув, что наконец нашёл Сенсея, которого так давно искал.

Конечно же Изуку хотелось познакомиться с такими невероятными людьми, но Бакуго, сочувствующе на него поглядев, сказал, что ему там лучше не появляться, по крайней мере, пока одна сбрендившая фанатка не остудит свой пыл. А потом, ухмыльнувшись, добавил, что с удовольствием посмотрит на битву отаку чуть позже.

Намного больше Изуку поразил Айзава. Когда они, уже не выдержав томительного ожидания наказания, зашли к нему спросить, что же на этот раз он им уготовил, тот лишь зевнул. Айзава сказал, что конечно мог бы устроить им ад на земле, но ему лень, сон сам себя не посмотрит, и вообще у него дома кошки не кормлены. И ушёл. Правда тут же вернулся и сообщил им, что он может передумать в любой момент. Вообще в любой. И лучше им быть к этому готовыми.

Ну, а пока этот момент не настал, Изуку намеревался просто жить и наслаждаться другими мгновениями.

Настал канун Нового года. Должным образом украсив любимую Академию, все собрались в огромном зале. Узнав, что на этот раз придут друзья Бакуго, Изуку в нетерпении поглядывал на выход. И вот все разговоры стихли: зашёл человек, невольно приковавший всеобщее внимание. Помимо примечательной внешности в глаза бросалась ещё одна деталь — его окружала аура настолько невероятного спокойствия, что казалось странным предположить, что хоть что-то способно вывести его из себя.

— Это Шигараки-сенсей. Я ему очень обязан. Он мне всё объяснил и показал. Деку, я наконец-то понял, как это делать!

— Каччан, это... Неужели?..

— Да! Я теперь могу нещадно нагибать статистов в Лиге Легенд!

Изуку с неподдельным уважением посмотрел на человека, которому удалось невозможное. Эта игра, бывшая единственным камнем преткновения Бакуго, безжалостно сжигала его нервные клетки. Он же в ответ взрывал предметы интерьера, подпаляя тех, кому не повезло оказаться рядом. Обычно это был сам Изуку, так что сейчас он был особенно рад, что наконец и это препятствие было преодолено.

Потихоньку подходили и другие. Изуку побежал, было, знакомиться, но тут увидел светловолосую девушку, вперившую в него хищные янтарные глаза.

О, да, он знал этот взгляд. Жадный. Беспринципный. Желающий забраться под кожу, выведать самые страшные секреты, узнать всё, абсолютно всё про Кумира.

— Шигараки, Шигараки, смотри, это же он! Какой хорошенький! Ах, Изуку-кун, я так ждала нашей встречи... Нет, постой, почему ты убегаешь?

— Тога, оставь беднягу в покое. Ахах, лови его, лови!

Шигараки нашёл хорошее укрытие, где он мог спокойно приглядывать за Тогой и Твайсом, чтобы они не позволяли себе ничего совсем уж лишнего. Мальчишка, улепётывая от них, пока неплохо справлялся, так что он позволил себе немного отвлечься и посмотреть на остальных.

Шигараки был вполне доволен. Все эти люди просто радовались и улыбались, а причина этого была не так уж и важна. Возможно, музыкальное сопровождение создавало особый настрой, некоторые песни даже вызвали у него уважительное хмыканье. Бакуго был прав — у этих ребят действительно хороший вкус. А потом до него донёсся знакомый весёленький мотивчик.

— Господь Всемогущий, только не это... Даби, придурок обштопанный, ты опять за своё?!

Безошибочно вычислив в толпе довольную рожу вышеупомянутого придурка, Шигараки обречённо уставился в его добрые, горящие адским огнём преисподней глаза. В сердцах плюнув куда-то в сторону, Шигараки подумал: «Да какого чёрта?! Живём-то один раз...» и игнорируя возмущённые вопли своего кохая, потащил его на танцпол.

Изуку, грозя пальцем и периодически понимающе похлопывая по плечу, что-то втолковывал Тоге. Киришима и Асуи увлечённо дописывали доклад для Айзавы. Спиннер и Шоджи корпели над кроссовером Черепашек-Ниндзя и Человека-Паука. А все остальные, сплотившись в единой задорной куче, высоко подпрыгивали и дружно орали:

- Ну где же ручки, ну где же ваши ручки, давай поднимем ручки и будем танцевать!

Примечания:

Вот и всё) Знаю, баянов много, но мне очень хотелось на них сыграть. Пожалуй, на этом я и остановлюсь: персонажи МГА, наплевав на психологические травмы и вражду, просто веселятся вместе. Играют в видеоигры, поют песни, пишут фанфики и вообще хорошо проводят время. И во всём творящемся безумии сохраняется крупинка истины: "ты меняешься, но всё равно остаёшься собой".

Возможно когда-нибудь меня снова сплющит, и я напишу очередной Крэк, но что-то мне подсказывает, что это будет совсем другая история)

Всех благ!