Достойный сын (джен)

Магнитные ботинки с трудом отрывались от поверхности обшивки, и Шессу казалось, будто он из последних сил бредет по колено в вязком болоте. Глядя на то, как неутомимо идут впереди Кренник и Вгаарх, юноша невольно думал о том, что ему попался неисправный скафандр. Уже через первую сотню метров Шесс обливался потом и мысленно благодарил Кренника за дельный совет. В тесном кителе ему бы и впрямь пришлось несладко. В ушах гремел звук собственного надсадного дыхания. В сущности, это и был единственный звук, который мог слышать Шесс — окружавшая тишина пугала. Великий космос был ужасен и прекрасен одновременно!

Шессу очень хотелось активировать общий канал связи и затеять какой-нибудь пустяковый разговор, но он не делал этого. Инженеры наверняка не оценили бы его потребности в общении, и потому он продолжал уныло тащиться вслед за двумя фигурами в ремонтных скафандрах.

Сразу за Шессом исполнительные дроиды вели над обшивкой, придерживая за противоположные края, мощную даже на вид кваданиевую плиту. Несколько слоев улучшенной стали выдерживали прямое попадание протонных торпед. Лучшая защита. И пусть вся их группа ступала бесшумно в полном вакууме, Шессу упорно казалось, что он чувствует вибрацию от их тяжелых шагов.

Технический каньон представлял собой узкую — всего несколько метров в ширину — глубокую траншею, шедшую параллельно «экватору», как называли его на Звезде Смерти, и тянулся несколько километров. Шесс вряд ли мог видеть в своей короткой жизни нечто более величественное, и казалась совершенно неуместной мысль, что весь этот грандиозный памятник военной машине Империи мог оказаться под угрозой со стороны нелепой кучки повстанцев. Однако прямо сейчас над головами группы стремительными росчерками проносились истребители, беззвучно распускались и тут же гасли огненные цветы разрывов, означающие чью-то быструю и, скорее всего, мучительную смерть. Вибрировала обшивка под ногами — это вспарывали вакуум раскаленные всполохи выстрелов лазерных турелей, отслеживающих угрозу станции.

Шесс чувствовал, как все внутри дрожит от неимоверного напряжения. Пот едкими каплями попадал в глаза, заставляя поспешно смаргивать, и как раз в один из этих моментов и случилась беда. Он сам потом удивлялся, как смог запомнить хоть что-то, ведь буквально в долю секунды в пространстве далеко впереди вспыхнула очередная звезда, и брызги осколков СИД-истребителя по прихоти демонов космической Бездны устремились как раз навстречу инженерам. Огромная плоскость солнечной панели пронеслась аккурат между Кренником и Вгаархом, и за один удар сердца Шесс понял, что сейчас умрет.

Должно быть, сработали дремучие, как сам человеческий род, инстинкты, потому что в следующую секунду он совершил нечеловечески быстрый скачок назад и вбок, оказавшись между стеной каньона и бронированной плитой, что несли дроиды. Точнее, уже один дроид, так как, чудом разминувшись с Шессом, солнечная панель-крыло истребителя вмазалась в первого из Близнецов и буквально испарилась вместе с ним.

Шесс не успел перевести дыхание и удивиться собственной везучести, как плита, которой столкновение придало вращательный импульс, начала величественно разворачиваться в пространстве коридора. И прежде, чем Шесс понял, чем ему это грозит, лобовой щиток его шлема встретился с острым углом плиты. Лейтенант попытался отступить, повторив свой жизнеспасительный прыжок, на сей раз назад. На тошнотворную секунду магнитные ботинки потеряли сцепление с палубой, но лист квадания продолжал надвигаться прямо на него, а за спиной оказалась стена. Он вдруг услышал первый звук, кроме своего заполошного дыхания, — пронзительный длинный скрежет — и содрогнулся от ужаса: край плиты уперся в стекло шлема и медленно двигался, оставляя за собой неприятного вида царапину.

Все это произошло за жалкие секунды, и Шесс даже не сообразил позвать на помощь. Вдруг громоздкий лист квадания остановил свое движение, грозящее раздавить его шлем, и даже начал отодвигаться. С дрожащими коленями, мокрый от пота, Шесс с ловкостью, которую позволял функционал РБС, выбрался из-под плиты и увидел, как директор и вуки изо всех сил пытаются стабилизировать ее. Наконец им это удалось, и, оставив Вгаарха поддерживать тяжелую ношу, Кренник подошел к Шессу. Лейтенант съежился в ожидании жесткой трепки и столь же язвительной отповеди, но Кренник только хлопнул его по плечу массивной клешней скафандра, и по внутренней связи прозвучал веселый голос:

— Молодец, салага, не обделался!

Пришлось срочно возвращаться в безопасные границы коридора, потому что их группой уже заинтересовалась ближайшая автоматическая турель, начав плавный разворот в сторону стены каньона. Теперь вуки и оставшийся из Близнецов контролировали движение плиты, а Кренник взял на себя присмотр за сгорающим от стыда Шессом. На его шлеме теперь красовалась гермозаплатка, а натруженные ноги противно ныли, расплачиваясь болью за тот безумный рывок, спасший ему жизнь. На всякий случай Шесс старался не моргать, чтобы не пропустить еще какую-нибудь угрозу.

Вуки все время ворчал по общему каналу, и Кренник, не выдержав, рявкнул:

— Заткнись, Вгаарх! Я все еще считаю, что двух дроидов было достаточно для транспортировки. Если бы не тот криффов осколок, так оно бы и случилось, поэтому хватит ныть!

Вгаарх ехидно зафыркал, но больше не издал ни звука.

Оказалось, что до цели оставалось каких-то двести метров. Это был колодец-шахта приблизительно двух метров в диаметре, что позволяло идеально заблокировать его кваданиевой заплаткой.

— Работаем быстро и аккуратно, — предупредил Кренник, настраивая сварочный аппарат, являвшийся частью скафандра. — Лейтенант Шесс, поскольку мы лишились одного из дроидов, вы на время займете его место и зафиксируете плиту, пока мы работаем. У всех включена радиационная защита? Прямо под нами реактор, так что советую еще раз проверить. Вгаарх?

Вуки издал протяжный рев, и стекло его шлема стало непрозрачным. Кренник еще раз бросил взгляд на Шесса, весело подмигнул и тоже опустил поляризационный фильтр. Началась напряженная работа. Огни сварки резали глаза, и потому Шесс старался не смотреть вниз. Он заметил, что над их головами больше не летали истребители и не работала тяжелая артиллерия, а чернота космоса не вспыхивала яркими красками и взрывами.

— Как тихо, — скорее самому себе сказал Шесс, позабыв, что связь до сих пор включена.

— Космос вообще самое тихое место, сынок, — с доброй усмешкой отозвался Кренник. — Битва закончилась, и у нас осталось совсем мало времени.

Когда они закончили, уровень кислорода показался Шессу пугающе низким: его едва хватало на обратный путь. Однако Кренник и Вгаарх отчего-то медлили. Они ужасно долго, по мнению Шесса, проверяли, надежно ли заварен порт системы охлаждения, а потом и вовсе стали размещать вокруг заваренного колодца какие-то приборы, принесенные в не замеченных им прежде рундуках. Время от времени они перебрасывались фразами, из которых Шессу в лучшем случае были понятны лишь предлоги, и, не выдержав, он спросил:

— Простите, сэр, но что вы делаете? Если я предоставлю гранд-моффу неполный отчет, я…

— Понимаешь, в чем дело, — установив последний датчик, произнес Кренник, выпрямляясь. — Кваданий выдержит два, ну, может быть, три прямых попадания корпускулярного снаряда, такого как протонные торпеды. Но на этом и все. Если предположить, что, получив данные и разобравшись в них, повстанцы начнут прицельно и систематически бить в это место, не спасет даже бронированная заплатка. Поэтому мы разместили вокруг порта «паутинку».

— Что? — не понял Шесс.

— Систему ПТУ. При подлете торпеды датчики активируют вокруг цели электромагнитную сферу, что гарантированно собьет снаряд с курса, и в идеале он взорвется над или в стороне от цели.

Шесс понятливо кивнул.

Наконец инженеры сочли, что выполнили всю работу, и маленькая экспедиция повернула назад. Теперь, когда над головой не сверкали залпы, а стены не вибрировали от работы автоматических артиллерийских установок, путь показался Шессу гораздо легче. Вдруг их медленно ползущие по дну каньона фигуры накрыла длинная тень, и все, кроме безучастного дроида, запрокинув головы, проводили взглядом удаляющийся шаттл класса «лямбда», переводящий крылья в режим посадки.

— И черная, как смерть, ночная тень покроет все невидимым плащом, — с сухим смешком процитировал Кренник строку из всем известной ботанской поэмы.

Вгаарх глухо заревел, и даже Шесс уловил в этом раскатистом рыке сочувствие.

— И тебе легкой охоты в лесах предков, дружище. Вряд ли еще увидимся. — Кренник грустно улыбнулся вуки.

Шесс облегченно вздохнул, увидев конечную цель их похода — шлюз «эск-23». В уме он уже составлял подробный отчет для гранд-моффа Таркина и потому даже не подумал задержаться в ремонтном отсеке.

* * *

Орсон выбрался из скафандра только тогда, когда никого из команды уже не было рядом. С каждой секундой ему становилось все хуже: действие препаратов заканчивалось, и его начинала колотить нервная дрожь. Наверное, смерть от руки самого Дарта Вейдера будет менее мучительной, чем долгое ожидание своей участи в тюремной камере в подобном состоянии.

Странно, но наравне с абсолютно естественным страхом Орсон испытывал удовлетворение от проделанной работы. Теперь он был уверен, что Звезда Смерти безупречна. Ни единого изъяна в его творении. Может, он и совершал ошибки, зато успел исправить эту. Жалеть не о чем.

Синглет промок от пота и противно лип к телу, а повязка на плече окрасилась в алый. Зверски хотелось курить, но Орсон продолжал сидеть на скамье, устало привалившись спиной к стене и размышляя, как бы поудобнее разместить разламывающуюся от боли правую руку.

— Вы собираетесь заявиться в неподобающем виде даже на собственную казнь, — холодно констатировал появившийся в дверном проеме Таркин, за плечами которого неловко топтался взвод штурмовиков.

— Ничего, смерть исправит все мои недостатки, — криво усмехнулся Орсон.

Таркин задумчиво посмотрел на него, потом, обернувшись, бросил пару слов командиру взвода. Металлическая створка двери опустилась за спиной губернатора, оставив конвой в коридоре. Медленно ступая, Таркин приблизился к по-прежнему неподвижно сидевшему на скамье Орсону, словно подкрадывался к раненому, но все еще опасному зверю. И вдруг — тяжело опустился рядом. Щелкнул портсигар, Орсон с благодарностью принял из рук Таркина сигарету, и, склонившись друг к другу, они прикурили от одного огонька.

Орсон медленно и с наслаждением сделал первую затяжку, вновь откидываясь спиной на ледяную стену. Рана причиняла невыносимую боль, но он знал, что скоро все закончится.

— Твой маленький мятеж на мостике не останется безнаказанным, — заметил губернатор.

— Надеюсь, это коснется только меня, а не того болвана с пушкой.

Таркин хмыкнул, выпуская из ноздрей дым. Орсон наблюдал за его хищным, резким профилем из-под прикрытых ресниц.

— Мы оба понимаем, что победа за тобой, Уилхафф. Полная и триумфальная. Полагаю, я должен поздравить тебя.

— Обойдусь, — отрезал Таркин. — Хотя признаю: это была хорошая игра, а ты, несмотря на все свои недостатки, оказался достойным противником.

Кренник отсалютовал дымящейся в пальцах сигаретой, а Таркин продолжил:

— Единственное, что должно волновать тебя сейчас, так это то, что Лорд Вейдер уже на борту и он ужасно зол.

— Ммм? — Орсон сделал глубокую затяжку, не торопясь, выдохнул дым и, посмотрев в прозрачно-серые холодные глаза Таркина, легкомысленно улыбнулся. — Похоже, мне конец.

— Похоже, — медленно повторил Таркин, не отводя взгляда.

Это была какая-то странная, тягучая минута, наполненная невысказанными сожалениями и чем-то еще. Настолько неуловимым, что и определить-то никак не получалось. Наконец Орсон сказал:

— У меня есть последняя просьба, Уилхафф. Прежде чем стрелять из главного калибра, убедись, что реактор остыл до допустимых значений. Если не сделаешь этого, переживешь меня лишь ненадолго. Реактор экспериментальный, его мощности колеблются, а мы только что закрыли один из источников его охлаждения.

Таркин кивнул, давая понять, что понял и принял к сведению, несколько удивленно вскинул брови и спросил:

— Зачем тебе предупреждать меня об этом? Ведь это был бы красивый ход — достать меня даже после смерти.

Орсон растер окурок каблуком и с насмешкой ответил:

— На мой взгляд, в Бездне и без того тесно от грешников.

Таркин поднялся и впустил в отсек истомившихся за дверью штурмовиков. Орсона рывком подняли со скамьи, и он зашипел от пронзившей плечо и руку боли. Проходя мимо Таркина, тихо сказал:

— Мне действительно жаль, что так вышло.

Кажется, Уилхафф склонил голову, соглашаясь, но Орсон не поручился бы за это. Вздернув подбородок в пародии на уверенность и бесстрашие, он отправился в последний в своей жизни поход.

* * *

Уилхафф Таркин не был сентиментальным человеком. Даже более того — он планомерно уничтожал, выжигал из своей жизни все то, что могло бы помешать его личному видению мира. Жалость к врагу была неуместна, однако как быть с тем, что он уже давно не считал Орсона Кренника ни врагом, ни соперником? Порой Орсон действительно доставлял неприятности, от которых, впрочем, сам же в первую очередь и страдал. Это было даже иронично. В последние годы Таркин находил в этом источнике хаоса и безумия некую прелесть, поэтому участь Кренника его немного… огорчала.

Таркин чувствовал неприятную, тянущую пустоту, оставшуюся где-то внутри после короткого и нелепого, как и сам Орсон, разговора. Словно они что-то упустили. Не сказали друг другу чего-то по-настоящему важного в самый последний раз. И изменить это, привычно удалив от себя помеху, в этот раз не удавалось.

Таркин упорно не желал отказываться от их иногда свирепой, а иногда и слишком волнующей борьбы, поэтому, вернувшись в свой кабинет, он связался по частному каналу с Дворцом. Голограмма возникла почти сразу, словно Император ожидал этого вызова. Таркин почтительно склонил седую голову, приветствуя Владыку Галактики. Тот по-домашнему устроился в глубоком удобном кресле, наслаждаясь покоем в своих личных апартаментах. Уилхафф узнал комнату: едва ли не аскетичная строгость и лаконичность. Вопреки мнению обывателей, Палпатин не спешил окружать себя вызывающей роскошью.

— Уилхафф, вот так неожиданность! — Бледные губы скривились в сардонической усмешке.

— Прошу простить, Владыка, — по-прежнему не поднимая головы, произнес Таркин. — Я бы не позволил себе побеспокоить вас, не будь дело срочным.

— А, — обманчиво мягко протянул Палпатин, — должно быть, это касается того инженера, который так облажался со станцией, стоившей мне недопустимо огромных средств.

— Неисправности уже устранены, Ваше Величество, — заверил его Таркин.

— Хорошо, — снисходительно кивнул Палпатин. Капюшон, скрывавший его лицо, чуть колыхнулся, и на мгновение из тьмы сверкнуло расплавленное золото взгляда. — В таком случае, о чем таком срочном может идти речь?

Таркин помедлил, собираясь с мыслями. Слишком много времени прошло с тех пор, как они с Шивом были соратниками в насаждении Нового Порядка в Галактике и доверяли друг другу безгранично. Старая Республика перестала существовать, уступив место молодой Империи, и Палпатин изменился. И все же попытаться стоило.

— Шив, — Уилхафф обратился к Императору по имени, и тот склонил голову к плечу. — Знаешь, я редко просил тебя о чем-то…

— О да, — с сухим смешком подтвердил Палпатин, — особенно после смерти Гароша. Так значит, время пришло?

Таркин ощутил прилив застарелой боли, но справился с собой и продолжил:

— Останови Лорда Вейдера, он совершает чудовищную ошибку.

— Неужели? — Голос Палпатина прозвучал тихо и как-то зловеще. — Твой мальчик в белом плаще заигрался, Уилхафф. Казнят и за меньшее, так что не отнимай у моего ученика его законную добычу. — Палпатин хмыкнул, словно прислушиваясь к чему-то. — Тем более, что они почти закончили.

Таркин еле слышно скрипнул зубами, решившись пойти с козырей.

— Если Кренник умрет, мы навсегда лишимся возможности справиться с той самой проблемой, что беспокоит нас уже добрый десяток лет.

Палпатин выпрямился в кресле, его тонкие бесцветные губы сжались, а костлявые пальцы впились в подлокотники.

— Серьезное заявление, — прошелестел голос с еле ощутимым намеком на угрозу. — Надеюсь, это не отчаянная попытка спасти свою любимую игрушку? Лорд Вейдер не любит долго ждать.

Таркин благодарно улыбнулся краешком губ.

— Я вовсе не лукавлю, Шив. Проблема, о которой мы оба знаем, продолжает существовать…

— И ее не смогли решить даже светила науки! — раздраженно перебил Император. — Хочешь сказать, что твой плутоватый мальчишка сможет?

— У него много талантов, — смиренно ответил Таркин.

— Мне казалось, он способен только раздражать тебя, да просить все больше денег из фондов на свои исследования. Ах да, еще он мастерски влипает в неприятности и проворачивает сомнительные аферы. Да-да, я уже знаю о варварском использовании заповедных планет, Уилхафф. Остроумно. Лихо. Но слишком, понимаешь?

— Понимаю и полностью согласен. Однако Кренник полжизни посвятил исследованию и реализации концептуальных разработок джеонозианцев. Он знает, как они мыслят, понимает их — так, может, и артефакты килликов окажутся ему по зубам?

Император молчал целую минуту, обдумывая слова Таркина. Уилхафф буквально ощущал, как каждая секунда падает между ними подобно драгоценной песчинке. Наконец Палпатин сказал:

— Я ощущаю в нем какую-то неправильность. Тень тьмы. Это слишком слабо выражено, не могу сказать точнее. Ты уверен, что в том месте, куда ты хочешь его отправить, из этого зерна не разовьется нечто чудовищное? Не станется ли так, что мы оба пожалеем о том, что он не умер сегодня?

Таркин помедлил: слова Палпатина встревожили его. Наконец он произнес:

— Надежда на его успех есть, Шив.

— Да будет так, — устало вздохнув, сказал Император. — Надеюсь, Уилхафф, что твоя следующая просьба будет не такой сомнительной.

— Благодарю, Ваше Величество, — выдохнул Таркин, и голограмма погасла, погружая кабинет в темноту.

* * *

Таркин еще раз перечитал отчет медицинской службы. Что ж, надо признать: Креннику опять повезло. Немногие выживают после встречи с Дартом Вейдером. Орсон смог не только продержаться все то время, пока Таркин торговался с Палпатином за его жизнь, но даже функции его мозга практически не пострадали после длительной гипоксии. Операция на гортани проведена успешно, однако Лорд Вейдер стремился прикончить Кренника вопреки воле Императора.

Таркин нахмурился, листая отчет. Знал ли сам Шив об этом маленьком бунте своего ученика? Наверняка знал. Значит, так и не простил Орсону его ошибки, едва не оставив калекой. К счастью, большинство повреждений удалось свести к минимуму, и, судя по прогнозам хирурга, Креннику не придется всю оставшуюся жизнь ходить с протезом и разговаривать через встроенный в гортань вокодер.

Таркин понимал, что необходимости лично сообщать Креннику, на сколько ступенек обвалилась его карьера, нет, как не имела смысла и их встреча для обсуждения назначения на новое место службы. Текущий статус бывшего директора уже не позволял им беседовать лицом к лицу, как прежде, поэтому Орсон получит все инструкции от коммандера Матиза, который во главе своего отряда будет вынужден сопровождать экс-начальника до самого пункта назначения. В качестве конвоя.

«Достаточная мера наказания для обоих», — решил Таркин, и его тонкие губы тронула скупая улыбка. Зная эмоциональную нестабильность и взрывной характер Кренника, он мог предположить, что поездка станет тяжким испытанием как для того, так и для другого. Впрочем, они с лихвой заслужили его.

Записав на головид последние указания для непутевого директора, а отныне полковника инженерной службы, Таркин откинулся на высокую спинку кресла, сложив кончики пальцев под подбородком. Ему не хотелось думать, что Шив может быть прав и проклятая станция «Воронка» сломает Кренника так же, как до него уничтожила семерых специалистов с галактическими именами. Но другого выхода не было: или Орсон сможет разгадать тайну древнего артефакта, или погибнет, как его предшественники.

Тяжело вздохнув, Таркин вызвал адъютанта и передал явившемуся Шессу датапад с записанным инструктажем, защищенный всевозможными паролями, к которым Орсон все еще имел доступ. Временный, разумеется. Потом он еще долго сидел, сверля взглядом глянцевую поверхность стола, будто мог увидеть в световых бликах хотя бы намек на грядущее.