Сборник рассказов о «Saibou no hanashi» (гет)

Ни его ужасно короткая жизнь, ни постоянная опасность, в которую он попадал благодаря работе, для которой родился, не были такими жестокими и холодными, как презрение и отвращение в глазах других клеток. Ведь клеткам, не принадлежавшим к иммунной системе, не очень нравилась его профессия. Какая ирония, поскольку он, как лейкоцит, посвящал большинство своей жизни защите их мира, а как нейтрофил еще и стоял ближе всех к линии фронта. Но все равно не получал никакой благодарности.

Да, его жизнь была коротка. Настолько коротка, что он даже не тратил ни одной драгоценной минуты на ссоры с коллегами. Как только начинались крики, от которых никогда не было никакого толку, он засовывал руки в карманы и уходил, поскольку гулять было приятнее, чем выслушивать это все. Благодаря прогулкам он посещал больше мест в теле, чем другие клетки. Ему нравилось узнавать новое о функциях органов, ведь болтать ему все равно было не с кем — почти никому не хотелось разговаривать с нейтрофилом.

Он часто читал информационные плакаты, благодаря которым уже многому научился. Пару раз он пытался начать разговор с другими клетками, читавшими интересные факты, но те его или игнорировали, или просто выдавали: «Ладно, но мне пора». Даже не пытаясь скрыть страх или отвращение. Было печально, было трудно, но так выглядела его жизнь.

Все это было так странно, что он себе иногда задавал вопрос, почему они вообще все жили в одном мире, если даже не смотрели друг на друга.

Время от времени он эти мысли записывал в маленький блокнот, который носил в кармане. Если уж никто не хотел слышать его вопросы, то он хоть отмечал их для самого себя.

«Наш мир один для всех. Значит, почему мы не можем мирно жить все вместе?

Неужели белый цвет — способ смягчить яркость красного, покрывавшего нас?

Почему жизнь такая пустая?

Какой смысл у нашего существования? Дышать, двигаться, жить… Для чего мы это вообще делаем?»

Его передатчик запищал, и он с легкой меланхолией посмотрел на свою карточку задач. Еще одна — и его жизненный цикл закончится. Каждый другой бы почувствовал печаль, но ему было все равно. Избежать этого он все равно не мог.

Ему дали приказ пойти в почку, которая, видимо, превратилась в зону военных действий — там заметили рак.

Он взглянул на висевший на стене плакат с картой, показывавшей дороги к разным частям тела, и заметил, что один раз уже попадал туда, только по другому маршруту. Ну ладно, может, ему перед смертью, по крайней мере, еще удастся научиться чему-то новому.

Он принялся искать ручку, чтобы записать мысль в блокнот, но не смог найти ее. Наверняка она выпала во время какой-то битвы.

— Извините…

Он подошел к одному эритроциту, чтобы вежливо попросить у него ручку, но тот испугался, будто увидел чудовище, и убежал.

— Можете, если вам не трудно?..

Но и обычная клетка не обращала на него никакого внимания.

— У вас нет случайно?..

Опять игнор. Нейтрофил расстроился. Ничего так и не изменилось.

Может, стоило сказать что-то вроде:

«Знаете, я скоро умру, а почти всю проклятую жизнь получал ранения и подвергался опасности, чтобы идиоты вроде вас могли жить дольше и лучше. Можете мне хотя бы одолжить ручку? И, если можно, не глядя на меня, будто я какой-то там монстр — я всего лишь выполняю свою работу, как и все остальные клетки».

Он тяжело вздохнул. Нет, такое говорить он явно не будет, ведь смысла в этом все равно бы не было. Тут одна клетка с короткими волосами и тележкой с кислородом прошла мимо него. Вот ее он еще спросит. Она остановилась.

«Зачем я это делаю? Она или испугается, или проигнорирует меня…»

Но все равно можно было попробовать.

— Эй, ты, одолжи мне ручку.

И к его удивлению она это сделала. Даже без отвращения.

— Конечно, держи.

Совершенно нормальным тоном. Впервые в его бессмысленной жизни клетка другого вида обратилась к нему с уважением, как к равному. Отдав ему ручку, она пошла дальше.

И даже не попросила ее обратно.

«Она мне ее дала? На самом деле дала?»

Нейтрофил вытащил блокнот, но забыл, что хотел туда записать. Он чувствовал себя полным придурком — так просил ручку, а теперь вот это. Наверняка эта мысль являлась чем-то печальным и меланхолическим, но вообще-то… забыть такое было даже приятно.

— Черт, мне же надо к почке, — спохватился он и отправился в путь, но сначала спрятал ручку во внутреннем кармане куртки. Как ни странно, эта девушка тоже шла в ту же сторону, но снова к ней обращаться он не собирался. У красных и белых кровяных клеток все равно не было много тем для разговора.

Она шла быстрым шагом, толкая тележку, а он следовал за ней с руками в карманах, наблюдая за ней и думая, что ему никогда не приходило в голову представить себе, как выглядела жизнь эритроцитов.

«Они живут дольше, чем мы, а еще очень быстрые и сильные. Но зато сражаться не умеют… Интересно, а как им вообще живется без ядра? Этот красный цвет хорошо выглядит, по крайней мере, на ее униформе. И ее волосы тоже красные — никогда в жизни не видел клетку с красными волосами».

— Ты следишь за мной?

Этот вопрос выдернул нейтрофила из размышлений. Да, в некотором смысле следил, но не намеренно — им просто нужно было попасть в одно и то же место.

— Мне просто надо к почке.

— Ой, мне тоже.

— Не советую, там сейчас война. Рак.

Ему стало одновременно грустно и смешно, когда она тут же испугалась и позвонила начальству, чтобы попросить поменять ей маршрут. Но ей отказали, и на ее лице появилось забавное выражение страха. Он услышал, что ее звали «Аe3803» или что-то в этом роде.

«Очень приятно, а я 1116 из отдела нейтрофилов U».

Прислушиваясь к чужим разговорам, у него появилась привычка представлять себе, что бы он ответил, если обратились бы к нему.

— Мне так страшно…

— Не бойся, я буду защищать тебя.

Он понятия не имел, почему произнес это вслух. Словно автоматическая реакция.

— Серьезно?

— Конечно, ты ведь мне одолжила ручку.

Вместо того, чтобы сбежать, она посмотрела на него. Какие у нее были красивые глаза. Или ему это только так казалось, потому что в них не показывалось ни следа злобы? Какая разница? Он их считал красивыми и все.

Если она бы не смотрела на него сейчас, он бы вытащил блокнот, чтобы записать, что ему понравились глаза клетки, что будет защищать клетку, которая была добра к нему, и что ему удалось поговорить с эритроцитом.

А еще что он ей рассказал интересный факт о теле, и она это оценила.

«Значит, так выглядит взгляд клетки, которая только что научилась чему-то новому», — подумал белый солдат, наблюдая за сотрудницей службы доставки, пока она осматривала мир вокруг себя. Она была еще новенькой.

Но у каждого путешествия был конец.

Он сдержал слово, защитил ее. И этим способом выполнил последнюю задачу, а его жизненный цикл пришел к концу.

Жизнь была такой жестокой! Заканчиваться именно тогда, когда ему захотелось пожить еще немного дольше! Впервые у него возникли вопросы для блокнота, которые не были печальными.

«Почему у нее красные волосы?

Почему они короткие?

Почему у нее приятный голос?

Почему она так добра ко мне?

Почему мы не познакомились раньше?

И почему я должен умереть… когда наконец захотел жить?»

— Значит, ты сейчас умрешь… Почему именно сейчас? Мы же могли бы стать друзьями! — спросила она его, но, несмотря на все, он ощутил радость — радость от того, что она хотела дружить с ним.

— Ты на меня произвела такое впечатление, что я тебя буду помнить в следующей жизни и даже, может, еще и в той после нее, — ответил он с улыбкой. С самой первой искренней улыбкой за все время своего существования.

— Не забывай меня.

— Не буду. Увидимся.

«Обязательно увидимся, клянусь!»

* * *

Прибыв в зал ожидания, нейтрофил был вынужден сдать оружия и все, что носил с собой, кроме одежды. Это он и сделал, но спрятал ручку.

По дороге в помещение, где разберут его тело, он ее снова вытащил из кармана и пока ждал, чтобы перед продолжением процедуры был заполнен нужный документ, приподнял рукав и написал на ладони: «Мы снова увидимся?»

Затем зашел, посмотрел на записку и в конце концов стер вопросительный знак большим пальцем второй руки.

Ведь говорят, что каждый сам пишет свою судьбу.