Демонически забавная прогулка (джен)

Грелль от души обрадовался новой роли — такой, которая ему бы ни за что не пришла в голову.

А еще благодаря Спирсу можно было ввязаться в очередное опасное приключение, которое обязательно закончится кровопролитием... Но это опционально, оно уже началось всего лишь с небольшой драки, и ожидать большего было бы слишком смело.

За первые два часа «прогулки» Грелль, на первый взгляд, узнал достаточно — благодаря тому, что сунулся в занюханный паб за виски. Ему же надо было принять хоть какое-то лекарство от жуткого озноба и слабости, заставляющих его не только выглядеть слабым и беспомощным (что отлично для роли), но и чувствовать себя немощным и больным (что ужасно и непрофессионально).

Вечером посетители паба почему-то приняли «молодую прекрасную скорбящую вдову» за проститутку или как минимум девицу, ищущую приключений. Какое оскорбление!

Образ Грелль подобрал максимально приличный и идеальный во всех смыслах — черный приталенный костюм с широкой юбкой и облегающим корсет пиджаком, украшенным лишь россыпью темно-фиолетовых мелких пуговиц, гармонирующих с такими же бантиками у подола, на рукавах, на шляпке и ленточками того же цвета, подхватывающими вуаль.

А эти варвары за столиками одобрительно цокали языками, свистели и отпускали сальные намеки. Дикари! Молодая вдова или дева в трауре должна вызывать совсем другие чувства.

Когда особенно проникшийся его красотой и неприступностью посетитель осмелился схватить его за талию, Грелль ахнул от негодования, но усмехнулся и спросил соблазнительным шепотом, глядя в красное обветренное лицо молодого парня лет двадцати:

— Хочешь развлечься, да?

— С такой красоткой любой захочет, — пьяно ухмыльнулся «кавалер».

— И я хочу. Не повезло тебе, — констатировал Грелль, перехватил кисть искателя приключений и, выворачивая ее, потащил того в темный переулок за пабом.

Руку ухажера Грелль решил не ломать — в конце концов, тот не так уж сильно его оскорбил и мог стать источником информации. Раз просиживает штаны в пабе едва ли не напротив театра.

Поэтому пришлось ограничиться хуком справа, парой ударов в солнечное сплетение и несколькими пинками под ребра.

Когда бедолага пришел в себя, Грелль подцепил носком сапога его подбородок и вздохнул:

— Теперь до тебя дошло, что не стоит домогаться юной дамы в трауре?

Ухажер смотрел на него с тупым обожанием в прояснившемся взгляде, и Грелль с досадой вонзил тому каблук в грудь — чтобы было больно, но не до переломов.

— Что молчим? Где извинения? — спросил Грелль.

Да, жертва, похоже, сильно ударилась головой, если могла нести такой воодушевленный бред:

— Прости меня! Ты потрясающая! Может, забудем все, и... я тебя угощу чем-нибудь? Познакомимся...

— В другой раз. Лучше скажи мне, хотя ты и не похож на театрала...

— Что это не похож, я каждый день там декорации двигаю! — энтузиазм из парня так и пер. — Если тебе надо в театр, так я проведу! Что хочешь сделаю.

— А вот это уже интересно, — Грелль отпустил свою жертву и отступил на пару шагов.

Он очень настороженно относился к такой смене настроения и восторгу со стороны тех, кого только что избил. Нет, люди, конечно, бывают разные, но кто в здравом уме станет вести себя так, как этот влюбленный в морок мазохист?

— Пойдем познакомимся, — милостиво согласился Грелль, немного поколебавшись. — Зовут тебя как?

— Сэм Мерчинс, — все еще по-идиотски улыбаясь, ответил парень, отряхивая основательно побитый жизнью пиджак.

Сэм оказался отличным источником информации — и ради этого Грелль терпел его компанию целый мучительный час. Комплименты парень отпускал совершенно мимо задуманного Греллем сценария — и это было почти невыносимо. Кому понравится, если его роль вызывает совсем не те чувства, которые изначально планировал режиссер или актер? Но приходилось стиснуть зубы и терпеть, запивая возмущение горячим глинтвейном. Хорошо, что жнецы смерти никогда не пьянели — иначе Грелль бы в лучшем случае уснул, в худшем — выдал бы незабываемое шоу, которое бы ни к чему хорошему не привело.

— Интересно как! — воскликнул Грелль по окончании какой-то закулисной байки про призрак актера, которую почти полностью пропустил мимо ушей. — А что — часто кто-то умирает на сцене и становится духом театра?

— Нет, конечно, этому привидению уже сто лет без малого! — Сэм внезапно задумался и даже, кажется, испугался. — А Марго Крейвен... ох, надеюсь, она не поселится за сценой... Не хотелось бы ее встретить среди шестерней подъемного механизма...

— Неужели она умерла? — пораженно выдохнул Грелль.

Он почувствовал, что на верном пути, и воспрял духом. Значит, он не зря потратил час на разглагольствования Сэма.

— Да только сегодня! Во время репетиции закатила скандал, довела до слез Энн Роуз и ушла в свою гримерку, еще и дверью шарахнула и заперлась. Когда через час ее решились обратно позвать — выбили дверь и обнаружили мертвой. Сердечный приступ, в гримерку никто не заходил, если не залез по отвесной стене.

— Какое горе! Какая утрата! Мой Гордон так ее хвалил...

— Твой муж... он что — был древним маразматиком, помнившим ее молодой? Говорят, она была очень красива. Или у него что-то со вкусом? Как можно хвалить этого старого толстого склочного крокодила? Все безумно счастливы, что наконец от нее избавились — вот два года назад умер режиссер... мистер Ромонд, тоже характер не сахар, но не поверишь — мы полгода опомниться не могли, все грустили. А сейчас... Дожила до девяноста трех, изводила всех.

— Почему ее просто не выгнали? — от любопытства у Грелля даже насморк прошел.

— А вот непонятно, да... Вроде с владельцем театра у нее ничего не было...

Сэм попытался задуматься, но Грелль спросил, пораженный догадкой:

— И что — каждые два года в театре кто-то умирает?

— Не знаю, я только пять лет у них работаю.

Что-то тут было нечисто, Грелль чувствовал это каждым нервом, но никак не мог понять, что именно. Что-то зловещее и абсурдное так и просило, чтобы Грелль его заметил на свою голову. Надо было бы как-то направить болтливость Сэма в нужное русло, но вот беда — Грелль никак не мог взять в толк — какое русло ему нужно.

В носу снова засвербело, Грелль в тысячный раз с трудом сдержался и не чихнул, только скорбно фыркнул. Промокнул глаза платком и сказал, притворяясь, что его душат рыдания:

— Может, мой Ричи видел ее в юности... или в детстве... Не верю, что он мог восхищаться страшной теткой. Может, не такая уж она была и страшная?

— Да что ты убиваешься за этого твоего Ричи? Пойдем, покажу тебе фотографию труппы, — взвился Сэм.

Грелль перевел дух — ослепленный любовью собеседник не заметил мутаций имени «почившего супруга», который только что был Гордоном.

— Покажи, пожалуйста! — Грелль в притворной ярости стукнул кулаком по столику. — Если он мне врал, то нечего и убиваться по этому... лжецу! И хранить ему верность!

Окрыленный Сэм чуть ли не бегом довел его до черного хода театра, помог подняться по узкой и крутой лестнице, протащил по фойе и отпер роскошную дубовую дверь, объяснив:

— Кабинет директора, здесь есть фотоальбом с прошлых гастролей... Или... Вот, точно, его летопись театра... Сейчас... — он взял со стола огромный фолиант и раскрыл его в самом конце. — Убедись сама!

На фото можно было безошибочно найти Марго Крейвен — она восседала на кресле-троне по центру фотографии. Гримаса на ее толстом и обрюзгшем лице выражала презрение ко всему миру и крайнее высокомерие. Воображение она определенно поражала — монументальной уверенностью в собственной неповторимости. Грелль застыл, якобы в удивлении, бегло посмотрел на остальных актеров, сам не зная почему. Ничего выдающегося — чуть красивее среднего человека, но ни одно лицо не было настолько запоминающимся, как у Марго.

— Ой, — Грелль чуть не выронил альбом, от испуга приложив руку ко рту, перехватил, раскрыв на более ранних изображениях. — Она и правда страшная... Но, вдруг в молодости была лучше? Тут еще рисунки какие-то... Фотографий тогда не было... А, тут написано — владелец театра нанял художника, чтобы запечатлеть труппу... Марго прямо красавица.

— Ну, ничего такого уж выдающегося, хотя симпатичная, — нехотя признал Сэм.

Грелль же оцепенел — не от того, какие метаморфозы произошли с красивой большеглазой блондинкой, что она из грациозной лани превратилась в неповоротливого и злобного бегемота с маленькими глазками. Прискорбное зрелище, но частое и не особо интересное. Грелль зацепился за одно и то же лицо — и на пожелтевшем от времени рисунке, и на недавней фотографии. Да, присутствовал минимум отличий — актер с вьющимися светлыми волосами превратился в черноглазого коротко стриженного, но ни безупречный изгиб губ, ни волевой подбородок, ни прямой нос не подверглись изменениям. Имена были разные, и никакое родство между... пятерыми актерами не прослеживалось.

Дело было и вправду плохо, но пока еще не настолько плохо, чтобы звать Спирса.

Грелль еще раз перелистал альбом, со вздохом отдал его Сэму и печально сказал:

— Нет, это так тяжело и жестоко... Не могу, мне надо побыть в одиночестве, чтобы принять все... Ах, Ричи, как ты мог?

— Ну что ты... — попытался утешить его Сэм, благоразумно не подходя ближе. — Все уже в прошлом, забудь.

— Что ты не понял в фразе «мне надо побыть в одиночестве»? Проводи меня, возьму кэб и... мне необходимо подумать.

Грелль вышел в фойе и замер, проклиная свою везучесть, — прямо мимо них шел тот самый вечно молодой красавец в окружении трех юных актрис.

Сомнений не было — человек, носивший сейчас имя Томаса Мура, являлся самым что ни на есть настоящим демоном.

— Но... мы же еще встретимся? — с надеждой спросил Сэм, запирая кабинет.

— В твоих интересах, чтобы мы не встречались как можно дольше, поверь, — автоматически прошептал Грелль и еще тише сказал: — Уилли, у нас тут все демонически запутано, если ты меня еще слышишь.

С одной стороны — у Грелля была вся информация, которую он мог получить, с другой — он узнал явно недостаточно. Какая связь между прекрасным Муром и Марго Крейвен? Как это связано с паранойей Спирса?

Томас Мур скользнул равнодушным взглядом по Сэму и Греллю и отвернулся к одной из своих собеседниц, как раз спросившей:

— Но как же мы без вас?

— Да, очень грустно, что вы уходите, — подхватила другая, повиснув у него на локте.

Компания проплыла мимо, и звуки разговора стали невнятными, заглохнув за поворотом коридора.

Грелль понадеялся, что демон не понял, кто скрывается под личиной «молодой девицы в трауре», но надежда была, прямо скажем, весьма робкая, нежизнеспособная и опрометчивая. Жнецы смерти и демоны мгновенно распознавали друг друга.

«Ну ладно, может, мне попался ненаблюдательный демон, тогда за ним надо проследить, если он действительно слеп или решил, что жнец смерти в театре — нормальное явление. Или сам придет, и тогда без Спирса не обойтись, но этот зануда наверняка меня правильно понял, если услышал», — Грелль тряхнул головой и капризным голосом послал Сэма за кэбом.

План был таков — доехать до ближайшего поворота, вернуться к театру по крышам, следовать за Муром и где-то по пути вызвать Спирса.

Помеху для блестящего плана представлял Сэм, которого было немного жалко — не каждый день ролям Грелля доставалась хотя бы толика того восхищения, лавину которого на него обрушили. Следовало как-то вознаградить восторженного зрителя — и явно не смертью от когтей демона или шоком от раскрытия личности неземного создания, в компании которого он провел вечер. В такой ситуации непрерванная жизнь, разумеется, станет лучшей наградой.

Пришлось рассказать нечто жуткое про «юную вдову», что напугало бы любого потенциального ухажера. Разумеется, был шанс, что Сэм, услышав про злодеяния прекрасной девы, выразит готовность помогать во всех дальнейших, но в таком случае сам виноват и заслужит встречу с демоном и Греллем Сатклиффом.

— Ах, Сэмми, спасибо, моя благодарность не ведает границ, ты снял огромный валун с моей души и стер его в пыль, — Грелль опирался о руку Сэма, идя к кэбу, и благодарно всхлипывал, восхваляя насморк. Тот наконец помогал сыграть самые что ни на есть настоящие рыдания.

Грелль подбавил в голос сумасшествия и удовлетворенно заявил:

— Ты спас меня от мук совести — голос из зеркала был прав, когда убедил меня убить Гордона, этого похотливого маразматика, сходящего с ума по жирным крокодилицам.

— Ричи? — переспросил оторопевший Сэм.

— И Ричи тоже, — согласился Грелль. — Утешить он меня вздумал, как же! А сам только и облизывался на наследство. Никому нельзя верить, всем вам нужно только одно. Лишь дух зеркала... ему можно доверять. А тебе... не знаю, надо спросить...

На счастье Грелля, Сэм поверил, что помогает сесть в кэб сумасшедшей или одержимой красавице и был счастлив легко отделаться — даже не спросил адрес, когда Грелль очень выразительно посмотрел в карманное зеркальце и издал разочарованный стон. К стону прилагался весьма выразительный жест, когда рука Грелля сжала рукоять небольшого кинжала, якобы случайно выпавшего из сумочки.

— Ой-ей-ей, совсем забыл, мне срочно надо вернуться в театр, ты сама доедешь? — хлопнул себя по лбу Сэм и, не дожидаясь ответа, сбежал.

— Вот все вы так — в кусты при малейшей опасности, нет бы благородно помочь деве в беде и спасти ее от демона, — довольно хмыкнул Грелль, расположившись с комфортом на сиденье, после того как дал кэбмену инструкции, сыграв микророль преследуемой назойливым ухажером девушки, которая отослала того на минуту, срочно должна скрыться и щедро заплатит за короткую поездку.

Он с наслаждением сдернул шляпку — она оказалась мала, если забрать под нее все волосы, и уже полчаса назад превратилась в пыточное орудие.

Грелль лениво потянулся, закинув ноги на сиденье напротив, с удовольствием чихнул, и тут же резко дернулся в сторону, когда что-то царапнуло корсет. На том месте, где он только что сидел, торчало острое тонкое лезвие и металл, блеснувший в свете фонарей, определенно, был не совсем обычен.

— Да что за люди?! Ни поболеть нормально, ни подумать, ни насладиться покоем! — злобно сузил глаза Грелль. — Нет, всем я нужен, когда просто пошел погулять!

Положим, с одним демоном Грелль мог бы справиться, но насморк и слабость вносили коррективы и снижали самомнение до самой нижней планки. Правда, оставался вариант ошарашить демона и застать его врасплох... Да, так шансы повышались, хотя придется пожертвовать перчаткой.

Лезвие дернулось, уползая в дыру, Грелль перехватил его ладонью, чтобы отсутствие сопротивления не дало понять убийце, что удар пришелся мимо цели.

— Я уже здесь, — отозвался динамик на его руке. — Могу ударить его со спины.

Уильям с вероятностью девяносто процентов оказывался в нужное время в нужном месте.

— Нет, я сам разберусь, — Грелль обмяк на сиденье, изображая труп.

Он должен был выглядеть как смертельно раненый жнец смерти — хотя бы в течение двух секунд, пока демон к нему не приблизится.