Хроники последней Империи (джен)

Солнце освещало череду необычайно похожих друг на друга домов с чрезмерно ухоженными садиками. Этот городок был одним из тех, где смерть любимой кошечки у какой-нибудь пожилой леди было событием всех соседей. Все как у всех, каждый житель, казалось, с рождения знал, как будет расти, в какой школе учиться, где работать и как умрет. Любое отклонение от плана для этих людей было чем-то немыслимым. Где же еще могла жить такая семья, как Дурсли. Приветливая мать — Петунья Дурсль, которая знала все новости в городе. Примерный отец — Вернон Дурсль, возглавляющий фирму по производству дрелей. И их сын Дадли, упитанный пятилетний мальчик с короткими соломенными волосами.

Казалось бы, что может быть лучше, но у семьи Дурслей была одна тайна, которую они охраняли тщательней, чем драгоценности Петуньи, доставшиеся ей в наследство от родителей. В доме номер четыре жил еще один человек, племянник Петуньи Гарри Поттер, ровесник Дадли.

Все началось первого ноября почти четыре года назад. Петунья, как обычно утром, решила выставить бутылки для молочника, когда на крыльце своего дома обнаружила сына своей ненавистной сестры с запиской позаботиться о нем до совершеннолетия. Но, как ни странно, она все же приняла племянника, о чем жалела почти каждый день. Мальчик был несносен, непочтителен, портил все, к чему прикасался, не мог выполнить даже самую простую работу, а самое ужасное в том, что он был таким же как его мать! И Петунья решила во что бы то ни стало выбить из него ненормальность.

Сейчас же этот зеленоглазый ребенок проснулся в своей «комнате под лестницей» и теперь терпеливо ждал, когда тетя Петунья придет его будить, как это и происходило каждое утро. Заправив свою кровать, а точнее скатав в рулон простынь и два одеяла, которые ему служили спальным местом, мальчик снял старую безразмерную футболку своего кузена, что была для ребенка ночной рубашкой, и переоделся в свою рабочую одежду. Чьей она была раньше, мальчик не знал, но по этому поводу переживал не сильно. Нащупав очки, которые лежали рядом на деревянном ящике, ребенок надел их и смиренно ждал начала нового дня. В чулане, а именно так назвал бы эту комнату любой нормальный человек, не было окон, а свет включался с другой стороны двери, но Гарри уже давно привык к этому.

На самом деле Гарри не боялся темноты. Она давала ему ощущение защиты. В темноте он не чувствовал себя одиноким. Все плохое с ним происходило, когда было светло. Каждый день тетя, подходя к двери его чулана, включала свет. Это и было начало дня. Гарри очень скоро возненавидел маленькую тусклую лампочку, освещающую его коморку, он даже один раз решил разбить ее, но после того, как тетя оставила парня без еды на три дня, понял, что со светом придется смириться. Хотя лампочка и перегорала по нескольку раз в месяц. За что ребенка тоже наказывали, но не так сильно.

Гарри услышал звук приближающихся шагов и щелчок выключателя. В чулане сразу же стало светло, отчего ребенку захотелось куда-нибудь спрятаться.

— Вставай и быстро на кухню, иначе останешься без завтрака, — сообщила Петунья и отодвинула запор на двери.

Гарри покорно встал, вышел из чулана и направился на кухню.

— Мальчишка, мне тебя весь день ждать? Последи за беконом, — с этими словами Петунья развернулась и вышла из кухни.

Гарри покорно подставил табуретку к плите, взял лопатку и продолжил готовить. Минут через двадцать вернулась Петунья и увидела, что Гарри бездельничает.

— Неблагодарный, мы тебя кормим, даем тебе крышу над головой, а ты не хочешь хоть чем-нибудь отблагодарить нас? — тетя замахнулась на ребенка, но тот не отшатнулся. Гарри уже давно понял, что если будет сопротивляться, то потом будет больнее и поэтому ждал удара.

— Я сделал то, что Вы просили, тетя, — глухо сказал мальчик, но Петунья его услышала.

Она подошла к сковороде и оценила работу мальчика.

— Что ж, ты не смог все испортить. Садись, — женщина показала мальчику на табуретку, подошла к холодильнику, достала вчерашние макароны и всучила тарелку Гарри. — Вот. Потом помоешь посуду и найдешь меня, — сказав это, Петунья ушла наверх, будить своего мужа и сына.

Гарри ел холодные макароны очень быстро. Он понимал, что это может быть единственным, что ему удастся съесть за сегодня, но дядя мог отобрать и их. Поэтому первостепенной задачей Гарри сейчас было съесть все, что ему дали до того, как Вернон спуститься на кухню.

С этим Гарри справился быстро и уже мыл посуду, когда на кухню вошли Дурсли. Посмотрев на ребенка, стоящего у раковины, Петунья закусила губу, но ничего не сказала. Семья села за стол. Гарри домыл посуду и теперь не знал, что делать. Тетя ясно дала ему понять, что даст следующее задание, когда он помоет посуду, но отвлекать ее от завтрака мальчик не решался.

В этот момент принесли почту.

— Щенок, хватит так на меня смотреть, сходи за почтой,— рявкнул на Гарри мужчина.

— Конечно, дядя Вернон,— отозвался мальчик и пошел к двери. На пороге лежало множество конвертов, которые он начал собирать. Но одно письмо отличалось от остальных. Оно было почти в два раза больше обычного, сделано из какой-то желтой бумаги, без марки и с адресом, написанным рубиновыми чернилами. Гарри преодолел желание немедленно открыть загадочное письмо и понес его с остальными на кухню.

— Что так медленно?— зло уронил мистер Дурсль и забрал почту.

Вернон начал перебирать письма и увидел необычный конверт. Мгновенно лицо дяди приобрело насыщенный багровый цвет.

— Петунья, это этому уроду! Они пишут ему письма!— заорал дядя дурным голосом.

— Но это просто смешно, мальчишка еще не умеет читать,— попыталась успокоить мужа Петунья.

— Зато я умею! Больше Поттеров в моем доме не живет. Письмо этому выродку, причем от них. Ты только посмотри на конверт! Даже чернил нормальных у них нет!— продолжал Вернон, передав жене письмо.

Петунья взяла конверт в руки и начала рассматривать. Желтая бумага с замысловатой восковой печатью в виде змеи и розы. Адреса на конверте не было, зато был указан адресат, а так же предупреждение. Все это было выведено кроваво-красными чернилами, хотя Петунья могла поклясться, что это кровь.

— Сыну Джеймса и Лили Поттер лично в руки в день его пятилетия. Любой другой, открывший конверт, сгорит в дьявольском пламени,— прочитала Петунья

Повертев конверт еще немного и, убедившись, что кроме странных слов никакой опасности он не представляет, она попыталась открыть его. Как только она надавила на печать, женщину окутал черный туман, который перекинулся на руки. С жутким криком миссис Дурсль отбросила от себя письмо, но странный туман дошел уже до локтя и продолжал разрастаться все дальше и быстрее. Вот дым полностью поглотил несчастную и загорелся. Вернон смотрел, как его жену съедало пламя, слизывая ее волосы, и не мог пошевелиться. Мистер Дурсль видел, как в огне бьется его жена, но не мог ничего сделать, и вот уже женщина перестала кричать, а ее тело догорало на ковре в гостиной.

Конверт упал к ногам Гарри, и тот, повинуясь своему внутреннему голосу, схватил его и засунул под рубашку. Это привлекло внимание Вернона. Увидев, как мальчик судорожно прячет письмо, которое только что убило его жену, мужчина рассвирепел. Его глаза наполнились кровью. В этот момент Дурсль-старший не мог не то что осознавать свои действия, но и мыслить вообще. Медленно развернувшись к Гарри, который сжался под безумным взглядом своего опекуна, мужчина закричал.

— Я знал, что так будет! Ты, отродье, ты убил ее!!! — Вернон схватил ребенка за ворот футболки.— Надо было от тебя сразу избавиться. Такие уроды не должны жить!— Мужчина отбросил Гарри к стене.

Удар был сильным. Перед глазами ребенка замелькали красные точки. Стекла очков разбились. Несколько мелких осколков вонзились в лицо, остальные рассыпались по полу. Гарри понял это, когда ощутил, как те врезались в руку, на которую он решил опереться, надеясь встать. Последовал новый удар, послышался хруст. Ребенок с ужасом понимал, что это звук его ломающихся костей. Снова удар, и на этот раз по груди. Стало очень трудно дышать, перед глазами поплыл кровавый туман.

Гарри не понимал, что происходит. Судорожно прижимая конверт к себе, он захотел оказаться где-нибудь в другом месте, все равно где, лишь бы там не было дяди. Мальчика окутало пламя, но оно не обжигало, нет. Наоборот, в этом огне мальчик нашел поддержку, ему хотелось, чтобы этот миг никогда не заканчивался. Но огонь вокруг внезапно погас. Краем сознания Гарри заметил, что лежит на чем-то холодном, но мягком. И тут все померкло.

Сознание пришло к Гарри вместе с чудовищной болью, но не было сил даже закричать. Тем не менее, мальчик чувствовал, что оставаться на месте неосмотрительно. Поэтому Гарри встал, точнее, хотел встать, но резкое головокружение нарушило его планы, его затошнило и единственным выходом стало вновь опуститься на траву. Гарри решил осмотреться. Зеленая трава, высокие деревья и темное небо над головой. Из этого напрашивался вывод, что сейчас он точно не у Дурслей. Хотя идей, как он тут оказался, у мальчика не было. Оставаться в лесу на ночь Гарри не хотелось, и он очень медленно встал, хватаясь за ближайшее дерево, переждал приступ тошноты и пошел вдоль так стати подвернувшейся тропинки.

Гарри остановился на небольшой поляне, которую явно облюбовали туристы. В центре было костровище, рядом с которым лежали несколько поваленных деревьев. Ими, видимо, пользовались как скамейками. Сил идти дальше не было, и мальчик решил немного отдохнуть. Острая боль в груди, напоминающая о сломанных ребрах, немного притупилась, и ребенок вспомнил о письме, которое до сих пор находилось под рубашкой.

Гарри бережно достал конверт. Страха он не чувствовал, наоборот, от конверта веяло чем-то родным. Откуда-то в ребенке взялась уверенность, что ничего плохого с ним не случиться. Собрав всю свою храбрость, он сломал печать.

Тотчас из конверта выступил серый дым, который образовывал что-то вроде облачка перед мальчиком, потом странный туман стал приобретать черты женщины в длинном платье с роскошными волосами, достающими до середины голени. Гарри не мог отвести от нее глаз, более красивого создания он никогда не видел. Женщина же грустно улыбнулась и заговорила:

— С днем рождения, милый. Я не знаю, говорили ли тебе родители, а если и говорили, то, что именно, но я — твоя настоящая мама. Мое имя Импера. Понимаю, что оставив тебя на пороге чужого дома, я потеряла право называть себя так, и, возможно, ты возненавидишь меня, что ж, я это заслужила,— девушка отвела взгляд в сторону, на ее лице застыла маска боли.— Но поверь, я не хотела этого. Сейчас я мертва и уже довольно давно. Вряд ли кто-нибудь смог бы представить, насколько я хочу увидеть твои первые шаги, услышать твое первое слово…,— женщина замолчала, казалось, что она готова расплакаться, но спустя мгновение ее глаза уже были наполнены решимостью и…. обреченностью.— Твой отец…— женщина запнулась и на секунду зажмурилась. Несколько мгновений она думала, что сказать дальше.— Он тоже мертв, он умер еще до твоего рождения. Прошу тебя, хотя и понимаю, что не имею право на это, не ищи о нас информацию. У тебя есть родители, они хорошие маги и они любят тебя. Последнее, что я хочу, так это то, чтобы из-за этого письма ты стал хуже к ним относиться,— Импера сказала это уверено настолько, что смогла бы убедить кого угодно, но мальчик понял, что на самом деле она убеждает в этом себя.— Возможно, я совершила ошибку, написав это, но я хотела бы, чтобы ты знал, что я дала тебе жизнь. Понимаю, что это эгоистично, но ничего не могу с собой поделать. Я оставила тебе наследство. Это не попытка откупиться, просто я хочу, чтобы ты ни в чем не нуждался. Деньги в сейфе банка Гринготс, тебе всего лишь нужно обратиться к Дергногу и сказать ему свое истинное имя. Я назвала тебя Деймос, но прошу, никому его пока не говори, это может быть опасно. В сейфе ты найдешь браслет Деменси, сделан он в виде серебристой змеи, обвивающей руку, В нем книги, которые я надеюсь, ты прочтешь,— женщина тяжело вздохнула и сжала в руке амулет, висевший на шее. Вдруг ее лицо озарила улыбка, настолько счастливая, что она, казалось, осветила все вокруг.— Я надеюсь, что амулет, который я оставила тебе, все еще с тобой. Он волшебный, хотя я и не знаю, для чего он нужен. Просто это единственная вещь, достаточно значимая для меня, чтобы оставить ее тебе как память обо мне. Я очень люблю тебя. Прощай, Деймос, прости меня! — из черных глаз Имперы текли слезы, но женщина как будто не замечала этого. Силуэт начал расплываться и, наконец, полностью растворился в воздухе. Письмо вспыхнуло и превратилось в пепел.

Мальчик долго не мог прийти в себя. Эта женщина была его матерью! Не заметить, что она любила его, было невозможно. Вдруг Гарри осознал, что женщина назвала его родителей магами. Слова маг, магия, волшебство не разрешалось говорить у Дурслей, именно поэтому мальчик хорошо знал их значение. А это значит, что его мама была волшебницей, как же иначе она могла послать такое письмо и оставить его на воспитание другим волшебникам. И возможно Гарри сам может быть магом и поэтому смог убежать от Дурслей….

Мальчик настолько замечтался, что не заметил, как на поляну вышел мужчина.

— Малыш, ты как тут оказался?— он смотрел на ребенка. Порванная одежда, синяки, все лицо в мелких царапинах.— Что с тобой?

— Я не знаю, сэр,— ответил ребенок.— Вы не могли бы проводить меня в Гринготс?

— Не знаю, что такое Гринготс, но тебе нужно в больницу, — сказал мужчина, приседая перед мальчиком.— Ты позволишь мне отвезти тебя, здесь недалеко трасса, там моя машина?

— Да, сэр, — глухо отозвался ребенок и попытался встать. Видимо, он сделал это слишком быстро, так как вновь почувствовал головокружение и свалился на землю.

— Бог ты мой! — мужчина бросился к ребенку и, взяв его на руки, понес к машине.

Гарри не мог больше сопротивляться усталости. Сильные руки несли его сквозь лес. Мужчина говорил что-то, но мальчик тотчас уснул и уже не слышал его.

Проснулся Гарри в небольшой чистой комнате с большим окном и белыми занавесками. В ней находилось несколько стульев, стол и кровать, на которой он, собственно, и лежал.

Дверь открылась, и в палату вошел мужчина.

— Доброе утро, я мистер Фергюс, твой лечащий врач, — сказал мужчина. — Тебя привезли к нам два дня назад, думаю, через некоторое время придет инспектор, чтобы разыскать твоих родителей и сообщить им, что ты у нас, — от этих слов мальчик побледнел, но врач, видимо, не обратил на это внимание. — Как твое имя?

— Гарри, сэр, — ответил мальчик.

— Ну что ж, Гарри, сейчас мне нужно будет сменить тебе повязки, ты уж потерпи, я знаю, что это больно, — мужчина присел около кровати и заглянул Гарри в глаза. — А потом я принесу тебе обед, ты, наверно, голоден? Ты ужасно тощий!.

— Да, сэр, — ответил мальчик.

Прошло несколько дней. Царапины почти зажили, а сломанные кости больше не напоминали о себе при каждом движении. Гарри отдыхал в своей палате, когда раздался стук, и открылась дверь.

В палату вошла сорокалетняя женщина с яркими рыжими волосами до плеч, прошла через всю палату и села за стол.

— Я инспектор по делам несовершеннолетних Амелия Симанс, — женщина достала блокнот и ручку. — Ты должен ответить на несколько вопросов. Ты понял, мальчик?

— Да, мэм, — отозвался ребенок.

— Очень хорошо. Как твое имя? — спросила инспектор, жестом показывая ребенку, чтобы тот сел.

— Поттер. Гарри, — немного погодя ответил мальчик.

— Имена родителей. Адрес, — задала следующий вопрос инспектор, не обращая внимания на ребенка.

— Лили и Джеймс Поттер, мэм, — ответил Гарри и опустил голову, — они умерли, когда мне был год, автокатастрофа.

— Опекуны. Адрес, — инспектор ждала ответа, но ребенок молчал. Женщина подождала еще немного и все-таки решила посмотреть на мальчика. — Кажется, я задала тебе вопрос, Гарри.

— Я не помню, — ребенок вжался в стул, молясь, чтобы его не отправили обратно к Дурслям. В больнице ему понравилось, здесь никто не отбирал еду и не заставлял работать весь день.

Инспектор увидела, что ребенок лжет.

— Мистер Поттер, говорите правду, иначе мне придется Вас наказать, — в голосе женщины проскользнула угроза, от чего ребенок постарался стать еще незаметнее.

— Тетя Петунья и дядя Вернон. Дурсли. Литтл Уингинг, Тисовая улица, дом номер четыре, — затараторил Гарри, не смея поднять глаз со своих кроссовок.

— Все понятно, что ж, выйди пока, ты пробудешь в больнице еще несколько дней, а я должна связаться с твоими опекунами, — женщина посмотрела на ребенка и жестом указала на дверь. Тот медленно встал со стула, а потом чуть ли не побежал к двери и быстро закрыл ее с другой стороны.

Женщина посмотрела на стул, на котором не так давно сидел мальчик, и еще раз прочитала адрес, который тот дал. Ехать так далеко не хотелось, тем более ребенок мог соврать, он же сказал сначала, что не помнит имен своих опекунов.

В дверь постучались.

— Войдите, — отозвалась инспектор.

В палату вошел врач, который занимался Гарри.

— Вы узнали то, что хотели? — спросил он, садясь на стул.

— Да, типичный случай, — ответила инспектор скучающим голосом. — Сбежал от опекунов, видимо несколько недель бродяжничал, наткнулся на хулиганов, те его избили и бросили в лесу, откуда его и привезли к вам, — тон женщины не давал возможности усомниться в этих словах.

— Но мне не показалось, что ребенок мог сбежать. Он вежлив с персоналом, да и ведет себя просто замечательно, у нас взрослые более капризны, — решил встать на защиту малыша врач.

— Он уже сейчас умеет замечательно врать. Уверена, он просто пытается Вас разжалобить. И, как я вижу, у него это неплохо получается, — сказала инспектор.

— Возможно, Вы правы, — смирился врач.

Несколько дней Гарри ждал, когда за ним приедет дядя и заберет домой, чтобы закончить то, что начал. Но дяди все не было, и Гарри уже почти успокоился. Ему дали новые очки, которые были даже лучше, чем предыдущие. Мальчик спросил о Гринготсе уже всех врачей больницы, но никто ничего не знал, а к магии все относились как к сказкам. Гарри решил, что маги прячутся, чтобы обычные люди не делали им плохо, и перестал пытаться что-либо узнать.

В палату вошел мистер Фергюс.

— Как ты сегодня себя чувствуешь, Гарри? — спросил врач.

— Все хорошо, сэр, — ответил ребенок, ни капельки не солгав.

— Вот и отлично…

В дверь постучала и сразу же вошла Инспектор.

— Я Вас искала, мистер Фергюс, — женщина покосилась на ребенка, но потом решив что-то для себя, села на один из стульев, находящихся в палате.

— Добрый день, инспектор, — отозвался врач.

— Я съездила по адресу, который мне дал мальчишка, — растягивая слова, произнесла женщина. — Соседи не видели семью Дурслей несколько дней. Куда они уехали, никто не знает. О том, что в доме жил еще племянник знала только миссис Фигг, странная женщина. У нее, наверное, кошек больше, чем во всем Лондоне и все такие здоровые. Сестра Вернона Дурсля — Мардж наотрез отказалась взять племянника к себе, ссылаясь на то, что мальчик невоспитан и проявляет врожденные криминальные наклонности.

— Видимо, придется отдать мальчика в приют. Но документы будут готовиться слишком долго, а я больше не могу держать его в больнице. Мальчик почти здоров.

— Я знаю один приют в Лондоне. Там быстро сбивают спесь с таких, как он. Думаю, что смогу сделать так, чтобы парня оформили уже на этой неделе. Директриса — моя школьная подруга, — сообщила инспектор. — Я приеду на этой неделе, чтобы забрать его из больницы. Точнее сообщу по телефону, — женщина развернулась на каблуках и стремительно вышла из кабинета.

— Ничего, Гарри, я думаю, что ты недолго пробудешь в приюте, очень скоро найдутся твои опекуны. А если даже этого не произойдет, то тебя наверняка усыновит какая-нибудь хорошая семья, — заверил ребенка врач.

— Благодарю Вас, сэр, — ответил ребенок и отвернулся к стене.

Через три дня в палату пришла все та же инспектор и велела собирать вещи. Через час мальчик уже стоял у ворот больницы и смотрел на чудовищного вида машину, в которой ему предстояло ехать.

— Что уставился, залезай, — прикрикнула на него женщина.

Мальчик решил, что в данном случае спорить бесполезно.

Они долго ехали, пока не остановились у покосившихся железных ворот.

— Быстро вылезай, я не собираюсь тратить на тебя весь день, — рыкнула инспектор и, схватив Гарри за рукав, вытащила из салона.

За забором было три четырехэтажных здания с одинаково облупившейся краской.

На углу ближайшего из них стояли подростки и курили, прошедший рядом охранник не обратил на это никакого внимания.

— Что высматриваешь? Пока я здесь, не сбежишь. А сейчас за мной, — приказала женщина и двинулась к центральному зданию, которое смотрелось чуть менее запущенным, чем остальные.

Первое, что почувствовал Гарри, войдя в здание, это удушающий запах. Казалось, что здесь не проветривали несколько лет. На полу валялись окурки. Инспектор даже не поморщилась и прошла к двери, на которой гордо красовалась табличка «Директор», и постучала.

— Войдите, — раздалось из-за двери.

Инспектор открыла двери и втолкнула туда ребенка, затем вошла сама.

— Добрый день, Аманда. Это тот самый паршивец, о котором я говорила, принимай, а мне пора, сама понимаешь, — сказав это, женщина удалилась, не дав директрисе и слова сказать.

— Добрый день, мэм. Я — Гарри Поттер, — сказал мальчик, войдя в кабинет директрисы.

— Добрый, добрый. Присаживайся, Гарри. Конфетку? — предложила пожилая женщина, сидящая за большим дубовым столом, и протянула мальчику вазочку, наполненную карамелью.

— Нет, спасибо, мэм,— вежливо отказался Гарри и сел на стул перед столом директрисы.

— Как знаешь, а я, пожалуй, съем, — сказала она и взяла одну из конфет.

— Добро пожаловать в Стокуэлл! Эти стены станут твоим домом до совершеннолетия или до усыновления. Думаю, с твоей внешностью мне удастся подобрать тебе подходящую семью довольно быстро, — директриса говорила скучающим тоном. У Гарри сложилось мнение, что она повторяет это каждому ребенку, оказавшемуся в этом кабинете.

— Спасибо, мэм, — ответил ребенок, вглядываясь в лицо женщины.

Чего-чего, а благодарности она точно не ожидала. Уже почти распечатанная конфета выпала из ее рук и упала на юбку. Но директриса этого даже не заметила. Она каким-то странным взглядом смотрела на ребенка. В ответ на это Гарри предельно вежливо улыбнулся, чем добился того, что и фантик от конфеты полетел вниз. Тем не менее, женщине удалось взять себя в руки довольно быстро.

— Сейчас сюда придет Элизабет Тернер, она одна из воспитателей нашего пансионата. Элизабет проводит тебя до комнаты и объяснит основные правила, — сказала директриса и больше не обращала внимания на мальчика.

Гарри не знал, что ему делать. Женщина явно дала понять, что отвлекать ее не стоит, но и уходить не разрешила. Нарушать тишину было бы опрометчиво, ведь он только что старался показать директрисе, что он воспитанный. Оставалось только дальше сидеть на стуле. Он и сидел, внимательно изучая обстановку кабинета. Белые обои с рядами больших розовых бантиков и старинная мебель, явно оставшаяся от прошлого хозяина кабинета. Большие шкафы до упора забитые книгами, множество всяческих вещей на многочисленных полках, о назначении которых Гарри даже не догадывался, и просто невероятное количество фотографий неизвестных людей, которые, казалось, смотрели прямо на него.

От созерцания кабинета мальчика отвлек резкий стук в дверь.

— Войдите, — тотчас откликнулась директриса.

Дверь открыла девушка лет двадцати с очень уставшим видом, и даже то, что она сейчас стояла перед начальницей, не помогло ей изобразить хоть какую-нибудь заинтересованность в работе.

— Вызывали, миссис Смит? — спросила девушка, входя в кабинет.

— А, это вы мисс Тернер, проходите, — поприветствовала ее директриса. — Это,— женщина указала рукой на сидящего мальчика — Гарри Поттер, наш новый воспитанник, о котором я говорила тебе утром. Проводи его в комнату и объясни основные правила, — сказав это, миссис Смит откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Немного помолчав, она добавила. — Можете идти, мисс Тернер.

Девушка подошла к Гарри и положила ему руку на плечо, чтобы тот встал и шел за ней. Путь до комнаты они проделали в полном молчании. Гарри пытался запомнить дорогу, а Элизабет думала о чем-то своем, поминутно ускоряя шаг, поэтому очень скоро мальчику пришлось практически бежать за воспитательницей.

Они достаточно быстро дошли до старого, некогда белого четырехэтажного здания. Рядом с крыльцом всё так же стояли парни и докуривали сигареты. Элизабет хотела сделать им замечание, но потом передумала, понимая всю бесполезность. Ребята же оценивающе рассматривали Гарри, что последнему совсем не нравилось, но он решил не подавать виду. Сделав самое равнодушное выражение лица, на которое он был способен, мальчик проследовал за воспитательницей в общежитие.

Длинный грязный коридор, насмерть пропахший кошками и освещавшийся тремя лампами, (остальные были просто разбиты), и окном, не мытым последние двадцать лет, казался невероятно темным. По обе стороны коридора были двери, на некоторых из них красовались таблички, такие же грязные, как и все в этом здании, но Гарри удалось разглядеть названия: библиотека, столовая, учительская, спортзал, игровая, склад, бухгалтерия….

Лестница и уже другой коридор и другие двери, без табличек, просто с номерами. Девушка подвела его к двери с номером 273, открыла дверь и вручила ему ключ.

— Здесь будет твоя комната. Распорядок дня на стене. Обед через час. Опоздаешь — останешься голодным, — проговорила девушка на одном дыхании, стараясь как можно быстрее справиться с поручением и вернуться к своим делам. — За нарушения у нас назначаются взыскания. Правила тебе объяснит кто-нибудь из старших. Отбой ровно в одиннадцать, если тебя после этого времени не будет в комнате, ночевать будешь на улице, общежитие закрывается сразу после отбоя. Если тебя не будет на утренней перекличке, об этом сразу же узнает директриса и назначит соответствующее наказание, причем не зависимо от того, проспал ты или сбежал. На территории запрещено употреблять или хранить алкоголь и наркотики. Курить тоже нельзя, по крайней мере, в здании. Убирать в комнате будешь самостоятельно, коридоры моются в порядке очереди, но это тебе тоже объяснят. Медпункт на первом этаже, там же находится столовая, библиотека и учительская. Если возникнут проблемы, которые не можешь решить самостоятельно, обращайся к старшим. Воспитателей отвлекать только в крайнем случае. Занятия проходят в соседнем здании. Их пропускать я тебе тоже не советую, за этим строго следят. А сейчас располагайся и чувствуй себя как дома. — Элизабет дождалась, пока взгляд ребенка сфокусируется.— Ты понял меня?

— Да, мэм, — отстраненно ответил Гарри и вошел в комнату.