Три весны Харухи (гет)

Она ничего не рассказала Тамаки и чувствовала себя предательницей из-за этого. Хотя и сама не могла определить для себя — о чëм рассказывать? Иногда ей казалось, что Кëя намекает на что-то весьма определённое, а иногда — что она просто не так всё поняла и сама себе что-то придумала. Она совершенно запуталась, и последнее, чего она хотела — это встать между их дружбой, неважно, были ли её подозрения оправданы или надуманны. Тамаки был знаком с Кëей гораздо дольше, чем с ней, и очень им дорожил, и она просто не имела права.

Его подарки и правда далеко выходили за рамки простой формальности, но его поведение демонстрировало совершенно обратное. Кëя как и всегда был немногословен, если дело не касалось рабочих моментов, и не разговаривал с ней вне клубных стен, не пытался как-то сблизиться, остаться наедине. Он не звонил ей, не смотрел на неё, не прикасался к ней и не обращал внимания больше, чем обычно. Ни единого свидетельства какого-либо интереса с его стороны. И тем не менее, она продолжала периодически получать коробки с клубникой, изысканные наборы суши или чая и прочие гастрономические радости жизни. Ничего особенно ценного по меркам её состоятельных друзей, ничего личного, но достаточно для того, чтобы быть не случайным. Он, чëрт возьми, запомнил, что она неравнодушна к клубнике. А может, и записал это в свою тетрадь, и бог знает, что ещё он туда записывает. Жуть.

Харухи всерьёз задумалась, не съезжает ли она с катушек. Она и раньше немного настороженно относилась к Кëе, потому что из всех членов Клуба свиданий он был наиболее мутным типом со зловещей аурой. Впрочем, он и сам держался особняком. А теперь она и вовсе перестала его хоть как-то понимать и в любых его словах, даже обращённых не к ней, Харухи начал мерещиться какой-то подвох и двойное дно.

Она поймала себя на том, что в попытках получить хоть какую-то зацепку сама начала проявлять повышенное внимание к персоне Кëи Отори. Она заметила, как, сосредоточившись на чём-то, он начинает мерно постукивать пальцами правой руки. Она начала отличать дни, когда он был не в лучшем настроении по тому, как часто он поправлял очки, лишь этим выдавая свою нервозность. Она заметила, что он явно не в восторге от легендарного растворимого «кофе простолюдинов», но тем не менее продолжает его пить, хоть и едва заметно хмурится каждый раз, как подносит чашку к губам. Она заметила, что ему нравится слушать, как Тамаки играет девушкам на рояле; в эти моменты его руки двигались над ноутбуком мягче и медленнее, как будто он боялся заглушить музыку стуком клавиатуры. Она заметила, что ему неприятен запах духов одной из посетительниц клуба, и он всегда старается держаться от неё как можно дальше, что порой бывает весьма затруднительно. Она обратила внимание на его забавную привычку складывать обёртки от конфет в идеально ровные маленькие квадратики.

Всё это было любопытно, но не проливало никакого света на ситуацию.

Харухи так часто наблюдала за ним, что опасалась, что его точëный профиль, горделивый поворот головы и вечно приклеенная к лицу лёгкая фальшивая улыбка начнут преследовать её в кошмарах. Иногда он ловил её взгляд на себе и в ответ немного приподнимал брови, демонстрируя прохладный вежливый интерес, но чаще просто проскальзывал мимо, не придавая значения. Если он и замечал, что она его слишком много разглядывает, то не подавал виду.

Зато это не укрылось от близнецов, которые не преминули ей об этом сообщить.

— Ха-ру-хи! — пропели они в унисон, по-приятельски повиснув на её плечах с двух сторон. — Мы тут совершенно случайно заметили, что вы с Кëей что-то затеваете. А как же товарищеское единство? Разве не мы твои главные друзья-одноклассники?

— Я просто… Я просто размышляю, что подарить ему на Рождество, — соврала Харухи, не придумав ничего получше. — Всё никак не могу решить.

— Ску-у-учно, — разочарованно протянул Хикару, по всей видимости, надеявшийся на какой-то заговор.

— Не волнуйся, Харухи, — сказал Каору. — В этом году милорд решил провести какой-то особый розыгрыш подарков.

— Это великий обычай бедняков! — вклинился Тамаки, услышавший их разговор. Захватив всеобщее внимание своим возгласом, он начал объяснять свой план, активно жестикулируя. Касанода, Ренге и Кёя подошли поближе, чтобы лучше его слышать.

— Так как у простолюдинов нет денег, чтобы устроить настоящий праздник и подарить подарки всем своим друзьям, они придумали гениальную идею! — вдохновенно вещал Тамаки, не обращая внимания на то, как Харухи закатила глаза при этих словах. Какие-то вещи никогда не менялись, например их оторванность от реальности и поражающий всякое воображение снобизм. — Эта традиция называется «Тайный Санта»! Суть в том, чтобы все вытянули по одному случайному имени и послали этому человеку анонимный подарок. Таким образом создаётся весёлая и интригующая атмосфера волшебства, и никто не остаётся без сюрприза! Не правда ли, отличная идея? Я решил, что будет замечательно провести подобное в нашем клубе.

— Изобретательность бедняков не знает границ! — захлопала Ренге. — Я поддерживаю этот план! Только надеюсь, мне не достанется твоё имя, — добавила она, презрительно сморщив нос. — Я бы хотела подарить свой подарок кому-нибудь достойному.

Её взгляд метнулся в сторону Кëи, хотя скорее по привычке. Ренге давно уже смирилась, что Кëя Отори не имеет абсолютно ничего общего с идеалом из её любовных грёз, но продолжала при каждом удобном случае выделять его персону, потому что знала, что Тамаки впадает в отчаяние от того, что не является всеобщим любимцем.

Близнецы ехидно захихикали. Они всецело поддерживали любую инициативу, связанную с тем, чтобы подоставать свою излюбленную жертву.

— Звучит интересно, — прокомментировал Кёя. — И это поможет сэкономить бюджет клуба, если организовать что-то подобное не только для нас, но и для наших клиенток. Вместо того, чтобы как обычно дарить подарок от клуба каждой девушке, можно будет разыграть шесть личных подарков от имени нас шестерых, а остальные они подарят друг другу сами. Хорошая идея, Тамаки, — кивнул он, отвлекая своего приятеля от изводящих его насмешками близнецов и возвращая ему бодрость духа.

План всем понравился, и Харухи была крайне признательна тому, что щекотливая ситуация с разоблачением её слежки за Кëей оказалась благополучно забыта.

* * *

Она сделала ещё пару безуспешных попыток с ним поговорить, но ничего этим не добилась. Как истинно скользкий тип с внушительным стажем дипломатических переговоров, Кëя не дал ей никакого вразумительного ответа, а прямо спросить что-то вроде «Кёя, я тебе нравлюсь?» она не решалась, боясь выглядеть идиоткой и усугубить ситуацию. Её отец продолжал думать, что презенты посылает Тамаки, и Харухи не стала его разуверять, в красках вообразив, как он отреагировал бы, узнав, кто на самом деле за этим стоит. Рёдзи Фудзиока был совершенно очарован Кëей, он был бы просто счастлив видеть его кавалером своей дочери, тут же напридумывал бы себе невесть что и не удержался бы от соблазна сыграть на нервах Тамаки этой потрясающей информацией. Всё это могло бы стать сущей катастрофой.

Ну уж нет.

Харухи подумала, что она, быть может, стала жертвой какого-то социального эксперимента. Семья Отори владела фармацевтическими компаниями, исследовательскими лабораториями и частными клиниками, в том числе и психиатрическими. Может, Кёя заключил, что жалкими свиданиями в клубе она и за сто лет не отработает свою разбитую вазу и решил, что лучшим выходом будет втихаря записать её подопытным экземпляром в каком-нибудь исследовании, и теперь тестирует на ней приëмчики психологического воздействия.

Может, по её случаю напишут какую-нибудь диссертацию.

Может, она принесёт пользу для научного сообщества.

Может, она стала героиней какого-то телешоу со скрытыми камерами и над ней прямо сейчас потешается вся страна, а счета господина Отори К. стремительно умножаются.

Может, Кёя пытается за ней ухаживать.

Может, Кёя над ней издевается.

Может, она просто спит и видит очень длинный сон.

Может, Кëя решил круто поменять свою жизнь и делать добрые дела.

Может, он всем посылает эти подарки, а она вообразила себя исключительной и уникальной.

Может…

Она не знала, что и думать. Одно она знала совершенно точно: Кёя Отори никогда не делает ничего просто так.

От мрачных мыслей её отвлекали неумолимо надвигающиеся семестровые тесты, вечная неразбериха в поглощённом предновогодней подготовкой Клубе свиданий и, конечно же, Тамаки, от которого ей виртуозно удавалось скрывать свои заботы. Впрочем, это было не так уж и сложно, потому что в его присутствии ей просто всегда было весело и комфортно, и зловещие фантазии как-то сами собой переставали лезть в голову.

Предпраздничная суета не обошла стороной и её отца. Клуб, в котором он работал, собирал аншлаг за аншлагом, поэтому Рёдзи приползал домой совершенно без сил. Иногда ему приходилось работать несколько смен подряд и он не появлялся дома сутками. В один из таких дней Харухи впервые осмелилась позвать Тамаки к себе в гости на всю ночь, отчего тот пришёл в крайнюю степень трогательного смущения и восторга.

* * *

В «Тайном Санте» Харухи, к величайшему её облегчению, выпало имя Касаноды. Она подозревала, что не обошлось без подтасовки результатов некими неизвестными личностями, потому что имя Тамаки, очевидно, досталось Ренге, судя по её похоронному выражению лица. В этот момент Харухи отчётливо слышала сдавленное хрюканье со стороны Каору и Хикару. А когда пришло время получения подарков и Тамаки в своей довольно внушительного размера подарочной коробке обнаружил клоунский нос и огромный лохматый парик, хрюканье близнецов переросло в полноценное ржание. Сама Харухи получила в подарок довольно милую пижаму, так и не узнав, кто был её дарителем.

Клиентки клуба были весьма воодушевлены организованным среди них розыгрышем и пищали от радости, предвкушая и надеясь, что заветный подарок от одного из хостов достанется именно им. Кёя пребывал в весьма благодушном настроении, пересчитывая сэкономленные деньги. Тамаки вышел из депрессии, перестал дуться и демонстративно расхаживал в своём клоунском парике, умудряясь даже в нём выглядеть ослепительно. Он заявил, что следующая вечеринка клуба будет посвящена цирку, мстительно добавив, что для близнецов он уже присмотрел потрясающие костюмы мартышек. Харухи замечательно повеселилась. А потом наступили каникулы.

* * *

Когда Харухи собралась в супермаркет, она обнаружила возле своего дома знакомый чёрный автомобиль, который уже собрал вокруг себя толпу глазеющих детей и нескольких местных кумушек. Проигнорировать его существование ей не удалось, потому что водитель услужливо распахнул перед ней дверь и она очутилась на заднем сидении в компании Кëи Отори. Машина тронулась.

— Что-то произошло? — поинтересовалась Харухи будничным тоном.

— Я решил, что нам стоит провести этот день вместе, — ответил Кëя.

— Ты решил, — повторила Харухи. — Ясно.

— Что, если бы я не вышла из дома? — спросила она минутами позже, потому что он ничего не говорил, и тишина её нервировала. — Ты собирался торчать там весь день?

— Конечно, я бы поднялся за тобой сам, — он пожал плечами, не глядя на неё.

Харухи не стала спрашивать, с чего он взял, что она вообще дома, а не уехала куда-нибудь за город, чтобы провести свою законную неделю выходных наедине с отцом и чарующими звуками природы. Он всегда знал, кто и где находится. Это было одной из причин, почему она старалась не общаться с ним больше необходимого. Было бы преувеличением сказать, что она боялась его, но все-таки временами Кëя Отори чертовски напрягал. «Отношусь с осторожностью — наверное, лучшее описание», подумала она.

— Куда мы едем? — снова задала она вопрос, потому что он продолжал хранить молчание.

— Тебе понравится, — Кëя, наконец, повернулся к ней, но его сдержанная улыбка не коснулась глаз. Харухи уставилась на свои сцепленные на коленях руки.

Ей пришлось сменить свои брюки на преподнесённое им платье, цену которого она не хотела даже представлять, и уцепиться за его галантно подставленный локоть, чтобы деревянной походкой войти в ресторан, мимо которого ей всегда было неловко даже проезжать на автобусе. Вышколенный официант сопроводил их к уединëнному столику на верхней площадке, откуда открывался впечатляющий вид. Впрочем, Харухи не слишком интересовало убранство этого жуткого места, где каждая вилка наверняка стоила больше месячной зарплаты её отца. Она присела на краешек стула, выпрямив спину, и начала наблюдать, как официант разливает вино по бокалам. Естественно, с возмущением подумала она, закон о запрете алкоголя несовершеннолетним не распространяется на богачей.

Минуты медленно шли, Харухи так и не притронулась к бокалу, рассматривая своего спутника. Его закрытое лицо не выражало никаких эмоций; Кëя молча вертел в руках полупустую бутылку.

— Чего ты от меня хочешь, Кëя? — наконец, произнесла Харухи со вздохом.

— Прямо сейчас — чтобы ты поела, — он улыбнулся уголками губ и указал на официанта, который уже снова приближался к ним, неся в руках то, что тут же заставило Харухи позабыть о неловкости.

Чëртовы королевские крабы.

Конечно, он знал все её слабые места. Перед таким соблазном она не смогла устоять.

Харухи наплевала на все приличия и просто ела этого краба руками, стараясь не обращать внимания, как Кëя с непонятным выражением лица наблюдает за ней, постукивая себя по губам указательным пальцем. Он оставил еду в полное её владение, а сам лишь допивал очередной бокал.

Харухи пришлось остановиться, когда она поняла, что ещё одна ножка краба, и драгоценное платье просто разойдётся по швам прямо на ней. Проигнорировав вино, она налила себе стакан воды из кувшина, стоящего в центре стола. Наверняка это тоже было вне всякого этикета, но ей было всё равно. Отложив салфетку, Харухи произнесла как можно более непринуждëнным тоном:

— Замечательный краб.

Кëя усмехнулся и, поднявшись из-за стола, повёл её к панорамному окну.

— Отсюда видно нашу школу, смотри, — указал он, стоя чуть позади. — А вон там мой дом.

Харухи проследила за его рукой. Поместье казалось внушительным даже на таком расстоянии. Свой собственный дом, сливавшийся с сотней таких же по соседству в размытую картину, она бы отсюда не различила, даже если бы он не находился в совершенно другой стороне.

Она остолбенела, когда почувствовала, как тëплые руки обвили её тело и её спина оказалась прижатой к его твёрдой груди. Склонившись к её уху, Кëя тихо произнёс:

— Харухи, я хочу, чтобы ты стала моей.

— Чего? — глупо откликнулась она и вздрогнула, когда почувствовала лëгкое прикосновение сухих губ у себя на шее.

— Ты никогда не будешь ни в чëм нуждаться, если возьмёшь фамилию Отори, — сказал Кëя. — Сможешь обедать крабами хоть каждый день.

Харухи резко вывернулась из кольца его рук и, развернувшись, поражëнно уставилась в тёмные глаза.

— Ты что, пытаешься меня купить? — воскликнула она, сомневаясь, не сходит ли с ума. — Крабом?!

Кëя немного склонил голову в сторону, глядя на неё так, как мог бы смотреть на экспонат картинной галереи.

— Не купить, а предложить взаимовыгодную сделку. Ты получаешь высокое положение в обществе и финансовое благополучие. И твой отец, конечно, тоже.

— Щедро, — ответила Харухи, сложив руки на груди. С этим человеком ей стоило, наверное, говорить на его языке. — Но сделка не выглядит равноценной. В чëм твоя выгода, Кëя? Что получаешь ты?

— Тебя. Ты стоишь дороже любых богатств, Харухи, — ответил он, шагнув к ней.

Харухи замахнулась, чтобы залепить ему пощёчину, но он перехватил её руки. Зажатая между ним и оконным стеклом, она оказалась в западне.

— Отпусти меня, — сказала она негромко и твёрдо. — Ты пьян.

— Хорошо обдумай моё предложение, Харухи Фудзиока, — шепнул он прямо в её сомкнутые губы, придвинувшись ещё ближе, практически вжавшись в неё. Отступать было некуда, Кëя был сильнее и держал крепко, и она не могла ничего, кроме как зло смотреть прямо в его глаза, лихорадочно сверкающие в свете клонившегося к закату солнца. Она слышала его тяжёлое рваное дыхание и чувствовала, как напряжено всё его тело, словно у тигра, замершего перед прыжком. Он не впервые хватал её подобным образом, но в прошлый раз она не видела в его глазах настолько хищного, звериного отчаяния.

Вообще-то, прямо сейчас она была в ужасе и раздумывала, не будет ли лучшей идеей в её положении оглушительно заорать, привлекая внимание сотрудников ресторана. Кажется, именно так советовали все предупредительные таблички насчёт подозрительных и чрезвычайных ситуаций.

Он что-то прочитал в её лице, потому что вдруг словно поник и освободил её, отступая.

— Полагаю, это значит нет, — произнёс он ровным голосом. — Ты боишься меня. Не та реакция, которую ожидаешь получить от любимой девушки.

Харухи подавила порыв обнять себя руками в предательском защитном жесте. Она не знала, как ответить на его ненормальное признание.

— Наверное, стоило рассмотреть другую стратегию, нежели похищение и удержание в заложниках, — сказала она, изо всех сил стараясь сохранять невозмутимость и не избегая его взгляда.

Кëя вдруг запрокинул голову и громко расхохотался, приложив руку ко лбу. Эта сюрреалистичная картина ошарашила её больше, чем всё происходящее до этого. Она никогда раньше не слышала, чтобы он так смеялся.

— Интересное мнение в своём роде, — произнёс он, резко оборвав смех, словно щёлкнув выключателем.

Телефон Харухи, который остался на столе, зазвонил, но она не пошевелилась. Они оба так и стояли у окна, не сдвинувшись с места, слушая дурацкую мелодию звонка. Потом звонок раздался ещё раз. И ещё. Она знала, от кого он.

— Не могу поверить, что ты вытворяешь всё это за спиной Тамаки, — сказала Харухи, когда телефон замолчал.

— Разве это имеет значение? Он бы не понял, даже если бы я забрал тебя у него из-под носа.

— Он не идиот, — ответила Харухи. — Совсем нет.

— Конечно, нет, — эхом откликнулся Кëя. — Но он всегда верит только в лучшее в людях. Даже во мне, — добавил он с горькой кривой ухмылкой.

Харухи не нашлась с ответом. Зазвонил телефон Кëи, и он взял трубку.

— Ты не знаешь, где Харухи? — донёсся до её слуха знакомый голос. Телефон не был на громкой связи, но взволнованный Тамаки говорил громко и его было прекрасно слышно. — Она не берёт трубку!

— Знаю, — ответил Кëя, послав Харухи многозначительный взгляд. — Она со мной. Я украл её на свидание.

Харухи округлила глаза. Он и правда это сказал. Так прямо.

— Свидание? — раздался растерянный ответ из трубки.

— Да, решил, что ей стоит развеяться и отдохнуть от твоего общества хоть один денёк. Всё-таки мы все её друзья.

— Ах, — обрадовался Тамаки беззаботно. — Я испугался, что с ней что-то произошло. Рад, что она с тобой. Ладно, не буду мешать развлекаться. Передай ей привет!

— Не переживай, — сказал Кëя, завершая звонок, — свидание не удалось.

Телефон исчез в кармане его брюк.

Ничто: ни его расслабленная поза, ни спокойный, ровный голос, — не выдавало в нём недавней потери контроля; Кёя снова вернул своё прохладное самообладание, и лишь блики отражённого света на линзах очков надёжно скрывали от Харухи его взгляд.

— Я люблю его, — тихо сказала она.

— Я знаю, — ответил Кëя с еле слышимым вздохом. — Этот поединок никогда не был честным.

— Так вот что ты имел в виду тогда, — вспомнила она. — Боже. Я не какой-то трофей или ставка в игре для тебя, знаешь ли.

— Конечно же нет, — мягко сказал он. — Ты для меня гораздо большее.

* * *

Когда принесли счёт, Харухи на мгновение заволновалась, не потребует ли главный бухгалтер клуба с неё компенсации затраченных ресурсов, но её опасения не подтвердились.

— Заверните этих крабов с собой, — приказал Кëя официанту, заметив, как она с тоской провожает взглядом несъеденные богатства. Харухи вмиг залилась краской от стыда, а Кëя в ответ послал ей совершенно искреннюю и хитрую улыбку.

— Я испачкала твоё платье, — с сожалением произнесла она позже, когда они подъехали к её дому. Небо давно уже потемнело и зажглись уличные фонари.

— Ерунда, я оплачу химчистку, — отмахнулся Кëя. — И это твоё платье.

— Спасибо за крабов, — сказала Харухи, вцепившись в увесистый бумажный пакет, с которым не рассталась бы и под угрозой смерти. И тихо добавила, глядя в его тёмные глаза, которые, казалось ей, сейчас были немного теплее. — Кëя… Мне жаль.

— Спокойной ночи, Харухи, — просто ответил он, надёжно укрывшись за тонированным стеклом автомобиля.

Больше она не получала посылок.