Три весны Харухи (гет)

Тайна багажа Ренге прояснилась: как выяснилось, не желая упускать момент, они с Кёей сговорились организовать съёмку интервью бывших членов Хост-клуба для сайта, и в свои амбициозные планы, естественно, посвятить всех остальных не удосужились.

— Неуместно было бы приглашать сюда профессиональную съёмочную группу, да и жанр видео не требует сложных решений, поэтому снимать будем самостоятельно, а монтаж отдадим на аутсорсинг, — пояснил Кёя, наблюдая, как Касанода бодро выгружает из комнаты Ренге отражатели, зонты и штативы. — К тому же, так будет выгоднее для бюджета.

Харухи сомневалась, что видео с нею будет кому-то интересно, с учётом раскрытия её карт в качестве девушки, но Ренге сказала: «Глупости, твоя история такая волнующая и захватывающая, съем три чашки риса, если она не побъёт рекорды рейтингов!». В качестве интервьюера она выступала сама и, имея за плечами богатый опыт публичных выступлений, держалась в этой роли весьма достойно. Главная ставка, конечно, была на откровения тех, кто уже закончил школу, и Хани в этом смысле был несомненным фаворитом.

— Жаль, что Мори сегодня не с нами, — посетовал Тамаки.

— Да, мы должны были приехать вместе, — сказал Хани, — но его девушка попала в больницу, и он остался с ней. Ничего серьёзного, — добавил он, заметив взволнованный взгляд Тамаки. — Аппендицит; она уже в порядке.

— У Мори есть девушка?! — воскликнул Каору.

— Почему это тебя удивляет? — произнёс Кёя, насмешливо глядя на него поверх очков.

— Не это… Просто он не говорил…

— Вообще-то говорил, — ехидно заметила Ренге. — Когда мы все созванивались в последний раз. Ты бы тоже знал, если бы приходил в клуб почаще.

Каору обвёл всех недоверчивым взглядом и, осознавая, что кроме него, все были в курсе, обвинительно уставился на своего брата:

— Ты не рассказал мне!

Хикару помолчал несколько секунд, а потом, скрестив руки на груди и лениво растягивая слова, проговорил:

— Ну надо же, просто поразительно, до чего лицемерными бывают некоторые люди… И этот бессовестный, двуличный тип смеет критиковать меня, когда единственный, кто здесь утаивает важную информацию — это он сам. Да-да, друзья мои, — возопил он, театрально расставив руки, — наш скромный Каору, тот самый, что больше всех рассуждал о нерушимых братских узах и плакался, что я оставлю его одного в жестоком мире, в итоге сам первый втихаря нашёл себе подружку!

— Так вот почему он постоянно пропадает! — догадалась Харухи.

— Именно, именно, — кивком подтвердил Хикару. — И я уже устал участвовать в этих интригах… Будто мало мне ножа в спине от собственного брата! Словами не передать, что я почувствовал, когда застал их мило воркующими в моём собственном доме, в моей собственной комнате, на моей собственной постели, чёрт её побери!.. Можете вообразить такое вероломство? Моё сердце растоптали, в мою душу плюнули…

— Ну и клоун, — сказал Каору, покачав головой. — Это уже лет восемь как только моя комната. Припоминаю, что кое-кто сам предпочёл из неё переехать, раскидываясь грязной клеветой о том, что я якобы храплю и пинаюсь…

— Не переводи тему, — властно потребовала Ренге, предвкушая очередную романтическую историю. — Рассказывай. Кто она? Из какого класса?

— Она не учится в Оране. Это дочь маминого коллеги, мы с Хикару давно с ней знакомы, они часто бывают у нас дома, ну и, в общем…

— Подруга детства, — заключила Ренге. — Очаровательное клише.

— Это невозможно, у них ведь не было друзей, — вставил Тамаки.

— Очень мило с вашей стороны было снова всем напомнить об этом, — скривился Хикару. — Но король хамов прав, эта девчонка совершенно точно не была нашей подругой.

— Вы над ней издевались, — снова догадалась Харухи.

— Как грубо! — возмутился он. — Но не далеко от истины. Милашке не один раз пришлось поучаствовать в наших смертельных испытаниях на прочность, к её чести можно сказать, что она всегда была достаточно прочной.

— Это давно в прошлом, — сказал Каору, умудряясь при этом звучать чуть пристыженно, хотя Харухи сильно сомневалась, что кто-то из них в чём-то раскаивается.

— Говори за себя, братишка-предатель, я лично считаю, что никогда не поздно тряхнуть стариной и провести внеочередной раунд игры «угадай, кто Хикару». Напоминаю, что было время, когда она всегда в ней проигрывала, — он ухмыльнулся и пошевелил бровями. Каору в ответ только красноречиво закатил глаза.

— Значит, ненависть, перерастающая в любовь… — не унималась Ренге. — Так банально, но так прекрасно!..

— Завязывай с отаку-штучками, — посоветовал Каору с некоторым раздражением. — Откуда ты берёшь эту чушь, из манги для недоразвитых? Иногда тебе хочется по голове настучать. Или всегда.

— Мой так называемый брат не рассказывает вам главного, — сказал Хикару. — Его подружка учится в Лобелии, в этом году она перешла в старшую школу и… — он сделал выразительную драматическую паузу.

— Ни за что!.. — с ужасом воскликнул Тамаки.

— Нет, — сдавленным голосом произнёс Кёя. Харухи посмотрела на него и поняла, что он еле сдерживает смех.

— Да! — обрадованно откликнулся Хикару. — Она в клубе Лесбос!!!

— Она просто помогает им с костюмами, — оправдывался Каору, безуспешно пытаясь перекричать общий оглушительный хохот, хотя и сам улыбался.

— Ты братаешься с классовым врагом, — укоризненно проговорил Хани, сделав строгое лицо.

— Я же говорю, он предатель, предатель! — ржал Хикару, согнувшись пополам. У Тамаки был такой вид, будто он испытал величайшее потрясение в жизни. Кёя рядом с ним прикрыл лицо рукой и трясся от смеха, отвернувшись в сторону. Харухи, глядя на всех них, утирала с глаз выступившие слёзы.

— Идиоты. Придурки. Поэтому я вам и не рассказывал.

— Ладно, это всё, конечно, очень мило, и я рад за своего братишку, — сказал Хикару чуть позже, — но я чувствую вселенскую несправедливость. Какого чёрта вы все разбились по парочкам, вы что, сговорились? Мори нашёл себе девушку, про этих, — он с пренебрежением махнул рукой в сторону Тамаки и Харухи, — вообще говорить нечего. Казанова со дня на день признается Китадзиме, и даже Хани…

— Что значит «даже»! — оскорбился Хани.

— Я сто раз уже тебе говорил, что она мне не нравится, — прорычал Касанода. — Ты реально достал.

— Да-да, приятель, верю тебе, как скажешь, — отмахнулся Хикару. — Суть в том, что у вас у всех тут тошнотворное романтическое настроение и сияющий рассвет юности, а я остался один, как последний герой! Вам самим не стыдно так со мною поступать? Вы считаете, это по-дружески? Может, мне тоже найти себе подружку? Ренге, что скажешь? Я, конечно, не в восторге, но похоже, это наша судьба.

— Ха-ха, очень смешно. Меня не интересуют эти проблемы. Моё сердце навсегда принадлежит двумерному миру, — Ренге отвела глаза в сторону. Харухи с интересом проследила за её взглядом, но не стала комментировать.

— Любопытно, почему я не фигурирую в твоей статистике, — произнёс Кёя тоном, напрочь лишённом всякого любопытства.

— Потому что ты женат на своей чековой книжке, — ответил Хикару так, будто ему приходится объяснять самую очевидную вещь на свете.

— Примечательное мнение. Это оскорбление или комплимент?

— На твоё усмотрение. Сложно представить, что в этом мире способно вас разлучить. И в любом случае, ты ведь всё равно нам ничего не расскажешь, не так ли?

Губы Кёи дрогнули в его фирменной ухмылке.

— Верно.

Он подошёл к камере, которая, как оказалось, всё ещё работала, и выключил запись.

— Добавлять в фильм мы это, конечно, не будем, иначе рискуем раньше времени растерять своих последних поклонниц и весь труд пойдёт насмарку. Крайне удачно, что твоя девушка, Каору, учится в другой школе. Публичная демонстрация привязанности может уязвить клиенток и неприятно ударить по финансам. Но будет забавно пересмотреть это видео лет через десять.

Всё же он был не лишён сентиментальности. Харухи вдруг пришла в голову мысль: а что, если весь тот компромат, что он коллекционировал все эти годы, он собирал не из коварства, а из ностальгических соображений. Она вообразила себе, как по вечерам он сидит и часами перебирает свои записи и фотографии, а после с задумчивым видом смотрит в огонь, предаваясь воспоминаниям. Картина была до того нелепая, что ей стало смешно. Она подумала, что если заявить о таком вслух, можно схлопотать неиллюзорную угрозу собственной безопасности. Сам Кёя, наверное, тоже счёл бы это забавным, но всё же он слишком трепетно относился к своему публичному образу ко всему равнодушного циника. Харухи встретилась с ним взглядом, и он иронично приподнял бровь в ответ. Ей не в первый раз показалось, что он способен читать чужие мысли. О его же приходилось только догадываться.

Она нашла в себе смелость ему невинно улыбнуться, но он остался непроницаем.

* * *

Она не поехала в Каруидзаву. Вместо этого Харухи устроилась работать в небольшой уютный ресторанчик недалеко от собственного дома, куда они периодически ходили с отцом. Отказывая Мисудзу поработать в пансионе, она задумалась о том, как перевернулась её жизнь. Прошлым летом она не поехала туда потому, что это место было слишком очевидным, а она хотела какое-то время побыть подальше от друзей и особенно Тамаки, в этом же году она, напротив, надеялась, что, оставшись в Токио, сможет проводить с ним побольше времени на каникулах. Двухлетние тренировки в клубе не прошли даром: в роли официантки Харухи чувствовала себя совершенно уверенно и быстро освоилась, а её отточенная привычка угождать посетителям без излишней навязчивости стала причиной того, что в местной гостевой книге появилось несколько новых лестных записей.

Как она и ожидала, вездесущий Клуб свиданий, а именно Хикару, Каору и Тамаки, не упустил шанса заявиться к ней на работу и устроить там балаган, шокируя несчастных простолюдинов своей сияющей роскошью. Харухи не сразу заметила сопровождавшую их одетую в сиреневое фестончатое платье маленькую, хрупкую девушку с миловидной внешностью, которую она видела впервые. Её крашеные в светлый оттенок волосы были заплетены в две перевязанные лентами французские косы, и она скромно пряталась за спиной Каору, с любопытством оглядываясь по сторонам. Видимо, это и есть та самая девушка из Лобелии, — предположила Харухи.

Завидев явление этой процессии, Харухи хотела было притвориться мебелью и сделать вид, что они не знакомы, но ей не оставили выбора, приветственно размахивая руками и привлекая её внимание с порога. Она смиренно вздохнула и, прихватив несколько меню, подошла к занятому компанией столику.

— Добро пожаловать.

— Харухи, познакомься с Мари! — поспешил представить свою спутницу Каору.

— Здравствуй, меня зовут Мари Саодзи, — сказала девушка, смущённо улыбаясь. Голос её оказался мелодичным, таким же милым, как и она сама.

— Приятно познакомиться, — ответила Харухи, отчего-то ощущая себя так, будто снова перенеслась в хост-клуб.

— А тут не так убого, как я думал, — сказал Хикару, вальяжно развалившись на кресле и разглядывая диванные подушки с разноцветными кисточками. — Всё-таки бедняки умеют пускать пыль в глаза. Интерьерчик очень даже симпатичный, хотя мебель явно дешёвая и сделана из опилок и отходов производства.

Харухи решила, что лучшей стратегией будет его игнорировать.

— Те люди так смотрят на нас, — Саодзи сдержанно кивнула в сторону сотрудников ресторана, стоящих возле барной стойки. — Мне немножко неловко.

— О, не беспокойся, всё дело в том, что эти прекрасные леди просто поражены нашей красотой! — покровительственно ответил ей Тамаки и послал официанткам очаровательную улыбку.

— Да, привыкай, Мари, простолюдины вечно пялятся на нас, — сказал Хикару. — Это рок красивых и богатых людей.

— Ах, правда? Как интересно… — она аккуратно сложила ладони перед собой и грациозно наклонила голову, улыбаясь так ангельски, что походила на фарфоровую куклу. — Но я подумала, может быть, на вас смотрят потому, что вы одеты как неудачники, лишённые всяких зачатков вкуса? — добавила она с невинным видом.

Харухи поперхнулась воздухом.

— Жалкая попытка. И это ты говоришь сыну знаменитого дизайнера? — откликнулся Хикару, ничуть не удивлённый её репликой.

— Действительно трагично, что дети талантливых людей порой бывают такими бездарными. Не волнуйся, возможно ты найдёшь себя в чём-нибудь другом. Кажется, я видела на входе объявление, что здесь требуется уборщик.

Если до сих пор Харухи и сомневалась в глубине души, как могло такое воздушное создание быть тем, кто на протяжении многих лет, по их собственным словам, с достоинством переживал атаки близнецов, то теперь вопросы начали отпадать. Она уставилась на Тамаки, и его несколько сконфуженный вид заставил её озадачиться, какое именно количество унижений ему и остальным пришлось пережить по дороге сюда в компании этой девицы.

— Харухи Фудзиока, — обратилась к ней Саодзи, — в школе я смотрела запись спектакля с твоим участием.

— Правда? — осторожно откликнулась Харухи.

— Ага, — кивнула Саодзи. — Отвратительное зрелище. Надеюсь, ты больше не играешь.

Харухи обомлела. Она, конечно, и сама знала, что актриса из неё так себе и весь тот спектакль был полным провалом, но слышать это от неё… Харухи захотелось принести извинения всем людям, которых она упрекала в хамстве и беспардонности раньше. Как оказалось, многие из них были эталоном вежливости по сравнению с настоящей профессионалкой.

— Не беспокойся, — процедила она, — не играю.

— Мари! — прошипел Каору, послав Харухи взгляд, исполненный извинения, — Ты ведь пообещала не грубить ей…

— Получается, я тебя обманула, как жаль, — она состроила печальное лицо, но в её голосе не было ни капли сожаления. — К тому же, я просто озвучила факты, правда — это не оскорбление.

— Ты не права! — возразил Тамаки горячим шёпотом, склонившись в её сторону. — Пусть это и правда, но это всё равно грубость, Харухи старалась, и ты не должна была поднимать эту тему, или можно было сказать по-другому, например…

— Я вообще-то всё ещё здесь и прекрасно тебя слышу, — сообщила Харухи, с трудом сдерживаясь от того, чтобы треснуть ему по голове меню. Хикару неприлично громко засмеялся. Харухи порадовалась, что посетителей в кафе в этот час было совсем немного, и соседние столики пусты.

Всё это начинало надоедать, и неотрывное наблюдение коллег тоже не прибавляло оптимизма и бодрости духа. Харухи нелепо захотелось потрогать свою спину, чтобы убедиться, что от сверлящих взглядов на ней не образовалась дыра. Она готова была поспорить на всю свою зарплату, что одна из официанток, проходя мимо, специально уронила стопку салфеток на пол, чтобы подслушать разговоры и поглазеть на парней вблизи. Саодзи тоже это заметила и отпустила завуалированно-глумливый комментарий.

— Если вы не собираетесь делать заказ, я пока отойду, — не слишком любезно сказала Харухи. — Чтобы подозвать официанта, нажмите кнопку.

— Подожди, мы сейчас выберем! — Тамаки начал судорожно перелистывать страницы. Вид у него был крайне несчастный, исполненный раскаяния и умоляющий о помиловании, но Харухи решила, что немного душевных терзаний пойдёт ему на пользу, потому старательно делала вид, что не замечает его тоскливого взгляда, хоть это и было по-настоящему затруднительно.

Если бы Харухи имела власть, она бы издала закон, запрещающий использование таких подлых и коварных приёмов. Иногда она серьёзно задумывалась, не была ли чистосердечная простота Тамаки каким-то благословением и милостью свыше, потому что будь он более амбициозным и расчётливым, используй он свои способности очаровывать людей не из прихоти, а из корысти… Даже эти его проклятые щенячьи глазки могли бы стать смертельным оружием в верных руках, и мир содрогнулся бы пред этой сокрушительной мощью.

— А вы уверены, что безопасно здесь что-то заказывать? — вновь подала голос Саодзи. — Я слышала, что в угоду дешевизне бедняки наплевательски относятся к гигиене и на кухнях подобных заведений царит настоящая антисанитария. Уверена, что нога ревизора не переступала порога этой забегаловки. Там наверняка толпами ползают тараканы или ещё что похуже.

Она невинно захлопала пушистыми ресницами. Харухи обеспокоилась, что её зубы того гляди раскрошатся, если она не прекратит ими скрежетать. Эта девчонка… Харухи считала себя достаточно флегматичной и устойчивой к провокациям, особенно учитывая регулярное общение с близнецами, но Саодзи пошатнула её уверенность в собственной стойкости.

Вполне возможно, что её предположение о том, что Хикару и Каору издевались над Саодзи в детстве, могло оказаться катастрофической ошибкой. Быть может, всё было совсем наоборот.

Тот факт, что кто бы то ни было, пусть даже такой известный плут как Каору, встречался с подобной девчонкой, поражал воображение. Харухи подумала, что их свидания, наверное, походили на соревнования в метании кинжалов, кровавое побоище или что-то вроде того. Вероятно, в этом была своя романтика. Ренге могла бы выдать анализ получше, но она улетела на каникулы к отцу.

Харухи решила, что готова поступиться рабочей этикой и имеет полное право не проявлять особенного радушия к придуркам, которые, судя по всему, заявились сюда только для того, чтобы действовать ей на нервы, да ещё и притащили с собой особенно тяжёлую артиллерию под фальшивой личиной цветочной феи.

— В таком случае, — сказала она максимально нейтральным и дежурно-приветливым голосом, — могу предложить вам бутилированные напитки в заводской упаковке. И ещё вот это, — она указала на корзинку, в которой лежали порционные бумажные пакетики сахара, и изобразила на лице вежливую улыбку, глядя Саодзи прямо в глаза.

Та, конечно, легко подхватила эту нехитрую подачу, и какое-то время они пристально таращились друг на друга, создавая угрозу высоковольтного напряжения в воздухе. После чего Саодзи неожиданно захихикала.

— Неплохо, Харухи Фудзиока! — её мелодичный смех напоминал звон колокольчика. — Крепкий орешек, да? Понятно, почему эти демоны, — она сделала лёгкий кивок в сторону Каору, — так хорошо отзывались о тебе. Будем подружками, что скажешь?

— Это вряд ли, — кисло ответила Харухи, радуясь разрядившейся обстановке. — Но могу пообещать, что не стану подмешивать в твою еду ничего постороннего.

Саодзи подмигнула ей, а Каору за её спиной показал большой палец, как будто она, чёрт подери, сдала какой-то экзамен. Харухи подумала, что эта ненормальная троица слишком много себе позволяет. Когда все, наконец, определились с заказом, она удалилась, подготавливая себя к неизбежному нападению коллег, изнывающих от любопытства и нетерпения узнать, что в их дешёвом кафе забыла толпа расфуфыренных богачей и как так вышло, что Харухи с ними знакома.

* * *

К началу нового семестра Харухи уже успела подустать от летних приключений. В кафе она работала по сменам, а все дни её выходных были заполнены… чем-то. Тамаки и скучающие близнецы увлекали её в бесконечные авантюры. Велопрогулки, аквапарки и парки развлечений, ожидаемый фестиваль фейерверков и неожиданная грандиозная вечеринка Хани в честь его грядущего отъезда в Китай по обмену… Харухи не могла припомнить настолько насыщенного событиями лета. К тому же, жара в этом году стояла просто невыносимая. Радовало только то, что Саодзи уехала с родителями в какое-то затяжное путешествие по Европе, так что хотя бы от её общества Хаарухи была свободна, в противном случае она не могла бы поручиться за своё психическое равновесие. К концу каникул она уже совершенно выдохлась и заявила Тамаки, что отныне больше не сделает ни шагу из своей квартиры и все её возможности ограничены только тем, чтобы валяться и смотреть тупые фильмы. Впрочем, он был ничуть не расстроен этой перспективой.

С его университетскими друзьями Харухи виделась ещё дважды: в боулинге, где компанию им составили также Хикару, Каору и молчаливая полноватая шатенка с короткой стрижкой, выбивающая страйк за страйком, не оставляя остальным ни шанса на победу, и на концерте какой-то никому неизвестной рок-группы, в которой играл один из приятелей Наюми. В этот раз помимо остальных к ним также присоединилась Ренге и ещё один одногруппник Тамаки — невысокий парень с волнистыми волосами и острым подбородком, который был с восторгом представлен Харухи в качестве «такого же как и ты!» простолюдина. Глаза его при этих словах едва не закатились внутрь черепа, из чего Харухи сделала вывод, что этот парень ей определённо нравится.

— Вам не кажется, что пора бы применить к Кёе какие-нибудь штрафные санкции? — проорал Каору, перекрикивая музыку. — Ладно, в августе его не было в стране, но сейчас-то почему не явился?!

— Он сказал, что ненавидит шум, рок-группы, клубы и придурков, которые в них ходят, — ответил Тамаки, попутно изящно подхватывая под локоть какую-то нетрезвую девицу, налетевшую на него в толчее. — Я не смог его переубедить.

— Может, он и прав, — откликнулся Хикару. — Эта группа — полное дерьмо, без обид, друзья.

Наюми отвесила ему подзатыльник и громко расхохоталась.

— Ага, — ухмыльнулся Каору. — Там на входе продаются их диски, предлагаю ему подарить парочку.

— И плакат.

— И плакат!

* * *

Получив от Тамаки сообщение с вопросом о том, собирается ли она задержаться в музыкальном классе после уроков, последнее, чего Харухи ожидала — это его явления у входных дверей собственной персоной. Потому, растерявшись от неожиданности, она не придумала ничего лучше, чем поинтересоваться, каким образом ему удалось проникнуть в школу.

— Ну, в том, чтобы быть сыном учредителя, есть некоторые преимущества, — ответил Тамаки с коротким смешком, и только тогда она наконец обратила внимание на его непривычно растрёпанный, взволнованный вид и напряжённое выражение лица.

— Что-то случилось? — с тревогой спросила она, чувствуя слабую дрожь его пальцев на своей ладони.

— Да… Э-э-э… Нет, — он расправил плечи, восстанавливая чуть более привычный, уверенный в себе образ. — Нет, ничего страшного не произошло, но…

Коридор был немноголюдным, однако повседневная одежда Тамаки выделяла его на фоне школьников в форме и привлекала внимание даже тех, кто не знал его лично, и Харухи заметила любопытные шушуканья пары проходящих мимо девчонок из младшего класса. Вопрос времени, когда кто-то опознает в приметном блондине того самого легендарного президента Клуба свиданий.

— Может, всё-таки зайдём внутрь? — предложила Харухи, кивнув на дверь, но Тамаки покачал головой.

— Не сейчас, я… Не стоило мне сюда так резко заявляться, не знаю, о чём я думал. Я идиот. Просто… Я торопился сказать тебе лично, — он глубоко вздохнул и как-то робко заглянул ей в глаза, словно собирался признаться в великих пригрешениях. — Я поеду во Францию, я… могу увидеться…

Харухи на миг застыла, не веря в услышанное. Слишком неожиданно и слишком хорошо, чтобы быть правдой. Понятно, почему Тамаки так взвинчен — она знала, как для него это важно. Желание, исполнение которого казалось настолько эфемерным, что он никогда не произносносил его вслух, но которое всегда было с ним — саднящей раной, спрятанной за фасадом легкомыслия и беспечности. Она почувствовала, как и её собственный пульс учащается от волнения.

— Значит, наконец нашёлся способ связаться с твоей мамой, — негромко произнесла Харухи. Тамаки всё ещё держал её за руку, и она сжала его ладонь в ответ.

Она смотрела в его лицо, в его бездонные, затенённые неуверенным беспокойством глаза. Всё же что-то было не так в его отчаянном смятении, она знала его слишком хорошо, чтобы не заметить этого.

— Что с тобой, Тамаки? — мягко спросила она. — Ты о чём-то переживаешь, я вижу.

Он коротко выдохнул.

— Я очень счастлив, я так долго этого желал. Словно сон, — он неловко улыбнулся и закусил губу, глядя на Харухи с какой-то молчаливой мольбой в изгибе чуть приподнятых и сведённых бровей. — Но всё вышло так неожиданно, я должен лететь уже завтра, и на какое-то… время. Несколько недель или месяцев — я ещё сам не знаю, когда вернусь, — признался он. — Прости, Харухи! Я так не хочу расставаться с тобою, но я не могу не поехать.

Что ж, это и правда было несколько неожиданно, однако… Впрочем, ей давно стоило привыкнуть к его склонности к драматизму. Харухи не удержалась от вздоха и ткнула его пальцем в грудь.

— Суо Тамаки! — строго сказала она. — Неужели ты думал, что я стану тебя отговаривать? Это ведь твоя мечта, и как я могу… Ты и правда дурак. Как такое могло прийти тебе в голову? Не беспокойся об этом, и неважно, сколько времени это займёт, я… я бы никогда… — она сдалась и беспомощно нахмурилась, не в силах подобрать нужные слова. — Не будь идиотом. Ты не представляешь, как я рада за тебя!

Он протянул руку так, будто хотел коснуться её лица, но остановился на полпути, несколько секунд сохраняя молчание, после чего притянул к себе и крепко обнял, комкая её пиджак и целомудренно целуя в волосы.

Прижатая к его груди, Харухи чувствовала тяжесть сильных рук на своей спине и невесомые прикосновения губ. Ощущала аромат его одеколона, ставший уже родным и привычным. И она слышала… Тихий, как шелест опадающей листвы, вдох, а затем — сдавленный писк и бормотание хора нескольких голосов, напоминающее гул подъезжающего поезда.

Поезда, который тебя непременно раздавит, потому что ты лежишь, привязанный на рельсах.

Обзор был ограничен, и она не могла видеть ничего, кроме узора рубашки Тамаки и куска стены, но Харухи не нужны были глаза, чтобы понять: его, очевидно, всё-таки узнали. И сейчас там наверняка стоит целая толпа девчонок, глазеющих на, выражаясь словами Кёи, «публичную демонстрацию привязанности».

— Всё, — констатировала она, когда стала свободной от объятий. — Нам конец, и если ты воображаешь, что уедешь во Францию и спасёшься, то не надейся, потому что Ренге легко доберётся до тебя даже там. Нас убьют, обоих. Прощайся с жизнью.

Тамаки рассмеялся. Он заметно приободрился, и, хоть ещё и выглядел несколько взбудораженным, но мучительное выражение на его лице уступило место задумчивой решимости.

— Приятно убедиться, что я всё ещё так популярен! — он ослепительно улыбнулся и, привлекая к себе ещё больше внимания, помахал девушкам, среди которых Харухи с прискорбием заметила парочку своих одноклассниц. Она подумала, что ещё немного, и Ренге и Кёе не о чем будет беспокоиться, потому что она прибьёт его самостоятельно.

— Что я могу для тебя сделать сейчас? — спросила Харухи. — Может быть, тебе нужна помощь с вещами или вроде того? Наверняка у тебя куча дел, так что скажи… Ой, а как же твоя учёба?

Тамаки нежно посмотрел на неё и покачал головой.

— Обо всём уже позаботились. И отец договорится о моём временном переводе во французский университет, поэтому…

— Точно, — проворчала она. — Удивительный мир богачей. Постоянно забываю про все эти буржуйские штучки. А ребята уже знают?

— Пока только Кёя. Харухи, — серьёзно произнёс он. — Я здесь, потому что хотел скорее увидеть тебя. У меня не так много времени до отъезда, мы… Сможем мы провести его вместе? Если ты хочешь, конечно, — поспешно добавил он.

Боже, разумеется, она этого хотела.

Харухи не стала ничего говорить. И им уже всё равно суждено погибнуть, поэтому… Она поднялась на цыпочки, притянула Тамаки за шею — какой же он высокий! — и легко прикоснулась к его губам своими.

Кажется, она слышала чей-то экзальтированный визг. Что ж, теперь точно конец.

Отчего-то она не ощущала ни капли смущения. Вероятно, Тамаки плохо на неё повлиял, заразив частью своей непоколебимой самоуверенности. Она подумала, что такими темпами однажды она может обнаружить себя поющей оды собственному отражению. Честно говоря, прямо сейчас это её ничуть не заботило.

Она всё ещё обнимала его за шею и смотрела, как он улыбается.