Любовь - сложная штука. (гет)

Длинный коридор… освещённый луной, он казался бесконечным, холодным и пугающе безмолвным, словно лишённым последней надежды. По этому коридору мчалась девушка — её шаги гулко разлетались по коридору, а непослушные волосы, вырвавшись из-под заколки, развевались от быстрого бега.

Из-за поворота вылетел красивый парень и с отчаянием вцепился взглядом в её удаляющуюся спину.

Он громко выкрикнул ее имя, и голос эхом разлетелся по пустому коридору.

Но она не остановилась. Она всё бежала, будто сама тьма гналась за ней, не желая оборачиваться. Её стройная фигурка вскоре скрылась за дальним поворотом. Юноша в бессильной ярости ударил кулаком в стену. Раз, другой, третий!

Костяшки пальцев ободрались, кожа лопнула, и по руке тонкими струйками потекла алая кровь. Он смотрел на неё, но будто не видел, не чувствовал боли — будто всё это не имело значения.

Парень обессилено опустился на пол, прижавшись спиной к холодному камню. Тяжёлый вздох сорвался с его губ — тихий, но гулкий, словно гром в тишине.

Он про себя назвал это место коридором отчаяния и одиночества. И всё же — в глубине души теплилась жалкая искорка надежды: что вот сейчас она появится из-за угла, подойдёт к нему, согреет своим присутствием, своим тихим голосом и теплом маленьких ладоней.

Он зажмурился и съехал ниже, согнув колени. Ему было всё равно на холод каменного пола и на боль в разбитой руке — все мысли были только о ней. Эта дерзкая, упрямая девчонка вломилась в его жизнь без спроса, перевернула всё, завладела сердцем… А теперь — сбежала.

И всё из-за того, что он обидел её. Нечаянно. Глупо. По привычке. Что он мог поделать со своей слизеринской натурой? Надменность, умение унижать — это вбито в него с детства, как родовое проклятие. Но он ведь старался быть другим ради неё.

— Мерлин… я устал просить прощения, — выдохнул он, сжимая кулаки.

Он — наследник старинного рода, гордый, богатый, привыкший командовать. Не в его правилах унижаться перед магглорожденной… и всё же он делает это. Каждый раз. Снова и снова. Потому что без неё не может. Потому что она стала для него воздухом.

Парень резко вскочил и бросился туда, куда она побежала. Сердце билось где-то в горле, ноги сами несли вперёд. Он не знал её точного пути, но был уверен — она на восьмом этаже.

— Чёртовы лестницы! — выругался он сквозь зубы. — Двигайтесь же быстрее!

Наконец он добрался. Подбежал к знакомому гобелену, сосредоточился на мыслях о том месте, которое совсем недавно стало его убежищем, его личной тишиной. Дверь появилась — и он, почти не дыша, распахнул её.

Она сидела на кровати, поджав под себя ноги, уткнувшись лицом в подушку.

Он тихо закрыл за собой дверь, сделал шаг, другой — и не выдержал.

Подбежал, опустился рядом. Пальцы осторожно коснулись её щеки, и она подняла на него заплаканное лицо.

Он никогда не говорил ей о своих чувствах. Слова застревали где-то между гордостью и страхом. Но сейчас… сейчас всё это было неважно.

Он взял её лицо в ладони, поцеловал, шепча сквозь прерывистое дыхание:

— Прости. Прости меня...

И она улыбнулась. Тихо, сквозь слёзы. Потянулась к нему, обняла за шею, и он тоже позволил себе улыбнуться в ответ.

Он гладил её по непослушным каштановым волосам, чувствуя, как напряжение уходит, как мир снова собирается в целое, пока где-то за окном всё так же светит равнодушная луна.

— Милый! Милый, вставай! Люциус, проснись! — голос ворвался резко, как холодный сквозняк, и разорвал его сон на клочки.

Он поднял глаза. Она всё ещё была здесь. Её лицо близко, совсем близко… такие глаза, что проникают прямо в душу… Он потянулся к ним, к этой улыбке, к теплу её губ, жадно целуя, будто боялся, что она снова исчезнет.

— Открой глаза, прошу… — шептал он, и она открыла — большие, медовые, сияющие.

— Люциус! — голос прозвучал уже громче, резче. — Вставай! Мы же сегодня собирались на Косую аллею! Ты забыл?

Мужчина рывком открыл глаза. Сон рухнул, как карточный домик. И вместо карих, любимых, его встретили холодные голубые глаза — глаза его жены.

— Всё, Нарцисса, я встаю, — тихо сказал Люциус Малфой и тяжело вздохнул.

Почти каждую ночь ему снился один и тот же сон. Сон о девушке, которая когда-то завладела его сердцем… и потом исчезла.

Он сел на край кровати. Спальня, утопающая в зелёных и серебряных тонах, казалась ему чужой. Огромная кровать с балдахином, зеркало в массивной гоблинской раме, мебель из орехового дерева — всё было идеально. Слишком идеально.

У окна стояла Нарцисса. В лёгкой серебристой мантии, с безупречно уложенными светлыми волосами, она выглядела, как всегда, безупречно. Она была прекрасна. И она его любила — но как сестра брата.

Когда-то, на седьмом курсе, они узнали, что родители решили их сосватать. Для Люциуса это было безразлично. Он не любил. Его сердце уже принадлежало другой. И он даже собирался расторгнуть помолвку. Нарцисса его поддержала. Но именно тогда… гриффиндорка, что согревала его жизнь, исчезла. И Люциус женился.

Он не был несчастен, но и счастливым себя назвать не мог. С Нарциссой ему было спокойно, но не более. Она идеально подходила под статус «миссис Малфой». А та — та могла бы превратить любой день в праздник.

Иногда он всё ещё ловил себя на том, что все еще ищет ее, в жестах, в кудрявых локонах, в карих глазах, встречающихся на пути женщин. Но так и не находит.

— Люциус, мы с Драко подождём тебя внизу, в столовой, — мягко сказала Нарцисса и вышла.

Он задержал взгляд на двери. «Драко… сын…»

Да, Нарцисса подарила ему наследника. Строгий кодекс рода Малфоев требовал появления ребёнка в течение двух лет после свадьбы, и она справилась. Люциус любил сына. Никогда открыто этого не показывал, но был уверен — Драко знал.

Он поднялся, облачился в безупречный чёрный костюм и лёгкую мантию. Его отражение в зеркале казалось чужим — холодный, статный аристократ. Но в глубине глаз всё ещё жила тень того мальчишки, что бил кулаками стены в пустом коридоре.

Люциус Абракас Малфой вышел из спальни.

* * *

— Гермиона! — звонкий голос Джинни вырвал девушку из мыслей.

— Пойдём в кафе Флориана Фортескью?

— Что? Прости, Джин, я задумалась. Хорошо, пошли. Только потом надо зайти за учебниками. И не забудь, что через два часа встречаемся с твоими родителями у магазина близнецов.

— Ой, ну не занудствуй! А то вечно — книги, книги! Лучше бы пошли во «Всё для Квиддича» и слушали там Гарри с Роном, как они спорят о метлах.

* * *

— Только не это, — фыркнула Гермиона и потащила подругу за руку.

— Мистер Малфой, не размахивайте руками, я только укорочу рукава, — строго произнесла мадам Малкин.

Драко закатил глаза и фыркнул. Нарцисса улыбнулась, глядя на сына — словно уменьшенную копию его отца. Она подбирала наряды для Драко и Люциуса, а сам глава семьи ждал снаружи, явно не желая тратить время на примерки.

Люциус стоял у витрины, обменивался холодными приветствиями с прохожими и почти рассеянно наблюдал за кафе напротив.

«День проходит удивительно спокойно… Мы уже несколько часов на аллее, и ни разу не встретили Поттера с его дружками. Ни грязнокровок, ни предателей крови. Даже странно. Хотя…»

Люциус резко прищурился: в кафе мелькнула рыжая макушка. Следом появилась вторая девушка, и у него перехватило дыхание. Эти непослушные каштановые волосы… эта осанка… Он видел её сегодня ночью во сне.

— Всё купили? — голос Нарциссы вывел его из ступора.

— Да, — коротко бросил он и повёл семью к «Флориш и Блоттс».

— Смотри, Герми, Малфой-старший, — шепнула Джинни, указывая на мужчину у магазина мадам Малкин. — Чего он так смотрит?

Гермиона нехотя подняла взгляд. И замерла.

У входа в магазин стоял Люциус Малфой. Высокий, холодный, безупречный — черная мантия резко оттеняла его светлые волосы и мраморно-бледную кожу. Он был красив. Опасно красив.

— Ну и что? Пусть смотрит. Тебе жалко? — пожала плечами Гермиона, но её сердце предательски дрогнуло.

— А вдруг он что-то замышляет? — не унималась Джинни.

— Ага, конечно, — сухо отозвалась Гермиона. — Достанет палочку, начнёт колдовать при толпе авроров… Очень правдоподобно.

Джинни фыркнула, но замолчала.

* * *

— Ну-у, Гермиона! Опять книги?! — простонал Рон, когда они подошли к «Флориш и Блоттс».

— Рональд! Учебники нужны всем. Ты же собираешься хоть немного учиться? Хотя о чем и кого я спрашиваю? — сокрушенно произнесла девушка и зашла в магазин.

Джинни, Гарри и Рон, что-то пробурчав, пошли следом, и уже через несколько секунд снова весело смеялись, рассматривая какие-то забавные заголовки книг и зная, что Гермиона все возьмет сама. — Ребят, все же нам стоит пойти к Гермионе, вы думаете, она сама все утащит? Где здесь мужики? — иронично поинтересовалась Джиневра.

Гермиона уже держала в руках стопку книг, когда услышала знакомый тягучий голос:

— Правильно, Уизли, в вашей компании никогда не было настоящих мужчин.

Все четверо резко обернулись. Перед ними стоял Драко Малфой.

— Вали отсюда, Малфой! — моментально вспыхнул Гарри.

—Как невежливо, Поттер — насмешливо протянул Драко.

— Похоже, вас не учили манерам, мистер Поттер....

— Гарри, не обращай внимания, — прозвучали почти одновременно два голоса.

Один принадлежал Гермионе, которая приблизилась к друзьям с небольшой стопкой книг в руках. А второй, такой же насмешливый и тягучий, как у Драко, только более сильный и глубокий — Люциусу Малфою.

Он пренебрежительно скользнул взглядом по гриффиндорцам… и вдруг замер. Его глаза нашли её.

Гермиона.

На миг ему показалось, что время остановилось. Та же осанка, та же дерзкая линия подбородка. Та же девчонка, что снилась ему ночами. Только теперь её взгляд не сиял любовью — он был полон неприязни.

— А вы мисс…? — Люциус не смог сдержать вопрос, хотя прекрасно знал ответ.

— Я Гермиона Грейнджер, мистер Малфой, — отчеканила она. — И не скажу, что рада личной встрече. Ребята, идём.

Она гордо вскинула подбородок и, не оборачиваясь, направилась к выходу.