Проклятое яйцо (джен)

Снейп хмуро взирал на пролом в стене прямо над слизеринскими подземельями и думал, не проклясть ли ему стоящего рядом сотрудника министерства в тёмно-синей хозяйственной мантии — то ли ни черта не смыслившего в строительстве, то ли и вовсе посмевшего устроить саботаж. Хозяйственник у Снейпа не учился и лишь поэтому, видимо, чувствовал себя в полной безопасности. А зря!

— Даже не думай этого делать! — явно почувствовав его настроение, тихо велела Минерва МакГонагалл. — Мы со всем разберёмся.

«Мы со всем разберёмся», — мысленным эхом повторил Снейп.

Сколько раз он это уже слышал? Даже не сосчитать. После окончания войны прошёл почти год, а Хогвартс до сих пор не восстановили.

«Слишком много разрушений. Нужно время», — жаловалось Министерство.

Разрушений и правда было много. От Большого Зала почти ничего не осталось — одна стена, да половина колонн, на которых каким-то чудом всё ещё держались рёбра нервюров. Лишённые черепицы, они напоминали обглоданные кости погибшего дракона, так и не сумевшего защитить своё гнездо. Пол под ними покрывали груды пыльных камней, мебель сожрал огонь, входные двери взорвали Бомбардой Максима. Астрономическая башня осыпалась, южное крыло почти полностью уничтожили великаны. Впрочем, всё это Снейп увидел ещё лёжа в Мунго, на колдографиях в "Ежедневном Пророке". В больнице он провалялся почти два месяца, а ещё два потратил на эксперименты с различными составами зелий, пытаясь вернуть утраченный голос. В Хогвартс он вернулся лишь поздней осенью, когда Большой Зал уже полностью восстановили. МакГонагалл встретила его с распростёртыми объятьями, прекрасно понимая, что другого декана Слизерина в столь непростые времена ей не найти. Снейп спокойно принял её директорство, не спорил с её решениями и ни во что по большей части не вмешивался.

Восточную башню ремонтировали уже при нём. Круглые стены собирали буквально по кусочкам, склеивая их цементом и магией, но старые камни никак не желали становиться на прежнее место, и ремонт затянулся на три долгих месяца вместо ожидаемых двух недель. «Хогвартс сопротивляется», — жаловался Кингсли. МакГонагалл подписывала очередные сметы, расстроенно качала головой и тяжело вздыхала, и почему-то никто из них не понимал, что это вовсе не Хогвартс сопротивляется, а чёрная магия, оставшаяся после войны, мешает Хогвартсу залечить раны. Снейп чувствовал боль старого замка, но не знал, как ему помочь. А в январе, сразу же после рождественских каникул, в школу наконец вернулись дети, и Хогвартс неожиданно ожил. Строительство сразу пошло намного быстрее, и вслед за Восточной башней хозяйственники из Министерства довольно быстро восстановили южное крыло, и даже ремонт Астрономической башни уже вовсю близился к завершению. И только со слизеринскими подземельями дело так и не сдвинулось с мёртвой точки.

— Они ведь делают это намеренно? — злясь, спрашивал Снейп. — Это политический реверанс победителям? Но детям нужно где-то жить!

— Не говори глупостей, Северус! — пыталась успокоить его Минерва. — Здесь нет никакого злого умысла. К тому же слизеринцы прекрасно разместились у хаффлпаффцев. Сейчас, когда в школу вернулись ещё не все дети, места там достаточно для всех.

— Вот только слизеринцам нужен собственный дом, иначе они так и будут чувствовать себя изгоями! — настаивал Снейп.

Спор вспыхивал и затухал, МакГонагалл давала обещание всё исправить, но восстановление слизеринских подземелий по-прежнему двигалось со скоростью флобберчервя. В конце апреля пробоину в подводной части подземелий наконец залатали, воду откачали, и Снейп уже начал было подумывать о переезде, как неожиданно то там, то здесь начали случаться странные неприятности. Сначала почему-то отказывался застывать цемент, потом осыпался пролёт стоявшей веками лестницы, и вот сегодня в наружной стене замка внезапно обнаружилась здоровенная дыра.

— Нам что-то постоянно мешает восстанавливать подземелья, — пожаловался хозяйственник.

— Иные политические предпочтения или гигантский кальмар? — цинично поинтересовался Снейп.

Строитель покачал головой, не желая ссориться, и пояснил:

— Внизу есть какая-то вибрация, думаю, проблема именно в ней.

Северус тысячу раз спускался в подземелья и никакой вибрации не чувствовал.

«А может, вы сами проделали эту дыру?» — собирался спросить он, но МакГонагалл не дала ему открыть рта.

— Всё, хватит! Достаточно! — сказала она, теряя терпение. — Я спущусь вниз и всё осмотрю сама!

Снейп пожал плечами и, демонстративно отвернувшись, отправился на третий этаж, туда, где теперь временно располагался класс зельеварения. Но дойти до класса не успел. Хогвартс тряхнуло с такой силой, что замок содрогнулся всем телом. Лестница под ногами задрожала, картины посыпались со стен, наверху испуганно закричали дети.

— Что происходит? — выскакивая из класса, не менее испуганно воскликнул Флитвик.

Взгляды их встретились, и Снейп, разом холодея от осознания произошедшего, произнёс лишь одно слово:

— МакГонагалл.

Но Флитвик его понял.

Вниз они бежали со всех ног. Факелы в подземельях погасли, и Снейпу пришлось зажечь свет на кончике палочки, чтобы не свернуть себе шею. Весь коридор перед входом в слизеринскую гостиную был засыпан мелкими обломками камней. Хозяйственника они нашли за следующим поворотом. Он сидел на полу, весь серый от цементной крошки, и выглядел так, словно его только что огрели Конфундусом.

— Где она? — хрипло спросил Снейп, хватая его за шиворот мантии. И только тогда увидел пролом в стене.

Старая кладка в этом месте осыпалась, открывая проход в ранее замурованную комнату — небольшую, футов семь в длину. Посреди комнаты на невысоком постаменте стояло огромное драконье яйцо, светящееся неярким оранжевым светом, так, словно его облизывали призрачные языки пламени. А у основания постамента без чувств лежала Минерва МакГонагалл. Снейп бросился в комнату, но Флитвик успел ухватить его за край мантии.

— Стой! — закричал он. — Не теряй головы!

Снейп сделал ещё один шаг и медленно опустился на одно колено. МакГонагалл дышала. Грудь её под тёмно-зелёной мантией поднималась и опускалась — спокойно и очень размеренно.

— Она жива, — успокаивающе сказал Филиус, — сейчас это самое главное. Давай не будем совершать непоправимых ошибок!

Он медленно и очень осторожно приблизился к яйцу и, выставив вперёд палочку, начал читать сканирующее заклинание. И в это мгновение свет, окружавший яйцо, погас, и комната разом погрузилась в темноту.

— Люмос! — недрогнувшим голосом сказал Флитвик и, подняв палочку над головой, вновь осветил комнату.

Теперь, когда яйцо больше не окружали языки пламени, стало видно, что на стене за постаментом нарисован чёрный герб. Формой он полностью повторял герб Хогвартса, только на нём не было символов факультетов, а вокруг, словно змея, обвивающая его огненным языком, струилась отдающая пламенем надпись.

«Draco dormiens nunquam titillandus»

— Что, чёрт возьми, здесь происходит? — глухо спросил Северус.

* * *

Новость о трагическом происшествии с директором мгновенно облетела весь Хогвартс, и среди учеников мгновенно поползли слухи о том, что кто-то из чистокровных вновь открыл тайную комнату и в наказание за чрезмерную гордыню его сожрал дракон, а сам дракон теперь бродит по слизеринским подземельям, пытаясь отыскать новую жертву.

МакГонагалл доставили в Больничное Крыло, и Снейп, запечатав защитными заклинаниями вход в подземелья, теперь нервно мерил шагами больничную палату, ожидая, пока мадам Помфри закончит осматривать директора. Горло болезненно саднило то ли от страха, то ли от того, что он забыл выпить лекарство. В голове бессвязным водоворотом вертелись мысли одна безумнее другой.

— Ты когда-нибудь видел нечто подобное? — спросил он Флитвика.

Филиус задумчиво подёргал себя за ус и покачал головой. Лицо его было бледным и очень встревоженным.

МакГонаггал пришла в себя спустя час, однако состояние её было неутешительным. Она никого не узнавала и не реагировала на голоса. Глаза её казались мутными и неподвижными, а тело словно позабыло, как двигаться самостоятельно. Снейп смотрел на её разом постаревшее лицо и больше не видел в ней Минервы — только безжизненную, лишённую души оболочку.

— Это похоже на поцелуй дементора, — расстроенно резюмировала мадам Помфри, и губы её задрожали, — и я не знаю, как ей помочь.

— Нужно связаться с Мунго и сообщить Кингсли, — предложил Флитвик. Он собирался добавить что-то ещё, но в этот момент дверь больничной палаты распахнулась и в комнату вошла Ирма Пинс. Высокая и худая, вечно похожая на голодную птицу, она встревоженно посмотрела на сидевшую на кровати МакГонагалл и неожиданно спросила:

— Вы нашли Маниакари? — губы её подрагивали, тонкие пальцы с длинными ногтями нервно мяли край серой мантии, и Северус вдруг отчётливо понял, что она напугана.

Они переглянулись, не понимая, о чём она говорит.

— Думаю, у нас большие проблемы, — помедлив, добавила мадам Пинс. — Идёмте, мне нужно вам кое-что показать.

Спустя пятнадцать минут они уже были в Запретной секции библиотеки. Северус ожидал, что Ирма достанет с полки какой-то древний свиток, но вместо этого она направила палочку на заставленную стеллажами стену и произнесла заклинание. И стеллажи неожиданно пришли в движение. Они разъехались в стороны, накладываясь друг на друга, словно стопки книг, постепенно освобождая стену, и Северус увидел, что вся стена от пола до потолка покрыта выбитыми в камне надписями.

— Что это? — удивлённо спросил он.

— Предупреждение и истинная история создания Хогвартса, — сказала мадам Пинс, — а не та, что написана в учебнике.

— Надо же, — удивлённо пробормотал Флитвик. — Я пятьдесят лет провёл в Хогвартсе и даже не подозревал о существовании этих надписей.

— Тайну этих надписей знают только библиотекарь и директор Хогвартса, такова традиция, — сдержанно произнесла мадам Пинс.

Снейп бросил на неё короткий взгляд, но промолчал. Он и сам прекрасно помнил, при каких обстоятельствах стал директором в этой школе.

— Когда школу тряхнуло, — продолжила Ирма, — эти надписи полыхнули таким огнём, что я подумала, что загорелась библиотека, а потом они стали затухать…

Она подошла ближе и коснулась ладонью стены.

— Это история о Маниакари, — произнесла она. — Здесь рассказывается о том, как Основатели вдохнули жизнь в Хогвартс и как это чуть не обернулось трагедией. Когда школу только открыли, у Хогвартса ещё не было магической силы, лестницы в нём не двигались, коридоры не отапливались, а печь не работала сама, и тогда Салазар Слизерин привёз из Европы каменное яйцо Маниакари, древнего змеевидного дракона, а затем извлёк из него ещё не родившуюся душу и поместил её в сердце Хогвартса. И замок ожил. Но Слизерин хотел большего. Будучи змееустом, он рассчитывал подчинить себе душу змеевидного дракона, чтобы получить единоличную власть над школой. Но душа дракона отказалась ему повиноваться. Основатели узнали об этом, и Слизерин ушёл. Оставшееся без присмотра яйцо Маниакари не успокоилось и попыталось вернуть себе украденную душу, но вместо души Хогвартса выпило душу из тела шестнадцатилетней девушки. К счастью, в тот раз что-то пошло не так и всё обошлось, девушка выжила, хоть и слегка повредилась рассудком. Чтобы эта история больше не повторилась, яйцо замуровали в подземельях школы, а на стене выбили предупреждение.

— Не щекотите спящего дракона, — негромко произнёс Филиус. — Вот откуда взялся наш девиз.

«А потом война разрушила подземелья, — подумал Северус, — и яйцо Маниакари нашло способ вернуть душу своему нерожденному дракону. Пусть даже и не ту, что у него отобрали».

— Как думаешь, это возможно? — спросил Филиус.

— Почему бы и нет, — ответил Снейп. — Тёмный Лорд научился расщеплять и переносить свою душу. Возможно, и в яйце заложена подобная магия. Вопрос в другом, что нам теперь с этим делать?

Впрочем, он уже и сам знал ответ.

* * *

— Мне нужно отправиться в Румынию и найти дракона, который сможет высидеть это яйцо, — сказал Снейп, когда спустя час Кингсли Шеклболт вылез из камина в кабинет директора Хогвартса.

— Румынское министерство магии, — ответил Кингсли, — в жизни не выдаст вам разрешение на въезд, как только узнает, что вы собираетесь ввезти к ним проклятое яйцо, которое едва не обрушило громадный замок и проглотило душу её директора. А что если яйцо проделает это снова? И не одну сотню раз?

— И зачем яйцу сотня душ?

— Кто его знает. Мы вообще ничего о нём не знаем, кроме того, что написано на стене в Хогвартской библиотеке.

— Я достану нелегальный портключ, — упрямо сказал Снейп. Он знал, что не отступится ни при каких условиях, однако прекрасно понимал, что без поддержки Министерства и Кингсли осуществить его план будет гораздо сложнее.

— С вашей дурной репутацией только с нелегальными портключами путешествовать, — не слишком заботясь о его самолюбии, сказал Кингсли. Он опёрся рукой о каминный портал и задумчиво постучал по нему пальцами. — Как она? — спросил он после минутной паузы.

— Всё так же, — негромко ответил Филиус.

Они какое-то время помолчали.

— Я разговаривал с невыразимцами, — наконец устало сказал Кингсли. — Они ничего не знают о яйце. Поэтому я всё же позволю вам поехать в заповедник, Северус, и прикрою вас на дипломатическом уровне, если вы вляпаетесь в неприятности. Но у меня будет одно условие — вас будет сопровождать аврор. И это не обсуждается! — добавил он, заметив, что Снейп собирается спорить.

Кингсли нагнулся, сунул голову в камин, негромко что-то сказал, и тут же, словно отвечая на его приглашение, в топке заплясали зелёные языки пламени.

— Да вы издеваетесь! — возмущённо воскликнул Снейп, глядя на то, как из камина вылезает Поттер.

— Ничуть, — невозмутимо ответил Шеклболт. — Поттер — единственный, кто может вас выносить. К тому же он сам вызвался.

Поттер был бледен и явно настроен решительно.

— Если вы возьмёте меня с собой, профессор, — сказал он, — я добуду вам портключ до заповедника за два дня и договорюсь, чтобы Чарли Уизли помог нам с драконами.