Проклятое яйцо (джен)

На улице хлестал дождь. Холодный и злой, он падал с неба сплошным потоком, бил в отяжелевший от влаги прибрежный песок, вспенивал серую, ещё не тронутую ряской поверхность озера. Чёрное, затянутое тучами небо изредка озарялось призрачными всполохами зарниц. Далеко на западе, за отрогом хребта, где располагался старый Брашов, раскатисто грохотал гром — низко, утробно, словно только что пробудившийся дракон, он постепенно набирал силу, с каждым новым ударом подбираясь к заповеднику всё ближе и ближе.

Чарли окинул встревоженным взглядом долину и заспешил вниз. Лесную тропинку размыло, и пока он спускался по склону холма к озеру, земля под ногами превратилась в настоящее месиво. Кроны деревьев тревожно шумели над головой, от прямых струй дождя не спасали даже водоотталкивающие чары. У границы антиаппарационного барьера лес поредел, и Чарли, перебравшись по скользким брёвнам через овраг, выбрался наконец на пляж.

Дождь здесь казался ещё злее. На противоположной стороне озера, там, где поросшие хвойным лесом скалы вздымались высоко вверх, уже вовсю начинали гнуться верхушки сосен. Ветер — первый предвестник приближающейся бури — набирал силу. Скоро гроза переберётся через отрог, и тогда здесь, в низовьях Заячьей пади, разверзнется настоящий ад.

Крохотный огонек люмоса, подрагивающий на кончике палочки, выхватил из темноты прибрежную каменистую площадку, зачарованную на срабатывание портключа, и Чарли тут же с досадой выругался — на ее обычно ровную и сухую поверхность уже вовсю наползала вода. Ветер, гроза, дождь и вышедшее из берегов озеро — худшей ночи для прыжка с нелегальным порталом сложно было даже представить.

То, что портключ он достал посредственный, Чарли прекрасно понимал и сам, но времени на то, чтобы найти что-то более надёжное у него просто не было. Гарри нервничал и спешил, настаивая на том, что всё нужно сделать срочно и тайно, и Чарли пришлось воспользоваться сомнительными связями доамны Тодоровой, чтобы выкупить портключ у контрабандистов. Штука эта и в хорошую погоду работала дерьмово, а уж в грозу…

Чарли поудобнее перехватил палочку и приготовился ждать, искренне надеясь, что Поттер не промахнётся.

Портключ сработал через шесть минут. Сначала прямо из воздуха на Чарли, дребезжа и завывая, вывалилось старое ржавое ведро и, упав на площадку, закачалось из стороны в сторону, черпая краем воду. А затем раздался громкий хлопок. Воздух пошёл рябью, растянулся в разные стороны, искажая полосу леса, словно отражение в кривом зеркале, и снова сжался, вытолкнув из себя двух мужчин в чёрных плащах, тащивших за кованые ручки большой сундук. Словно приветствуя их появление, ещё одна молния рассекла небо над самым озером, выхватывая из темноты верхушки вековых елей, а затем с заметным запозданием её догнал гром. Он раскатисто загрохотал над водой, и тут же, вторя ему, в небе над заповедником оглушительно заревел дракон.

Поттера Чарли узнал сразу. Скинув с головы капюшон, тот задрал голову высоко вверх, пытаясь отыскать взглядом дракона, а затем указал рукой куда-то в лево, в сторону заповедника. Спутник его кивнул, и они, сделав несколько шагов вперед, осторожно опустили сундук на песок.

— Привет, — сказал Поттер.

Лицо его, худое и обветренное, показалось Чарли очень уставшим. Дождь уже успел намочить его волосы, круглые стёкла очков затянула мутная пелена. Почему-то, пока Чарли готовил портал, ему всё время казалось, что с Гарри приедет именно Рон, но вместо улыбчивого младшего брата рядом с Гарри обнаружился Снейп.

— Уизли, — сухо произнес он вместо приветствия, и Чарли, кивая в ответ, скорее почувствовал, чем увидел, что на него направлен кончик спрятанной в рукаве профессора палочки.

— Надо спешить, — сказал Чарли, — скоро сюда доберётся гроза.

Дождь струями стекал по их плащам, всполохи зарниц выхватывали из темноты напряжённые мокрые лица. Чарли потянулся, чтобы взяться за ручку сундука, но Гарри остановил его жестом руки.

— Сначала нам нужно кое-что тебе показать, — произнес он, — важно, чтобы в заповеднике об этом знало как можно меньше людей.

Говоря это, он нагнулся и осторожно приоткрыл тяжёлую крышку сундука, так, чтобы в него не заливал дождь. В первое мгновение Чарли почудилось, что он видит перед собой самое обычное драконье яйцо, только очень большое, но вот свет от палочки упал на серый выпуклый бок, и Чарли понял, что на самом деле яйцо каменное. На тёмной, покрытой мелкими сколами поверхности виднелись тонкие линии выдолбленного узора — то ли листья, то ли крупная чешуя, в полумраке было не разобрать. Чарли протянул руку и посмотрел на Гарри, спрашивая разрешения.

— Можешь потрогать, — кивнул Гарри.

Чарли опустил ладонь на каменный бок, и, словно отзываясь на его тепло, поверхность яйца мгновенно вспыхнула тысячью ярких оранжевых искр.

— Что это такое? — растерянно спросил он, чувствуя, как исходящее от яйца тепло обволакивает его руку.

— Это Минерва МакГонагалл, — мрачно ответил Снейп, — и это яйцо нам нужно высидеть.

Снейп хмуро взирал на пролом в стене прямо над слизеринскими подземельями и думал, не проклясть ли ему стоящего рядом сотрудника министерства в тёмно-синей хозяйственной мантии — то ли ни черта не смыслившего в строительстве, то ли и вовсе посмевшего устроить саботаж. Хозяйственник у Снейпа не учился и лишь поэтому, видимо, чувствовал себя в полной безопасности. А зря!

— Даже не думай этого делать! — явно почувствовав его настроение, тихо велела Минерва МакГонагалл. — Мы со всем разберёмся.

«Мы со всем разберёмся», — мысленным эхом повторил Снейп.

Сколько раз он это уже слышал? Даже не сосчитать. После окончания войны прошёл почти год, а Хогвартс до сих пор не восстановили.

«Слишком много разрушений. Нужно время», — жаловалось Министерство.

Разрушений и правда было много. От Большого Зала почти ничего не осталось — одна стена, да половина колонн, на которых каким-то чудом всё ещё держались рёбра нервюров. Лишённые черепицы, они напоминали обглоданные кости погибшего дракона, так и не сумевшего защитить своё гнездо. Пол под ними покрывали груды пыльных камней, мебель сожрал огонь, входные двери взорвали Бомбардой Максима. Астрономическая башня осыпалась, южное крыло почти полностью уничтожили великаны. Впрочем, всё это Снейп увидел ещё лёжа в Мунго, на колдографиях в "Ежедневном Пророке". В больнице он провалялся почти два месяца, а ещё два потратил на эксперименты с различными составами зелий, пытаясь вернуть утраченный голос. В Хогвартс он вернулся лишь поздней осенью, когда Большой Зал уже полностью восстановили. МакГонагалл встретила его с распростёртыми объятьями, прекрасно понимая, что другого декана Слизерина в столь непростые времена ей не найти. Снейп спокойно принял её директорство, не спорил с её решениями и ни во что по большей части не вмешивался.

Восточную башню ремонтировали уже при нём. Круглые стены собирали буквально по кусочкам, склеивая их цементом и магией, но старые камни никак не желали становиться на прежнее место, и ремонт затянулся на три долгих месяца вместо ожидаемых двух недель. «Хогвартс сопротивляется», — жаловался Кингсли. МакГонагалл подписывала очередные сметы, расстроенно качала головой и тяжело вздыхала, и почему-то никто из них не понимал, что это вовсе не Хогвартс сопротивляется, а чёрная магия, оставшаяся после войны, мешает Хогвартсу залечить раны. Снейп чувствовал боль старого замка, но не знал, как ему помочь. А в январе, сразу же после рождественских каникул, в школу наконец вернулись дети, и Хогвартс неожиданно ожил. Строительство сразу пошло намного быстрее, и вслед за Восточной башней хозяйственники из Министерства довольно быстро восстановили южное крыло, и даже ремонт Астрономической башни уже вовсю близился к завершению. И только со слизеринскими подземельями дело так и не сдвинулось с мёртвой точки.

— Они ведь делают это намеренно? — злясь, спрашивал Снейп. — Это политический реверанс победителям? Но детям нужно где-то жить!

— Не говори глупостей, Северус! — пыталась успокоить его Минерва. — Здесь нет никакого злого умысла. К тому же слизеринцы прекрасно разместились у хаффлпаффцев. Сейчас, когда в школу вернулись ещё не все дети, места там достаточно для всех.

— Вот только слизеринцам нужен собственный дом, иначе они так и будут чувствовать себя изгоями! — настаивал Снейп.

Спор вспыхивал и затухал, МакГонагалл давала обещание всё исправить, но восстановление слизеринских подземелий по-прежнему двигалось со скоростью флобберчервя. В конце апреля пробоину в подводной части подземелий наконец залатали, воду откачали, и Снейп уже начал было подумывать о переезде, как неожиданно то там, то здесь начали случаться странные неприятности. Сначала почему-то отказывался застывать цемент, потом осыпался пролёт стоявшей веками лестницы, и вот сегодня в наружной стене замка внезапно обнаружилась здоровенная дыра.

— Нам что-то постоянно мешает восстанавливать подземелья, — пожаловался хозяйственник.

— Иные политические предпочтения или гигантский кальмар? — цинично поинтересовался Снейп.

Строитель покачал головой, не желая ссориться, и пояснил:

— Внизу есть какая-то вибрация, думаю, проблема именно в ней.

Северус тысячу раз спускался в подземелья и никакой вибрации не чувствовал.

«А может, вы сами проделали эту дыру?» — собирался спросить он, но МакГонагалл не дала ему открыть рта.

— Всё, хватит! Достаточно! — сказала она, теряя терпение. — Я спущусь вниз и всё осмотрю сама!

Снейп пожал плечами и, демонстративно отвернувшись, отправился на третий этаж, туда, где теперь временно располагался класс зельеварения. Но дойти до класса не успел. Хогвартс тряхнуло с такой силой, что замок содрогнулся всем телом. Лестница под ногами задрожала, картины посыпались со стен, наверху испуганно закричали дети.

— Что происходит? — выскакивая из класса, не менее испуганно воскликнул Флитвик.

Взгляды их встретились, и Снейп, разом холодея от осознания произошедшего, произнёс лишь одно слово:

— МакГонагалл.

Но Флитвик его понял.

Вниз они бежали со всех ног. Факелы в подземельях погасли, и Снейпу пришлось зажечь свет на кончике палочки, чтобы не свернуть себе шею. Весь коридор перед входом в слизеринскую гостиную был засыпан мелкими обломками камней. Хозяйственника они нашли за следующим поворотом. Он сидел на полу, весь серый от цементной крошки, и выглядел так, словно его только что огрели Конфундусом.

— Где она? — хрипло спросил Снейп, хватая его за шиворот мантии. И только тогда увидел пролом в стене.

Старая кладка в этом месте осыпалась, открывая проход в ранее замурованную комнату — небольшую, футов семь в длину. Посреди комнаты на невысоком постаменте стояло огромное драконье яйцо, светящееся неярким оранжевым светом, так, словно его облизывали призрачные языки пламени. А у основания постамента без чувств лежала Минерва МакГонагалл. Снейп бросился в комнату, но Флитвик успел ухватить его за край мантии.

— Стой! — закричал он. — Не теряй головы!

Снейп сделал ещё один шаг и медленно опустился на одно колено. МакГонагалл дышала. Грудь её под тёмно-зелёной мантией поднималась и опускалась — спокойно и очень размеренно.

— Она жива, — успокаивающе сказал Филиус, — сейчас это самое главное. Давай не будем совершать непоправимых ошибок!

Он медленно и очень осторожно приблизился к яйцу и, выставив вперёд палочку, начал читать сканирующее заклинание. И в это мгновение свет, окружавший яйцо, погас, и комната разом погрузилась в темноту.

— Люмос! — недрогнувшим голосом сказал Флитвик и, подняв палочку над головой, вновь осветил комнату.

Теперь, когда яйцо больше не окружали языки пламени, стало видно, что на стене за постаментом нарисован чёрный герб. Формой он полностью повторял герб Хогвартса, только на нём не было символов факультетов, а вокруг, словно змея, обвивающая его огненным языком, струилась отдающая пламенем надпись.

«Draco dormiens nunquam titillandus»

— Что, чёрт возьми, здесь происходит? — глухо спросил Северус.

* * *

Новость о трагическом происшествии с директором мгновенно облетела весь Хогвартс, и среди учеников мгновенно поползли слухи о том, что кто-то из чистокровных вновь открыл тайную комнату и в наказание за чрезмерную гордыню его сожрал дракон, а сам дракон теперь бродит по слизеринским подземельям, пытаясь отыскать новую жертву.

МакГонагалл доставили в Больничное Крыло, и Снейп, запечатав защитными заклинаниями вход в подземелья, теперь нервно мерил шагами больничную палату, ожидая, пока мадам Помфри закончит осматривать директора. Горло болезненно саднило то ли от страха, то ли от того, что он забыл выпить лекарство. В голове бессвязным водоворотом вертелись мысли одна безумнее другой.

— Ты когда-нибудь видел нечто подобное? — спросил он Флитвика.

Филиус задумчиво подёргал себя за ус и покачал головой. Лицо его было бледным и очень встревоженным.

МакГонаггал пришла в себя спустя час, однако состояние её было неутешительным. Она никого не узнавала и не реагировала на голоса. Глаза её казались мутными и неподвижными, а тело словно позабыло, как двигаться самостоятельно. Снейп смотрел на её разом постаревшее лицо и больше не видел в ней Минервы — только безжизненную, лишённую души оболочку.

— Это похоже на поцелуй дементора, — расстроенно резюмировала мадам Помфри, и губы её задрожали, — и я не знаю, как ей помочь.

— Нужно связаться с Мунго и сообщить Кингсли, — предложил Флитвик. Он собирался добавить что-то ещё, но в этот момент дверь больничной палаты распахнулась и в комнату вошла Ирма Пинс. Высокая и худая, вечно похожая на голодную птицу, она встревоженно посмотрела на сидевшую на кровати МакГонагалл и неожиданно спросила:

— Вы нашли Маниакари? — губы её подрагивали, тонкие пальцы с длинными ногтями нервно мяли край серой мантии, и Северус вдруг отчётливо понял, что она напугана.

Они переглянулись, не понимая, о чём она говорит.

— Думаю, у нас большие проблемы, — помедлив, добавила мадам Пинс. — Идёмте, мне нужно вам кое-что показать.

Спустя пятнадцать минут они уже были в Запретной секции библиотеки. Северус ожидал, что Ирма достанет с полки какой-то древний свиток, но вместо этого она направила палочку на заставленную стеллажами стену и произнесла заклинание. И стеллажи неожиданно пришли в движение. Они разъехались в стороны, накладываясь друг на друга, словно стопки книг, постепенно освобождая стену, и Северус увидел, что вся стена от пола до потолка покрыта выбитыми в камне надписями.

— Что это? — удивлённо спросил он.

— Предупреждение и истинная история создания Хогвартса, — сказала мадам Пинс, — а не та, что написана в учебнике.

— Надо же, — удивлённо пробормотал Флитвик. — Я пятьдесят лет провёл в Хогвартсе и даже не подозревал о существовании этих надписей.

— Тайну этих надписей знают только библиотекарь и директор Хогвартса, такова традиция, — сдержанно произнесла мадам Пинс.

Снейп бросил на неё короткий взгляд, но промолчал. Он и сам прекрасно помнил, при каких обстоятельствах стал директором в этой школе.

— Когда школу тряхнуло, — продолжила Ирма, — эти надписи полыхнули таким огнём, что я подумала, что загорелась библиотека, а потом они стали затухать…

Она подошла ближе и коснулась ладонью стены.

— Это история о Маниакари, — произнесла она. — Здесь рассказывается о том, как Основатели вдохнули жизнь в Хогвартс и как это чуть не обернулось трагедией. Когда школу только открыли, у Хогвартса ещё не было магической силы, лестницы в нём не двигались, коридоры не отапливались, а печь не работала сама, и тогда Салазар Слизерин привёз из Европы каменное яйцо Маниакари, древнего змеевидного дракона, а затем извлёк из него ещё не родившуюся душу и поместил её в сердце Хогвартса. И замок ожил. Но Слизерин хотел большего. Будучи змееустом, он рассчитывал подчинить себе душу змеевидного дракона, чтобы получить единоличную власть над школой. Но душа дракона отказалась ему повиноваться. Основатели узнали об этом, и Слизерин ушёл. Оставшееся без присмотра яйцо Маниакари не успокоилось и попыталось вернуть себе украденную душу, но вместо души Хогвартса выпило душу из тела шестнадцатилетней девушки. К счастью, в тот раз что-то пошло не так и всё обошлось, девушка выжила, хоть и слегка повредилась рассудком. Чтобы эта история больше не повторилась, яйцо замуровали в подземельях школы, а на стене выбили предупреждение.

— Не щекотите спящего дракона, — негромко произнёс Филиус. — Вот откуда взялся наш девиз.

«А потом война разрушила подземелья, — подумал Северус, — и яйцо Маниакари нашло способ вернуть душу своему нерожденному дракону. Пусть даже и не ту, что у него отобрали».

— Как думаешь, это возможно? — спросил Филиус.

— Почему бы и нет, — ответил Снейп. — Тёмный Лорд научился расщеплять и переносить свою душу. Возможно, и в яйце заложена подобная магия. Вопрос в другом, что нам теперь с этим делать?

Впрочем, он уже и сам знал ответ.

* * *

— Мне нужно отправиться в Румынию и найти дракона, который сможет высидеть это яйцо, — сказал Снейп, когда спустя час Кингсли Шеклболт вылез из камина в кабинет директора Хогвартса.

— Румынское министерство магии, — ответил Кингсли, — в жизни не выдаст вам разрешение на въезд, как только узнает, что вы собираетесь ввезти к ним проклятое яйцо, которое едва не обрушило громадный замок и проглотило душу её директора. А что если яйцо проделает это снова? И не одну сотню раз?

— И зачем яйцу сотня душ?

— Кто его знает. Мы вообще ничего о нём не знаем, кроме того, что написано на стене в Хогвартской библиотеке.

— Я достану нелегальный портключ, — упрямо сказал Снейп. Он знал, что не отступится ни при каких условиях, однако прекрасно понимал, что без поддержки Министерства и Кингсли осуществить его план будет гораздо сложнее.

— С вашей дурной репутацией только с нелегальными портключами путешествовать, — не слишком заботясь о его самолюбии, сказал Кингсли. Он опёрся рукой о каминный портал и задумчиво постучал по нему пальцами. — Как она? — спросил он после минутной паузы.

— Всё так же, — негромко ответил Филиус.

Они какое-то время помолчали.

— Я разговаривал с невыразимцами, — наконец устало сказал Кингсли. — Они ничего не знают о яйце. Поэтому я всё же позволю вам поехать в заповедник, Северус, и прикрою вас на дипломатическом уровне, если вы вляпаетесь в неприятности. Но у меня будет одно условие — вас будет сопровождать аврор. И это не обсуждается! — добавил он, заметив, что Снейп собирается спорить.

Кингсли нагнулся, сунул голову в камин, негромко что-то сказал, и тут же, словно отвечая на его приглашение, в топке заплясали зелёные языки пламени.

— Да вы издеваетесь! — возмущённо воскликнул Снейп, глядя на то, как из камина вылезает Поттер.

— Ничуть, — невозмутимо ответил Шеклболт. — Поттер — единственный, кто может вас выносить. К тому же он сам вызвался.

Поттер был бледен и явно настроен решительно.

— Если вы возьмёте меня с собой, профессор, — сказал он, — я добуду вам портключ до заповедника за два дня и договорюсь, чтобы Чарли Уизли помог нам с драконами.

Дождь барабанил по крыше. Зарницы вспыхивали то ближе, то дальше, в отдалении грохотал гром, но, пробродив всю ночь по окрестностям долины, до заповедника гроза так и не добралась. Северус спал плохо. На узкой железной кровати, по соседству с Поттером, ему было некомфортно, и он проворочался до самого рассвета, то проваливаясь в короткое забытьё, то вновь просыпаясь и следя за тем, как за мутноватым стеклом окна медленно светлеет небо.

То, что Кингсли навязал ему Поттера, Снейпа не радовало совершенно, но мальчишка честно сдержал своё обещание и спустя два дня всё-таки доставил их в заповедник. А на следующее утро, с первыми лучами проснувшегося солнца, в барак, где они провели ночь, пришёл Уизли, чтобы выполнить вторую часть сделки.

— Директор Тодорова вернётся из Бухареста только во вторник, — сказал он, усаживаясь на скрипучую железную кровать, — но она не возражает, чтобы мы попытали счастья с яйцом. На станции сейчас есть несколько самок, так что подложить яйцо не проблема. Но высиживание — дело долгое, и если вы хотите оставаться в заповеднике, не привлекая ненужное внимание, нам придётся подыскать для вас работу.

Он открыл большую сумку, которую принёс с собой, и вытащил два мешка с рабочей одеждой.

— Переоденьтесь, — велел он, — попробуем подложить яйцо во время утреннего кормления. Домнишоара Виорика считает, что лучше всего нам подойдёт Винга, самка норвежского горбатого дракона. Она спокойная, и у неё самая большая кладка — пять яиц, так что если одним яйцом станет больше, она этого даже не заметит.

— Домнишоара Виорика? — переспросил Поттер, торопливо натягивая толстый серый свитер поверх мятой футболки.

— Она наш магозоолог и по совместительству зельевар. Я сказал ей, что вы разбираетесь в зельях, профессор, поэтому она будет рада вашей помощи. А тебе, Гарри, придётся помахать лопатой и граблями. Летом мы часто нанимаем сезонных рабочих вывозить драконий навоз, ремонтировать загоны и пасти скот, поэтому никого особо не удивит ваше внезапное появление на станции, просто постарайтесь ничем не выделяться среди остальных, и все будет в порядке.

Пока они переодевались, Уизли ждал их снаружи. Толстый свитер щекотал шею, нашитые на спину пластины из кожи шведского тупорылого дракона непривычно давили на плечи. Без своего сюртука и мантии Северус чувствовал себя всё равно что голым, но Уизли был прав — им ничем нельзя было выделяться среди других работников станции. После войны те из сторонников Тёмного лорда, кому удалось избежать немедленного ареста, бежали в Европу, и теперь Сигуранца пристально следила за появлением подозрительных личностей в заповеднике.

На улице было прохладно, посыпанные опилками дорожки хлюпали под ногами, после ночного дождя всё вокруг казалось грязным и сырым. Снейп окинул взглядом территорию станции и почувствовал нечто сродни разочарованию. Он никогда не романтизировал драконов, но от крупнейшего заповедника Европы ожидал чего-то большего — может, ощущения простора? Но вокруг, на сколько хватало глаз, тянулись лишь бесконечные заборы, сложенные из неотёсанных камней, да разномастные деревянные строения — административные здания заповедника.

Пока они шли по широкому проходу вдоль высоких каменных заборов, Поттер то и дело вертел головой из стороны в сторону и, изнывая от любопытства, пытался заглянуть в каждый вольер. Ящик с яйцом всё сильнее оттягивал руки, но мальчишка этого, кажется, даже не замечал.

— Здесь у нас Шандия, самка Китайского огненного шара, — сказал Уизли, когда справа от них над каменным ограждением внезапно взметнулась украшенная золотыми шипами голова. — К ней вам лучше не соваться. Она вот-вот должна снестись и, как всякая женщина на последних сроках беременности, крайне переменчива в своих желаниях — то она любит весь мир, то жди беды.

Словно в подтверждение его слов дракониха втянула носом воздух и выдохнула из ноздрей струю пламени, похожую на огненный гриб. Пламя ударилось о защитный барьер ограждения и, не причинив никому вреда, осыпалось дождём оранжевых искр.

— Вот, видите... — сказал Уизли. — А здесь у нас самка гибридского чёрного, малышка Рионна. Наша любимица! Невероятно любопытное создание!

Он указал на следующий вольер, и Потер вновь вытянул шею. К окошку в каменном ограждении был прижат большой лиловый глаз с узким синим зрачком. Глаз смотрел на Снейпа пристально, не мигая, и Северус почувствовал беспокойство — глаз был размером не меньше чем квоффл.

А в следующем вольере обнаружилась невероятно красивая белая дракониха. Она лежала на песке, печально раскинув в стороны белые изящные крылья, и выглядела измождённой.

— Она больна? — с явным сочувствием в голосе спросил Поттер.

— Она не ест. На прошлой неделе Яра раздавила своё яйцо и потеряла детёныша, — ответил Уизли, и Снейп так и не смог понять, что он слышит в его голосе, — сочувствие или осуждение.

Домнишоара Виорика ждала их возле последнего вольера, где за высокой оградой содержалась самка норвежского тупорылого дракона. Снейп окинул неодобрительным взглядом её абсолютно магловскую рубашку и кожаные штаны с многочисленными оттопыренными карманами и решил, что она, пожалуй, непозволительно молода для столь ответственной должности. Волосы её были по-мальчишески коротко острижены, высокие скулы усыпали веснушки. Сколько ей? Двадцать пять? Двадцать восемь?

Чарли бросил на Снейпа короткий неодобрительный взгляд и прошептал:

— Когда директор в отъезде, на станции всем заправляет домнишоара Виорика, так что постарайтесь не испортить с ней отношения, профессор, иначе драконих вам не видать.

Снейп презрительно скривил губы, но промолчал.

— Доброе утро, — сказала Виорика по-английски. — Время утреннего кормления, так что вы вовремя.

Она махнула рукой, и от соседнего вольера к ним поспешили четверо мужчин. Двое из них были вооружены длинными стальными пиками, ещё двое тащили за ручки огромное корыто с мясом.

— Могу я сначала взглянуть на яйцо? — спросила Виорика, с интересом разглядывая тяжёлый, обитый коваными пластинами сундук.

Снейп кивнул. Они с Поттером осторожно поставили сундук на землю и откинули крышку.

— Самый древний дракон! — с невольным почтением в голосе сказала Виорика. — Кто бы мог подумать, что я однажды его увижу!

Она невесомо провела пальцами по яйцу, и, словно откликаясь на прикосновение, яйцо осветили уже знакомые оранжевые языки пламени.

— Открывайте ворота, — решительно выпрямляясь, велела Виорика.

Створки ворот со скрипом разошлись в разные стороны, и Снейп увидел дракониху. Огромная, словно холм, она лежала посреди загона и дремала. Позади неё в глубине вольера высилась скала, в который виднелся вход в пещеру, а справа, на куче песка, из тёмных гладких камней, похожих на очень крупную гальку, было сложено гнездо. Внутри гнезда лежало пять тёмных яиц.

Завидев людей, дракониха заворчала и поднялась на лапы. И тут же стала похожа на трёхэтажный дом. Её коричневая чешуя почти не блестела на солнце, длинный, слегка закрученный кверху хвост украшали шипы, а на спине мягкой гармошкой был сложен чёрный кожистый гребень. Крылья её казались маленькими для такого огромного тела. Весила она не меньше десяти тонн.

Снейп почувствовал, как сердце его пропустило один удар, а затем бросилось вскачь. Решить, что яйцо нужно высидеть — это одно, а заложить МакГонагалл в гнездо к такому вот чудовищу — это совсем другое. Только сейчас, глядя на эту тридцатифутовую громадину, Снейп понял, во что они ввязываются.

— А если она его раздавит? — словно прочтя его мысли, испуганно спросил Поттер.

— Драконы очень аккуратны, — успокаивающе сказала Виорика, и Снейп, не поверив ни единому её слову, тут же вспомнил белого дракона, по ошибке раздавившего собственное яйцо.

Может, ещё не поздно всё отменить? Может, есть другой путь, или им стоило выбрать дракона поменьше?

Виорика сделала едва заметный жест рукой, и содержимое корыта вывалили в большую каменную кормушку. Дракониха рыкнула и принялась есть. Чарли и ещё один драконолог подхватили яйцо Маниакари и очень аккуратно уложили его в гнездо. Всё произошло так быстро, что Снейп не успел хоть как-то вмешаться.

— Присыпьте яйца песком, — велела Виорика.

Спустя пять минут дракониха перестала есть, вернулась к гнезду и настороженно принюхалась. Яйцо Маниакари лежало в самом центре гнезда, и только слепой не заметил бы, что оно в два раза больше всех остальных яиц. Но дракониха вздохнула, заботливо дыхнула на яйца пламенем и преспокойно улеглась рядом.

— Вот видите, всё в порядке, — сказал Уизли, довольно толкая Поттера в бок. — Я же говорил — драконихи ни черта не умеют считать!

— Домнул Гарри останется здесь присматривать за яйцом, — сказала Виорика, обращаясь к Снейпу, после того, как двери вольера вновь заперли. — Чарли его всему обучит. А вам я покажу нашу маленькую лабораторию.

Снейп кивнул.

— Не забудьте о том, что я вам сказал, — шепнул ему на прощанье Чарли.

«И почему все забывают, что я слизеринец?» — подумал Снейп. Следом за Виорикой он поднялся по склону холма к небольшому невзрачному домику.

— Чарли говорит, вы немного смыслите в зельях, — сказала Виорика, заходя внутрь.

— Немного, — подтвердил Снейп.

— Вот и отлично, ещё одни руки мне совершенно точно не помешают. Работы много, — она кивнула на лист пергамента, приколотый ножом прямо к оконной раме, и вздохнула. — Зелий вечно не хватает, особенно противоожогового и костероста.

Северус осмотрел комнату: разделочный стол, примостившийся в углу, два пустующих кресла возле незажжённого камина и несколько шкафов. А затем приоткрыл дверцу самого большого шкафа и с любопытством заглянул внутрь. Все полки были заставлены банками и коробками с ингредиентами, принцип размещения казался немного непривычным, а надписи были сделаны на румынском, но определить, что где лежит, не составляло особого труда.

— Мы можем начать с противоожогового, — предложила Виорика, видя, что он изучает содержимое шкафа. — Оно попроще, да и готовится недолго.

— А где у вас хранятся котлы? — спросил Снейп.

— Всё зависит от того, какой именно вам нужен.

Снейп посмотрел на приколотый к раме список и, не особо раздумывая, ответил:

— Все, что у вас есть.

Следующий свой рабочий день Снейп начал всё так же с рассветом. Ему снова плохо спалось, и в череде сменяющих друг друга ночных звуков ему всё время чудилось, что где-то скулит дракониха и бьётся об ограждение. Поттер всю ночь спал без задних ног, видно, от души натаскавшись навоза, но Северус не испытывал по этому поводу ни грамма вины. В конце концов, мальчишка сам напросился отправиться с ним.

В маленькой лаборатории было тихо, и он подумал было, что пришёл первым, но Виорика очень скоро обнаружилась на заднем дворе, на грядках, где росли травы. Северус внимательно осмотрел три котла противоожогового зелья, которое сварил накануне, и остался доволен полученным результатом. Теперь зелья можно было разлить по пустым колбам и запечатать. Виорика вернулась через полчаса, сменила рубашку на свежую, такую же магловскую и мешковатую, и остановилась в дверях, наблюдая за тем, как он работает.

— Вы переживаете за яйцо? — внезапно спросила она, облокачиваясь на дверной косяк. — Я видела, как вы вчера смотрели на дракониху. Та женщина... Она была вашим другом?

Снейп хотел было сказать, что это вовсе не её дело, но почему-то так и не сказал.

— Она моя коллега, — ответил он вместо этого, — и да, она мой друг.

Ему не нравилось говорить о МакГонагалл в прошедшем времени.

— Вам не стоит волноваться — сказала Виорика. — Винга хорошая мать, она никогда не улетает от своей кладки.

Она собиралась добавить что-то ещё, но в это мгновение на крыльце внезапно что-то грохнуло, и в их маленькую лабораторию ворвался Поттер.

— Скорее! — воскликнул он прямо с порога. — Вам нужно это увидеть!

Спустя несколько минут они втроём уже стояли возле вольера. Большая коричневая дракониха металась из стороны в сторону, чёрный гребень хищно топорщился у неё на загривке, из приоткрытой пасти, словно из жерла пробудившегося вулкана, клубами валил сизый дым. Пять яиц были хаотично раскиданы по вольеру и отчего-то имели не чёрный, а синий цвет. И только последнее яйцо — шестое, всё ещё лежавшее в гнезде, по-прежнему было чёрным. Драконолог, приставленный ухаживать за драконихой, пытался успокоить Вингу, но у него мало что получалось.

— Все эти яйца внезапно стали одного размера, — растерянно пожаловался Поттер. — И как теперь определить, какое из них наше?

— Вероятно, то, что по-прежнему находится в гнезде, — мрачно ответил Снейп. — Кажется, Маниакари таким образом избавляется от конкурентов.

— Вы хотите сказать, что он вытолкнул другие яйца из гнезда? — удивился Поттер.

— Нет, конечно, думаю, это сделала сама дракониха, а Маниакари просто воспользовался маскировочными чарами.

— Но зачем он покрасил все яйца в синий цвет?

Виорика присела на корточки и аккуратно потрогала кончиками пальцев яйцо, закатившееся в канавку водостока.

— Яйца синего цвета есть только у шведских тупорылых драконов, — пояснила она. — Много лет назад норвежские горбатые драконы имели единый ареал обитания со шведскими тупорылыми, и эти два вида постоянно враждовали за территории. У норвежского дракона на генетическом уровне заложено, что синий цвет — это цвет опасности, и всё, что с ним связано, должно быть уничтожено. Думаю, ваш Маниакари и правда избавляется от конкурентов. Если в дикой природе у драконихи рождается несколько детёнышей, они редко выживают. Обычно мать может прокормить одного-двух. В заповеднике дела, конечно же, обстоят совсем иначе, но, думаю, Маниакари об этом просто не знает.

— Дело плохо, — сказал Поттер, глядя на раскиданные по вольеру яйца.

— Боюсь, что так, — подтвердила Виорика. — Пока яйца синие, Винга на них не сядет. А мы не можем позволить себе так рисковать. Это кладка для нас крайне важна. В природе осталось всего несколько особей норвежского горбатого.

— И что нам теперь делать? — хмуро спросил Снейп.

— Придётся забрать ваше яйцо и подложить его Стее, это самка румынского длиннорога. Румынские длиннороги не очень хорошие матери, часто надолго бросают своих новорожденных детенышей, но зато у них всего по одному яйцу в кладке, и они совершенно не различают цвета, так что вашему Маниакари при всём желании просто не удастся провернуть этот номер во второй раз.

* * *

Стея, румынская длиннорогая дракониха, оказалась толстой и крайне неповоротливой. Тело её было покрыто крупной тёмно-зелёной чешуёй, а на голове возвышались золотые рога. К вящему неудовольствию Снейпа она почти не уделяла внимания яйцам, но зато не впадала в панику и никого не выбрасывала из гнезда.

— Думаю, на этот раз всё обойдётся, — неуверенно сказал Поттер, когда они поздно вечером зашли проверить дракониху. Он тоже, видимо, чувствовал что-то неладное, просто не мог объяснить, что.

Самому Снейпу Стея не нравилась совершенно, но яйцо ничего не предпринимало, и спустя двое суток все вздохнули с облегчением.

«Затаилось, — почему-то подумал Снейп и тут же сам же себя и одёрнул: — Глупо так говорить о яйце».

Однако предчувствие его всё-таки не обмануло, и на утро третьего дня случилась настоящая катастрофа.

— Ваше яйцо убило нашего дракона! — сказала Виорика, в полной растерянности стоя возле вольера Стеи.

Снейп неуверенно заглянул внутрь и нервно сглотнул. Толстая дракониха стояла на задних лапах, широко раскинув перепончатые крылья, и была при этом совершенно каменной!

— Я всё исправлю, — быстро сказал Северус, — Маниакари это змеевидные драконы, они являются родственниками василиска и умеют обращать живых существ в камень. Так что ничего страшного не произошло, они просто не поладили.

— Дракониха и яйцо?

— Да, — кивнул Снейп, — но я сварю зелье из сока мандрагоры и превращу её обратно. Я уже делал это раньше.

— Если доамна Тодорова об этом узнает, — мрачно сказал Уизли, — мы все вылетим из заповедника быстрее, чем скажем слово квиддич.

Снейп смотрел на не пострадавшие яйца, благополучно лежащие в гнезде, и не знал, радоваться ему или злиться.

* * *

Теперь подкидышей было двое, и яйца решили разделить. Яйцо Стеи на время подложили Винге, а Маниакари достался Рионне, чёрной гебридской драконихе.

— Думаю, они поладят, — со странной уверенностью в голосе сказал Поттер, прежде чем умчаться в Бухарест за четырьмя ящиками подрощенной мандрагоры. — Она ужасно похожа на вас — вся чёрная, мрачная, а крылья волочит за собой почти так же, как вы — мантию.

Снейп собрался было наслать на наглеца какое-нибудь заклятие позаковыристее, но в последний момент передумал. В чём-то всё же мальчишка был прав, и Северус действительно чувствовал с гебридской самкой какое-то странное родство.

— Она неопытная, но очень славная, — заверила его Виорика, следя за тем, как молодая самка старательно подбрасывает песок в гнездо. Её собственное тёмно-серое яйцо лежало, прижавшись бочком к Маниакари, и выглядели они как два родных брата.

«Просто идиллия», — подумал Снейп, отправляясь к своим котлам.

Спустя три дня они с Виорикой сварили четыре галлона зелья из сока мандрагоры и расколдовали Стею. Толстая зелёная дракониха забилась в пещеру в скале и не вылезала оттуда ещё три дня, но, несмотря на это, все вздохнули с облегчением. Жизнь налаживалась…

А следующей ночью Снейпа разбудило яйцо.

— Северус! — сказало оно голосом МакГонагалл в его голове, и Снейп подхватился с кровати, отчётливо ощущая в знакомом голосе страх.

«Да что ж этому яйцу неймётся!» — подумал он в сердцах, натягивая свитер и выбегая на улицу.

Но только сунувшись в вольер к Рионне, он понял, что дело и правда неладно. Огромная дракониха пыталась раздавить яйцо. Она пинала его лапами, била когтями и то и дело яростно швыряла об стену. Её огромные лиловые глаза горели настоящим безумием.

Снейп выхватил из кармана палочку и заклинанием отпер дверь. Он знал, что гебридские драконы почти не восприимчивы к магии, но просто не мог бросить яйцо. Завидев его, дракониха припала к земле и зашипела — низко, вибрирующе, утробно. А затем вверх взметнулся её чёрный хвост, и венчавший его острый шип обрушился на Маниакари. На мгновение Снейпу показалось, что яйцо лопнуло. Искры брызнули во все стороны, яйцо закрутилось на месте, но каменная скорлупа всё-таки выдержала. Дракониха яростно завизжала, забила крыльями и сжала яйцо лапой.

Снейп кинул в дракониху несколько заклинаний, но все они осыпались дождём бесполезных искр. И тогда он заорал во всю мощь своих лёгких:

— Акцио яйцо!

Почему-то было важно, чтобы яйцо его услышало. Маниакари дёрнулся в лапах драконихи, выскользнул из её когтей и отлетел на несколько футов в сторону. Дракониха попыталась ударить его хвостом, но промахнулась, шип на кончике хвоста угодил в песок, и хвост снова яростным кнутом взметнулся вверх. И Снейп кинулся драконихе наперерез. Он знал, что ещё одного удара яйцо не выдержит.

Второй раз «Акцио яйцо!» он прокричал уже в прыжке. Яйцо больно ударило его в грудь, они вдвоём покатились по песку, и Снейп, обхватив яйцо руками, всё же успел возвести щитовые чары. Защитный купол над его головой затрещал, но выстоял. Однако дракониха и не думала сдаваться. Хвост её бил и бил, попадая шипом то в песок, то в защитный купол, то выбивал искры из разбросанных вокруг камней. Дракониха ревела, обдавая сквозь купол лицо Снейпа жаром. Где-то вдалеке уже раздавались голоса, к вольеру бежали люди, и Поттер, вооружённый огромной пикой, пытался отогнать дракониху. Снейп перекатился ещё раз, толкая перед собой яйцо, а затем защитный купол над его головой лопнул, и острая пика, венчавшая драконий хвост, вонзилась ему в плечо.

Снейп сидел в лаборатории, облокотившись на стол, и старательно пытался не скрипеть зубами.

— Зачем вы туда полезли? — сердясь, спросила его Виорика. Она аккуратно разрезала на его спине свитер и теперь обрабатывала рану.

— Я думал, она затопчет яйцо, — мрачно ответил Снейп.

Руки Виорики быстро и очень умело порхали над его спиной, и Северус чувствовал себя идиотом.

— Больно? — спросила она, заливая его рану бадьяном.

Снейп сжал зубы, чтобы не застонать, и вцепился дрожащими пальцами в край стола.

— Нет, — соврал он после небольшой паузы.

— Знаете, Северус, — сказала Виорика с заметным укором в голосе, — иногда мне кажется, что вы слишком много сил тратите на то, чтобы выглядеть неуязвимым. Даже в собственных глазах.

— В юности, — ответил он глухо, — мне пришлось пережить так много унижения, что теперь я даже ползать стараюсь с высоко поднятой головой.

Он дождался, пока она закончит накладывать повязку на рану, и только после этого позволил себе выдохнуть. Яйцо, бережно завёрнутое в одеяло, лежало под столом. Под окнами, меряя улицу шагами, метался разгневанный Поттер. «Мерлин, и зачем я во всё это ввязался!» — с досадой подумал Северус.

Виорика принесла ему чистый свитер и две колбы с востанавливающим зельем и с порога сказала:

— Одевайтесь, мы отправляемся на север.

— Зачем? — не понял Снейп.

— Там, в норвежском лагере драконологов, есть одна старушка, Ингрид, ей, наверное, лет двести, не меньше, и она всю жизнь изучает драконов. Если в Румынии и есть человек, который знает, что делать с вашим яйцом, то только она.

* * *

Старая Ингрид слушала рассказ Виорики молча, не спуская со Снейпа внимательного взгляда. В свете зажжённых свечей её подёрнутые мутной пеленой глаза казались почти слепыми, но Северус знал, что это впечатление обманчиво, и старая ведьма, прожившая долгую жизнь, видит гораздо глубже, чем многие зрячие.

— Неудивительно, что у вас ничего не получается, — сказала она, когда Виорика закончила рассказ. — Потому что Маниакари — это не дракон, это sak, — она задумалась на секунду, пытаясь подобрать правильное слово, — это защитная оболочка. Яйцо древнего змеевидного дракона находится внутри, а Маниакари его защищает. Если ваш Маниакари светится, значит, дракон внутри него ещё жив. Но если вы хотите высидеть яйцо, Маниакари сначала надо открыть.

— И как нам это сделать? — спросил Снейп.

— Понятия не имею, — ответила Ингрид. — И не уверена, что ты на самом деле хочешь это узнать. — Она склонила голову набок, продолжая изучающе разглядывать Снейпа, и он неожиданно понял, что она знает, что он чувствует. — Маниакари и его древний дракон способны вытягивать не только душу, но и силы, — сказала она. — Драконы это чувствуют и боятся, потому что далеко не каждый в этом мире способен пожертвовать собой. Рождение древнего дракона это замкнутый цикл. Так решила сама природа. Может, это тебя успокоит?

Уже провожая их ко входу, старуха сунула ему в руку скомканную записку и тихо добавила:

— Иногда таким, как ты, просто не представляется шанс выбирать.

* * *

— Она всё ещё не ест? — спросил Северус, стоя вместе с Виорикой и Уизли возле вольера белой опаловоглазой драконихи. — Если мы найдём способ открыть sak, она сядет на яйцо.

— Но она же… — начал Уизли.

— Раздавила своё яйцо, я знаю, но это вышло случайно, и она сожалеет. Для неё это станет вторым шансом, возможностью искупить вину.

Уизли посмотрел на него с сомнением, но спорить не стал. Если бы он столько же знал о чувстве вины, как сам Снейп, то он бы не сомневался.

А днём к Виорике внезапно прилетела сова от Ингрид и принесла письмо.

«Если вы рассчитываете на подробную и понятную инструкцию, то не надейтесь», — было написано на небольшом клочке бумаги. Вместе с запиской в конверт была вложена колдография. Северус поближе пододвинулся к окну и стал рассматривать снимок.

— Что это? — заглядывая ему через плечо, с любопытством спросил Поттер. Он всё утро провёл в лаборатории, приглядывая за яйцом и изнывая от тоски, и теперь был несказанно рад неожиданной загадке.

— Это иллюстрация из какой-то старой книги, — сказал Снейп.

На картинке было изображено большое серое яйцо, на которое указывали три стрелки. Каждая стрелка была подписана.

— Защита дракона, гнев дракона, слёзы дракона, — прочитал Снейп.

— Я ни разу не видела, чтобы драконы плакали, — с сомнением сказала Виорика.

— Думаю, это аллегория. Вот только знать бы, что она означает…

— Знаете, — задумчиво произнёс Поттер, — моя подруга Гермиона Грейнджер всегда говорила мне, что в старых книгах за красивыми словами обычно скрываются вполне банальные понятия. И мне кажется, наш случай не исключение, — он залез под стол, вытащил оттуда завёрнутое в одеяло яйцо и аккуратно развернул его. — Вот, взгляните, — добавил он, поглаживая поверхность яйца пальцами, — здесь есть три выемки, похожие на драконью чешую. Думаю, именно они-то нам и нужны. Одна для «защиты дракона», вторая для «гнева дракона» и третья для «слёз».

— И что нам с ними делать? — спросила Виорика.

— Думаю, Поттер прав, — склоняясь над яйцом, сказал Снейп, — и эти выемки надо заполнить. Если продолжать рассуждать «банально», то защита — это чешуя, гнев — это, видимо, пламя, а слёзы...

Он замолчал, задумавшись.

— А что если это просто три стихии? — предположила Виорика. — Чешуя дракона, крепкая, как камень, обозначает землю, гнев дракона — это огонь, а слезы — это вода.

— Или лёд, — добавил Поттер, — говорят, древние драконы могли выдыхать не только пламя.

— Что ж, давайте попробуем их заполнить, — пожал плечами Северус.

Они вынесли яйцо на улицу, чтобы ненароком не спалить дом, и аккуратно положили его набок. Колдовали вдвоём. Сначала Поттер с помощью Агуаменти наполнил вдавленную чешуйку водой, а затем Снейп превратил воду в лёд.

— По-моему, неплохо, — не слишком уверенно сказала Виорика, рассматривая неказистый кусок льда, примёрзший к поверхности яйца.

Снейп пожал плечами и вновь поднял палочку. Это только в сказках магия бывает красивой. В жизни всё гораздо прозаичнее и скучней. При помощи Инсендио они наполнили вторую чешуйку огнём, и Снейп превратил её в застывшую лаву.

— Подождите, — сказал Гарри, когда пришло время третьей чешуйки, и тут же торопливо принялся рыться в своих карманах, — может, это глупо, но, мне кажется, это символично.

Наконец он нашёл то, что искал.

— Я сколол эту чешуйку у Стеи, пока она ещё была каменной, — пояснил он, показывая небольшой кусок камня треугольной формы. — На память. Не каждый день видишь каменную дракониху.

— А знаете, что-то в этом есть, — сказала Виорика. — Яйца Винги стали голубыми, Стея превратилась в камень, а Рионну охватил гнев.

Снейп закатил глаза и, взяв у Поттера из рук камень, решительно вложил его в последнюю, третью выемку. И чудо произошло — рисунки на поверхности Маниакари вдруг ярко вспыхнули, а неказистые нашлёпки из льда, затвердевшей лавы и камня втянулись внутрь и превратились в идеально ровную чешую.

— Кажется, получилось! — воскликнул Поттер

И Маниакари открылся. Он, словно распускающийся цветок, откинул в стороны три каменных лепестка, и они увидели, что внутри лежит совершенно обычное светло-зелёное яйцо.

* * *

Яйцо в вольер к белой драконихе Снейп принёс сам. Медленно вошёл внутрь и остановился. Поттер и Уизли маячили где-то за спиной, держа наготове палочки, но Снейп знал, что защита ему не понадобится. У драконихи не было желания жить, что уж там говорить о том, чтобы на кого-то нападать. Он положил яйцо на песок, аккуратно катнул его к пустому гнезду и отступил на шаг. И выдохнул, видя, как медленно поднимается драконья голова. Глаза у драконихи были поразительные, опаловые. Она втянула носом воздух и медленно, словно не веря в происходящее, потянулась к яйцу, а затем обхватила его хвостом и задрожала всем телом.

«Если драконы умеют плакать, — подумал Снейп, — то делают они это именно так».

* * *

— Теперь она снова ест, но ей не становится лучше, — грустно сказала Виорика, глядя на то, как Яра обхаживает яйцо. Она бережно катала его по вольеру, словно играя, а затем обкладывала яйцо крупными чёрными камнями и старательно грела, дыша на него огнём. А устав, обнимала его белым хвостом и тихонько урчала.

— Она хорошая мать, — сказал Снейп. Он знал с самого начала, что так оно и будет, и от этого чувствовал себя только гаже. — Старуха сказала, что древние драконы питаются чужой силой. Именно поэтому Рионна взбесилась, она почувствовала, что яйцо тянет из неё магию, и испугалась.

Яра тоже это чувствовала и теряла силы, но ей было всё равно.

— И это не изменить? — спросила Виорика.

Снейп помедлил и молча пожал плечами. Если это и можно было сделать, то он не знал, как.

Все четыре недели, что Яра высиживала яйцо, Снейп приходил к ней в вольер каждый день и, следя за тем, как она заботится о яйце, думал: «Интересно, Альбус тоже так себя чувствовал, зная, что в конце концов, пусть и не своими руками, убьёт мальчишку, которого вырастил?»

* * *

В полночь, на тридцать пятый день своего пребывания в заповеднике Снейп поднялся с постели, оделся и тихо, чтобы случайно не разбудить Поттера, вышел на улицу. Он знал, что древний дракон родится сегодня, может, ему подсказал это Маниакари, а, возможно, он просто почувствовал это сам.

В вольере стояла тишина. Пережде чем войти к драконихе он вытащил из кармана клочок бумажки и, подсветив себе палочкой, прочёл две короткие строчки, написанные нетвёрдой старческой рукой: «Чтобы убить дракона, вам придётся расколоть собственную душу, постарайтесь этого избежать. И доверьтесь Маниакари, если вы сможете всё сделать правильно, он вам непременно поможет. Ингрид».

А ниже была нарисована свернувшаяся кольцом змея, кусающая собственный хвост. Эту записку за прошедший месяц Снейп прочитал сотню раз, но только легче ему от этого не стало. Маниакари он подготовил накануне, поставил его в углу вольера и на всякий случай слегка присыпал песком. Тёмная поверхность saka выглядела мёртвой. Теперь, когда внутри не было дракона, Маниакари, казалось, просто спал.

Дракониха устало лежала на песке, а рядом, перебирая лапами осколки яйца, возился её новорожденный малыш. Маленький и неуклюжий, с тонкими, почти прозрачными крыльями, он походил на сморщенный зонтик. Снейп приподнял палочку и на мгновение закрыл глаза. Он помнил, как убивал Альбуса, стоя на вершине Астрономической башни, и понимал, что душу не склеить, даже если знаешь, что совершаешь убийство во благо.

Дракониха настороженно приподнялась на лапах и зарычала, но Снейп знал, что магии в ней больше нет. Её насухо выпило яйцо. Рождение великого дракона — это замкнутый цикл. Жертва, которую приносит мать.

А затем Снейп взмахнул палочкой и произнёс заклинание. Зелёный луч сорвался с её кончика и...

…И всё-таки дракониха успела. Она из последних сил бросила своё обессиленное тело вперёд и накрыла своего малыша. Луч заклинания разрезал их обоих, и Маниакари раскрылся, как и обещала старуха. Два серебристых шара вылетели из драконихи и её малыша и закружились над их головами. А потом один серебристый шар опустился назад в тело маленького дракончика, а другой поглотило каменное яйцо.

Луч света погас, и Снейп опустил палочку. Белая опаловая дракониха была мертва, а под ней, отчаянно пища и ничего не понимая, возился её новорожденный малыш.

«Цикл замкнулся. Змея проглотила свой хвост», — подумал Северус.

Так почему же у него, чёрт возьми, так дрожат ноги?

А потом он обернулся и увидел, что за его спиной молча стоит Поттер. Руки его были засунуты в карманы, взгляд прикован к мёртвой драконихе.

— Она получила второй шанс, — сказал он негромко, — во всех смыслах этого слова. И на искупление, и на вторую жизнь.

Снейп смотрел на Поттера и, чувствуя жгучую боль в груди, думал о том, что, возможно, Лили тоже теперь живёт в своём сыне.

— Северус, если ты ещё раз нашлёшь на министерского работника летучемышиный сглаз, я тебя прокляну, — пообещала МакГонагалл.

Она поудобнее подхватила свою зелёную мантию и по волшебным лесам решительно полезла наверх, чтобы проверить, как хозяйственники из Министерства залатали дыру, которую, по их мнению, снова проделал гигантский кальмар.

Снейп смотрел на МакГонагалл и думал о том, что летом, меньше чем через месяц, обязательно вернётся в заповедник, чтобы научить Виорику варить Огнезащитное зелье, а ещё для того, чтобы увидеть, как растёт Великий дракон с не менее Великой душой его матери.