Гарри Поттер и Кружка бедняка (джен)

Глава 2. Восстать из пепла

— Гарри! Гарри! Очнись!

Это голос Джинни. Странно. Откуда она взялась?

Он с трудом разлепил глаза, пошарил вокруг рукой.

— На, держи.

Джинни стояла, склонившись над ним, и протягивала ему очки. В другой руке она держала пустую бутылку. Видимо, подобрала ее рядом с диваном.

— Боже, чем ты тут занимался? Ну, у тебя и вид...

В обшарпанной гостиной царил жуткий беспорядок. Смятые страницы старых выпусков «Ежедневного пророка», бутылки из-под сливочного пива, какие-то засохшие корки, тряпки...

Гарри лежал на диване и пытался прийти в себя. Последние дни он провел здесь, в доме на площади Гриммо, 12, в полном одиночестве.

Он простился с друзьями почти сразу после похорон. Рон отправился в «Нору»: его поддержка была очень нужна Джорджу. А Джинни ни на минуту не отходила от матери. Конечно, Уизли настойчиво звали Гарри с собой, но он отказался. Семья пережила ужасную утрату, и Гарри казалось, что некоторое время им нужно побыть вместе, без посторонних.

Гермионе предстояло путешествие в Австралию, она торопилась разыскать родителей. Нужно было снять с них заклятие и вернуться с ними в Англию. Невилл отбыл домой со своей величественной бабушкой. Взволнованная Полумна умчалась еще раньше — искать отца.

Мысли преподавателей Хогвартса были заняты восстановлением и ремонтом замка, им нужно было помочь волонтерам разместиться, распределить обязанности.

Поэтому Гарри отправился на площадь Гриммо, в мрачный дом, который достался ему в наследство от его крестного, Сириуса Блэка. Теперь это было единственное место, которое он с полным правом мог называть домом. Образцовый коттедж Дурслей на Тисовой улице навсегда выветрился из головы.

Было тихо и пусто. Дом, долго пустовавший и давно не видевший хозяйской заботы, был изрядно запущен. Кикимер принялся тихонько хлопотать по хозяйству. А Гарри... Он не делал ничего. Что-то внутри померкло, и это было непонятно и очень мучительно. Казалось бы, Волдеморт повержен. Все позади. Не болел шрам, кончились изматывающие видения, не нужно было бродить по болотам и лесам, ища убежища от егерей, разгадывать тайны черной магии и сражаться с пожирателями смерти. Всё! Победа! Живи и радуйся! А на Гарри навалилась липкая, вязкая чернота, сжавшая его в стальные тиски и не дававшая вздохнуть.

Стоило ему закрыть глаза, он сразу видел мертвые глаза Седрика Диггори.

Тени своих родителей.

Сириуса, исчезающего в арке в Отделе тайн.

Изломанное тело Дамблдора, упавшего с Астрономической башни.

Снова и снова перед ним вставал Грозный Глаз Грюм.

Домовик Добби с кинжалом в животе.

Фред, с улыбкой упавший среди развалин.

Люпин и Тонкс.

Отважный и славный Колин Криви. Сколько усилий в свое время прилагал Гарри, чтобы избежать встречи с этим мальчишкой, который всюду ходил за ним, как хвост, смотрел восторженными глазами...

Сколько людей ушли в иной мир.

Слишком много.

Слишком много смертей он увидел за восемнадцать лет.

Даже Букля, белоснежный пернатый друг, закрыла его от заклятия и погибла. Даже его метла «Молния», подарок Сириуса, была уничтожена во время схватки в воздухе...

Северус Снегг с прокушенным горлом, его пустые глаза.

Пятьдесят павших в битве за Хогвартс.

Чересчур много для него одного.

Гарри чувствовал себя потерянным. Он вернулся. Он даже победил. Но он все еще был отлучен, вырван из мира живых. Слишком много нитей безжалостно оборвала смерть. И едва он остался один, все пережитое скрутило его и обрушилось с непосильной тяжестью.

Гарри нашел в доме приличный запас сливочного пива и большую бутыль огненного виски Огдена. Бродил по комнатам, пил, пинал пустые бутылки и швырял их в стену. Кричал в подушку, задыхаясь от непереносимой тьмы, которая поглотила его. Мечтая лишь о том, чтобы отключиться, не думать, не чувствовать. Снова глотал огненный виски и падал, засыпая прямо в одежде. И в тяжелых похмельных снах опять и опять видел эти лица...

Именно в таком состоянии его и обнаружила Джинни спустя несколько дней.

— Откуда ты? Как ты тут очутилась? — Гарри сел, потирая лицо рукой. Мда... Трехдневная щетина. Физиономия опухшая. Голова дико трещит с похмелья.

— Ты изрядно поглупел за последние дни, Гарри Поттер, — с иронией заметила Джинни. — Если ты помнишь, мой отец работает в министерстве магии. По его просьбе твой камин подключили к сети летучего пороха.

— Но как ты...

Джинни села рядом с ним.

— Я поняла, что что-то неладно. Почувствовала... Гарри, пойдем со мной. Я прошу тебя. Так надо. Пойдем.

Ему не хотелось шевелиться. Он снова бухнулся носом в подушку. Джинни села рядом, погладила его голове.

— Гарри. Тебе не стоит сейчас быть одному. Это неправильно. Пойдем. Но сначала приведи себя в порядок. Ну, давай же.

Он поднялся. Тяжело вздохнул и послушно поплелся в ванную. Спорить с Джинни он был не в состоянии.

Камин полыхнул зелёным. Гарри огляделся по сторонам.

— Джинни, какого черта?! Опять Хогвартс?! Это самое последнее место, где я хотел бы сейчас находиться. Зачем ты притащила меня сюда? Снова сюда!

Он здорово разозлился. Джинни, отряхиваясь, спокойно произнесла:

— Я просто хочу помочь тебе, Гарри. И я знаю, что тебя может излечить только какое-то дело. Я не могу позволить тебе сдаться и утонуть во всем этом. Ты не для этого вернулся.

— А для чего?! — кричал он с яростью. — Неужели ты не понимаешь, Джинни?! Я смертельно устал, я не хочу никого видеть. Мне надоело натыкаться на толпы людей, которым нужно пожимать руки и улыбаться. Я не хочу! Я не могу больше!

— Хотя бы просто поговори со мной. Пожалуйста. Расскажи мне. Можешь кричать, ругаться, крушить все вокруг. Делай что хочешь, только не молчи. Запереться в одиночестве и пить до беспамятства — это ведь не выход. Ты же понимаешь.

Он устало опустился на стоявшее рядом с камином большое кресло. Обхватил тяжелую голову руками и закрыл глаза. Джинни села рядом.

— Ничего я не понимаю, — медленно и глухо проговорил Гарри. — Я почти жалею, что вернулся. Из того сияющего места. Я видел Дамблдора, и он сказал, что я могу выбрать, что можно пойти дальше. Может, так и нужно было сделать...

Джинни ахнула и тряхнула его за плечи.

— Никогда не говори так! Слышишь! Даже думать не смей! Если бы ты знал, КАК это было, когда Хагрид принес тебя. Когда я увидела...

Она изо всех сил обняла его.

— Ты мне нужен, Гарри. Ты. Мне. Очень. Нужен. Особенно сейчас, когда Фред... Я... я не могу...

Он понял, что Джинни плачет. Прижал ее к себе.

Они долго сидели, обнявшись. Гостиная Гриффиндора была пуста, им никто не мог помешать. Гарри снова заговорил:

— Я правда не знаю, что делать, Джинни. Я думал, что когда убью Волдеморта, я почувствую радость и облегчение. Думал, что буду счастлив. Но всё это чересчур... Я постоянно вижу их, понимаешь? Они все погибли, а я какого-то черта жив. Почему они? Почему не я? Джинни, я не знаю, как смотреть в глаза твоим родителям. И тебе. А родители Криви — ты видела их лица? А миссис Тонкс? Как мне жить дальше со всем этим, скажи!

Джинни молчала. Гарри положил голову ей на плечо и почувствовал, что слезы неудержимо хлынули у него из глаз. Сдерживаться сил не было.

— Мальчик-Который-Выжил! Господи, да лучше бы я умер!

— А ты ведь и так умер, Гарри, — тихо произнесла Джинни, гладя его по голове, когда он перестал вздрагивать и немного утих. — Вспомни. Ты пошел навстречу Волдеморту и добровольно подставился под его заклятие. И тебе уже было хорошо и спокойно. Ты ушел. И там ты видел Дамблдора, так ведь? А потом вернулся. И я знаю, почему. Потому что еще оставалась змея. И сам Волдеморт, вооруженный смертоносной палочкой. И битва еще не кончилась. Ты ведь вернулся не ради себя. А ради нас всех. Ради меня. Чтобы закончить начатое, чтобы никто больше не погиб из-за этой гадины. И ты убил его, Гарри.

— Да, его я убил. Я могу убить Волдеморта, но я никого не могу вернуть. Ни Фреда, ни Римуса, ни Тонкс. Никого...

Джинни судорожно перевела дыхание.

— Фред не хотел бы, чтобы ты винил себя. Я точно знаю. Он любил тебя.

Она всхлипнула.

— И я люблю тебя. И я не позволю тебе сдаться сейчас, когда всё страшное позади. Я не отпущу тебя. Ни за что не отпущу...

— У меня внутри все будто выгорело, — глухо проговорил он, будто через силу выталкивая из себя слова. — Будто ничего больше нет и не будет. Ни жизни, ни радости. Я ничего не хочу.

— Да. Я знаю. Это не навсегда, пожалуйста, поверь мне...

Они еще немного помолчали. Вдруг Джинни встрепенулась от какой-то догадки, только что пришедшей ей в голову.

— Гарри! Послушай. Я вот о чем подумала. Выручай-комната. Нужно снова попытаться ее открыть!

Он удивленно поднял голову.

— Почему? Нет, ничего не выйдет. После того пожара... Это было бы чудом. Сейчас у меня нет сил даже ботинки зашнуровать как следует. Не то что чудеса творить. Чувствую себя жалким сквибом, хуже Филча.

— Нет, Гарри, это не так. Если ты исцелишь раны Хогвартса, Хогвартс исцелит тебя. Тот, кто ищет помощь в замке, всегда получает ее, помнишь? Во всяком случае, ничто не мешает тебе попробовать. Все равно это гораздо лучше, чем закрыться в четырех стенах с визжащим портретом мадам Вальбурги Блэк и сходить с ума, опустошая бутылки.

Конечно же, она права. Гарри сразу это понял. Он вытер глаза, принялся старательно протирать заляпанные стекла очков. И внезапно остро устыдился своей слабости. Смутился. И правда, непростительно так раскисать.

Джинни угадала и это.

— Нет. Посмотри на меня, пожалуйста! Знай: тебе нечего стыдиться. Ты прошел через такое... Не знаю, кто еще вынес бы всё это. Ты очень сильный, Гарри.

Он слабо усмехнулся.

— Только не сегодня.

Джинни вдруг улыбнулась и посмотрела на него с таким теплом, что лед внутри хрустнул... Через несколько бесконечно длинных и волшебных минут, с неохотой оторвавшись от ее губ, Гарри полушутя спросил:

— Когда ты успела овладеть легилименцией, Джинни? Вас этому учили последний год?

Она только фыркнула.

— О, какие глупости! Пойдем же!

В замке полным ходом шли восстановительные работы, на всех этажах и во всех комнатах сновали люди, на него никто не обращал внимания. Гарри простился с Джинни еще внизу, договорившись встретиться вечером в Большом зале или в гостиной Гриффиндора. Она умчалась к Хагриду — там требовалась помощь, ведь старина Хагрид никогда не был особенно силён в заклинаниях.

В коридоре восьмого этажа никого не было. Гарри был один. Он, как и положено, трижды прошел туда-сюда. Подошел к стене. Никакой реакции. Похмельная голова все еще сильно болела.

Попытка.

Снова попытка.

Безуспешно. Стена не шелохнулась. Что ж, это было неудивительно.

Прошло уже изрядно времени, но ничего не получалось. Гарри чувствовал себя глупо, бесконечно курсируя туда-сюда вдоль стены. Сколько кругов он уже намотал? Сел на пол, прислонившись к стене, чтоб пару минут перевести дух. Закрыл глаза. Интересно, кто первым открыл, что тоска похожа на смертельную усталость?.. Что он чувствует сейчас? Тоску или усталость? Или и то, и другое одновременно... Каменная стена казалась неприступной. А как легко они заходили в выручай-комнату, когда тренировались с «Отрядом Дамблдора». Какими сложными и одновременно радостными были эти тренировки. Отряд Дамблдора... Казалось, что все это было в какой-то другой жизни.

Ему вдруг вспомнилось путешествие с Дамблдором к заколдованной пещере. Их последнее путешествие. Кстати, старый волшебник отлично плавал, хотя вода была ледяной... Ох, засунуть бы сейчас голову в такую ледяную воду, смыть эту похмельную тяжесть. Потом Дамблдор надрезал себе руку, чтобы открыть каменную стену...

От внезапной догадки Гарри даже вздрогнул. Да! Конечно же. Если она и откроется, то только так...

— Акцио, нож!

Откуда-то со свистом прилетел изящный нож для разрезания бумаги. Вещица скорее декоративная. Ну что ж, вполне подойдет. Гарри полоснул себя по краю ладони, прижал руку порезом к стене. По холодному камню вниз скользнула темная струйка крови. Гарри закрыл глаза. «Откройся, пожалуйста. Я отдаю тебе свою кровь, чтобы помочь и тебе, и самому себе». Это было честно. Сейчас нельзя было сфальшивить ни в чем.

Через несколько мгновений перед ним снова была дверь.

Внутри были страшные, черные горы пепла вперемежку с обломками, осколками, обрывками. Невыносимо пахло гарью. Высокий сводчатый потолок, стены и огромные окна были покрыты копотью. Было видно, что огонь уничтожил не всё: когда Крэбб сгорел заживо и адский огонь пожрал того, кто его вызвал, пламя стремительно пошло на спад. Но всё же последствия пожара были ужасающие. Гарри огляделся вокруг. Да, догадка Джинни была гениальна. Он будто видел самого себя изнутри. Призраки и горы, горы пепла...

Он закашлялся от едкой гари. Мгновение постоял у входа. Прошел несколько метров. Потом позвал негромко:

— Кикимер!

Старый эльф явился незамедлительно.

— Кикимер, ты не мог бы позвать сюда эльфов Хогвартса? Здесь все нужно привести в порядок.

— Да, хозяин.

Через несколько мгновений рядом с Гарри был добрый десяток эльфов. Кого-то он уже встречал раньше, когда пробирался к ним в кухню. Они радостно окружили его плотным кольцом.

— Мистер Поттер! Мистер Гарри Поттер! Вот это да! Мы так рады видеть вас, сэр!

Он кратко объяснил им проблему.

— Мне нужно что-то сделать, чтобы очистить это место. Но эта комната такая огромная...

Вместе они принялись за дело. Волшебникам обычно не положено смотреть на то, как работают эльфы, и они сначала протестовали — негоже, мол, волшебнику унижаться до работы с домовиками. Но Гарри настаивал на своем, а для «дорогого мистера Поттера» эти прекрасные работяги готовы были на всё. Он с интересом и восхищением наблюдал за их странными и удивительными чарами. Помогал там, где мог. Восстанавливал полузабытые навыки простой хозяйственной магии. Некоторые заклинания даже получались не сразу, ведь в последнее время ему больше приходилось сражаться и защищаться, а не хлопотать по хозяйству. Некоторые чары вообще никогда не работали в выручай-комнате, поэтому дело продвигалось медленнее, чем хотелось бы. Но с каждым шагом он чувствовал себя лучше. Из его палочки снова струилась теплая, светлая, очищающая сила. С каждой разобранной кучей пепла и мусора ему становилось легче. С каждым отмытым метром он становился сильнее.

Гарри перепачкался от макушки до пят. Устал, как только может устать человек, весь день без отдыха пахавший на пожарище. Проголодался и ужасно хотел просто лечь и закрыть глаза. Но это уже была другая усталость. В ней была радость. И надежда. Ведь спустя десять часов огромный зал Где-Все-Спрятано уже не был той черной, безнадежной дырой, как вначале. Многое, очень многое еще предстояло сделать, но начало было положено...

В эту минуту его снова посетило вдохновение. На глаза попалась старенькая метла. У нее был обуглен черенок, подпалены прутья. Но она вполне годилась для одного важного дела.

— Вверх!

Метла послушно легла в руку. Медленно, как старая усталая птица, но она летела! Гарри поднялся под сводчатый потолок, достал из кармана зачарованный галлеон «ОД» и положил его на каменную балку. Медленно спланировал вниз.

«Это я оставляю здесь. Маглы, чтобы вернуться в полюбившееся место, бросают монетки в фонтан. Я оставляю здесь то, что мне дорого».

Он вернется сюда завтра. И послезавтра. И будет работать до тех пор, пока не ликвидирует последнюю кучу мусора, последнее пятно грязи. Пока не почувствует, что возродился заново.

Вечером ему едва хватило сил добраться до кровати. Той самой уютной кровати с пологом, о которой он думал с тоской, пока скитался по лесам с Гермионой и Роном. Запрещал себе вспоминать, стыдился этой тоски по уюту и безопасности...

Зловещего колдуна на входе уже убрали. Полная Дама, вернувшаяся на свое привычное место, издав возглас восхищения, впустила его внутрь. В гостиной уже были несколько человек: добровольцы из бывших и нынешних студентов Гриффиндора, которые сейчас восстанавливали школу.

У камина Симус и Ли Джордан разговаривали с Джинни. Увидев его, они подскочили с возгласами восторга.

— Лучше не надо, парни, — замахал руками Гарри. — Я всех перепачкаю.

— И ты думаешь, нас это остановит, приятель! — смеясь, отвечали они, радостно его обнимая. — Где ты умудрился так извозиться? Ты что, чистил каминные трубы? Подался в домовики?

— Ну почти. Мы с местными эльфами разгребали выручай-комнату. Работы там непочатый край. Наверное, неделю вкалывать придется.

Ли Джордан присвистнул.

— Ты открыл выручай-комнату? Я думал, после адского огня она вообще никого на порог не пустит.

— Да, я тоже так думал. Но кажется, нашел к ней подход. Правда, она дама чувствительная. И пока открывается только мне. Но надеюсь, что это временно...

Снова возгласы восхищения. Эта мизансцена была для Гарри привычной, но всегда утомительной. А сейчас, когда он смертельно устал, и вовсе невыносимой.

Он быстро ушел в ванную. Через полчаса, проглотив принесенный Кикимером ужин, Гарри уже крепко спал. Отключился, едва голова коснулась подушки. Ему снилась черная большая птица, летающая над головой. Зазвучала удивительная песня, пошел теплый дождь. И черная птица стала постепенно менять цвет, становясь огненно-золотым фениксом.