На грош пятаков (гет)

Гарри снова снилось кладбище Литтл-Хэнглтона, снилось зеленое пламя Авады, охватившее Седрика, и встающий из булькающего котла Вольдеморт — а потом Гарри приснилось, что ворожба Петтигрю тащит в котел и его, что он плывет по воздуху, все еще привязанный к надгробию со статуей, и зацепиться ему не за что — и в этот момент такая знакомая, маленькая и упорная сила потянула его назад, и котел стал отдаляться, а с ним отодвигался и стоящий среди могил Вольдеморт, и проклятое кладбище.

— Гарри, все кончилось, я здесь, — прошептала в темноте Гермиона, держа его за левую руку, на которой остался шрам от надреза, сделанного Петтигрю. — Все закончилось, этого больше не будет.

— Я не смог ему помочь, — сказал Гарри, садясь на полу, и Гермиона прижалась к нему, слушая быстрый стук его сердца. — Даже во сне я никогда не могу ему помочь.

— Ладно, прости, что я тебя разбудил, — сказал Гарри через минуту, окончательно избавляясь от дурного сна.

— Я рада, что я здесь, — ответила Гермиона из полумрака, за окном уже светало, просто Фред и Джордж размахнулись и наколдовали слишком тяжелые и толстые шторы. — Рада, что могу делить с тобой все, и веселое, и горькое. Пока мы ждали тебя на крыльце, Фред и Джордж рассказывали, что Ли Джордан пугал твоих родственников, будто ты рано или поздно выйдешь из себя и все им разнесешь подчистую, как Джон Рембо. У Фреда и Джорджа это, как всегда, звучит смешно, а ведь ты действительно целыми днями ни с кем не разговариваешь, по крайней мере, про то, что на сердце. Теперь ты можешь говорить со мной.

— Да забудь, — хрипло ответил Гарри, у него подкатывали к горлу слезы, ведь его действительно до этого никто не жалел. — То, что было там, на кладбище, уже прошло. Хорошо, что тебя там не было.

— Может быть, — упрямо сказала Гермиона. — Если Седрик промедлил, потому что боялся причинить кому-то вред, то я бы не побоялась.

— Это хорошо, — кивнул Гарри и снова сжал кулаки. — Потому что я эту безносую сволочь достану. Еще не знаю как, но я его достану.

— Мы посмотрим в книгах и найдем способ, — пообещала Гермиона, а Гарри обнял ее и почувствовал, какая у нее нежная кожа и тонкие руки.

— Ты это серьезно, что ли? — переспросил Гарри. — А если понадобятся какие-нибудь темные проклятия или жуть вроде инфернов? Не, я не согласен, чтобы ты в это лезла.

— Ты же всегда говоришь, что я умная и должна была все предвидеть, — напомнила Гермиона. — Вот это я предвидела и уже сделала свой выбор, еще даже до того, как ты меня в первый раз поцеловал. Я же сказала, что я не побоюсь.

Гарри и Гермиона просидели на полу в обнимку еще несколько минут, ковер был толстый и мягкий — Алисии Спиннет не нравился холодный пол в Хогвартсе, и такие ковры были первым, что она странсфигурировала для своей гриффиндорской спальни. Сейчас, теплым и влажным летом, на таком ковре было даже немного жарко, а в мягкой кровати было еще жарче, и поэтому Гарри в рассветной полумгле заметил, что на Гермионе не приличная пижама, а футболка и совсем коротенькие шортики, которые она вечером прятала под тонким халатиком.

— Слушай, давай попробуем еще поспать, — уже другим, немного провокационным голосом предложил Гарри, ложась обратно на пол и утягивая Гермиону за собой. — Можешь возвращаться на кровать. А то ты что-то слишком красивенькая. Я же понимаю, что если ночью совсем-совсем ничего не будет, то это не значит, что надо просто подождать до утра.

— То есть тебе вечерней порции мало? — притворно возмутилась Гермиона, она ничуть не возражала, если находился повод еще поцеловаться и погладить друг друга.

— Ну не то чтобы мало, но только от такого у меня потом начинают болеть сама-знаешь-кто.

— Правда неприятно? — спросила Гермиона и соскользнула рукой туда, на что Гарри, похоже, жаловался — она и вправду была совсем не робкая. — Ладно, если ты такой! — то мы придумаем что-нибудь.

Гарри был вполне готов к тому, что Гермиона после завтрака засадит его за книжки, и даже смирился со своей судьбой, но этого так и не произошло ни в первый день, ни на второй, ни даже на третий. Они теперь вместе болтались по улицам, и изрядно опостылевшие Гарри улицы маленького городка от этого как-то менялись: там, где неделю назад Гарри подрался с парнем, толкнувшим малыша на трехколесном велосипеде, они теперь попали под дождь и бежали вдоль улицы, пока не увидели чей-то навес для машины, к счастью для них, пустой; в парке, где когда-то Дадли купили второе мороженое, а маленькому Гарри дали очередной подзатыльник, они ждали сеанса в кино, целовались на лавочке и получили нагоняй от местной бабки за то, что сидят не на лавочке, а на спинке; на пустыре, где Гарри в первый день после возвращения сидел на камне и глотал злые слезы, вспоминая удивленное лицо мертвого Седрика, они с Гермионой навернулись с того же камня в мокрую траву, да так там и остались, потому что Гарри удачно забрался Гермионе под рубашку, а в траве это хотя бы не так видно. Просто находясь рядом, Гермиона словно переписывала прошлое Гарри, и это прошлое становилось тем, куда можно пустить корни, уцепиться за него и устоять.

Спали они теперь уже рядом, немного касаясь друг друга во сне, и по утрам долго не выбирались из постели, не могли друг от друга оторваться — совсем недавно выросшие недолюбленные дети, от которых всегда слишком много требовали и которых слишком мало обнимали.

За книжки Гарри взялся сам, день на десятый, когда горечь от финала Турнира постепенно потеряла свою силу, а то, что сломалось у него в душе, срослось обратно и стало только тверже.

— Я все равно никогда не забуду, что ничем не смог тогда помочь, — уже почти без эмоций сказал Гарри, беря в руки учебники по СилЗла, по которым учились старшекурсники, а Гермиона все выкладывала и выкладывала книги из своего рюкзачка, достаточно долго для того, чтобы рассмешить Гарри и отвлечь его от мрачных мыслей.

— Посмотри Чары, — предложила Гермиона. — Окружающие предметы тоже могут в бою помочь, как Вейдеру в конце пятого эпизода.

— И световой меч пригодится, — тут же среагировал Гарри, ему давно хотелось подарить профессору Флитвику хотя бы стопку маггловских комиксов, чтобы уроки пошли веселее, а то сравнение Флитвика с Йодой магглорожденным приелось уже на первом курсе. — И еще привычка стрелять первым.

Гарри теперь читал сосредоточенно и молча, но Гермиона все равно вмешалась в процесс и стала требовать, чтобы Гарри повторял без палочки нужные движения руки.

— Не так, — сказала Гермиона, когда первое движение у Гарри вышло похожим не на Импедименту, а на попытку отмахнуться. — И опять неправильно.

— Да ну что ты будешь делать, — вздохнул Гарри и все же полез снова в учебник, а потом повторил схему, двигая пальцем. — Угу. Фигня, понятно все.

— Я этих слов уже полчаса жду, между прочим, — рассмеялась Гермиона, и учеба пошла веселей.

А еще через пять дней Гарри и Гермиону навестили гости — Джордж вошел в комнату Гарри не постучавшись и получил подушкой в морду, потому что даже если в комнате читают, Гермионе все равно было нужно время, чтобы накинуть халатик.

— Упс, — сказал Джордж, расставаясь с подушкой, — я извиняюсь.

— Впредь он будет стучаться, — пообещал Фред. — Мы просто зашли подновить трансфигурацию.

— А то оно как странсфигурируется все обратно посреди ночи, — пояснил Джордж серьезность ситуации.

— Вы как выпадете из кровати с грохотом.

— Вы можете колдовать молча? — недовольно спросила Гермиона.

— Демонстрирую сеанс серьезной невербальной магии! — провозгласил Фред, обводя палочкой кровать и закрепляя заклинание, а Джордж подбросил в воздух носовой платок и странсфигурировал для Гермионы букет ландышей.

— Воды налей, — тут же распорядилась Гермиона.

— Слушаюсь и повинуюсь! — откликнулся Джордж и на секунду оторвался от пола, изображая джинна. — Фред, расширительное на рюкзаке подкрепить не забудь. А я тут сейчас покумекаю, что там Элис делала с ковром.

— Ребят, вам постираться помочь? — спросил Фред, он нашел на кресле рубашку Гарри и парой взмахов палочки привел ее в относительный порядок — как и многие дети из больших семей, Фред и Джордж были бесцеремонными, но практичными и готовыми прийти на помощь ребятами. — А то живете без магии, как на отработках — я, конечно, понимаю, что вы тут на них нашалили на полгода вперед…

— Полгода — не девять месяцев, Фред, — не утерпел Джордж. — Это самое главное.

— Вы здесь закончили уже? — взорвалась Гермиона.

— Долго не кончать — не всегда достоинство, братец, — подхватил тему Фред.

— И что самое странное, я не вижу в них никакой благодарности, — посетовал Джордж.

— Не говоря уж о признательности за то, что мы соединили любящие сердца.

— Ладно, мы пойдем, если вы такие скучные.

— Это мы, братишка, скучные, а без нас им весело.

Стоило Фреду и Джорджу уйти, как Гермиона схватила справочник по зельеварению.

— Я все-таки сварю этим клоунам приворотное зелье! — пообещала Гермиона. — И положу туда шерсть козы вместо девичьих локонов!

— А что, так можно тоже? — фыркнул от неожиданности Гарри. — Это жестоко, конечно, но если просто припугнуть идеей — то звучит отлично.

Гарри с детства мечтал на свой день рождения сходить в аквапарк, но даже и мечтать не мог, что его еще оттуда и выгонят за непристойное поведение — именно это сегодня и произошло, и поэтому они с Гермионой возвращались домой весело, как отпетые негодяи. Только темнело почему-то очень быстро, и откуда-то налетел холодный ветер, Гарри стало беспокойно, что Гермиона так и не просушила волосы, а потом она крепко сжала его руку, как после третьего курса.

— Ты чувствуешь то же самое, что и я? — шепотом сказал Гарри, и Гермиона кивнула, они почти во всех передрягах были вместе, вместе бились за Сириуса с дементорами, вместе чуть не погибли тогда и вместе чудом спаслись — и вот от этого радостного ощущения единой судьбы Патронус у Гарри вышел сразу же, как только в переулке появились темные, парящие над землей фигуры.

Серебристый олень разметал дементоров, стало светлее, теплее и сразу легче дышать, но Гарри все еще прикрывал Гермиону отставленной в сторону рукой, а она уже сделала полуоборот и встала с ним спиной к спине, и поэтому первой увидела, как к ним спешит миссис Фигг.

— Дементоры… дементоров спустили… чесать его лысый череп! — задыхаясь бормотала миссис Фигг.

— Вы их видели, миссис Фигг? — спросила Гермиона, но так и не опустила палочку.

— Видела, видела… чертов Мундунгус, вздумалось ему отлучиться! Убью его, как вернется, и всё, всё Дамблдору про его делишки расскажу!

— Миссис Фигг, вы знаете Дамблдора? — спросил Гарри очень спокойно, он не мог повернуться, пока не убедился, посылая Хоменум Ревелио направо и налево, что у Гермионы не будет ничего опасного за спиной.

— Кто ж его не знает, — снова забормотала миссис Фигг и пошла дальше проклинать все того же Мундунгуса.

— Миссис Фигг сквиб, — шепнула Гарри Гермиона, — мне рассказали Фред и Джордж, пока мы тебя ждали. Я просто не думала, что это понадобится, поэтому не сказала.

— Понадобится, — кивнул Гарри, и в этот момент прямо перед миссис Фигг аппарировал лысый обрюзгший человек, тот самый проклинаемый Мундунгус — миссис Фигг тут же отослала его искать Дамблдора, а Гарри запомнил его лицо.

Гарри и Гермиона хотели проводить всполошенную миссис Фигг до дома, но та отправила Гарри домой, в первый раз сказав ему, что на его доме есть защита крови.

А дома Гарри и Гермиону ждали целых четыре совы — первое письмо, которое Гарри и Гермиона читали вдвоем, угрожало Гарри отчислением и уничтожением палочки, во втором Артур Уизли сообщал, что Дамблдор скоро все уладит, третье вместо отчисления назначало дату разбирательства. А четвертое Гермиона открыла и отбросила в сторону, только просмотрев.

— Мне просто строгий выговор за то, что я поставила щит, чтобы тебе не ударили в спину, — как ни в чем ни бывало сказала Гермиона.

Авроры на этот раз не подвели и появились спустя час, а не когда клиент вполне мог бы уже остыть и даже начать попахивать. Впрочем, и это была та еще расторопность: Гарри и Гермиона уже успели поесть, вспомнить про именинный пирог и клюкву в сахаре, которых, разумеется, не было, и убежать в свою комнату, откуда к неожиданным гостям они выскочили с палочками в руках и в обычной форме одежды: Гермиона в халатике поверх одних коротеньких шортиков, а Гарри в пижамных штанах и в рубашке, застегнутой на две пуговицы.

— Надо бы проверить, они это или не они, — проворчал вечно параноящий Хмури.

— Они уже проверили друг друга и, я гляжу, довольно досконально обыскали, — отозвался Кингсли и оскалился во все двадцать восемь зубов, особенно белых на фоне его черной физиономии.

— Кингсли, — с укором сказала Тонкс, которая была в прибывшем отряде единственной женщиной. — Мы тебя в министры продвигать хотели, а у тебя шуточки как у боцмана.

Гарри поскорее утянул Гермиону в комнату, чтобы у нее с палочки не сорвалось что-нибудь не то, а минут через десять в дверь их комнаты вежливо постучался Люпин.

— У тебя отличные друзья, Гарри, — сказал Люпин, осмотрев убранство комнаты, которое вряд ли наколдовал бы четырнадцатилетний волшебник, даже под присмотром взрослого. — Ты, наверно, и не захочешь теперь уезжать — но у Сириуса тоже большой дом, и когда-то, говорят, этот дом был даже красивым.

Гарри обрадовался известию о том, что они едут к Сириусу, а не в Нору — во-первых, Гермиона обязательно бы убила Фреда и Джорджа спустя всего пару дней, проведенных под одной крышей, а во-вторых, Сириус всегда болел за роман крестника, и к нему можно было обратиться с одной щекотливой просьбой, с которой к Молли Уизли не обратишься.

Пока Гарри и Гермиона таскали свои пожитки из комнаты, остальные прибывшие тоже смогли оценить обстановочку через постоянно открывающуюся и закрывающуюся дверь.

— Нефигово вы там наворожили, — оценила Тонкс. — Если тебе, Гарри, это сошло с рук, то сегодняшний Патронус тебе будет как с гуся вода. Тебя прихватят разве что на тройной Аваде при двух свидетелях.